Может, сыграла роль небольшая разница в биологическом возрасте. А может быть, Макс сам по себе более душевный и общительный. Сигизмунд так и не женился, а у Максимилиана хорошая семья.
Он тоже однажды спросил:
– Вилли, как ты вообще живёшь? У тебя ведь здоровенного куска мозга нет.
– Почему нет? – ответил Наган. – Есть. Просто он в твоей голове.
Макс хмыкнул.
– Знаешь, мне и впрямь порой кажется, что он всё ещё принадлежит тебе. Странные воспоминания, что-то про армию… Я никогда не служил в армии: до того ДТП по возрасту было рано, а потом получил инвалидность. А ты служил, да? И сержант Тазер тебя гнобил.
Наган кивнул.
– Извини, воспоминания у меня не слишком светлые. – Ему даже было неловко, что вместе с мозгом Максу достался такой «довесок». Зато сам он почти забыл про Тазера. Знать бы, про что он ещё забыл! Или лучше уж не знать?
Алик поразмыслил и спросил:
– Выходит, таких бастардов у фон Ауэ сотня? Или сколько вас в серии было?
– Сто двадцать четыре, – уточнил Наган. – Неизвестно, правда, сколько сейчас живы. Но… таких, да не таких. Кто ещё из них что-то сделал для семьи? Дырку от бублика им, а не фамилию.
Выражение лица у Виллебранда фон Ауэ в этот момент было до того надменным, что и не усомниться в его графском происхождении.
– Енни? – спросил Алик у Кошки.
– Чего? – Она изумлённо вскинула глаза.
Не Енни, как и следовало ожидать. И никакие больше имена на ум не приходят.
– Ты что там с Ингой замутил? – Вот блин, и она о том же. – Зачем ты её с собой взял? – подозрительно сощурилась Кошка.
– Я с ней не мутил! – открестился Алик. – Это всё Иван. Она ему три танца пообещала на ближайшей дискотеке.
– Что? Иван? Беленький такой, мордатый слесарь из водоканала? Да ладно сказки рассказывать! Она с киборгами не водится.
– Ты уверена? – хмыкнул Алик. – А что же она последние два дня делала?
– Прямо в голове не укладывается, – засмеялась Кошка. – Что с ней случилось?
– Банальное прозрение, – предположил Алик. – Девушка поняла, что это шанс вывести свой влог на доселе недосягаемый уровень. Никакие жёсткие убеждения не выдержат испытания славой и деньгами.
Так говорил начальник училища. Говорил, между прочим, о себе. Некогда он примерно так же отказывался иметь дело с людьми. Только у него причины, надо думать, были серьёзнее. Получил травмы, плохо совместимые с функционированием, из-за того, что собственник не задумался поберечь ценное оборудование, чудом избежал мусоросжигателя. При первой возможности забурился высоко в горы, чтобы навсегда забыть о людях, которые, как назло, всё время о себе напоминали. Среди жителей окрестных деревень он слыл отшельником. Постепенно возникла традиция при жизненных затруднениях отправляться в горы и задавать отшельнику вопросы. На некоторые он даже отвечал – как полагал Алик, на наименее идиотские, решение которых можно было вывести из логических соображений и обсчёта вероятностей. Остальных с удовольствием посылал на три весёлых буквы, а особо настырным присовокуплял богатырский пинок здоровой ногой на обратную дорожку.
На беду, горы стали подавать признаки вулканической активности, и в один отнюдь не прекрасный день деревню на склоне снесло лавовым потоком. И тут… Рефлексы не пропьёшь, говаривал подполковник Сто Двадцать Один, заставляя курсантов бесконечно тренироваться, нарабатывая их. Рефлексы дали о себе знать, и прилетевший с запозданием отряд спасателей обнаружил заросшего бородой и космами отшельника, перетаскавшего жителей на безопасный скалистый уступ, спалив во время спасательных работ весь свой запас любовно выструганных деревянных ног и нещадно ругаясь на глупых, беспомощных и – что самое непростительное – беспечных людишек. Обругал и командира отряда за медленное реагирование, плохую подготовку подчинённых, неэффективную тактику и полное отсутствие профилактических мер. Командир с квадратными глазами доложил высокому начальству. И оно явилось поглядеть, что это за, в буквальном смысле, хрен с горы.
