Не прошло и одного витка, как всё было кончено. Песок на арене был взрыт, кое-где темнея от пролитой крови, а воздух был плотным от запаха озона и пота.
— Отборочные бои завершены! — снова проревел Глашатай. — Восемь сильнейших бойцов определены! После короткого перерыва мы объявим пары для четвертьфиналов!
Короткий перерыв, отведённый бойцам, для толпы пролетел как одно мгновение. Рёв не стихал, а лишь набирал силу, превращаясь в густой, почти осязаемый гул предвкушения. Для Лэи этот шум был уже не просто пыткой — он становился физическим давлением, которое, казалось, вот-вот раздавит её. С каждым мгновением ей становилось всё хуже. Тошнота подступила к горлу, а мир перед глазами начал плыть, теряя очертания в серой, дрожащей дымке. Она стояла, вцепившись в рукав Вайрэка, и её маленькое тело сотрясала мелкая, неконтролируемая дрожь.
Ирвуд и Вайрэк, поглощённые собственными мыслями, не замечали её состояния. Но его заметил другой. Каэлан, который, казалось, должен был готовиться к предстоящим боям, отделился от группы участников и направился прямо к ним. Мальчики инстинктивно напряглись, ожидая очередного приказа или упрёка. Но он прошёл мимо них и остановился перед Лэей.
Он присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Его взгляд был не добрым, а холодным и аналитическим, как у целителя, изучающего симптом.
— Ты слышишь слишком много, — сказал он тихо, но его голос легко прорезал шум толпы. — Это шум. Он тебя сломает. Поставь стену. Не каменную. Мысленную. Выбери один звук — голос глашатая, скрип флага на ветру. Сделай его якорем. Всё остальное — за стеной. Попробуй.
Лэя, ошеломлённая, подняла на него свои огромные, полные страдания глаза. Она не понимала, откуда он знает. Но в его голосе была такая спокойная, профессиональная уверенность, что она инстинктивно подчинилась. Она зажмурилась и сосредоточилась, вцепившись в звук далёкого колокола, отбивавшего виток. И чудо произошло. Оглушительный рёв тысяч чужих эмоций не исчез, но отступил, превратившись в глухой, далёкий гул, как шум моря за толстой стеной. Дрожь в её теле утихла.
Она открыла глаза. Каэлан, увидев, что его совет сработал, коротко, почти незаметно кивнул, словно ставя галочку в мысленном отчёте, и, не говоря больше ни слова, поднялся и пошёл обратно к арене. Ирвуд и Вайрэк переглянулись, их лица были полны недоумения и смутной тревоги. Этот человек видел и знал гораздо больше, чем они могли себе представить.
Их размышления были прерваны. С главной дозорной башни раздался короткий, пронзительный сигнал трубы, возвещающий о начале следующего этапа турнира. Глашатай снова вышел на помост, и его голос, усиленный магией, прорезал напряжённую тишину.
— Да начнётся битва сильнейших! Четвертьфиналы! На арену приглашаются: лорд Виларио Крэйн и лорд Эйнар Далариан!
Вайрэк замер. Эйнар Далариан. Глава того самого бедного, но гордого рода, его единственных кровных родственников, которые пытались получить над ним опеку. Тех, кого Крэйн публично унизил в Совете. Это был не просто поединок. Это было продолжение войны.
Крэйн вышел на арену с тяжёлой, медвежьей грацией. Он не нёс меча, всем своим видом показывая презрение к противнику. Его оружием была сама земля под ногами. Эйнар, худой и жилистый, сжимал в руке простой, но добротный клинок, его лицо было бледным, но решительным.
