– Я хотел зарабатывать здесь, – поправил Ангел. – А не в каком-то незнакомом месте, среди чужих людей.
Можно подумать, у него тут с людьми сердечные отношения! Единственный друг и – с недавних пор – единственная женщина, причём оба не люди в полном смысле слова.
Сейчас Алик оторопело пялился на Криса в образе той самой женщины. Нет, всё прилично: манящие выпуклости прикрыты голографическим кружевным платьем. Но… выпуклости манили уж очень сильно. И большие глаза слишком ярко блестели. И волосы куда более длинные, чем у настоящей Сири. И никогда она не носила таких воздушных платьев…
Ред, пришедший следом, оценивающе посмотрел – фигура привлекала внимание издали – и кашлянул.
– Ангел, ты совсем мозгами заболел? Надеюсь, Сири этого не видела?
Инженер ощетинился.
– А что такое? Многие устанавливают голографии любимых на рабочем месте. Почему я не могу?
– Хотя бы потому, что это не голография.
– Она лучше! – запальчиво возразил Ангел.
– Вот именно. Это какая-то сексапильная пародия на Сири. Девочка из рекламы «Матушки Крольчихи». Ангел, ей это точно не понравится. Она там всё-таки начальник охраны, а не эскортница или компаньонка.
– А мне нравится, – неожиданно глубоким чувственным контральто произнёс Крис.
Алик сглотнул, аккуратно переступил через жужжащую Золушку и слинял на крыльцо постоять в холодке.
– Я ничего такого не имел в виду, – запротестовал Ангел, сердито зыркнув на искина. – Просто хотел сделать красиво.
– То есть такая, как есть, для тебя недостаточно красива? – Ред вздёрнул бровь. – Ангел, если она это увидит, то как раз так и подумает, ты понимаешь? Решит, что тебе больше по душе сисястые длинноволосые куколки, которых так много у неё на работе. Заподозрит, что ты ходишь к ней, чтобы на них любоваться.
– Ред, ну чего ты напридумывал? Она поймёт, что я её так вижу, красивой и привлекательной. У женщин логика работает по-другому.
Бровь поползла ещё выше.
– У киборгов логика работает одинаково. Она просто работает. Тебе ли не знать?
Ангел опустил плечи и с сожалением поглядел на приглаживающую кудри голографию.
– Ну, ладно. Уберу голошоп, наложу исходник. Так не обидится?
– Не обидится, если установишь отдельно, а не натянешь на Криса. Меня бы покоробило использование моего образа в качестве аватара какой-то другой системы.
– Божечки-кошечки! У вас, киберов, комплексов больше, чем у людей, – проворчал Ангел, стирая образ до болванки – схематичного белого человечка без лица. Исчезающий аватар издал затихающий стон.
– И верни Крису мужской облик, – добавил Ред. – Как повелось.
Действительно, сколько бы ни изгалялся инженер над диспетчерской системой – если аватаром представало существо, вообще имеющее пол, а не какая-нибудь табуретка с глазами, то пол выбирался всегда мужским. До сих пор.
– Да какая искину разница? У него нет тела, нет ДНК. Что мешает ему сменить гендерную идентичность?
– Можно мне стать девочкой? – взмолилась безликая болванка нечеловеческим голосом, без интонаций, чистая грамматическая конструкция. – Симпатичной, красиво одетой. Ну пожалуйста!
Ред хмыкнул.
– Похоже, для него всё-таки есть разница. Или уже для неё?
Создатели боевых киборгов не морочились вопросом пола. Возможно, их сделали бы вообще бесполыми, а не только заблокировали размножение, если бы это не требовало дополнительной генетической модификации вкупе с необходимостью решения параллельно возникающих проблем с выделительной системой. Тратить на это средства посчитали лишним, и два варианта тел остались. Впоследствии это привело к тому, что гендерная идентичность у DEXов по умолчанию присутствовала, хоть и в зачаточном состоянии, а у разумных достигла развития покруче, чем у Irienов. Предложи кто-нибудь Реду поменять пол – даже до того, как он женился, – не согласился бы. А что вызывает гендерные предпочтения у искина, когда у него нет ни хромосом, ни гормонов, ни соответствующих органов? Возможность нарядить свой голографический образ в платьице? Или, наоборот, предстать каким-нибудь мускулистым мачо? Загадка.
