В эту самую минуту, преданная ей, Юлия Волынская бесшумно приблизилась к Великой княжне и протянула маленькую склянку с быстродействующим жаропонижающим средством, и, терпеливо дождавшись её позволения пойти на ужин в белоснежный ресторан, почтительно откланялась и ушла. Ольга, же, не теряя драгоценных минут, открыла банку с лекарством, затем мягко и крайне бесшумно подойдя к мальчику, протянула её ему с заботливыми словами:
--Вот, выпейте это лекарство, Ваше Императорское Высочество! Вам мгновенно станет лучше!
Алексей Николаевич под подбадривающие, смешанные с искренним одобрением и пониманием, взгляды горячо любимого папочки с капитаном их шикарного «Титаника» робко взял из рук кузины банку, и, поднеся её к своим пухлым губкам, выпил содержимое и терпеливо принялся, ждать момента улучшения самочувствия.
Этим, же занялись и все, присутствующие возле него, люди. Только, получив от Российского Государя позволение немного прогуляться, Ольга вместе с капитаном Эдвардом Смитом вышли на шлюпочную палубу.
--Нет! Эдвард, пожалуйста, не надо! Я не хочу, чтобы ты рисковал собой и шёл на разоблачение Ягужинской! Поверь, любимый! Ты мне очень дорог!—просила возлюбленного, дрожащим от, беспокойства и волнения, тихим голосом юная Великая княжна Ольга, когда они стояли в своём любимом месте на шлюпочной палубе между шлюпками № 6 и № 8. При этом, юная девушка смотрела на избранника искренним умоляющим и одновременно заботливым бирюзовым взглядом, что подействовало на него магнетически-притягательно. Он подействовал на него завораживающе, из-за чего капитан Смит не смог устоять перед очарованием юной возлюбленной и осторожно накрыл её, мирно покоящиеся на его мужественной груди, изящные руки своими сильными руками, не обращая внимания на, заботливо окутывающие их шёлковым покрывалом, сумерки с приятной вечерней прохладой.
--Ольга, ты, же прекрасно понимаешь, что у меня нет другого выхода.—Эдвард осторожно попытался убедить возлюбленную в правильности своего решения, при этом, его нежная душа постепенно наполнялась приятным теплом от ощущения того, с какой искренней любовью юная девушка целовала доброе лицо почтенного избранника. Он даже трепетно вздохнул и уже хотел ей уступить, как в эту минуту и совершенно случайно бросив мимолётный взгляд в сторону, к своему глубокому удивлению и неудовольствию увидел, идущего им на встречу офицера Лайтоллера. Вид у него был тот ещё: его полностью обнажённое с, накаченными мускулами, тело атлета, замотано на стройной талии однотонным махровым широким полотенцем и из-за серебристого лунного света с вечерней темнотой придавали ему синеватый оттенок, благодаря которому, молодой и привлекательный второй офицер напоминал древне-греческого бога, либо героя-олимпийца, способно было свести с ума любую романтическую благородную барышню, или неискушённую даму. Видя это, почтенный капитан понял, что ему необходимо срочно что-то предпринять для избежания никому не нужных проблем. Только, для начала, ему необходимо увести в безопасное место свою очаровательную юную возлюбленную, из-за чего капитан не стал, объясняться с ней. Вместо этого, он сдержано вздохнул и, молча, закрыл рукой ей глаза, что вызвало в девушке глубокое душевное недоумение.
--Эдвард, что ты делаешь?!—потрясённая до глубины души, попыталась выяснить у него Великая княжна и инстинктивно попыталась убрать с глаз его сильную руку в белоснежной перчатке, пока ни услышала тихий бархатистый голос любимого, обещающий ей, потом всё объяснить. Он щекотал ей атласную, источающую ягодный аромат, светлую кожу лебединой шеи, из-за чего юная девушка судорожно вздохнула, чувствуя то, как её шелковистая золотистая голова пошла кругом, а бархатистые щёки пылают смущением, что ни укрылось от заботливого внимания избранника, решившего, утром устроить своему второму офицеру хорошую выволочку за сегодняшнее дефиле в весьма пикантном виде.
