– Он жену повез на Т2? – слегка удивился посыльный. – Там ведь зохены.
– И что, офицер? Не с зохенами же ему любовь крутить. С женой-то оно приятнее будет! – Он снова хехекнул.
– А когда господин Хэнк вернется? – осведомился младший командир.
– Откуда мне знать, офицер? – Сосед пожал плечами. – Он передо мной не отчитывается. Может, и совсем не вернется: оттуда многие не возвращаются. – Он изобразил знак, отводящий беду. – Сыновей их поищите, вдруг ребята в курсе.
Салве поинтересовался у начальника, искать ли сыновей. Руани подумал и махнул рукой. Был бы серьезный повод, а то ведь блажь. Зам вздохнул с облегчением. Полно важных дел, не хватало на ерунду время тратить.
Зохены – не идиоты. К сожалению. Потери их насторожили, и они начали передвигаться только большими группами. А чем больше группа, тем больше вероятность, что кого-то не накроет взрывом. Наверное, спасшиеся зохены принесли вести. В группах теперь насчитывалось не меньше дюжины. С одной стороны, плюс: большую группу легче заметить, да и самих групп меньше, вероятность внезапно напороться на зохенов падает. С другой стороны, дюжина – это резонирующий круг.
Тактика начала давать сбои. Круг гасил радиосвязь, и взрыватели перестали срабатывать. Как только зохены замечали потенциальную добычу, собирались в кольцо и начинали выть, да так, что мороз по коже, даже если смотришь на экране через камеру. Несколько секунд – и изображение пропадает. А потом разведчики докладывают, что мины целы, а големы съедены.
– Это что ж такое! – недовольно воскликнул Хэнк. – Получается, мы тупо кормим тварей.
Попробовали ставить мины с растяжками, а чтобы положить побольше зохенов – устраивать вблизи приманок засады с гранатометами. Не слишком удачный ход: засады оттянули на себя немалое количество людей, которые к тому же подвергались риску. Редко когда не было ни убитых, ни раненых.
– Ты больше никаких заклинаний не знаешь? – спросил Хэнк у Терезы.
Она развела руками. Правильно говорила Райзен, умение колдовать не означает всемогущества. Это лишь инструмент, более или менее полезный в определенных обстоятельствах. Самой Райзен колдовство не могло добавить физической силы, в прямой драке с Терезой она безнадежно проигрывала. И сейчас тиквийцы стали проигрывать в противостоянии с зохенами.
– В Аллемарте зохенов больше нет, – сообщил Сантор, вернувшись из дальней разведки. – Там теперь шайхи.
Весь вымокший, как и его подчиненные – второй день льет сильный дождь, так что маскировочные костюмы бесполезны, искривление струй проявляет очертания тела. Но довольный: если где-то нет зохенов, это хорошо. Особенно там, где они представляли проблему. Аллемарт когда-то – в прошлом столетии – был курортным поселком возле живописного озера. Зохены устроили в нем свою базу. Крепко обосновались, сволочи, даже яйца там хранили.
– То есть шайхи их выбили? – уточнил Хэнк, не веря своему счастью.
– Да, господин Хэнк. Залили огнем. Взрослые смогли уйти, но молодняк и яйца уничтожены. Шайхи оставили только один домик, для себя.
Хэнк почесал голову.
– Откуда взялись шайхи? Наблюдатели не докладывали о чужих кораблях.
– Это же шайхи, господин Хэнк. Зачем им корабль? Они телепортировались.
– Сантор, я за свою жизнь встречался с шайхами не раз. – Хэнк нахмурился. – В том числе в космосе. У них есть флот, и немалый. И войска они перебрасывают кораблями – так же, как мы. Вы всерьез думаете, что они там все стопроцентно офигенные экстрасенсы? Большинство – слабые. А в рядовом составе каждый второй вовсе без способностей.
– Эти – со способностями, господин Хэнк. Серьезные экстрасенсы. Это же не подразделение прибыло оттачивать боевые навыки на тех, кого ни одному человеку не жалко. Просто семья из элит решила отдохнуть в экзотических краях. Облюбовали себе домик в красивом месте, купаются в озере. Их всего пятеро – мужчина, две его жены, юный сын и старуха – мать то ли мужчины, то ли кого-то из жен.
