Выпущенная пуля, судя по последовавшему за ней крику, достигла своей цели. Девушка выглянула из-за машины и увидела, как один из двух мужчин наводит пистолет в ту сторону, где она в последний раз заметила Уильяма.
— Нет! — крикнула Ава, тут же в страхе зажимая рот рукой.
Но было поздно. Раздался второй выстрел, за ним тоже последовал крик. Две черные тени, пробежав полукружье фонарного отсвета, метнулись в сторону. Еще одна, третья, осталась лежать темной, стонущей лужей возле здания. Ава почувствовала, как тело скрутило страхом. Так сильно, что первые секунды она не могла сдвинуться с места, и несколько раз глубоко втянула в себя ледяной воздух, постепенно чувствуя, как к ней возвращаются силы. Когда ей показалось, что их достаточно, она, оглянувшись по сторонам, и как можно тише перебежав дорогу, упала на колени перед раненым.
— Уильям! — Ава прикоснулась к мужчине, и тут же отдернула руки, испугавшись его стона. — Уильям! — девушка попыталась повернуть его к свету тусклого фонаря, и почувствовала, как руки с жутким хлюпаньем вязнут в теплой крови. Ава тихо вскрикнула.
— Бах! — услышала она, и ощутила, как что-то упирается ей в живот.
«Холодное…», — медленно подумала она, болтаясь на границе яви и обморока, и опустила глаза вниз, на дуло пистолета. Оно смотрело в ее живот, и было почти незаметно в окружающей темноте. Послышался неясный звук, темные губы, блестящие от крови, разомкнулись в страшной улыбке, и Ава, рассмотрев лицо мужчины, поняла, что это не Уильям. Радость от этой мысли смешалась с осознанием того, что пистолет по-прежнему нацелен на нее. Девушка застыла на месте, огромными, черными глазами наблюдая за оскалом раненого, и в окружающей тишине щелчок взведенного курка прозвучал гораздо громче, чем ей хотелось бы. Последняя секунда растянулась в вечность, обрываясь жутким, тихим смехом того, кто с улыбкой смотрел на нее, и кого она даже не знала. «Не Уильям…» — еще раз успела подумать она. Ее глаза закрылись, но Ава, положив дрожащую руку на пистолет, широко, насколько возможно, сразу же открыла глаза, решив про себя, что она не станет умирать как трусиха. От глухого удара, последовавшего за этим мгновением, ее тело инстинктивно вздрогнуло, и она подумала, что этот выстрел очень странный, — почти без боли и жжения, только похожий на сильный толчок.
— Я думала, будет гореть… — прошептала она, отклоняясь назад и падая на спину.
Она снова на улице? Ава озирается по сторонам. «Этого не может быть!» — шепчет она одними губами, сухими от долгой жажды. — «Это неправда! У меня есть дом, есть друзья, есть моя компания! Мне нужно домой!». Она убегает с вокзала знакомой с юности дорогой, нисколько не изменившейся за несколько лет.
Ты же помнишь, девочка. Ты здесь жила. Днем — на улицах, в холлах торговых центров, где можно долго оставаться неприметной, а ночью — здесь, на вокзале. Вздрагиваешь от каждого шороха, от шума поездов и вовсе не можешь уснуть. Это даже хорошо. Потому что, — помнишь? — они подкрались к тебе ночью, думая, что нашли себе бродяжку, которую можно… одного ты укусила за руку и успела расцарапать его лицо, второму ударила в пах. Будь они побыстрее, непременно бы тебя скрутили, но ты успела вырваться. И теперь, не разбирая дороги, бежишь изо всех сил, задыхаясь на скорости от сбитого дыхания и боли в животе. От их ударов у тебя разбита губа, и на скуле — кровавая ссадина. Ты шмыгаешь носом, кутаясь в непомерно большую, кем-то выброшенную и недавно найденную тобой куртку, заходишь в аптеку, делая вид, что у тебя все в порядке. Подходишь к полке с какими-то лекарствами, стараешься не дрожать, — пожалуйста, только спокойно перебирай рукой с кровавыми костяшками и содранными ногтями коробочки с лекарствами!
