Кто-то постучал Алику по локтю сзади. Он обернулся: студент в очках из потока, возвращающегося с перерыва.
– Рыжий, ты чего за Цербершу языком зацепился? Пойдём, покажу тебе, где ректор.
Он кивнул и последовал за очкариком.
– Стой! – завопила Церберша и выскочила из-за стойки. – Куда? А ну вернись сейчас же! – Но следом не побежала, продолжила разоряться на месте: – Безобразие! Хулиганство!
– Не обращай внимания, – сказал студент. – Старуха много о себе воображает.
– А куда ваше начальство смотрит? – непонимающе спросил Алик. – Она же всех потенциальных абитуриентов распугает.
Очкарик пожал плечами.
– Ректору плевать. Считает, наверное, что на его век абитуры хватит. Куда ещё молодёжи деваться? Либо к нам, либо к педикам.
Алик хрюкнул.
– Вон ректорат. – Студент ткнул пальцем в сторону громоздкой двери с внушительной табличкой. – Бывай!
Студент исчез на лестнице. Алик нерешительно потоптался перед дверью. На этаже было как-то пустынно – создавалось ощущение, что студенты и сотрудники избегают сюда заходить. Но отступать некуда. Неважно, что у тебя нет опыта общения с учёными вообще и с ректорами в частности – если будешь стоять под дверьми, дело не сдвинется. Он нашарил в папке рекомендательное письмо, как оберег, и толкнул тяжёлую створку.
Солнце спряталось за облака. Алик стоял во дворе политеха, и ему хотелось сплюнуть – только внутренние приличия удерживали. И это храм науки!
Алика промурыжили в приёмной более часа с другими терпеливо ждущими посетителями. «Ректор на совещании», «Ректор подписывает бумаги», «Ректор обедает»… Да, ректора – занятые люди. Но он ведь записывался на приём! Специально выдернул Реда с Надей пораньше, чтобы успеть к назначенному времени – они-то могли и дольше поспать. Если бы не письмо мэра, его, того гляди, вовсе бы не приняли: секретарша обмолвилась, что ректор устал и подумывает отменить сегодняшние встречи. Тут он не выдержал, достал письмо, принялся совать его секретарше под нос и втолковывать, что дело не терпит отлагательств.
– У вас пять минут, молодой человек, – проскрипела она, пообщавшись с начальником.
Пять минут! Нет, Алик умел быть кратким и быстро описывать суть. Но почему хотя бы не десять? Здесь не было километровой очереди просителей, на разговор с ректором, помимо него, претендовало всего двое.
Он изложил свою просьбу и её подоплёку. Предложил направить учёных, чтобы исследовать драконов и попытаться установить с ними контакт. Привёл убедительные доказательства того, что по крайней мере некоторые из них разумны. Помахал ещё раз письмом мэра. И всё впустую.
– Молодой человек, у нас тут политехнический институт. Понимаете? Поли-тех-нический. Мы тут техникой занимаемся. При чём тут ваши драконы?
– Но вы можете сообщить в столицу. В университет. Попросите их прислать специалистов, временно прикомандировать…
Ректор поморщился.
– Нет, не наш профиль. Если вам это так нужно, езжайте в Асгард сами.
Алик был заранее готов обивать столичные пороги в случае неудачи. Но почему-то думал, что учёные, какими бы они ни были, ухватятся за возможность открытия. Политех вроде бы считался в области неплохим ВУЗом, выпускники не испытывали проблем с трудоустройством. Или тут только хорошо учили ремеслу, а на науку забили? Ректор выглядел и вёл себя не как учёный, а как чиновник.
Местный пед котировался ниже. «Педики»… Алик даже сомневался, стоит ли пытать там счастья. Если уж здесь, в первом ВУЗе Сити, не свезло. Однако время оставалось, и попытка не пытка. Хуже-то не будет. Он поймал такси и поехал в пединститут. В крайнем случае можно считать это экскурсией.
