Пусть бог пошлет тебе взаимную любовь и верного супруга! Я желаю тебе найти достойного мужчину и прожить с ним счастливо всю жизнь! Но будь осторожна, не подпускай к себе недостойных тебя по статусу и не смотри на мужчин выше тебя положением. От таких связей одно горе!
Ровена вспыхнула и опустила голову, не ожидая таких откровений от своего юного друга сейчас, казалось, состарившегося под грузом пережитого горя.
Тут вдруг послышался голосок одной из сестер. Она только что пробудилась и позвала Ровену, высматривая ее взглядом.
Максим чертыхнулся, разозлившись, что ему их беседу прервали, а Ровена взглянула на него с укоризной, но проговорила как можно мягче, стараясь умаслить истерзанную душу:
— Полно тебе, Максим. Крепись! Ты же мужчина. Я всегда знала, что ты сильный и вынесешь любые невзгоды судьбы! Вот Маргарет уже проснулась, пойдем к ней.
Максим засобирался, принявшись сматывать удочку. Ровена тоже поднялась с травы и начала отряхивать измятое платье.
Сестры совсем уже пробудились и с интересом поглядывали в сторону брата и подруги.
На ферме уже все дела уладились приемлемым для обеих сторон образом. Почтенный Бэрроу, казалось, был всем доволен, о чем говорило покрасневшее лицо и широкая улыбка на нем. Да и его жена так же как-то воспрянула духом.
Когда молодежь вошла в дом и уселась у очага, разговор уже велся о всяких мелочах. Впрочем, сэр Роберт выждав еще пару минут, позволив фермеру закончить речь, сообщил, что ожидал свою дочь и теперь желал бы отправиться в обратный путь.
— Максим, — обратился вдруг фермер к сыну — поблагодари его милость господина Клифорда за любезное попечение о нашей семье. Сэр Роберт обещал похлопотать за тебя среди своих высоких знакомых и, может быть, тебе найдется какой-нибудь достойный твоих знаний и умений пост.
Юноша, уже в некоторой степени успокоенный благодаря душевным излияниям, с почтением склонился и поблагодарил графа в самых теплых и дружелюбных тонах.
Семья Бэрроу проводила почетных гостей с такой же добротой и радушием с каким встретила. Сестры совсем не хотели отпускать любимую подругу, взяв с нее обещание навестить их как-нибудь. Максим бросил на Ровену прощальный взгляд, значение его могло быть известно только им двоим. Старик Бэрроу пообещал привезти графу в подарок жирных куропаток, которых он собирался подстрелить на охоте через пару дней. Граф помог дочери устроиться в коляске, и они отбыли.
Уже по возвращении в особняк слуга передал графу письмо от одной из его знакомых — мадам Уитклиф. Которая выражала в письме радость по поводу приезда старого друга и предлагала прогуляться в парке на следующий день вместе с мадам Беррик и девочками.
Ровена, обожавшая подобные прогулки, пришла в неописуемый восторг и ее отец, сначала было подумав отказаться в силу усталости и желания отдохнуть, решил уступить дочери, желая ее порадовать.
Наступил следующий день, принесший с собой поистине теплую погоду и мягкий весенний ветерок. Сразу же после завтрака граф с дочерью отправились в парк, где их ожидала приятная компания.
Всю дорогу до парка девушка неустанно щебетала. Граф слушал ее с благосклонной улыбкой и в конце концов выдал следующую речь, которая явилась плодом не то ли личных размышлений, не то сиюминутным впечатлением от беседы с дочерью:
— Как же мне интересно кто согласится взять тебя замуж? Ты довольно сильно выделяешься среди девушек твоего статуса и возраста своими странными взглядами на жизнь, увлечениями и суждениями о чем бы то ни было. Пожалуй, нужно, чтобы муж обладал таким же неординарным характером, как и ты, иначе вы рискуете либо быстро надоесть друг другу, либо между вами возникнет такая пропасть непонимания, что я поистине боюсь за возможность твоего счастья в таком случае. А ты не сможешь жить, если не будешь счастлива, такова твоя природа… Не пойму, от кого она тебе досталась. Или это сказывается отсутствие должного воспитания в кругу семьи. До сих пор ты предоставлена сама себе. От мадам Беркли толку почти никакого.
