Капитан, тоже посмотрел на неё вдумчивым взглядом, и, случайно угадав её мысли, почувствовал себя, крайне неловко. Ведь их желание было обоюдным. Только они должны сохранять невозмутимость для того, чтобы никто из их окружения не заподозрил того, что между ними пылают запретные чувства.
--Вижу, что без нас, Ореоле не справиться! Ей необходимо помочь!—задумчиво проговорила, внимательно наблюдающая за капитаном и своей дочерью, герцогиня Виктория Браэртон. Она сидела за соседним столиком, немного вдали от них. Молодой женщине не нужно было ничего говорить. Она видела, как капитан и юная девушка страдают от того, что не могут любить друг друга из-за непосильных условностей высшего света и императорского протокола.
Её авантюрной затеей заинтересовалась приёмная дочь, герцогиня Изольда Джеральдтон, любившая наблюдать за любовными отношениями друзей, знакомых и родственников. Она удобно сидела в кресле рядом со своей заботливой мачехой, с которой общалась, как с лучшей подругой и смело делилась самыми сокровенными тайнами.
--И, что же вы придумали, мама?—заинтригованно спросила герцогиню молодая женщина, внимательно проследив за тем, как та быстро написала и передала с официантом записку для капитана с просьбой, прийти к ней в апартаменты для важного разговора. После чего, поделилась с падчерицей деталями своего опасного, но такого романтичного, плана.
--Всего-навсего, помочь нашему дорогому капитану и Ори любить друг друга, не боясь, оказаться застигнутыми врасплох.—заговорщически проговорила молодая герцогиня, и, выдержав короткую паузу для того, чтобы ещё немного помучить, умирающую от любопытства, молоденькую подопечную, продолжила:--Всё очень просто, Изольда! Моя каюта станет для них любовным гнёздышком, где они смогут встречаться и придаваться своему нежному чувству! Капитану я уже назначила встречу, сразу как закончится торжественный ужин! Дело остаётся только, за нашей Ореолой! Необходимо сделать так, чтобы она тоже пришла ко мне сегодня, желательно в это же время!
Изольда поняла, что именно ей предстоит привести названную венценосную сестру в просторную каюту мачехи. Она внимательно проследила за тем, как семнадцатилетняя Великая княжна Ольга Фёдоровна, выполняя распоряжение Российского Императора, заботливо обнимая за плечи, повела малолетнего Престолонаследника к выходу из великолепного белого мраморного итальянского ресторана.
Бедняга выглядел измождённым и бледным от, выпитого им по незнанию, целого бокала шампанского, хотя и бодрился, а Ольга утешительно ему что-то говорила. В эти минуты она напоминала заботливую мать, хлопочущую над своим ребёнком. Что искренне позабавило юную герцогиню Изольду, но вспомнив о, нетерпеливо ожидающей её ответа, герцогине Виктории Браэртон, не раздумывая ни одной минуты, решительно проговорила:
-- Хорошо, Виктория! Я приведу к вам в каюту нашу Ореолу!
Герцогиня одобрительно кивнула и в ожидании удобного момента для начала их действий, принялась поддерживать легкомысленную светскую беседу с Бредфордами, составившими им компанию за ужином. Виктория видела, как смутился капитан, прочтя её записку. Он понял затею и отчаянно попытался сохранить невозмутимость, хотя в душе всё трепетало от сладостного ожидания нежного свидания с Ольгой. К счастью, Российский Император был так увлечён весельем с детьми и разговором с администраторами лайнера, что ничего не заметил. Только минуты тянулись невыносимо медленно.
Капитану уже стало скучно и его начало клонить в сон, но как уйти так, чтобы никого не обидеть, он не знал.
--Можете идти и немного прогуляться!—разрешил ему Николай, видя его измождение. Капитан почтительно откланялся перед всеми и важной офицерской походкой покинул роскошный зал. Его несло, словно на крыльях. Сонливость всю, как рукой сняло. Он даже повеселел.
--Ну, что же, одна птичка уже вылетела! Осталось привести к нему вторую!—загадочно заключила герцогиня Виктория, давая понять падчерице, что в игру теперь вступает она. Изольда всё поняла, и, извинившись перед их общей компанией, отправилась в императорские апартаменты, слегка придерживая полы блестящего парчового ярко-зелёного вечернего платья с россыпью изумрудов, янтаря и бриллиантов.
Императорские апартаменты.
