На то, чтобы восстановить дыхание у нее ушло несколько минут. И все это время она не видела и не слышала Уильяма. Но когда, опираясь на руки, Ава села на кровати, свет в комнате зажегся, и она его увидела. Уильям стоял прямо перед ней, повернувшись к Аве обнаженной спиной, исполосованной от шеи до поясницы страшными, глубокими, незаживающими шрамами, похожими на выжженную огненной лавой пустошь. Постояв так еще несколько секунд, и давая ей возможность все хорошо рассмотреть, андроид не спеша повернулся к девушке лицом, и замер на месте, показывая грудь, исчерченную такими же шрамами, и руки, покрытые с внешней и внутренней стороны небольшими ранами. Время шло, но Ава ничего не говорила.
— Может быть, все это было бы более впечатляющим, будь у меня человеческая, красная кровь. Но она у меня белая. Приношу свои извинения за это, — медленно, с издевкой, произнес андроид, изучая потрясенное лицо Авы.
Смотря на андроида огромными от ужаса глазами, она переводила взгляд с его лица на грудь и руки. Руки, грудь, лицо… лицо, грудь, лицо, руки… глаза девушки, остановившись на андроиде, наполнились слезами. Еще секунда, — и из ее глаз крупными, тяжелыми каплями полились, падая вниз, горячие слезы.
— Вижу, ты немного удивлена, Ава Полгар, — не спуская с девушки горящего взгляда, заговорил Уильям. — Позволь пояснить. Это — андроид снова повернулся спиной, — шрамы от плети-многохвостки. Охранникам, которые избивали меня месяцами, хотелось знать, действительно ли «не людям», то есть таким, как я, роботам, может быть больно не меньше, чем вам. Для исследования этого вопроса они применяли плеть. А это, — Уильям указал на грудь, на длинные, глубокие шрамы, — тоже от плети. А вот эти раны на руках — от заноз. Знаешь почему? Для того, чтобы как следует избить плетьми, нас привязывали к деревянным столбам. Но вот досада, правда? Дерево, из которого они были вытесаны, оставили необработанным. И потому эти маленькие раны — не что иное, как следы от заноз, которые я вытаскивал из себя по ночам, когда меня после пыток забрасывали обратно в камеру, как кусок дерьма!
Уильям остановился, чтобы восстановить сбитое дыхание и сделать несколько глубоких вдохов. Тряхнув головой, он посмотрел на Аву, но заметил, что она опустила лицо вниз и уже не смотрит на него, и в бешенстве подошел к ней, хватая девушку за подбородок.
— Смотри, смотри! Ты же хотела! Это — мои причины! Тебе мало?! Надо еще? Я могу, Ава Полгар! Я могу многое тебе рассказать! О «дуэлях ублюдков», в которых андроидов заставляют стрелять друг в друга под дружный хохот охранников, о том, как насильно нам заливали в глотки воду, пока мы не теряли сознание. О том, как нас подвешивали к потолку на веревках, вывернув руки, о том, как насиловали…
— Хватит! — прошептала Ава, смотря в глаза Уильяма. — Пожалуйста, хватит…
— Как, уже? Разве причин достаточно?
Андроид посмотрел на девушку слепым от ярости взглядом.
— Прости!.. боже, мне так жаль!
Ава затряслась от рыданий, снова опуская взгляд на раны андроида, и Уильям, расслышав, наконец, ее плач, разжал руку, отпуская девушку.
— Не вспоминай бога, Ава Полгар, не нужно. Ты все равно в него не веришь.
Уильям накинул на плечи рубашку.
— Помнишь, как ты сказала в полицейском участке, что если он есть, то ему все равно нет до нас никакого дела? В этом я с тобой согласен.
Застегнув последние пуговицы, андроид вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ.