Бой был коротким, но яростным. Эйнар, понимая, что в чистой силе ему не сравниться с Крэйном, сделал ставку на скорость и хитрость. Он ринулся вперёд, и его клинок, окутанный едва заметным голубоватым сиянием, стал быстрее, оставляя в воздухе размытые следы. Одновременно он выбросил руку вперёд, и короткий магический «Толчок» ударил Виларио в грудь, заставив того на мгновение пошатнуться. Эйнар тут же использовал эту секунду, нанося серию точных, колющих ударов, целясь в щели между доспехами. Но Крэйн лишь злобно усмехнулся. Он даже не пытался ставить блок. Он просто топнул ногой. Земля под ногами Эйнара вздыбилась, превратившись в вязкую, засасывающую трясину и лишив его подвижности. А затем Виларио атаковал сам. Его магия была грубой, прямой, лишённой всякого изящества. Он ударил по арене кулаком, и из-под песка, как клыки чудовища, выросли острые каменные шипы, заставив Эйнара отчаянно отпрыгнуть. Это было не сражение, а методичное, почти садистское избиение. В конце, когда Эйнар, измотанный и раненый, упал на одно колено, Крэйн, не торопясь, подошёл и заключил его в каменные тиски, которые медленно начали сжиматься.
— Сдаюсь! — прохрипел Эйнар.
Крэйн с презрительной усмешкой разжал тиски. Толпа взревела, упиваясь этой демонстрацией безжалостной мощи. Вайрэк смотрел на это, и его ненависть была холодной и ясной, как зимняя ночь. Он видел не просто победу. Он видел публичное унижение своего последнего союзника, своей последней надежды.
Второй бой был столкновением блеска и ярости. На арену вышел Наследный Принц Кирриан. Против него — воин из Вердастила, коренастый гном в тяжёлых латах из тёмного металла, испещрённых светящимися рунами. В его руках был огромный одноручный топор, лезвие которого, казалось, было выковано из чистого обсидиана.
Это был спектакль, а не бой. Принц Кирриан, презрительно усмехнувшись, взмахнул рукой. Перед ним возник не один щит, а каскад из нескольких полупрозрачных, дрожащих барьеров из белого пламени, которые вращались в воздухе, как гигантские, сияющие линзы. Гном, презрительно хмыкнув в бороду, не стал тратить время на магию. Он просто ринулся вперёд, как живой таран. Его огромный топор, покрытый светящимися рунами, описал дугу и с оглушительным рёвом врезался в первый барьер. Тот взорвался снопом ослепительных искр. Второй барьер разлетелся на тысячи огненных осколков, третий же треснул, но устоял. Ударная волна заставила Кирриана пошатнуться, а его самоуверенная усмешка на мгновение сменилась испугом. Но он был не просто хвастуном. Он был наследником трона. Пока гном заносил топор для второго, решающего удара, Принц, придя в себя, ответил. Он щёлкнул пальцами, и воздух перед гномом исказился, издав тихий, но пронзительный диссонирующий звук, бьющий прямо по ушам и разуму. Гном на мгновение пошатнулся, его замах был сбит. Используя эту секунду замешательства, Принц обрушил на ошеломлённого противника всю мощь своего дара — не один поток, а целый веер из тонких, как иглы, струй белого пламени, которые с шипением расколяли доспех гнома в нескольких местах. Гном взревел от боли и ярости, но, будучи дезориентированным, был вынужден признать поражение. Победа далась Принцу нелегко, но выглядела невероятно эффектно. Толпа ликовала, восхищённая зрелищем. Но Ирвуд, наблюдавший за боем, лишь криво усмехнулся. «Показуха, — подумал он. — Красиво горит, но если бы гном до него добрался с первого удара, от этого принца осталось бы только мокрое место».
Третий поединок заставил его податься вперёд. На арену вышел Каэлан. Против него — юный, самоуверенно ухмыляющийся гений из Академии Магии, победитель прошлого года.
Это была битва опыта против таланта. Ученик начал с серии сложных, зрелищных заклинаний: огненные змеи, цепи молний, иллюзорные копии. Каэлан не отвечал тем же. Он просто двигался, уклоняясь и отступая, пережидая атаку за простым, но прочным магическим щитом. Он ждал. И когда ученик, потратив почти все силы на свой фейерверк, на мгновение замешкался, чтобы восстановить дыхание, Каэлан атаковал. Это был не магический удар. Одним резким, нечеловечески быстрым рывком он сократил дистанцию и нанёс короткий, точный удар эфесом меча по запястью противника. Раздался сухой хруст. Юноша взвыл от боли, выронив свой изукрашенный посох. Каэлан приставил клинок к его горлу. Победа. Быстрая, эффективная, без единого лишнего движения.