Немного позже.
Ольга уложила семилетнего Цесаревича Алексея спать в его удобную и закрытую со всех сторон бортами, защищающими от падения, кровать. Она из-за воздушности газового балдахина, была похожа на люльку с мягкой периной, подушками и тёплым сиреневым одеялом.
Мягкое освещение, исходящее от настенных серебряных бра, действовали успокаивающе. Благодаря им и сестринской заботе Ольги, Алексею постепенно стало лучше. Он уснул и даже стал тихо посапывать.
Великая княжна находилась возле него. Она сидела, поджав под себя стройные ноги, на мягком диване, обитом светло-лазурным жаккардом, подобранным в тон комнате, выполненной в постельных зелёных, голубых и сиреневых тонах.
Её изящные плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Ясные бирюзовые глаза покраснели и стали влажными от солёных горьких слёз, которые девушка вытирала шёлковым платком. Жестокие слова Николая, сказанные им в пылу гнева из-за интриг врагов, больно ранили её трепетное сердце и нежную душу. Ольга не понимала одного, куда подевался тот заботливый, внимательный, добрый и отзывчивый дядя Ники, которого она познала два с половиной года тому назад?! Что с ним сделали Александра и Распутин?
Из-за столь мрачных мыслей, девушка печально вздохнула, не учтя одного, что свидетельницей её душевных мук стала герцогиня Изольда. Она бесшумно вошла в каюту Российского Престолонаследника и застала названную сестру в плачевном душевном состоянии.
Герцогиня поняла, что причиной горьких слёз Великой княжны является её ссора с Российским Императором и, сдержанно вздохнув, решительно подозвала к себе двух фрейлин и приказала им, немедленно привести госпожу в порядок, а другим обрядить её в великолепное платье турецкой султанши, идущей на хальвет к своему господину, выполненное из тончайшего янтарного шёлка с глубоким декольте и газовыми рукавами, а поверх него надеть кафтан без рукавов из блестящего кружева с преобладанием россыпи золотых чешуек, бриллиантов и янтаря.
Девушки всё поняли и принялись выполнять приказание под недоумевающим взглядом юной Ольги, пока её вниманием ни завладела герцогиня Изольда.
--Не знаю, что там такого произошло между тобой и Его Императорским Величеством, только это уже его проблемы! Пусть посидит ночь в одиночестве, а потом вымаливает у тебя прощение! Из-за него, ты совсем лишилась гордости и самоуважения! Ну, ничего! Это исправимо! Пока же, тебе необходимо настраиваться на романтическое свидание!—вразумительно произнесла она, и, распустив длинные вьющиеся, и, пахнущие приятным ароматом лесных ягод, густые золотистые волосы юной Великой княжны, фрейлина, мгновенно и плавными движениями принялась расчёсывать их серебряным гребнем.
Наконец, благодаря общим усилиям фрейлин под чутким руководством герцогини Изольды Браэртон, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна была полностью собрана, наряжена, надушена ягодными ароматами парфюма. Её очаровательное, выражающее душевную безмятежность, лицо и, выставленные вперёд, густые волнистые пряди длинных волос, скрывало плотное газовое покрывало, держащееся на золотой диадеме в форме змейки с инкрустацией янтаря и хризолитов. На лебединой шее переливалось всеми цветами радуги бриллиантовая нить в несколько рядов.
--Ну, что же, нам пора идти, дорогая сестрёнка! Капитан, наверное, уже весь истомился от нежного ожидания тебя!—одобрительно осматривая плоды своих трудов, проговорила Изольда. Великая княжна залилась румянцем смущения, теребя тонкими изящными пальцами золотую цепь пояса и застенчиво улыбаясь под покрывалом. Её густые ресницы трепетали от проникновения в каюту русского престолонаследника приятной ночной прохлады.
За мальчика Ольга не волновалась, ведь возле него её место заняли фрейлины, возглавляемые графиней Юлией Волынской. Ольга же, пребывая в мире романтических грёз, молча, шла по, залитым мягким светом от серебряных настенных канделябров, коридорам великолепного корабля, направляясь в, выполненные в стиле ампир, с преобладанием бледных розовых, персиковых и жёлтых тонах, апартаменты дорогой матушки, герцогини Виктории.