--Думаю, нам пора вернуться в Императорские люксы, Ольга. Семья Государя нас, наверное, уже заждалась.—с галантной любезностью предложил юной избраннице капитан. Она ненадолго призадумалась, чувствуя, что их душевный разговор о Ягужинской так их ни к чему и не привёл. Она мысленно признала своё поражение и тяжело вздохнув, позволила ему, взять её себе под руку и вместе с ней вернуться на личную императорскую террасу, провожаемые одобряющим взглядом офицера Чарльза Лайтоллера, заметившего по, крайне недовольному взгляду почтенного наставника, что вразумительной выволочки утром, ему от него не избежать. Из трепетной груди молодого человека вырвался тяжёлый вздох. Только офицер не учёл одного, что случайным свидетелем всего этого недоразумения стал первый офицер и его коллега по службе Уильям Мэрдок, стоявший немного в стороне и внимательно за всем наблюдающий. Он еле сдерживал себя от того, чтобы ни рассмеяться.
--Ну, всё, Чарли, готовься! Завтра серьёзного разговора с начальством, тебе не избежать!—утвердительно, но с оттенком лёгкого добродушного юмора заключил офицер, бесшумно подойдя к своему коллеге по службе и подбадривая хлопая его по мускулистому обнажённому плечу сильной рукой.
Молодые офицеры, молча, переглянулись между собой и вместе пошли к офицерским каютам, по дороге к которым, Лайтоллер, как на духу, признался другу в том, что ему, вынуждено пришлось, появиться перед капитаном с его очаровательной юной спутницей в таком, весьма пикантном виде из-за того, что, пока он увлечённо мылся после вахты в офицерской душевой кабине, кто-то украл его одежду. Лайтоллер даже догадывался о том, кто именно отважился на такую подлость.
--Это всё устроил мистер Исмей, Уилл! Он мстит мне за мои чудачества!—заключил, делясь с лучшим другом своими подозрениями, молодой офицер, чем и вызвал у него глубокое душевное потрясение.
Мэрдок не знал, как ему поступить: призвать друга к благоразумию с немедленным отказом от подобного решения, либо, наоборот, поддержать его и втихаря от всех, самому взяться за расследование этого, весьма щекотливого инцидента.
--Дождёмся результатов твоего «душевного» разговора с капитаном!—наконец, нарушив их, затянувшееся молчание, мудро рассудил Мэрдок, бесшумно и мягко идя по изумрудной ковровой дорожке, имеющей длинный ворс, что придавало ей схожесть со свежей зелёной луговой травке, при этом их ноги утопали в её мягкости, словно во мху. Молодые офицеры были так сильно погружены в свои мрачные мысли, что совсем не обращали внимания на тусклое освещение, включенных настенных бра, белоснежного коридора.
Так в мрачном молчании, они и дошли до своих скромных кают. Войдя в свою, Лайтоллер был крайне удивлён, обнаружив свою форму, аккуратно сложенной на скудной одноместной кровати. Вероятно, Исмей одумался, и, не желая, подводить подчинённого под трибунал, вернул офицерскую форму тому в каюту.
Тем временем, капитан Эдвард Смит с Великой княжной вернулись в просторную и, освещённую мягким медным светом от, включенных настенных бра, каюту Российского престолонаследника. Он до сих пор лежал в кроватке и, хотя полностью оправился после отравления, всё равно выглядел измождённым и предельно серьёзным.
