Проблема в том, что рассказывать, как есть, нельзя. Дети ее не сдадут, конечно, но не стоит предавать истинную историю большей огласке, чем необходимо. Обмолвятся неосторожно, пусть даже меж собой, а кто-то услышит… Достаточно того, что эта тайна связывает ее и мужа. Черт, вот она уже назвала Хэнка мужем в мыслях. Пожалуй, так и надо, время не открутишь назад.
Дени сел за стол. Не промахнулся – уже хорошо. Отказавшая было координация движений возвращается. На столе стоял красный чайник в белый горошек, раньше он видел такой в доме мамы, когда она была еще госпожой Ильтен. Перед Дени возникла большая чашка, в нее полилась душистая заварка.
– Извини, Дени, что тебе пришлось поволноваться. – Тереза присела напротив. – Это просто инсталляция, символ. Ты же знаешь, что я из иного мира, у вас почти всегда так. На моей родине считается, что, когда женщина выходит замуж, она умирает для своей прежней семьи, чтобы появиться в новой. Есть специальные ритуалы… Ну вот, один из них ты и наблюдал. Тереза Ильтен умерла, так и есть. Тереза Хэнк – другая женщина.
Хэнк незаметно показал ей большой палец вверх.
– А еще это – предупреждение посторонним, Дени. Мертвых не надо тревожить. Твоему папе не хочется, чтобы его жена кормила безопасников и ездила с ними на задержания. Пусть думают, что я на самом деле погибла, так у них не возникнет желания вернуть былые взаимоотношения.
– И вы согласились порвать контракт с ментами? – удивился Дени. – Просто потому, что папа захотел?
– Контракт был не у меня, а у господина Ильтена. Я контрактом не связана, рвать нечего. – Она слегка улыбнулась. – А твой папа имеет право на какие-то уступки с моей стороны, как по-твоему? Раз уж сам идет мне навстречу кое в чем.
– Точно, – подтвердил Хэнк.
И зачем напомнила?
– Как насчет уступок? – спросил Хэнк вечером, когда они, проводив детей на ночную рыбалку, ложились спать.
– Каких еще уступок?
Она потянулась его приласкать, чтобы ненавязчиво уйти от обсуждения, но Хэнк решительно придавил ее руку к подушке, вторая рука тоже оказалась в захвате.
– Не соскакивай с темы!
Эх, не прокатило.
– Помнишь, когда мы договорились вместе жить, ты развела меня на два обещания? Но давал их только я, а ты ничего не пообещала в ответ.
– Хочешь уступок? Ну вот: я не вожусь больше с ментами. Не рискую своей жизнью и твоей репутацией. Разве не так?
– Не пойдет! Можешь морочить мозги детям, у тебя это хорошо получается. Но я-то в курсе, почему ты разошлась с легавыми. Это необходимо в первую очередь тебе из-за твоего нелегального положения. А что ты сделаешь ради меня?
Тереза надулась.
– Я и так все делаю ради тебя. Вон, хочу сделать тебе приятно, а ты не даешь. – Она пошевелила кистью, но оторвать руку от кровати не удалось.
– Не отмазывайся, тебе самой еще приятнее.
– Ладно. – Отрицать это невозможно. – Давай я пообещаю не курить. Как тебе?
Он подумал. Звучит хорошо, но, по сути, что это меняет? Она все равно почти не курит. Один или два раза за все время, что он ее знает – не считается.
– Да кури, если так уж охота.
Она вздохнула.
– Билле, скажи толком, тебе что-то конкретное от меня надо? Излагай. Не гарантирую, что дам обещание, но приложу всю силу воли.
Вот это конструктивный разговор. Он поразмыслил снова.
– Обещай, что не заведешь любовника.
Тереза не удержалась от смешка:
– Боишься конкуренции? – Он нахмурился и невольно сильнее сжал ее предплечья, и она добавила: – Билле, ну ты чего? Ты лучший мужик из всех живых. Хорошо, если для тебя это так важно – обещаю. – Хватка ослабла. – Всё?
– Нет. С моей стороны было две уступки, вторая за тобой.
– Говори, какая.