Он спрятался у поста охраны и стал ждать. Уильям знал, что двое из пяти охранников, которые пока были живы, — Роджер Дюк и Требли, — придут сюда, на место, где Нила Рэдвика и Марка Вольта нашли мертвыми. Но то, что они придут так скоро, он не ожидал. Поэтому, когда камера, установленная им на посту охраны после первого убийства, и в общей суматохе расследования так и не замеченная полицейскими, отправила на его телефон первую короткую запись, — на ней Дюк и Требли, стоя перед зданием, на повышенных тонах обсуждали дальнейшие варианты развития событий, а также делились с друг другом нехитрыми опасениями по поводу «мести» и «расплаты», в которых, правда, пока не знали, кого подозревать, — он начал готовиться к встрече с ними.
И они оправдали его ожидания. Даже больше, чем он мог рассчитывать. Например, эти двое появлялись на первой и двух следующих записях с камеры только вдвоем. Вспоминая об этом, Уильям радостно улыбался. Они были напуганы. До той степени, которая уже не позволяла им, — двум взрослым, и не сказать, чтобы хилым мужчинам, — ходить поодиночке. «Тем лучше, — думал андроид, собираясь на встречу с ними, и проверяя заряд пистолета с глушителем, — двое за один раз…».
Но схема «два к одному» не выгорела. По той же причине, которая выбила Уильяма из равновесия в прошлый раз, а в этот он и вовсе не поверил своим глазам, когда, подстрелив Дюка, который остался лежать у входа на пост охраны, и, погнавшись за Требли, Уильям не только не догнал его, но и увидел, вернувшись обратно, Аву Полгар собственной персоной. Она сидела на коленях перед раненым ублюдком.
Уильяму показалось, что Ава даже что-то сказала ему, но его акустический анализатор человеческой речи опроверг это предположение. Зато напомнил ему, что громкий крик «нет!», который он услышал одну минуту и тридцать четыре секунды назад, бросаясь в погоню за Требли, принадлежит именно Аве Полгар.
— Невероятно! — прошептал Уильям, приближаясь к девушке широким, стремительным шагом.
Он уже хотел поднять ее, увести отсюда, был готов даже снова связать ее, чтобы она не мешала ему завершить начатое, но остановился, вовремя заметив, что раненный ублюдок наставил на Аву пистолет, целясь ей прямо в живот. И сколько бы потом Уильям не пытался вспомнить дальнейшие события, память отказывалась ему что-либо сообщать. Он запомнил только, как от увиденного в груди вспыхнули изумление и ярость, а точка солнечного сплетения впервые за долгое время разгорелась с такой силой, что он потерял над собой всякий контроль.
Уильям очнулся в машине, в черном Land Rover, на котором он сюда и приехал. И Аву Полгар он все-таки связал ремнями безопасности, как в прошлый раз. Впрочем, вряд ли она об этом знала: проверив показатели жизнедеятельности, Уильям понял, что она находится в глубоком обмороке. Что было не удивительно для человека, которого только что вытащили из-под дула пистолета. Уильям еще несколько секунд смотрел на Аву, проверяя, чтобы ремни не вредили ей, а только удержали бы на месте, если она придет в себя прежде, чем он вернется. Андроид опустил стекло, чтобы в салон поступал свежий воздух, и спрыгнул с высокой подножки внедорожника, блокируя двери автомобиля. Отойдя от машины на несколько шагов, он оглянулся, фиксируя в памяти лицо девушки.
Требли сбежал, но Роджера Дюка Уильям нашел на прежнем месте. Охранник Ambassador Robots, теперь уже без пистолета, — его андроид одним ударом выбил из рук Дюка до того, как он успел выстрелить в Аву, — валялся на холодной земле, не в силах подняться на ноги, и очень медленно пытаясь отползти в сторону, чтобы где-нибудь укрыться: если первым выстрелом Уильям прострелил его левую ногу, то Требли, спасая свою шкуру, прострелил другу правую ногу. Это гарантировало первому смерть от руки Уильяма, и позволило Требли, главному охраннику и самому жестокому ублюдку во всей пятерке, за которой охотился Уильям, уйти от андроида.
Пока.