--И всё-таки, я считаю, что мне следовало остаться возле Алёши, на случай, если он проснётся среди ночи.—беспокойно произнесла с оттенком сомнения юная девушка, тем самым нарушив утомительное молчание. Она уже не была уверенна в том, что поступила правильно, согласившись, пойти на авантюру с романтическим свиданием. Ведь обида на Николая, потихоньку, растаяла. Ольга понимала, что он совсем не хотел наговорить ей всех тех грубостей, а был всего лишь напуган интригами врагов ничуть не меньше её.
Девушка чувствовала, что утром Николай, непременно, попросит у неё прощения. Только Изольда считала иначе, но ничего не стала ей говорить.
--Мы пришли!—радостно объявила она, выводя названную сестру из сетей сомнений и приводя в чувства. Они остановились у самих дверей, ведущих в апартаменты их общей матери. Ольга судорожно вздохнула, ощущая, как её пробивает лёгкая приятная дрожь. В эту минуту она услышала, выводящие из замешательства, слова герцогини:
--За дверью тебя ждёт счастье, дорогая сестрёнка! Сейчас ты окажешься в раю!
Великая княжна, понимая, что пути назад уже нет, собрала в себе остатки царственного самообладания, и, дождавшись, когда одна из, сопровождающих её, молоденьких фрейлин открыла дверь, величественно вошла в каюту. Изольда проводила сестру благословляющим знамением, и, выждав немного, обратилась к, стоявшим возле неё, фрейлинам. Они терпеливо ждали дальнейших распоряжений и дождались.
--Ну, а теперь проследим за тем, чтобы никто не мог нарушить покой наших, мило воркующих друг с другом, птенчиков!—произнесла герцогиня, имея в виду своего папеньку, мистера Исмея, либо самого Российского Императора.
Капитан Эдвард Смит уже полчаса, как находился там. Он стоял у медной решётки камина в гостиной с лепниной, покрытой серебром, и задумчиво смотрел на завораживающий танец огня. За его спиной золотые настенные часы пробили полночь. Мысли о прекрасной юной девушке далеко унесли его от корабля, что капитан очнулся лишь тогда, когда услышал тихий звук от, открывающейся и закрывающейся на все замки, двери. Он весь затрепетал от нежности и медленно обернулся. Его сердце бешено колотилось в груди.
Перед ним стояла, склонившись в почтительном поклоне, Ольга. Её бирюзовые глаза опущены. На соблазнительных алых губах сияла лёгкая застенчивая улыбка. Изящные руки скрещены в пальцах. Газовое покрывало золотыми волнами закрывало девушку до самых колен. Она дрожала от сладостного волнения и терпеливо ждала, когда возлюбленный, наконец, подойдёт к ней и обнимет, избавив от савана.
Капитан не стал мучить её, и, словно угадав сокровенное желание юной девушки, мягкой, но уверенной походкой морского офицера, каким и являлся, приблизился к возлюбленной, взял за руку и подвёл к, уже разобранной для них горничными, постели. Затем вместе с ней плавно опустился на жаккардовое персикового цвета с золотой вышивкой покрывало и принялся зачарованно смотреть на девушку. Их чрезмерно длительное молчание начало нервировать её и мысленно просить о дальнейших действиях. Просьба была услышана им.
Ольга вздрогнула и затаила дыхание, почувствовав, с какой искренней душевной заботой, капитан убрал газовое покрывало с её очаровательного лица и ласково принялся гладить золотистые локоны, в которых радужными переливами отразился отсвет от, включенных бра. После чего, он легонько взял двумя пальцами за, изящно очерченный подбородок девушки и вдумчиво всмотрелся в бездонные бирюзовые озёра-глаза. Ему хотелось утонуть в их ласковых омутах и никогда не всплывать на поверхность.
--Моя прекрасная дева из восточной сказки «тысяча и одна ночь»! Шахерезада моего сердца!—зачарованно выдохнул он и медленно потянулся к медовым алым губам девушки, намереваясь, воссоединиться с ней в едином, очень нежном и полном огромной любви, поцелуе. От его горячего дыхания её густые ресницы слегка всколыхнулись. Она плавно подняла на него свои, выражающие огромную, как бескрайний океан, любовь глаза и, дрожащим от трепетного возбуждения голосом, исправила любимого, откликаясь на его сладостный зов:
--Скорее уж, лучше Роксолана-Хюррем! Она, по крайней мере, была реальным историческим персонажем. Простая девушка из Российской глубинки, благодаря своему изворотливому уму, умению вести дипломатические переговоры, владеющей искусством соблазнения и умея, ловко обходить все препятствия и опасности врагов, выбилась из бесправной рабыни-наложницы, став, сначала женой Великого султана, а затем владычицей Великой Османской Империи.
