Ужин прошел для нее в каких-то размытых тонах. Она ловила на себе горящий взгляд Виктора, который то и дело стухал под холодным взглядом его матери, вовремя умевшей остудить излишний пыл юности. Когда вечер подходил к концу, Виктор подобрал удобный момент, чтобы напомнить Ровене о ее обещании вместе помузицировать. Девушка же, успев забыть о нем, теперь встрепенулась, словно согнав с себя оцепенение, в котором находилась до этого момента. Ей не оставалось иного выхода, как благосклонно подтвердить данное Виктору обещание. Она позволила ему приходить в любой день, но лишь заранее уведомлять ее запиской о времени прихода. Между тем она подумала, что с музыки постарается перевести внимание Виктора на другой предмет, к тому же юноша, будучи хорошо начитанным и умным, являлся просто интересным собеседником.
Ровена поняла, что ему так же интересна сельская жизнь и природа, он обожал прогулки на свежем воздухе. Конечно же они могли бы найти общие темы для разговора.
Следующий день выдался поистине теплым. Весна уже полностью вступила в свою пору, одев природу в пышные зеленые одежды, даря всему живому наполненные солнечным светом дни, мягкие, словно парное молоко, вечера и тихие безветренные ночи.
Ровена, достигнув в назначенное время указанного места, заметила Одилию в компании Валентины. Девушки ожидали свою подругу, спешившись, они беспечно болтали о чем-то. Обе были одеты в костюмы для верховой езды. Вскоре девушки продолжили свой путь уже втроем, направив лошадей по кромке леса прочь от деревни. Одилия предложила подругам прогуляться, желая подольше побыть на свежем воздухе и провести время в приятной беседе. Одилия наверняка уже успела сообщить и Валентине ту же самую новость. И теперь Ровена все никак не могла осмелиться завести разговор об интересовавшем ее предмете еще и потому, что желала продемонстрировать безразличие или хотя бы холодное спокойствие. Впрочем, ей это прекрасно удавалось, так как ее окружали прелестные, дорогие сердцу пейзажи. Она с удовольствием купала свой блуждающий взор в буйстве зелени, блеске солнечного света, что мерцающими блестками золотил молодую листву. Ей нравилось наблюдать за легкокрылыми бабочками и слушать пение птиц. Кстати сказать, часто забываясь, словно убаюканная прелестями природы, она имела привычку отставать от своих подруг, опустив поводья и оставляя жеребцу на усмотрение выбирать скорость шага. Тот, чувствуя, как ослабли поводья, предпочитал плестись как можно медленней, успевая мимоходом срывать листву с ближайших кустарников.
А Одилия и Валентина, увлеченные беседой, тоже имели привычку забывать про свою подругу, скакун которой следовал на десять-двадцать шагов позади лошадок девушек.
Ровена не заметила, как ее подруги углубились в лес. Она очнулась, когда поняла, что стена деревьев плотно сомкнулась за ее спиной и теперь звуки из деревни совсем угасли, не проникая сквозь зеленую толщу.
“Черный лес” — так называлось то место, где сейчас прогуливались девушки. Такое название лес получил за то, что лесной массив имел довольно внушительные масштабы, являясь единственным лесом на несколько графств, где не знавший дороги путник мог с легкостью потеряться. Кроме того, деревья здесь росли так плотно и имели такую высоту, что солнечный свет почти не проникал сквозь ветви. Те, в свою очередь, скрывали редкие дорожки, которые изрезали весь лес, создавая зеленые туннели, наполненные влажностью и лесной прохладой. Здесь часто можно было встретить охотников и реже небольшие компании знатных дам и господ, желающих спрятаться от всеобщего внимания и от жаркого летнего солнца. Осенью лес приобретал северную суровость. Размываемые дождем дороги никогда не просыхали, создавая непроходимое месиво, так что кроме охотников в него более никто не захаживал. А зимой здесь не показывалось ни души. Во времена неурожая в лесу часто слышалось завывание волков. Те совершали редкие набеги на ближайшие угодья. Впрочем, крестьяне охотились на них все чаще, стараясь уберечь свои наделы. Последние несколько лет, правда, по графству ходили слухи, что серые вдруг стали размножаться со странной быстротой ни с того ни с сего.