--Папа, я не хочу, чтобы капитан Смит продолжал общаться с нашей Оленькой! Прикажи ему расстаться с ней!—непреклонно и сердито надув пухлые губки, обратился Алексей с просьбой к, сидящему на краю его скромной и одноместной постели с газовым золотистым балдахином, отцу. Он был погружён в мрачную глубокую задумчивость. Николай уже успел, заметить присутствие в комнате очаровательной юной племянницы и контр-адмирала. Он кивком головы поздоровался с ними, не зная, как ему поступить, ведь от одного его слова зависело дальнейшее счастье, либо невыносимое страдание, вверенной ему самой судьбой, возлюбленной пары: капитана Эдварда Смита с юной Великой княжной Ольгой Фёдоровной Романовой.
Николай отчётливо ощущал мускулистой спиной их внутреннее напряжение, смешанное с беспокойством. Он понимал чувства возлюбленной пары, из-за чего сдержано вздохнул и вступился за них перед сыном, приведя вполне разумные аргументы:
--Алёша, ты же прекрасно знаешь о том, что это будет выглядеть крайне бесчестно в отношении твоей горячо любимой кузины. Да, и адмиралу не позволит, выполнить твою настоятельную просьбу офицерская совесть.
Мальчик всё понял и, одобрительно кивнув, повернулся на бок. Ему непреодолимо захотелось спать, но не мог этого сделать из-за, находящихся в каюте, людей. Он измученно вздохнул и с немой мольбой в бирюзовом взгляде посмотрел на капитана.
Только его можно было ни о чём не просить. Он видел всё по измученному красивому личику Российского престолонаследника, что побудило почтенного морского офицера, немедленно вмешаться:
--Вы уж меня простите за дерзость, Ваше императорское Величество! Только нам лучше, оставить Вашего Престолонаследника одного для того, чтобы он мог немного поспать!
Внимательно выслушав разумные слова почтенного капитана, Император Николай не переставал удивляться его природной душевной чуткости с пониманием, и, бросив на единственного сына заботливый взгляд, молча, согласился. Император доброжелательно кивнул и любезно предложил всем своим приятным собеседникам, пройти, наконец, в «Аля Карт» на ужин, даже не догадываясь о том, что, в эту самую минуту, находящаяся в гостиной своей просторной каюты, выполненной в викторианском стиле, княжна Лилиана Ягужинская получила последнюю телеграмму от Вдовствующей Королевы Александры Британской с приказанием о том, чтобы девушка подстроила выкидыш Её Императорскому Высочеству Великой княжне Ольге Фёдоровне.
Юная княжна оказалась в глубокой растерянности, и, удобно сидя на, обитом бархатом, диване, обхватив изящными руками в белоснежных лайковых перчатках стройные, словно у газели, ноги в капроновых чулках и белоснежных туфлях, скрытые густыми плотными вуалями креп-дешинового вечернего платья яркого сиреневого цвета со шлейфом. Его верх был выполнен из серебристого кружева с римской драпировкой на груди. При этом шикарные каштановые волосы девушки были подобраны к верху в модную причёску и украшены бриллиантовыми нитями.
Лилиана даже ума себе не могла приложить к тому, как ей поступить. Ведь Великая княжна на неё итак уже волком смотрит из-за её неудачного покушения на их, ни в чём неповинного капитана. Только нарушить приказ Вдовствующей Британской королевы Александры, Лилиана тоже не могла, ведь на кону стояло спасение репутации обеих Венценосных династий. Ради их благополучия, девушка, наконец, решилась снова, пожертвовать собой, и, тяжело вздохнув, достала из лифа платья необходимое для провоцирования выкидыша зелье и незаметно для горничной влила его в яблочный сок, предназначающийся для Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Фёдоровны, пока ещё находящейся в каюте престолонаследника Алексея Николаевича.