Ольга, повинуясь древнему инстинкту, позволила любимому, накрыть её губы своими тёплыми мягкими губами и слиться с ним долгом, как сама вечность, поцелуе.
--Значит, Роксолана! И в правду, великая была женщина!—добродушно согласился с девушкой капитан, постепенно овладевая её, слегка приоткрытыми трепетными губами. Его сильные руки нежно обнимали стройный стан ночной голубки, отчётливо ощущая, как под пальцами бешено бьётся сердце, словно, рвущаяся из клетки на свободу, птица.
Для него стало большим открытием узнать, что под шёлковым слоем восхитительно-красивого платья, на девушке ничего нет из одежды. Она была абсолютно нагая, словно Ева. Капитан Смит слегка и немного оторопел, но мысленно признав самому себе, что возлюбленная хорошо подготовилась, ловкими пальцами принялся расстегивать янтарные мелкие пуговицы. Их было так много, что ему пришлось немного попотеть прежде, чем выпустить на свободу атласную кожу девушки цвета слоновой кости, пахнувшую розами.
Ольгу тут же, обдало приятной ночной прохладой, из-за чего она поёжилась и вздрогнула. Эдвард ласково посмотрел на неё, и, поиграв её спиральными локонами, заботливо успокоил:
--Сейчас, мы согреемся от нашей с тобой любви!
Девушка прислушалась к словам любимого и постепенно расслабилась, доверившись его умелым рукам и мягким тёплым губам, виртуозно ласкающим её, словно кошку. Ольге даже захотелось мурлыкать от удовольствия. Чувства так поглотили их обоих, что они не заметили, как легли на мягкую перину, подушки и жаккардовое покрывало. Их скрывали плотные слои воздушного, словно облако, балдахина из золотого газа и лиловой парчи.
Дождавшись, когда все дети, наконец, начали мирно посапывать носиками, лёжа в своих уютных кроватях, Император Николай вернулся в свои апартаменты, смутно надеясь, застать в них Ольгу. Ведь он был сильно виноват перед ней за то, что наговорил непростительных грубостей. Ему хотелось, лаской, выпросить у неё прощения.
--Вижу, что без нас, Ореоле не справиться! Ей необходимо помочь!—задумчиво проговорила, внимательно наблюдающая за капитаном и своей дочерью, герцогиня Виктория Браэртон. Она сидела за соседним столиком, немного вдали от них. Молодой женщине не нужно было ничего говорить. Она видела, как капитан и юная девушка страдают от того, что не могут любить друг друга из-за непосильных условностей высшего света и императорского протокола.
Её авантюрной затеей заинтересовалась приёмная дочь, герцогиня Изольда Джеральдтон, любившая наблюдать за любовными отношениями друзей, знакомых и родственников. Она удобно сидела в кресле рядом со своей заботливой мачехой, с которой общалась, как с лучшей подругой и смело делилась самыми сокровенными тайнами.
--И, что же вы придумали, мама?—заинтригованно спросила герцогиню молодая женщина, внимательно проследив за тем, как та быстро написала и передала с официантом записку для капитана с просьбой, прийти к ней в апартаменты для важного разговора. После чего, поделилась с падчерицей деталями своего опасного, но такого романтичного, плана.
--Всего-навсего, помочь нашему дорогому капитану и Ори любить друг друга, не боясь, оказаться застигнутыми врасплох.—заговорщически проговорила молодая герцогиня, и, выдержав короткую паузу для того, чтобы ещё немного помучить, умирающую от любопытства, молоденькую подопечную, продолжила:--Всё очень просто, Изольда! Моя каюта станет для них любовным гнёздышком, где они смогут встречаться и придаваться своему нежному чувству! Капитану я уже назначила встречу, сразу как закончится торжественный ужин! Дело остаётся только, за нашей Ореолой! Необходимо сделать так, чтобы она тоже пришла ко мне сегодня, желательно в это же время!
Изольда поняла, что именно ей предстоит привести названную венценосную сестру в просторную каюту мачехи. Она внимательно проследила за тем, как семнадцатилетняя Великая княжна Ольга Фёдоровна, выполняя распоряжение Российского Императора, заботливо обнимая за плечи, повела малолетнего Престолонаследника к выходу из великолепного белого мраморного итальянского ресторана.