— Зачем мы так углубились в лес? — забеспокоилась Ровена. — Здесь не так уж безопасно.
Одилия, прервав свою беседу с Валентиной, обернулась к Ровене, устремив на ту насмешливый взгляд. Она приподняла одну бровь и отозвалась:
— Полно вам, дорогая. Вы боитесь? Уж если кто здесь и ходит, то только волки. Сейчас лето, они сыты и ни за что не нападут. Они и так особо не нападают. Я слышала, что крестьяне встречают их здесь иногда и те не проявляют к людям совершенно никакого интереса.
Так как Ровена не отвечала, Одилия снова повернулась к Валентине. Воздух наполнился влажностью и прохладой, а дневной свет почти полностью затерялся в паутине листвы, бросая тонкие лучи тут и там на дорогу, по которой мерно рысили три лошади.
Вскоре девушки очутились на перепутье, одна большая дорога, по которой они ехали, разветвлялась на две поменьше. Те вели в разные стороны. Одилия зачем-то остановила коня и призадумалась, принявшись размышлять вслух, куда следовало бы повернуть, чем удивила Ровену.
— Мы держим путь в какое-то определенное место или мы потерялись? — осведомилась она, понимая, что первый вариант можно было бы сразу исключить, потому что в такой чаще никто не жил, а чтобы пересечь лес ради неясно какой цели потребовалось бы полдня. Второй вариант казался ей наиболее реалистичным.
— Я хочу найти обитель нашего таинственного герцога. — вдруг отозвалась Одилия, улыбнувшись Ровене. Та, услышав слова подруги, изобразила на лице смешанное со страхом удивление. Открыв рот и устремив вопросительный взор на Одилию, Ровена выдохнула:
— Как?! Неужели он живет где-то неподалеку? Но здесь же сплошная чаща!
Одилия, наконец выбрав одну из дорог, направила по ней лошадь.
— Представь себе… Я тоже была удивлена не меньше твоего. И теперь мы едем посмотреть на его особняк.
— Как это? — еще больше испугалась Ровена. — Вот так просто, без приглашения? Неужели вы рискнете объявиться нежданными гостями?
— Мы сделаем это со всей осторожностью. Прекратите переживать, дорогая, лучше спросите у меня, откуда я все знаю. Я ожидала от вас именно такого вопроса.
Посетовала Одилия на реакцию своей подруги.
Так как Ровена не отвечала, все еще с удивлением глядя то на Одилию, то на Валентину, поэтому первая продолжила речь:
— Я выведала все у матушки. Она довольно подробно описала, где поселился герцог. Здесь не так уж много дорог, чтобы потеряться. В конце концов, неспешной рысью нужно около сорока минут, чтобы добраться до места. Если мы проедем больше, значит, потерялись. Тогда надо будет вернуться и попробовать выбрать другую дорогу. Развилок здесь совсем чуть-чуть.
— Мне очень интересно посмотреть на его дом. — поддержала Валентина. — Всегда любопытно узнать, какую жизнь ведут подобные люди. Тебе разве не любопытно? — обратилась она теперь к Ровене.
Ровена, то краснея, то бледнея, почувствовала, как сжалась в комок.
— Мне любопытно, но стоит все же иметь совесть, чтобы являться подобным образом на порог дома, где вас совсем не ждут. А если учесть места, в которых герцог решил обосноваться, то они явно не предполагают нечаянных проездов. Ведь явно же видно, если человек оказался перед особняком, значит он намеренно держал туда путь.
