– Э-э… Ну вы же понимаете, я не могу позвонить ему среди ночи…
А я, значит, могу? Тереза с трудом удержалась от колкости. Хэнк, само собой, прав: она может. Ее лишь возмутила его попытка использовать ее близость с Маэдо. С другой стороны, Хэнк на нервах. Скажешь ему: ждите утра да звоните сами, – так он весь изведется, еще и на жену сорвется, чего доброго, благо под рукой. А она-то точно ни в чем не виновата.
Они перешли в столовую. Хэнк вспомнил о своих обязанностях хозяина… ну, в каком смысле о своих? кликнул Лику и приказал сделать чай. Тереза устроилась в кресле поудобнее, отхлебнула и набрала номер Маэдо. Телефон долго не отвечал, но в конце концов верховный командир проснулся.
– Дорогая, ты видела, сколько времени?
– Два часа. А что?
– Это у вас два. А у нас в Синиэле – четыре. Не могу поверить, что ты настолько по мне соскучилась. Ты опять кого-то убила?
– Не я. – Она скривилась.
Тереза кратко описала ситуацию. Маэдо выслушал, задал несколько вопросов и вынес вердикт:
– Не вижу проблемы. Незаконное проникновение в чужое жилище с использованием средств, запрещенных для гражданского населения – уже повод словить пулю от самого законопослушного хозяина. Если бы этим все ограничилось, можно было бы схлопотать штраф за превышение самообороны. Но и только. Каторга – мимо. Однако тут плюсуется наличие оружия у преступника и зафиксированное свидетелями намерение похитить ребенка. В таком разе вы могли бы этого урода хоть через мясорубку прокрутить. Вызывайте местную службу охраны безопасности и не волнуйтесь.
– А ты не приедешь? – разочарованно протянула Тереза.
– Только в отпуск. В конце лета. Поверь мне, – добавил он, понимая, что она не рада, – это дело не стоит личного контроля начальника отдела преступлений против государства. Звони местным. Если все еще беспокоишься, сошлись на меня – мол, столица в курсе.
– Ну, что? – Хэнк чуть ли не ерзал.
Тереза сперва допила чай, потом пододвинула ему пустую чашку с намеком и лишь после этого ворчливо ответила:
– То же самое, что я и говорила. Раз уж не постеснялись позвать меня ночью, могли бы доверять побольше. Звоните ментам.
– Э… – Хэнк с сомнением взялся за телефон. – А что им сказать?
– Ну, расскажите им о привычках зохенов, – уже откровенно издевательски посоветовала Тереза. – Или об устройстве гранатомета… Ладно, сидите и молчите, – сжалилась она, – а то еще какую-нибудь хрень ляпнете. – И набрала тревожный код безопасников сама.
– Тильгримское отделение, – отозвался сонный голос.
Ага, значит, Риаведи приписан к Тильгриму, а не к Ноккэму. Тереза предпочла бы иметь дело со знакомыми, но нет так нет. А они там, выходит, дремать изволят. Сейчас получат.
– Светлого солнца, – сладенько проворковала Тереза. – Мне тут порекомендовал обратиться к вам начальник отдела преступлений против государства из Синиэла. Но вы, кажется, спите, и мне, право, неудобно…
– Госпожа, – сонные интонации вмиг испарились, – говорите же скорее, кто вы и что у вас случилось!
– Я Тереза Ильтен, и…
– Та самая? – Похоже, на том конце связи не то что проснулись окончательно, а утратили сон на несколько дней вперед. – Которая с маньяком? И с привидением?
Н-да, можно было и не упоминать Маэдо. Почему-то она не сообразила, что тильгримское отделение получает все сводки о происшествиях в Риаведи, даже если их расследуют другие.
– Та самая. – Известность ей польстила, и она решила больше не глумиться над собеседником. Ну, прикорнул дежурный, бывает… – Пришлите следственную бригаду. Риаведи, дом 4. Незаконное проникновение на частную территорию, попытка похищения младенца, угрозы оружием…
– Только следственную бригаду? – усомнился дежурный. – Не группу захвата?
– Злоумышленник уже обезврежен. Но, возможно, семье потерпевшего понадобится психолог. – Улыбочку Терезы видел только Хэнк.