Хрен с горы оказался сварлив и упрям, идти на контакт не хотел, свысока обливал презрением и художественной бранью. Но то, что свидетели говорили о его квалификации, впечатляло. Раздобыли и видео, снятое кем-то из спасённых. Стали уговаривать отшельника провести в Верхнереченске мастер-класс для курсантов, тот вдохновенно послал. Отвалите, мол, от меня туда-то и туда-то, только перед тем компенсируйте мне сожжённые протезы, а то на вас не напасёшься. И тогда один из чиновников смекнул. Будет вам, говорит, протез, да не деревянный, а современный, с электронной начинкой и подвижными суставами, сможете любым пальцем ноги в носу филигранно поковырять. И жалованье немалое, хватит на всё, что душенька пожелает. А также звание, соответствующее должности, ордена к праздникам, премии раз в квартал, голография на доске почёта, уважение подчинённых и бесплатное служебное жильё. Вот так принципы и отступили перед славой и деньгами.
Дискотека в минус пятнадцать – только на первый взгляд сомнительное удовольствие. Кто танцует, тот не мёрзнет. Снег хорошо утоптан, цветомузыка разгоняет темноту.
Златовласка до упора старательно делала вид, что не замечает знакомых. Но когда Кошка подошла почти вплотную, её стало невозможно игнорировать.
– Привет, Инга! Познакомишь со своим кавалером?
Улыбка у влогерши осталась профессионально приклеенной к губам, но из глаз исчезла окончательно.
– Это Иван, – молвила она показательно нейтральным тоном.
Алик молча пожал Сотке руку. На сторонний взгляд, Иван никак не мог скомпрометировать Ингу перед обществом. В модной куртке и хороших ботинках, выглядит подтянуто и для своего возраста молодо, как и большинство киборгов с их активной регенерацией. Не экранный красавчик, однако вполне достойный спутник. Но Алик с Кошкой кое-что о нём и Инге знали, и Кошка не удержалась от искушения.
– Тебя можно поздравить? – промурлыкала она. И, не успела Инга надуться от гордости за свой влог, уточнила: – С первым шагом по пути толерантности.
Уж эти бывшие одноклассницы!
Улыбка отклеилась, её сменил оскал:
– У нас деловая встреча!
– Конечно-конечно. – Голос Кошки прямо истекал патокой. – Не смущайся, я за тебя очень рада. Твои последние ролики я даже лайкнула.
– Между прочим, их сам мэр заметил! – вздёрнула нос Инга. – И желает, чтобы я продолжала свои репортажи. Да, Ваня?
– Ваня? – на сей раз ехидно переспросил Алик. И многозначительно выгнул бровь, повернувшись к Ивану.
Тот исторг короткий рык, похожий на драконий.
– Сколько раз повторять – меня зовут Иван! Не Ваня, не Иваша и не как там ещё… Что тут непонятного?
– Ой, Вань, не кипятись! – отмахнулась Инга. – Подумаешь!
– За каждого «Ваню» будешь ещё танец должна!
Она дёрнула плечиком.
– Ну и ладно! Что мне уже терять-то? Нас с тобой одни слепые не видели, да и тем скоро зрячие расскажут. А ты мне глинтвейн должен, и где?
Вдалеке мелькнул Ангел с Сири, и Алик подумал: может, пожалеть Ивана и переключить внимание Инги? Но по здравом размышлении не стал: нечего мешать счастью инженера, пусть Сотка поит влогершу глинтвейном, он вроде и не возражает. Появилась Рита с докторицей: увы, они прибыли не танцевать, а увезти пожилого джентльмена, то ли не рассчитавшего сил, то ли намеренно скрывавшего свою сердечную недостаточность от зажигательной партнёрши. Подошедший Пушок лишь приветственно махнул Рите рукой.
– DEX, а помнишь, мы хотели в горы выбраться? Надо что-то решать, пока снег. Весна начнётся – будет не до того. Половодье, срачки…
– И что предлагаешь?
