Домик выглядел симпатично, однако при взгляде на него у Ольги по спине пошли мурашки, чувство какого-то первобытного страха заворочалось под рёбрами. Она категорически не хотела даже видеть его, но Мария и слушать ничего не желала, она выволокла сопротивляющуюся Ольгу из машины и потащила её по скользким заснеженным ступенькам на самый верх. Карл, всё так же молча, поднимался следом за ними.
- Да шевели же ты ногами, мне надоело тебя тащить! – ругалась Мария на Ольгу, но бесполезно, ноги просто не слушались её. – Карл! Помоги же мне!
Карл догнал Ольгу и обхватил её рукой за талию, мягко, но настойчиво подталкивая вверх по ступенькам. Это оказалось очень кстати – внезапно на них с вершины обрушился протяжный вой то ли животного, то ли человека. У Ольги подкосились ноги, ей было настолько страшно, что она готова была вырвать руку Марии, к которой была прикована наручниками, и прямо с этой рукой запрыгнуть в свою машину и укатить домой. Карл никак не отреагировал, только поддержал её второй рукой, не дав упасть, и подтолкнул выше по лестнице.
- Ч-что эт-то еще т-такое? – дрожащим голосом спросила Ольга. Мария, не переставая подниматься, бросила на Ольгу короткий взгляд и рассмеялась:
- О, да не бойся. Это мои мальчишки и девчонки.
- Мальчишки - это твои женихи?
- Да. К сожалению, со временем они приходят в непригодность, приходится искать новых.
- А девчонки? Те, в которых ты вселялась?
- Ну, скажем, я держала их про запас на случай, если с Оливией что-нибудь случится. Но потом я расслабилась и отпустила их погулять, а они вот стонут, пугают туристов, развлекаются, одним словом. Мой маленький зоопарк.
- Так почему ты кем-то из них не воспользуешься? Зачем тебе я?
- Ольга, я же говорю, я их отпустила. Перестала их поддерживать, и теперь они уже не в кондиции. Некоторые уже совсем развалились, от них уже только голос и остался. Нет, мне нужно свежее, живое тело. Твоё тело. А эти девчонки, конечно, по-своему хороши, но у них тела деревенских баб. И лица тоже простоваты. А мне надо тщательнее выбирать, это ведь тебе не платье с распродажи, не дешёвка на один сезон. Мне нужно что-то красивое, не абы что.
Они уже поднялись по ступенькам и приближались к дому. Ольга то потела, то холодела от ужаса, комок подкатывал к горлу - казалось, организм каждой своей клеточкой восстаёт против того, чтобы идти туда.
- А что же будет со мной?
Мария остановилась и повернулась к Ольге, свободной рукой она обняла её тепло, как родную сестру, снова окатив её волной тошнотворно-сладковатого запаха разлагающейся плоти.
- С тобой всё будет хорошо, дорогая. Разве ты не хочешь оставаться вечно молодой и прекрасной, жить в своё удовольствие, заниматься чем хочешь, любить кого хочешь? Не говори, что тебе это не интересно, этого все хотят. А для этого тебе всего лишь надо немножко подвинуться. Не переживай, будет весело.
- А потом ты меня выбросишь, как всех остальных?
Мария перестала улыбаться.
- Ты в курсе, что ты в любом случае умрешь? Только жизнь даёт тебе – и только тебе, одной из миллиардов! – шанс не влачить жалкое существование, постепенно изнашивая свой организм, старея, страшнея, тупея, чтобы потом умереть обоссаной, всеми брошенной старухой. Тебе дан шанс прожить десятки, а то и сотни лет, оставаясь вечно молодой и прекрасной! Тебе просто сказочно повезло, скажи спасибо той суке, что испортила тело Оливии. Тебе выпала честь занять её место.
Мария замолчала и замерла, как будто что-то вспомнила. Ольга уже успела подумать, что вот оно, подходящее время для того, чтобы вырвать руку и убежать, но Мария очнулась. Она раздражённо смерила Ольгу взглядом, в котором от былой сестринской теплоты не осталось и следа, и отвернулась к дому.