Педагогический располагался на окраине Сити. Скромное малоэтажное здание, едва видное из-за густых хвойных кустов, высаженных в палисаднике. Миновав входную дверь – как ни странно, открытую, – Алик оказался в небольшом тесноватом холле: с одной стороны гардероб, с другой буфет и лестницы. На банкетке у гардероба две барышни читали учебник по психологии, в буфете за столиками сидели несколько студенток и трое совсем взрослых, две женщины и мужчина. Церберов нигде видно не было.
Алик обратился к барышням:
– Девушки, к вашему ректору можно попасть?
Они с интересом взглянули на незнакомого юношу.
– Конечно! А ты что, учиться у нас хочешь? Просись на филологию, там недобор.
Алик поперхнулся. Неужели он похож на будущего филолога? В школе литература не была ни его сильной стороной, ни любимым предметом.
– Не, я по другому делу. Ничего, что без записи? Он меня вообще примет?
– Она, – поправила девушка. – Примет, почему бы нет? Иди на второй этаж, кабинет всегда открыт. Только куртку повесь.
На втором этаже были открыты все кабинеты. Похоже, тут вообще не было принято закрывать двери. В каких-то аудиториях сидели студенты – в основном студентки, – внимая преподавателям или обвесившись со всех сторон вирт-окнами с текстами и схемами, в других помещениях находились только сотрудники, распивая чаи и кофе, что-то обсуждая или работая за компьютером. Алик прошёлся вдоль всего коридора и обнаружил табличку «Ректорат». В раскрытую дверь заходили люди – и студенты, и взрослые, – говорили о чём-то с женщиной за столом у входа, примерно половина проходила к другому столу, у окна, где сидела женщина постарше возрастом. Решали свои вопросы, выходили обратно. Алик понаблюдал за этим несколько минут и тоже подошёл к столу у двери.
– Я из Гринпорта к ректору. По поручению мэра, – добавил он для солидности.
Женщина всплеснула руками.
– Ах, проходите поскорее к Ниневии Артуровне! Сейчас она отпустит профессора Стоцкую, и сразу ступайте.
Алик приободрился. Может, рейтинг ВУЗа и не очень, но встречали здесь приветливо, и административный процесс выглядел оживлённо. Доставать и демонстрировать письмо не потребовалось.
– Что вы говорите! – Ниневия Артуровна эмоционально приподняла очки, выслушав его историю. – Очень, очень любопытно! У нас здесь всего лишь филиал, господин Ковалёв, но я обязательно пошлю весточку в головной ВУЗ. Организуем экспедицию, поедут психологи, ксенобиологи, лингвисты… Им понадобится сопровождение. Вы сможете обеспечить?
Попробую, хотел сказать Алик, но не стал. Чего там пробовать? Надо делать. Договориться с Ежом или самому, в конце концов, поучаствовать.
– Смогу.
Ред загрузил в багажник флайера огромную сумку – успели накупить детского барахла. Надя держала завёрнутого младенчика на руках. Оба счастливые, аж светятся.
– Гляди, какой! – поделилась Надя наивной радостью, протягивая малыша Алику.
Рыжий-рыжий, а глаза Надины, зелёные. Расфокусированные ещё. Алик аккуратно погладил большую головку мальчика – правильную, а не деформированную, как у естественно рождённых детей.
– Инкубатор прямо при нас отключили, – сказала Надя. – Я так боялась! Вдруг бы малыш не задышал? А Ред молодец, даже не дрогнул.
– Да я вообще чуть в обморок не упал, – тихо пробурчал Ред в сторону. – Только боевой режим и спас. Раньше думал: ну, что тут такого? Технология отлажена, процент неудач, коли уж эмбрион развился, ничтожен. Но когда это свой ребёнок… Никак невозможно отделаться от мысли: а если что-то пойдёт не так? Если этот почти нулевой процент – твой?
– Наверное, все родители волнуются, – улыбнулась Надя. – Неважно, как именно появляется ребёнок, это всегда мандраж.
Вот родители Алика не волновались. А если и волновались, то о другом. Они вообще не думали о том, что на свет появляется их будущее дитя. Были плотно заняты схваткой с бандитами, а на Алика обратили внимание позже, когда он зашевелился и папа посмотрел наконец на то, что вытащил из репликатора. И очень удивились. Картина «Не ждали».
