– Прошу вас, не подавайте жалобу! – заискивающе проговорил Маэдо. – Честное слово, я не видел вашего кольца. Я оскорбил вас совершенно ненамеренно. Я готов искупить…
Он вынул злосчастную пятисотку. Если бы у него были с собой две, он бы и две отдал. Такой косяк в личное дело – это неминуемое взыскание, понижение в должности, да как бы не увольнение к зохенам! Хорошо еще, до осуществления намерений не дошло, каторги он избежит.
– Вот, в знак искреннего раскаяния, – промямлил он. – И я, конечно, провожу вас до дома. Пожалуйста, простите меня! Ну, если не простите, то хотя бы пощадите.
Тереза сгребла купюру и сердито сунула в карман. Врезать бы наглецу еще раз, но он так убедительно унижается… Да и сопровождение сотрудника охраны безопасности в этот поздний час будет не лишним.
– Берите ящик, – распорядилась она, – и за мной.
По дороге она остыла. Ну, принял мужик ее за девушку, так невнимательность еще не преступление. Криминальных намерений за душой не держал, да и не к лицу безопаснику идти вразрез с законом. Озабоченный? Тиквийцы все озабоченные. Этот, по крайней мере, на девушку повелся, а не на трансвестита. И плюхнулся в лужу. Не ломать же ему судьбу за это. Только посмеяться или посочувствовать.
У подъезда Тереза обернулась. Глаз у мента начал заплывать.
– Примочку сделать?
Он сглотнул.
– Спасибо, госпожа…
– Ильтен, – подсказала она.
– Очень приятно. То есть… Я Маэдо.
– Что это за хмырь? – всполошился Ильтен. Он уже пару часов сидел, как на иголках, не зная, что делать – глотать успокоительное или бежать искать Терезу по всему городу. – Какого зохена ты с ним таскалась в ночи? И какого зохена притащила его сюда?
– Тихо! – гаркнула Тереза.
Ильтен замолк.
– Господин Маэдо – офицер охраны безопасности, – произнесла она значительно.
Ильтен поморщился. Охранников безопасности он с некоторых пор не любил и предпочел бы, чтобы они обходили его квартиру стороной.
– Господин Маэдо был столь любезен, что проводил меня до самой квартиры и помог мне донести ящик. Ты не находишь, Рино, что человека, который позаботился о благополучии твоей жены, стоило бы поблагодарить?
– Спасибо, господин Маэдо, – кисло уронил Ильтен.
– Я не о словах, Рино. Когда господин Маэдо нес мой тяжелый ящик и зорко смотрел по сторонам, чтобы никакие злоумышленники до меня не добрались, он споткнулся о корень, упал и разбил себе лицо.
Ильтен с сомнением посмотрел на подбитый глаз легавого. След, как от прицельного удара в хорошей драке. О камни или битый кирпич разбивают морды по-другому.
– Так все и было, господин Ильтен. – Маэдо смотрел на хозяина честными-честными глазами. Глазом, точнее сказать. Второй видел как-то плоховато, чтобы не выразиться сильнее.
Сговорились, хмуро подумал Ильтен. Наверняка это Тереза подбила легавому глаз, когда ей показалось, что он не так на нее посмотрел, а он теперь вымогает деньги за обещание не подавать рапорт. Неспроста же намек, что спасиба маловато. И не то положение, чтобы качать права перед безопасником. Лучше отдать любую сумму, лишь бы он ушел и позабыл о прискорбном инциденте.
– Достань аптечку, Рино, – велела Тереза. – И чайник поставь, что ли.
Спустя несколько минут пострадавший глаз был закапан каплями и намазан мазью, перед Маэдо на столе появилась чашка с душистым чаем, а Ильтен увлек Терезу в коридор.
– Сколько он хочет? – Шепот его звучал нервно.
– В смысле?
– Это ведь ты ему врезала?
– За дело! – шепотом, но эмоционально ответила она.
– Даже спорить не буду. Так сколько он требует?
Тереза посмотрела на Ильтена обиженно:
– Он ничего не требует. Я правда за дело!
– Не может быть!