Последние фразы граф бубнил уже себе под нос, разговаривая скорее сам с собой. А Ровена, беспечная и веселая, пропустила его слова мимо ушей, видя, что они уже приблизились к парку. Вскоре вся компания собралась вместе, обменявшись теплыми приветствиями. Для прогулки, которую дамы никак не хотели совершать пешком, решено было рассесться по экипажам. Граф и дамы заняли большое ландо, а троим девушкам отдали небольшую полукрытую коляску. Распоряжение кучерам сделать пару кругов по парку было уже отдано и теперь два экипажа неспешно катили по оживленным дорогам, обгоняя прохожих.
Одилия тут же начала речь, захватив все внимание подруг. Ей стало известно, что для нее примечен жених и теперь она старалась узнать кто это. Будучи натурой пытливой, она почти раскрыла планы своей матери и сейчас делилась впечатлениями по поводу этого предприятия. Разговор также коснулся и предстоящего бала при Дворе. Как и полагается каждой уважающей себя леди, девушки снова обсудили свои наряды, это касалось в частности Валентины и Ровены, а Одилия, уже имевшая честь быть представленной ко двору, слушала подруг и давала им наставления, как себя держать, как двигаться и что говорить.
— А мне как-то без разницы,— лениво бросила Ровена, — мой наряд вполне оправдал наши с тетушкой ожидания. Я благодарна отцу за все, что он сделал для меня. Представление будет длиться не более пяти минут, а ты рассуждаешь так, словно в этом весь смысл жизни.
Валентина и Одилия переглянулись, впрочем, им было не привыкать к странностям их подруги, когда стоило бы на самом деле как следует поволноваться.
— Полно тебе, дорогая, на тебя будут смотреть все аристократы Англии. Тебе это все равно? — степенно молвила Одилия.
— Думаю, да.
— От того как ты будешь держаться, сформируется первое мнение о тебе как о дочери и наследнице графа Шерфордского.
— Я не вижу ничего такого, от чего обо мне могло бы быть сформировано нелестное мнение. Мы с тетушкой уже отрепетировали мой выход по меньшей мере двести раз.
Одилия и Валентина снова переглянулись и усмехнулись.
А Ровена, время от времени рассматривающая проезжавшие мимо экипажи и проходивших людей вдруг замерла, заметив знакомый силуэт, воспоминание о котором уже почти выветрилось из головы.
Она вытянулась немного, желая рассмотреть всадника из-за спины кучера.
Тот ехал верхом перед коляской девушек неспешной рысью. Его сопровождала дама, на которую Ровена совсем не посмотрела. Ее взгляд был полностью прикован к незнакомцу. Сердце застыло, когда она поняла, что это, скорее всего, мужчина, которого она видела не так давно в парке. В конце концов со спины он очень походил на него: длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в хвост, на голове красовалась шляпа, похожая уж очень на прошлую. И кроме того, манера держать себя выделяла его среди большинства мужчин. Ей нельзя было дать названия, но сердце девушки тут же отозвалось, выделив из толпы именно его.
— Кого ты там разглядываешь? — услышала она вдруг нетерпеливый голосок Одилии. Ровена встрепенулась и на минуту отвлеклась от своего зрелища.
— О, кажется, перед нам едет знакомый господин... Две ее подружки вытянулись, чтобы рассмотреть того, о ком говорила Ровена.
— Я не вижу ровным счетом никого, кого бы ты могла знать, моя дорогая. — вымолвила Одилия, откидываясь на спинку сиденья. Ровена вдруг почему-то зарделась и тоже было уселась на свое место, но любопытство взяло верх и она снова аккуратно высунулась.