Коробочки — белые, а твои грязные пальцы — черно-красные. Ты оставляешь отпечатки на белых коробочках, и тихо ругаешься, стараясь незаметно оттереть следы краем большой куртки. Парень, дежурный фармацевт, выходит из-за прилавка, и медленно идет к тебе. Ты ставишь коробочку на место, отходишь от полки и разворачиваешь ноги так, чтобы в случае опасности можно было скорее убежать. Ведь таких случаев у тебя, бродяжки, за два с половиной года набралось немало, да? Воз и маленькая тележка.
Ты наклоняешь корпус в сторону входной двери, и готовишься бежать, но парень — быстрее, он хватает тебя за куртку, без которой на улице очень холодно (и за которую ты и три дня спустя после ее обнаружения благодаришь непонятно кого. Мир? Может быть. Но не бога, детка. К нему ты не обращаешься), и говорит: «Эй!». Ты прячешь от него лицо, но он разворачивает тебя, смотрит на ссадины, в твои испуганные глаза, и… отводит руки назад, поднимая их на уровень плеч. Ты следишь за ним. За тем, как он, сначала медленно, потом быстрее, отходит к прилавку, что-то ищет там, и возвращается к тебе.
Вата.
Йод.
Пластырь.
Таблетки.
Правда, конечно, не те, которые принимаешь ты, — обезболивающее.
Ты отскакиваешь в сторону, — как и положено уличному, дикому зверьку в непредвиденных ситуациях. Но парень ведет себя спокойно, — не то, что те ублюдки на вокзале. И ты принимаешь помощь. Забираешь лекарства, молча киваешь головой и выходишь на улицу. В переходе между ближайшими домами, отвернувшись от ветра, снова дрожишь и плачешь, — теперь уже от проснувшегося страха, — разрывая зубами краешек упаковки с пластырем. Холодный утренний ветер воет вокруг тебя, обдает холодом. Ты шипишь, ругаешься, плачешь. Но не сдаешься. Это видно по твоим глазам.
Ава очнулась как утопленник, внезапно пришедший в сознание: одним резким толчком, с громким хрипом выбрасываясь вперед. Бегло осмотрев окружающее пространство, девушка откинулась назад и закрыла глаза. Осознание того, что она — в своей комнате медленно проникало в мозг, успокаивало тело. Но стоило ей закрыть глаза, как перед ней плыли, — туманно-вязкими вспышками — события прошлой ночи. Какие-то из них были невыразимо яркими, будто наполненными изнутри светом факела, а некоторые уплывали от ее малейшего внимания, подергиваясь дымом.
«Я не умерла?» — хотела спросить она, но из горла вышел только неразборчивый, свистящий хрип. Скорее почувствовав, чем услышав какое-то движение, Ава медленно повернула голову. И встретилась взглядом с Уильямом. Начало улыбки чуть тронуло ее губы, — она вспомнила, как решила сначала, что он ранен, а потом оказалось, что это — не андроид. Уильям жив. Облегчение от этой мысли сменилось вернувшимся страхом. Он жив, но что произошло? Почему последнее, что она помнит — это то, как она садится на землю рядом с раненым, уверенная, что это Уильям? Что было потом? Ава дернулась, отползая к спинке кровати и со страхом смотря на андроида. Уильям подошел к ней, поднося к носу ватку, пропитанную чем-то, что подействовало на нее как разряд электрического тока. Поморщившись, Ава оттолкнула руку Уильяма.
— Что за черт?!
— Нашатырный спирт.
— И? Ничего не хочешь рассказать? — девушка встала с кровати и сделала несколько шагов по комнате.
— Я бы не рекомен… — прежде чем андроид успел договорить, Ава Полгар свалилась в обморок.
Вздохнув, Уильям наклонился, взял ее на руки и положил на постель. Присев на край кровати, он опустил ладонь на руки девушки, дожидаясь, когда ее тело перестанет скручивать судорогой. Приступ с сильными спазмами длился несколько минут, забирая у Авы последние силы.