– Две жены, – повторил Сниттке, покачав головой. – Вот зараза!
В голосе звучала откровенная зависть. Мол, одной бы вполне хватило. А второй могли бы и поделиться с нуждающимися.
– Полторы мужчины, – мечтательно проговорил он. – И две хороших бабы…
Сантор улыбнулся уголком рта, шрам на его лице перекосился.
– Поверьте специалисту, высший командир: отбить у них женщин нереально. Я уже сказал, что они экстрасенсы. И женщины тоже. Скорее всего, основная сила у них – именно женщины. И они уничтожили гнездо зохенов – лишь для того, чтобы расчистить себе место для приятного отпуска. Осознаёте?
Хэнк задумчиво побарабанил пальцами по пряжке ремня.
– Может, они нам помогут?
Сантор скорчил гримасу, изуродованное лицо стало еще более жутким.
– Они прибыли отдыхать на природе, господин Хэнк. Их не интересует наша война.
– Но, возможно, в чем-то они заинтересованы. – Хэнк искал варианты. – Деньги, слава… адреналин, в конце концов. Вы выяснили, как с ними связаться?
Сантор отрицательно мотнул головой.
– Никак. Они не пользуются ни радио, ни пси. У них телепатия в ходу. Боюсь, – он бросил взгляд на Терезу, – это не то, на что способны наши колдуны.
Хэнк скрипнул зубами.
– Тогда надо ехать.
– Я с тобой! – напросилась Тереза.
Ей было страх как любопытно посмотреть на настоящих экстрасенсов. На Земле про экстрасенсов ходили лишь невнятные слухи да реклама: знаменитый целитель, экстрасенс в тридцать пятом поколении, излечит вас от алкоголизма всего за сто тысяч у.е.; торопитесь, пока скидка. Тереза полагала, что все эти целители – шарлатаны. Но про шайхов она тоже слышала, иррийцы говорили об их необычных способностях без всяких сомнений и сарказма.
В путь снарядили три «паровоза»: передовой дозор, джип Хэнка и замыкающий с дополнительной цистерной на прицепе и запасом топлива. Все сопровождающие вооружены до зубов; на крышах, кроме баков с водой, закреплены пулеметы и привязаны палатки, а под ногами – скатанные плотики, чисто на всякий случай. Проскочить незамеченным по вражеской территории у отряда нет надежд, это не три пеших разведчика. Так что надо иметь все, что позволит отбиться и выжить.
Мокрый асфальт парил, лес по бокам стоял влажной дышащей стеной. Через пару часов лес поредел, закончился, началась степь, буйно поросшая высокой желтоватой травой. Наблюдатели с биноклями завертели головами, пытаясь не пропустить ничего важного на всех горизонтах.
– Говорят, раньше здесь были поля, – сказал Хэнк. – Злаки с Т2 шли даже на экспорт. – Помолчал и добавил: – Если победим, снова засеем. Не все ж один дикий чай тут собирать.
Чайные кусты в Тикви росли повсеместно. Сорт, конечно, не тот, что на Земле, но даже лучше – здешний чай не нуждался в ферментировании. Обдирай да заваривай сразу. Здесь, на Т2, кусты попадались и в лесу, и вдоль дороги. В поле бойцы не брали сухую заварку с собой, всегда представлялась возможность нарвать листья. Кофе, правда, не было, но Тереза всегда любила чай, а не кофе, поэтому на Т2 ей в целом нравилось.
Местность стала холмистой. Дорога то взмывала вверх, подчиняясь рельефу, то катилась вниз. Терезу слегка замутило.
– Билле, а как сюда зохены-то приехали? – спросила Тереза. – Тоже телепортировались? У них же нет кораблей.
Хэнк неопределенно покрутил рукой.
– Не совсем. Они прибыли в так называемом Большом Яйце, которое создал на их родине большой резонирующий круг – дюжина дюжин зохенов. Мы до сих пор не разобрались, что это за Яйцо такое было. Может, оно и есть корабль. А может, что-то вообще мистическое, проходящее сквозь пространство. Никаких остатков от него нет, судить не по чему. Сами зохены даже под пытками не могут сказать ничего определенного. Возможно, в нашем языке таких слов просто не существует. Или они тоже не понимают, с тех пор ведь поколения сменились.