— Я не представляю, как выглядит эта таинственная обитель, но мы постараемся сделать так, чтобы нас не заметили. — ответила Одилия, — В конце концов всегда можно сделать вид, будто мы прогуливались в лесу и потерялись, а потом случайно набрели на дом герцога Оттавского.
Вскоре дорога снова предлагала две развилки. Одилия выбрала развилку побольше, оставляя без внимания меньшую, так как по ней уже не представлялось возможности проехать тройке лошадей.
Ровена чувствовала, как по мере продвижения всем ее существом завладевает бесшумный протест. Внутри проснулась робость и скромность, настойчиво твердя ей остерегаться подобных приключений. Вдруг проснувшаяся тактичность и воспитанность говорили, что не стоит так бесцеремонно нарушать покой человека, намеренно удалившегося от публики. Однако Ровена продолжала следовать за подругами с трепетом в сердце, пребывая в некотором оцепенении.
Пока девушки углублялись все дальше в лес, Ровена, чтобы отогнать от себя напрягающие ее мысли, постаралась вообразить как бы мог выглядеть особняк герцога. Одилия и Валентина тоже смолкли. Несмотря на демонстративную храбрость обеих, заметно было их внутреннее волнение, сковавшее разум и речь.
Вскоре дорога стала расширяться, меж листвы появились прогалины света. Вот уже впереди замелькала большая площадка и серые стены здания. А еще через несколько шагов лес расступился так резко, оголяя пустую площадку перед величественным забором, что Одилия, ровно как и Валентина, а за ними и Ровена, вынуждены были осадить коней. Застыв в удивлении, устремив взгляды на величественное старинное здание импозантно выступающие из-за редких сосен, девушки рассматривали особняк, несколько мгновений зачарованные его внушительными размерами.
Старинное длинное здание с готическими стрельчатыми формами, со стенами, почерневшими от времени и в некоторых местах требовавшими ремонта. Окна закрывали тяжелые темные портьеры, тщательно скрывая от глаз посторонних интерьер комнат. Перед особняком располагалась широкая пустая площадка. Ее ограничивали с одной стороны конюшня, а с другой — псарня. Редкие сосны составляли весь небольшой парк и, по-видимому, заменяли собою сад. Герцог совершенно пренебрегал мирскими удобствами и эстетикой, так как сам особняк и парк можно было бы назвать аскетичными. Ничто здесь не радовало глаз и не цепляло взора своей красотой.
Ровена пришла в себя первая, натягивая поводья коня, она подалась назад произнося:
— Нельзя так бесцеремонно рассматривать особняк. К тому же из него нас прекрасно видно. О, умоляю вас, давайте хотя бы спрячемся за листвой.
Одилия и Валентина взглянули на свою подругу, которая отдалившись на некоторое расстояние, почти совсем скрылась из глаз.
— А когда ты бесцеремонно рассматривала самого герцога скромность твоя спала крепким сном? — усмехнулась Одилия.
— Ровена права, нам не стоит обнаруживать свое присутствие, — отозвалась Валентина.
Подруги последовали примеру Ровены, но та отступила так далеко, что вид на особняк почти весь снова закрылся листвой. А ее подруги остались все же немного впереди, чтобы иметь возможность разглядеть все как можно лучше. Если бы кто-то из слуг соизволил выглянуть в окно, то непременно бы заметил барышень, листва скрывала их лишь наполовину. Ровена же даже не старалась показаться, переживая как бы их вот-вот не заметили.
Валентина начала что-то бормотать Одилии, девушки принялись переговариваться и вовсе не думали покидать свой пост наблюдения. Ровена, ерзая в седле, чувствовала себя донельзя смущенной.
— О, прошу вас, хватит уже! Давайте уедем! — взмолилась она. — Разве вы не увидели все, что хотели? Это всего лишь старый особняк, таких полно в округе.