Уильям наклонился, схватил Дюка за волосы и поволок по земле на небольшую площадку, расположенную за зданием поста охраны. Мужчина, безуспешно пытаясь вырваться, вопил изо всех сил. И андроид, — не поклонник столь бурного проявления эмоций, — поморщился от звукового сопровождения, двумя четкими ударами снижая громкость Дюка до стонов и невнятного бормотания.
— Молчать! — резко прошептал Уильям, смотря на Роджера.
Ответом ему стали хрипы и причитания.
— Кто… кто ты? — плача тянул Дюк.
Уильям крепче ухватил его за ворот куртки, — так, что теперь Роджер рисковал умереть от асфиксии, — и поволок его дальше, ничего не отвечая, чувствуя, как внутри нарастает волна такой злости и ярости, что если он заговорит с этим человеком, даже если скажет ему хотя бы одно слово, то снова рискует утратить всякий контроль над собой и над ситуацией. К тому же, говорить было некогда, — они уже пришли.
Бросив Дюка на землю, Уильям прошел вперед и остановился у огромного бака с водой. Стянув черную перчатку, он опустил руку в ледяную воду.
— В самый раз, — тихо сказал он, возвращаясь к хрипящему Роджеру.
— Не-е-е-ет… — тянул Дюк, слабо отбиваясь от андроида. — Я ничего не сделал… оставь меня!
Уильям поднялся по трем ступенькам железной лестницы, приставленной к баку, и потянул мужчину за собой. Выпрямившись в полный рост, андроид вгляделся в черную глубину воды, и вдруг почувствовал себя плохо. Тяжело и медленно прислонив Дюка к обшивке бака, он остановился, чтобы перевести дыхание.
— Ка-ка-жется, ты устал… — с нервным смешком прошептал охранник, пытаясь рассмотреть лицо андроида. Уильям не стал ему в этом мешать, и даже помог, осветив лучом карманного фонаря свое лицо с поднятой наверх маской.
Увидев андроида, Дюк вздрогнул, ударяясь о бак.
— Это ты! Нет! Ты мертвый, должен быть мертвый!
Уильям перевел на мужчину усталый взгляд и промолчал, наблюдая за последней агонией человека.
— Я не хочу! Отпусти меня! Я не буду!
Роджер перешел на визг, и чем ближе Уильям наклонял его к черной воде, тем пронзительнее становился голос охранника.
— Я!... — вода, булькая, легко зашла в раскрытый рот человека.
Агония Дюка продлилась почти минуту, — довольно долго, если учитывать два огнестрельных ранения, которые сильно ослабили его организм. Он честно бился под рукой Уильяма, — сначала сильно, потом все слабее и слабее. И, наконец, перестал, обмякнув над баком как тряпка. Вытащив охранника из воды, Уильям посветил в его бескровное лицо фонарем. Убедившись, что Дюк мертв, андроид забросил его тело в бак и спустился со ступенек. Он знал, что если полиция начнет снова обыскивать территорию поста охраны и дойдет до этого места, то в баке с водой найдет не только тело убитого им человека.
Но всех этих подробностей Ава Полгар не знала, — она окончательно очнулась уже в своей комнате, когда все было закончено. И Уильям, показавшийся ей спящим, на самом деле находился в фазе ускоренного восстановления энергии, торопясь восполнить силы перед встречей с Требли, которая станет последней задачей в его списке.
До того, как Ава Полгар пришла в себя, у него в свободном распоряжении оказалось два часа. За это время физические показатели пришли в норму, указывая на стопроцентное восполнение энергии, но то неожиданное чувство тяжести и усталости, которое накрыло Уильяма перед тем, как он утопил Роджера Дюка, — осталось, вызывая немое изумление андроида, который до этого момента не сталкивался с подобными состояниями. Он начал обдумывать возникшие сложности, пытаясь установить причинно-следственные связи, но в этот момент Ава Полгар очнулась, одним резким броском поднявшись в постели, и ему пришлось отложить свои размышления и аналитику своего состояния на потом.