Но лжи в ее словах не чувствовалось. Когда она распиналась о том, какой этот Маэдо молодец-помощник и как некстати упал – врала напропалую, но не сейчас. Так за что она могла ему съездить?
– Он к тебе приставал?
– Совсем немножко. – Врет. – Он не понял, что я замужем. – А тут вроде правда.
– Он точно ничего с тобой не сделал? – Зохен, хоть бы она врала не об этом!
– Да нет же! Это просто недоразумение.
Фу ты. Неужто впрямь? Он вздохнул, сам не зная – то ли облегченно, то ли наоборот.
– Ну, я пойду? – Безопасник закончил пить чай и приковылял с кухни. Знатно его Тереза приложила: опухоль с глаза сошла под действием мази, но расфокусированные зрачки явно свидетельствовали о сотрясении мозга. – Спасибо за гостеприимство, господин Ильтен. Госпожа… – Он попытался поклониться, пошатнулся и едва слышно застонал. А нечего было к Терезе приставать, вот так-то, злорадно подумал Ильтен.
– До свидания, господин Маэдо. – Ильтен изобразил улыбку. Но едва дверь за охранником безопасности закрылась, улыбка исчезла.
– Тереза, что ты наделала? – глухо произнес он. – Зачем ты его сюда привела?
– Затем, что, поступи я по-иному, это выглядело бы подозрительно, – огрызнулась она. – Ночь кругом, а замужняя женщина отказывается от сопровождения охранника? Странно! Дойти с ним до дверей и не пригласить обработать рану? Неэтично. Что я сделала не так?
– Стукнула его!
– То есть надо было ему отдаться?
Ильтен заскрипел зубами. Может, и надо. Но попробуй скажи это Терезе! Да и ему такой выход особого счастья не доставил бы.
– Так или иначе, – резюмировал он, – теперь этот легавый знает, как нас зовут и где мы живем. И мне это не нравится.
Тереза согласно наклонила голову. Ей это тоже не нравилось. Но что сделано, того не переделаешь.
Ильтен, само собой, дуб-дерево, но до определенных пределов. Через день до него дошло, чего он не понял во всей этой истории.
– Тереза, объясни мне одну вещь, – вкрадчиво начал он за вечерним чаем, – когда ты встретилась с этим Маэдо? До полуночи или после?
– До! – тут же ответила она. Мол, не виновата ни в чем, «комендантского часа» не нарушала.
– И чем ты с ним занималась более часа?
– Он пригласил меня в бар, и я там ела. А что, уже и поесть нельзя?
– Зачем ты пошла с незнакомым мужчиной в бар? То-то он тебя за девку принял!
– Он еще раньше обознался, до того как пригласил. – Терезу раздражал этот допрос. – И что мне было сказать менту за пятнадцать минут до полуночи, когда он велел с ним идти? Отказаться? Это вызвало бы подозрения. Я же не в курсе была про бар, думала, он меня в отделение ведет. Сбежать? Еще хуже! Тем более он мой ящик забрал.
– Что подводит нас к новому вопросу, – заметил Ильтен. – Почему ты болталась на улице за пятнадцать минут до полуночи, прекрасно зная, что тебе не стоит попадаться легавым на глаза? И что это за зохенов ящик, о котором все время идет речь?
– Этой мой ящик с инструментами. – Тереза предпочла ответить на второй вопрос.
– С какими еще инструментами? Ты опять строишь свою адскую пентаграмму? Да чтоб твой Терм демона через нее вызвал! Ты помнишь, что нынче нам не по карману траты на научные эксперименты? Они и в масштабах моей прежней зарплаты чересчур дорого обходились!
– Чего ты разорался? – возмутилась Тереза. – Не строю я никакую пентаграмму, ты же лимит мне на карту поставил, чтоб тебе провалиться. Я просто всякие приборы ремонтирую. – Увидев в глазах Ильтена немой вопрос, она пояснила: – Ну, телевизоры там, телефоны… Утюги тоже.
Ильтен застонал.
– Тереза, о чем я тебе твердил все это время? Ты женщина! Ты не должна работать, тебя содержит муж. А если тебе не хватает денег, в глазах окружающих это значит, что тебе нужен другой муж!