Она попыталась вырвать сцепленные на груди руки из-под теплой ладони Уильяма, но судорога снова скрутила ее, вжимая в постель. Из горла вырвался мучительный стон, и она почувствовала, как сначала поднимается вверх, пролетает по воздуху, а потом, через множество крошечных мгновений темноты и боли, медленно, очень медленно, ей становится легче. И она снова может дышать, — не урывками, а почти так же глубоко, как раньше, до приступа. Теплая волна окутывает ее тело, она в безопасности. И по лицу Авы скользит чуть заметная улыбка, в которой Уильям замечает следы отступающей боли. Ее руки, еще сведенные остатками судороги, расслабляются, и где-то далеко в мыслях мелькает осознание того, что это — Уильям. Все это время он обнимает ее, удерживая надежно и крепко для того, чтобы «мне не было больно?..». У нее нет сил на сопротивление, и хочется только одного — как можно дольше чувствовать это бесконечное тепло. Ава вздрагивает и крепко обнимает Уильяма, чувствуя, как по ее лицу бегут слезы. Отклоняясь назад, он внимательно смотрит на нее: Аве кажется, что в выражении его потрясающе ярких глаз даже есть тревога, — и отводит ее спутанные волосы за спину, осторожно укладывая Аву на подушки. Ей хочется что-то сказать, только вот вопрос ускользает из памяти. «Что случилось?» — собирается спросить Ава. Да, что случилось, Уильям? Пусть расскажет, пусть расскажет все! А еще… снова тревожным огоньком мелькает мысль о том, что он делает страшное, и она должна, должна его остановить!... Только вот сейчас она, кажется, мало, что может. И ей очень страшно, безраздельно и бесконечно, как ребенку, брошенному в темноту. И Ава плачет, плачет, и плачет.
В следующий раз она очнулась, когда за окном была глубокая ночь. Беспокойные сны медленно отступили, уступив место реальности. Огонек ночника, оставленного на прикроватной тумбочке, горел ровным светом, отбрасывая на стены и поток слабые тени. Ава осторожно пошевелилась, и с облегчением вздохнула, чувствуя прилив сил. Судороги, насколько она помнила, больше не повторялись. А Уильям, — она снова, как в прошлый раз, повернула голову, — был по-прежнему здесь: он спал, откинувшись на спинку кресла или «делает вид, что спит» — в замешательстве подумала Ава.
Окинув взглядом комнату, она растерянно посмотрела на свои руки. «Что мне делать? Что делать?» — этот вопрос крутился в ее мыслях без конца, как заевший рефрен. Но хуже всего было то, что она не знала и не могла дать на него ответ.
— Как ты себя чувствуешь? — Уильям выпрямился в кресле.
На этот раз Ава не испугалась и не вздрогнула.
— Ты убил их? — тихо спросила девушка, комкая простынь в руке и не глядя на андроида.
— Нет.
— Слава богу!... — Ава облегченно выдохнула.
— Только одного. Второго мне еще предстоит поймать.
Ава затрясла головой, убирая со лба влажные волосы.
— Я тебе не позволю.
— Я тебя не спрашиваю, Ава Полгар. Довольно того, что ты снова мне помешала. Это из-за тебя я упустил того…
Уильям помолчал.
— Я уже говорил, что меня совсем не интересует твое мнение по этому вопросу. Это не обсуждается, и не касается никого, кроме меня.
— Касается тех, кого ты убиваешь!
— Повторяю, на это есть причины.
Уильям говорил таким невозмутимым, спокойным голосом, что Ава не сдержалась, закричав:
— Какие? Какие могут быть у тебя причины?! Это ты приходишь убивать их, они не трогают тебя!
Девушка перешла на крик.
Уильям посмотрел на Аву долгим взглядом. Таким пронзительным, что она почувствовала, как в сердце снова вырастает страх. И чем больше неизвестных было во всем происходящем, тем сильнее он становился.
— Они достаточно тронули меня, Ава Полгар. В прошлом. Теперь моя очередь.
— Неужели это нельзя решить иначе? Мирно?
Уильям хмыкнул и покачал головой.
— Не в этот раз. Не с этими… людьми.
В последнем слове было столько ненависти, что Ава вздрогнула, как от удара.
— Ты убьешь его? Того, кто сбежал?
Андроид, сделав несколько шагов, остановился.
— Непременно, — он повернулся к Аве. — Именно его все это время я хочу убить больше всех.