– А где их родная планета? Далеко?
– Хрен ее знает, – с сожалением промолвил Хэнк. – Знали бы – закидали б термоядерными ракетами, к зохенам. В смысле… – Он махнул рукой и добавил: – Но телепортироваться они, к счастью, не умеют. Если бы умели – нас бы уже не было как государства.
Колесо ухнуло вниз на просевшем, с начала вторжения не ремонтированном асфальте, и Тереза, зажав рот рукой, промычала:
– Меня сейчас вырвет!
Хэнк хотел сказать: «Валяй в пакет». Останавливать колонну на открытом месте чревато. Но страдающие глаза Терезы, видимое спокойствие вокруг и высоко поднявшееся солнце убедили его принять другое решение.
– Привал, – скомандовал он.
Не успели бойцы выставить охранение, как Тереза, рванув бронированную дверь джипа и отпихнув кого-то, метнулась в кювет. Хэнк выругался, поймал за рукав подвернувшегося солдата, указал ей вслед – мол, прикрывай.
Дежурный раздал пайки. Хэнк взял свой и Терезин и направился к ней, жуя бутерброд на ходу.
– Будешь? – Он протянул ей паек.
Она взвыла, отворачиваясь и сгибаясь в новом спазме. Хэнк еще раз помянул зохена, заглотил бутерброд и поддержал ее.
– Воды дай! – простонала она.
Он свинтил крышку с фляги, сунул ей. Она сделала несколько глотков, отдышалась и предупредила:
– Даже не говори мне о еде. И о жаре. И о проклятой машине.
Ну, и как не говорить о машине, когда через несколько минут снова надо трогаться в путь?
– Да что с тобой?
Она скривилась:
– Растрясло.
Ага, растрясло. Это ее-то. Господин Маэдо в свое время жаловался Хэнку под водочку, как он блевал после дельтаплана, а ей хоть бы хны. Дельтаплан вызвал у нее неприятные ощущения только однажды, когда…
– Тереза, ты беременна! – дошло до него.
Он провел рукой по ее животу. Ничего не заметно. У Лики животик был мягкий, а тут – одни мышцы, не прощупаешь.
– Да?
Она вздохнула. Не предполагала, что эта поездка сыграет с ней такую злую шутку. Отпираться глупо.
– Да.
Хэнк заулыбался. Обрадовался, чтоб ему.
– Давно?
– Третий месяц.
– А чего не сказала?
– А чего сам не понял? – огрызнулась она. – Дубина слепошарая.
Он совсем не обиделся, так был рад. Обнял ее, поцеловал, и плевать, что рядом люди, а вокруг война.
– Назову мальчишку Билле. – Он шмыгнул носом, расчувствовавшись. – Пусть будет, как я.
А со мной не забыл посоветоваться? И, может, это вообще девочка. Но вслух Тереза ничего не сказала. Пускай мелет, что хочет.
– Надо было сказать сразу, – упрекнул ее Хэнк. – Откуда мне?..
Все еще не соображает, откуда. Как есть дубина.
– Тебе же вреден секс! – вспомнил Хэнк. – А мы…
– Ну уж нет! – Она высвободила голову из-под его руки и возмущенно воззрилась на него. – Не повторяй чужие выдумки, Билле. Я так не согласна! Не для того я завела нового мужа, чтобы спать одной.
Он рассмеялся.
– И не начинай эту заунывную песню, что мне теперь ничего нельзя! – Она ткнула его кулаком в живот. Иного он и не ждал. – Что мне надо забросить тренажер, сидеть дома, бояться сквозняков и пыли… Я не сделалась внезапно другой, понятно?
– Тереза, тебе плохо, – справедливо отметил он.
– И что? Развернешь колонну обратно? Не жуй сопли, проблююсь, и пройдет. Давай, ехать пора.