--Можешь, нести сок нашей госпоже, Гертруда!—бесстрастно приказала она личной служанке Великих княжон Романовых. Та почтительно откланялась и с подносом в руках ушла к Великой княжне Ольге Фёдоровне, провожаемая полной безразличностью молоденькой княжны Ягужинской, в жёлто-карих глазах которой отразился яркий лунный, дерзко проникающий сквозь арочное окно, свет. Только, чувствуя, снедающее её всю, любопытство, Лилиана поняла, что больше не может, скромно отсиживаться в каюте, и, грациозно встав с дивана, пошла в «Аля Карт», желая, посмотреть на то, как быстро подействует на Ольгу Фёдоровну зелье, ничего не зная о том, что та вместе с Императорской семьёй и с капитаном их прекрасного лайнера, до сих пор находились в светлой, выполненной в стиле рококо, гостиной, и, удобно сидя на бархатном диване и в креслах, окутанные лёгким светом от бра, имеющих форму канделябров с хрустальными лампами, вели душевную беседу друг с другом и наслаждались приятным теплом, которых исходил от электрического камина.
Только, не обращающие на него никакого внимания, Николай с Эдвардом вели душевный разговор о напряжённой политической ситуации в Российской Империи за чашкой чая, при этом, с огромной нежностью посматривая на Их Императорских Высочеств, окруживших Великую княжну Ольгу Фёдоровну. Она удобно сидела на мягком диване, выполненном из слоновой кости и украшенный сусальным золотом, как и весь мебельный, обитый парчой, гарнитур.
--Не волнуйтесь, дорогой адмирал! После нашего совместного ужина, Ольга Фёдоровна будет в полном вашем распоряжении! Я не собираюсь противиться вашей с ней огромной любви! Напротив, я даже всеми силами стану помогать вам! Счастье племянницы для меня важнее Императорского и Королевского протоколов!—доброжелательно заключил Российский император, от пристального взгляда которого не укрылось то, как внезапно смутился его приятный почтенный собеседник, почувствовавший себя, крайне неловко и неуютно, из-за чего мгновенно перестал смотреть на прекрасную юную возлюбленную.
Она поняла любимого мужчину и одарила его нежным взглядом с ласковой улыбкой, от которых на хрупкой душе у капитана Смита стало тепло и легко. Он даже отчётливо услышал её тихие, но очень искренние слова, похожие на вздох:
--Я люблю тебя, Эдвард!
После чего, девушка продолжила, как ни в чём не бывало о чём-то увлечённо щебетать с Их Императорскими Высочествами.
6 ГЛАВА.
Титаник.
Позднее, когда за пределами прекрасного лайнера стало совсем темно, и все административные вопросы с проверками завершены, капитан Эдвард Смит мягко прошёл в свою просторную каюту и, приняв ванну с приятной тёплой водой, лёг спать в гордом одиночестве. Он так сильно морально и физически устал за этот, казалось бы, такой нескончаемый день, что сам для себя не заметил того, как провалился в глубокий сон, заботливо окутавший его своим шёлковым покрывалом, благо, в просторной каюте было темно и тихо.
Только, не известно, сколько времени прошло прежде, чем почтенного капитана разбудило ощущение того, что ему не хватает воздуха. Он даже начал задыхаться, что совсем нельзя было сказать про его, активно работающий мозг и собственные чувства. Капитан успел ощутить то, что на нём кто-то сидит и уверенно давит руками на, приложенную к его лицу, подушку.
«Ну, нет! У вас ничего не получится! Так просто капитан Смит не сдастся на милость ночному убийце.»--думал про себя он и начал отчаянно бороться за себя, из-за чего, сидящая на нём прекрасная графиня Лилиана Ягужинская, слегка растерявшись, ослабила давление на, беспомощную, как ей казалось несколько минут тому назад, жертву. За что и сурово поплатилась тем, что была решительно сброшена с капитанской кровати, но сильно ударившись веском об угол прикроватной тумбочки, уже мёртвая упала на дорогой ковёр с длинным ворсом, напоминающим по мягкости с шелковистостью, луговую травку.