Ангел поиграл с настройками. На пустом лице появились огромные синие глазищи и губки бантиком. Голос тоже претерпел изменения.
– Можно мне розовенькую кофточку? – заискивающе попросил Крис. – С рюшечками.
– Тьфу! – сказал Ангел. – Не лезь под руку, а то вообще без кофточки останешься, будешь сиськами сверкать.
По выражению губок стало ясно, что перспектива скорее заинтересовала диспетчера, чем напугала.
Превращение Криса в Кристину вызвало оживление у караула и лёгкий шок у майора Нойланда, но на работе не сказалось.
– Вызов! – Голос был не мужским, а женским, но таким же деловым. – Сумеречный квартал, владение 6. Над стоянкой флайеров заметили крачку.
А при чём тут мы, про себя удивился Алик. Ну, птичка. Ну, гадит, как птичке и свойственно. И что?
– Началось, – мрачно констатировал Тор. – Ключ, возьми вызов. И DEXа с собой бери, пусть поглядит на этих засранок, а то очень уж выразительно недоумевает.
Крачка представляла собой зелёную чешуйчатую тварь размером с крупную собаку. Назвать её птичкой можно было лишь условно: перьев она не имела, кожистые крылья полутораметрового размаха складывались, как у драконов. Наверняка они с драконами были дальними родственниками, о чём говорило и сходное строение зелёных глаз с вертикальными зрачками. Крачки походили на птиц примерно в той же степени, как драконы на людей: общим габитусом, не более.
Крачка явно высматривала еду, не обращая внимания на мужиков, пытавшихся её прогнать, кидая камни и маша тряпками. Приземлилась у помойки, поковырялась, извлекла из рассыпанной кучи упаковку колбасы – должно быть, просроченной, но крачке было всё равно, распотрошила упаковку и склевала. К этому моменту подоспели Ключ с Аликом.
– Дуррак! – довольно крикнула крачка пацану, который подобрался с камнем, бросил и промазал. – Ррукожоп!
Взлетела на пару метров и нагадила прямо в середину кучи здоровенной зелёной лепёхой. Лепёха остро завоняла чем-то, как ни странно, неорганическим, кислотным. Куча задымилась.
– Гаси, – указал Ключ, снизил катер и, дав Алику с ранцевым огнетушителем выскочить, снова взмыл – за крачкой, приметившей новую добычу.
Алик полил разворошённую помойку гасящим раствором и уставился в небо, подобно немногочисленным зевакам. Крачка кружила над стоянкой, пытаясь перехватить взъерошенную мелкую пташку, в ужасе мечущуюся туда-сюда. Ключ поливал тварь из водомёта, но та уворачивалась, каркая:
– Крретин! Ррожа!
Периодически она роняла очередную лепёху. На бетонное покрытие стоянки отходы крачкиной жизнедеятельности плюхались безвредно, но следующая угодила на пластиковый колпак чьего-то флайера, и один из мужиков горестно взвыл. Алик рванул к пострадавшему флайеру, направил струю пены на колпак, который уже начал слегка оплывать и испускать дымок.
– Скотина! – заорал кто-то в сердцах, и Алик понял: ещё одна лепёха нашла цель.
Он никак не успевал на другой край стоянки, но пена забила сверху: Ключ, отследив ситуацию, временно отвлёкся от погони и затушил новый очаг.
Крачка догнала жертву, схватила когтями и с радостным воплем:
– Жррать! – унеслась с парковки.
Мужики вздохнули с облегчением, но Ключ не переставал хмуриться. Он снизился и махнул Алику:
– Забирайся, DEX! Местные обрадовались, но эта падла продолжает гадить. Пока не уберётся из города, придётся её пасти, к бесам.
– А прибить её? – Алик захлопнул за собой дверцу. Крачка не вызвала у него ни малейшей симпатии, невзирая на умение разговаривать. Последнее только усиливало ощущение, будто она издевается.
– Нереально, – помотал головой Ключ. – Оружия нам не положено. Чем ты её убьёшь – водой? Не таранить же.
Ключ с пониманием отнёсся к желанию радикально избавиться от крачки – в Красной книге она явно не упоминается – и сожалел лишь об отсутствии технических средств, чтобы это осуществить.