– Может, и так! – в сердцах выпалила Тереза. – Ты же не готов оплачивать мои расходы. Так что – мне искать другого мужа? Или зарабатывать самой?
Ильтен ощутил укор совести. Он действительно сильно урезал средства, доступные Терезе. Но ведь не из жлобства. Он не мифический богач. Может, не надо было ее слушать, а подобрать ей по-настоящему богатого мужа? Глупо сожалеть: теперь не переиграешь. К тому же он сознавал: богатый муж не устроил бы ее чем-нибудь другим.
– Тереза, прекрати этот шантаж, – урезонивающе проговорил он. – Ты не сможешь сделаться ничьей женой, тебя нет в базе данных, и ты сама этого хотела. Если передумала – сдавайся безопасникам, как раз для этого удобный момент. Я отправлюсь на каторгу, а ты к диспетчеру.
Тереза закусила губу.
– И зарабатывать – непристойное занятие для женщины, которая желает, чтобы ее считали замужней. Девушка еще может себе позволить без урона репутации, если отец не против, но не женщина.
– Мне скучно! – упрямо заявила Тереза. – Чинить разную радиохрень – то, что я умею и люблю. Может у меня быть хобби?
– Может, – согласился Ильтен. – Но за хобби не берут денег.
– Если я не буду брать с клиентов денег, мое хобби станет убыточным, – возразила она, – ты будешь недоволен, начнешь попрекать меня лишними расходами, все мозги проешь…
Ильтен закатил глаза. Вот вроде он во всем прав, а с другой стороны посмотри – и она права. Как с ней спорить?
– Почему ты шлялась по улице незадолго до полуночи? – Он вспомнил о первом вопросе.
– Увянь, я не шлялась! – Она вздернула нос. – Я была на вызове, ремонтировала телефон.
– Я же говорю, от твоих хобби одни неприятности! Другого времени не нашлось?
– Не нашлось, – уперлась она. – Клиент до вечера был на дежурстве, на пути домой случилось несчастье с телефоном, а до завтра он ждать не мог, аппарат был ему срочно нужен.
– В следующий раз потерпит, – непререкаемым тоном отрезал Ильтен. – Тебе придется объяснить своим клиентам, что ремонт производится в рабочее время, с десяти до семнадцати. И не иначе! Никаких ночных выездов, никаких авралов на выходных. Ясно?
– То есть против самого ремонта ты ничего не имеешь? – ухватилась Тереза.
– Имею. – Он обжег ее взглядом. – Но вряд ли могу с этим что-то сделать. Если только запирать тебя, уходя на работу… В окно ведь вылезешь.
Ильтен неплохо ее изучил.
На вызовы нужно было ходить с оглядкой. Не все, увидев женщину, впадали в ступор, подобно первому клиенту Терезы. Некоторые проявляли прямо противоположную реакцию. То есть напрочь забывали о поломке своего электрического агрегата и принимались тащить неосторожно зашедшую бабу в постель. Это она предвидела. Чаще всего клиенту с внезапно поехавшей крышей хватало форматирующего удара в лоб, чтобы крыша встала на место и вспомнилась истинная причина вызова мастера. Иногда обходилось всего лишь парой фраз в холодном тоне и демонстрацией кольца. Но порой попадались совершенно неадекватные мужики, которым было плевать на кольцо, на жестокое наказание за покушение на замужнюю женщину – лишь бы реализовать инстинкт самца, коли уж женщина сама пришла.
Однажды Терезу схватили, когда она наклонилась над телевизором. Крупный мужчина чуть старше среднего возраста повалил ее на ковер и, подмяв под себя, разорвал юбку. На этом его успех закончился: Тереза резко стукнула мужика, роняющего слюни и предвкушающего удовольствие, затылком в переносицу, потом острым локтем в печень, а уж когда он заревел от боли и выпустил ее, припечатала раскаленным паяльником, который так и не выпустила, в ухо. Когда несостоявшийся насильник очнулся, телевизор был починен, но искренне порадоваться этому он не мог. Тереза связала его по рукам и ногам и, водя паяльником угрожающе близко к лицу, обещала инвалидность и каторгу, а скорее то и другое вместе, если он не выплатит моральную компенсацию, на порядок превышающую стоимость ремонта и юбки. Мужик наделал в штаны и выдал пароль от банковского сайта. Тереза презрительно поморщилась. Слабак! Собрался над хрупкой девушкой поглумиться, а когда девушка оказалась не такой уж хрупкой, спекся. Тереза могла бы опустошить его счет до последней единицы, но не стала: она не воровка и не грабительница. Она сняла, сколько сказала, и ушла, оставив обгаженного «героя» самостоятельно выпутываться из веревок.