— Тогда… тогда я… пойду в полицию. Я вынуждена, я…
— Нет, Ава Полгар.
Андроид поправил светлые волосы, которые и без того были уложены, даже сейчас, безупречно.
— Я понимаю твои душевные порывы. И даже в какой-то мере уважаю их. Ты, судя по всему, что я успел о тебе узнать, — гуманный человек. И тебе, несмотря на те жестокости, которые учиняли над тобой другие люди, по каким-то неведомым мне причинам, все еще не чуждо добро и сочувствие. Но в вашем мире случается то, что бывает невозможно простить или забыть.
— Но ты способен на добро! Я знаю, ты помогал Кэт, ты помог Роберту, ты не был жесток с Сильвией, несмотря на то, что она сделала!
— Сильвия…— протянул Уильям. — Сильвия сейчас слишком занята уголовным делами о нападении на человека и нарушении границ частной собственности, которые на нее завели в полиции, чтобы быть помехой. Да она никогда ею и не была… так, удачное прикрытие, соответствие вашим внешним правилам, не более того.
— Ты циник, — прошептала Ава.
— Не больше, чем Сильвия или иные люди. А что касается Кэтрин и Роберта Мор, то я уже сказал тебе, что помогая им, — как ты выражаешься, — я всего лишь выполнил условия договора со своей стороны. Потому что так правильно.
— Но в этом есть добро! Никто не заставлял тебя успокаивать Кэт перед операцией! — сказала Ава взволнованно, ударяя кулаком по одеялу.
— Откуда ты знаешь, что я говорил с ней?
Уильям повернулся к Аве.
— А, впрочем, не важно. Думай, как хочешь, Ава Полгар. В этом я не стану тебе мешать.
— Ну а я? Ты мне тоже помог, ты…
Уильям остановил на лице Авы такой заинтересованный, полный огня взгляд, что она невольно замолчала.
— Ну, продолжай! С чем это я тебе помог? — снизив голос до шепота, медленно произнес андроид, наклоняясь к Аве и разглядывая ее лицо. — Мне страсть, как интересно…
— А сейчас, этот обморок? — уточнила она строго, и услышала смешок андроида.
— Значит, ты все помнишь? Это хорошо. Но я все же напомню тебе, что ты помешала мне уже второй раз, Ава Полгар. Если бы не твоя сердобольность с криками «нет!», я бы закончил все свои дела прошлой ночью. Но из-за твоей любопытной заботе обо мне, — хотя это не я лежал почти подстреленный на земле, — последний, кого я планирую убить, сбежал...
Уильям поправил повязку на руке, которую еще носил после того, как Сильвия Стоун в припадке бешенства искалечила каблуками его руку.
— А я, как ты тоже, может быть, припоминаешь, не советовал тебе испытывать мое терпение. Поэтому я сейчас закрою тебя в этой комнате, и уеду по своим неотложным делам.
— Нет-нет-нет! Я не позволю тебе, Уильям!
— Довольно повторять одно и то же. Смирись, Ава Полгар, у тебя нет шансов.
— Я не верю тебе! Не может быть, чтобы ты говорил об убийстве так легко!
Уильям бросил на девушку быстрый взгляд и отвернулся. Когда он снова заговорил, Ава почувствовала, насколько он зол.
— Я убил четырех человек. А сегодня убью пятого. Не зли меня еще больше, Ава Полгар.
— Иначе что? Что ты сделаешь? — с вызовом спросила девушка, повышая голос. — Убьешь меня? А потом скажешь эту свою фразу о том, что «для этого были причины»?!
Ава встала на кровати в полный рост и впервые за все время их знакомства посмотрела на Уильяма сверху вниз.
Реакция андроида была молниеносной. Ава даже не успела понять, как она снова оказалась на кровати: попробовала пошевелиться, и поняла, что это бесполезно, — Уильям крепко держал ее за руку.
— Тебе нужны причины?! Нужны?! — прошептал он ей в лицо, сильнее сжимая руку девушки на последней фразе.
Ава хрипела, напрасно стараясь вывернуться из захвата. Отпустив девушку, Уильям исчез из поля ее зрения. Растерев запястье, Ава с шумом втянула воздух. Голова дико кружилась, снова лишая ее и так не слишком прочной связи с окружающей реальностью.