— А это не тот ли господин, кого мы видели неделю назад в парке? Одилии и Валентине не оставалось ничего другого, как вновь приняться за рассматривание все удаляющейся фигуры впереди.
— Возможно это тот самый герцог ля Рош-Гийон. Знатный мужчина, посмотрите, как он держится в седле, словно родился в нем. А тебе он чем вдруг стал так интересен, моя дорогая? — с интересом посмотрев на подругу, спросила Одилия.
Та же зарделась еще больше, но искушение перевесило, она не могла усидеть на месте и тем более спрятать эмоции.
— О, это он! Я так и думала. Прошу, давайте подъедем поближе, мне хотелось бы посмотреть на него! — речь Ровены горела смущением и нетерпением, она не могла скрыть ни то ни другое.
— Это он и есть, если ты это хочешь узнать. Зачем нам на него смотреть? — осведомилась Одилия. Однако Ровена, не слыша ее, уже отдала приказ кучеру нагнать всадников и постараться ехать с ними вровень. Экипаж девушек вскоре нагнал двух всадников, и кучер, используя все свое умение, старался держаться более или менее на одном расстоянии, учитывая снующих туда-сюда людей. Ровена между тем не теряя времени, старалась разглядеть незнакомца получше. Обзор ей то и дело закрывали другие всадники. Тем не менее ей удалось довольно успешно разглядеть лицо мужчины. Снова сердце застыло, когда ее глаза скользнули по холодному и прекрасному лицу, словно выточенному из дорогого молочного мрамора с нежными голубыми прожилками. В седле он держался поистине с королевской выдержкой. Его иноходец, явно из очень дорогой породы, держал мерный, грациозный и плавный шаг, не позволяя себе никаких лишних движений.
— Прекратите на него так отчаянно смотреть, — прошептала Одилия на ухо Ровене, — имейте совесть, можно подумать, что вы сельская девица!
Но Ровена совсем пропустила упрек подруги мимо ушей. Ее полностью поглотил этот магнетический образ.
Краем глаза она различила, что спутница герцога потянулась к тому и что-то сказала, заметив взгляд Ровены — как всегда, заслуга женской наблюдательности. После чего мужчина сразу же взглянул на Ровену. Она вздрогнула и едва ли не поперхнулась воздухом, резко покраснев. Его холодный и резкий взгляд резанул по сердцу. Она подумала, что он вот-вот отвернется, но к своему удивлению и ужасу одновременно, он решил принять дерзкий вызов: глядя прямо в ее глаза он и не думал отвести взгляд в сторону. Ему не стоило никаких трудов удержать его ровно столько, сколько бы ему хотелось. Но Ровена уже через несколько мгновений спряталась за полусложенную крышу коляски.
— Ты удовлетворила свое любопытство? — отозвалась Одилия.
Ровена взглянула на подругу невидящим взглядом, не ответив ничего. Вместо этого она вновь выглянула из своего убежища. Мужчина уже не смотрел на нее, но как только она вновь принялась рассматривать его, он тут же поднял на нее глаза. На лице его обозначилась хмурая гримаса, и он поспешил отвернуться к своей спутнице, затевая с ней разговор. Ровене не оставалось ничего другого, как откинуться на сиденье и прекратить свое бесцеремонное занятие.
Как раз в это время Одилия отдала кучеру приказ ехать быстрее, лишив Ровену последней возможности еще раз взглянуть на него.
— Чем он так любопытен? При одном взгляде на него мне становится холодно и неуютно. Не хотела бы я оказаться с ним в одной компании. — промолвила Валентина.
— И не окажешься, дорогая. Если только не выйдешь замуж за какого-нибудь очень знатного лорда. — отозвалась Одилия.
Ровена пребывала в противоречивых чувствах, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце, и была очень рада, что к ней никто не обращается.
— А ты откуда знаешь? Что с того, что он герцог? Может быть он беден как церковная мышь!
Одилия засмеялась и ответила:
— Ты видела его иноходца? В Англии таких нет, его явно привезли и еще потрудились где-то отыскать такого. А одежду? А спутницу? Маркиза де Бриссак не станет общаться с кем попало.