Наступила угнетающая мрачная тишина, во время которой, всё ещё лежащий в постели, капитан Смит пытался отдышаться и прийти в себя после, пережитого пару минут тому назад, умело спланированного, организованного и проведённого на него, покушения. В эти мгновения, он ничем не отличался от, жестоко выброшенной из прохладной реки на раскалённый песок, рыбы.
--Вот, выпейте это лекарство, Ваше Императорское Высочество! Вам мгновенно станет лучше!
Алексей Николаевич под подбадривающие, смешанные с искренним одобрением и пониманием, взгляды горячо любимого папочки с капитаном их шикарного «Титаника» робко взял из рук кузины банку, и, поднеся её к своим пухлым губкам, выпил содержимое и терпеливо принялся, ждать момента улучшения самочувствия.
Этим, же занялись и все, присутствующие возле него, люди. Только, получив от Российского Государя позволение немного прогуляться, Ольга вместе с капитаном Эдвардом Смитом вышли на шлюпочную палубу.
--Нет! Эдвард, пожалуйста, не надо! Я не хочу, чтобы ты рисковал собой и шёл на разоблачение Ягужинской! Поверь, любимый! Ты мне очень дорог!—просила возлюбленного, дрожащим от, беспокойства и волнения, тихим голосом юная Великая княжна Ольга, когда они стояли в своём любимом месте на шлюпочной палубе между шлюпками № 6 и № 8. При этом, юная девушка смотрела на избранника искренним умоляющим и одновременно заботливым бирюзовым взглядом, что подействовало на него магнетически-притягательно. Он подействовал на него завораживающе, из-за чего капитан Смит не смог устоять перед очарованием юной возлюбленной и осторожно накрыл её, мирно покоящиеся на его мужественной груди, изящные руки своими сильными руками, не обращая внимания на, заботливо окутывающие их шёлковым покрывалом, сумерки с приятной вечерней прохладой.
--Ольга, ты, же прекрасно понимаешь, что у меня нет другого выхода.—Эдвард осторожно попытался убедить возлюбленную в правильности своего решения, при этом, его нежная душа постепенно наполнялась приятным теплом от ощущения того, с какой искренней любовью юная девушка целовала доброе лицо почтенного избранника. Он даже трепетно вздохнул и уже хотел ей уступить, как в эту минуту и совершенно случайно бросив мимолётный взгляд в сторону, к своему глубокому удивлению и неудовольствию увидел, идущего им на встречу офицера Лайтоллера. Вид у него был тот ещё: его полностью обнажённое с, накаченными мускулами, тело атлета, замотано на стройной талии однотонным махровым широким полотенцем и из-за серебристого лунного света с вечерней темнотой придавали ему синеватый оттенок, благодаря которому, молодой и привлекательный второй офицер напоминал древне-греческого бога, либо героя-олимпийца, способно было свести с ума любую романтическую благородную барышню, или неискушённую даму. Видя это, почтенный капитан понял, что ему необходимо срочно что-то предпринять для избежания никому не нужных проблем. Только, для начала, ему необходимо увести в безопасное место свою очаровательную юную возлюбленную, из-за чего капитан не стал, объясняться с ней. Вместо этого, он сдержано вздохнул и, молча, закрыл рукой ей глаза, что вызвало в девушке глубокое душевное недоумение.
--Эдвард, что ты делаешь?!—потрясённая до глубины души, попыталась выяснить у него Великая княжна и инстинктивно попыталась убрать с глаз его сильную руку в белоснежной перчатке, пока ни услышала тихий бархатистый голос любимого, обещающий ей, потом всё объяснить. Он щекотал ей атласную, источающую ягодный аромат, светлую кожу лебединой шеи, из-за чего юная девушка судорожно вздохнула, чувствуя то, как её шелковистая золотистая голова пошла кругом, а бархатистые щёки пылают смущением, что ни укрылось от заботливого внимания избранника, решившего, утром устроить своему второму офицеру хорошую выволочку за сегодняшнее дефиле в весьма пикантном виде.