Все же Ровена сознавала, что ее этот дом влечет не меньше, чем подруг. Она сама не замечала, как несмотря на внутреннее напряжение старалась разглядеть здание повнимательней и запечатлеть в памяти каждую его деталь.
Готический стиль, на самом деле, уже встречался нечасто, особенно выступая в роли жилищ для знати. Те старались обновлять свои дома по мере появления модных веяний и то и дело их перестраивали. Вот уже как лет двадцать в моду вновь вошел классицизм и теперь все особняки обрастали подробностями этого стиля. А особняк герцога Оттавского так и остался в своем изначальном виде.
— Такое ощущение, будто замок необитаем. Я не вижу никакого движения внутри, парк тоже пуст, кажется даже и садовников герцог не держит. — задумчиво произнесла Валентина. — На мой взгляд, дом слишком суров, не мешало бы разбить небольшой сад, а в центре площадки перед ним достаточно места для фонтана.
— У этого дворянина совсем отсутствует понятие красоты. Даже Мадам де Бриссак с ее утонченным вкусом не может навести здесь порядок. — констатировала Одилия.
При упоминании имени этой женщины Ровена вздрогнула и, натянув поводья, вновь подалась назад. Она чувствовала, как в сердце ее поднимается горечь.
— Поедемте, прошу вас. — повторила она свою просьбу. — Скоро начнет вечереть.
Одилия и Валентина повернули коней, вняв просьбе подруги.
— Думаете мадам водит с ним тесную дружбу? — вдруг спросила Ровена, против своей воли.
— Не знаю тесную или нет, но знакомы они уже достаточно давно, а между тем ничего не происходит, — ответила Одилия, намекая на женитьбу.
— Да, но она может быть и не желает быть замужем, — ответила Ровена. — она богата и независима. Зачем ей дарить свои доходы мужу?
— А вы, моя милая Ровена, стали интересоваться брачными делами, я погляжу. — улыбнувшись, произнесла Валентина, хитро поглядев на Ровену. Одилия тоже в свою очередь смерила подругу заинтересованным взглядом.
— Уж не влюбилась ли ты разом? — вдруг спросила Одилия.
Ровена вспыхнула и машинально отвернулась, делая вид, что разглядывает что-то в листве.
— Не говорите глупостей. — выдохнула она.
— В любом случае хоть он и богат, но я бы не хотела жить с таким мужем посреди леса. Ей-богу, тут нужно обладать неиссякаемым запасом оптимизма и крепкими нервами. А еще я говорила тебе, пропасть между ним и тобой так глубока, что максимум можно рассчитывать лицезрение его светлости время от времени в парке.
— О, брось! — вдруг разгорячилась Ровена. — Ужели ты так веришь в могущество статусов?
— Дорогая, вы живете в реальном мире, а не в мире романов, куда вы так часто погружаетесь. — ответила Одилия. — Жизненные ситуации куда более жестокие и часто причиняют боль еще поболее той, которую причиняет неравенство.
— Мне кажется, все достижимо в жизни, стоит лишь приложить к тому определенные усилия.
— Какие, например? — спросила Одилия. — Уж не думаешь ли ты неудачно споткнуться перед ним в расчете на его галантность или надеяться на зарытый в твоем саду неимоверный клад? Может быть, ты рассчитываешь на внешнюю красоту? Красота слабая подмога, когда речь идет о приданном, хочу я тебе заметить. Мало кто согласится обменять свои фунты на это непостоянное качество.
Ровена покраснела. Набрав в легкие воздуха, она желала бы защитить свою позицию, но не могла подобрать нужных слов. Разумность доводов Одилии уничтожала одну за другой мечты Ровены.
Видя, что подруга хранит молчание, Одилия победоносно отвернулась, принявшись снова болтать с Валентиной. Удрученная и расстроенная Ровена погрузилась в нерадостные думы, сохранив молчание до конца пути.