Пришедшая в негодность юбка расстроила Терезу больше всего. Если Ильтен увидит, начнет докапываться, как да почему, а коли узнает, что клиент на нее набросился, запретит ходить на вызовы, и гадалка тут не нужна. Запирать не станет, но может выбросить инструменты и вовсе перекрыть расчетную карточку, чтобы не смогла купить новые.
Ильтен не должен ничего заметить. Но для этого надо срочно приобрести такую же юбку. Причем не через домашний интернет: увидев ее заказ, он все поймет. Нужно идти в магазин. И желательно подальше от дома, чтобы ее не увидел кто-нибудь вроде госпожи Лентон и не ляпнул об этом при встрече.
Лике хронически не везло в жизни. Невезение начиналось с родителей. Мама была рассеянной, а папа – бедным. От мамы рассеянность передалась дочери, а папа не смог заплатить налог на землю в деревне, и они жили в землянке на отшибе, за оврагами. Вечерами молодежь собиралась в центре деревни, и Лике приходилось идти пустырем, а потом еще перебираться через овраги. Там, в оврагах, ее и подстерег Сантор. Лика чуть не умерла от разрыва сердца, когда увидела поставщика в мертвенно-белесом свете ночного спутника – страшного, заросшего бородой, со шрамом через все лицо. Она хотела закричать, позвать на помощь, но голос от страха пропал. Сантор, не говоря ни слова, сгреб ее в охапку, зажал рот и куда-то поволок. Вроде бы на корабль. Точно она не помнила, потому что сидела тише ночной козявки и тряслась от ужаса, ожидая, когда этот чудовищный мужик над ней надругается.
Сантор ее не тронул, но очнулась от шока она нескоро – уже в Тикви, у господина Ильтена. Какое-то время наивной Лике казалось, что ей наконец повезло. Попытки логически мыслить подогревали надежду: если всегда плохо, то должно же когда-нибудь повезти. Господин Ильтен был терпелив и ласков, участливо расспрашивал ее о горестях и мечтах и обстоятельно рассказывал о той стране, куда ее занесла судьба. Рассказывал красиво и с любовью, и она поверила было, что отныне все будет хорошо.
Увы, иллюзия счастья скоро развеялась. Ее выдали замуж за бритого отморозка с холодными глазами убийцы, который жестоко овладел ею прямо в машине, а когда она заплакала, ударил по лицу так, что загудела голова, и заявил:
– Не для того я женился, чтобы терпеть гримасы и хныканье.
Она пошевелилась и заслужила еще один удар.
– И непокорность я тоже терпеть не намерен. Улыбнулась и замолчала!
Так началась ее семейная жизнь. Так она и продолжалась. Три выкидыша подряд. Лика старалась быть тише воды, ниже травы, выполнять все приказы мужа, улыбаться ему через силу и скрывать слезы, но то и дело что-нибудь забывала. Она умоляла Билле не избивать ее, придумать какое-нибудь другое наказание, но опять получила – за то, что смеет указывать ему, что делать и чего не делать. Она пыталась покончить с собой, добралась до аптечки с лекарствами и стала есть все подряд. Но не удалось. Ничего-то ей в жизни не удавалось. Только зря промучилась. Хотя, может, и не зря: несколько дней она провела в больнице, и никто ее не бил, а когда ее выписали и муж приехал за ней, врач вышел с ним поговорить. Спросил, хочет ли он детей, и конфиденциально сообщил: если да, то не стоит бить жену в живот. Врачебным рекомендациям супруг доверял и выводы сделал. Случилось чудо: Лика ждала ребенка уже четыре месяца. И внезапно перестала влезать в свои платья.