Гадина улетела недалеко – уселась на чей-то балкон в соседнем дворе и принялась со вкусом клевать растерзанную пташку.
– Шуганём? – спросил Алик, видя, как воздевает руки к небу хозяин балкона за стеклянной дверью и как шевелятся его губы.
– А смысл? Пол её дерьмо не проест, пусть сидит. Может, нажрётся да уберётся. Город – не её стихия. Так, типа придорожного кафе с сортиром на пути миграции, мля.
Закончив трапезу, тварь каркнула:
– Деррьмо! – то ли выразив отношение к скудной пище, то ли прокомментировав едкий результат своего пребывания на балконе, и слетела вниз, нацеливаясь на что-то ещё.
В этот момент в небе появилась вторая.
– За первой! – велел Ключ. – Я возьму на себя ту.
Алик прыгнул вниз, не дожидаясь, пока машина коснётся земли, и побежал за крачкой. Сзади доносилось карканье и хлопанье крыльев – Ключ гонял свою крачку от детской площадки. Впереди тоже хлопало. Тварь влетела в переулок, держась низко – похоже, преследовала убегающую добычу. Алик едва не вляпался ботинком в свежую лепёху, ругнулся и обогнул, не снижая скорость: дерьмо упало в мокрый снег и не могло ни проесть что-либо, ни воспламенить. Крачка забила крыльями между сараями, нависнув над жертвой, и Алик узнал в мелком улепётывающем существе рысика.
Рысик юркнул в щель – дверь большого сарая неплотно прилегала к полу. Крачка каркнула и влетела в окно, лишённое стекла. Алик плюнул пеной на стену, запачканную исторгнутым дерьмом, и вломился внутрь, выбив дверь. Он уже представлял, что эта скотина может натворить – не безобидный рысик, естественно, а гадящая крачка. И, словно этого мало, в освободившийся дверной проём влетела вторая – видимо, та, которую безуспешно пытался прогнать Ключ.
Первая тварь успела загнать рысика в угол и замахнуться когтистой лапой, когда ещё чья-то быстрая тень закрыла свет. Ключ, подумал Алик, оборачиваться не стал, разрываясь между необходимостью погасить новую лепёху и отобрать добычу у крачки. Тварина, даром что с виду неуклюжая, двигалась проворно, вторая наводила шорох где-то за спиной, крича:
– Дррянь! Урроды!
Пораненный рысик заполошно пищал, вжимаясь в стену от когтей. Алик ринулся наперерез, сбросив ранец и вынимая нож – гори оно всё тут синим пламенем, не бросать же щеночка на растерзание! Или кто он, котёнок? Крачка отвлеклась от жертвы, но от ножа увернулась, взмыла и гаркнула сверху:
– Дуррак! Бррысь!
– Сама брысь! – выдохнул он, снова взмахнув ножом.
Она опять увернулась, спикировала ему за спину, он молниеносно развернулся – чего доброго, клюнет сзади… В полутьме сарая мелькнул белый силуэт в капюшоне и стремительно отсёк вторую крачку, которая сунулась было за зверьком, выпущенным первой. Блин, это не Ключ!
Крачка шарахнулась от выпада, не достигшего цели, Алик извернулся и ткнул её ножом в чешуйчатое брюхо. Лезвие скользнуло по чешуям, не достав кожи, но удар окончательно дезориентировал крачку, сбил с траектории, и на шее безжалостно сомкнулись железные пальцы. Крачка засипела, глаза вылезли из орбит.
Первая тем временем вновь добралась до желанного приза. Рысик завопил; Алик, опомнившись, кинулся на крачку, чуть не попав под лепёху. По крачке промазал, но сумел вцепиться в рысика, тот заверещал громче. Совсем рядом сверкнули красные глаза, и Алику на миг показалось, что его шея сейчас так же хрустнет в чужой руке, как только что крачкина. Но нет, мощный удар снёс тварь аккурат на Алика, он схватил её за горло и всадил нож в глаз. Брызнула зелёная кровь – горячая, аж щёку обожгло. Крачка трепыхнулась и обмякла.