– Доктор наблюдал за ним всё это время. – Ред забрал ребёнка у Нади, пока она садилась и устраивалась на заднем сиденье. – Сказал, что до месяца надо будет каждую неделю показывать его педиатру и неврологу, но первоначальная адаптация прошла успешно.
– Он даже головку держит, – похвасталась Надя, словно это было её личное достижение.
– У обычных детей так не бывает, даже у пробирочников, – со знанием дела сказал Алик. – Это импланты начали работать. Они будут подключаться постепенно, чтобы малыш на первых порах сам себя не поранил. – Он видел, как это происходило у самой младшей сестрички Алисы. – Пока он почти так же беспомощен, как новорождённый человечек.
– Процессор исправен. Он прошёл тесты. – Ред сел рядом с Надей и захлопнул дверцу.
– Конечно, Ред. – Алик запустил двигатель. – Иначе малыша вам не отдали бы, занялись наладкой «железа».
А может, и вовсе извлекли бы, Алик знал о таких случаях, когда отладка или сращение мозга с процессором не удались. Проблема в том, что оставить без процессора тело с внедрёнными имплантами нельзя, оно не сможет функционировать. Когда «DEX компани» штамповала киборгов, это входило в приемлемый процент потерь – «железо» в брак, биоматериал на переработку. В ОЗК стараются спасти всех. Новая попытка подсадить процессор, ещё несколько месяцев на аппаратах, пока идёт щадящее сращивание… Алик был знаком с двумя детьми, у которых первый процессор оказался нерабочим, играли вместе на Кассандре. Говорили, что ещё одна девочка умерла на третьей попытке. Выжила бы она, если бы была рождена человеком? Или же сращению препятствовал органический дефект мозга?
Ладно, не стоит думать о дурном, когда всё хорошо, тесты пройдены и ребёнок мирно уснул, причмокивая губками.
– Только не ждите, что он прямо сейчас встанет и пойдёт исполнять боевую программу, – предупредил Алик. Лишь отчасти несерьёзно: многие незнакомые с матчастью думали, будто у детей киборгов это примерно так и происходит – вылезли из инкубатора, и сразу «Система готова к работе». – С программным обеспечением должно быть всё в порядке, раз уж тесты успешны, но детский организм форсажа не выдержит. Софт будет разблокироваться сообразно физическому возрасту.
– Алик, откуда ты все эти подробности знаешь? – удивилась Надя, нежно качая закряхтевшего малыша. – У тебя ведь ещё нет детей.
– Три младших сестрички – Bondы, – напомнил он без лишних слов.
Алик вёл флайер очень аккуратно – без резких манёвров и смены высоты. Но пацанчик явно испытывал дискомфорт. Кряхтел-кряхтел и заорал наконец – а Алик уже недоумевал, почему он такой спокойный.
– Отчего он плачет? – встревоженно спросил Ред, гладя младенчика через одеяльце.
Надя и сама чуть не расплакалась.
– Наверное, у него что-то болит…
– Да что у него может болеть? – не понял Ред. – У него же всё новое!
Алик фыркнул.
– Вот как раз поэтому. Не притёрлось. Ред, не нервничай. Пошли ему запрос о состоянии.
– Но он ещё не умеет говорить, – пролепетала Надя. – Как…
Ред моментально сообразил, как:
– Система предоставит данные. – На секунду замер, анализируя их, и заулыбался: – Надя, он просто писить хочет.
– А почему не писиет? – Она растерянно посмотрела на ребёнка.
– Программа не даёт, – объяснил Алик. – Тётя Надя, разверни его и подставь что-нибудь, тогда сработает.
У маленьких киборгов пелёнки всегда сухие. Жаль, что с обычными детишками так не получается.
– А как вы его назвали? – спросил Алик, когда процедура благополучно завершилась, и мальчика снова запеленали.
Ред с Надей переглянулись и смущённо пожали плечами.
– Пока никак.
– Мы ещё не думали.