Настала пора посетить магазин одежды. Лика в растерянности стояла у витрины и не знала, какое платье купить, чтобы
Он вынул злосчастную пятисотку. Если бы у него были с собой две, он бы и две отдал. Такой косяк в личное дело – это неминуемое взыскание, понижение в должности, да как бы не увольнение к зохенам! Хорошо еще, до осуществления намерений не дошло, каторги он избежит.
– Вот, в знак искреннего раскаяния, – промямлил он. – И я, конечно, провожу вас до дома. Пожалуйста, простите меня! Ну, если не простите, то хотя бы пощадите.
Тереза сгребла купюру и сердито сунула в карман. Врезать бы наглецу еще раз, но он так убедительно унижается… Да и сопровождение сотрудника охраны безопасности в этот поздний час будет не лишним.
– Берите ящик, – распорядилась она, – и за мной.
По дороге она остыла. Ну, принял мужик ее за девушку, так невнимательность еще не преступление. Криминальных намерений за душой не держал, да и не к лицу безопаснику идти вразрез с законом. Озабоченный? Тиквийцы все озабоченные. Этот, по крайней мере, на девушку повелся, а не на трансвестита. И плюхнулся в лужу. Не ломать же ему судьбу за это. Только посмеяться или посочувствовать.
У подъезда Тереза обернулась. Глаз у мента начал заплывать.
– Примочку сделать?
Он сглотнул.
– Спасибо, госпожа…
– Ильтен, – подсказала она.
– Очень приятно. То есть… Я Маэдо.
– Что это за хмырь? – всполошился Ильтен. Он уже пару часов сидел, как на иголках, не зная, что делать – глотать успокоительное или бежать искать Терезу по всему городу. – Какого зохена ты с ним таскалась в ночи? И какого зохена притащила его сюда?
– Тихо! – гаркнула Тереза.
Ильтен замолк.
– Господин Маэдо – офицер охраны безопасности, – произнесла она значительно.
Ильтен поморщился. Охранников безопасности он с некоторых пор не любил и предпочел бы, чтобы они обходили его квартиру стороной.
– Господин Маэдо был столь любезен, что проводил меня до самой квартиры и помог мне донести ящик. Ты не находишь, Рино, что человека, который позаботился о благополучии твоей жены, стоило бы поблагодарить?
– Спасибо, господин Маэдо, – кисло уронил Ильтен.
– Я не о словах, Рино. Когда господин Маэдо нес мой тяжелый ящик и зорко смотрел по сторонам, чтобы никакие злоумышленники до меня не добрались, он споткнулся о корень, упал и разбил себе лицо.
Ильтен с сомнением посмотрел на подбитый глаз легавого. След, как от прицельного удара в хорошей драке. О камни или битый кирпич разбивают морды по-другому.
– Так все и было, господин Ильтен. – Маэдо смотрел на хозяина честными-честными глазами. Глазом, точнее сказать. Второй видел как-то плоховато, чтобы не выразиться сильнее.
Сговорились, хмуро подумал Ильтен. Наверняка это Тереза подбила легавому глаз, когда ей показалось, что он не так на нее посмотрел, а он теперь вымогает деньги за обещание не подавать рапорт. Неспроста же намек, что спасиба маловато. И не то положение, чтобы качать права перед безопасником. Лучше отдать любую сумму, лишь бы он ушел и позабыл о прискорбном инциденте.
– Достань аптечку, Рино, – велела Тереза. – И чайник поставь, что ли.
Спустя несколько минут пострадавший глаз был закапан каплями и намазан мазью, перед Маэдо на столе появилась чашка с душистым чаем, а Ильтен увлек Терезу в коридор.
– Сколько он хочет? – Шепот его звучал нервно.
– В смысле?
– Это ведь ты ему врезала?
– За дело! – шепотом, но эмоционально ответила она.
– Даже спорить не буду. Так сколько он требует?
Тереза посмотрела на Ильтена обиженно:
– Он ничего не требует. Я правда за дело!
– Не может быть!
Но лжи в ее словах не чувствовалось. Когда она распиналась о том, какой этот Маэдо молодец-помощник и как некстати упал – врала напропалую, но не сейчас. Так за что она могла ему съездить?