--Думаю, нам пора вернуться в Императорские люксы, Ольга. Семья Государя нас, наверное, уже заждалась.—с галантной любезностью предложил юной избраннице капитан. Она ненадолго призадумалась, чувствуя, что их душевный разговор о Ягужинской так их ни к чему и не привёл. Она мысленно признала своё поражение и тяжело вздохнув, позволила ему, взять её себе под руку и вместе с ней вернуться на личную императорскую террасу, провожаемые одобряющим взглядом офицера Чарльза Лайтоллера, заметившего по, крайне недовольному взгляду почтенного наставника, что вразумительной выволочки утром, ему от него не избежать. Из трепетной груди молодого человека вырвался тяжёлый вздох. Только офицер не учёл одного, что случайным свидетелем всего этого недоразумения стал первый офицер и его коллега по службе Уильям Мэрдок, стоявший немного в стороне и внимательно за всем наблюдающий. Он еле сдерживал себя от того, чтобы ни рассмеяться.
--Ну, всё, Чарли, готовься! Завтра серьёзного разговора с начальством, тебе не избежать!—утвердительно, но с оттенком лёгкого добродушного юмора заключил офицер, бесшумно подойдя к своему коллеге по службе и подбадривая хлопая его по мускулистому обнажённому плечу сильной рукой.
Молодые офицеры, молча, переглянулись между собой и вместе пошли к офицерским каютам, по дороге к которым, Лайтоллер, как на духу, признался другу в том, что ему, вынуждено пришлось, появиться перед капитаном с его очаровательной юной спутницей в таком, весьма пикантном виде из-за того, что, пока он увлечённо мылся после вахты в офицерской душевой кабине, кто-то украл его одежду. Лайтоллер даже догадывался о том, кто именно отважился на такую подлость.
--Это всё устроил мистер Исмей, Уилл! Он мстит мне за мои чудачества!—заключил, делясь с лучшим другом своими подозрениями, молодой офицер, чем и вызвал у него глубокое душевное потрясение.
Мэрдок не знал, как ему поступить: призвать друга к благоразумию с немедленным отказом от подобного решения, либо, наоборот, поддержать его и втихаря от всех, самому взяться за расследование этого, весьма щекотливого инцидента.
--Дождёмся результатов твоего «душевного» разговора с капитаном!—наконец, нарушив их, затянувшееся молчание, мудро рассудил Мэрдок, бесшумно и мягко идя по изумрудной ковровой дорожке, имеющей длинный ворс, что придавало ей схожесть со свежей зелёной луговой травке, при этом их ноги утопали в её мягкости, словно во мху. Молодые офицеры были так сильно погружены в свои мрачные мысли, что совсем не обращали внимания на тусклое освещение, включенных настенных бра, белоснежного коридора.
Так в мрачном молчании, они и дошли до своих скромных кают. Войдя в свою, Лайтоллер был крайне удивлён, обнаружив свою форму, аккуратно сложенной на скудной одноместной кровати. Вероятно, Исмей одумался, и, не желая, подводить подчинённого под трибунал, вернул офицерскую форму тому в каюту.
Тем временем, капитан Эдвард Смит с Великой княжной вернулись в просторную и, освещённую мягким медным светом от, включенных настенных бра, каюту Российского престолонаследника. Он до сих пор лежал в кроватке и, хотя полностью оправился после отравления, всё равно выглядел измождённым и предельно серьёзным.
--Папа, я не хочу, чтобы капитан Смит продолжал общаться с нашей Оленькой! Прикажи ему расстаться с ней!—непреклонно и сердито надув пухлые губки, обратился Алексей с просьбой к, сидящему на краю его скромной и одноместной постели с газовым золотистым балдахином, отцу. Он был погружён в мрачную глубокую задумчивость. Николай уже успел, заметить присутствие в комнате очаровательной юной племянницы и контр-адмирала. Он кивком головы поздоровался с ними, не зная, как ему поступить, ведь от одного его слова зависело дальнейшее счастье, либо невыносимое страдание, вверенной ему самой судьбой, возлюбленной пары: капитана Эдварда Смита с юной Великой княжной Ольгой Фёдоровной Романовой.