- Вообще не понимаю, зачем я трачу время на эти бессмысленные уговоры. Меня твоё мнение совершенно не волнует.
Мария распахнула дверь дома и пропустила вперёд Карла, потом втолкнула Ольгу и вошла следом. Ольга слышала, как она гремит замками и засовами на двери и с тоской посмотрела в сторону окна, тем более, что это был единственный светлый кусок в этой кромешной тьме. Впрочем, она интуитивно чувствовала, что это и к лучшему, что она ничего не видит – внутри дома стоял стойкий и густой запах гнилого мяса, такой же, как исходил от Марии, только более концентрированный, смешанный с затхлостью и вонью мышиного помёта.
Мария резко сделала два коротких хлопка руками, отчего рука Ольги, пристёгнутая к ней, задёргалась, как у марионетки. В доме вспыхнул свет сотен свечей, расставленных по углам, столам и камину, и Ольга завизжала, увидев окружающую её обстановку. Пол был усыпан человеческими трупами различной степени разложения – начиная от самых старых, где от людей остались только желтоватые кости с налипшей на них одеждой, и заканчивая парой совсем свежих, только начавших разлагаться трупов. Всё это было покрыто пылью, воском, стекающим со свечей, копотью и мышиным помётом, а в тех, что посвежее, копошились черви.
Ольга закрыла глаза, прикрыла нос свободной рукой и часто задышала, пытаясь подавить приступ тошноты. «Только не падай в обморок, только не падай в обморок», - повторяла она про себя. Меньше всего ей хотелось прилечь среди этих гор мертвых людей. Мария увидела это и со смехом обхватила её за талию, чтобы удержать, только Ольге лучше не стало, ведь обнимал её по сути тот же труп, только каким-то непостижимым образом до сих пор державшийся на ногах.
- Да, прибраться мне лень, а домработниц сюда калачом не заманишь.
Мария снова рассмеялась, как будто сказала очень смешную шутку. Ольга посмотрела на Карла. Единственным глазом он смотрел в окно прямо перед собой, вообще никак не реагируя на окружающее, как будто глубоко о чём-то задумался. «Что же она с ним сделала?» - подумала Ольга, но спросила другое:
- И здесь ты предлагаешь мне коротать эту твою вечность?
- Конечно, нет, глупенькая. Это у меня комната для гостей. Идём дальше, чего же мы замерли.
Мария потянула за собой Ольгу, проворно лавируя между гор тел и разбегающихся в разные стороны грызунов и насекомых. Ольге, чтобы не упасть, волей-неволей пришлось смотреть под ноги, иной раз встречаясь взглядом с чужим невидящим взглядом пустых глазниц. Света от свечей явно недоставало, чтобы обойти все препятствия, и в один момент она почувствовала, как нога её заскользила на чём-то мягком и противном даже через сапоги. Ольга взвизгнула, взмахнула руками и повалилась назад. Она удержалась на ногах только благодаря Карлу, который шёл сзади и успел подхватить её, но убирать руку от лица было ошибкой. Тошнотворный запах пробрался в ноздри, хватаясь за внутренности вплоть до самых кишок, и Ольгу стошнило на пол. Мария, которая терпеливо ждала, пока Ольга восстановит равновесие, на её тошноту только закатила глаза.
Наконец, полоса препятствий была преодолена. Из «комнаты для гостей» они вышли в небольшую стеклянную галерею. Очевидно, раньше она выполняла роль зимнего сада, но все растения давно завяли, только в некоторых местах еще торчали одинокие чёрные пеньки. Теперь эта галерея выполняла роль прохода из старой части дома, «гостевой», к новой пристройке. Это была маленькая башенка высотой с основную часть дома, так что со стороны входа её даже было не заметно. Башенка была сделана из чёрного камня с конусообразной крышей, совершенно без окон.
- Вот она, моя келья. Я сама её придумала и построила, - с гордостью сообщила Мария и пригласила всех внутрь. Как будто без её приглашения у Ольги мог быть выбор.