Алика так и подмывало спросить, о чём же они в таком случае думали предыдущие шесть месяцев. Но он вполне мог представить, о чём. О том, все ли этапы развития пройдут хорошо, не будет ли отторжения имплантов, не окажется ли произвольно выбранная комбинация ДНК неудачной, не случится ли какая-нибудь внезапная беда вроде отключения электричества в инкубаторном зале… Мало ли поводов для беспокойства! Имя в этом ряду на последнем месте. Ред с Надей ещё и посмеются, когда он будет придумывать имя собственному ребёнку: исходя из традиций Кошкиной семьи, это не самая простая задача. Как пить дать, дело кончится тем, что в документы запишут последнее пришедшее в голову длинное слово типа «Фиброэзофагогастродуоденоскопия», а в быту станут звать Котенькой.
Ангел обрадовался малышу чуть ли не сильнее, чем родители.
– Ну, этот-то киборг, правда? Ах ты, лапочка! Ред, дай мне его потестить, а?
Ред добродушно ухмыльнулся:
– Маловат он для твоего тестировочного стенда. Такие, специально для деток, только в ОЗК есть.
– А я без стенда. Аккуратненько по удалёнке подключусь. Надо же посмотреть, что у зайчика внутри!
– Восьмёрка у него внутри, самая обычная, – посмеиваясь, сказал Ред.
– Вот! А я до сих пор в восьмёрках ни разу не ковырялся. Ред, я же скончаюсь от любопытства!
– А вдруг ты что-нибудь испортишь, пока будешь ковыряться?
– Когда это я что-то портил? – вскинулся Ангел. И тут же опал: вспомнил, когда. – Да брось, Ред, с тех пор я выучился и напрактиковался, я сейчас любую систему с закрытыми глазами отформатирую и заново воссоздам лучше, чем была.
– Не надо его форматировать!
– Не буду! Я чисто для примера сказал. Так, подшаманю маленько зайку. Посмотрю, как оптимизировать, попробую разогнать…
– Ангел, уймись! Это мой ребёнок, а не учебный компьютер.
– Ты разве не хочешь, чтобы у твоего ребёнка была самая лучшая система на свете? – Честные-честные глаза. И ведь действительно искренен. – Ред, ты что, собственной системой недоволен? Тебе чего-то не хватает, на что-то можешь пожаловаться? Почему ты мне не доверяешь?
– Я доверяю, – вынужден был признать Ред. – Но если он после твоих прошивок начнёт писиться или спать перестанет, я тебя вот этой вот рукой, – он растопырил кисть, – задушу, веришь?
– Не верю! Потому что я молодец и ничего не поломаю, – самодовольно заявил Ангел. – А ты ещё мне спасибо скажешь. Давай, диктуй код доступа. Или я должен сам хакнуть твою кровиночку?
Не прошло и недели, как в Гринпорт приехали обещанные учёные, серьёзно экипированные для похода в горы. Вот это заинтересованность и оперативность! Алик мельком подумал, что, захоти он вдруг получить высшее образование, выбрал бы не глядя этот средненький пединститут. Только, разумеется, не филологический факультет.
Алик доложился Нойланду. Мол, так и так, разрешите взять отпуск за свой счёт для сопровождения экспедиции. Майор похмурился немного и велел оформить командировку. Насколько важно разобраться с драконами, он отлично понимал и инициативой подчинённого даже втайне гордился.
– Если будут вопросы, – сказал он, – звони сразу. Чем можем, подсобим.
Алик уговорился с Ежом, что тот уладит со своей директрисой и через две недели его сменит. А на случай форсмажора попросил Ивана подстраховать.
– Я не против, – ответил Иван, – пусть только Ёж даст координаты и будет на связи. Одно «но»: за мной обязательно Инга увяжется.
– Что, никак не избавиться от «хвоста»? – подначил его Алик.
– Я особо и не стараюсь, – отмахнулся Иван. – Если пропускать мимо ушей половину пурги, что она несёт, то ничо так. Зато она танцует отлично и вообще красивая, а уж как целу… Кхм, я ничего не говорил, и ты ничего не слышал!
Алик сделал жест, словно закрывал рот на «молнию». Но не удержался:
– Удачи, Ваня.
Перед тем, как отключить связь, он успел увидеть выражение лица Ивана.