– А вот следующие выходные удачные. Наши все отдыхают, и у Риты нет дежурств. А у Кошки суббота с воскресеньем всегда свободны. Давай я винца возьму, а ты – мясо.
Алик засмеялся.
– Зачем тащить с собой мясо? Там наловим.
В начале зимы Алик летал в горы с Ежом, так что более-менее представлял, как там вести себя зимой и чем это отличается от лета. На всякий случай ещё раз с ним проконсультировался, что с собой брать. Можно и ничего не брать – как всегда, оптимистично заявил Бертран. Еду и шкуры – добыть, топливо – насобирать, огонь – высечь камнем. Но, разумеется, удобнее иметь с собой некоторые вещи, чем не иметь. Сам Ёж, после того как устроил в своем подразделении локальный апокалипсис, уходил в двухлетние скитания по лесу не с пустыми руками, а с оружием и стандартной укладкой в рюкзаке. Другое дело, что вещи не вечны, на два года не хватило…
Ёж, кроме советов, скинул координаты мест, подходящих для стоянки: всё же в горах Алик ориентировался плоховато и по большому счёту оставался на Бесте новичком. Впрочем, его спутники вообще ни разу не поднимались высоко в горы, несмотря на то что жили тут с детства. Поэтому, неожиданно для себя, Алик оказался и организатором этой экспедиции, и её предводителем.
Не мудрствуя, он выбрал знакомое место – то, на котором впервые отдыхал с Ежом. Сейчас, зимой, хвойные лапы невысокого леса завалил снег, но у реки было неплохо утоптано: видать, окрестное зверьё облюбовало уютную заводь для водопоя и здесь же лакомилось рыбой. В основном течении река не застыла, мешала высокая скорость и турбулентность. Намёрзло лишь по краям, да в потоке то и дело сверкали пучки ледяных игл, которым вода не давала срастись – подхватывала и, перемешивая, несла вниз через перекаты. Однако тихая заводь была покрыта льдом, в синеватой глади которого кое-где темнели полыньи.
Алик с Пушком поставили две палатки, пока девчонки восторгались пейзажем и голографировались на фоне реки, кокетливо расстегнув шубки. Пейзаж и вправду был захватывающим на диво: солнце серебрило бегущую воду, снег на ветках искрился, преломляя свет и переливаясь всеми цветами радуги; на вершинах, вздымающихся на заднем плане, сверкал ледник, а чуть ниже чернели скалы, с которых сдувало снег верховым ветром.
– Наберите побольше снега в котелок, – сказал Алик девушкам. – И найдите сухие ветки для костра.
Поручать им разжигать костёр Алик не стал, подумав, что городские девочки не знают, как это делать. К его удивлению, Кошка и Рита занялись костром по своей инициативе и довольно ловко разожгли огонь.
– Папа научил, – объяснила Кошка. – Когда я была маленькая, он меня брал с собой в поездки. Я смотрела, запоминала. А как подросла чуть-чуть, перестал, – с грустью сказала она.
Алик даже наверняка знал, почему. Смышлёная, пытливая девочка начала приглядываться к байку, и отец пресёк, пока она не усвоила, как его заводить. Побоялся.
– А нам в училище показывали, – отозвалась Рита. – Мало ли как оно с вызовом повернётся. Пару раз бывало, что вызывали в чистое поле: без костра и воду негде согреть.
Алик нарвал с кустов-однолеток приметных листочков, заварил чай. Все выпили с удовольствием. Взбодрившись и подогревшись, встали на турболыжи и проехались до малого водопада, шумевшего ниже по течению. Потоки покрылись по бокам тонкой ледяной корочкой, и вода лилась с уступа будто по застывшим стеклянным трубкам. Завернули к древесному гроту – шатру из причудливо сплетшихся деревьев. Девчонки охали от восторга, снимая всю эту красоту и язвительно судача, что Инге такие картины и не снились – а впрочем, её безголовые подписчики всё равно не оценят. Посидели в гроте – снега туда почти не замело, – подкрепились взятыми с собой бутербродами. На запах еды явились неведомые доселе Алику зверьки размером с лису с невзрачными коричневыми шкурами и близко посаженными голодными жёлтыми глазами с горизонтальными зрачками. Они слегка напоминали рысиков – примерно как тигры напоминают кошечек. Явно хищные: диетическую булку Риты с огурцами и листиками салата проигнорировали, а на Аликов бутерброд с котлеткой от Нади сделали стойку. Агрессии не проявляли, но бутербродом Алик решил пожертвовать.