Бедняга выглядел измождённым и бледным от, выпитого им по незнанию, целого бокала шампанского, хотя и бодрился, а Ольга утешительно ему что-то говорила. В эти минуты она напоминала заботливую мать, хлопочущую над своим ребёнком. Что искренне позабавило юную герцогиню Изольду, но вспомнив о, нетерпеливо ожидающей её ответа, герцогине Виктории Браэртон, не раздумывая ни одной минуты, решительно проговорила:
-- Хорошо, Виктория! Я приведу к вам в каюту нашу Ореолу!
Герцогиня одобрительно кивнула и в ожидании удобного момента для начала их действий, принялась поддерживать легкомысленную светскую беседу с Бредфордами, составившими им компанию за ужином. Виктория видела, как смутился капитан, прочтя её записку. Он понял затею и отчаянно попытался сохранить невозмутимость, хотя в душе всё трепетало от сладостного ожидания нежного свидания с Ольгой. К счастью, Российский Император был так увлечён весельем с детьми и разговором с администраторами лайнера, что ничего не заметил. Только минуты тянулись невыносимо медленно.
Капитану уже стало скучно и его начало клонить в сон, но как уйти так, чтобы никого не обидеть, он не знал.
--Можете идти и немного прогуляться!—разрешил ему Николай, видя его измождение. Капитан почтительно откланялся перед всеми и важной офицерской походкой покинул роскошный зал. Его несло, словно на крыльях. Сонливость всю, как рукой сняло. Он даже повеселел.
--Ну, что же, одна птичка уже вылетела! Осталось привести к нему вторую!—загадочно заключила герцогиня Виктория, давая понять падчерице, что в игру теперь вступает она. Изольда всё поняла, и, извинившись перед их общей компанией, отправилась в императорские апартаменты, слегка придерживая полы блестящего парчового ярко-зелёного вечернего платья с россыпью изумрудов, янтаря и бриллиантов.
Императорские апартаменты.
Немного позже.
Ольга уложила семилетнего Цесаревича Алексея спать в его удобную и закрытую со всех сторон бортами, защищающими от падения, кровать. Она из-за воздушности газового балдахина, была похожа на люльку с мягкой периной, подушками и тёплым сиреневым одеялом.
Мягкое освещение, исходящее от настенных серебряных бра, действовали успокаивающе. Благодаря им и сестринской заботе Ольги, Алексею постепенно стало лучше. Он уснул и даже стал тихо посапывать.
Великая княжна находилась возле него. Она сидела, поджав под себя стройные ноги, на мягком диване, обитом светло-лазурным жаккардом, подобранным в тон комнате, выполненной в постельных зелёных, голубых и сиреневых тонах.
Её изящные плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Ясные бирюзовые глаза покраснели и стали влажными от солёных горьких слёз, которые девушка вытирала шёлковым платком. Жестокие слова Николая, сказанные им в пылу гнева из-за интриг врагов, больно ранили её трепетное сердце и нежную душу. Ольга не понимала одного, куда подевался тот заботливый, внимательный, добрый и отзывчивый дядя Ники, которого она познала два с половиной года тому назад?! Что с ним сделали Александра и Распутин?
Из-за столь мрачных мыслей, девушка печально вздохнула, не учтя одного, что свидетельницей её душевных мук стала герцогиня Изольда. Она бесшумно вошла в каюту Российского Престолонаследника и застала названную сестру в плачевном душевном состоянии.
Герцогиня поняла, что причиной горьких слёз Великой княжны является её ссора с Российским Императором и, сдержанно вздохнув, решительно подозвала к себе двух фрейлин и приказала им, немедленно привести госпожу в порядок, а другим обрядить её в великолепное платье турецкой султанши, идущей на хальвет к своему господину, выполненное из тончайшего янтарного шёлка с глубоким декольте и газовыми рукавами, а поверх него надеть кафтан без рукавов из блестящего кружева с преобладанием россыпи золотых чешуек, бриллиантов и янтаря.
Девушки всё поняли и принялись выполнять приказание под недоумевающим взглядом юной Ольги, пока её вниманием ни завладела герцогиня Изольда.