«Вот оно, — с холодным восхищением подумал Ирвуд. — Он не играет. Он убивает. Этому нужно научиться».
Последний бой был столкновением двух стихий — хитрости и первобытной мощи. Изящный, гибкий воин из Сайлины по имени Кайвен в лёгких доспехах из чешуи Глубинного Змея против молчаливого, неподвижного северянина по имени Йорвальд в тяжёлых мехах.
Это был танец воды и льда. Кайвен не стал ждать. Он взмахнул рукой, и песок на арене на мгновение подёрнулся рябью, как поверхность воды. Из этой ряби, ревя, на северянина бросились гигантские водяные змеи — искусная, почти живая иллюзия. Но Йорвальд даже не шелохнулся. Он просто стоял, и по мере приближения, изысканные иллюзии, наткнувшись на невидимую, но осязаемую ауру ледяного холода вокруг него, начали искажаться, покрываться инеем и с тихим, хрустальным звоном рассыпаться на миллионы сверкающих осколков, так и не достигнув цели.
Кайвен, не теряя ни мгновения, сменил тактику. Он начал двигаться, его ноги едва касались песка, и арена превратилась в его личную стихию. Он собирал влагу прямо из воздуха, превращая её в острые, как бритва, водяные клинки и метательные диски, которые со свистом летели в Йорвальда с разных сторон. Это была настоящая буря, шквал точных и смертоносных атак. Но северянин не стал создавать сложный щит. Он просто шагнул навстречу атаке. Воздух перед ним, казалось, затвердел, превратившись в стену из дрожащего, морозного марева, о которую с шипением разбивались водяные снаряды, превращаясь в пар и мелкую ледяную крошку.
Поняв, что прямая атака бесполезна, Кайвен пошёл на последнюю хитрость. Он создал вокруг себя плотный, клубящийся туман, скрывшись из виду. А затем, из этого тумана, на Йорвальда одновременно ударили три водяных кнута, целясь в ноги, корпус и шею. Но северянин, действуя на чистом инстинкте, даже не пытался угадать. Он просто выдохнул. Изо рта его вырвалось облако густого, белого пара, которое мгновенно окутало всю арену, превращая туман Кайвена в густой, морозный иней. Водяные кнуты застыли в воздухе, превратившись в хрупкие ледяные скульптуры, и с тихим звоном рассыпались в пыль. Кайвен, ослеплённый и дезориентированный в собственном, теперь ледяном, тумане, на мгновение замер. Этого было достаточно. Йорвальд бесшумно оказался рядом и приставил к его горлу кинжал, лезвие которого, казалось, было сделано из чистого, нетающего льда.
— Четвертьфиналы завершены! — проревел Глашатай. — В полуфинал выходят: лорд Виларио Крэйн, Наследный Принц Кирриан, Последователь Каэлан Кестрал из Ордена «Око Света» и Йорвальд из далёкого Айдриса!
Рёв толпы, жаждавшей крови и зрелищ, достиг своего пика, когда Глашатай объявил первую пару полуфиналистов. На арену, с двух противоположных концов, вышли две фигуры, два хищника, каждый из которых был воплощением силы, но силы разной. Лорд Виларио Крэйн, казалось, впитал в себя всю тяжесть и ярость земли, его движения были медленными, но неотвратимыми, как движение медведя. В его руке был не меч, а массивный боевой молот, чьё навершие из чёрного камня, казалось, поглощало свет. Последователь Каэлан, напротив, двигался легко и бесшумно, его тело было не скалой, а клинком — тонким, гибким и смертельно опасным.
Ирвуд, стоявший у самого ограждения, снова подался вперёд, его взгляд был прикован к арене. Для него это был не поединок. Это был урок.
Бой начался без разведки, как столкновение двух лавин. Крэйн, издав глухой, яростный рык, тут же перешёл в атаку. Он ударил молотом по земле, и из-под песка, как клыки чудовища, вырвались острые каменные шипы, устремляясь к Каэлану. Но это была лишь прелюдия. Не дожидаясь, пока шипы достигнут цели, Крэйн сам ринулся вперёд, и его массивная фигура неслась по арене с неестественной, пугающей скоростью, его молот был занесён для сокрушительного удара.