Внутри Мария тоже хлопнула в ладоши, и загорелись свечи. Ольга с облегчением отметила, что здесь обстановка по крайней мере поприятнее, чем в другой части дома – тут был камин, большой мягкий диван, шкаф с книгами, было чисто и не было никаких червей или грызунов. Мария сняла с себя наручники и передала их вместе с ключом Карлу.
- Любимый, отведи её вниз, к алтарю. Если будет брыкаться – прицепи её куда-нибудь, но только будь осторожнее с телом, не хочу, чтобы оно прострадало. И так уже все руки натёрты от этих наручников. Ждите меня внизу. А мне нужно вернуться в комнату для гостей, кажется, я слышала какой-то шум снаружи. Проверю обстановку, а потом проведём церемонию.
Мария вышла. Ольга услышала звук поворачиваемого снаружи замка и шаги, гулко отдаляющиеся по галерее. Карл взял Ольгу под локоть и повел её куда-то в сторону, где был узкий дверной проход с зияющей в нём чернотой.
- Нет, Карл, не надо, прошу тебя, - на Ольгу снова накатил тот животный страх, и она попыталась вырваться, хотя и понимала, что в запертом доме без окон это просто бесполезно. Но осознание того, что она теперь свободна и ни к кому не пристёгнута придавало ей сил, она настолько отчаялась, что готова была выползти через каминную трубу. – Пусти меня, Карл.
- Пойдём, - только и ответил он без тени эмоций и повел Ольгу к проходу.
- Нет, нет, - Ольга мотала головой и почувствовала, что по щекам побежали слёзы. – я не хочу, Карл, пожалуйста. Ты же не позволишь ей так со мной поступить, Карл, это же я, твоя мисс Ольга. Я понимаю, что поступила тогда глупо, но я жалела об этом каждый день, я поняла, что хочу быть только с тобой, я и не думала, что всё так обернется, я думала, у нас ещё что-то получится. Может, ещё не поздно начать всё сначала, Карл?
Несмотря на все брыкания Ольги, они медленно, но верно продвигались. Дошли до тёмного прохода и стали спускаться по лестнице. Карл взял в комнате одну из свечей, чтобы осветить дорогу, но из-за того, что ему приходилось направлять Ольгу на путь истинный, свеча погасла, и он бросил её под ноги.
- Карл…- захныкала Ольга, понимая, что все её аргументы разбиваются о стену его отрешённости. Тут же, на ступенях, Карл вдруг резко остановился и, взяв Ольгу за руки, притянул к себе, коротко поцеловал её и прошептал:
- Хватит брыкаться. Доверься мне.
После чего он продолжил спускаться по лестнице, держа Ольгу за локоть. Больше он ничего не говорил, и Ольга тоже замолчала и перестала сопротивляться. Ей очень хотелось верить, что Карл что-то придумает, настолько, что она сделала вид, что не заметила доносящийся от него тот же сладковатый гнилостный запах, что и от Марии.
28.
Мелинда ехала в Насон за автобусом, на котором до этого ехала сама, и это здорово упростило ей жизнь. Одна бы она ни за что не вырулила на этой извилистой, занесённой снегом дороге, и давно бы свалилась в пропасть. Автобус проехал мимо подъёмников и завернул за гору, выгрузив пассажиров на стоянке гостиницы у самого подножья. Мелинда помнила слова Амелии о том, что Карина живет на самой вершине горы, помнила и о том, что ей следовало бы поторопиться, но чуть было малодушно не свернула вслед за автобусом к гостинице. Да, у неё был пистолет, пара пуль у неё ещё оставалось, и она знала, что сумеет их правильно применить. Но она боялась, что Карина, легко жонглирующая телами, просто перепрыгнет в Мелинду, если та убьёт Ольгу и не успеет уничтожить платье. И, конечно, перспектива убивать ещё кого-либо её не прельщала совершенно.