--Не знаю, что там такого произошло между тобой и Его Императорским Величеством, только это уже его проблемы! Пусть посидит ночь в одиночестве, а потом вымаливает у тебя прощение! Из-за него, ты совсем лишилась гордости и самоуважения! Ну, ничего! Это исправимо! Пока же, тебе необходимо настраиваться на романтическое свидание!—вразумительно произнесла она, и, распустив длинные вьющиеся, и, пахнущие приятным ароматом лесных ягод, густые золотистые волосы юной Великой княжны, фрейлина, мгновенно и плавными движениями принялась расчёсывать их серебряным гребнем.
Наконец, благодаря общим усилиям фрейлин под чутким руководством герцогини Изольды Браэртон, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна была полностью собрана, наряжена, надушена ягодными ароматами парфюма. Её очаровательное, выражающее душевную безмятежность, лицо и, выставленные вперёд, густые волнистые пряди длинных волос, скрывало плотное газовое покрывало, держащееся на золотой диадеме в форме змейки с инкрустацией янтаря и хризолитов. На лебединой шее переливалось всеми цветами радуги бриллиантовая нить в несколько рядов.
--Ну, что же, нам пора идти, дорогая сестрёнка! Капитан, наверное, уже весь истомился от нежного ожидания тебя!—одобрительно осматривая плоды своих трудов, проговорила Изольда. Великая княжна залилась румянцем смущения, теребя тонкими изящными пальцами золотую цепь пояса и застенчиво улыбаясь под покрывалом. Её густые ресницы трепетали от проникновения в каюту русского престолонаследника приятной ночной прохлады.
За мальчика Ольга не волновалась, ведь возле него её место заняли фрейлины, возглавляемые графиней Юлией Волынской. Ольга же, пребывая в мире романтических грёз, молча, шла по, залитым мягким светом от серебряных настенных канделябров, коридорам великолепного корабля, направляясь в, выполненные в стиле ампир, с преобладанием бледных розовых, персиковых и жёлтых тонах, апартаменты дорогой матушки, герцогини Виктории.
--И всё-таки, я считаю, что мне следовало остаться возле Алёши, на случай, если он проснётся среди ночи.—беспокойно произнесла с оттенком сомнения юная девушка, тем самым нарушив утомительное молчание. Она уже не была уверенна в том, что поступила правильно, согласившись, пойти на авантюру с романтическим свиданием. Ведь обида на Николая, потихоньку, растаяла. Ольга понимала, что он совсем не хотел наговорить ей всех тех грубостей, а был всего лишь напуган интригами врагов ничуть не меньше её.
Девушка чувствовала, что утром Николай, непременно, попросит у неё прощения. Только Изольда считала иначе, но ничего не стала ей говорить.
--Мы пришли!—радостно объявила она, выводя названную сестру из сетей сомнений и приводя в чувства. Они остановились у самих дверей, ведущих в апартаменты их общей матери. Ольга судорожно вздохнула, ощущая, как её пробивает лёгкая приятная дрожь. В эту минуту она услышала, выводящие из замешательства, слова герцогини:
--За дверью тебя ждёт счастье, дорогая сестрёнка! Сейчас ты окажешься в раю!
Великая княжна, понимая, что пути назад уже нет, собрала в себе остатки царственного самообладания, и, дождавшись, когда одна из, сопровождающих её, молоденьких фрейлин открыла дверь, величественно вошла в каюту. Изольда проводила сестру благословляющим знамением, и, выждав немного, обратилась к, стоявшим возле неё, фрейлинам. Они терпеливо ждали дальнейших распоряжений и дождались.
--Ну, а теперь проследим за тем, чтобы никто не мог нарушить покой наших, мило воркующих друг с другом, птенчиков!—произнесла герцогиня, имея в виду своего папеньку, мистера Исмея, либо самого Российского Императора.
Капитан Эдвард Смит уже полчаса, как находился там. Он стоял у медной решётки камина в гостиной с лепниной, покрытой серебром, и задумчиво смотрел на завораживающий танец огня. За его спиной золотые настенные часы пробили полночь. Мысли о прекрасной юной девушке далеко унесли его от корабля, что капитан очнулся лишь тогда, когда услышал тихий звук от, открывающейся и закрывающейся на все замки, двери. Он весь затрепетал от нежности и медленно обернулся. Его сердце бешено колотилось в груди.