Но Каэлан был готов. Он не стал ставить большой магический щит. Одним плавным, почти танцующим движением он ушёл с линии атаки шипов, одновременно выставляя свой короткий меч и встречая удар молота не лезвием, а сложным, скользящим блоком, который отвёл страшный удар в сторону. В тот же миг его свободная рука вспыхнула, и короткий, ослепляющий импульс света ударил Крэйну в глаза.
Это была битва грубой силы против отточенной тактики. Крэйн ревел, обрушивая на Каэлана град ударов — и физических, и магических. Каждое его движение было направлено на то, чтобы сломать, сокрушить, продавить. Каэлан же не атаковал в ответ. Он двигался, парировал, ставил небольшие, точечные щиты, гася самые опасные заклинания, и отвечал короткими, быстрыми контратаками — то вспышкой, то магическим «Толчком», который сбивал Крэйна с равновесия, то точным уколом меча, который со скрежетом скользил по тяжёлой броне.
Развязка наступила внезапно. Крэйн, взбешённый неуловимостью противника, решился на финальный, сокрушительный удар. Он поднял обе руки, и вся арена, казалось, содрогнулась. Земля под ногами Каэлана раскололась, и из разлома вырвались две гигантские каменные руки, которые с оглушительным рёвом попытались схватить его и раздавить.
Но Каэлана там уже не было.
В тот самый миг, когда Крэйн вложил всю свою силу в это заклинание, оставив себя беззащитным, Каэлан атаковал. Он не стал бить издалека. Одним резким, нечеловечески быстрым рывком он сократил дистанцию, проскользнув под смыкающимися каменными пальцами. Он оказался вплотную к Крэйну. Прежде чем тот успел среагировать, Каэлан, уперевшись ногой в его нагрудник, нанёс короткий, почти незаметный удар ладонью.
Раздался тихий, зловещий щелчок. Лорд Крэйн замер. Его глаза расширились от недоумения, а затем — от боли. Его массивный стальной нагрудник, выкованный лучшими мастерами, начал раскаляться, мгновенно приобретая вишнёво-красный оттенок. Раздалось шипение, и по арене поплыл тошнотворный запах палёной кожи.
— Сдаюсь! — взревел Крэйн, и его голос был полон не только боли, но и унижения.
Каэлан, не меняя выражения лица, отступил.
«Вот оно, — с холодным восхищением подумал Ирвуд, прокручивая в голове этот молниеносный манёвр. — Он не стал бить по броне. Он превратил саму броню во врага. Не сила. Тактика».
Вайрэк смотрел на поверженного врага, и в его душе не было ни радости, ни триумфа. Только холодная, звенящая пустота. Он увидел не просто победу. Он увидел, насколько он сам ещё слаб и далёк от своей цели.
Второй полуфинал был столкновением двух стихий — огня и льда, порядка и хаоса. Наследный Принц Кирриан вышел на арену с той же надменной, скучающей усмешкой. Он небрежно покрутил в руке «Светоносец», и его лезвие, поймав лучи солнца, ослепительно блеснуло. Против него, молчаливый и неподвижный, как скала, стоял северянин Йорвальд.
Бой начался с яростного столкновения стихий. Принц Кирриан, наученный горьким опытом гнома, не стал экономить силы. Он взмахнул «Светоносцем», и арена превратилась в ад. Стена ослепительно-белого пламени взметнулась, отрезая северянину путь к отступлению, а из неё, как живые змеи, вырвались огненные кнуты, хлещущие по песку и заставляя его плавиться. Но Йорвальд не отступил. Из его горла вырвался не крик, а глухой, гортанный рык — звук, похожий на треск ледника, и в тот же миг из земли перед ним, отзываясь на этот первобытный зов, выросла стена из синего, почти прозрачного льда, которая с шипением приняла на себя удар.
Огонь и лёд сошлись с оглушительным рёвом. Арена на мгновение скрылась в густом, клубящемся облаке пара. Кирриан, уверенный в своём превосходстве, решил покончить с этим.