Вокруг тлели какие-то мешки, только не до гашения теперь. Алиса смотрела на Алика, нервируя инфракрасной подсветкой – безо всякого выражения, но он сознавал, что она может атаковать в любой момент. Боевой режим. Все объекты она сейчас по умолчанию считает целями, две первоочередные уничтожены, дошла очередь до третьей, и отменит ли она предложение системы по её ликвидации? Кто знает, что в башке у сумасшедшего киборга, и что она воспримет как повод напасть? Алик очень осторожно обтёр нож о мешковину, убрал и протянул Алисе рысика:
– На. Мы его спасли, – пояснил он на всякий случай, а то ещё интерпретирует так, будто он уступает ей добытую дичь. – Вместе.
Алиса помедлила.
– Да.
И, приняв зверька здоровой рукой, отключила боевой режим. Невидимая пружина разжалась. Женщина поправила сбившийся капюшон и со смущением проговорила:
– Я не могу двигаться быстро. Протезы не реагируют так, как надо.
Она словно оправдывалась, что не справилась с крачками сама. Алик ждал закономерного вопроса, почему же он двигается, как осенняя муха, и не знал, что ответить. Киборги чувствуют ложь, безошибочно распознают её признаки.
Едва не снеся притолоку, в сарай вломился запыхавшийся Ключ.
– Вот вы где! Чего не тушишь, тряпьё вот-вот разгорится, к бесам! Размазали, мля, дерьмо по всему сараю…
Алиса вновь превратилась в сжатую пружину, глаза остекленели, мимика застыла. Алик мысленно застонал.
– Алиса, не надо!
– Зачем он здесь? – Она исподлобья посмотрела на Ключа. – Пусть человек уйдёт!
– Опа, да вы крачек замочили, – пробормотал тот.
– Ключ, выйди, пожалуйста, – попросил Алик.
– Кой чёрт «выйди», DEX? Гасить нужно! – Он взялся за гидропульт.
– Уйди, от греха подальше! – Алик повысил голос. Ключ – старший, но должен понять, что не время спорить. – Если она нападёт, я не смогу тебя защитить.
– Что? – Он растерянно опустил ствол гидропульта. – Почему?
Потому что она сильнее. Но если так сказать, вопрос возникнет у Алисы. Очень нехороший вопрос, ведь из двух киборгов сильнее по определению тот, который без протезов. И Алик ответил другое:
– Потому что она женщина, и защищать я буду её.
Ключ окинул Алису взглядом и, кажется, что-то понял. Наверняка наблюдал Реда в боевом режиме.
– Мля, – буркнул он и слинял за дверь.
Алик перевёл взгляд на женщину.
– Алиса? – Она резким механическим движением повернула голову, обратив к нему ничего не выражающий взгляд. – Рысику нужна помощь. Займёшься им?
Она сфокусировала глаза на попискивающем зверьке, которого прижимала к себе здоровой рукой.
– Как его зовут? – спросил Алик.
Не факт, что у рысика было имя. Может, Алиса видит этого зверёныша в первый раз. Но Алик готов был использовать любую возможность, чтобы вернуть её в более-менее конструктивное состояние.
Прокатило. Боевой режим исчез.
– Тристан, – тихо ответила она. – Как в книжке. – И добавила: – Ты странный.
– Ты тоже. – Он едва не хмыкнул. – Иди, позаботься о Тристане. А мы с тем парнем тут всё уладим, чтобы окончательно не заполыхало.
– Они укокошили двух крачек! – вернувшись в часть, первым делом сообщил Ключ, ещё не отошедший от потрясения.
– Это ты о себе в третьем лице заговорил? – усмехнулся Стейнбьёрн.
– Нет! – Пушок сунул ему кофе, он отпил и выразился яснее: – Это DEX с какой-то тёткой, тоже смахивающей на кибера. Двух крачек за раз, к бесам! Прикиньте? Стало быть, по одной на каждого. Я думал, они вообще неубиваемые! Ну, разве что из плазмомёта.
– Их можно взорвать, – возразил Тор. – Мы с мальчишками в детстве, это самое, варили перекись ацетона. Жуткая штука, мне в седьмом классе три пальца оторвало, потом месяц с регенерирующим боксом на руке ходил. Затыкали пробирку и засовывали в приманку – жратву какую-нибудь. Клюнула – и кирдык, чешуя по ветру! – Он вдруг засмущался: вроде как несолидно начальнику караула вспоминать детские проказы.