Перед ним стояла, склонившись в почтительном поклоне, Ольга. Её бирюзовые глаза опущены. На соблазнительных алых губах сияла лёгкая застенчивая улыбка. Изящные руки скрещены в пальцах. Газовое покрывало золотыми волнами закрывало девушку до самых колен. Она дрожала от сладостного волнения и терпеливо ждала, когда возлюбленный, наконец, подойдёт к ней и обнимет, избавив от савана.
Капитан не стал мучить её, и, словно угадав сокровенное желание юной девушки, мягкой, но уверенной походкой морского офицера, каким и являлся, приблизился к возлюбленной, взял за руку и подвёл к, уже разобранной для них горничными, постели. Затем вместе с ней плавно опустился на жаккардовое персикового цвета с золотой вышивкой покрывало и принялся зачарованно смотреть на девушку. Их чрезмерно длительное молчание начало нервировать её и мысленно просить о дальнейших действиях. Просьба была услышана им.
Ольга вздрогнула и затаила дыхание, почувствовав, с какой искренней душевной заботой, капитан убрал газовое покрывало с её очаровательного лица и ласково принялся гладить золотистые локоны, в которых радужными переливами отразился отсвет от, включенных бра. После чего, он легонько взял двумя пальцами за, изящно очерченный подбородок девушки и вдумчиво всмотрелся в бездонные бирюзовые озёра-глаза. Ему хотелось утонуть в их ласковых омутах и никогда не всплывать на поверхность.
--Моя прекрасная дева из восточной сказки «тысяча и одна ночь»! Шахерезада моего сердца!—зачарованно выдохнул он и медленно потянулся к медовым алым губам девушки, намереваясь, воссоединиться с ней в едином, очень нежном и полном огромной любви, поцелуе. От его горячего дыхания её густые ресницы слегка всколыхнулись. Она плавно подняла на него свои, выражающие огромную, как бескрайний океан, любовь глаза и, дрожащим от трепетного возбуждения голосом, исправила любимого, откликаясь на его сладостный зов:
--Скорее уж, лучше Роксолана-Хюррем! Она, по крайней мере, была реальным историческим персонажем. Простая девушка из Российской глубинки, благодаря своему изворотливому уму, умению вести дипломатические переговоры, владеющей искусством соблазнения и умея, ловко обходить все препятствия и опасности врагов, выбилась из бесправной рабыни-наложницы, став, сначала женой Великого султана, а затем владычицей Великой Османской Империи.
Ольга, повинуясь древнему инстинкту, позволила любимому, накрыть её губы своими тёплыми мягкими губами и слиться с ним долгом, как сама вечность, поцелуе.
--Значит, Роксолана! И в правду, великая была женщина!—добродушно согласился с девушкой капитан, постепенно овладевая её, слегка приоткрытыми трепетными губами. Его сильные руки нежно обнимали стройный стан ночной голубки, отчётливо ощущая, как под пальцами бешено бьётся сердце, словно, рвущаяся из клетки на свободу, птица.
Для него стало большим открытием узнать, что под шёлковым слоем восхитительно-красивого платья, на девушке ничего нет из одежды. Она была абсолютно нагая, словно Ева. Капитан Смит слегка и немного оторопел, но мысленно признав самому себе, что возлюбленная хорошо подготовилась, ловкими пальцами принялся расстегивать янтарные мелкие пуговицы. Их было так много, что ему пришлось немного попотеть прежде, чем выпустить на свободу атласную кожу девушки цвета слоновой кости, пахнувшую розами.
Ольгу тут же, обдало приятной ночной прохладой, из-за чего она поёжилась и вздрогнула. Эдвард ласково посмотрел на неё, и, поиграв её спиральными локонами, заботливо успокоил:
--Сейчас, мы согреемся от нашей с тобой любви!
Девушка прислушалась к словам любимого и постепенно расслабилась, доверившись его умелым рукам и мягким тёплым губам, виртуозно ласкающим её, словно кошку. Ольге даже захотелось мурлыкать от удовольствия. Чувства так поглотили их обоих, что они не заметили, как легли на мягкую перину, подушки и жаккардовое покрывало. Их скрывали плотные слои воздушного, словно облако, балдахина из золотого газа и лиловой парчи.
Дождавшись, когда все дети, наконец, начали мирно посапывать носиками, лёжа в своих уютных кроватях, Император Николай вернулся в свои апартаменты, смутно надеясь, застать в них Ольгу. Ведь он был сильно виноват перед ней за то, что наговорил непростительных грубостей. Ему хотелось, лаской, выпросить у неё прощения.