Посмеиваясь, Хэнк дал отмашку: по машинам! Настроение было чудесным. Новый ребенок! У других даже одного нет. Еще один маленький мальчик, с которым он уж точно не повторит прошлых ошибок, а если забудется – Тереза не даст свернуть не туда. Надо для него ирраса взять: коли уж у Тюля есть, малышу нельзя не сделать такой подарок. Усталая Тереза заснула, привалившись к его плечу, сползла головой на грудь. Он придерживал ее, обхватив правой рукой и машинально поглаживая, и мечтал. Главное, чтобы с ней все было хорошо. Только как убедить ее позаботиться о себе? Он был готов ее беречь и даже баловать – что-то с возрастом он сделался сентиментальным, – но она не хочет. У нее сентиментальности не сыщешь. Заботу она не оценит, сочтет ограничением своей свободы. Проклятье, вот как господин Ильтен справлялся с ее натурой? А никак, просто позволял ей всё. И Хэнку фактически приходится поступать так же. Проще не возражать, чем натолкнуться на демонстративное неповиновение, скандалы и тяжкие телесные повреждения. Портить себе нервы, рушить доверительные отношения? На фиг надо!
Во второй половине дня передовой дозор затормозил у тоннеля, пробитого в высокой насыпи. По верху шла другая трасса, и таким образом была организована развязка. Когда-то, при интенсивном движении, это имело смысл, но сейчас выглядело досадным излишеством. Досадным – потому что тоннель, освещение которого не работало, зиял чернотой и неизвестностью. К Хэнку подошел Сантор.
– Не нравится мне эта кишка, господин Хэнк. Может, выждать?
– А объехать? – Терять время не хотелось. Тем более, светлое время суток.
– Четверть дня на крюк.
Внутрь запустили осветительную ракету, она долетела примерно до середины, вырвав из мрака серые потрескавшиеся стены.
– Двигаемся, – распорядился Хэнк. – Передние, держим оружие наготове. Расчехлить пулеметы.
Небольшая колонна втянулась в тоннель. Ехали небыстро: на асфальте валялся всякий мусор – коробки, камни, чьи-то кости. На открытой дороге все это смывалось дождями и сдувалось ветром, а здесь копилось. Шум двигателей отражался от стен.
Они миновали догоревшую ракету, впереди светлым пятном замаячил выход. Вот почти и всё…
Не доехали совсем немного. Раздался инфернальный вой, словно разверзлись врата в ад, и из него завопили демоны. Тереза рефлекторно вжала голову в плечи.
– Проклятье, – вырвалось у Хэнка. – Резонирующий круг!
Зохены атаковали в лоб. И почти сразу – сзади. Затрещали пулеметы, загрохотали гранаты, звуки размножались мощным эхом, вызывая головную боль. Передний джип продолжал ехать, но кто-то там уже орал диким голосом: скорее всего, зохены рвали пулеметчика; до тех, кто под защитой брони, добраться сложнее. Туша свалилась откуда-то сверху, пачкая закаленное стекло зеленой кровью. Два бойца, сидящие с Терезой и Хэнком в центральной машине, вели огонь, высунув стволы в щели. Тереза сжала свой автомат.
– Не лезь, – негромко сказал Хэнк. – Без нас отобьются.
Зохены, вероятно, рассчитывали зажать колонну и выковырять людишек из-под брони. Но тесное пространство тоннеля сыграло против них, лишило маневра. Преимущество в скорости было сведено практически на нет, осталось преимущество в силе – но лишь по сравнению с невооруженным противником. Какой-то зохен вырвал торчащий из бойницы ствол, просунул когтистую лапу, шаря внутри, задел обезоруженного солдата за плечо и попытался вцепиться. Тереза всадила нож в раскрытую ладонь меж разошедшихся чешуй. Зохен взрыкнул, лапа отдернулась и скрылась. Колонна не прекращала движение. Снаружи два пулемета продолжали поддерживать плотность огня, и гранатометчики выбивали одного врага за другим. Наконец выстрелы смолкли.
– Все подохли, – сказал кто-то.
Объезжая трупы зохенов, а кое-где и наезжая на них, машины миновали выход из тоннеля. Солнце ударило в глаза, Тереза зажмурилась. Хэнк скомандовал остановку.
Долго на месте не задерживались. Посчитались – потеряли одного человека, еще трое легко ранены. Обработали раны, проверили ходовую часть, перезарядили оружие. Пара глотков воды, и снова тронулись. До ночного привала оставалось преодолеть не одну дюжину лонгов.
Ночь опустилась плавно. Сантор, выступающий в роли проводника, показал, где удобнее встать. В сумерках установили палатки, развели костер. Пока грелась еда, накачали в баки «паровозов» речной воды, запасную цистерну долили доверху.