– Это бестские шакалы, – сказала Кошка. – Они на всякую мелочь охотятся. Для людей не опасны. Даже если сильно оголодают, в худшем случае рюкзак с припасами утащат.
Кстати, не мешало бы подумать о том, чем сами отдыхающие будут ужинать. Не шакалами же этими: как-то неловко убивать для еды того, с кем только что поделился бутербродами. Тем более Пушок отозвался о шакалах пренебрежительно: ни шкуры их плешивые не ценятся, ни невкусное жёсткое мясо. Алик пренебрежения к этим животным не ощутил, наоборот: вон как хорошо устроились, нет на них охотников.
– Возвращаемся, – скомандовал он. – Солнце садится рано, а нам ещё нужно рыбы наловить. К пещере с кристаллами сходим завтра. Жаль, что жар-птиц увидеть не сможем: не сезон.
Зато увидели по дороге целый рой снежных вертолёток – зимних мохнатых насекомых размером с воробья. И нельзя сказать, что встреча оказалась приятной. Двигаться в гору было труднее, чем вниз, ребята включили турборежим, заработали пропеллеры, придающие лыжам ускорение. Вот на жужжание этих пропеллеров и слетелись вертолётки, то ли приняв их за конкурентов, то ли за брачных партнёров – точную причину их внимания распознать не удалось. Они долбились в пропеллеры с разгона, мяли лопасти, и было как-то не до праздного интереса. Девушки подняли визг. Пушок попытался ускориться, вертолётки восприняли это как вызов и массово налетели на него, толкая своими мохнатыми белыми тушками, довольно увесистыми, так что парень едва не упал. Турборежим пришлось выключить, только тогда от них отмахались. Поплелись вверх собственными силами.
Когда прибыли к стоянке, включили в палатках обогреватели и отправили девчонок отдыхать. Алик взял ведро и направился к полынье за рыбой. Ёж совершенно прав: еду всегда можно добыть. Но есть нюанс: для этого надо потратить силы и время. Время в запасе оставалось, однако Пушок явно подустал. К девушкам не пошёл, но задержался на берегу, тщательно очищая одежду от прилипчивых белых нитей вертолёток, потом взялся заново разводить костёр.
Чуть погодя к Алику неожиданно присоединилась Кошка:
– Я с тобой.
– Ты не устала? – на всякий случай спросил Алик.
– Есть немножко, – непринуждённо призналась она. – Но не так чтобы сильно. Давай помогу. – И она, наклонившись, схватила мелькнувшую в полынье толстую рыбку обеими руками с двух сторон, не оставив ей путей отхода.
– Ловко, – оценил Алик. Рыбка шлёпнулась в ведро поверх его двух.
Сильная и ловкая, так и Кошкин папа говорил. Неудивительно – что такое ДНК DEXа, собранная по гену от людей с выдающимися характеристиками и неведомых нелюдей, Алик знал по себе.
Понемногу опускалась ночь. Небеса были прозрачными, лишь над самыми вершинами зонтиками повисли тёмные облака. Белый шар солнца коснулся горизонта, а в противоположной стороне неба уже проступили очертания трёх лун: ни дать, ни взять – горбушка сыра с голубоватой плесенью, узкий и длинный жёлтый банан и круг бледно-розовой пастельной пудры, бархатной на вид, прямо как у Кошки. В виду такой красоты даже говорить не хотелось. Чтобы не отвлекало пиликанье сообщений на видеофонах, их, не сговариваясь, поотключали и закинули во флайер. Ребята молча доедали печёную рыбу, запивая кипятком, настоянным на шишках, и провожали взглядами садящееся светило.
– Папа говорит, что раньше жил вон у той звезды, – нарушила молчание Кошка, когда окончательно стемнело, и через весь небесный купол протянулся Млечный Путь. – Вон, в стороне от скопления, как бы на пересечении перекладин буквы «Т».