– С Днём весны, Бэр, – со сдержанной улыбкой произнесло изображение Стрелка.
– Рыжий, ты чего за Цербершу языком зацепился? Пойдём, покажу тебе, где ректор.
Он кивнул и последовал за очкариком.
– Стой! – завопила Церберша и выскочила из-за стойки. – Куда? А ну вернись сейчас же! – Но следом не побежала, продолжила разоряться на месте: – Безобразие! Хулиганство!
– Не обращай внимания, – сказал студент. – Старуха много о себе воображает.
– А куда ваше начальство смотрит? – непонимающе спросил Алик. – Она же всех потенциальных абитуриентов распугает.
Очкарик пожал плечами.
– Ректору плевать. Считает, наверное, что на его век абитуры хватит. Куда ещё молодёжи деваться? Либо к нам, либо к педикам.
Алик хрюкнул.
– Вон ректорат. – Студент ткнул пальцем в сторону громоздкой двери с внушительной табличкой. – Бывай!
Студент исчез на лестнице. Алик нерешительно потоптался перед дверью. На этаже было как-то пустынно – создавалось ощущение, что студенты и сотрудники избегают сюда заходить. Но отступать некуда. Неважно, что у тебя нет опыта общения с учёными вообще и с ректорами в частности – если будешь стоять под дверьми, дело не сдвинется. Он нашарил в папке рекомендательное письмо, как оберег, и толкнул тяжёлую створку.
Солнце спряталось за облака. Алик стоял во дворе политеха, и ему хотелось сплюнуть – только внутренние приличия удерживали. И это храм науки!
Алика промурыжили в приёмной более часа с другими терпеливо ждущими посетителями. «Ректор на совещании», «Ректор подписывает бумаги», «Ректор обедает»… Да, ректора – занятые люди. Но он ведь записывался на приём! Специально выдернул Реда с Надей пораньше, чтобы успеть к назначенному времени – они-то могли и дольше поспать. Если бы не письмо мэра, его, того гляди, вовсе бы не приняли: секретарша обмолвилась, что ректор устал и подумывает отменить сегодняшние встречи. Тут он не выдержал, достал письмо, принялся совать его секретарше под нос и втолковывать, что дело не терпит отлагательств.
– У вас пять минут, молодой человек, – проскрипела она, пообщавшись с начальником.
Пять минут! Нет, Алик умел быть кратким и быстро описывать суть. Но почему хотя бы не десять? Здесь не было километровой очереди просителей, на разговор с ректором, помимо него, претендовало всего двое.
Он изложил свою просьбу и её подоплёку. Предложил направить учёных, чтобы исследовать драконов и попытаться установить с ними контакт. Привёл убедительные доказательства того, что по крайней мере некоторые из них разумны. Помахал ещё раз письмом мэра. И всё впустую.
– Молодой человек, у нас тут политехнический институт. Понимаете? Поли-тех-нический. Мы тут техникой занимаемся. При чём тут ваши драконы?
– Но вы можете сообщить в столицу. В университет. Попросите их прислать специалистов, временно прикомандировать…
Ректор поморщился.
– Нет, не наш профиль. Если вам это так нужно, езжайте в Асгард сами.
Алик был заранее готов обивать столичные пороги в случае неудачи. Но почему-то думал, что учёные, какими бы они ни были, ухватятся за возможность открытия. Политех вроде бы считался в области неплохим ВУЗом, выпускники не испытывали проблем с трудоустройством. Или тут только хорошо учили ремеслу, а на науку забили? Ректор выглядел и вёл себя не как учёный, а как чиновник.
Местный пед котировался ниже. «Педики»… Алик даже сомневался, стоит ли пытать там счастья. Если уж здесь, в первом ВУЗе Сити, не свезло. Однако время оставалось, и попытка не пытка. Хуже-то не будет. Он поймал такси и поехал в пединститут. В крайнем случае можно считать это экскурсией.
Педагогический располагался на окраине Сити. Скромное малоэтажное здание, едва видное из-за густых хвойных кустов, высаженных в палисаднике. Миновав входную дверь – как ни странно, открытую, – Алик оказался в небольшом тесноватом холле: с одной стороны гардероб, с другой буфет и лестницы. На банкетке у гардероба две барышни читали учебник по психологии, в буфете за столиками сидели несколько студенток и трое совсем взрослых, две женщины и мужчина. Церберов нигде видно не было.