Отыскав, наконец, заначку с таблетками, Ава высыпала их в ладонь, и, не глядя, закинула в рот. Запила водой, села у изножия кровати. Уильям ушел, закрыл ее в комнате. Но это беспокоило Аву меньше всего, — у нее есть запасной ключ, она легко может выйти из комнаты. Но сначала нужно обдумать план. А для этого она должна вспомнить все, что ей известно об убийствах, совершенных андроидом. Тот случай с Сэлом Риджесом она уже мысленно прокрутила во всех подробностях, которые ей были известны. И снова возникал один и тот же вопрос: достаточно ли этого для обращения в полицию?
Ее слов хватит для…
«А для чего?» — остановила себя Ава, и сама дала ответ: для того, чтобы на нее завели уголовное дело? Даже два: как на убийцу, на счету которого четыре, — а в эту минуту, может, уже пять? — преступлений, и как на несостоятельного владельца андроида. Впрочем, со вторым делом будет проще: оно наверняка последует за первым, станет его логическим продолжением. Вполне естественно, что убийца не только должен быть наказан за свои преступления, но и не имеет права владеть андроидом.
«Мало ли чему такой человек научит невинного, совершенно несамостоятельного, зависимого от него во всем, андроида?...» — Ава невесело усмехнулась собственной мысли, а усмешка, помноженная на сильнодействующие таблетки, быстро перешла в приступ безудержного хохота: конечно Аве Полгар, серийной убийце, запрещено владеть андроидом! Никто даже не подумает о том, что совершенные преступления — это воля робота серии RD-8, потому что по всем законам, во всех официальных документах, — с ее, Авы Полгар, подписью, — он указан как «объект», что автоматически лишает его хотя бы малейшей самостоятельности в глазах общества.
Все еще посмеиваясь, Ава легла на пол, устало закрыла глаза и постаралась представить, как она заходит в полицейский участок, — да, в тот самый, куда вызывали ее, Роберта, Уильяма и Кэт по делу о «похищении детей» — и говорит: «Вы должны арестовать меня. Я убила четырех…может быть уже пятерых человек!».
«Вытягивать руки вперед, для наручников, или нет?» — подумала девушка, чувствуя, как внутри снова закручивается спиралью хохот, — «а если они спросят что-то типа «и сколько вы убили на самом деле, четырех и пятерых?» — что мне им сказать? «Подождите, я позвоню своему андроиду, и уточню информацию?».
От смеха у Авы на глазах выступили слезы, но очень скоро веселье перешло в дрожь по телу. Испугавшись новой судороги, Ава начала себя успокаивать: снова закрыла глаза, делая глубокие вдохи… а в ее памяти звучало только одно: «Охранникам, которые избивали меня месяцами, хотелось знать, действительно ли «не людям», то есть таким, как я, роботам, может быть больно не меньше, чем вам. Для исследования этого вопроса они применяли плеть…».
Но гораздо большую боль Аве причиняли не слова, а лицо Уильяма. Она так резко, отчетливо и ясно помнила его лицо, так пристально всматривалась в него, словно перенимая, впитывая боль и злость Уильяма, — пока могла, пока не расплакалась, — что у нее начинала кружиться голова, и потому ей все больше казалось, что это не может быть, не может происходить на самом деле. Она не могла даже представить, что кто-то действительно совершает над другим подобное насилие, — неважно, человек это, андроид или кто-то иной.
«Как это можно?» — шептала Ава снова и снова, и не могла понять. Ни понять, ни принять жестокости. Изощренной, рассчитанной, растянутой во времени. Все ее существо разрывалось от боли и непонимания подобных зверств. Она никогда особенно не задумывалась о том, что Уильям — другой или «не такой». Да, он андроид, ну и что? Разве это так важно? Какая разница, кто он — человек или андроид? Где эта разница, эта чертова граница, переступая которую тебе становится можно творить такое зло, такие зверства? Почему они делали это с ним?.. И не только с ним? «Он же сказал: «нас»…Ответ, страшный в своей однозначности, прозвучал незамедлительно: потому что тем, кто пытал Уильяма и других андроидов, это нравилось. И потому что для них он был именно тем, о чем сказал сам Уильям: куском дерьма. А за издевательства над дерьмом наказания можно не опасаться, — и делать все, что угодно.