- Мне нужен план, - сказала Мелинда и крепко сжала руль. Она так и стояла посреди дороги рядом с поворотом к гостинице, и трусливая её часть уговаривала заехать туда, переждать ночь и действовать при свете дня, но была ещё хорошая и злая на Карину Мелинда, которая понимала, что каждая минута промедления может стоить ещё одной человеческой жизни. А то и не одной. В конце концов она сжала зубы и поехала прямо, по дороге, ведущей вверх на гору по узкой улице, извивающейся между пряничных домиков.
Чем выше, тем сильнее ей становилось не по себе. Она уже не понимала, чего она ищет, куда едет, зачем вообще это всё, больше всего на свете ей хотелось крепко зажмуриться, потом открыть глаза в своей кровати, позавтракать парой вареных яиц и кружкой кофе и пойти на занятия. Сейчас самая горячая пора, наравне с предотпускной лихорадкой, все активно худеют к новому году, чтобы потом с чистой совестью не появляться две недели, а через две недели начать лениво сползаться в маленькие группки, неся на себе по десять килограмм больше, чем было до предновогоднего похудения.
И только прокрутив в себе эти мысли, Мелинда вдруг поняла, что всё делает правильно. Она слишком погрязла в рутине, а сейчас у неё наконец-то есть шанс сделать что-то по-настоящему грандиозное. Не добрый поступок из разряда «помоги толстухе увидеть свою мохнатку», а шанс спасти если не человечество, то пару жизней точно.
- Тем более, одну я уже профукала, - сказала Мелинда, вспомнив про Оливию. Но тут по крайней мере можно было утешиться тем, что она всего лишь помогла Оливии освободиться от засевшей в ней занозы, без которой она умерла бы уже приблизительно лет сто назад.
Мелинда всё ползла и ползла сквозь сонный городок на самый верх, пока не упёрлась в какую-то машину, брошенную прямо посреди дороги, уже почти на самой макушке горы. Она вышла, осмотрелась и увидела, что дороги дальше и нет, значит, она приехала в конец города.
- Приехали, - вздохнула она, закрыла машину и осмотрелась. Сразу за брошенной машиной начиналась лестница, и Мелинда пошла по ней, предварительно проверив пистолет и переложив его так, чтобы в любой момент его можно было быстро выхватить.
Поднимаясь, Мелинда полностью сосредоточилась на том, чтобы не скатиться со скользкой лестницы, поэтому стоящий на холме дом она заметила только наверху, когда обрела равновесие и подняла голову. От увиденного у неё перехватило дыхание и она отшатнулась, чуть не свалившись обратно, но удержалась и тут же судорожно нащупала в кармане рукоятку пистолета. Это был с виду ничем не примечательный дом, разве что несколько старомодный, но один взгляд на него пробуждал какой-то животный страх внутри, который не оставлял никаких других мыслей, кроме одной – беги! Мелинде стоило невероятных усилий не сорваться с места, но вот сил сделать хоть один шаг в сторону дома она в себе не нашла. Никакие уговоры о том, что малейшее промедление может стать роковым, не действовали. Однако оставаться и торчать вот так перед окнами тоже было опасно, ей казалось, что сам дом наблюдает за ней своими пустыми стеклянными глазницами, как бы посмеиваясь над ней.
(ну-ну, давай, подойди, если тебе так хочется)
Не известно, сколько бы она простояла так ещё, в этом невозможном оцепенении, если бы из-за деревьев не раздался хруст снега, а затем и какой-то то ли стон, то ли крик. Звук был негромкий и какой-то глухой, как будто кричали в надетом на голову шлеме или уткнувшись носом в землю. У Мелинды внутри всё сжалось – неужели это Ольга? Неужели она опоздала, и с ней произошло что-то нехорошее?
Толком не успевая сообразить, что делает, Мелинда бросилась в сторону звука, но что-то мелькнуло за деревьями, и она остановилась как вкопанная. В её сторону с глухим стоном двигалось нечто невнятное. Судя по очертаниям, бывшее когда-то человеком, скорее всего, женщиной – с полусгнившего черепа клочками свисали кое-где длинные грязные волосы. В остальном же разобрать что-то было невозможно – кожа, переливавшаяся различными оттенками от зеленоватого до темно-багрового, вздулась и потрескалась, в некоторых местах она уже отвалилась, обнажая желтоватые кости.