Алик обратился к барышням:
– Девушки, к вашему ректору можно попасть?
Они с интересом взглянули на незнакомого юношу.
– Конечно! А ты что, учиться у нас хочешь? Просись на филологию, там недобор.
Алик поперхнулся. Неужели он похож на будущего филолога? В школе литература не была ни его сильной стороной, ни любимым предметом.
– Не, я по другому делу. Ничего, что без записи? Он меня вообще примет?
– Она, – поправила девушка. – Примет, почему бы нет? Иди на второй этаж, кабинет всегда открыт. Только куртку повесь.
На втором этаже были открыты все кабинеты. Похоже, тут вообще не было принято закрывать двери. В каких-то аудиториях сидели студенты – в основном студентки, – внимая преподавателям или обвесившись со всех сторон вирт-окнами с текстами и схемами, в других помещениях находились только сотрудники, распивая чаи и кофе, что-то обсуждая или работая за компьютером. Алик прошёлся вдоль всего коридора и обнаружил табличку «Ректорат». В раскрытую дверь заходили люди – и студенты, и взрослые, – говорили о чём-то с женщиной за столом у входа, примерно половина проходила к другому столу, у окна, где сидела женщина постарше возрастом. Решали свои вопросы, выходили обратно. Алик понаблюдал за этим несколько минут и тоже подошёл к столу у двери.
– Я из Гринпорта к ректору. По поручению мэра, – добавил он для солидности.
Женщина всплеснула руками.
– Ах, проходите поскорее к Ниневии Артуровне! Сейчас она отпустит профессора Стоцкую, и сразу ступайте.
Алик приободрился. Может, рейтинг ВУЗа и не очень, но встречали здесь приветливо, и административный процесс выглядел оживлённо. Доставать и демонстрировать письмо не потребовалось.
– Что вы говорите! – Ниневия Артуровна эмоционально приподняла очки, выслушав его историю. – Очень, очень любопытно! У нас здесь всего лишь филиал, господин Ковалёв, но я обязательно пошлю весточку в головной ВУЗ. Организуем экспедицию, поедут психологи, ксенобиологи, лингвисты… Им понадобится сопровождение. Вы сможете обеспечить?
Попробую, хотел сказать Алик, но не стал. Чего там пробовать? Надо делать. Договориться с Ежом или самому, в конце концов, поучаствовать.
– Смогу.
Ред загрузил в багажник флайера огромную сумку – успели накупить детского барахла. Надя держала завёрнутого младенчика на руках. Оба счастливые, аж светятся.
– Гляди, какой! – поделилась Надя наивной радостью, протягивая малыша Алику.
Рыжий-рыжий, а глаза Надины, зелёные. Расфокусированные ещё. Алик аккуратно погладил большую головку мальчика – правильную, а не деформированную, как у естественно рождённых детей.
– Инкубатор прямо при нас отключили, – сказала Надя. – Я так боялась! Вдруг бы малыш не задышал? А Ред молодец, даже не дрогнул.
– Да я вообще чуть в обморок не упал, – тихо пробурчал Ред в сторону. – Только боевой режим и спас. Раньше думал: ну, что тут такого? Технология отлажена, процент неудач, коли уж эмбрион развился, ничтожен. Но когда это свой ребёнок… Никак невозможно отделаться от мысли: а если что-то пойдёт не так? Если этот почти нулевой процент – твой?
– Наверное, все родители волнуются, – улыбнулась Надя. – Неважно, как именно появляется ребёнок, это всегда мандраж.
Вот родители Алика не волновались. А если и волновались, то о другом. Они вообще не думали о том, что на свет появляется их будущее дитя. Были плотно заняты схваткой с бандитами, а на Алика обратили внимание позже, когда он зашевелился и папа посмотрел наконец на то, что вытащил из репликатора. И очень удивились. Картина «Не ждали».