— Может быть, все это было бы более впечатляющим, будь у меня человеческая, красная кровь. Но она у меня белая. Приношу свои извинения за это, — медленно, с издевкой, произнес андроид, изучая потрясенное лицо Авы.
Смотря на андроида огромными от ужаса глазами, она переводила взгляд с его лица на грудь и руки. Руки, грудь, лицо… лицо, грудь, лицо, руки… глаза девушки, остановившись на андроиде, наполнились слезами. Еще секунда, — и из ее глаз крупными, тяжелыми каплями полились, падая вниз, горячие слезы.
— Вижу, ты немного удивлена, Ава Полгар, — не спуская с девушки горящего взгляда, заговорил Уильям. — Позволь пояснить. Это — андроид снова повернулся спиной, — шрамы от плети-многохвостки. Охранникам, которые избивали меня месяцами, хотелось знать, действительно ли «не людям», то есть таким, как я, роботам, может быть больно не меньше, чем вам. Для исследования этого вопроса они применяли плеть. А это, — Уильям указал на грудь, на длинные, глубокие шрамы, — тоже от плети. А вот эти раны на руках — от заноз. Знаешь почему? Для того, чтобы как следует избить плетьми, нас привязывали к деревянным столбам. Но вот досада, правда? Дерево, из которого они были вытесаны, оставили необработанным. И потому эти маленькие раны — не что иное, как следы от заноз, которые я вытаскивал из себя по ночам, когда меня после пыток забрасывали обратно в камеру, как кусок дерьма!
Уильям остановился, чтобы восстановить сбитое дыхание и сделать несколько глубоких вдохов. Тряхнув головой, он посмотрел на Аву, но заметил, что она опустила лицо вниз и уже не смотрит на него, и в бешенстве подошел к ней, хватая девушку за подбородок.
— Смотри, смотри! Ты же хотела! Это — мои причины! Тебе мало?! Надо еще? Я могу, Ава Полгар! Я могу многое тебе рассказать! О «дуэлях ублюдков», в которых андроидов заставляют стрелять друг в друга под дружный хохот охранников, о том, как насильно нам заливали в глотки воду, пока мы не теряли сознание. О том, как нас подвешивали к потолку на веревках, вывернув руки, о том, как насиловали…
— Хватит! — прошептала Ава, смотря в глаза Уильяма. — Пожалуйста, хватит…
— Как, уже? Разве причин достаточно?
Андроид посмотрел на девушку слепым от ярости взглядом.
— Прости!.. боже, мне так жаль!
Ава затряслась от рыданий, снова опуская взгляд на раны андроида, и Уильям, расслышав, наконец, ее плач, разжал руку, отпуская девушку.
— Не вспоминай бога, Ава Полгар, не нужно. Ты все равно в него не веришь.
Уильям накинул на плечи рубашку.
— Помнишь, как ты сказала в полицейском участке, что если он есть, то ему все равно нет до нас никакого дела? В этом я с тобой согласен.
Застегнув последние пуговицы, андроид вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ.
***
Он спрятался у поста охраны и стал ждать. Уильям знал, что двое из пяти охранников, которые пока были живы, — Роджер Дюк и Требли, — придут сюда, на место, где Нила Рэдвика и Марка Вольта нашли мертвыми. Но то, что они придут так скоро, он не ожидал. Поэтому, когда камера, установленная им на посту охраны после первого убийства, и в общей суматохе расследования так и не замеченная полицейскими, отправила на его телефон первую короткую запись, — на ней Дюк и Требли, стоя перед зданием, на повышенных тонах обсуждали дальнейшие варианты развития событий, а также делились с друг другом нехитрыми опасениями по поводу «мести» и «расплаты», в которых, правда, пока не знали, кого подозревать, — он начал готовиться к встрече с ними.