Можно подумать, у него тут с людьми сердечные отношения! Единственный друг и – с недавних пор – единственная женщина, причём оба не люди в полном смысле слова.
Сейчас Алик оторопело пялился на Криса в образе той самой женщины. Нет, всё прилично: манящие выпуклости прикрыты голографическим кружевным платьем. Но… выпуклости манили уж очень сильно. И большие глаза слишком ярко блестели. И волосы куда более длинные, чем у настоящей Сири. И никогда она не носила таких воздушных платьев…
Ред, пришедший следом, оценивающе посмотрел – фигура привлекала внимание издали – и кашлянул.
– Ангел, ты совсем мозгами заболел? Надеюсь, Сири этого не видела?
Инженер ощетинился.
– А что такое? Многие устанавливают голографии любимых на рабочем месте. Почему я не могу?
– Хотя бы потому, что это не голография.
– Она лучше! – запальчиво возразил Ангел.
– Вот именно. Это какая-то сексапильная пародия на Сири. Девочка из рекламы «Матушки Крольчихи». Ангел, ей это точно не понравится. Она там всё-таки начальник охраны, а не эскортница или компаньонка.
– А мне нравится, – неожиданно глубоким чувственным контральто произнёс Крис.
Алик сглотнул, аккуратно переступил через жужжащую Золушку и слинял на крыльцо постоять в холодке.
– Я ничего такого не имел в виду, – запротестовал Ангел, сердито зыркнув на искина. – Просто хотел сделать красиво.
– То есть такая, как есть, для тебя недостаточно красива? – Ред вздёрнул бровь. – Ангел, если она это увидит, то как раз так и подумает, ты понимаешь? Решит, что тебе больше по душе сисястые длинноволосые куколки, которых так много у неё на работе. Заподозрит, что ты ходишь к ней, чтобы на них любоваться.
– Ред, ну чего ты напридумывал? Она поймёт, что я её так вижу, красивой и привлекательной. У женщин логика работает по-другому.
Бровь поползла ещё выше.
– У киборгов логика работает одинаково. Она просто работает. Тебе ли не знать?
Ангел опустил плечи и с сожалением поглядел на приглаживающую кудри голографию.
– Ну, ладно. Уберу голошоп, наложу исходник. Так не обидится?
– Не обидится, если установишь отдельно, а не натянешь на Криса. Меня бы покоробило использование моего образа в качестве аватара какой-то другой системы.
– Божечки-кошечки! У вас, киберов, комплексов больше, чем у людей, – проворчал Ангел, стирая образ до болванки – схематичного белого человечка без лица. Исчезающий аватар издал затихающий стон.
– И верни Крису мужской облик, – добавил Ред. – Как повелось.
Действительно, сколько бы ни изгалялся инженер над диспетчерской системой – если аватаром представало существо, вообще имеющее пол, а не какая-нибудь табуретка с глазами, то пол выбирался всегда мужским. До сих пор.
– Да какая искину разница? У него нет тела, нет ДНК. Что мешает ему сменить гендерную идентичность?
– Можно мне стать девочкой? – взмолилась безликая болванка нечеловеческим голосом, без интонаций, чистая грамматическая конструкция. – Симпатичной, красиво одетой. Ну пожалуйста!
Ред хмыкнул.
– Похоже, для него всё-таки есть разница. Или уже для неё?
Создатели боевых киборгов не морочились вопросом пола. Возможно, их сделали бы вообще бесполыми, а не только заблокировали размножение, если бы это не требовало дополнительной генетической модификации вкупе с необходимостью решения параллельно возникающих проблем с выделительной системой. Тратить на это средства посчитали лишним, и два варианта тел остались. Впоследствии это привело к тому, что гендерная идентичность у DEXов по умолчанию присутствовала, хоть и в зачаточном состоянии, а у разумных достигла развития покруче, чем у Irienов. Предложи кто-нибудь Реду поменять пол – даже до того, как он женился, – не согласился бы. А что вызывает гендерные предпочтения у искина, когда у него нет ни хромосом, ни гормонов, ни соответствующих органов? Возможность нарядить свой голографический образ в платьице? Или, наоборот, предстать каким-нибудь мускулистым мачо? Загадка.