– У нас нет психолога, – запаниковал дежурный. Вот незадача-то: сама госпожа Ильтен обращается, да по рекомендации столичного начальника, а Тильгрим так опростоволосился!
– Зато у нас есть, – еще более мило произнесла Тереза. – Господин Ильтен – психолог на контракте со службой охраны безопасности, оплата сдельная. Платить будете?
Бригада приехала поздним утром – все же Тильгрим ненамного ближе к Риаведи, чем Ноккэм, да и спешить безопасникам было незачем, коли преступник мертв. Всё обмерили и обнюхали, допросили всех, включая соседей и Дени. Предъявлять обвинения Хэнку не стали даже формально, зря он боялся. Разрешение на ружье есть? Есть. Стало быть, покойный сам виноват – нечего лезть в дом к человеку, имеющему ружье, и грозить его сыну пистолетом. Обыскали всю округу, нашли схрон преступника с одеждой, очень интересным чемоданчиком и телефоном. Телефон непростой, список звонков автоматически затирается. Но это не беда, логи можно запросить у оператора связи. Зато ясно, как день: человек, которому нечего скрывать, так настраивать свой аппарат не будет.
Дени стал героем дня. Охоты, правда, не получилось, но ее можно и на завтра отложить. Мальчик был счастлив. Мама обнимала его, и благодарила за спасение братика, и обещала, что больше никогда не будет ругать его за игры с палками. Папа гордился сыном, проявившим храбрость и давшим отпор злодею, и внезапно решил, что учить его стрелять из ружья вовсе не рано. Госпожа Ильтен похвалила, что он действовал правильно и решительно. Безопасники восхищались пареньком и разрешали смотреть, как они работают. Только Тюль вел себя все так же: пищал да хныкал. Ну и ладно. Главное, что родители любят не только его, но и Дени.
На охоту тоже сходили. И даже не раз: Хэнк, изначально считавший Дени обузой и помехой во взрослом развлечении, оценил неплохую физическую форму и сообразительность сына и счел его достойным разделить досуг отца. Правда, Хэнк приписал эти качества своей прекрасной наследственности, напрочь проигнорировав, что все прошлое лето соседка целенаправленно занималась их развитием. Тереза презрительно фыркала в разговоре с Ильтеном, называла Хэнка тупым деревом и утверждала, что единственная его извилина – это вмятина от фуражки, хотя военные Союза Тикви не носят никаких фуражек. Но открывать глаза наивному папаше на его дебилизм не стала: начал обращать внимание на ребенка, вот и ладушки. Ильтен аж порадовался ее разумной сдержанности, прежде совершенно не свойственной. Поступала бы она так всегда, и проблем бы не было.
К тому же иные события отвлекли Терезу от вправления мозгов Хэнку. В дом номер 7 въехал некий лысый господин: прошлый хозяин Норм Белек наконец-то продал недвижимость, вызывающую у него неприятные воспоминания. Тереза хотела пригласить нового соседа на шашлык, но отговорил Генин. Чопорный джентльмен, называющий на «вы» пацана Дени, заявил без малейшего сомнения:
– Госпожа Ильтен, этот господин Премонсит – с позволения сказать, засранец. Нам совершенно незачем водить с ним компанию.
Тереза изумленно вскинула бровь, в кои-то веки не найдя, что ответить. Сосед, отпив коктейля, расширил аргументацию:
– Похоже, господин Калле давно не заглядывал на свой участок. Господин Премонсит – варвар. Он кидает мусор через забор на территорию господина Калле. Наверное, не хочет платить за вывоз.
– Но почему именно к нему? – удивилась Тереза даже не свинству – свиней, прикидывающихся людьми, хватает, – а явной нерациональности. – Почему не на двор номер 8, например? Забор десятого дома не вплотную к седьмому, этому засранцу, как вы говорите, нужно специально тащить туда свой мусор.