Все время до ужина Ровена провела в раздумьях и мечтах. Она думала об особняке, о его заброшенности и странной тишине, его окружавшей. Таинственность герцога неизбежно отражалась и на том месте, которое он избрал для жизни. Ровена запомнила лишь урывками детали особняка, не имея возможности собрать полную картину, и теперь перебирала их в памяти. Она охотно соглашалась с подругами в том, что здание имело вид слишком суровый и неприветливый, заброшенный и одинокий.
Ровена поняла, что ему так же интересна сельская жизнь и природа, он обожал прогулки на свежем воздухе. Конечно же они могли бы найти общие темы для разговора.
Следующий день выдался поистине теплым. Весна уже полностью вступила в свою пору, одев природу в пышные зеленые одежды, даря всему живому наполненные солнечным светом дни, мягкие, словно парное молоко, вечера и тихие безветренные ночи.
Ровена, достигнув в назначенное время указанного места, заметила Одилию в компании Валентины. Девушки ожидали свою подругу, спешившись, они беспечно болтали о чем-то. Обе были одеты в костюмы для верховой езды. Вскоре девушки продолжили свой путь уже втроем, направив лошадей по кромке леса прочь от деревни. Одилия предложила подругам прогуляться, желая подольше побыть на свежем воздухе и провести время в приятной беседе. Одилия наверняка уже успела сообщить и Валентине ту же самую новость. И теперь Ровена все никак не могла осмелиться завести разговор об интересовавшем ее предмете еще и потому, что желала продемонстрировать безразличие или хотя бы холодное спокойствие. Впрочем, ей это прекрасно удавалось, так как ее окружали прелестные, дорогие сердцу пейзажи. Она с удовольствием купала свой блуждающий взор в буйстве зелени, блеске солнечного света, что мерцающими блестками золотил молодую листву. Ей нравилось наблюдать за легкокрылыми бабочками и слушать пение птиц. Кстати сказать, часто забываясь, словно убаюканная прелестями природы, она имела привычку отставать от своих подруг, опустив поводья и оставляя жеребцу на усмотрение выбирать скорость шага. Тот, чувствуя, как ослабли поводья, предпочитал плестись как можно медленней, успевая мимоходом срывать листву с ближайших кустарников.
А Одилия и Валентина, увлеченные беседой, тоже имели привычку забывать про свою подругу, скакун которой следовал на десять-двадцать шагов позади лошадок девушек.
Ровена не заметила, как ее подруги углубились в лес. Она очнулась, когда поняла, что стена деревьев плотно сомкнулась за ее спиной и теперь звуки из деревни совсем угасли, не проникая сквозь зеленую толщу.
“Черный лес” — так называлось то место, где сейчас прогуливались девушки. Такое название лес получил за то, что лесной массив имел довольно внушительные масштабы, являясь единственным лесом на несколько графств, где не знавший дороги путник мог с легкостью потеряться. Кроме того, деревья здесь росли так плотно и имели такую высоту, что солнечный свет почти не проникал сквозь ветви. Те, в свою очередь, скрывали редкие дорожки, которые изрезали весь лес, создавая зеленые туннели, наполненные влажностью и лесной прохладой. Здесь часто можно было встретить охотников и реже небольшие компании знатных дам и господ, желающих спрятаться от всеобщего внимания и от жаркого летнего солнца. Осенью лес приобретал северную суровость. Размываемые дождем дороги никогда не просыхали, создавая непроходимое месиво, так что кроме охотников в него более никто не захаживал. А зимой здесь не показывалось ни души. Во времена неурожая в лесу часто слышалось завывание волков. Те совершали редкие набеги на ближайшие угодья. Впрочем, крестьяне охотились на них все чаще, стараясь уберечь свои наделы. Последние несколько лет, правда, по графству ходили слухи, что серые вдруг стали размножаться со странной быстротой ни с того ни с сего.