– Он к тебе приставал?
– Совсем немножко. – Врет. – Он не понял, что я замужем. – А тут вроде правда.
– Он точно ничего с тобой не сделал? – Зохен, хоть бы она врала не об этом!
– Да нет же! Это просто недоразумение.
Фу ты. Неужто впрямь? Он вздохнул, сам не зная – то ли облегченно, то ли наоборот.
– Ну, я пойду? – Безопасник закончил пить чай и приковылял с кухни. Знатно его Тереза приложила: опухоль с глаза сошла под действием мази, но расфокусированные зрачки явно свидетельствовали о сотрясении мозга. – Спасибо за гостеприимство, господин Ильтен. Госпожа… – Он попытался поклониться, пошатнулся и едва слышно застонал. А нечего было к Терезе приставать, вот так-то, злорадно подумал Ильтен.
– До свидания, господин Маэдо. – Ильтен изобразил улыбку. Но едва дверь за охранником безопасности закрылась, улыбка исчезла.
– Тереза, что ты наделала? – глухо произнес он. – Зачем ты его сюда привела?
– Затем, что, поступи я по-иному, это выглядело бы подозрительно, – огрызнулась она. – Ночь кругом, а замужняя женщина отказывается от сопровождения охранника? Странно! Дойти с ним до дверей и не пригласить обработать рану? Неэтично. Что я сделала не так?
– Стукнула его!
– То есть надо было ему отдаться?
Ильтен заскрипел зубами. Может, и надо. Но попробуй скажи это Терезе! Да и ему такой выход особого счастья не доставил бы.
– Так или иначе, – резюмировал он, – теперь этот легавый знает, как нас зовут и где мы живем. И мне это не нравится.
Тереза согласно наклонила голову. Ей это тоже не нравилось. Но что сделано, того не переделаешь.
Ильтен, само собой, дуб-дерево, но до определенных пределов. Через день до него дошло, чего он не понял во всей этой истории.
– Тереза, объясни мне одну вещь, – вкрадчиво начал он за вечерним чаем, – когда ты встретилась с этим Маэдо? До полуночи или после?
– До! – тут же ответила она. Мол, не виновата ни в чем, «комендантского часа» не нарушала.
– И чем ты с ним занималась более часа?
– Он пригласил меня в бар, и я там ела. А что, уже и поесть нельзя?
– Зачем ты пошла с незнакомым мужчиной в бар? То-то он тебя за девку принял!
– Он еще раньше обознался, до того как пригласил. – Терезу раздражал этот допрос. – И что мне было сказать менту за пятнадцать минут до полуночи, когда он велел с ним идти? Отказаться? Это вызвало бы подозрения. Я же не в курсе была про бар, думала, он меня в отделение ведет. Сбежать? Еще хуже! Тем более он мой ящик забрал.
– Что подводит нас к новому вопросу, – заметил Ильтен. – Почему ты болталась на улице за пятнадцать минут до полуночи, прекрасно зная, что тебе не стоит попадаться легавым на глаза? И что это за зохенов ящик, о котором все время идет речь?
– Этой мой ящик с инструментами. – Тереза предпочла ответить на второй вопрос.
– С какими еще инструментами? Ты опять строишь свою адскую пентаграмму? Да чтоб твой Терм демона через нее вызвал! Ты помнишь, что нынче нам не по карману траты на научные эксперименты? Они и в масштабах моей прежней зарплаты чересчур дорого обходились!
– Чего ты разорался? – возмутилась Тереза. – Не строю я никакую пентаграмму, ты же лимит мне на карту поставил, чтоб тебе провалиться. Я просто всякие приборы ремонтирую. – Увидев в глазах Ильтена немой вопрос, она пояснила: – Ну, телевизоры там, телефоны… Утюги тоже.
Ильтен застонал.
– Тереза, о чем я тебе твердил все это время? Ты женщина! Ты не должна работать, тебя содержит муж. А если тебе не хватает денег, в глазах окружающих это значит, что тебе нужен другой муж!
– Может, и так! – в сердцах выпалила Тереза. – Ты же не готов оплачивать мои расходы. Так что – мне искать другого мужа? Или зарабатывать самой?