– Потому что двор номер 8 обнесен каменной стеной, госпожа Ильтен, – обстоятельно объяснил Генин. – Довольно высокой, не допрыгнуть, чтобы бросить огрызок и тем более опорожнить мусорный бак. А дом 9 жилой, там еще с весны какой-то юноша поселился. Тот еще волколак зубастый, – отозвался он неодобрительно. – К счастью, сидит тихо в своем логове. Но если бы господин Премонсит его задел, быстро без рук остался бы, а то и, с позволения сказать, без головы. Опасный молодой человек, да. Прямо как вы…
Генин захлопнул рот, поняв, что сморозил. Но Тереза лишь рассмеялась. И взяла на заметку: надо бы разведать, что это за зубастый юноша.
А вот засранец Премонсит вовсе ее не насмешил. Свиньи забавны только в комедийных фильмах. И, что самое ужасное, Тереза чувствовала свою вину. Она совсем забыла про дом деда Калле. Раз сам полуслепой старик не в состоянии смотреть за участком, то это ее обязанность, коли уж она взяла его в семью.
– А еще, госпожа Ильтен, – добавил Генин, – господин Премонсит таскает из дома номер 10 вещи. Позавчера табуретку унес, вчера – удочку… Так что, сами видите, незачем достойным людям иметь с ним дело.
– Удочку?! – вскипела Тереза.
Больше всего дед Калле любил рыбачить. Последние годы зрение не позволяло, но удочка, несомненно, была вещью, дорогой сердцу старика. Украсть память о молодых годах, проведенных на озере? Фиг с ней, с табуреткой, но вот это уже через край!
Первым делом Тереза кинулась к десятой даче. Конечно, выглядит участок непрезентабельно даже при солнечном свете: облезлый забор покосился, замок калитки проржавел. Дед Калле давно не занимался хозяйством. Дом поддерживал в чистоте, и всё. Алисанте, видно, тоже было плевать на забор. Территория приобрела несомненно заброшенный вид. Но это не повод, чтобы делать из нее помойку! Тереза открыла калитку – замок оказался выломан – и сразу увидела валяющиеся в траве черные мусорные мешки, высвеченные яркими лучами, прошедшими сквозь кроны. Не так много, как она боялась: Премонсит появился сравнительно недавно, – но содержимое попахивало. Вот ведь гад! Тереза ощутила непреодолимое желание закидать свина этими мешками с головой.
Впрочем, действовать немедленно она не стала. Кружевное платье с нижними юбками до щиколоток, надетое ради визита господина Генина, не способствовало возне с мусором. Тереза вернулась домой, переоделась в привычные брюки цвета брезента и рубашку с коротким рукавом, подвязала волосы зеленым бахромчатым платком и натянула резиновые перчатки. Тем временем закатное солнце скатилось совсем низко к верхушкам дальних деревьев. Тереза подогнала машину к дому номер 10 и загрузила мешки в багажник, предусмотрительно застеленный клеенкой. Несколько сотен метров по пыльной грунтовке до дачи номер семь – и багажник был вновь открыт, мешки вынуты и переброшены через забор во двор супостата. Нюхай свой мусор, тварь! Одно из окон дома светилось, но Премонсит не вышел – должно быть, не заметил: Тереза не включала фары и не пыталась вломиться внутрь через запертые ворота.
Наутро Тереза с Верой, висящей в перевязи на груди, прогулялась до седьмой дачи и была вознаграждена зрелищем: лысый приземистый мужчина в ярости бегал по двору, пиная мешки, вздымая руки и изрыгая проклятия. Женщину с ребенком увидел – не каждый день такая встреча случается, мягко говоря, – но не заподозрил: как можно? Правда, стенаний и проклятий не прекратил. Тереза мысленно похихикала и временно убралась: скандалить все-таки стоит без дочери.
Днем Тереза отправилась на дачу номер 10, чтобы выяснить, какие вещи украдены. К сожалению, полный перечень имущества деда Калле был неизвестен, и сам дед, с трудом различавший, что у него в руках, не мог бы помочь ей, подсказав, чего нет. Но кое-что бросалось в глаза: ни одного стула вокруг стола, а стульчики-то были деревянные, не дешевый пластик. Исчезла скатерть, пропало покрывало с кровати. Хоть постельное белье мерзавец не упер! Впрочем, кто знает – может, он его в следующий раз собрался унести.