— Тебе известно о нем что-нибудь? — проснулась вдруг Ровена.
— Все, что мне было известно, я тебе поведала.
Ровена запнулась и снова зарделась от промелькнувшей в голове мылси мысли.
— Ты не могла бы оказать мне услугу? — скромно попросила Ровена. — У тебя несомненно есть возможность разузнать кто он, откуда и прочее. Твоя матушка имеет доступ к любой информации в светских кругах.
С интересом наблюдавшие за подругой Одилия и Валентина переглянулись, и Одилия ответила:
— Даже не подумаю! Выбрось эту мысль из головы, он тебе неровня. От таких союзов только лишь неприятности, вспомни поучительную историю Софьи в «Векфильдском Священнике». Как она влюбилась в богача, поверила ему, а он ее бросил да еще беременную. Я не хочу, чтобы по моей вине ты страдала и быть вашей сводницей, пусть даже просто словесно, тоже не хочу.
— О, Одилия ты жестока! Мне просто любопытно кто это. Я обещаю успокоиться, как только узнаю все подробности о нем. Прошу тебя! Мне правда интересно. Твоя матушка уже все о нем знает, я полностью уверена. Тебе ведь несложно спросить ее?
— Несложно, но я правда не вижу в этом никакого смысла. Вы интересуетесь им, потому что он богат, моя дорогая? Но посмотрите на него, он страшен как привидение.
— С чего ты взяла? Мне без разницы богат он или нет. Почему тебе кажется, что он страшен? По-моему, он красив.
Одилия и Валентина задумались на минуту, удивленные словами подруги.
— В любом случае его наружность так отталкивает своим холодом, а глаза как будто мертвы. — поежилась Валентина.
— Ты права, герцог недурен собой, но он словно привидение. Ему бы очень пошла улыбка, но знает ли он вообще о такой особенности лицевых мускулов? Если бы знал, какое убийственное впечатление производит в прямом смысле этого слова, то научился бы немного улыбаться или сделал более или менее приветливое выражение лица. Впрочем, он же герцог, зачем ему все это. — бросила Одилия, демонстративно пожав плечами.
До церемонии представления ко Двору оставалось три дня. Весь наряд Ровены был выглажен еще раз, все складки, рюши и ленты разглажены и приведены в порядок. И все это великолепие покоилось на вешалке, ожидая своего часа.
В Ровене начало подниматься возникшее неизвестно откуда волнение. Особенно когда она смотрела на свое платье, подобное которому никогда ранее не носила. В этом наряде заключалось все богатство ее отца, весь блеск фамилии и вся ее честь. С какой гордостью, достоинством и умением ей надлежало показать себя при Дворе. Действительно, здесь было о чем подумать.
Ровена, осененная подобной мыслью, застыла, глядя на наряд. Ей показалось, что она побледнела, так как чувствовала, как похолодели щеки. Спустя мгновение она уже укоряла себя за излишнюю беспечность и холодность по отношению к предстоящей церемонии и ее важности. Среди подобных мыслей вспомнились и наставления Одилии, а заодно и их разговор о герцоге.
Тут ее озарила догадка. А почему бы не написать Одилии записку и поблагодарить ее за дельные советы, а заодно попросить разузнать что-нибудь о герцоге. Улыбнувшись столь удачной мысли, Ровена подобрала подол платья и словно птичка впорхнула вверх по лестнице, а далее к себе в комнату писать записку.
Первая часть записки далась ей очень легко, но как только дело дошло до предмета истинного интереса, в мыслях наступила пауза. Ей стоило некоторых трудов изложить просьбу так, чтобы она оказалась достаточно кратка, но содержательна, не выглядела слишком вульгарно, не выдавала ее заинтересованности, но и не дышала сухостью. Наконец закончив свое нелегкое предприятие, Ровена вздохнула, позвала служанку и попросила ее передать записку Одилии как можно скорее. В ожидании Ровена взяла книгу и отправилась в сад почитать. Однако теплое весеннее солнце разморило ее, убаюкав почти сразу же.