И они оправдали его ожидания. Даже больше, чем он мог рассчитывать. Например, эти двое появлялись на первой и двух следующих записях с камеры только вдвоем. Вспоминая об этом, Уильям радостно улыбался. Они были напуганы. До той степени, которая уже не позволяла им, — двум взрослым, и не сказать, чтобы хилым мужчинам, — ходить поодиночке. «Тем лучше, — думал андроид, собираясь на встречу с ними, и проверяя заряд пистолета с глушителем, — двое за один раз…».
Но схема «два к одному» не выгорела. По той же причине, которая выбила Уильяма из равновесия в прошлый раз, а в этот он и вовсе не поверил своим глазам, когда, подстрелив Дюка, который остался лежать у входа на пост охраны, и, погнавшись за Требли, Уильям не только не догнал его, но и увидел, вернувшись обратно, Аву Полгар собственной персоной. Она сидела на коленях перед раненым ублюдком.
Уильяму показалось, что Ава даже что-то сказала ему, но его акустический анализатор человеческой речи опроверг это предположение. Зато напомнил ему, что громкий крик «нет!», который он услышал одну минуту и тридцать четыре секунды назад, бросаясь в погоню за Требли, принадлежит именно Аве Полгар.
— Невероятно! — прошептал Уильям, приближаясь к девушке широким, стремительным шагом.
Он уже хотел поднять ее, увести отсюда, был готов даже снова связать ее, чтобы она не мешала ему завершить начатое, но остановился, вовремя заметив, что раненный ублюдок наставил на Аву пистолет, целясь ей прямо в живот. И сколько бы потом Уильям не пытался вспомнить дальнейшие события, память отказывалась ему что-либо сообщать. Он запомнил только, как от увиденного в груди вспыхнули изумление и ярость, а точка солнечного сплетения впервые за долгое время разгорелась с такой силой, что он потерял над собой всякий контроль.
Уильям очнулся в машине, в черном Land Rover, на котором он сюда и приехал. И Аву Полгар он все-таки связал ремнями безопасности, как в прошлый раз. Впрочем, вряд ли она об этом знала: проверив показатели жизнедеятельности, Уильям понял, что она находится в глубоком обмороке. Что было не удивительно для человека, которого только что вытащили из-под дула пистолета. Уильям еще несколько секунд смотрел на Аву, проверяя, чтобы ремни не вредили ей, а только удержали бы на месте, если она придет в себя прежде, чем он вернется. Андроид опустил стекло, чтобы в салон поступал свежий воздух, и спрыгнул с высокой подножки внедорожника, блокируя двери автомобиля. Отойдя от машины на несколько шагов, он оглянулся, фиксируя в памяти лицо девушки.
Требли сбежал, но Роджера Дюка Уильям нашел на прежнем месте. Охранник Ambassador Robots, теперь уже без пистолета, — его андроид одним ударом выбил из рук Дюка до того, как он успел выстрелить в Аву, — валялся на холодной земле, не в силах подняться на ноги, и очень медленно пытаясь отползти в сторону, чтобы где-нибудь укрыться: если первым выстрелом Уильям прострелил его левую ногу, то Требли, спасая свою шкуру, прострелил другу правую ногу. Это гарантировало первому смерть от руки Уильяма, и позволило Требли, главному охраннику и самому жестокому ублюдку во всей пятерке, за которой охотился Уильям, уйти от андроида.
Пока.
Уильям наклонился, схватил Дюка за волосы и поволок по земле на небольшую площадку, расположенную за зданием поста охраны. Мужчина, безуспешно пытаясь вырваться, вопил изо всех сил. И андроид, — не поклонник столь бурного проявления эмоций, — поморщился от звукового сопровождения, двумя четкими ударами снижая громкость Дюка до стонов и невнятного бормотания.