Тереза медленно обошла кухню, совмещенную со столовой и гостиной, припоминая, что еще могло находиться на столе, а что – на стенных полках. Из раздумий ее вывел странный звук за окном, вроде «шмяк». Она выскочила на крыльцо и увидела, как через забор во двор переваливается второй мусорный мешок, нагло сверкая черным полиэтиленом на солнце.
Ах, так?!
Она стремительно вылетела со двора, прихватив один из мешков, и как раз успела предотвратить сброс третьего.
– А ну пошел вон, помоечник!
Премонсит вздрогнул и уронил мешок не туда, куда собирался, а себе на ногу. Рядом с ним стояла тачка, нагруженная мусором с горкой. Он сделал шаг назад от разъяренной Терезы, но быстро пришел в себя.
– Вы что себе позволяете? – Голос лиходея был тонким и визгливым, явно привычным к скандалам. – Не лезьте не в свое дело, дамочка!
– Засохни, плесень! – Скандалы Терезу не пугали, в отличие от всяких юридических разборок и судов, это была ее стихия. – Ну-ка вези свой мусор обратно, жук-навозник хренов! Еще раз тут нагадишь – я тебе эти отбросы в рот запихаю!
– Не имеете права! Это вообще не ваш дом, ясно? Прикройте свой фонтан, дамочка, не то я пожалуюсь вашему мужу!
– Ты еще моей дочке пожалуйся, – презрительно сплюнула Тереза. – Заглохни, понял? Это и не твой дом, чтоб тут свалку устраивать!
Премонсит решил игнорировать невоспитанную женщину и, повернувшись к ней спиной, поднял очередной мешок над забором. Это было плохое решение. Возмущенная Тереза размахнулась и врезала ему по лысой башке тем мешком, что держала в руках. Полиэтилен разорвался, на голову Премонсита посыпался его же мусор: огрызки, кости, бумажки, куски упаковки…
– Хулиганка! – завопил он и замахнулся своим мешком.
Но Тереза не тормозила. Мешок был перехвачен и отправлен противнику в морду. Тоже порвался… Мимолетное сожаление о том, какую антисанитарию они развели на проезжей дороге, не убавило ее решимости задать свинье хорошую взбучку. Пинок в живот, кулак в глаз – и Премонсит превратился в безвольную тряпку, мало чем отличающуюся от мусора. От нового толчка он влетел в свою тачку, упав на верхние мешки, Тереза припечатала его еще одним сверху и поволокла тачку к даче номер 7, где и бросила, постаравшись разогнать посильнее, чтобы удар по воротам не показался негодяю лаской.
– Тьфу, пропасть! – Вернувшись, она оглядела место побоища. Рассыпанный мусор не добавлял живописности пейзажу. – Чтоб мне сдохнуть, если не заставлю его убрать!
Но сначала надо было довести до конца первое дело: чтобы проклятый Премонсит и думать забыл возить сюда свои отходы. Вымыв руки и наскоро приведя себя в порядок, Тереза постучала в соседние ворота, хмуро глядя в висящую на них камеру – в прошлом году ничем подобным эти ворота оборудованы не были.
– Что надо? – неприветливо отозвался мужской голос из расположенного рядом динамика.
– Поговорить, – буркнула Тереза. Тон незнакомца ей не понравился.
– Больше поговорить не с кем? Идите к своему мужу и говорите с ним, сколько угодно.
Нет, ну такое количество хамов за один день – безусловный перебор.
– Вы что, меня за идиотку держите? Или сами идиотом прикидываетесь? Раз я сюда пришла, могли бы догадаться, что поговорить я собираюсь с вами!
– А я не собираюсь с вами говорить, – огрызнулся собеседник и выключил динамик.
Вот же… волколак, повторила Тереза про себя характеристику, данную новому соседу Генином. Насколько он, интересно, зубаст? Она окинула внимательным взором забор. Довольно высокий, недавно подновленный, но всего лишь крашеные доски, и проводов, подводящих ток, не видать. Она отошла вдоль забора немного в сторону, из поля зрения камеры, прошла еще чуть-чуть, ища место поудобнее. Глаз быстро зацепился за неровную доску. Любая неровность – подпорка для ноги.