Он тоже однажды спросил:
– Вилли, как ты вообще живёшь? У тебя ведь здоровенного куска мозга нет.
– Почему нет? – ответил Наган. – Есть. Просто он в твоей голове.
Макс хмыкнул.
– Знаешь, мне и впрямь порой кажется, что он всё ещё принадлежит тебе. Странные воспоминания, что-то про армию… Я никогда не служил в армии: до того ДТП по возрасту было рано, а потом получил инвалидность. А ты служил, да? И сержант Тазер тебя гнобил.
Наган кивнул.
– Извини, воспоминания у меня не слишком светлые. – Ему даже было неловко, что вместе с мозгом Максу достался такой «довесок». Зато сам он почти забыл про Тазера. Знать бы, про что он ещё забыл! Или лучше уж не знать?
Алик поразмыслил и спросил:
– Выходит, таких бастардов у фон Ауэ сотня? Или сколько вас в серии было?
– Сто двадцать четыре, – уточнил Наган. – Неизвестно, правда, сколько сейчас живы. Но… таких, да не таких. Кто ещё из них что-то сделал для семьи? Дырку от бублика им, а не фамилию.
Выражение лица у Виллебранда фон Ауэ в этот момент было до того надменным, что и не усомниться в его графском происхождении.
– Енни? – спросил Алик у Кошки.
– Чего? – Она изумлённо вскинула глаза.
Не Енни, как и следовало ожидать. И никакие больше имена на ум не приходят.
– Ты что там с Ингой замутил? – Вот блин, и она о том же. – Зачем ты её с собой взял? – подозрительно сощурилась Кошка.
– Я с ней не мутил! – открестился Алик. – Это всё Иван. Она ему три танца пообещала на ближайшей дискотеке.
– Что? Иван? Беленький такой, мордатый слесарь из водоканала? Да ладно сказки рассказывать! Она с киборгами не водится.
– Ты уверена? – хмыкнул Алик. – А что же она последние два дня делала?
– Прямо в голове не укладывается, – засмеялась Кошка. – Что с ней случилось?
– Банальное прозрение, – предположил Алик. – Девушка поняла, что это шанс вывести свой влог на доселе недосягаемый уровень. Никакие жёсткие убеждения не выдержат испытания славой и деньгами.
Так говорил начальник училища. Говорил, между прочим, о себе. Некогда он примерно так же отказывался иметь дело с людьми. Только у него причины, надо думать, были серьёзнее. Получил травмы, плохо совместимые с функционированием, из-за того, что собственник не задумался поберечь ценное оборудование, чудом избежал мусоросжигателя. При первой возможности забурился высоко в горы, чтобы навсегда забыть о людях, которые, как назло, всё время о себе напоминали. Среди жителей окрестных деревень он слыл отшельником. Постепенно возникла традиция при жизненных затруднениях отправляться в горы и задавать отшельнику вопросы. На некоторые он даже отвечал – как полагал Алик, на наименее идиотские, решение которых можно было вывести из логических соображений и обсчёта вероятностей. Остальных с удовольствием посылал на три весёлых буквы, а особо настырным присовокуплял богатырский пинок здоровой ногой на обратную дорожку.
На беду, горы стали подавать признаки вулканической активности, и в один отнюдь не прекрасный день деревню на склоне снесло лавовым потоком. И тут… Рефлексы не пропьёшь, говаривал подполковник Сто Двадцать Один, заставляя курсантов бесконечно тренироваться, нарабатывая их. Рефлексы дали о себе знать, и прилетевший с запозданием отряд спасателей обнаружил заросшего бородой и космами отшельника, перетаскавшего жителей на безопасный скалистый уступ, спалив во время спасательных работ весь свой запас любовно выструганных деревянных ног и нещадно ругаясь на глупых, беспомощных и – что самое непростительное – беспечных людишек. Обругал и командира отряда за медленное реагирование, плохую подготовку подчинённых, неэффективную тактику и полное отсутствие профилактических мер. Командир с квадратными глазами доложил высокому начальству. И оно явилось поглядеть, что это за, в буквальном смысле, хрен с горы.