— Отборочные бои завершены! — снова проревел Глашатай. — Восемь сильнейших бойцов определены! После короткого перерыва мы объявим пары для четвертьфиналов!
Короткий перерыв, отведённый бойцам, для толпы пролетел как одно мгновение. Рёв не стихал, а лишь набирал силу, превращаясь в густой, почти осязаемый гул предвкушения. Для Лэи этот шум был уже не просто пыткой — он становился физическим давлением, которое, казалось, вот-вот раздавит её. С каждым мгновением ей становилось всё хуже. Тошнота подступила к горлу, а мир перед глазами начал плыть, теряя очертания в серой, дрожащей дымке. Она стояла, вцепившись в рукав Вайрэка, и её маленькое тело сотрясала мелкая, неконтролируемая дрожь.
Ирвуд и Вайрэк, поглощённые собственными мыслями, не замечали её состояния. Но его заметил другой. Каэлан, который, казалось, должен был готовиться к предстоящим боям, отделился от группы участников и направился прямо к ним. Мальчики инстинктивно напряглись, ожидая очередного приказа или упрёка. Но он прошёл мимо них и остановился перед Лэей.
Он присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Его взгляд был не добрым, а холодным и аналитическим, как у целителя, изучающего симптом.
— Ты слышишь слишком много, — сказал он тихо, но его голос легко прорезал шум толпы. — Это шум. Он тебя сломает. Поставь стену. Не каменную. Мысленную. Выбери один звук — голос глашатая, скрип флага на ветру. Сделай его якорем. Всё остальное — за стеной. Попробуй.
Лэя, ошеломлённая, подняла на него свои огромные, полные страдания глаза. Она не понимала, откуда он знает. Но в его голосе была такая спокойная, профессиональная уверенность, что она инстинктивно подчинилась. Она зажмурилась и сосредоточилась, вцепившись в звук далёкого колокола, отбивавшего виток. И чудо произошло. Оглушительный рёв тысяч чужих эмоций не исчез, но отступил, превратившись в глухой, далёкий гул, как шум моря за толстой стеной. Дрожь в её теле утихла.
Она открыла глаза. Каэлан, увидев, что его совет сработал, коротко, почти незаметно кивнул, словно ставя галочку в мысленном отчёте, и, не говоря больше ни слова, поднялся и пошёл обратно к арене. Ирвуд и Вайрэк переглянулись, их лица были полны недоумения и смутной тревоги. Этот человек видел и знал гораздо больше, чем они могли себе представить.
Их размышления были прерваны. С главной дозорной башни раздался короткий, пронзительный сигнал трубы, возвещающий о начале следующего этапа турнира. Глашатай снова вышел на помост, и его голос, усиленный магией, прорезал напряжённую тишину.
— Да начнётся битва сильнейших! Четвертьфиналы! На арену приглашаются: лорд Виларио Крэйн и лорд Эйнар Далариан!
Вайрэк замер. Эйнар Далариан. Глава того самого бедного, но гордого рода, его единственных кровных родственников, которые пытались получить над ним опеку. Тех, кого Крэйн публично унизил в Совете. Это был не просто поединок. Это было продолжение войны.
Крэйн вышел на арену с тяжёлой, медвежьей грацией. Он не нёс меча, всем своим видом показывая презрение к противнику. Его оружием была сама земля под ногами. Эйнар, худой и жилистый, сжимал в руке простой, но добротный клинок, его лицо было бледным, но решительным.