- Да шевели же ты ногами, мне надоело тебя тащить! – ругалась Мария на Ольгу, но бесполезно, ноги просто не слушались её. – Карл! Помоги же мне!
Карл догнал Ольгу и обхватил её рукой за талию, мягко, но настойчиво подталкивая вверх по ступенькам. Это оказалось очень кстати – внезапно на них с вершины обрушился протяжный вой то ли животного, то ли человека. У Ольги подкосились ноги, ей было настолько страшно, что она готова была вырвать руку Марии, к которой была прикована наручниками, и прямо с этой рукой запрыгнуть в свою машину и укатить домой. Карл никак не отреагировал, только поддержал её второй рукой, не дав упасть, и подтолкнул выше по лестнице.
- Ч-что эт-то еще т-такое? – дрожащим голосом спросила Ольга. Мария, не переставая подниматься, бросила на Ольгу короткий взгляд и рассмеялась:
- О, да не бойся. Это мои мальчишки и девчонки.
- Мальчишки - это твои женихи?
- Да. К сожалению, со временем они приходят в непригодность, приходится искать новых.
- А девчонки? Те, в которых ты вселялась?
- Ну, скажем, я держала их про запас на случай, если с Оливией что-нибудь случится. Но потом я расслабилась и отпустила их погулять, а они вот стонут, пугают туристов, развлекаются, одним словом. Мой маленький зоопарк.
- Так почему ты кем-то из них не воспользуешься? Зачем тебе я?
- Ольга, я же говорю, я их отпустила. Перестала их поддерживать, и теперь они уже не в кондиции. Некоторые уже совсем развалились, от них уже только голос и остался. Нет, мне нужно свежее, живое тело. Твоё тело. А эти девчонки, конечно, по-своему хороши, но у них тела деревенских баб. И лица тоже простоваты. А мне надо тщательнее выбирать, это ведь тебе не платье с распродажи, не дешёвка на один сезон. Мне нужно что-то красивое, не абы что.
Они уже поднялись по ступенькам и приближались к дому. Ольга то потела, то холодела от ужаса, комок подкатывал к горлу - казалось, организм каждой своей клеточкой восстаёт против того, чтобы идти туда.
- А что же будет со мной?
Мария остановилась и повернулась к Ольге, свободной рукой она обняла её тепло, как родную сестру, снова окатив её волной тошнотворно-сладковатого запаха разлагающейся плоти.
- С тобой всё будет хорошо, дорогая. Разве ты не хочешь оставаться вечно молодой и прекрасной, жить в своё удовольствие, заниматься чем хочешь, любить кого хочешь? Не говори, что тебе это не интересно, этого все хотят. А для этого тебе всего лишь надо немножко подвинуться. Не переживай, будет весело.
- А потом ты меня выбросишь, как всех остальных?
Мария перестала улыбаться.
- Ты в курсе, что ты в любом случае умрешь? Только жизнь даёт тебе – и только тебе, одной из миллиардов! – шанс не влачить жалкое существование, постепенно изнашивая свой организм, старея, страшнея, тупея, чтобы потом умереть обоссаной, всеми брошенной старухой. Тебе дан шанс прожить десятки, а то и сотни лет, оставаясь вечно молодой и прекрасной! Тебе просто сказочно повезло, скажи спасибо той суке, что испортила тело Оливии. Тебе выпала честь занять её место.
Мария замолчала и замерла, как будто что-то вспомнила. Ольга уже успела подумать, что вот оно, подходящее время для того, чтобы вырвать руку и убежать, но Мария очнулась. Она раздражённо смерила Ольгу взглядом, в котором от былой сестринской теплоты не осталось и следа, и отвернулась к дому.
- Вообще не понимаю, зачем я трачу время на эти бессмысленные уговоры. Меня твоё мнение совершенно не волнует.