Зохен, вот он, ключевой момент – и ничего в голову не идет. Казалось бы, осуществляй любые мечты! Но заговаривать о несбыточном глупо. Попросишь ее, к примеру, не носить брюки – только поднимет на смех. Требовать можно лишь то, что она готова пообещать.
– Знаешь, – проговорил он, – как ни странно, меня в тебе все устраивает. Не до конца, но довольно, чтобы не тратить на искоренение твоих недостатков драгоценное желание. Давай так, Тереза. Однажды я попрошу у тебя что-нибудь, чего тебе очень не захочется делать. Или даже прикажу. И ты это выполнишь – без споров, без отмазок.
– Продаешь мне кота в мешке, – проворчала несколько удивленная Тереза. «Пообещай то, не знаю что».
– Один раз, Тереза. Это немного.
– Ну, допустим. Раз ты так хочешь.
– Поклянись! И желательно – торжественно, а то знаю я тебя.
Тереза закатила глаза.
– Руку отпусти, дуболом. И дай мне нож.
Она встала с кровати, порезала себе палец и стряхнула капли крови в камин.
– Я, Тереза Хэнк, клянусь, что беспрекословно исполню одну твою просьбу или приказ, когда ты об этом напомнишь.
Огонь в камине загудел, взметнулся высоко. Тереза рефлекторно отпрянула.
– Круто, – уважительно произнес Хэнк. – Верю.
Тереза мысленно чертыхнулась, с тревогой глядя на догорающие чурбачки. Райзен говорила, что такое бывает, когда даешь серьезную клятву. При этом клятвы, которые они дали друг другу в болотах Лимантла, были сочтены огнем не слишком значимыми – так, проходными, пламя стало лишь чуть поярче. Тереза никоим образом не рассчитывала на огненное шоу, просто хотела добавить чуть-чуть пафоса для Хэнка, вот и вспомнила о ритуале. Что она сделала, черт возьми? Что за клятву она умудрилась сейчас принести?
– А вот тут поставим теплицу, – сказала Тереза. – Мальчики, помогайте.
Хэнк самоустранился. Сказал, что если его на отдыхе заставят заниматься какими-то хозяйственными постройками, он точно кого-нибудь убьет. Кого проще технически, так что дети тоже в группе риска. Дети, от греха подальше, отправили отца валяться в гамаке.
– Берите лопаты и копайте здесь.
Тереза не возражала против замены: два молодых здоровых мужика в плане физической работы ничуть не хуже, чем один не очень молодой. И не слишком здоровый: хоть Хэнк и держался в неплохой форме, старые раны начали побаливать к дождю.
– Нет, лучше здесь. Здесь солнца больше.
Дети, только что выкопавшие несколько ям, дружно застонали:
– Ну ма-а-ам!
– Соленья и маринады небось любите? – парировала она. – Тогда радостно копаем. Отсюда и до обеда. А я пошла суп варить.
Когда-то Дени не любил суп. Пока первая мама не попала в больницу, а он – под опеку тогда еще госпожи Ильтен. И неожиданно, когда проведешь полдня на свежем воздухе в труде или тренировках, суп оказывается очень вкусным. На корабле, где служил Дени, супы не готовили. Консервы, хлебцы, каши из пакетиков… А гоняли контингент примерно так же. Дени жутко соскучился по маминым супчикам.
Тюль в институте не слишком напрягался физически, но поесть с детства любил. В чужом городе, в общежитии он вынужден был пользоваться услугами РЦП. Увы, покупной суп не был таким душистым и наваристым. То ли повара нужных трав не знали, то ли экономили мясо… Да просто готовили без души. Предвкушение супчика вдохновило Тюля, и он старательно копал, устанавливал какие-то рейки, натягивал полиэтилен на пару с Дени.
На обед пришла чета Ясаре с двенадцатой дачи. Теплица Терезы досталась им вместе с домом и двором, а они не знали, что с ней делать. Бестолковые, охарактеризовала их Тереза при знакомстве. Ей не давало покоя, что они нерачительно распоряжаются ее имуществом. Назначение теплицы не поняли, скульптуру Пушка не оценили: господин Ясаре порывался ее срыть, Тереза чудом убедила его, что этот предмет искусства представляет огромную художественную ценность. Фонарь у ворот сняли, прицепили холодную продолговатую лампу. Тьфу!