Ровена вспыхнула и опустила голову, не ожидая таких откровений от своего юного друга сейчас, казалось, состарившегося под грузом пережитого горя.
Тут вдруг послышался голосок одной из сестер. Она только что пробудилась и позвала Ровену, высматривая ее взглядом.
Максим чертыхнулся, разозлившись, что ему их беседу прервали, а Ровена взглянула на него с укоризной, но проговорила как можно мягче, стараясь умаслить истерзанную душу:
— Полно тебе, Максим. Крепись! Ты же мужчина. Я всегда знала, что ты сильный и вынесешь любые невзгоды судьбы! Вот Маргарет уже проснулась, пойдем к ней.
Максим засобирался, принявшись сматывать удочку. Ровена тоже поднялась с травы и начала отряхивать измятое платье.
Сестры совсем уже пробудились и с интересом поглядывали в сторону брата и подруги.
На ферме уже все дела уладились приемлемым для обеих сторон образом. Почтенный Бэрроу, казалось, был всем доволен, о чем говорило покрасневшее лицо и широкая улыбка на нем. Да и его жена так же как-то воспрянула духом.
Когда молодежь вошла в дом и уселась у очага, разговор уже велся о всяких мелочах. Впрочем, сэр Роберт выждав еще пару минут, позволив фермеру закончить речь, сообщил, что ожидал свою дочь и теперь желал бы отправиться в обратный путь.
— Максим, — обратился вдруг фермер к сыну — поблагодари его милость господина Клифорда за любезное попечение о нашей семье. Сэр Роберт обещал похлопотать за тебя среди своих высоких знакомых и, может быть, тебе найдется какой-нибудь достойный твоих знаний и умений пост.
Юноша, уже в некоторой степени успокоенный благодаря душевным излияниям, с почтением склонился и поблагодарил графа в самых теплых и дружелюбных тонах.
Семья Бэрроу проводила почетных гостей с такой же добротой и радушием с каким встретила. Сестры совсем не хотели отпускать любимую подругу, взяв с нее обещание навестить их как-нибудь. Максим бросил на Ровену прощальный взгляд, значение его могло быть известно только им двоим. Старик Бэрроу пообещал привезти графу в подарок жирных куропаток, которых он собирался подстрелить на охоте через пару дней. Граф помог дочери устроиться в коляске, и они отбыли.
Уже по возвращении в особняк слуга передал графу письмо от одной из его знакомых — мадам Уитклиф. Которая выражала в письме радость по поводу приезда старого друга и предлагала прогуляться в парке на следующий день вместе с мадам Беррик и девочками.
Ровена, обожавшая подобные прогулки, пришла в неописуемый восторг и ее отец, сначала было подумав отказаться в силу усталости и желания отдохнуть, решил уступить дочери, желая ее порадовать.
Наступил следующий день, принесший с собой поистине теплую погоду и мягкий весенний ветерок. Сразу же после завтрака граф с дочерью отправились в парк, где их ожидала приятная компания.
Всю дорогу до парка девушка неустанно щебетала. Граф слушал ее с благосклонной улыбкой и в конце концов выдал следующую речь, которая явилась плодом не то ли личных размышлений, не то сиюминутным впечатлением от беседы с дочерью:
— Как же мне интересно кто согласится взять тебя замуж? Ты довольно сильно выделяешься среди девушек твоего статуса и возраста своими странными взглядами на жизнь, увлечениями и суждениями о чем бы то ни было. Пожалуй, нужно, чтобы муж обладал таким же неординарным характером, как и ты, иначе вы рискуете либо быстро надоесть друг другу, либо между вами возникнет такая пропасть непонимания, что я поистине боюсь за возможность твоего счастья в таком случае. А ты не сможешь жить, если не будешь счастлива, такова твоя природа… Не пойму, от кого она тебе досталась. Или это сказывается отсутствие должного воспитания в кругу семьи. До сих пор ты предоставлена сама себе. От мадам Беркли толку почти никакого.