Мария распахнула дверь дома и пропустила вперёд Карла, потом втолкнула Ольгу и вошла следом. Ольга слышала, как она гремит замками и засовами на двери и с тоской посмотрела в сторону окна, тем более, что это был единственный светлый кусок в этой кромешной тьме. Впрочем, она интуитивно чувствовала, что это и к лучшему, что она ничего не видит – внутри дома стоял стойкий и густой запах гнилого мяса, такой же, как исходил от Марии, только более концентрированный, смешанный с затхлостью и вонью мышиного помёта.
Мария резко сделала два коротких хлопка руками, отчего рука Ольги, пристёгнутая к ней, задёргалась, как у марионетки. В доме вспыхнул свет сотен свечей, расставленных по углам, столам и камину, и Ольга завизжала, увидев окружающую её обстановку. Пол был усыпан человеческими трупами различной степени разложения – начиная от самых старых, где от людей остались только желтоватые кости с налипшей на них одеждой, и заканчивая парой совсем свежих, только начавших разлагаться трупов. Всё это было покрыто пылью, воском, стекающим со свечей, копотью и мышиным помётом, а в тех, что посвежее, копошились черви.
Ольга закрыла глаза, прикрыла нос свободной рукой и часто задышала, пытаясь подавить приступ тошноты. «Только не падай в обморок, только не падай в обморок», - повторяла она про себя. Меньше всего ей хотелось прилечь среди этих гор мертвых людей. Мария увидела это и со смехом обхватила её за талию, чтобы удержать, только Ольге лучше не стало, ведь обнимал её по сути тот же труп, только каким-то непостижимым образом до сих пор державшийся на ногах.
- Да, прибраться мне лень, а домработниц сюда калачом не заманишь.
Мария снова рассмеялась, как будто сказала очень смешную шутку. Ольга посмотрела на Карла. Единственным глазом он смотрел в окно прямо перед собой, вообще никак не реагируя на окружающее, как будто глубоко о чём-то задумался. «Что же она с ним сделала?» - подумала Ольга, но спросила другое:
- И здесь ты предлагаешь мне коротать эту твою вечность?
- Конечно, нет, глупенькая. Это у меня комната для гостей. Идём дальше, чего же мы замерли.
Мария потянула за собой Ольгу, проворно лавируя между гор тел и разбегающихся в разные стороны грызунов и насекомых. Ольге, чтобы не упасть, волей-неволей пришлось смотреть под ноги, иной раз встречаясь взглядом с чужим невидящим взглядом пустых глазниц. Света от свечей явно недоставало, чтобы обойти все препятствия, и в один момент она почувствовала, как нога её заскользила на чём-то мягком и противном даже через сапоги. Ольга взвизгнула, взмахнула руками и повалилась назад. Она удержалась на ногах только благодаря Карлу, который шёл сзади и успел подхватить её, но убирать руку от лица было ошибкой. Тошнотворный запах пробрался в ноздри, хватаясь за внутренности вплоть до самых кишок, и Ольгу стошнило на пол. Мария, которая терпеливо ждала, пока Ольга восстановит равновесие, на её тошноту только закатила глаза.
Наконец, полоса препятствий была преодолена. Из «комнаты для гостей» они вышли в небольшую стеклянную галерею. Очевидно, раньше она выполняла роль зимнего сада, но все растения давно завяли, только в некоторых местах еще торчали одинокие чёрные пеньки. Теперь эта галерея выполняла роль прохода из старой части дома, «гостевой», к новой пристройке. Это была маленькая башенка высотой с основную часть дома, так что со стороны входа её даже было не заметно. Башенка была сделана из чёрного камня с конусообразной крышей, совершенно без окон.
- Вот она, моя келья. Я сама её придумала и построила, - с гордостью сообщила Мария и пригласила всех внутрь. Как будто без её приглашения у Ольги мог быть выбор.
Внутри Мария тоже хлопнула в ладоши, и загорелись свечи. Ольга с облегчением отметила, что здесь обстановка по крайней мере поприятнее, чем в другой части дома – тут был камин, большой мягкий диван, шкаф с книгами, было чисто и не было никаких червей или грызунов. Мария сняла с себя наручники и передала их вместе с ключом Карлу.