Ильтен ощутил укор совести. Он действительно сильно урезал средства, доступные Терезе. Но ведь не из жлобства. Он не мифический богач. Может, не надо было ее слушать, а подобрать ей по-настоящему богатого мужа? Глупо сожалеть: теперь не переиграешь. К тому же он сознавал: богатый муж не устроил бы ее чем-нибудь другим.
– Тереза, прекрати этот шантаж, – урезонивающе проговорил он. – Ты не сможешь сделаться ничьей женой, тебя нет в базе данных, и ты сама этого хотела. Если передумала – сдавайся безопасникам, как раз для этого удобный момент. Я отправлюсь на каторгу, а ты к диспетчеру.
Тереза закусила губу.
– И зарабатывать – непристойное занятие для женщины, которая желает, чтобы ее считали замужней. Девушка еще может себе позволить без урона репутации, если отец не против, но не женщина.
– Мне скучно! – упрямо заявила Тереза. – Чинить разную радиохрень – то, что я умею и люблю. Может у меня быть хобби?
– Может, – согласился Ильтен. – Но за хобби не берут денег.
– Если я не буду брать с клиентов денег, мое хобби станет убыточным, – возразила она, – ты будешь недоволен, начнешь попрекать меня лишними расходами, все мозги проешь…
Ильтен закатил глаза. Вот вроде он во всем прав, а с другой стороны посмотри – и она права. Как с ней спорить?
– Почему ты шлялась по улице незадолго до полуночи? – Он вспомнил о первом вопросе.
– Увянь, я не шлялась! – Она вздернула нос. – Я была на вызове, ремонтировала телефон.
– Я же говорю, от твоих хобби одни неприятности! Другого времени не нашлось?
– Не нашлось, – уперлась она. – Клиент до вечера был на дежурстве, на пути домой случилось несчастье с телефоном, а до завтра он ждать не мог, аппарат был ему срочно нужен.
– В следующий раз потерпит, – непререкаемым тоном отрезал Ильтен. – Тебе придется объяснить своим клиентам, что ремонт производится в рабочее время, с десяти до семнадцати. И не иначе! Никаких ночных выездов, никаких авралов на выходных. Ясно?
– То есть против самого ремонта ты ничего не имеешь? – ухватилась Тереза.
– Имею. – Он обжег ее взглядом. – Но вряд ли могу с этим что-то сделать. Если только запирать тебя, уходя на работу… В окно ведь вылезешь.
Ильтен неплохо ее изучил.
Глава 2. Мастера вызывали?
На вызовы нужно было ходить с оглядкой. Не все, увидев женщину, впадали в ступор, подобно первому клиенту Терезы. Некоторые проявляли прямо противоположную реакцию. То есть напрочь забывали о поломке своего электрического агрегата и принимались тащить неосторожно зашедшую бабу в постель. Это она предвидела. Чаще всего клиенту с внезапно поехавшей крышей хватало форматирующего удара в лоб, чтобы крыша встала на место и вспомнилась истинная причина вызова мастера. Иногда обходилось всего лишь парой фраз в холодном тоне и демонстрацией кольца. Но порой попадались совершенно неадекватные мужики, которым было плевать на кольцо, на жестокое наказание за покушение на замужнюю женщину – лишь бы реализовать инстинкт самца, коли уж женщина сама пришла.
Однажды Терезу схватили, когда она наклонилась над телевизором. Крупный мужчина чуть старше среднего возраста повалил ее на ковер и, подмяв под себя, разорвал юбку. На этом его успех закончился: Тереза резко стукнула мужика, роняющего слюни и предвкушающего удовольствие, затылком в переносицу, потом острым локтем в печень, а уж когда он заревел от боли и выпустил ее, припечатала раскаленным паяльником, который так и не выпустила, в ухо. Когда несостоявшийся насильник очнулся, телевизор был починен, но искренне порадоваться этому он не мог. Тереза связала его по рукам и ногам и, водя паяльником угрожающе близко к лицу, обещала инвалидность и каторгу, а скорее то и другое вместе, если он не выплатит моральную компенсацию, на порядок превышающую стоимость ремонта и юбки. Мужик наделал в штаны и выдал пароль от банковского сайта. Тереза презрительно поморщилась. Слабак! Собрался над хрупкой девушкой поглумиться, а когда девушка оказалась не такой уж хрупкой, спекся. Тереза могла бы опустошить его счет до последней единицы, но не стала: она не воровка и не грабительница. Она сняла, сколько сказала, и ушла, оставив обгаженного «героя» самостоятельно выпутываться из веревок.