А я, значит, могу? Тереза с трудом удержалась от колкости. Хэнк, само собой, прав: она может. Ее лишь возмутила его попытка использовать ее близость с Маэдо. С другой стороны, Хэнк на нервах. Скажешь ему: ждите утра да звоните сами, – так он весь изведется, еще и на жену сорвется, чего доброго, благо под рукой. А она-то точно ни в чем не виновата.
Они перешли в столовую. Хэнк вспомнил о своих обязанностях хозяина… ну, в каком смысле о своих? кликнул Лику и приказал сделать чай. Тереза устроилась в кресле поудобнее, отхлебнула и набрала номер Маэдо. Телефон долго не отвечал, но в конце концов верховный командир проснулся.
– Дорогая, ты видела, сколько времени?
– Два часа. А что?
– Это у вас два. А у нас в Синиэле – четыре. Не могу поверить, что ты настолько по мне соскучилась. Ты опять кого-то убила?
– Не я. – Она скривилась.
Тереза кратко описала ситуацию. Маэдо выслушал, задал несколько вопросов и вынес вердикт:
– Не вижу проблемы. Незаконное проникновение в чужое жилище с использованием средств, запрещенных для гражданского населения – уже повод словить пулю от самого законопослушного хозяина. Если бы этим все ограничилось, можно было бы схлопотать штраф за превышение самообороны. Но и только. Каторга – мимо. Однако тут плюсуется наличие оружия у преступника и зафиксированное свидетелями намерение похитить ребенка. В таком разе вы могли бы этого урода хоть через мясорубку прокрутить. Вызывайте местную службу охраны безопасности и не волнуйтесь.
– А ты не приедешь? – разочарованно протянула Тереза.
– Только в отпуск. В конце лета. Поверь мне, – добавил он, понимая, что она не рада, – это дело не стоит личного контроля начальника отдела преступлений против государства. Звони местным. Если все еще беспокоишься, сошлись на меня – мол, столица в курсе.
– Ну, что? – Хэнк чуть ли не ерзал.
Тереза сперва допила чай, потом пододвинула ему пустую чашку с намеком и лишь после этого ворчливо ответила:
– То же самое, что я и говорила. Раз уж не постеснялись позвать меня ночью, могли бы доверять побольше. Звоните ментам.
– Э… – Хэнк с сомнением взялся за телефон. – А что им сказать?
– Ну, расскажите им о привычках зохенов, – уже откровенно издевательски посоветовала Тереза. – Или об устройстве гранатомета… Ладно, сидите и молчите, – сжалилась она, – а то еще какую-нибудь хрень ляпнете. – И набрала тревожный код безопасников сама.
– Тильгримское отделение, – отозвался сонный голос.
Ага, значит, Риаведи приписан к Тильгриму, а не к Ноккэму. Тереза предпочла бы иметь дело со знакомыми, но нет так нет. А они там, выходит, дремать изволят. Сейчас получат.
– Светлого солнца, – сладенько проворковала Тереза. – Мне тут порекомендовал обратиться к вам начальник отдела преступлений против государства из Синиэла. Но вы, кажется, спите, и мне, право, неудобно…
– Госпожа, – сонные интонации вмиг испарились, – говорите же скорее, кто вы и что у вас случилось!
– Я Тереза Ильтен, и…
– Та самая? – Похоже, на том конце связи не то что проснулись окончательно, а утратили сон на несколько дней вперед. – Которая с маньяком? И с привидением?
Н-да, можно было и не упоминать Маэдо. Почему-то она не сообразила, что тильгримское отделение получает все сводки о происшествиях в Риаведи, даже если их расследуют другие.
– Та самая. – Известность ей польстила, и она решила больше не глумиться над собеседником. Ну, прикорнул дежурный, бывает… – Пришлите следственную бригаду. Риаведи, дом 4. Незаконное проникновение на частную территорию, попытка похищения младенца, угрозы оружием…
– Только следственную бригаду? – усомнился дежурный. – Не группу захвата?
– Злоумышленник уже обезврежен. Но, возможно, семье потерпевшего понадобится психолог. – Улыбочку Терезы видел только Хэнк.