- Любимый, отведи её вниз, к алтарю. Если будет брыкаться – прицепи её куда-нибудь, но только будь осторожнее с телом, не хочу, чтобы оно прострадало. И так уже все руки натёрты от этих наручников. Ждите меня внизу. А мне нужно вернуться в комнату для гостей, кажется, я слышала какой-то шум снаружи. Проверю обстановку, а потом проведём церемонию.
Мария вышла. Ольга услышала звук поворачиваемого снаружи замка и шаги, гулко отдаляющиеся по галерее. Карл взял Ольгу под локоть и повел её куда-то в сторону, где был узкий дверной проход с зияющей в нём чернотой.
- Нет, Карл, не надо, прошу тебя, - на Ольгу снова накатил тот животный страх, и она попыталась вырваться, хотя и понимала, что в запертом доме без окон это просто бесполезно. Но осознание того, что она теперь свободна и ни к кому не пристёгнута придавало ей сил, она настолько отчаялась, что готова была выползти через каминную трубу. – Пусти меня, Карл.
- Пойдём, - только и ответил он без тени эмоций и повел Ольгу к проходу.
- Нет, нет, - Ольга мотала головой и почувствовала, что по щекам побежали слёзы. – я не хочу, Карл, пожалуйста. Ты же не позволишь ей так со мной поступить, Карл, это же я, твоя мисс Ольга. Я понимаю, что поступила тогда глупо, но я жалела об этом каждый день, я поняла, что хочу быть только с тобой, я и не думала, что всё так обернется, я думала, у нас ещё что-то получится. Может, ещё не поздно начать всё сначала, Карл?
Несмотря на все брыкания Ольги, они медленно, но верно продвигались. Дошли до тёмного прохода и стали спускаться по лестнице. Карл взял в комнате одну из свечей, чтобы осветить дорогу, но из-за того, что ему приходилось направлять Ольгу на путь истинный, свеча погасла, и он бросил её под ноги.
- Карл…- захныкала Ольга, понимая, что все её аргументы разбиваются о стену его отрешённости. Тут же, на ступенях, Карл вдруг резко остановился и, взяв Ольгу за руки, притянул к себе, коротко поцеловал её и прошептал:
- Хватит брыкаться. Доверься мне.
После чего он продолжил спускаться по лестнице, держа Ольгу за локоть. Больше он ничего не говорил, и Ольга тоже замолчала и перестала сопротивляться. Ей очень хотелось верить, что Карл что-то придумает, настолько, что она сделала вид, что не заметила доносящийся от него тот же сладковатый гнилостный запах, что и от Марии.
28.
Мелинда ехала в Насон за автобусом, на котором до этого ехала сама, и это здорово упростило ей жизнь. Одна бы она ни за что не вырулила на этой извилистой, занесённой снегом дороге, и давно бы свалилась в пропасть. Автобус проехал мимо подъёмников и завернул за гору, выгрузив пассажиров на стоянке гостиницы у самого подножья. Мелинда помнила слова Амелии о том, что Карина живет на самой вершине горы, помнила и о том, что ей следовало бы поторопиться, но чуть было малодушно не свернула вслед за автобусом к гостинице. Да, у неё был пистолет, пара пуль у неё ещё оставалось, и она знала, что сумеет их правильно применить. Но она боялась, что Карина, легко жонглирующая телами, просто перепрыгнет в Мелинду, если та убьёт Ольгу и не успеет уничтожить платье. И, конечно, перспектива убивать ещё кого-либо её не прельщала совершенно.
- Мне нужен план, - сказала Мелинда и крепко сжала руль. Она так и стояла посреди дороги рядом с поворотом к гостинице, и трусливая её часть уговаривала заехать туда, переждать ночь и действовать при свете дня, но была ещё хорошая и злая на Карину Мелинда, которая понимала, что каждая минута промедления может стоить ещё одной человеческой жизни. А то и не одной. В конце концов она сжала зубы и поехала прямо, по дороге, ведущей вверх на гору по узкой улице, извивающейся между пряничных домиков.