Хрен с горы оказался сварлив и упрям, идти на контакт не хотел, свысока обливал презрением и художественной бранью. Но то, что свидетели говорили о его квалификации, впечатляло. Раздобыли и видео, снятое кем-то из спасённых. Стали уговаривать отшельника провести в Верхнереченске мастер-класс для курсантов, тот вдохновенно послал. Отвалите, мол, от меня туда-то и туда-то, только перед тем компенсируйте мне сожжённые протезы, а то на вас не напасёшься. И тогда один из чиновников смекнул. Будет вам, говорит, протез, да не деревянный, а современный, с электронной начинкой и подвижными суставами, сможете любым пальцем ноги в носу филигранно поковырять. И жалованье немалое, хватит на всё, что душенька пожелает. А также звание, соответствующее должности, ордена к праздникам, премии раз в квартал, голография на доске почёта, уважение подчинённых и бесплатное служебное жильё. Вот так принципы и отступили перед славой и деньгами.
Глава: Горы
Дискотека в минус пятнадцать – только на первый взгляд сомнительное удовольствие. Кто танцует, тот не мёрзнет. Снег хорошо утоптан, цветомузыка разгоняет темноту.
Златовласка до упора старательно делала вид, что не замечает знакомых. Но когда Кошка подошла почти вплотную, её стало невозможно игнорировать.
– Привет, Инга! Познакомишь со своим кавалером?
Улыбка у влогерши осталась профессионально приклеенной к губам, но из глаз исчезла окончательно.
– Это Иван, – молвила она показательно нейтральным тоном.
Алик молча пожал Сотке руку. На сторонний взгляд, Иван никак не мог скомпрометировать Ингу перед обществом. В модной куртке и хороших ботинках, выглядит подтянуто и для своего возраста молодо, как и большинство киборгов с их активной регенерацией. Не экранный красавчик, однако вполне достойный спутник. Но Алик с Кошкой кое-что о нём и Инге знали, и Кошка не удержалась от искушения.
– Тебя можно поздравить? – промурлыкала она. И, не успела Инга надуться от гордости за свой влог, уточнила: – С первым шагом по пути толерантности.
Уж эти бывшие одноклассницы!
Улыбка отклеилась, её сменил оскал:
– У нас деловая встреча!
– Конечно-конечно. – Голос Кошки прямо истекал патокой. – Не смущайся, я за тебя очень рада. Твои последние ролики я даже лайкнула.
– Между прочим, их сам мэр заметил! – вздёрнула нос Инга. – И желает, чтобы я продолжала свои репортажи. Да, Ваня?
– Ваня? – на сей раз ехидно переспросил Алик. И многозначительно выгнул бровь, повернувшись к Ивану.
Тот исторг короткий рык, похожий на драконий.
– Сколько раз повторять – меня зовут Иван! Не Ваня, не Иваша и не как там ещё… Что тут непонятного?
– Ой, Вань, не кипятись! – отмахнулась Инга. – Подумаешь!
– За каждого «Ваню» будешь ещё танец должна!
Она дёрнула плечиком.
– Ну и ладно! Что мне уже терять-то? Нас с тобой одни слепые не видели, да и тем скоро зрячие расскажут. А ты мне глинтвейн должен, и где?
Вдалеке мелькнул Ангел с Сири, и Алик подумал: может, пожалеть Ивана и переключить внимание Инги? Но по здравом размышлении не стал: нечего мешать счастью инженера, пусть Сотка поит влогершу глинтвейном, он вроде и не возражает. Появилась Рита с докторицей: увы, они прибыли не танцевать, а увезти пожилого джентльмена, то ли не рассчитавшего сил, то ли намеренно скрывавшего свою сердечную недостаточность от зажигательной партнёрши. Подошедший Пушок лишь приветственно махнул Рите рукой.
– DEX, а помнишь, мы хотели в горы выбраться? Надо что-то решать, пока снег. Весна начнётся – будет не до того. Половодье, срачки…
– И что предлагаешь?
– А вот следующие выходные удачные. Наши все отдыхают, и у Риты нет дежурств. А у Кошки суббота с воскресеньем всегда свободны. Давай я винца возьму, а ты – мясо.