– У нас нет психолога, – запаниковал дежурный. Вот незадача-то: сама госпожа Ильтен обращается, да по рекомендации столичного начальника, а Тильгрим так опростоволосился!
– Зато у нас есть, – еще более мило произнесла Тереза. – Господин Ильтен – психолог на контракте со службой охраны безопасности, оплата сдельная. Платить будете?
Бригада приехала поздним утром – все же Тильгрим ненамного ближе к Риаведи, чем Ноккэм, да и спешить безопасникам было незачем, коли преступник мертв. Всё обмерили и обнюхали, допросили всех, включая соседей и Дени. Предъявлять обвинения Хэнку не стали даже формально, зря он боялся. Разрешение на ружье есть? Есть. Стало быть, покойный сам виноват – нечего лезть в дом к человеку, имеющему ружье, и грозить его сыну пистолетом. Обыскали всю округу, нашли схрон преступника с одеждой, очень интересным чемоданчиком и телефоном. Телефон непростой, список звонков автоматически затирается. Но это не беда, логи можно запросить у оператора связи. Зато ясно, как день: человек, которому нечего скрывать, так настраивать свой аппарат не будет.
Дени стал героем дня. Охоты, правда, не получилось, но ее можно и на завтра отложить. Мальчик был счастлив. Мама обнимала его, и благодарила за спасение братика, и обещала, что больше никогда не будет ругать его за игры с палками. Папа гордился сыном, проявившим храбрость и давшим отпор злодею, и внезапно решил, что учить его стрелять из ружья вовсе не рано. Госпожа Ильтен похвалила, что он действовал правильно и решительно. Безопасники восхищались пареньком и разрешали смотреть, как они работают. Только Тюль вел себя все так же: пищал да хныкал. Ну и ладно. Главное, что родители любят не только его, но и Дени.
Глава 4. Засранец и мафиозо
На охоту тоже сходили. И даже не раз: Хэнк, изначально считавший Дени обузой и помехой во взрослом развлечении, оценил неплохую физическую форму и сообразительность сына и счел его достойным разделить досуг отца. Правда, Хэнк приписал эти качества своей прекрасной наследственности, напрочь проигнорировав, что все прошлое лето соседка целенаправленно занималась их развитием. Тереза презрительно фыркала в разговоре с Ильтеном, называла Хэнка тупым деревом и утверждала, что единственная его извилина – это вмятина от фуражки, хотя военные Союза Тикви не носят никаких фуражек. Но открывать глаза наивному папаше на его дебилизм не стала: начал обращать внимание на ребенка, вот и ладушки. Ильтен аж порадовался ее разумной сдержанности, прежде совершенно не свойственной. Поступала бы она так всегда, и проблем бы не было.
К тому же иные события отвлекли Терезу от вправления мозгов Хэнку. В дом номер 7 въехал некий лысый господин: прошлый хозяин Норм Белек наконец-то продал недвижимость, вызывающую у него неприятные воспоминания. Тереза хотела пригласить нового соседа на шашлык, но отговорил Генин. Чопорный джентльмен, называющий на «вы» пацана Дени, заявил без малейшего сомнения:
– Госпожа Ильтен, этот господин Премонсит – с позволения сказать, засранец. Нам совершенно незачем водить с ним компанию.
Тереза изумленно вскинула бровь, в кои-то веки не найдя, что ответить. Сосед, отпив коктейля, расширил аргументацию:
– Похоже, господин Калле давно не заглядывал на свой участок. Господин Премонсит – варвар. Он кидает мусор через забор на территорию господина Калле. Наверное, не хочет платить за вывоз.
– Но почему именно к нему? – удивилась Тереза даже не свинству – свиней, прикидывающихся людьми, хватает, – а явной нерациональности. – Почему не на двор номер 8, например? Забор десятого дома не вплотную к седьмому, этому засранцу, как вы говорите, нужно специально тащить туда свой мусор.