Ангел поиграл с настройками. На пустом лице появились огромные синие глазищи и губки бантиком. Голос тоже претерпел изменения.
– Можно мне розовенькую кофточку? – заискивающе попросил Крис. – С рюшечками.
– Тьфу! – сказал Ангел. – Не лезь под руку, а то вообще без кофточки останешься, будешь сиськами сверкать.
По выражению губок стало ясно, что перспектива скорее заинтересовала диспетчера, чем напугала.
Превращение Криса в Кристину вызвало оживление у караула и лёгкий шок у майора Нойланда, но на работе не сказалось.
– Вызов! – Голос был не мужским, а женским, но таким же деловым. – Сумеречный квартал, владение 6. Над стоянкой флайеров заметили крачку.
А при чём тут мы, про себя удивился Алик. Ну, птичка. Ну, гадит, как птичке и свойственно. И что?
– Началось, – мрачно констатировал Тор. – Ключ, возьми вызов. И DEXа с собой бери, пусть поглядит на этих засранок, а то очень уж выразительно недоумевает.
Крачка представляла собой зелёную чешуйчатую тварь размером с крупную собаку. Назвать её птичкой можно было лишь условно: перьев она не имела, кожистые крылья полутораметрового размаха складывались, как у драконов. Наверняка они с драконами были дальними родственниками, о чём говорило и сходное строение зелёных глаз с вертикальными зрачками. Крачки походили на птиц примерно в той же степени, как драконы на людей: общим габитусом, не более.
Крачка явно высматривала еду, не обращая внимания на мужиков, пытавшихся её прогнать, кидая камни и маша тряпками. Приземлилась у помойки, поковырялась, извлекла из рассыпанной кучи упаковку колбасы – должно быть, просроченной, но крачке было всё равно, распотрошила упаковку и склевала. К этому моменту подоспели Ключ с Аликом.
– Дуррак! – довольно крикнула крачка пацану, который подобрался с камнем, бросил и промазал. – Ррукожоп!
Взлетела на пару метров и нагадила прямо в середину кучи здоровенной зелёной лепёхой. Лепёха остро завоняла чем-то, как ни странно, неорганическим, кислотным. Куча задымилась.
– Гаси, – указал Ключ, снизил катер и, дав Алику с ранцевым огнетушителем выскочить, снова взмыл – за крачкой, приметившей новую добычу.
Алик полил разворошённую помойку гасящим раствором и уставился в небо, подобно немногочисленным зевакам. Крачка кружила над стоянкой, пытаясь перехватить взъерошенную мелкую пташку, в ужасе мечущуюся туда-сюда. Ключ поливал тварь из водомёта, но та уворачивалась, каркая:
– Крретин! Ррожа!
Периодически она роняла очередную лепёху. На бетонное покрытие стоянки отходы крачкиной жизнедеятельности плюхались безвредно, но следующая угодила на пластиковый колпак чьего-то флайера, и один из мужиков горестно взвыл. Алик рванул к пострадавшему флайеру, направил струю пены на колпак, который уже начал слегка оплывать и испускать дымок.
– Скотина! – заорал кто-то в сердцах, и Алик понял: ещё одна лепёха нашла цель.
Он никак не успевал на другой край стоянки, но пена забила сверху: Ключ, отследив ситуацию, временно отвлёкся от погони и затушил новый очаг.
Крачка догнала жертву, схватила когтями и с радостным воплем:
– Жррать! – унеслась с парковки.
Мужики вздохнули с облегчением, но Ключ не переставал хмуриться. Он снизился и махнул Алику:
– Забирайся, DEX! Местные обрадовались, но эта падла продолжает гадить. Пока не уберётся из города, придётся её пасти, к бесам.
– А прибить её? – Алик захлопнул за собой дверцу. Крачка не вызвала у него ни малейшей симпатии, невзирая на умение разговаривать. Последнее только усиливало ощущение, будто она издевается.
– Нереально, – помотал головой Ключ. – Оружия нам не положено. Чем ты её убьёшь – водой? Не таранить же.
Ключ с пониманием отнёсся к желанию радикально избавиться от крачки – в Красной книге она явно не упоминается – и сожалел лишь об отсутствии технических средств, чтобы это осуществить.