– И что, офицер? Не с зохенами же ему любовь крутить. С женой-то оно приятнее будет! – Он снова хехекнул.
– А когда господин Хэнк вернется? – осведомился младший командир.
– Откуда мне знать, офицер? – Сосед пожал плечами. – Он передо мной не отчитывается. Может, и совсем не вернется: оттуда многие не возвращаются. – Он изобразил знак, отводящий беду. – Сыновей их поищите, вдруг ребята в курсе.
Салве поинтересовался у начальника, искать ли сыновей. Руани подумал и махнул рукой. Был бы серьезный повод, а то ведь блажь. Зам вздохнул с облегчением. Полно важных дел, не хватало на ерунду время тратить.
Зохены – не идиоты. К сожалению. Потери их насторожили, и они начали передвигаться только большими группами. А чем больше группа, тем больше вероятность, что кого-то не накроет взрывом. Наверное, спасшиеся зохены принесли вести. В группах теперь насчитывалось не меньше дюжины. С одной стороны, плюс: большую группу легче заметить, да и самих групп меньше, вероятность внезапно напороться на зохенов падает. С другой стороны, дюжина – это резонирующий круг.
Тактика начала давать сбои. Круг гасил радиосвязь, и взрыватели перестали срабатывать. Как только зохены замечали потенциальную добычу, собирались в кольцо и начинали выть, да так, что мороз по коже, даже если смотришь на экране через камеру. Несколько секунд – и изображение пропадает. А потом разведчики докладывают, что мины целы, а големы съедены.
– Это что ж такое! – недовольно воскликнул Хэнк. – Получается, мы тупо кормим тварей.
Попробовали ставить мины с растяжками, а чтобы положить побольше зохенов – устраивать вблизи приманок засады с гранатометами. Не слишком удачный ход: засады оттянули на себя немалое количество людей, которые к тому же подвергались риску. Редко когда не было ни убитых, ни раненых.
– Ты больше никаких заклинаний не знаешь? – спросил Хэнк у Терезы.
Она развела руками. Правильно говорила Райзен, умение колдовать не означает всемогущества. Это лишь инструмент, более или менее полезный в определенных обстоятельствах. Самой Райзен колдовство не могло добавить физической силы, в прямой драке с Терезой она безнадежно проигрывала. И сейчас тиквийцы стали проигрывать в противостоянии с зохенами.
– В Аллемарте зохенов больше нет, – сообщил Сантор, вернувшись из дальней разведки. – Там теперь шайхи.
Весь вымокший, как и его подчиненные – второй день льет сильный дождь, так что маскировочные костюмы бесполезны, искривление струй проявляет очертания тела. Но довольный: если где-то нет зохенов, это хорошо. Особенно там, где они представляли проблему. Аллемарт когда-то – в прошлом столетии – был курортным поселком возле живописного озера. Зохены устроили в нем свою базу. Крепко обосновались, сволочи, даже яйца там хранили.
– То есть шайхи их выбили? – уточнил Хэнк, не веря своему счастью.
– Да, господин Хэнк. Залили огнем. Взрослые смогли уйти, но молодняк и яйца уничтожены. Шайхи оставили только один домик, для себя.
Хэнк почесал голову.
– Откуда взялись шайхи? Наблюдатели не докладывали о чужих кораблях.
– Это же шайхи, господин Хэнк. Зачем им корабль? Они телепортировались.
– Сантор, я за свою жизнь встречался с шайхами не раз. – Хэнк нахмурился. – В том числе в космосе. У них есть флот, и немалый. И войска они перебрасывают кораблями – так же, как мы. Вы всерьез думаете, что они там все стопроцентно офигенные экстрасенсы? Большинство – слабые. А в рядовом составе каждый второй вовсе без способностей.
– Эти – со способностями, господин Хэнк. Серьезные экстрасенсы. Это же не подразделение прибыло оттачивать боевые навыки на тех, кого ни одному человеку не жалко. Просто семья из элит решила отдохнуть в экзотических краях. Облюбовали себе домик в красивом месте, купаются в озере. Их всего пятеро – мужчина, две его жены, юный сын и старуха – мать то ли мужчины, то ли кого-то из жен.
– Две жены, – повторил Сниттке, покачав головой. – Вот зараза!