Пришедшая в негодность юбка расстроила Терезу больше всего. Если Ильтен увидит, начнет докапываться, как да почему, а коли узнает, что клиент на нее набросился, запретит ходить на вызовы, и гадалка тут не нужна. Запирать не станет, но может выбросить инструменты и вовсе перекрыть расчетную карточку, чтобы не смогла купить новые.
Ильтен не должен ничего заметить. Но для этого надо срочно приобрести такую же юбку. Причем не через домашний интернет: увидев ее заказ, он все поймет. Нужно идти в магазин. И желательно подальше от дома, чтобы ее не увидел кто-нибудь вроде госпожи Лентон и не ляпнул об этом при встрече.
Лике хронически не везло в жизни. Невезение начиналось с родителей. Мама была рассеянной, а папа – бедным. От мамы рассеянность передалась дочери, а папа не смог заплатить налог на землю в деревне, и они жили в землянке на отшибе, за оврагами. Вечерами молодежь собиралась в центре деревни, и Лике приходилось идти пустырем, а потом еще перебираться через овраги. Там, в оврагах, ее и подстерег Сантор. Лика чуть не умерла от разрыва сердца, когда увидела поставщика в мертвенно-белесом свете ночного спутника – страшного, заросшего бородой, со шрамом через все лицо. Она хотела закричать, позвать на помощь, но голос от страха пропал. Сантор, не говоря ни слова, сгреб ее в охапку, зажал рот и куда-то поволок. Вроде бы на корабль. Точно она не помнила, потому что сидела тише ночной козявки и тряслась от ужаса, ожидая, когда этот чудовищный мужик над ней надругается.
Сантор ее не тронул, но очнулась от шока она нескоро – уже в Тикви, у господина Ильтена. Какое-то время наивной Лике казалось, что ей наконец повезло. Попытки логически мыслить подогревали надежду: если всегда плохо, то должно же когда-нибудь повезти. Господин Ильтен был терпелив и ласков, участливо расспрашивал ее о горестях и мечтах и обстоятельно рассказывал о той стране, куда ее занесла судьба. Рассказывал красиво и с любовью, и она поверила было, что отныне все будет хорошо.
Увы, иллюзия счастья скоро развеялась. Ее выдали замуж за бритого отморозка с холодными глазами убийцы, который жестоко овладел ею прямо в машине, а когда она заплакала, ударил по лицу так, что загудела голова, и заявил:
– Не для того я женился, чтобы терпеть гримасы и хныканье.
Она пошевелилась и заслужила еще один удар.
– И непокорность я тоже терпеть не намерен. Улыбнулась и замолчала!
Так началась ее семейная жизнь. Так она и продолжалась. Три выкидыша подряд. Лика старалась быть тише воды, ниже травы, выполнять все приказы мужа, улыбаться ему через силу и скрывать слезы, но то и дело что-нибудь забывала. Она умоляла Билле не избивать ее, придумать какое-нибудь другое наказание, но опять получила – за то, что смеет указывать ему, что делать и чего не делать. Она пыталась покончить с собой, добралась до аптечки с лекарствами и стала есть все подряд. Но не удалось. Ничего-то ей в жизни не удавалось. Только зря промучилась. Хотя, может, и не зря: несколько дней она провела в больнице, и никто ее не бил, а когда ее выписали и муж приехал за ней, врач вышел с ним поговорить. Спросил, хочет ли он детей, и конфиденциально сообщил: если да, то не стоит бить жену в живот. Врачебным рекомендациям супруг доверял и выводы сделал. Случилось чудо: Лика ждала ребенка уже четыре месяца. И внезапно перестала влезать в свои платья.
Настала пора посетить магазин одежды. Лика в растерянности стояла у витрины и не знала, какое платье купить, чтобы