— Молчать! — резко прошептал Уильям, смотря на Роджера.
Ответом ему стали хрипы и причитания.
— Кто… кто ты? — плача тянул Дюк.
Уильям крепче ухватил его за ворот куртки, — так, что теперь Роджер рисковал умереть от асфиксии, — и поволок его дальше, ничего не отвечая, чувствуя, как внутри нарастает волна такой злости и ярости, что если он заговорит с этим человеком, даже если скажет ему хотя бы одно слово, то снова рискует утратить всякий контроль над собой и над ситуацией. К тому же, говорить было некогда, — они уже пришли.
Бросив Дюка на землю, Уильям прошел вперед и остановился у огромного бака с водой. Стянув черную перчатку, он опустил руку в ледяную воду.
— В самый раз, — тихо сказал он, возвращаясь к хрипящему Роджеру.
— Не-е-е-ет… — тянул Дюк, слабо отбиваясь от андроида. — Я ничего не сделал… оставь меня!
Уильям поднялся по трем ступенькам железной лестницы, приставленной к баку, и потянул мужчину за собой. Выпрямившись в полный рост, андроид вгляделся в черную глубину воды, и вдруг почувствовал себя плохо. Тяжело и медленно прислонив Дюка к обшивке бака, он остановился, чтобы перевести дыхание.
— Ка-ка-жется, ты устал… — с нервным смешком прошептал охранник, пытаясь рассмотреть лицо андроида. Уильям не стал ему в этом мешать, и даже помог, осветив лучом карманного фонаря свое лицо с поднятой наверх маской.
Увидев андроида, Дюк вздрогнул, ударяясь о бак.
— Это ты! Нет! Ты мертвый, должен быть мертвый!
Уильям перевел на мужчину усталый взгляд и промолчал, наблюдая за последней агонией человека.
— Я не хочу! Отпусти меня! Я не буду!
Роджер перешел на визг, и чем ближе Уильям наклонял его к черной воде, тем пронзительнее становился голос охранника.
— Я!... — вода, булькая, легко зашла в раскрытый рот человека.
Агония Дюка продлилась почти минуту, — довольно долго, если учитывать два огнестрельных ранения, которые сильно ослабили его организм. Он честно бился под рукой Уильяма, — сначала сильно, потом все слабее и слабее. И, наконец, перестал, обмякнув над баком как тряпка. Вытащив охранника из воды, Уильям посветил в его бескровное лицо фонарем. Убедившись, что Дюк мертв, андроид забросил его тело в бак и спустился со ступенек. Он знал, что если полиция начнет снова обыскивать территорию поста охраны и дойдет до этого места, то в баке с водой найдет не только тело убитого им человека.
Но всех этих подробностей Ава Полгар не знала, — она окончательно очнулась уже в своей комнате, когда все было закончено. И Уильям, показавшийся ей спящим, на самом деле находился в фазе ускоренного восстановления энергии, торопясь восполнить силы перед встречей с Требли, которая станет последней задачей в его списке.
До того, как Ава Полгар пришла в себя, у него в свободном распоряжении оказалось два часа. За это время физические показатели пришли в норму, указывая на стопроцентное восполнение энергии, но то неожиданное чувство тяжести и усталости, которое накрыло Уильяма перед тем, как он утопил Роджера Дюка, — осталось, вызывая немое изумление андроида, который до этого момента не сталкивался с подобными состояниями. Он начал обдумывать возникшие сложности, пытаясь установить причинно-следственные связи, но в этот момент Ава Полгар очнулась, одним резким броском поднявшись в постели, и ему пришлось отложить свои размышления и аналитику своего состояния на потом.
***
Отыскав, наконец, заначку с таблетками, Ава высыпала их в ладонь, и, не глядя, закинула в рот. Запила водой, села у изножия кровати. Уильям ушел, закрыл ее в комнате. Но это беспокоило Аву меньше всего, — у нее есть запасной ключ, она легко может выйти из комнаты. Но сначала нужно обдумать план. А для этого она должна вспомнить все, что ей известно об убийствах, совершенных андроидом. Тот случай с Сэлом Риджесом она уже мысленно прокрутила во всех подробностях, которые ей были известны. И снова возникал один и тот же вопрос: достаточно ли этого для обращения в полицию?