Чем выше, тем сильнее ей становилось не по себе. Она уже не понимала, чего она ищет, куда едет, зачем вообще это всё, больше всего на свете ей хотелось крепко зажмуриться, потом открыть глаза в своей кровати, позавтракать парой вареных яиц и кружкой кофе и пойти на занятия. Сейчас самая горячая пора, наравне с предотпускной лихорадкой, все активно худеют к новому году, чтобы потом с чистой совестью не появляться две недели, а через две недели начать лениво сползаться в маленькие группки, неся на себе по десять килограмм больше, чем было до предновогоднего похудения.
И только прокрутив в себе эти мысли, Мелинда вдруг поняла, что всё делает правильно. Она слишком погрязла в рутине, а сейчас у неё наконец-то есть шанс сделать что-то по-настоящему грандиозное. Не добрый поступок из разряда «помоги толстухе увидеть свою мохнатку», а шанс спасти если не человечество, то пару жизней точно.
- Тем более, одну я уже профукала, - сказала Мелинда, вспомнив про Оливию. Но тут по крайней мере можно было утешиться тем, что она всего лишь помогла Оливии освободиться от засевшей в ней занозы, без которой она умерла бы уже приблизительно лет сто назад.
Мелинда всё ползла и ползла сквозь сонный городок на самый верх, пока не упёрлась в какую-то машину, брошенную прямо посреди дороги, уже почти на самой макушке горы. Она вышла, осмотрелась и увидела, что дороги дальше и нет, значит, она приехала в конец города.
- Приехали, - вздохнула она, закрыла машину и осмотрелась. Сразу за брошенной машиной начиналась лестница, и Мелинда пошла по ней, предварительно проверив пистолет и переложив его так, чтобы в любой момент его можно было быстро выхватить.
Поднимаясь, Мелинда полностью сосредоточилась на том, чтобы не скатиться со скользкой лестницы, поэтому стоящий на холме дом она заметила только наверху, когда обрела равновесие и подняла голову. От увиденного у неё перехватило дыхание и она отшатнулась, чуть не свалившись обратно, но удержалась и тут же судорожно нащупала в кармане рукоятку пистолета. Это был с виду ничем не примечательный дом, разве что несколько старомодный, но один взгляд на него пробуждал какой-то животный страх внутри, который не оставлял никаких других мыслей, кроме одной – беги! Мелинде стоило невероятных усилий не сорваться с места, но вот сил сделать хоть один шаг в сторону дома она в себе не нашла. Никакие уговоры о том, что малейшее промедление может стать роковым, не действовали. Однако оставаться и торчать вот так перед окнами тоже было опасно, ей казалось, что сам дом наблюдает за ней своими пустыми стеклянными глазницами, как бы посмеиваясь над ней.
(ну-ну, давай, подойди, если тебе так хочется)
Не известно, сколько бы она простояла так ещё, в этом невозможном оцепенении, если бы из-за деревьев не раздался хруст снега, а затем и какой-то то ли стон, то ли крик. Звук был негромкий и какой-то глухой, как будто кричали в надетом на голову шлеме или уткнувшись носом в землю. У Мелинды внутри всё сжалось – неужели это Ольга? Неужели она опоздала, и с ней произошло что-то нехорошее?
Толком не успевая сообразить, что делает, Мелинда бросилась в сторону звука, но что-то мелькнуло за деревьями, и она остановилась как вкопанная. В её сторону с глухим стоном двигалось нечто невнятное. Судя по очертаниям, бывшее когда-то человеком, скорее всего, женщиной – с полусгнившего черепа клочками свисали кое-где длинные грязные волосы. В остальном же разобрать что-то было невозможно – кожа, переливавшаяся различными оттенками от зеленоватого до темно-багрового, вздулась и потрескалась, в некоторых местах она уже отвалилась, обнажая желтоватые кости.