Гадина улетела недалеко – уселась на чей-то балкон в соседнем дворе и принялась со вкусом клевать растерзанную пташку.
– Шуганём? – спросил Алик, видя, как воздевает руки к небу хозяин балкона за стеклянной дверью и как шевелятся его губы.
– А смысл? Пол её дерьмо не проест, пусть сидит. Может, нажрётся да уберётся. Город – не её стихия. Так, типа придорожного кафе с сортиром на пути миграции, мля.
Закончив трапезу, тварь каркнула:
– Деррьмо! – то ли выразив отношение к скудной пище, то ли прокомментировав едкий результат своего пребывания на балконе, и слетела вниз, нацеливаясь на что-то ещё.
В этот момент в небе появилась вторая.
– За первой! – велел Ключ. – Я возьму на себя ту.
Алик прыгнул вниз, не дожидаясь, пока машина коснётся земли, и побежал за крачкой. Сзади доносилось карканье и хлопанье крыльев – Ключ гонял свою крачку от детской площадки. Впереди тоже хлопало. Тварь влетела в переулок, держась низко – похоже, преследовала убегающую добычу. Алик едва не вляпался ботинком в свежую лепёху, ругнулся и обогнул, не снижая скорость: дерьмо упало в мокрый снег и не могло ни проесть что-либо, ни воспламенить. Крачка забила крыльями между сараями, нависнув над жертвой, и Алик узнал в мелком улепётывающем существе рысика.
Рысик юркнул в щель – дверь большого сарая неплотно прилегала к полу. Крачка каркнула и влетела в окно, лишённое стекла. Алик плюнул пеной на стену, запачканную исторгнутым дерьмом, и вломился внутрь, выбив дверь. Он уже представлял, что эта скотина может натворить – не безобидный рысик, естественно, а гадящая крачка. И, словно этого мало, в освободившийся дверной проём влетела вторая – видимо, та, которую безуспешно пытался прогнать Ключ.
Первая тварь успела загнать рысика в угол и замахнуться когтистой лапой, когда ещё чья-то быстрая тень закрыла свет. Ключ, подумал Алик, оборачиваться не стал, разрываясь между необходимостью погасить новую лепёху и отобрать добычу у крачки. Тварина, даром что с виду неуклюжая, двигалась проворно, вторая наводила шорох где-то за спиной, крича:
– Дррянь! Урроды!
Пораненный рысик заполошно пищал, вжимаясь в стену от когтей. Алик ринулся наперерез, сбросив ранец и вынимая нож – гори оно всё тут синим пламенем, не бросать же щеночка на растерзание! Или кто он, котёнок? Крачка отвлеклась от жертвы, но от ножа увернулась, взмыла и гаркнула сверху:
– Дуррак! Бррысь!
– Сама брысь! – выдохнул он, снова взмахнув ножом.
Она опять увернулась, спикировала ему за спину, он молниеносно развернулся – чего доброго, клюнет сзади… В полутьме сарая мелькнул белый силуэт в капюшоне и стремительно отсёк вторую крачку, которая сунулась было за зверьком, выпущенным первой. Блин, это не Ключ!
Крачка шарахнулась от выпада, не достигшего цели, Алик извернулся и ткнул её ножом в чешуйчатое брюхо. Лезвие скользнуло по чешуям, не достав кожи, но удар окончательно дезориентировал крачку, сбил с траектории, и на шее безжалостно сомкнулись железные пальцы. Крачка засипела, глаза вылезли из орбит.
Первая тем временем вновь добралась до желанного приза. Рысик завопил; Алик, опомнившись, кинулся на крачку, чуть не попав под лепёху. По крачке промазал, но сумел вцепиться в рысика, тот заверещал громче. Совсем рядом сверкнули красные глаза, и Алику на миг показалось, что его шея сейчас так же хрустнет в чужой руке, как только что крачкина. Но нет, мощный удар снёс тварь аккурат на Алика, он схватил её за горло и всадил нож в глаз. Брызнула зелёная кровь – горячая, аж щёку обожгло. Крачка трепыхнулась и обмякла.