В голосе звучала откровенная зависть. Мол, одной бы вполне хватило. А второй могли бы и поделиться с нуждающимися.
– Полторы мужчины, – мечтательно проговорил он. – И две хороших бабы…
Сантор улыбнулся уголком рта, шрам на его лице перекосился.
– Поверьте специалисту, высший командир: отбить у них женщин нереально. Я уже сказал, что они экстрасенсы. И женщины тоже. Скорее всего, основная сила у них – именно женщины. И они уничтожили гнездо зохенов – лишь для того, чтобы расчистить себе место для приятного отпуска. Осознаёте?
Хэнк задумчиво побарабанил пальцами по пряжке ремня.
– Может, они нам помогут?
Сантор скорчил гримасу, изуродованное лицо стало еще более жутким.
– Они прибыли отдыхать на природе, господин Хэнк. Их не интересует наша война.
– Но, возможно, в чем-то они заинтересованы. – Хэнк искал варианты. – Деньги, слава… адреналин, в конце концов. Вы выяснили, как с ними связаться?
Сантор отрицательно мотнул головой.
– Никак. Они не пользуются ни радио, ни пси. У них телепатия в ходу. Боюсь, – он бросил взгляд на Терезу, – это не то, на что способны наши колдуны.
Хэнк скрипнул зубами.
– Тогда надо ехать.
– Я с тобой! – напросилась Тереза.
Ей было страх как любопытно посмотреть на настоящих экстрасенсов. На Земле про экстрасенсов ходили лишь невнятные слухи да реклама: знаменитый целитель, экстрасенс в тридцать пятом поколении, излечит вас от алкоголизма всего за сто тысяч у.е.; торопитесь, пока скидка. Тереза полагала, что все эти целители – шарлатаны. Но про шайхов она тоже слышала, иррийцы говорили об их необычных способностях без всяких сомнений и сарказма.
В путь снарядили три «паровоза»: передовой дозор, джип Хэнка и замыкающий с дополнительной цистерной на прицепе и запасом топлива. Все сопровождающие вооружены до зубов; на крышах, кроме баков с водой, закреплены пулеметы и привязаны палатки, а под ногами – скатанные плотики, чисто на всякий случай. Проскочить незамеченным по вражеской территории у отряда нет надежд, это не три пеших разведчика. Так что надо иметь все, что позволит отбиться и выжить.
Мокрый асфальт парил, лес по бокам стоял влажной дышащей стеной. Через пару часов лес поредел, закончился, началась степь, буйно поросшая высокой желтоватой травой. Наблюдатели с биноклями завертели головами, пытаясь не пропустить ничего важного на всех горизонтах.
– Говорят, раньше здесь были поля, – сказал Хэнк. – Злаки с Т2 шли даже на экспорт. – Помолчал и добавил: – Если победим, снова засеем. Не все ж один дикий чай тут собирать.
Чайные кусты в Тикви росли повсеместно. Сорт, конечно, не тот, что на Земле, но даже лучше – здешний чай не нуждался в ферментировании. Обдирай да заваривай сразу. Здесь, на Т2, кусты попадались и в лесу, и вдоль дороги. В поле бойцы не брали сухую заварку с собой, всегда представлялась возможность нарвать листья. Кофе, правда, не было, но Тереза всегда любила чай, а не кофе, поэтому на Т2 ей в целом нравилось.
Местность стала холмистой. Дорога то взмывала вверх, подчиняясь рельефу, то катилась вниз. Терезу слегка замутило.
– Билле, а как сюда зохены-то приехали? – спросила Тереза. – Тоже телепортировались? У них же нет кораблей.
Хэнк неопределенно покрутил рукой.
– Не совсем. Они прибыли в так называемом Большом Яйце, которое создал на их родине большой резонирующий круг – дюжина дюжин зохенов. Мы до сих пор не разобрались, что это за Яйцо такое было. Может, оно и есть корабль. А может, что-то вообще мистическое, проходящее сквозь пространство. Никаких остатков от него нет, судить не по чему. Сами зохены даже под пытками не могут сказать ничего определенного. Возможно, в нашем языке таких слов просто не существует. Или они тоже не понимают, с тех пор ведь поколения сменились.
– А где их родная планета? Далеко?