Нет, так-то Ясаре были люди нормальные. Не мусорили, не шумели, не пьянствовали. Похабных домашних животных не заводили, в отличие от хозяина дачи номер 3, за забором которого бродила невероятная зеленая тварь на тонких ножках и с глазами на стебельках. Мяукала, как котенок, чем ввела Терезу в заблуждение, и та пошла поглядеть на кису, прихватив колбаски. Увиденное находилось в таком диссонансе с ожидаемым, что Тереза оторопела и отдала колбасу этому чучелу. Чучело обрадовалось, записало Терезу в свой белый список и с тех пор приветливо мяукало ей, высунув глазки поверх забора, но заставить себя полюбить тонконогую зеленую хрень Тереза не смогла.
В общем, Ясаре были уж точно не хуже остальных обитателей поселка. И не норовили пожрать в гостях на халяву, а всегда приносили что-нибудь из еды – типа, от нашего стола вашему столу. Вот и сейчас принесли пирог с ягодами – не самоиспеченный, размороженный продукт РЦП, но все равно к месту.
– Ой, у вас двое детей? – госпожа Ясаре до сих пор не была знакома с Дени.
– Двое живых, – машинально откликнулась Тереза, накрывая на стол. – Было трое.
И тут же спохватилась. Зачем она болтает о себе? Новые соседи не должны ничего знать про умершую Элеонору. Для них Тереза – госпожа Хэнк, и точка.
– Да, – сказал Тюль. – У нас братик погиб.
И она спохватилась еще раз. В самом деле, Хэнков тоже осталось двое из трех. Можно не притворяться.
Иногда Тереза задумывалась, как там ее девочки. Вера не пропадет, она заполучила мужа своей мечты, но каково ей узнать о смерти матери? А правду ей никто не расскажет. Что с Аннет – вообще неизвестно. Тереза вынуждена была оставить дочку совершенно не знакомому с ней отцу. Она верила, что Маэдо забрал ее – какой же тиквиец откажется от дочери? – и заботится о ней, как может. Скорее всего, девочка даже не тоскует: легкий характер, оптимистический взгляд на жизнь, деятельный подход к проблемам сильно помогают. Но как у нее сложились отношения с женой Маэдо, чтоб той провалиться? И насколько удачно он сумеет пристроить дочку замуж? Ильтен был специалист, а Маэдо далеко не так хорошо разбирается в совместимости супругов.
Тюль и Дени заменили ей девчонок. Хорошо, что они есть и периодически приезжают, иначе в сердце было бы на две дыры больше.
– Ой! – Госпожа Ясаре заметила недостроенную теплицу. – А что это? У нас на участке такое же.
– Это специальное сооружение, – объяснила Тереза. – Чтобы быстро растить овощи. Почему вы свою теплицу не используете?
– Мы не знаем, как! А вы знаете? Вы нас научите?
Желание научиться чему-то полезному Терезе понравилось. Она улыбнулась:
– Конечно. И семенами поделюсь.
Письмо, отправитель которого значился как «Главное управление службы охраны безопасности Союза Тикви», насторожило Оге Терма. Чисто рефлекторно он попытался припомнить, какие законы и правила мог нарушить. По всему выходило – никакие, профессор Терм еще с юности был весьма законопослушным гражданином, о чем порой втайне сожалел, но не дольше нескольких минут. Чем тогда он мог заинтересовать безопасников?
Гадать никакого толку, тем более что вот оно, письмо, в него можно – и нужно! – заглянуть, и вопрос решится сам собой. Он открыл письмо, и на экране возник краткий текст:
«Господин Терм! Мне стало известно, что вы с супругой проживаете на соседнем континенте. Под моей опекой находится сестра вашей жены, Аннет Ильтен. Не соблаговолите ли вы приехать ко мне в гости или принять нас у себя, чтобы сестры могли встретиться и пообщаться? Билеты на самолет оплачу. Генеральный командир службы охраны безопасности Эрвин Маэдо».