Алик засмеялся.
– Зачем тащить с собой мясо? Там наловим.
В начале зимы Алик летал в горы с Ежом, так что более-менее представлял, как там вести себя зимой и чем это отличается от лета. На всякий случай ещё раз с ним проконсультировался, что с собой брать. Можно и ничего не брать – как всегда, оптимистично заявил Бертран. Еду и шкуры – добыть, топливо – насобирать, огонь – высечь камнем. Но, разумеется, удобнее иметь с собой некоторые вещи, чем не иметь. Сам Ёж, после того как устроил в своем подразделении локальный апокалипсис, уходил в двухлетние скитания по лесу не с пустыми руками, а с оружием и стандартной укладкой в рюкзаке. Другое дело, что вещи не вечны, на два года не хватило…
Ёж, кроме советов, скинул координаты мест, подходящих для стоянки: всё же в горах Алик ориентировался плоховато и по большому счёту оставался на Бесте новичком. Впрочем, его спутники вообще ни разу не поднимались высоко в горы, несмотря на то что жили тут с детства. Поэтому, неожиданно для себя, Алик оказался и организатором этой экспедиции, и её предводителем.
Не мудрствуя, он выбрал знакомое место – то, на котором впервые отдыхал с Ежом. Сейчас, зимой, хвойные лапы невысокого леса завалил снег, но у реки было неплохо утоптано: видать, окрестное зверьё облюбовало уютную заводь для водопоя и здесь же лакомилось рыбой. В основном течении река не застыла, мешала высокая скорость и турбулентность. Намёрзло лишь по краям, да в потоке то и дело сверкали пучки ледяных игл, которым вода не давала срастись – подхватывала и, перемешивая, несла вниз через перекаты. Однако тихая заводь была покрыта льдом, в синеватой глади которого кое-где темнели полыньи.
Алик с Пушком поставили две палатки, пока девчонки восторгались пейзажем и голографировались на фоне реки, кокетливо расстегнув шубки. Пейзаж и вправду был захватывающим на диво: солнце серебрило бегущую воду, снег на ветках искрился, преломляя свет и переливаясь всеми цветами радуги; на вершинах, вздымающихся на заднем плане, сверкал ледник, а чуть ниже чернели скалы, с которых сдувало снег верховым ветром.
– Наберите побольше снега в котелок, – сказал Алик девушкам. – И найдите сухие ветки для костра.
Поручать им разжигать костёр Алик не стал, подумав, что городские девочки не знают, как это делать. К его удивлению, Кошка и Рита занялись костром по своей инициативе и довольно ловко разожгли огонь.
– Папа научил, – объяснила Кошка. – Когда я была маленькая, он меня брал с собой в поездки. Я смотрела, запоминала. А как подросла чуть-чуть, перестал, – с грустью сказала она.
Алик даже наверняка знал, почему. Смышлёная, пытливая девочка начала приглядываться к байку, и отец пресёк, пока она не усвоила, как его заводить. Побоялся.
– А нам в училище показывали, – отозвалась Рита. – Мало ли как оно с вызовом повернётся. Пару раз бывало, что вызывали в чистое поле: без костра и воду негде согреть.
Алик нарвал с кустов-однолеток приметных листочков, заварил чай. Все выпили с удовольствием. Взбодрившись и подогревшись, встали на турболыжи и проехались до малого водопада, шумевшего ниже по течению. Потоки покрылись по бокам тонкой ледяной корочкой, и вода лилась с уступа будто по застывшим стеклянным трубкам. Завернули к древесному гроту – шатру из причудливо сплетшихся деревьев. Девчонки охали от восторга, снимая всю эту красоту и язвительно судача, что Инге такие картины и не снились – а впрочем, её безголовые подписчики всё равно не оценят. Посидели в гроте – снега туда почти не замело, – подкрепились взятыми с собой бутербродами. На запах еды явились неведомые доселе Алику зверьки размером с лису с невзрачными коричневыми шкурами и близко посаженными голодными жёлтыми глазами с горизонтальными зрачками. Они слегка напоминали рысиков – примерно как тигры напоминают кошечек. Явно хищные: диетическую булку Риты с огурцами и листиками салата проигнорировали, а на Аликов бутерброд с котлеткой от Нади сделали стойку. Агрессии не проявляли, но бутербродом Алик решил пожертвовать.