– Потому что двор номер 8 обнесен каменной стеной, госпожа Ильтен, – обстоятельно объяснил Генин. – Довольно высокой, не допрыгнуть, чтобы бросить огрызок и тем более опорожнить мусорный бак. А дом 9 жилой, там еще с весны какой-то юноша поселился. Тот еще волколак зубастый, – отозвался он неодобрительно. – К счастью, сидит тихо в своем логове. Но если бы господин Премонсит его задел, быстро без рук остался бы, а то и, с позволения сказать, без головы. Опасный молодой человек, да. Прямо как вы…
Генин захлопнул рот, поняв, что сморозил. Но Тереза лишь рассмеялась. И взяла на заметку: надо бы разведать, что это за зубастый юноша.
А вот засранец Премонсит вовсе ее не насмешил. Свиньи забавны только в комедийных фильмах. И, что самое ужасное, Тереза чувствовала свою вину. Она совсем забыла про дом деда Калле. Раз сам полуслепой старик не в состоянии смотреть за участком, то это ее обязанность, коли уж она взяла его в семью.
– А еще, госпожа Ильтен, – добавил Генин, – господин Премонсит таскает из дома номер 10 вещи. Позавчера табуретку унес, вчера – удочку… Так что, сами видите, незачем достойным людям иметь с ним дело.
– Удочку?! – вскипела Тереза.
Больше всего дед Калле любил рыбачить. Последние годы зрение не позволяло, но удочка, несомненно, была вещью, дорогой сердцу старика. Украсть память о молодых годах, проведенных на озере? Фиг с ней, с табуреткой, но вот это уже через край!
Первым делом Тереза кинулась к десятой даче. Конечно, выглядит участок непрезентабельно даже при солнечном свете: облезлый забор покосился, замок калитки проржавел. Дед Калле давно не занимался хозяйством. Дом поддерживал в чистоте, и всё. Алисанте, видно, тоже было плевать на забор. Территория приобрела несомненно заброшенный вид. Но это не повод, чтобы делать из нее помойку! Тереза открыла калитку – замок оказался выломан – и сразу увидела валяющиеся в траве черные мусорные мешки, высвеченные яркими лучами, прошедшими сквозь кроны. Не так много, как она боялась: Премонсит появился сравнительно недавно, – но содержимое попахивало. Вот ведь гад! Тереза ощутила непреодолимое желание закидать свина этими мешками с головой.
Впрочем, действовать немедленно она не стала. Кружевное платье с нижними юбками до щиколоток, надетое ради визита господина Генина, не способствовало возне с мусором. Тереза вернулась домой, переоделась в привычные брюки цвета брезента и рубашку с коротким рукавом, подвязала волосы зеленым бахромчатым платком и натянула резиновые перчатки. Тем временем закатное солнце скатилось совсем низко к верхушкам дальних деревьев. Тереза подогнала машину к дому номер 10 и загрузила мешки в багажник, предусмотрительно застеленный клеенкой. Несколько сотен метров по пыльной грунтовке до дачи номер семь – и багажник был вновь открыт, мешки вынуты и переброшены через забор во двор супостата. Нюхай свой мусор, тварь! Одно из окон дома светилось, но Премонсит не вышел – должно быть, не заметил: Тереза не включала фары и не пыталась вломиться внутрь через запертые ворота.
Наутро Тереза с Верой, висящей в перевязи на груди, прогулялась до седьмой дачи и была вознаграждена зрелищем: лысый приземистый мужчина в ярости бегал по двору, пиная мешки, вздымая руки и изрыгая проклятия. Женщину с ребенком увидел – не каждый день такая встреча случается, мягко говоря, – но не заподозрил: как можно? Правда, стенаний и проклятий не прекратил. Тереза мысленно похихикала и временно убралась: скандалить все-таки стоит без дочери.
Днем Тереза отправилась на дачу номер 10, чтобы выяснить, какие вещи украдены. К сожалению, полный перечень имущества деда Калле был неизвестен, и сам дед, с трудом различавший, что у него в руках, не мог бы помочь ей, подсказав, чего нет. Но кое-что бросалось в глаза: ни одного стула вокруг стола, а стульчики-то были деревянные, не дешевый пластик. Исчезла скатерть, пропало покрывало с кровати. Хоть постельное белье мерзавец не упер! Впрочем, кто знает – может, он его в следующий раз собрался унести.