Николай отчётливо ощущал мускулистой спиной их внутреннее напряжение, смешанное с беспокойством. Он понимал чувства возлюбленной пары, из-за чего сдержано вздохнул и вступился за них перед сыном, приведя вполне разумные аргументы:
--Алёша, ты же прекрасно знаешь о том, что это будет выглядеть крайне бесчестно в отношении твоей горячо любимой кузины. Да, и адмиралу не позволит, выполнить твою настоятельную просьбу офицерская совесть.
Мальчик всё понял и, одобрительно кивнув, повернулся на бок. Ему непреодолимо захотелось спать, но не мог этого сделать из-за, находящихся в каюте, людей. Он измученно вздохнул и с немой мольбой в бирюзовом взгляде посмотрел на капитана.
Только его можно было ни о чём не просить. Он видел всё по измученному красивому личику Российского престолонаследника, что побудило почтенного морского офицера, немедленно вмешаться:
--Вы уж меня простите за дерзость, Ваше императорское Величество! Только нам лучше, оставить Вашего Престолонаследника одного для того, чтобы он мог немного поспать!
Внимательно выслушав разумные слова почтенного капитана, Император Николай не переставал удивляться его природной душевной чуткости с пониманием, и, бросив на единственного сына заботливый взгляд, молча, согласился. Император доброжелательно кивнул и любезно предложил всем своим приятным собеседникам, пройти, наконец, в «Аля Карт» на ужин, даже не догадываясь о том, что, в эту самую минуту, находящаяся в гостиной своей просторной каюты, выполненной в викторианском стиле, княжна Лилиана Ягужинская получила последнюю телеграмму от Вдовствующей Королевы Александры Британской с приказанием о том, чтобы девушка подстроила выкидыш Её Императорскому Высочеству Великой княжне Ольге Фёдоровне.
Юная княжна оказалась в глубокой растерянности, и, удобно сидя на, обитом бархатом, диване, обхватив изящными руками в белоснежных лайковых перчатках стройные, словно у газели, ноги в капроновых чулках и белоснежных туфлях, скрытые густыми плотными вуалями креп-дешинового вечернего платья яркого сиреневого цвета со шлейфом. Его верх был выполнен из серебристого кружева с римской драпировкой на груди. При этом шикарные каштановые волосы девушки были подобраны к верху в модную причёску и украшены бриллиантовыми нитями.
Лилиана даже ума себе не могла приложить к тому, как ей поступить. Ведь Великая княжна на неё итак уже волком смотрит из-за её неудачного покушения на их, ни в чём неповинного капитана. Только нарушить приказ Вдовствующей Британской королевы Александры, Лилиана тоже не могла, ведь на кону стояло спасение репутации обеих Венценосных династий. Ради их благополучия, девушка, наконец, решилась снова, пожертвовать собой, и, тяжело вздохнув, достала из лифа платья необходимое для провоцирования выкидыша зелье и незаметно для горничной влила его в яблочный сок, предназначающийся для Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Фёдоровны, пока ещё находящейся в каюте престолонаследника Алексея Николаевича.
--Можешь, нести сок нашей госпоже, Гертруда!—бесстрастно приказала она личной служанке Великих княжон Романовых. Та почтительно откланялась и с подносом в руках ушла к Великой княжне Ольге Фёдоровне, провожаемая полной безразличностью молоденькой княжны Ягужинской, в жёлто-карих глазах которой отразился яркий лунный, дерзко проникающий сквозь арочное окно, свет. Только, чувствуя, снедающее её всю, любопытство, Лилиана поняла, что больше не может, скромно отсиживаться в каюте, и, грациозно встав с дивана, пошла в «Аля Карт», желая, посмотреть на то, как быстро подействует на Ольгу Фёдоровну зелье, ничего не зная о том, что та вместе с Императорской семьёй и с капитаном их прекрасного лайнера, до сих пор находились в светлой, выполненной в стиле рококо, гостиной, и, удобно сидя на бархатном диване и в креслах, окутанные лёгким светом от бра, имеющих форму канделябров с хрустальными лампами, вели душевную беседу друг с другом и наслаждались приятным теплом, которых исходил от электрического камина.