Бой был коротким, но яростным. Эйнар, понимая, что в чистой силе ему не сравниться с Крэйном, сделал ставку на скорость и хитрость. Он ринулся вперёд, и его клинок, окутанный едва заметным голубоватым сиянием, стал быстрее, оставляя в воздухе размытые следы. Одновременно он выбросил руку вперёд, и короткий магический «Толчок» ударил Виларио в грудь, заставив того на мгновение пошатнуться. Эйнар тут же использовал эту секунду, нанося серию точных, колющих ударов, целясь в щели между доспехами. Но Крэйн лишь злобно усмехнулся. Он даже не пытался ставить блок. Он просто топнул ногой. Земля под ногами Эйнара вздыбилась, превратившись в вязкую, засасывающую трясину и лишив его подвижности. А затем Виларио атаковал сам. Его магия была грубой, прямой, лишённой всякого изящества. Он ударил по арене кулаком, и из-под песка, как клыки чудовища, выросли острые каменные шипы, заставив Эйнара отчаянно отпрыгнуть. Это было не сражение, а методичное, почти садистское избиение. В конце, когда Эйнар, измотанный и раненый, упал на одно колено, Крэйн, не торопясь, подошёл и заключил его в каменные тиски, которые медленно начали сжиматься.
— Сдаюсь! — прохрипел Эйнар.
Крэйн с презрительной усмешкой разжал тиски. Толпа взревела, упиваясь этой демонстрацией безжалостной мощи. Вайрэк смотрел на это, и его ненависть была холодной и ясной, как зимняя ночь. Он видел не просто победу. Он видел публичное унижение своего последнего союзника, своей последней надежды.
Второй бой был столкновением блеска и ярости. На арену вышел Наследный Принц Кирриан. Против него — воин из Вердастила, коренастый гном в тяжёлых латах из тёмного металла, испещрённых светящимися рунами. В его руках был огромный одноручный топор, лезвие которого, казалось, было выковано из чистого обсидиана.
Это был спектакль, а не бой. Принц Кирриан, презрительно усмехнувшись, взмахнул рукой. Перед ним возник не один щит, а каскад из нескольких полупрозрачных, дрожащих барьеров из белого пламени, которые вращались в воздухе, как гигантские, сияющие линзы. Гном, презрительно хмыкнув в бороду, не стал тратить время на магию. Он просто ринулся вперёд, как живой таран. Его огромный топор, покрытый светящимися рунами, описал дугу и с оглушительным рёвом врезался в первый барьер. Тот взорвался снопом ослепительных искр. Второй барьер разлетелся на тысячи огненных осколков, третий же треснул, но устоял. Ударная волна заставила Кирриана пошатнуться, а его самоуверенная усмешка на мгновение сменилась испугом. Но он был не просто хвастуном. Он был наследником трона. Пока гном заносил топор для второго, решающего удара, Принц, придя в себя, ответил. Он щёлкнул пальцами, и воздух перед гномом исказился, издав тихий, но пронзительный диссонирующий звук, бьющий прямо по ушам и разуму. Гном на мгновение пошатнулся, его замах был сбит. Используя эту секунду замешательства, Принц обрушил на ошеломлённого противника всю мощь своего дара — не один поток, а целый веер из тонких, как иглы, струй белого пламени, которые с шипением расколяли доспех гнома в нескольких местах. Гном взревел от боли и ярости, но, будучи дезориентированным, был вынужден признать поражение. Победа далась Принцу нелегко, но выглядела невероятно эффектно. Толпа ликовала, восхищённая зрелищем. Но Ирвуд, наблюдавший за боем, лишь криво усмехнулся. «Показуха, — подумал он. — Красиво горит, но если бы гном до него добрался с первого удара, от этого принца осталось бы только мокрое место».
Третий поединок заставил его податься вперёд. На арену вышел Каэлан. Против него — юный, самоуверенно ухмыляющийся гений из Академии Магии, победитель прошлого года.
Это была битва опыта против таланта. Ученик начал с серии сложных, зрелищных заклинаний: огненные змеи, цепи молний, иллюзорные копии. Каэлан не отвечал тем же. Он просто двигался, уклоняясь и отступая, пережидая атаку за простым, но прочным магическим щитом. Он ждал. И когда ученик, потратив почти все силы на свой фейерверк, на мгновение замешкался, чтобы восстановить дыхание, Каэлан атаковал. Это был не магический удар. Одним резким, нечеловечески быстрым рывком он сократил дистанцию и нанёс короткий, точный удар эфесом меча по запястью противника. Раздался сухой хруст. Юноша взвыл от боли, выронив свой изукрашенный посох. Каэлан приставил клинок к его горлу. Победа. Быстрая, эффективная, без единого лишнего движения.