Тереза медленно обошла кухню, совмещенную со столовой и гостиной, припоминая, что еще могло находиться на столе, а что – на стенных полках. Из раздумий ее вывел странный звук за окном, вроде «шмяк». Она выскочила на крыльцо и увидела, как через забор во двор переваливается второй мусорный мешок, нагло сверкая черным полиэтиленом на солнце.
Ах, так?!
Она стремительно вылетела со двора, прихватив один из мешков, и как раз успела предотвратить сброс третьего.
– А ну пошел вон, помоечник!
Премонсит вздрогнул и уронил мешок не туда, куда собирался, а себе на ногу. Рядом с ним стояла тачка, нагруженная мусором с горкой. Он сделал шаг назад от разъяренной Терезы, но быстро пришел в себя.
– Вы что себе позволяете? – Голос лиходея был тонким и визгливым, явно привычным к скандалам. – Не лезьте не в свое дело, дамочка!
– Засохни, плесень! – Скандалы Терезу не пугали, в отличие от всяких юридических разборок и судов, это была ее стихия. – Ну-ка вези свой мусор обратно, жук-навозник хренов! Еще раз тут нагадишь – я тебе эти отбросы в рот запихаю!
– Не имеете права! Это вообще не ваш дом, ясно? Прикройте свой фонтан, дамочка, не то я пожалуюсь вашему мужу!
– Ты еще моей дочке пожалуйся, – презрительно сплюнула Тереза. – Заглохни, понял? Это и не твой дом, чтоб тут свалку устраивать!
Премонсит решил игнорировать невоспитанную женщину и, повернувшись к ней спиной, поднял очередной мешок над забором. Это было плохое решение. Возмущенная Тереза размахнулась и врезала ему по лысой башке тем мешком, что держала в руках. Полиэтилен разорвался, на голову Премонсита посыпался его же мусор: огрызки, кости, бумажки, куски упаковки…
– Хулиганка! – завопил он и замахнулся своим мешком.
Но Тереза не тормозила. Мешок был перехвачен и отправлен противнику в морду. Тоже порвался… Мимолетное сожаление о том, какую антисанитарию они развели на проезжей дороге, не убавило ее решимости задать свинье хорошую взбучку. Пинок в живот, кулак в глаз – и Премонсит превратился в безвольную тряпку, мало чем отличающуюся от мусора. От нового толчка он влетел в свою тачку, упав на верхние мешки, Тереза припечатала его еще одним сверху и поволокла тачку к даче номер 7, где и бросила, постаравшись разогнать посильнее, чтобы удар по воротам не показался негодяю лаской.
– Тьфу, пропасть! – Вернувшись, она оглядела место побоища. Рассыпанный мусор не добавлял живописности пейзажу. – Чтоб мне сдохнуть, если не заставлю его убрать!
Но сначала надо было довести до конца первое дело: чтобы проклятый Премонсит и думать забыл возить сюда свои отходы. Вымыв руки и наскоро приведя себя в порядок, Тереза постучала в соседние ворота, хмуро глядя в висящую на них камеру – в прошлом году ничем подобным эти ворота оборудованы не были.
– Что надо? – неприветливо отозвался мужской голос из расположенного рядом динамика.
– Поговорить, – буркнула Тереза. Тон незнакомца ей не понравился.
– Больше поговорить не с кем? Идите к своему мужу и говорите с ним, сколько угодно.
Нет, ну такое количество хамов за один день – безусловный перебор.
– Вы что, меня за идиотку держите? Или сами идиотом прикидываетесь? Раз я сюда пришла, могли бы догадаться, что поговорить я собираюсь с вами!
– А я не собираюсь с вами говорить, – огрызнулся собеседник и выключил динамик.
Вот же… волколак, повторила Тереза про себя характеристику, данную новому соседу Генином. Насколько он, интересно, зубаст? Она окинула внимательным взором забор. Довольно высокий, недавно подновленный, но всего лишь крашеные доски, и проводов, подводящих ток, не видать. Она отошла вдоль забора немного в сторону, из поля зрения камеры, прошла еще чуть-чуть, ища место поудобнее. Глаз быстро зацепился за неровную доску. Любая неровность – подпорка для ноги.