Последние фразы граф бубнил уже себе под нос, разговаривая скорее сам с собой. А Ровена, беспечная и веселая, пропустила его слова мимо ушей, видя, что они уже приблизились к парку. Вскоре вся компания собралась вместе, обменявшись теплыми приветствиями. Для прогулки, которую дамы никак не хотели совершать пешком, решено было рассесться по экипажам. Граф и дамы заняли большое ландо, а троим девушкам отдали небольшую полукрытую коляску. Распоряжение кучерам сделать пару кругов по парку было уже отдано и теперь два экипажа неспешно катили по оживленным дорогам, обгоняя прохожих.
Одилия тут же начала речь, захватив все внимание подруг. Ей стало известно, что для нее примечен жених и теперь она старалась узнать кто это. Будучи натурой пытливой, она почти раскрыла планы своей матери и сейчас делилась впечатлениями по поводу этого предприятия. Разговор также коснулся и предстоящего бала при Дворе. Как и полагается каждой уважающей себя леди, девушки снова обсудили свои наряды, это касалось в частности Валентины и Ровены, а Одилия, уже имевшая честь быть представленной ко двору, слушала подруг и давала им наставления, как себя держать, как двигаться и что говорить.
— А мне как-то без разницы,— лениво бросила Ровена, — мой наряд вполне оправдал наши с тетушкой ожидания. Я благодарна отцу за все, что он сделал для меня. Представление будет длиться не более пяти минут, а ты рассуждаешь так, словно в этом весь смысл жизни.
Валентина и Одилия переглянулись, впрочем, им было не привыкать к странностям их подруги, когда стоило бы на самом деле как следует поволноваться.
— Полно тебе, дорогая, на тебя будут смотреть все аристократы Англии. Тебе это все равно? — степенно молвила Одилия.
— Думаю, да.
— От того как ты будешь держаться, сформируется первое мнение о тебе как о дочери и наследнице графа Шерфордского.
— Я не вижу ничего такого, от чего обо мне могло бы быть сформировано нелестное мнение. Мы с тетушкой уже отрепетировали мой выход по меньшей мере двести раз.
Одилия и Валентина снова переглянулись и усмехнулись.
А Ровена, время от времени рассматривающая проезжавшие мимо экипажи и проходивших людей вдруг замерла, заметив знакомый силуэт, воспоминание о котором уже почти выветрилось из головы.
Она вытянулась немного, желая рассмотреть всадника из-за спины кучера.
Тот ехал верхом перед коляской девушек неспешной рысью. Его сопровождала дама, на которую Ровена совсем не посмотрела. Ее взгляд был полностью прикован к незнакомцу. Сердце застыло, когда она поняла, что это, скорее всего, мужчина, которого она видела не так давно в парке. В конце концов со спины он очень походил на него: длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в хвост, на голове красовалась шляпа, похожая уж очень на прошлую. И кроме того, манера держать себя выделяла его среди большинства мужчин. Ей нельзя было дать названия, но сердце девушки тут же отозвалось, выделив из толпы именно его.
— Кого ты там разглядываешь? — услышала она вдруг нетерпеливый голосок Одилии. Ровена встрепенулась и на минуту отвлеклась от своего зрелища.
— О, кажется, перед нам едет знакомый господин... Две ее подружки вытянулись, чтобы рассмотреть того, о ком говорила Ровена.
— Я не вижу ровным счетом никого, кого бы ты могла знать, моя дорогая. — вымолвила Одилия, откидываясь на спинку сиденья. Ровена вдруг почему-то зарделась и тоже было уселась на свое место, но любопытство взяло верх и она снова аккуратно высунулась.
— А это не тот ли господин, кого мы видели неделю назад в парке? Одилии и Валентине не оставалось ничего другого, как вновь приняться за рассматривание все удаляющейся фигуры впереди.