«Вот оно, — с холодным восхищением подумал Ирвуд. — Он не играет. Он убивает. Этому нужно научиться».
Последний бой был столкновением двух стихий — хитрости и первобытной мощи. Изящный, гибкий воин из Сайлины по имени Кайвен в лёгких доспехах из чешуи Глубинного Змея против молчаливого, неподвижного северянина по имени Йорвальд в тяжёлых мехах.
Это был танец воды и льда. Кайвен не стал ждать. Он взмахнул рукой, и песок на арене на мгновение подёрнулся рябью, как поверхность воды. Из этой ряби, ревя, на северянина бросились гигантские водяные змеи — искусная, почти живая иллюзия. Но Йорвальд даже не шелохнулся. Он просто стоял, и по мере приближения, изысканные иллюзии, наткнувшись на невидимую, но осязаемую ауру ледяного холода вокруг него, начали искажаться, покрываться инеем и с тихим, хрустальным звоном рассыпаться на миллионы сверкающих осколков, так и не достигнув цели.
Кайвен, не теряя ни мгновения, сменил тактику. Он начал двигаться, его ноги едва касались песка, и арена превратилась в его личную стихию. Он собирал влагу прямо из воздуха, превращая её в острые, как бритва, водяные клинки и метательные диски, которые со свистом летели в Йорвальда с разных сторон. Это была настоящая буря, шквал точных и смертоносных атак. Но северянин не стал создавать сложный щит. Он просто шагнул навстречу атаке. Воздух перед ним, казалось, затвердел, превратившись в стену из дрожащего, морозного марева, о которую с шипением разбивались водяные снаряды, превращаясь в пар и мелкую ледяную крошку.
Поняв, что прямая атака бесполезна, Кайвен пошёл на последнюю хитрость. Он создал вокруг себя плотный, клубящийся туман, скрывшись из виду. А затем, из этого тумана, на Йорвальда одновременно ударили три водяных кнута, целясь в ноги, корпус и шею. Но северянин, действуя на чистом инстинкте, даже не пытался угадать. Он просто выдохнул. Изо рта его вырвалось облако густого, белого пара, которое мгновенно окутало всю арену, превращая туман Кайвена в густой, морозный иней. Водяные кнуты застыли в воздухе, превратившись в хрупкие ледяные скульптуры, и с тихим звоном рассыпались в пыль. Кайвен, ослеплённый и дезориентированный в собственном, теперь ледяном, тумане, на мгновение замер. Этого было достаточно. Йорвальд бесшумно оказался рядом и приставил к его горлу кинжал, лезвие которого, казалось, было сделано из чистого, нетающего льда.
— Четвертьфиналы завершены! — проревел Глашатай. — В полуфинал выходят: лорд Виларио Крэйн, Наследный Принц Кирриан, Последователь Каэлан Кестрал из Ордена «Око Света» и Йорвальд из далёкого Айдриса!
Рёв толпы, жаждавшей крови и зрелищ, достиг своего пика, когда Глашатай объявил первую пару полуфиналистов. На арену, с двух противоположных концов, вышли две фигуры, два хищника, каждый из которых был воплощением силы, но силы разной. Лорд Виларио Крэйн, казалось, впитал в себя всю тяжесть и ярость земли, его движения были медленными, но неотвратимыми, как движение медведя. В его руке был не меч, а массивный боевой молот, чьё навершие из чёрного камня, казалось, поглощало свет. Последователь Каэлан, напротив, двигался легко и бесшумно, его тело было не скалой, а клинком — тонким, гибким и смертельно опасным.
Ирвуд, стоявший у самого ограждения, снова подался вперёд, его взгляд был прикован к арене. Для него это был не поединок. Это был урок.
Бой начался без разведки, как столкновение двух лавин. Крэйн, издав глухой, яростный рык, тут же перешёл в атаку. Он ударил молотом по земле, и из-под песка, как клыки чудовища, вырвались острые каменные шипы, устремляясь к Каэлану. Но это была лишь прелюдия. Не дожидаясь, пока шипы достигнут цели, Крэйн сам ринулся вперёд, и его массивная фигура неслась по арене с неестественной, пугающей скоростью, его молот был занесён для сокрушительного удара.