— Нет! — крикнула Ава, тут же в страхе зажимая рот рукой.
Но было поздно. Раздался второй выстрел, за ним тоже последовал крик. Две черные тени, пробежав полукружье фонарного отсвета, метнулись в сторону. Еще одна, третья, осталась лежать темной, стонущей лужей возле здания. Ава почувствовала, как тело скрутило страхом. Так сильно, что первые секунды она не могла сдвинуться с места, и несколько раз глубоко втянула в себя ледяной воздух, постепенно чувствуя, как к ней возвращаются силы. Когда ей показалось, что их достаточно, она, оглянувшись по сторонам, и как можно тише перебежав дорогу, упала на колени перед раненым.
— Уильям! — Ава прикоснулась к мужчине, и тут же отдернула руки, испугавшись его стона. — Уильям! — девушка попыталась повернуть его к свету тусклого фонаря, и почувствовала, как руки с жутким хлюпаньем вязнут в теплой крови. Ава тихо вскрикнула.
— Бах! — услышала она, и ощутила, как что-то упирается ей в живот.
«Холодное…», — медленно подумала она, болтаясь на границе яви и обморока, и опустила глаза вниз, на дуло пистолета. Оно смотрело в ее живот, и было почти незаметно в окружающей темноте. Послышался неясный звук, темные губы, блестящие от крови, разомкнулись в страшной улыбке, и Ава, рассмотрев лицо мужчины, поняла, что это не Уильям. Радость от этой мысли смешалась с осознанием того, что пистолет по-прежнему нацелен на нее. Девушка застыла на месте, огромными, черными глазами наблюдая за оскалом раненого, и в окружающей тишине щелчок взведенного курка прозвучал гораздо громче, чем ей хотелось бы. Последняя секунда растянулась в вечность, обрываясь жутким, тихим смехом того, кто с улыбкой смотрел на нее, и кого она даже не знала. «Не Уильям…» — еще раз успела подумать она. Ее глаза закрылись, но Ава, положив дрожащую руку на пистолет, широко, насколько возможно, сразу же открыла глаза, решив про себя, что она не станет умирать как трусиха. От глухого удара, последовавшего за этим мгновением, ее тело инстинктивно вздрогнуло, и она подумала, что этот выстрел очень странный, — почти без боли и жжения, только похожий на сильный толчок.
— Я думала, будет гореть… — прошептала она, отклоняясь назад и падая на спину.
***
Она снова на улице? Ава озирается по сторонам. «Этого не может быть!» — шепчет она одними губами, сухими от долгой жажды. — «Это неправда! У меня есть дом, есть друзья, есть моя компания! Мне нужно домой!». Она убегает с вокзала знакомой с юности дорогой, нисколько не изменившейся за несколько лет.
Ты же помнишь, девочка. Ты здесь жила. Днем — на улицах, в холлах торговых центров, где можно долго оставаться неприметной, а ночью — здесь, на вокзале. Вздрагиваешь от каждого шороха, от шума поездов и вовсе не можешь уснуть. Это даже хорошо. Потому что, — помнишь? — они подкрались к тебе ночью, думая, что нашли себе бродяжку, которую можно… одного ты укусила за руку и успела расцарапать его лицо, второму ударила в пах. Будь они побыстрее, непременно бы тебя скрутили, но ты успела вырваться. И теперь, не разбирая дороги, бежишь изо всех сил, задыхаясь на скорости от сбитого дыхания и боли в животе. От их ударов у тебя разбита губа, и на скуле — кровавая ссадина. Ты шмыгаешь носом, кутаясь в непомерно большую, кем-то выброшенную и недавно найденную тобой куртку, заходишь в аптеку, делая вид, что у тебя все в порядке. Подходишь к полке с какими-то лекарствами, стараешься не дрожать, — пожалуйста, только спокойно перебирай рукой с кровавыми костяшками и содранными ногтями коробочки с лекарствами!