Целый генеральный командир! Ничего себе! Сделавшись профессором и обретя научный доход, позволивший оставить работу, Терм мало перед кем испытывал пиетет. Но генерал безопасников – определенно не тот человек, знакомством с которым можно пренебрегать. Как господину Ильтену удалось заполучить его в опекуны для дочери?
– Вера! – позвал он. – Ты хотела бы повидаться с сестрой? Она сейчас на Т1, на соседнем материке.
– Каким ветром ее сюда занесло? – откликнулась жена от детской кроватки, где спал их сын. – Разумеется, мне интересно, во что выросла эта докучливая малявка. Она к нам приедет, Оге? Или просит нас приехать к ней?
– Даже и не знаю, – задумчиво проговорил Терм. – Пишет не она сама, а генерал службы охраны безопасности Маэдо. Удобно ли приглашать в гости такого важного человека?
– А! – Вера развеселилась. – Так Аннет с господином Маэдо! Это очень хорошо. – Вера беспокоилась, что после смерти родителей сестренку могли отвезти к диспетчеру и спешно выдать замуж за кого-нибудь не слишком подходящего. Характеры у обеих сестер сложные и идеалы нетривиальные. Уж на что папа был хорошим специалистом, но и он едва не промахнулся с браком Веры. – Не волнуйся, Оге. Господин Маэдо совсем не сноб.
– Ты его знаешь?
– Когда я была маленькая, он у нас бывал иногда. На дачу к нам приезжал каждое лето. Они с папой дружили. А с мамой… В общем, он – биологический отец Аннет.
Вот оно что! Тогда понятно, почему генерал возится с девочкой. Профессор ощутил к нему иррациональную зависть. У Терма в свое время не хватило духу сбежать с госпожой Ильтен и стать ее любовником. А у него, получается, хватило, причем никуда не сбегая.
– Зови их к нам, – предложила Вера. Пускаться в путешествие через океан с маленьким ребенком ей не хотелось.
Генеральный командир был одет не по форме – клетчатая рубашка с коротким рукавом, длинные белые шорты. Плотный, мордатый, в коротких волосах натуральный темный цвет ведет с сединой неравную битву, глаза темные и цепкие, но поза расслабленная. В общем, типичный генерал на отдыхе. Положенный приличному гостю поклон он отвесил коротко:
– Господин Терм? Рад. Не хлопочите, мы остановились в гостинице, чтобы вас не стеснять. Не задержимся надолго.
Вера с младенцем на руках вышла из комнаты:
– Светлого солнца, господин Маэдо. – Он сильно раздобрел по сравнению с детскими впечатлениями, но она узнала. Скорее по глазам и голосу, чем по лицу и фигуре.
– Госпожа Терм. – Он вежливо повторил поклон. – Счастлив вас видеть.
Когда-то он звал ее «ты, малышка». Но, конечно, сейчас было бы неуместно. Она уже не малышка, а замужняя женщина.
Аннет вошла следом, критически вертя головой, темный хвост волос колечками мотался туда-сюда. Она тоже изменилась. Когда Вера уезжала, сестра была малой девчонкой, веселой хитрюшкой, обожающей проказы. Теперь же Вера видела перед собой юную девушку. Да-да, веселую хитрюшку с чертиками в глазах, но приобретшую несомненные женственные черты. Аннет повзрослела. И стала удивительно похожа на того Маэдо, которого помнила Вера. То есть, разумеется, ничего удивительного тут нет.
– Мне думается, господин Терм, нам не стоит мешать девушкам, – произнес Маэдо, доставая из сумки бутылку и коробку с набором сыров. – Пойдемте в ваш кабинет, вкусим новую продукцию Сарагетской долины… У вас ведь есть кабинет?
Сестры остались одни в гостиной. Вера приобняла Аннет одной рукой, держа сына другой.
– Здорово, что у тебя все в порядке. В порядке же?
– Все отлично, – заверила та, пощекотав малыша и присев на диван; Вера расположилась рядом. – Я хожу в школу, специализируюсь на программировании. И даже под мальчика косить не приходится: чиновники от образования соревнуются, кто лучше угодит генералу из Главного управления службы охраны безопасности. Папа обещал, что я потом смогу у него работать. Выбираю между дюжиной женихов, готовых к этому. Развлекаю папину жену регулярными когнитивными диссонансами. Ты, я так понимаю, тоже классно устроилась. Красивые наряды, – она окинула многозначительным взглядом Верино платье, – новый ребенок… К науке еще не остыла?