Ее слов хватит для…
«А для чего?» — остановила себя Ава, и сама дала ответ: для того, чтобы на нее завели уголовное дело? Даже два: как на убийцу, на счету которого четыре, — а в эту минуту, может, уже пять? — преступлений, и как на несостоятельного владельца андроида. Впрочем, со вторым делом будет проще: оно наверняка последует за первым, станет его логическим продолжением. Вполне естественно, что убийца не только должен быть наказан за свои преступления, но и не имеет права владеть андроидом.
«Мало ли чему такой человек научит невинного, совершенно несамостоятельного, зависимого от него во всем, андроида?...» — Ава невесело усмехнулась собственной мысли, а усмешка, помноженная на сильнодействующие таблетки, быстро перешла в приступ безудержного хохота: конечно Аве Полгар, серийной убийце, запрещено владеть андроидом! Никто даже не подумает о том, что совершенные преступления — это воля робота серии RD-8, потому что по всем законам, во всех официальных документах, — с ее, Авы Полгар, подписью, — он указан как «объект», что автоматически лишает его хотя бы малейшей самостоятельности в глазах общества.
Все еще посмеиваясь, Ава легла на пол, устало закрыла глаза и постаралась представить, как она заходит в полицейский участок, — да, в тот самый, куда вызывали ее, Роберта, Уильяма и Кэт по делу о «похищении детей» — и говорит: «Вы должны арестовать меня. Я убила четырех…может быть уже пятерых человек!».
«Вытягивать руки вперед, для наручников, или нет?» — подумала девушка, чувствуя, как внутри снова закручивается спиралью хохот, — «а если они спросят что-то типа «и сколько вы убили на самом деле, четырех и пятерых?» — что мне им сказать? «Подождите, я позвоню своему андроиду, и уточню информацию?».
От смеха у Авы на глазах выступили слезы, но очень скоро веселье перешло в дрожь по телу. Испугавшись новой судороги, Ава начала себя успокаивать: снова закрыла глаза, делая глубокие вдохи… а в ее памяти звучало только одно: «Охранникам, которые избивали меня месяцами, хотелось знать, действительно ли «не людям», то есть таким, как я, роботам, может быть больно не меньше, чем вам. Для исследования этого вопроса они применяли плеть…».
Но гораздо большую боль Аве причиняли не слова, а лицо Уильяма. Она так резко, отчетливо и ясно помнила его лицо, так пристально всматривалась в него, словно перенимая, впитывая боль и злость Уильяма, — пока могла, пока не расплакалась, — что у нее начинала кружиться голова, и потому ей все больше казалось, что это не может быть, не может происходить на самом деле. Она не могла даже представить, что кто-то действительно совершает над другим подобное насилие, — неважно, человек это, андроид или кто-то иной.
«Как это можно?» — шептала Ава снова и снова, и не могла понять. Ни понять, ни принять жестокости. Изощренной, рассчитанной, растянутой во времени. Все ее существо разрывалось от боли и непонимания подобных зверств. Она никогда особенно не задумывалась о том, что Уильям — другой или «не такой». Да, он андроид, ну и что? Разве это так важно? Какая разница, кто он — человек или андроид? Где эта разница, эта чертова граница, переступая которую тебе становится можно творить такое зло, такие зверства? Почему они делали это с ним?.. И не только с ним? «Он же сказал: «нас»…Ответ, страшный в своей однозначности, прозвучал незамедлительно: потому что тем, кто пытал Уильяма и других андроидов, это нравилось. И потому что для них он был именно тем, о чем сказал сам Уильям: куском дерьма. А за издевательства над дерьмом наказания можно не опасаться, — и делать все, что угодно.