– Доктор наблюдал за ним всё это время. – Ред забрал ребёнка у Нади, пока она садилась и устраивалась на заднем сиденье. – Сказал, что до месяца надо будет каждую неделю показывать его педиатру и неврологу, но первоначальная адаптация прошла успешно.
– Он даже головку держит, – похвасталась Надя, словно это было её личное достижение.
– У обычных детей так не бывает, даже у пробирочников, – со знанием дела сказал Алик. – Это импланты начали работать. Они будут подключаться постепенно, чтобы малыш на первых порах сам себя не поранил. – Он видел, как это происходило у самой младшей сестрички Алисы. – Пока он почти так же беспомощен, как новорождённый человечек.
– Процессор исправен. Он прошёл тесты. – Ред сел рядом с Надей и захлопнул дверцу.
– Конечно, Ред. – Алик запустил двигатель. – Иначе малыша вам не отдали бы, занялись наладкой «железа».
А может, и вовсе извлекли бы, Алик знал о таких случаях, когда отладка или сращение мозга с процессором не удались. Проблема в том, что оставить без процессора тело с внедрёнными имплантами нельзя, оно не сможет функционировать. Когда «DEX компани» штамповала киборгов, это входило в приемлемый процент потерь – «железо» в брак, биоматериал на переработку. В ОЗК стараются спасти всех. Новая попытка подсадить процессор, ещё несколько месяцев на аппаратах, пока идёт щадящее сращивание… Алик был знаком с двумя детьми, у которых первый процессор оказался нерабочим, играли вместе на Кассандре. Говорили, что ещё одна девочка умерла на третьей попытке. Выжила бы она, если бы была рождена человеком? Или же сращению препятствовал органический дефект мозга?
Ладно, не стоит думать о дурном, когда всё хорошо, тесты пройдены и ребёнок мирно уснул, причмокивая губками.
– Только не ждите, что он прямо сейчас встанет и пойдёт исполнять боевую программу, – предупредил Алик. Лишь отчасти несерьёзно: многие незнакомые с матчастью думали, будто у детей киборгов это примерно так и происходит – вылезли из инкубатора, и сразу «Система готова к работе». – С программным обеспечением должно быть всё в порядке, раз уж тесты успешны, но детский организм форсажа не выдержит. Софт будет разблокироваться сообразно физическому возрасту.
– Алик, откуда ты все эти подробности знаешь? – удивилась Надя, нежно качая закряхтевшего малыша. – У тебя ведь ещё нет детей.
– Три младших сестрички – Bondы, – напомнил он без лишних слов.
Алик вёл флайер очень аккуратно – без резких манёвров и смены высоты. Но пацанчик явно испытывал дискомфорт. Кряхтел-кряхтел и заорал наконец – а Алик уже недоумевал, почему он такой спокойный.
– Отчего он плачет? – встревоженно спросил Ред, гладя младенчика через одеяльце.
Надя и сама чуть не расплакалась.
– Наверное, у него что-то болит…
– Да что у него может болеть? – не понял Ред. – У него же всё новое!
Алик фыркнул.
– Вот как раз поэтому. Не притёрлось. Ред, не нервничай. Пошли ему запрос о состоянии.
– Но он ещё не умеет говорить, – пролепетала Надя. – Как…
Ред моментально сообразил, как:
– Система предоставит данные. – На секунду замер, анализируя их, и заулыбался: – Надя, он просто писить хочет.
– А почему не писиет? – Она растерянно посмотрела на ребёнка.
– Программа не даёт, – объяснил Алик. – Тётя Надя, разверни его и подставь что-нибудь, тогда сработает.
У маленьких киборгов пелёнки всегда сухие. Жаль, что с обычными детишками так не получается.
– А как вы его назвали? – спросил Алик, когда процедура благополучно завершилась, и мальчика снова запеленали.
Ред с Надей переглянулись и смущённо пожали плечами.
– Пока никак.
– Мы ещё не думали.