Дени сел за стол. Не промахнулся – уже хорошо. Отказавшая было координация движений возвращается. На столе стоял красный чайник в белый горошек, раньше он видел такой в доме мамы, когда она была еще госпожой Ильтен. Перед Дени возникла большая чашка, в нее полилась душистая заварка.
– Извини, Дени, что тебе пришлось поволноваться. – Тереза присела напротив. – Это просто инсталляция, символ. Ты же знаешь, что я из иного мира, у вас почти всегда так. На моей родине считается, что, когда женщина выходит замуж, она умирает для своей прежней семьи, чтобы появиться в новой. Есть специальные ритуалы… Ну вот, один из них ты и наблюдал. Тереза Ильтен умерла, так и есть. Тереза Хэнк – другая женщина.
Хэнк незаметно показал ей большой палец вверх.
– А еще это – предупреждение посторонним, Дени. Мертвых не надо тревожить. Твоему папе не хочется, чтобы его жена кормила безопасников и ездила с ними на задержания. Пусть думают, что я на самом деле погибла, так у них не возникнет желания вернуть былые взаимоотношения.
– И вы согласились порвать контракт с ментами? – удивился Дени. – Просто потому, что папа захотел?
– Контракт был не у меня, а у господина Ильтена. Я контрактом не связана, рвать нечего. – Она слегка улыбнулась. – А твой папа имеет право на какие-то уступки с моей стороны, как по-твоему? Раз уж сам идет мне навстречу кое в чем.
– Точно, – подтвердил Хэнк.
И зачем напомнила?
– Как насчет уступок? – спросил Хэнк вечером, когда они, проводив детей на ночную рыбалку, ложились спать.
– Каких еще уступок?
Она потянулась его приласкать, чтобы ненавязчиво уйти от обсуждения, но Хэнк решительно придавил ее руку к подушке, вторая рука тоже оказалась в захвате.
– Не соскакивай с темы!
Эх, не прокатило.
– Помнишь, когда мы договорились вместе жить, ты развела меня на два обещания? Но давал их только я, а ты ничего не пообещала в ответ.
– Хочешь уступок? Ну вот: я не вожусь больше с ментами. Не рискую своей жизнью и твоей репутацией. Разве не так?
– Не пойдет! Можешь морочить мозги детям, у тебя это хорошо получается. Но я-то в курсе, почему ты разошлась с легавыми. Это необходимо в первую очередь тебе из-за твоего нелегального положения. А что ты сделаешь ради меня?
Тереза надулась.
– Я и так все делаю ради тебя. Вон, хочу сделать тебе приятно, а ты не даешь. – Она пошевелила кистью, но оторвать руку от кровати не удалось.
– Не отмазывайся, тебе самой еще приятнее.
– Ладно. – Отрицать это невозможно. – Давай я пообещаю не курить. Как тебе?
Он подумал. Звучит хорошо, но, по сути, что это меняет? Она все равно почти не курит. Один или два раза за все время, что он ее знает – не считается.
– Да кури, если так уж охота.
Она вздохнула.
– Билле, скажи толком, тебе что-то конкретное от меня надо? Излагай. Не гарантирую, что дам обещание, но приложу всю силу воли.
Вот это конструктивный разговор. Он поразмыслил снова.
– Обещай, что не заведешь любовника.
Тереза не удержалась от смешка:
– Боишься конкуренции? – Он нахмурился и невольно сильнее сжал ее предплечья, и она добавила: – Билле, ну ты чего? Ты лучший мужик из всех живых. Хорошо, если для тебя это так важно – обещаю. – Хватка ослабла. – Всё?
– Нет. С моей стороны было две уступки, вторая за тобой.
– Говори, какая.
Зохен, вот он, ключевой момент – и ничего в голову не идет. Казалось бы, осуществляй любые мечты! Но заговаривать о несбыточном глупо. Попросишь ее, к примеру, не носить брюки – только поднимет на смех. Требовать можно лишь то, что она готова пообещать.