Коробочки — белые, а твои грязные пальцы — черно-красные. Ты оставляешь отпечатки на белых коробочках, и тихо ругаешься, стараясь незаметно оттереть следы краем большой куртки. Парень, дежурный фармацевт, выходит из-за прилавка, и медленно идет к тебе. Ты ставишь коробочку на место, отходишь от полки и разворачиваешь ноги так, чтобы в случае опасности можно было скорее убежать. Ведь таких случаев у тебя, бродяжки, за два с половиной года набралось немало, да? Воз и маленькая тележка.
Ты наклоняешь корпус в сторону входной двери, и готовишься бежать, но парень — быстрее, он хватает тебя за куртку, без которой на улице очень холодно (и за которую ты и три дня спустя после ее обнаружения благодаришь непонятно кого. Мир? Может быть. Но не бога, детка. К нему ты не обращаешься), и говорит: «Эй!». Ты прячешь от него лицо, но он разворачивает тебя, смотрит на ссадины, в твои испуганные глаза, и… отводит руки назад, поднимая их на уровень плеч. Ты следишь за ним. За тем, как он, сначала медленно, потом быстрее, отходит к прилавку, что-то ищет там, и возвращается к тебе.
Вата.
Йод.
Пластырь.
Таблетки.
Правда, конечно, не те, которые принимаешь ты, — обезболивающее.
Ты отскакиваешь в сторону, — как и положено уличному, дикому зверьку в непредвиденных ситуациях. Но парень ведет себя спокойно, — не то, что те ублюдки на вокзале. И ты принимаешь помощь. Забираешь лекарства, молча киваешь головой и выходишь на улицу. В переходе между ближайшими домами, отвернувшись от ветра, снова дрожишь и плачешь, — теперь уже от проснувшегося страха, — разрывая зубами краешек упаковки с пластырем. Холодный утренний ветер воет вокруг тебя, обдает холодом. Ты шипишь, ругаешься, плачешь. Но не сдаешься. Это видно по твоим глазам.
Ава очнулась как утопленник, внезапно пришедший в сознание: одним резким толчком, с громким хрипом выбрасываясь вперед. Бегло осмотрев окружающее пространство, девушка откинулась назад и закрыла глаза. Осознание того, что она — в своей комнате медленно проникало в мозг, успокаивало тело. Но стоило ей закрыть глаза, как перед ней плыли, — туманно-вязкими вспышками — события прошлой ночи. Какие-то из них были невыразимо яркими, будто наполненными изнутри светом факела, а некоторые уплывали от ее малейшего внимания, подергиваясь дымом.
«Я не умерла?» — хотела спросить она, но из горла вышел только неразборчивый, свистящий хрип. Скорее почувствовав, чем услышав какое-то движение, Ава медленно повернула голову. И встретилась взглядом с Уильямом. Начало улыбки чуть тронуло ее губы, — она вспомнила, как решила сначала, что он ранен, а потом оказалось, что это — не андроид. Уильям жив. Облегчение от этой мысли сменилось вернувшимся страхом. Он жив, но что произошло? Почему последнее, что она помнит — это то, как она садится на землю рядом с раненым, уверенная, что это Уильям? Что было потом? Ава дернулась, отползая к спинке кровати и со страхом смотря на андроида. Уильям подошел к ней, поднося к носу ватку, пропитанную чем-то, что подействовало на нее как разряд электрического тока. Поморщившись, Ава оттолкнула руку Уильяма.
— Что за черт?!
— Нашатырный спирт.
— И? Ничего не хочешь рассказать? — девушка встала с кровати и сделала несколько шагов по комнате.
— Я бы не рекомен… — прежде чем андроид успел договорить, Ава Полгар свалилась в обморок.
Вздохнув, Уильям наклонился, взял ее на руки и положил на постель. Присев на край кровати, он опустил ладонь на руки девушки, дожидаясь, когда ее тело перестанет скручивать судорогой. Приступ с сильными спазмами длился несколько минут, забирая у Авы последние силы.