Алика так и подмывало спросить, о чём же они в таком случае думали предыдущие шесть месяцев. Но он вполне мог представить, о чём. О том, все ли этапы развития пройдут хорошо, не будет ли отторжения имплантов, не окажется ли произвольно выбранная комбинация ДНК неудачной, не случится ли какая-нибудь внезапная беда вроде отключения электричества в инкубаторном зале… Мало ли поводов для беспокойства! Имя в этом ряду на последнем месте. Ред с Надей ещё и посмеются, когда он будет придумывать имя собственному ребёнку: исходя из традиций Кошкиной семьи, это не самая простая задача. Как пить дать, дело кончится тем, что в документы запишут последнее пришедшее в голову длинное слово типа «Фиброэзофагогастродуоденоскопия», а в быту станут звать Котенькой.
Ангел обрадовался малышу чуть ли не сильнее, чем родители.
– Ну, этот-то киборг, правда? Ах ты, лапочка! Ред, дай мне его потестить, а?
Ред добродушно ухмыльнулся:
– Маловат он для твоего тестировочного стенда. Такие, специально для деток, только в ОЗК есть.
– А я без стенда. Аккуратненько по удалёнке подключусь. Надо же посмотреть, что у зайчика внутри!
– Восьмёрка у него внутри, самая обычная, – посмеиваясь, сказал Ред.
– Вот! А я до сих пор в восьмёрках ни разу не ковырялся. Ред, я же скончаюсь от любопытства!
– А вдруг ты что-нибудь испортишь, пока будешь ковыряться?
– Когда это я что-то портил? – вскинулся Ангел. И тут же опал: вспомнил, когда. – Да брось, Ред, с тех пор я выучился и напрактиковался, я сейчас любую систему с закрытыми глазами отформатирую и заново воссоздам лучше, чем была.
– Не надо его форматировать!
– Не буду! Я чисто для примера сказал. Так, подшаманю маленько зайку. Посмотрю, как оптимизировать, попробую разогнать…
– Ангел, уймись! Это мой ребёнок, а не учебный компьютер.
– Ты разве не хочешь, чтобы у твоего ребёнка была самая лучшая система на свете? – Честные-честные глаза. И ведь действительно искренен. – Ред, ты что, собственной системой недоволен? Тебе чего-то не хватает, на что-то можешь пожаловаться? Почему ты мне не доверяешь?
– Я доверяю, – вынужден был признать Ред. – Но если он после твоих прошивок начнёт писиться или спать перестанет, я тебя вот этой вот рукой, – он растопырил кисть, – задушу, веришь?
– Не верю! Потому что я молодец и ничего не поломаю, – самодовольно заявил Ангел. – А ты ещё мне спасибо скажешь. Давай, диктуй код доступа. Или я должен сам хакнуть твою кровиночку?
Не прошло и недели, как в Гринпорт приехали обещанные учёные, серьёзно экипированные для похода в горы. Вот это заинтересованность и оперативность! Алик мельком подумал, что, захоти он вдруг получить высшее образование, выбрал бы не глядя этот средненький пединститут. Только, разумеется, не филологический факультет.
Алик доложился Нойланду. Мол, так и так, разрешите взять отпуск за свой счёт для сопровождения экспедиции. Майор похмурился немного и велел оформить командировку. Насколько важно разобраться с драконами, он отлично понимал и инициативой подчинённого даже втайне гордился.
– Если будут вопросы, – сказал он, – звони сразу. Чем можем, подсобим.
Алик уговорился с Ежом, что тот уладит со своей директрисой и через две недели его сменит. А на случай форсмажора попросил Ивана подстраховать.
– Я не против, – ответил Иван, – пусть только Ёж даст координаты и будет на связи. Одно «но»: за мной обязательно Инга увяжется.
– Что, никак не избавиться от «хвоста»? – подначил его Алик.
– Я особо и не стараюсь, – отмахнулся Иван. – Если пропускать мимо ушей половину пурги, что она несёт, то ничо так. Зато она танцует отлично и вообще красивая, а уж как целу… Кхм, я ничего не говорил, и ты ничего не слышал!
Алик сделал жест, словно закрывал рот на «молнию». Но не удержался:
– Удачи, Ваня.
Перед тем, как отключить связь, он успел увидеть выражение лица Ивана.
– С Днём весны, Бэр, – со сдержанной улыбкой произнесло изображение Стрелка.