– Знаешь, – проговорил он, – как ни странно, меня в тебе все устраивает. Не до конца, но довольно, чтобы не тратить на искоренение твоих недостатков драгоценное желание. Давай так, Тереза. Однажды я попрошу у тебя что-нибудь, чего тебе очень не захочется делать. Или даже прикажу. И ты это выполнишь – без споров, без отмазок.
– Продаешь мне кота в мешке, – проворчала несколько удивленная Тереза. «Пообещай то, не знаю что».
– Один раз, Тереза. Это немного.
– Ну, допустим. Раз ты так хочешь.
– Поклянись! И желательно – торжественно, а то знаю я тебя.
Тереза закатила глаза.
– Руку отпусти, дуболом. И дай мне нож.
Она встала с кровати, порезала себе палец и стряхнула капли крови в камин.
– Я, Тереза Хэнк, клянусь, что беспрекословно исполню одну твою просьбу или приказ, когда ты об этом напомнишь.
Огонь в камине загудел, взметнулся высоко. Тереза рефлекторно отпрянула.
– Круто, – уважительно произнес Хэнк. – Верю.
Тереза мысленно чертыхнулась, с тревогой глядя на догорающие чурбачки. Райзен говорила, что такое бывает, когда даешь серьезную клятву. При этом клятвы, которые они дали друг другу в болотах Лимантла, были сочтены огнем не слишком значимыми – так, проходными, пламя стало лишь чуть поярче. Тереза никоим образом не рассчитывала на огненное шоу, просто хотела добавить чуть-чуть пафоса для Хэнка, вот и вспомнила о ритуале. Что она сделала, черт возьми? Что за клятву она умудрилась сейчас принести?
– А вот тут поставим теплицу, – сказала Тереза. – Мальчики, помогайте.
Хэнк самоустранился. Сказал, что если его на отдыхе заставят заниматься какими-то хозяйственными постройками, он точно кого-нибудь убьет. Кого проще технически, так что дети тоже в группе риска. Дети, от греха подальше, отправили отца валяться в гамаке.
– Берите лопаты и копайте здесь.
Тереза не возражала против замены: два молодых здоровых мужика в плане физической работы ничуть не хуже, чем один не очень молодой. И не слишком здоровый: хоть Хэнк и держался в неплохой форме, старые раны начали побаливать к дождю.
– Нет, лучше здесь. Здесь солнца больше.
Дети, только что выкопавшие несколько ям, дружно застонали:
– Ну ма-а-ам!
– Соленья и маринады небось любите? – парировала она. – Тогда радостно копаем. Отсюда и до обеда. А я пошла суп варить.
Когда-то Дени не любил суп. Пока первая мама не попала в больницу, а он – под опеку тогда еще госпожи Ильтен. И неожиданно, когда проведешь полдня на свежем воздухе в труде или тренировках, суп оказывается очень вкусным. На корабле, где служил Дени, супы не готовили. Консервы, хлебцы, каши из пакетиков… А гоняли контингент примерно так же. Дени жутко соскучился по маминым супчикам.
Тюль в институте не слишком напрягался физически, но поесть с детства любил. В чужом городе, в общежитии он вынужден был пользоваться услугами РЦП. Увы, покупной суп не был таким душистым и наваристым. То ли повара нужных трав не знали, то ли экономили мясо… Да просто готовили без души. Предвкушение супчика вдохновило Тюля, и он старательно копал, устанавливал какие-то рейки, натягивал полиэтилен на пару с Дени.
На обед пришла чета Ясаре с двенадцатой дачи. Теплица Терезы досталась им вместе с домом и двором, а они не знали, что с ней делать. Бестолковые, охарактеризовала их Тереза при знакомстве. Ей не давало покоя, что они нерачительно распоряжаются ее имуществом. Назначение теплицы не поняли, скульптуру Пушка не оценили: господин Ясаре порывался ее срыть, Тереза чудом убедила его, что этот предмет искусства представляет огромную художественную ценность. Фонарь у ворот сняли, прицепили холодную продолговатую лампу. Тьфу!