— Возможно это тот самый герцог ля Рош-Гийон. Знатный мужчина, посмотрите, как он держится в седле, словно родился в нем. А тебе он чем вдруг стал так интересен, моя дорогая? — с интересом посмотрев на подругу, спросила Одилия.
Та же зарделась еще больше, но искушение перевесило, она не могла усидеть на месте и тем более спрятать эмоции.
— О, это он! Я так и думала. Прошу, давайте подъедем поближе, мне хотелось бы посмотреть на него! — речь Ровены горела смущением и нетерпением, она не могла скрыть ни то ни другое.
— Это он и есть, если ты это хочешь узнать. Зачем нам на него смотреть? — осведомилась Одилия. Однако Ровена, не слыша ее, уже отдала приказ кучеру нагнать всадников и постараться ехать с ними вровень. Экипаж девушек вскоре нагнал двух всадников, и кучер, используя все свое умение, старался держаться более или менее на одном расстоянии, учитывая снующих туда-сюда людей. Ровена между тем не теряя времени, старалась разглядеть незнакомца получше. Обзор ей то и дело закрывали другие всадники. Тем не менее ей удалось довольно успешно разглядеть лицо мужчины. Снова сердце застыло, когда ее глаза скользнули по холодному и прекрасному лицу, словно выточенному из дорогого молочного мрамора с нежными голубыми прожилками. В седле он держался поистине с королевской выдержкой. Его иноходец, явно из очень дорогой породы, держал мерный, грациозный и плавный шаг, не позволяя себе никаких лишних движений.
— Прекратите на него так отчаянно смотреть, — прошептала Одилия на ухо Ровене, — имейте совесть, можно подумать, что вы сельская девица!
Но Ровена совсем пропустила упрек подруги мимо ушей. Ее полностью поглотил этот магнетический образ.
Краем глаза она различила, что спутница герцога потянулась к тому и что-то сказала, заметив взгляд Ровены — как всегда, заслуга женской наблюдательности. После чего мужчина сразу же взглянул на Ровену. Она вздрогнула и едва ли не поперхнулась воздухом, резко покраснев. Его холодный и резкий взгляд резанул по сердцу. Она подумала, что он вот-вот отвернется, но к своему удивлению и ужасу одновременно, он решил принять дерзкий вызов: глядя прямо в ее глаза он и не думал отвести взгляд в сторону. Ему не стоило никаких трудов удержать его ровно столько, сколько бы ему хотелось. Но Ровена уже через несколько мгновений спряталась за полусложенную крышу коляски.
— Ты удовлетворила свое любопытство? — отозвалась Одилия.
Ровена взглянула на подругу невидящим взглядом, не ответив ничего. Вместо этого она вновь выглянула из своего убежища. Мужчина уже не смотрел на нее, но как только она вновь принялась рассматривать его, он тут же поднял на нее глаза. На лице его обозначилась хмурая гримаса, и он поспешил отвернуться к своей спутнице, затевая с ней разговор. Ровене не оставалось ничего другого, как откинуться на сиденье и прекратить свое бесцеремонное занятие.
Как раз в это время Одилия отдала кучеру приказ ехать быстрее, лишив Ровену последней возможности еще раз взглянуть на него.
— Чем он так любопытен? При одном взгляде на него мне становится холодно и неуютно. Не хотела бы я оказаться с ним в одной компании. — промолвила Валентина.
— И не окажешься, дорогая. Если только не выйдешь замуж за какого-нибудь очень знатного лорда. — отозвалась Одилия.
Ровена пребывала в противоречивых чувствах, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце, и была очень рада, что к ней никто не обращается.
— А ты откуда знаешь? Что с того, что он герцог? Может быть он беден как церковная мышь!
Одилия засмеялась и ответила:
— Ты видела его иноходца? В Англии таких нет, его явно привезли и еще потрудились где-то отыскать такого. А одежду? А спутницу? Маркиза де Бриссак не станет общаться с кем попало.
— Тебе известно о нем что-нибудь? — проснулась вдруг Ровена.