Она попыталась вырвать сцепленные на груди руки из-под теплой ладони Уильяма, но судорога снова скрутила ее, вжимая в постель. Из горла вырвался мучительный стон, и она почувствовала, как сначала поднимается вверх, пролетает по воздуху, а потом, через множество крошечных мгновений темноты и боли, медленно, очень медленно, ей становится легче. И она снова может дышать, — не урывками, а почти так же глубоко, как раньше, до приступа. Теплая волна окутывает ее тело, она в безопасности. И по лицу Авы скользит чуть заметная улыбка, в которой Уильям замечает следы отступающей боли. Ее руки, еще сведенные остатками судороги, расслабляются, и где-то далеко в мыслях мелькает осознание того, что это — Уильям. Все это время он обнимает ее, удерживая надежно и крепко для того, чтобы «мне не было больно?..». У нее нет сил на сопротивление, и хочется только одного — как можно дольше чувствовать это бесконечное тепло. Ава вздрагивает и крепко обнимает Уильяма, чувствуя, как по ее лицу бегут слезы. Отклоняясь назад, он внимательно смотрит на нее: Аве кажется, что в выражении его потрясающе ярких глаз даже есть тревога, — и отводит ее спутанные волосы за спину, осторожно укладывая Аву на подушки. Ей хочется что-то сказать, только вот вопрос ускользает из памяти. «Что случилось?» — собирается спросить Ава. Да, что случилось, Уильям? Пусть расскажет, пусть расскажет все! А еще… снова тревожным огоньком мелькает мысль о том, что он делает страшное, и она должна, должна его остановить!... Только вот сейчас она, кажется, мало, что может. И ей очень страшно, безраздельно и бесконечно, как ребенку, брошенному в темноту. И Ава плачет, плачет, и плачет.
***
В следующий раз она очнулась, когда за окном была глубокая ночь. Беспокойные сны медленно отступили, уступив место реальности. Огонек ночника, оставленного на прикроватной тумбочке, горел ровным светом, отбрасывая на стены и поток слабые тени. Ава осторожно пошевелилась, и с облегчением вздохнула, чувствуя прилив сил. Судороги, насколько она помнила, больше не повторялись. А Уильям, — она снова, как в прошлый раз, повернула голову, — был по-прежнему здесь: он спал, откинувшись на спинку кресла или «делает вид, что спит» — в замешательстве подумала Ава.
Окинув взглядом комнату, она растерянно посмотрела на свои руки. «Что мне делать? Что делать?» — этот вопрос крутился в ее мыслях без конца, как заевший рефрен. Но хуже всего было то, что она не знала и не могла дать на него ответ.
— Как ты себя чувствуешь? — Уильям выпрямился в кресле.
На этот раз Ава не испугалась и не вздрогнула.
— Ты убил их? — тихо спросила девушка, комкая простынь в руке и не глядя на андроида.
— Нет.
— Слава богу!... — Ава облегченно выдохнула.
— Только одного. Второго мне еще предстоит поймать.
Ава затрясла головой, убирая со лба влажные волосы.
— Я тебе не позволю.
— Я тебя не спрашиваю, Ава Полгар. Довольно того, что ты снова мне помешала. Это из-за тебя я упустил того…
Уильям помолчал.
— Я уже говорил, что меня совсем не интересует твое мнение по этому вопросу. Это не обсуждается, и не касается никого, кроме меня.
— Касается тех, кого ты убиваешь!
— Повторяю, на это есть причины.
Уильям говорил таким невозмутимым, спокойным голосом, что Ава не сдержалась, закричав:
— Какие? Какие могут быть у тебя причины?! Это ты приходишь убивать их, они не трогают тебя!
Девушка перешла на крик.
Уильям посмотрел на Аву долгим взглядом. Таким пронзительным, что она почувствовала, как в сердце снова вырастает страх. И чем больше неизвестных было во всем происходящем, тем сильнее он становился.
— Они достаточно тронули меня, Ава Полгар. В прошлом. Теперь моя очередь.
— Неужели это нельзя решить иначе? Мирно?
Уильям хмыкнул и покачал головой.
— Не в этот раз. Не с этими… людьми.
В последнем слове было столько ненависти, что Ава вздрогнула, как от удара.
— Ты убьешь его? Того, кто сбежал?
Андроид, сделав несколько шагов, остановился.
— Непременно, — он повернулся к Аве. — Именно его все это время я хочу убить больше всех.
— Тогда… тогда я… пойду в полицию. Я вынуждена, я…
— Нет, Ава Полгар.