— Зачем мы так углубились в лес? — забеспокоилась Ровена. — Здесь не так уж безопасно.
Одилия, прервав свою беседу с Валентиной, обернулась к Ровене, устремив на ту насмешливый взгляд. Она приподняла одну бровь и отозвалась:
— Полно вам, дорогая. Вы боитесь? Уж если кто здесь и ходит, то только волки. Сейчас лето, они сыты и ни за что не нападут. Они и так особо не нападают. Я слышала, что крестьяне встречают их здесь иногда и те не проявляют к людям совершенно никакого интереса.
Так как Ровена не отвечала, Одилия снова повернулась к Валентине. Воздух наполнился влажностью и прохладой, а дневной свет почти полностью затерялся в паутине листвы, бросая тонкие лучи тут и там на дорогу, по которой мерно рысили три лошади.
Вскоре девушки очутились на перепутье, одна большая дорога, по которой они ехали, разветвлялась на две поменьше. Те вели в разные стороны. Одилия зачем-то остановила коня и призадумалась, принявшись размышлять вслух, куда следовало бы повернуть, чем удивила Ровену.
— Мы держим путь в какое-то определенное место или мы потерялись? — осведомилась она, понимая, что первый вариант можно было бы сразу исключить, потому что в такой чаще никто не жил, а чтобы пересечь лес ради неясно какой цели потребовалось бы полдня. Второй вариант казался ей наиболее реалистичным.
— Я хочу найти обитель нашего таинственного герцога. — вдруг отозвалась Одилия, улыбнувшись Ровене. Та, услышав слова подруги, изобразила на лице смешанное со страхом удивление. Открыв рот и устремив вопросительный взор на Одилию, Ровена выдохнула:
— Как?! Неужели он живет где-то неподалеку? Но здесь же сплошная чаща!
Одилия, наконец выбрав одну из дорог, направила по ней лошадь.
— Представь себе… Я тоже была удивлена не меньше твоего. И теперь мы едем посмотреть на его особняк.
— Как это? — еще больше испугалась Ровена. — Вот так просто, без приглашения? Неужели вы рискнете объявиться нежданными гостями?
— Мы сделаем это со всей осторожностью. Прекратите переживать, дорогая, лучше спросите у меня, откуда я все знаю. Я ожидала от вас именно такого вопроса.
Посетовала Одилия на реакцию своей подруги.
Так как Ровена не отвечала, все еще с удивлением глядя то на Одилию, то на Валентину, поэтому первая продолжила речь:
— Я выведала все у матушки. Она довольно подробно описала, где поселился герцог. Здесь не так уж много дорог, чтобы потеряться. В конце концов, неспешной рысью нужно около сорока минут, чтобы добраться до места. Если мы проедем больше, значит, потерялись. Тогда надо будет вернуться и попробовать выбрать другую дорогу. Развилок здесь совсем чуть-чуть.
— Мне очень интересно посмотреть на его дом. — поддержала Валентина. — Всегда любопытно узнать, какую жизнь ведут подобные люди. Тебе разве не любопытно? — обратилась она теперь к Ровене.
Ровена, то краснея, то бледнея, почувствовала, как сжалась в комок.
— Мне любопытно, но стоит все же иметь совесть, чтобы являться подобным образом на порог дома, где вас совсем не ждут. А если учесть места, в которых герцог решил обосноваться, то они явно не предполагают нечаянных проездов. Ведь явно же видно, если человек оказался перед особняком, значит он намеренно держал туда путь.
— Я не представляю, как выглядит эта таинственная обитель, но мы постараемся сделать так, чтобы нас не заметили. — ответила Одилия, — В конце концов всегда можно сделать вид, будто мы прогуливались в лесу и потерялись, а потом случайно набрели на дом герцога Оттавского.
Вскоре дорога снова предлагала две развилки. Одилия выбрала развилку побольше, оставляя без внимания меньшую, так как по ней уже не представлялось возможности проехать тройке лошадей.