– Хрен ее знает, – с сожалением промолвил Хэнк. – Знали бы – закидали б термоядерными ракетами, к зохенам. В смысле… – Он махнул рукой и добавил: – Но телепортироваться они, к счастью, не умеют. Если бы умели – нас бы уже не было как государства.
Колесо ухнуло вниз на просевшем, с начала вторжения не ремонтированном асфальте, и Тереза, зажав рот рукой, промычала:
– Меня сейчас вырвет!
Хэнк хотел сказать: «Валяй в пакет». Останавливать колонну на открытом месте чревато. Но страдающие глаза Терезы, видимое спокойствие вокруг и высоко поднявшееся солнце убедили его принять другое решение.
– Привал, – скомандовал он.
Не успели бойцы выставить охранение, как Тереза, рванув бронированную дверь джипа и отпихнув кого-то, метнулась в кювет. Хэнк выругался, поймал за рукав подвернувшегося солдата, указал ей вслед – мол, прикрывай.
Дежурный раздал пайки. Хэнк взял свой и Терезин и направился к ней, жуя бутерброд на ходу.
– Будешь? – Он протянул ей паек.
Она взвыла, отворачиваясь и сгибаясь в новом спазме. Хэнк еще раз помянул зохена, заглотил бутерброд и поддержал ее.
– Воды дай! – простонала она.
Он свинтил крышку с фляги, сунул ей. Она сделала несколько глотков, отдышалась и предупредила:
– Даже не говори мне о еде. И о жаре. И о проклятой машине.
Ну, и как не говорить о машине, когда через несколько минут снова надо трогаться в путь?
– Да что с тобой?
Она скривилась:
– Растрясло.
Ага, растрясло. Это ее-то. Господин Маэдо в свое время жаловался Хэнку под водочку, как он блевал после дельтаплана, а ей хоть бы хны. Дельтаплан вызвал у нее неприятные ощущения только однажды, когда…
– Тереза, ты беременна! – дошло до него.
Он провел рукой по ее животу. Ничего не заметно. У Лики животик был мягкий, а тут – одни мышцы, не прощупаешь.
– Да?
Она вздохнула. Не предполагала, что эта поездка сыграет с ней такую злую шутку. Отпираться глупо.
– Да.
Хэнк заулыбался. Обрадовался, чтоб ему.
– Давно?
– Третий месяц.
– А чего не сказала?
– А чего сам не понял? – огрызнулась она. – Дубина слепошарая.
Он совсем не обиделся, так был рад. Обнял ее, поцеловал, и плевать, что рядом люди, а вокруг война.
– Назову мальчишку Билле. – Он шмыгнул носом, расчувствовавшись. – Пусть будет, как я.
А со мной не забыл посоветоваться? И, может, это вообще девочка. Но вслух Тереза ничего не сказала. Пускай мелет, что хочет.
– Надо было сказать сразу, – упрекнул ее Хэнк. – Откуда мне?..
Все еще не соображает, откуда. Как есть дубина.
– Тебе же вреден секс! – вспомнил Хэнк. – А мы…
– Ну уж нет! – Она высвободила голову из-под его руки и возмущенно воззрилась на него. – Не повторяй чужие выдумки, Билле. Я так не согласна! Не для того я завела нового мужа, чтобы спать одной.
Он рассмеялся.
– И не начинай эту заунывную песню, что мне теперь ничего нельзя! – Она ткнула его кулаком в живот. Иного он и не ждал. – Что мне надо забросить тренажер, сидеть дома, бояться сквозняков и пыли… Я не сделалась внезапно другой, понятно?
– Тереза, тебе плохо, – справедливо отметил он.
– И что? Развернешь колонну обратно? Не жуй сопли, проблююсь, и пройдет. Давай, ехать пора.