Вокруг тлели какие-то мешки, только не до гашения теперь. Алиса смотрела на Алика, нервируя инфракрасной подсветкой – безо всякого выражения, но он сознавал, что она может атаковать в любой момент. Боевой режим. Все объекты она сейчас по умолчанию считает целями, две первоочередные уничтожены, дошла очередь до третьей, и отменит ли она предложение системы по её ликвидации? Кто знает, что в башке у сумасшедшего киборга, и что она воспримет как повод напасть? Алик очень осторожно обтёр нож о мешковину, убрал и протянул Алисе рысика:
– На. Мы его спасли, – пояснил он на всякий случай, а то ещё интерпретирует так, будто он уступает ей добытую дичь. – Вместе.
Алиса помедлила.
– Да.
И, приняв зверька здоровой рукой, отключила боевой режим. Невидимая пружина разжалась. Женщина поправила сбившийся капюшон и со смущением проговорила:
– Я не могу двигаться быстро. Протезы не реагируют так, как надо.
Она словно оправдывалась, что не справилась с крачками сама. Алик ждал закономерного вопроса, почему же он двигается, как осенняя муха, и не знал, что ответить. Киборги чувствуют ложь, безошибочно распознают её признаки.
Едва не снеся притолоку, в сарай вломился запыхавшийся Ключ.
– Вот вы где! Чего не тушишь, тряпьё вот-вот разгорится, к бесам! Размазали, мля, дерьмо по всему сараю…
Алиса вновь превратилась в сжатую пружину, глаза остекленели, мимика застыла. Алик мысленно застонал.
– Алиса, не надо!
– Зачем он здесь? – Она исподлобья посмотрела на Ключа. – Пусть человек уйдёт!
– Опа, да вы крачек замочили, – пробормотал тот.
– Ключ, выйди, пожалуйста, – попросил Алик.
– Кой чёрт «выйди», DEX? Гасить нужно! – Он взялся за гидропульт.
– Уйди, от греха подальше! – Алик повысил голос. Ключ – старший, но должен понять, что не время спорить. – Если она нападёт, я не смогу тебя защитить.
– Что? – Он растерянно опустил ствол гидропульта. – Почему?
Потому что она сильнее. Но если так сказать, вопрос возникнет у Алисы. Очень нехороший вопрос, ведь из двух киборгов сильнее по определению тот, который без протезов. И Алик ответил другое:
– Потому что она женщина, и защищать я буду её.
Ключ окинул Алису взглядом и, кажется, что-то понял. Наверняка наблюдал Реда в боевом режиме.
– Мля, – буркнул он и слинял за дверь.
Алик перевёл взгляд на женщину.
– Алиса? – Она резким механическим движением повернула голову, обратив к нему ничего не выражающий взгляд. – Рысику нужна помощь. Займёшься им?
Она сфокусировала глаза на попискивающем зверьке, которого прижимала к себе здоровой рукой.
– Как его зовут? – спросил Алик.
Не факт, что у рысика было имя. Может, Алиса видит этого зверёныша в первый раз. Но Алик готов был использовать любую возможность, чтобы вернуть её в более-менее конструктивное состояние.
Прокатило. Боевой режим исчез.
– Тристан, – тихо ответила она. – Как в книжке. – И добавила: – Ты странный.
– Ты тоже. – Он едва не хмыкнул. – Иди, позаботься о Тристане. А мы с тем парнем тут всё уладим, чтобы окончательно не заполыхало.
– Они укокошили двух крачек! – вернувшись в часть, первым делом сообщил Ключ, ещё не отошедший от потрясения.
– Это ты о себе в третьем лице заговорил? – усмехнулся Стейнбьёрн.
– Нет! – Пушок сунул ему кофе, он отпил и выразился яснее: – Это DEX с какой-то тёткой, тоже смахивающей на кибера. Двух крачек за раз, к бесам! Прикиньте? Стало быть, по одной на каждого. Я думал, они вообще неубиваемые! Ну, разве что из плазмомёта.
– Их можно взорвать, – возразил Тор. – Мы с мальчишками в детстве, это самое, варили перекись ацетона. Жуткая штука, мне в седьмом классе три пальца оторвало, потом месяц с регенерирующим боксом на руке ходил. Затыкали пробирку и засовывали в приманку – жратву какую-нибудь. Клюнула – и кирдык, чешуя по ветру! – Он вдруг засмущался: вроде как несолидно начальнику караула вспоминать детские проказы.