Ровена чувствовала, как по мере продвижения всем ее существом завладевает бесшумный протест. Внутри проснулась робость и скромность, настойчиво твердя ей остерегаться подобных приключений. Вдруг проснувшаяся тактичность и воспитанность говорили, что не стоит так бесцеремонно нарушать покой человека, намеренно удалившегося от публики. Однако Ровена продолжала следовать за подругами с трепетом в сердце, пребывая в некотором оцепенении.
Пока девушки углублялись все дальше в лес, Ровена, чтобы отогнать от себя напрягающие ее мысли, постаралась вообразить как бы мог выглядеть особняк герцога. Одилия и Валентина тоже смолкли. Несмотря на демонстративную храбрость обеих, заметно было их внутреннее волнение, сковавшее разум и речь.
Вскоре дорога стала расширяться, меж листвы появились прогалины света. Вот уже впереди замелькала большая площадка и серые стены здания. А еще через несколько шагов лес расступился так резко, оголяя пустую площадку перед величественным забором, что Одилия, ровно как и Валентина, а за ними и Ровена, вынуждены были осадить коней. Застыв в удивлении, устремив взгляды на величественное старинное здание импозантно выступающие из-за редких сосен, девушки рассматривали особняк, несколько мгновений зачарованные его внушительными размерами.
Старинное длинное здание с готическими стрельчатыми формами, со стенами, почерневшими от времени и в некоторых местах требовавшими ремонта. Окна закрывали тяжелые темные портьеры, тщательно скрывая от глаз посторонних интерьер комнат. Перед особняком располагалась широкая пустая площадка. Ее ограничивали с одной стороны конюшня, а с другой — псарня. Редкие сосны составляли весь небольшой парк и, по-видимому, заменяли собою сад. Герцог совершенно пренебрегал мирскими удобствами и эстетикой, так как сам особняк и парк можно было бы назвать аскетичными. Ничто здесь не радовало глаз и не цепляло взора своей красотой.
Ровена пришла в себя первая, натягивая поводья коня, она подалась назад произнося:
— Нельзя так бесцеремонно рассматривать особняк. К тому же из него нас прекрасно видно. О, умоляю вас, давайте хотя бы спрячемся за листвой.
Одилия и Валентина взглянули на свою подругу, которая отдалившись на некоторое расстояние, почти совсем скрылась из глаз.
— А когда ты бесцеремонно рассматривала самого герцога скромность твоя спала крепким сном? — усмехнулась Одилия.
— Ровена права, нам не стоит обнаруживать свое присутствие, — отозвалась Валентина.
Подруги последовали примеру Ровены, но та отступила так далеко, что вид на особняк почти весь снова закрылся листвой. А ее подруги остались все же немного впереди, чтобы иметь возможность разглядеть все как можно лучше. Если бы кто-то из слуг соизволил выглянуть в окно, то непременно бы заметил барышень, листва скрывала их лишь наполовину. Ровена же даже не старалась показаться, переживая как бы их вот-вот не заметили.
Валентина начала что-то бормотать Одилии, девушки принялись переговариваться и вовсе не думали покидать свой пост наблюдения. Ровена, ерзая в седле, чувствовала себя донельзя смущенной.
— О, прошу вас, хватит уже! Давайте уедем! — взмолилась она. — Разве вы не увидели все, что хотели? Это всего лишь старый особняк, таких полно в округе.
Все же Ровена сознавала, что ее этот дом влечет не меньше, чем подруг. Она сама не замечала, как несмотря на внутреннее напряжение старалась разглядеть здание повнимательней и запечатлеть в памяти каждую его деталь.
Готический стиль, на самом деле, уже встречался нечасто, особенно выступая в роли жилищ для знати. Те старались обновлять свои дома по мере появления модных веяний и то и дело их перестраивали. Вот уже как лет двадцать в моду вновь вошел классицизм и теперь все особняки обрастали подробностями этого стиля. А особняк герцога Оттавского так и остался в своем изначальном виде.