Андроид поправил светлые волосы, которые и без того были уложены, даже сейчас, безупречно.
— Я понимаю твои душевные порывы. И даже в какой-то мере уважаю их. Ты, судя по всему, что я успел о тебе узнать, — гуманный человек. И тебе, несмотря на те жестокости, которые учиняли над тобой другие люди, по каким-то неведомым мне причинам, все еще не чуждо добро и сочувствие. Но в вашем мире случается то, что бывает невозможно простить или забыть.
— Но ты способен на добро! Я знаю, ты помогал Кэт, ты помог Роберту, ты не был жесток с Сильвией, несмотря на то, что она сделала!
— Сильвия…— протянул Уильям. — Сильвия сейчас слишком занята уголовным делами о нападении на человека и нарушении границ частной собственности, которые на нее завели в полиции, чтобы быть помехой. Да она никогда ею и не была… так, удачное прикрытие, соответствие вашим внешним правилам, не более того.
— Ты циник, — прошептала Ава.
— Не больше, чем Сильвия или иные люди. А что касается Кэтрин и Роберта Мор, то я уже сказал тебе, что помогая им, — как ты выражаешься, — я всего лишь выполнил условия договора со своей стороны. Потому что так правильно.
— Но в этом есть добро! Никто не заставлял тебя успокаивать Кэт перед операцией! — сказала Ава взволнованно, ударяя кулаком по одеялу.
— Откуда ты знаешь, что я говорил с ней?
Уильям повернулся к Аве.
— А, впрочем, не важно. Думай, как хочешь, Ава Полгар. В этом я не стану тебе мешать.
— Ну а я? Ты мне тоже помог, ты…
Уильям остановил на лице Авы такой заинтересованный, полный огня взгляд, что она невольно замолчала.
— Ну, продолжай! С чем это я тебе помог? — снизив голос до шепота, медленно произнес андроид, наклоняясь к Аве и разглядывая ее лицо. — Мне страсть, как интересно…
— А сейчас, этот обморок? — уточнила она строго, и услышала смешок андроида.
— Значит, ты все помнишь? Это хорошо. Но я все же напомню тебе, что ты помешала мне уже второй раз, Ава Полгар. Если бы не твоя сердобольность с криками «нет!», я бы закончил все свои дела прошлой ночью. Но из-за твоей любопытной заботе обо мне, — хотя это не я лежал почти подстреленный на земле, — последний, кого я планирую убить, сбежал...
Уильям поправил повязку на руке, которую еще носил после того, как Сильвия Стоун в припадке бешенства искалечила каблуками его руку.
— А я, как ты тоже, может быть, припоминаешь, не советовал тебе испытывать мое терпение. Поэтому я сейчас закрою тебя в этой комнате, и уеду по своим неотложным делам.
— Нет-нет-нет! Я не позволю тебе, Уильям!
— Довольно повторять одно и то же. Смирись, Ава Полгар, у тебя нет шансов.
— Я не верю тебе! Не может быть, чтобы ты говорил об убийстве так легко!
Уильям бросил на девушку быстрый взгляд и отвернулся. Когда он снова заговорил, Ава почувствовала, насколько он зол.
— Я убил четырех человек. А сегодня убью пятого. Не зли меня еще больше, Ава Полгар.
— Иначе что? Что ты сделаешь? — с вызовом спросила девушка, повышая голос. — Убьешь меня? А потом скажешь эту свою фразу о том, что «для этого были причины»?!
Ава встала на кровати в полный рост и впервые за все время их знакомства посмотрела на Уильяма сверху вниз.
Реакция андроида была молниеносной. Ава даже не успела понять, как она снова оказалась на кровати: попробовала пошевелиться, и поняла, что это бесполезно, — Уильям крепко держал ее за руку.
— Тебе нужны причины?! Нужны?! — прошептал он ей в лицо, сильнее сжимая руку девушки на последней фразе.
Ава хрипела, напрасно стараясь вывернуться из захвата. Отпустив девушку, Уильям исчез из поля ее зрения. Растерев запястье, Ава с шумом втянула воздух. Голова дико кружилась, снова лишая ее и так не слишком прочной связи с окружающей реальностью.