Но Каэлан был готов. Он не стал ставить большой магический щит. Одним плавным, почти танцующим движением он ушёл с линии атаки шипов, одновременно выставляя свой короткий меч и встречая удар молота не лезвием, а сложным, скользящим блоком, который отвёл страшный удар в сторону. В тот же миг его свободная рука вспыхнула, и короткий, ослепляющий импульс света ударил Крэйну в глаза.
Это была битва грубой силы против отточенной тактики. Крэйн ревел, обрушивая на Каэлана град ударов — и физических, и магических. Каждое его движение было направлено на то, чтобы сломать, сокрушить, продавить. Каэлан же не атаковал в ответ. Он двигался, парировал, ставил небольшие, точечные щиты, гася самые опасные заклинания, и отвечал короткими, быстрыми контратаками — то вспышкой, то магическим «Толчком», который сбивал Крэйна с равновесия, то точным уколом меча, который со скрежетом скользил по тяжёлой броне.
Развязка наступила внезапно. Крэйн, взбешённый неуловимостью противника, решился на финальный, сокрушительный удар. Он поднял обе руки, и вся арена, казалось, содрогнулась. Земля под ногами Каэлана раскололась, и из разлома вырвались две гигантские каменные руки, которые с оглушительным рёвом попытались схватить его и раздавить.
Но Каэлана там уже не было.
В тот самый миг, когда Крэйн вложил всю свою силу в это заклинание, оставив себя беззащитным, Каэлан атаковал. Он не стал бить издалека. Одним резким, нечеловечески быстрым рывком он сократил дистанцию, проскользнув под смыкающимися каменными пальцами. Он оказался вплотную к Крэйну. Прежде чем тот успел среагировать, Каэлан, уперевшись ногой в его нагрудник, нанёс короткий, почти незаметный удар ладонью.
Раздался тихий, зловещий щелчок. Лорд Крэйн замер. Его глаза расширились от недоумения, а затем — от боли. Его массивный стальной нагрудник, выкованный лучшими мастерами, начал раскаляться, мгновенно приобретая вишнёво-красный оттенок. Раздалось шипение, и по арене поплыл тошнотворный запах палёной кожи.
— Сдаюсь! — взревел Крэйн, и его голос был полон не только боли, но и унижения.
Каэлан, не меняя выражения лица, отступил.
«Вот оно, — с холодным восхищением подумал Ирвуд, прокручивая в голове этот молниеносный манёвр. — Он не стал бить по броне. Он превратил саму броню во врага. Не сила. Тактика».
Вайрэк смотрел на поверженного врага, и в его душе не было ни радости, ни триумфа. Только холодная, звенящая пустота. Он увидел не просто победу. Он увидел, насколько он сам ещё слаб и далёк от своей цели.
Второй полуфинал был столкновением двух стихий — огня и льда, порядка и хаоса. Наследный Принц Кирриан вышел на арену с той же надменной, скучающей усмешкой. Он небрежно покрутил в руке «Светоносец», и его лезвие, поймав лучи солнца, ослепительно блеснуло. Против него, молчаливый и неподвижный, как скала, стоял северянин Йорвальд.
Бой начался с яростного столкновения стихий. Принц Кирриан, наученный горьким опытом гнома, не стал экономить силы. Он взмахнул «Светоносцем», и арена превратилась в ад. Стена ослепительно-белого пламени взметнулась, отрезая северянину путь к отступлению, а из неё, как живые змеи, вырвались огненные кнуты, хлещущие по песку и заставляя его плавиться. Но Йорвальд не отступил. Из его горла вырвался не крик, а глухой, гортанный рык — звук, похожий на треск ледника, и в тот же миг из земли перед ним, отзываясь на этот первобытный зов, выросла стена из синего, почти прозрачного льда, которая с шипением приняла на себя удар.
Огонь и лёд сошлись с оглушительным рёвом. Арена на мгновение скрылась в густом, клубящемся облаке пара. Кирриан, уверенный в своём превосходстве, решил покончить с этим.