— Такое ощущение, будто замок необитаем. Я не вижу никакого движения внутри, парк тоже пуст, кажется даже и садовников герцог не держит. — задумчиво произнесла Валентина. — На мой взгляд, дом слишком суров, не мешало бы разбить небольшой сад, а в центре площадки перед ним достаточно места для фонтана.
— У этого дворянина совсем отсутствует понятие красоты. Даже Мадам де Бриссак с ее утонченным вкусом не может навести здесь порядок. — констатировала Одилия.
При упоминании имени этой женщины Ровена вздрогнула и, натянув поводья, вновь подалась назад. Она чувствовала, как в сердце ее поднимается горечь.
— Поедемте, прошу вас. — повторила она свою просьбу. — Скоро начнет вечереть.
Одилия и Валентина повернули коней, вняв просьбе подруги.
— Думаете мадам водит с ним тесную дружбу? — вдруг спросила Ровена, против своей воли.
— Не знаю тесную или нет, но знакомы они уже достаточно давно, а между тем ничего не происходит, — ответила Одилия, намекая на женитьбу.
— Да, но она может быть и не желает быть замужем, — ответила Ровена. — она богата и независима. Зачем ей дарить свои доходы мужу?
— А вы, моя милая Ровена, стали интересоваться брачными делами, я погляжу. — улыбнувшись, произнесла Валентина, хитро поглядев на Ровену. Одилия тоже в свою очередь смерила подругу заинтересованным взглядом.
— Уж не влюбилась ли ты разом? — вдруг спросила Одилия.
Ровена вспыхнула и машинально отвернулась, делая вид, что разглядывает что-то в листве.
— Не говорите глупостей. — выдохнула она.
— В любом случае хоть он и богат, но я бы не хотела жить с таким мужем посреди леса. Ей-богу, тут нужно обладать неиссякаемым запасом оптимизма и крепкими нервами. А еще я говорила тебе, пропасть между ним и тобой так глубока, что максимум можно рассчитывать лицезрение его светлости время от времени в парке.
— О, брось! — вдруг разгорячилась Ровена. — Ужели ты так веришь в могущество статусов?
— Дорогая, вы живете в реальном мире, а не в мире романов, куда вы так часто погружаетесь. — ответила Одилия. — Жизненные ситуации куда более жестокие и часто причиняют боль еще поболее той, которую причиняет неравенство.
— Мне кажется, все достижимо в жизни, стоит лишь приложить к тому определенные усилия.
— Какие, например? — спросила Одилия. — Уж не думаешь ли ты неудачно споткнуться перед ним в расчете на его галантность или надеяться на зарытый в твоем саду неимоверный клад? Может быть, ты рассчитываешь на внешнюю красоту? Красота слабая подмога, когда речь идет о приданном, хочу я тебе заметить. Мало кто согласится обменять свои фунты на это непостоянное качество.
Ровена покраснела. Набрав в легкие воздуха, она желала бы защитить свою позицию, но не могла подобрать нужных слов. Разумность доводов Одилии уничтожала одну за другой мечты Ровены.
Видя, что подруга хранит молчание, Одилия победоносно отвернулась, принявшись снова болтать с Валентиной. Удрученная и расстроенная Ровена погрузилась в нерадостные думы, сохранив молчание до конца пути.
Все время до ужина Ровена провела в раздумьях и мечтах. Она думала об особняке, о его заброшенности и странной тишине, его окружавшей. Таинственность герцога неизбежно отражалась и на том месте, которое он избрал для жизни. Ровена запомнила лишь урывками детали особняка, не имея возможности собрать полную картину, и теперь перебирала их в памяти. Она охотно соглашалась с подругами в том, что здание имело вид слишком суровый и неприветливый, заброшенный и одинокий.