– Это бестские шакалы, – сказала Кошка. – Они на всякую мелочь охотятся. Для людей не опасны. Даже если сильно оголодают, в худшем случае рюкзак с припасами утащат.
Кстати, не мешало бы подумать о том, чем сами отдыхающие будут ужинать. Не шакалами же этими: как-то неловко убивать для еды того, с кем только что поделился бутербродами. Тем более Пушок отозвался о шакалах пренебрежительно: ни шкуры их плешивые не ценятся, ни невкусное жёсткое мясо. Алик пренебрежения к этим животным не ощутил, наоборот: вон как хорошо устроились, нет на них охотников.
– Возвращаемся, – скомандовал он. – Солнце садится рано, а нам ещё нужно рыбы наловить. К пещере с кристаллами сходим завтра. Жаль, что жар-птиц увидеть не сможем: не сезон.
Зато увидели по дороге целый рой снежных вертолёток – зимних мохнатых насекомых размером с воробья. И нельзя сказать, что встреча оказалась приятной. Двигаться в гору было труднее, чем вниз, ребята включили турборежим, заработали пропеллеры, придающие лыжам ускорение. Вот на жужжание этих пропеллеров и слетелись вертолётки, то ли приняв их за конкурентов, то ли за брачных партнёров – точную причину их внимания распознать не удалось. Они долбились в пропеллеры с разгона, мяли лопасти, и было как-то не до праздного интереса. Девушки подняли визг. Пушок попытался ускориться, вертолётки восприняли это как вызов и массово налетели на него, толкая своими мохнатыми белыми тушками, довольно увесистыми, так что парень едва не упал. Турборежим пришлось выключить, только тогда от них отмахались. Поплелись вверх собственными силами.
Когда прибыли к стоянке, включили в палатках обогреватели и отправили девчонок отдыхать. Алик взял ведро и направился к полынье за рыбой. Ёж совершенно прав: еду всегда можно добыть. Но есть нюанс: для этого надо потратить силы и время. Время в запасе оставалось, однако Пушок явно подустал. К девушкам не пошёл, но задержался на берегу, тщательно очищая одежду от прилипчивых белых нитей вертолёток, потом взялся заново разводить костёр.
Чуть погодя к Алику неожиданно присоединилась Кошка:
– Я с тобой.
– Ты не устала? – на всякий случай спросил Алик.
– Есть немножко, – непринуждённо призналась она. – Но не так чтобы сильно. Давай помогу. – И она, наклонившись, схватила мелькнувшую в полынье толстую рыбку обеими руками с двух сторон, не оставив ей путей отхода.
– Ловко, – оценил Алик. Рыбка шлёпнулась в ведро поверх его двух.
Сильная и ловкая, так и Кошкин папа говорил. Неудивительно – что такое ДНК DEXа, собранная по гену от людей с выдающимися характеристиками и неведомых нелюдей, Алик знал по себе.
Понемногу опускалась ночь. Небеса были прозрачными, лишь над самыми вершинами зонтиками повисли тёмные облака. Белый шар солнца коснулся горизонта, а в противоположной стороне неба уже проступили очертания трёх лун: ни дать, ни взять – горбушка сыра с голубоватой плесенью, узкий и длинный жёлтый банан и круг бледно-розовой пастельной пудры, бархатной на вид, прямо как у Кошки. В виду такой красоты даже говорить не хотелось. Чтобы не отвлекало пиликанье сообщений на видеофонах, их, не сговариваясь, поотключали и закинули во флайер. Ребята молча доедали печёную рыбу, запивая кипятком, настоянным на шишках, и провожали взглядами садящееся светило.
– Папа говорит, что раньше жил вон у той звезды, – нарушила молчание Кошка, когда окончательно стемнело, и через весь небесный купол протянулся Млечный Путь. – Вон, в стороне от скопления, как бы на пересечении перекладин буквы «Т».