Нет, так-то Ясаре были люди нормальные. Не мусорили, не шумели, не пьянствовали. Похабных домашних животных не заводили, в отличие от хозяина дачи номер 3, за забором которого бродила невероятная зеленая тварь на тонких ножках и с глазами на стебельках. Мяукала, как котенок, чем ввела Терезу в заблуждение, и та пошла поглядеть на кису, прихватив колбаски. Увиденное находилось в таком диссонансе с ожидаемым, что Тереза оторопела и отдала колбасу этому чучелу. Чучело обрадовалось, записало Терезу в свой белый список и с тех пор приветливо мяукало ей, высунув глазки поверх забора, но заставить себя полюбить тонконогую зеленую хрень Тереза не смогла.
В общем, Ясаре были уж точно не хуже остальных обитателей поселка. И не норовили пожрать в гостях на халяву, а всегда приносили что-нибудь из еды – типа, от нашего стола вашему столу. Вот и сейчас принесли пирог с ягодами – не самоиспеченный, размороженный продукт РЦП, но все равно к месту.
– Ой, у вас двое детей? – госпожа Ясаре до сих пор не была знакома с Дени.
– Двое живых, – машинально откликнулась Тереза, накрывая на стол. – Было трое.
И тут же спохватилась. Зачем она болтает о себе? Новые соседи не должны ничего знать про умершую Элеонору. Для них Тереза – госпожа Хэнк, и точка.
– Да, – сказал Тюль. – У нас братик погиб.
И она спохватилась еще раз. В самом деле, Хэнков тоже осталось двое из трех. Можно не притворяться.
Иногда Тереза задумывалась, как там ее девочки. Вера не пропадет, она заполучила мужа своей мечты, но каково ей узнать о смерти матери? А правду ей никто не расскажет. Что с Аннет – вообще неизвестно. Тереза вынуждена была оставить дочку совершенно не знакомому с ней отцу. Она верила, что Маэдо забрал ее – какой же тиквиец откажется от дочери? – и заботится о ней, как может. Скорее всего, девочка даже не тоскует: легкий характер, оптимистический взгляд на жизнь, деятельный подход к проблемам сильно помогают. Но как у нее сложились отношения с женой Маэдо, чтоб той провалиться? И насколько удачно он сумеет пристроить дочку замуж? Ильтен был специалист, а Маэдо далеко не так хорошо разбирается в совместимости супругов.
Тюль и Дени заменили ей девчонок. Хорошо, что они есть и периодически приезжают, иначе в сердце было бы на две дыры больше.
– Ой! – Госпожа Ясаре заметила недостроенную теплицу. – А что это? У нас на участке такое же.
– Это специальное сооружение, – объяснила Тереза. – Чтобы быстро растить овощи. Почему вы свою теплицу не используете?
– Мы не знаем, как! А вы знаете? Вы нас научите?
Желание научиться чему-то полезному Терезе понравилось. Она улыбнулась:
– Конечно. И семенами поделюсь.
Письмо, отправитель которого значился как «Главное управление службы охраны безопасности Союза Тикви», насторожило Оге Терма. Чисто рефлекторно он попытался припомнить, какие законы и правила мог нарушить. По всему выходило – никакие, профессор Терм еще с юности был весьма законопослушным гражданином, о чем порой втайне сожалел, но не дольше нескольких минут. Чем тогда он мог заинтересовать безопасников?
Гадать никакого толку, тем более что вот оно, письмо, в него можно – и нужно! – заглянуть, и вопрос решится сам собой. Он открыл письмо, и на экране возник краткий текст:
«Господин Терм! Мне стало известно, что вы с супругой проживаете на соседнем континенте. Под моей опекой находится сестра вашей жены, Аннет Ильтен. Не соблаговолите ли вы приехать ко мне в гости или принять нас у себя, чтобы сестры могли встретиться и пообщаться? Билеты на самолет оплачу. Генеральный командир службы охраны безопасности Эрвин Маэдо».
Целый генеральный командир! Ничего себе! Сделавшись профессором и обретя научный доход, позволивший оставить работу, Терм мало перед кем испытывал пиетет. Но генерал безопасников – определенно не тот человек, знакомством с которым можно пренебрегать. Как господину Ильтену удалось заполучить его в опекуны для дочери?