Только, не обращающие на него никакого внимания, Николай с Эдвардом вели душевный разговор о напряжённой политической ситуации в Российской Империи за чашкой чая, при этом, с огромной нежностью посматривая на Их Императорских Высочеств, окруживших Великую княжну Ольгу Фёдоровну. Она удобно сидела на мягком диване, выполненном из слоновой кости и украшенный сусальным золотом, как и весь мебельный, обитый парчой, гарнитур.
--Не волнуйтесь, дорогой адмирал! После нашего совместного ужина, Ольга Фёдоровна будет в полном вашем распоряжении! Я не собираюсь противиться вашей с ней огромной любви! Напротив, я даже всеми силами стану помогать вам! Счастье племянницы для меня важнее Императорского и Королевского протоколов!—доброжелательно заключил Российский император, от пристального взгляда которого не укрылось то, как внезапно смутился его приятный почтенный собеседник, почувствовавший себя, крайне неловко и неуютно, из-за чего мгновенно перестал смотреть на прекрасную юную возлюбленную.
Она поняла любимого мужчину и одарила его нежным взглядом с ласковой улыбкой, от которых на хрупкой душе у капитана Смита стало тепло и легко. Он даже отчётливо услышал её тихие, но очень искренние слова, похожие на вздох:
--Я люблю тебя, Эдвард!
После чего, девушка продолжила, как ни в чём не бывало о чём-то увлечённо щебетать с Их Императорскими Высочествами.
6 ГЛАВА.
Титаник.
Позднее, когда за пределами прекрасного лайнера стало совсем темно, и все административные вопросы с проверками завершены, капитан Эдвард Смит мягко прошёл в свою просторную каюту и, приняв ванну с приятной тёплой водой, лёг спать в гордом одиночестве. Он так сильно морально и физически устал за этот, казалось бы, такой нескончаемый день, что сам для себя не заметил того, как провалился в глубокий сон, заботливо окутавший его своим шёлковым покрывалом, благо, в просторной каюте было темно и тихо.
Только, не известно, сколько времени прошло прежде, чем почтенного капитана разбудило ощущение того, что ему не хватает воздуха. Он даже начал задыхаться, что совсем нельзя было сказать про его, активно работающий мозг и собственные чувства. Капитан успел ощутить то, что на нём кто-то сидит и уверенно давит руками на, приложенную к его лицу, подушку.
«Ну, нет! У вас ничего не получится! Так просто капитан Смит не сдастся на милость ночному убийце.»--думал про себя он и начал отчаянно бороться за себя, из-за чего, сидящая на нём прекрасная графиня Лилиана Ягужинская, слегка растерявшись, ослабила давление на, беспомощную, как ей казалось несколько минут тому назад, жертву. За что и сурово поплатилась тем, что была решительно сброшена с капитанской кровати, но сильно ударившись веском об угол прикроватной тумбочки, уже мёртвая упала на дорогой ковёр с длинным ворсом, напоминающим по мягкости с шелковистостью, луговую травку.
Наступила угнетающая мрачная тишина, во время которой, всё ещё лежащий в постели, капитан Смит пытался отдышаться и прийти в себя после, пережитого пару минут тому назад, умело спланированного, организованного и проведённого на него, покушения. В эти мгновения, он ничем не отличался от, жестоко выброшенной из прохладной реки на раскалённый песок, рыбы.