— Все, что мне было известно, я тебе поведала.
Ровена запнулась и снова зарделась от промелькнувшей в голове мылси мысли.
— Ты не могла бы оказать мне услугу? — скромно попросила Ровена. — У тебя несомненно есть возможность разузнать кто он, откуда и прочее. Твоя матушка имеет доступ к любой информации в светских кругах.
С интересом наблюдавшие за подругой Одилия и Валентина переглянулись, и Одилия ответила:
— Даже не подумаю! Выбрось эту мысль из головы, он тебе неровня. От таких союзов только лишь неприятности, вспомни поучительную историю Софьи в «Векфильдском Священнике». Как она влюбилась в богача, поверила ему, а он ее бросил да еще беременную. Я не хочу, чтобы по моей вине ты страдала и быть вашей сводницей, пусть даже просто словесно, тоже не хочу.
— О, Одилия ты жестока! Мне просто любопытно кто это. Я обещаю успокоиться, как только узнаю все подробности о нем. Прошу тебя! Мне правда интересно. Твоя матушка уже все о нем знает, я полностью уверена. Тебе ведь несложно спросить ее?
— Несложно, но я правда не вижу в этом никакого смысла. Вы интересуетесь им, потому что он богат, моя дорогая? Но посмотрите на него, он страшен как привидение.
— С чего ты взяла? Мне без разницы богат он или нет. Почему тебе кажется, что он страшен? По-моему, он красив.
Одилия и Валентина задумались на минуту, удивленные словами подруги.
— В любом случае его наружность так отталкивает своим холодом, а глаза как будто мертвы. — поежилась Валентина.
— Ты права, герцог недурен собой, но он словно привидение. Ему бы очень пошла улыбка, но знает ли он вообще о такой особенности лицевых мускулов? Если бы знал, какое убийственное впечатление производит в прямом смысле этого слова, то научился бы немного улыбаться или сделал более или менее приветливое выражение лица. Впрочем, он же герцог, зачем ему все это. — бросила Одилия, демонстративно пожав плечами.
Глава 3
До церемонии представления ко Двору оставалось три дня. Весь наряд Ровены был выглажен еще раз, все складки, рюши и ленты разглажены и приведены в порядок. И все это великолепие покоилось на вешалке, ожидая своего часа.
В Ровене начало подниматься возникшее неизвестно откуда волнение. Особенно когда она смотрела на свое платье, подобное которому никогда ранее не носила. В этом наряде заключалось все богатство ее отца, весь блеск фамилии и вся ее честь. С какой гордостью, достоинством и умением ей надлежало показать себя при Дворе. Действительно, здесь было о чем подумать.
Ровена, осененная подобной мыслью, застыла, глядя на наряд. Ей показалось, что она побледнела, так как чувствовала, как похолодели щеки. Спустя мгновение она уже укоряла себя за излишнюю беспечность и холодность по отношению к предстоящей церемонии и ее важности. Среди подобных мыслей вспомнились и наставления Одилии, а заодно и их разговор о герцоге.
Тут ее озарила догадка. А почему бы не написать Одилии записку и поблагодарить ее за дельные советы, а заодно попросить разузнать что-нибудь о герцоге. Улыбнувшись столь удачной мысли, Ровена подобрала подол платья и словно птичка впорхнула вверх по лестнице, а далее к себе в комнату писать записку.
Первая часть записки далась ей очень легко, но как только дело дошло до предмета истинного интереса, в мыслях наступила пауза. Ей стоило некоторых трудов изложить просьбу так, чтобы она оказалась достаточно кратка, но содержательна, не выглядела слишком вульгарно, не выдавала ее заинтересованности, но и не дышала сухостью. Наконец закончив свое нелегкое предприятие, Ровена вздохнула, позвала служанку и попросила ее передать записку Одилии как можно скорее. В ожидании Ровена взяла книгу и отправилась в сад почитать. Однако теплое весеннее солнце разморило ее, убаюкав почти сразу же.