– Вера! – позвал он. – Ты хотела бы повидаться с сестрой? Она сейчас на Т1, на соседнем материке.
– Каким ветром ее сюда занесло? – откликнулась жена от детской кроватки, где спал их сын. – Разумеется, мне интересно, во что выросла эта докучливая малявка. Она к нам приедет, Оге? Или просит нас приехать к ней?
– Даже и не знаю, – задумчиво проговорил Терм. – Пишет не она сама, а генерал службы охраны безопасности Маэдо. Удобно ли приглашать в гости такого важного человека?
– А! – Вера развеселилась. – Так Аннет с господином Маэдо! Это очень хорошо. – Вера беспокоилась, что после смерти родителей сестренку могли отвезти к диспетчеру и спешно выдать замуж за кого-нибудь не слишком подходящего. Характеры у обеих сестер сложные и идеалы нетривиальные. Уж на что папа был хорошим специалистом, но и он едва не промахнулся с браком Веры. – Не волнуйся, Оге. Господин Маэдо совсем не сноб.
– Ты его знаешь?
– Когда я была маленькая, он у нас бывал иногда. На дачу к нам приезжал каждое лето. Они с папой дружили. А с мамой… В общем, он – биологический отец Аннет.
Вот оно что! Тогда понятно, почему генерал возится с девочкой. Профессор ощутил к нему иррациональную зависть. У Терма в свое время не хватило духу сбежать с госпожой Ильтен и стать ее любовником. А у него, получается, хватило, причем никуда не сбегая.
– Зови их к нам, – предложила Вера. Пускаться в путешествие через океан с маленьким ребенком ей не хотелось.
Генеральный командир был одет не по форме – клетчатая рубашка с коротким рукавом, длинные белые шорты. Плотный, мордатый, в коротких волосах натуральный темный цвет ведет с сединой неравную битву, глаза темные и цепкие, но поза расслабленная. В общем, типичный генерал на отдыхе. Положенный приличному гостю поклон он отвесил коротко:
– Господин Терм? Рад. Не хлопочите, мы остановились в гостинице, чтобы вас не стеснять. Не задержимся надолго.
Вера с младенцем на руках вышла из комнаты:
– Светлого солнца, господин Маэдо. – Он сильно раздобрел по сравнению с детскими впечатлениями, но она узнала. Скорее по глазам и голосу, чем по лицу и фигуре.
– Госпожа Терм. – Он вежливо повторил поклон. – Счастлив вас видеть.
Когда-то он звал ее «ты, малышка». Но, конечно, сейчас было бы неуместно. Она уже не малышка, а замужняя женщина.
Аннет вошла следом, критически вертя головой, темный хвост волос колечками мотался туда-сюда. Она тоже изменилась. Когда Вера уезжала, сестра была малой девчонкой, веселой хитрюшкой, обожающей проказы. Теперь же Вера видела перед собой юную девушку. Да-да, веселую хитрюшку с чертиками в глазах, но приобретшую несомненные женственные черты. Аннет повзрослела. И стала удивительно похожа на того Маэдо, которого помнила Вера. То есть, разумеется, ничего удивительного тут нет.
– Мне думается, господин Терм, нам не стоит мешать девушкам, – произнес Маэдо, доставая из сумки бутылку и коробку с набором сыров. – Пойдемте в ваш кабинет, вкусим новую продукцию Сарагетской долины… У вас ведь есть кабинет?
Сестры остались одни в гостиной. Вера приобняла Аннет одной рукой, держа сына другой.
– Здорово, что у тебя все в порядке. В порядке же?
– Все отлично, – заверила та, пощекотав малыша и присев на диван; Вера расположилась рядом. – Я хожу в школу, специализируюсь на программировании. И даже под мальчика косить не приходится: чиновники от образования соревнуются, кто лучше угодит генералу из Главного управления службы охраны безопасности. Папа обещал, что я потом смогу у него работать. Выбираю между дюжиной женихов, готовых к этому. Развлекаю папину жену регулярными когнитивными диссонансами. Ты, я так понимаю, тоже классно устроилась. Красивые наряды, – она окинула многозначительным взглядом Верино платье, – новый ребенок… К науке еще не остыла?