Посмеиваясь, Хэнк дал отмашку: по машинам! Настроение было чудесным. Новый ребенок! У других даже одного нет. Еще один маленький мальчик, с которым он уж точно не повторит прошлых ошибок, а если забудется – Тереза не даст свернуть не туда. Надо для него ирраса взять: коли уж у Тюля есть, малышу нельзя не сделать такой подарок. Усталая Тереза заснула, привалившись к его плечу, сползла головой на грудь. Он придерживал ее, обхватив правой рукой и машинально поглаживая, и мечтал. Главное, чтобы с ней все было хорошо. Только как убедить ее позаботиться о себе? Он был готов ее беречь и даже баловать – что-то с возрастом он сделался сентиментальным, – но она не хочет. У нее сентиментальности не сыщешь. Заботу она не оценит, сочтет ограничением своей свободы. Проклятье, вот как господин Ильтен справлялся с ее натурой? А никак, просто позволял ей всё. И Хэнку фактически приходится поступать так же. Проще не возражать, чем натолкнуться на демонстративное неповиновение, скандалы и тяжкие телесные повреждения. Портить себе нервы, рушить доверительные отношения? На фиг надо!
Во второй половине дня передовой дозор затормозил у тоннеля, пробитого в высокой насыпи. По верху шла другая трасса, и таким образом была организована развязка. Когда-то, при интенсивном движении, это имело смысл, но сейчас выглядело досадным излишеством. Досадным – потому что тоннель, освещение которого не работало, зиял чернотой и неизвестностью. К Хэнку подошел Сантор.
– Не нравится мне эта кишка, господин Хэнк. Может, выждать?
– А объехать? – Терять время не хотелось. Тем более, светлое время суток.
– Четверть дня на крюк.
Внутрь запустили осветительную ракету, она долетела примерно до середины, вырвав из мрака серые потрескавшиеся стены.
– Двигаемся, – распорядился Хэнк. – Передние, держим оружие наготове. Расчехлить пулеметы.
Небольшая колонна втянулась в тоннель. Ехали небыстро: на асфальте валялся всякий мусор – коробки, камни, чьи-то кости. На открытой дороге все это смывалось дождями и сдувалось ветром, а здесь копилось. Шум двигателей отражался от стен.
Они миновали догоревшую ракету, впереди светлым пятном замаячил выход. Вот почти и всё…
Не доехали совсем немного. Раздался инфернальный вой, словно разверзлись врата в ад, и из него завопили демоны. Тереза рефлекторно вжала голову в плечи.
– Проклятье, – вырвалось у Хэнка. – Резонирующий круг!
Зохены атаковали в лоб. И почти сразу – сзади. Затрещали пулеметы, загрохотали гранаты, звуки размножались мощным эхом, вызывая головную боль. Передний джип продолжал ехать, но кто-то там уже орал диким голосом: скорее всего, зохены рвали пулеметчика; до тех, кто под защитой брони, добраться сложнее. Туша свалилась откуда-то сверху, пачкая закаленное стекло зеленой кровью. Два бойца, сидящие с Терезой и Хэнком в центральной машине, вели огонь, высунув стволы в щели. Тереза сжала свой автомат.
– Не лезь, – негромко сказал Хэнк. – Без нас отобьются.
Зохены, вероятно, рассчитывали зажать колонну и выковырять людишек из-под брони. Но тесное пространство тоннеля сыграло против них, лишило маневра. Преимущество в скорости было сведено практически на нет, осталось преимущество в силе – но лишь по сравнению с невооруженным противником. Какой-то зохен вырвал торчащий из бойницы ствол, просунул когтистую лапу, шаря внутри, задел обезоруженного солдата за плечо и попытался вцепиться. Тереза всадила нож в раскрытую ладонь меж разошедшихся чешуй. Зохен взрыкнул, лапа отдернулась и скрылась. Колонна не прекращала движение. Снаружи два пулемета продолжали поддерживать плотность огня, и гранатометчики выбивали одного врага за другим. Наконец выстрелы смолкли.
– Все подохли, – сказал кто-то.
Объезжая трупы зохенов, а кое-где и наезжая на них, машины миновали выход из тоннеля. Солнце ударило в глаза, Тереза зажмурилась. Хэнк скомандовал остановку.
Долго на месте не задерживались. Посчитались – потеряли одного человека, еще трое легко ранены. Обработали раны, проверили ходовую часть, перезарядили оружие. Пара глотков воды, и снова тронулись. До ночного привала оставалось преодолеть не одну дюжину лонгов.
Ночь опустилась плавно. Сантор, выступающий в роли проводника, показал, где удобнее встать. В сумерках установили палатки, развели костер. Пока грелась еда, накачали в баки «паровозов» речной воды, запасную цистерну долили доверху.
