Жива была лишь колючая проволока по периметру, где почти ежедневно приходилось пресекать попытки проникновения врага. Рудник ушёл под землю. Машины прогрызли туннели в мёрзлой почве, и там, внизу, на глубине, недосягаемой для лазеров, располагались помещения для персонала и бесчисленные штреки. Наружу, на поверхность, торчали только антенны связи. И сегодня у директора рудника Беррейна Шшера возникло иррациональное желание, чтобы их не было вовсе. Потемнев лицом, он выключил воспроизведение.
– Проклятый гъдеанин издевается! – Губы его дрожали. – Я бы пожертвовал разработками, чтобы спасти этих людей, всё равно от добытого траинита нет толку, коли его невозможно вывезти. Но как мы можем покинуть Нлакис, если у нас нет ни одного корабля, а к нам он никого не пропускает?
– Разумеется, издевается, – кивнул пожилой начальник охраны.
Он многое повидал на своём веку, и у него не дрожали ни лицо, ни руки. Но всё же старому вояке было не по себе. Ен Пиран делал то, чего человек, называющий себя цивилизованным, делать не должен – никогда, ни при каких обстоятельствах. Никакой траинит этого не стоит.
– Постарайтесь не переживать, Беррейн, – увещевающе промолвил охранник. – Вы никого бы не спасли, даже если бы нашли чудесный способ улететь с Нлакиса. Может, подарили бы им быструю смерть вместо медленной, только и всего. Я слышал, как Ен Пиран отпускает пленных. В открытый космос без скафандра, вот как.
Путешествие домой затянулось. ГС-привод был в порядке, компьютер тоже, но управление что-то закапризничало: сказались повреждения. Произвести ремонт своими силами, посреди космоса, не было никакой возможности. Мрланк даже пожалел, что поторопился распрощаться с землянами: по слухам, земляне всегда возят с собой самые экзотические запасные узлы, не считаясь с расходами на лишний груз – на всякий случай. Раз уж Гржельчик не считает его врагом, надо было попросить помощи. Но всё нужно делать вовремя: ищи теперь Гржельчика по Галактике! И «Молния» двигалась к Раю, как могла: короткими проколами с долгими остановками. Навигаторы и штурманы работали круглосуточно, поглощая неимоверное количество реттихи. Мрланк начал опасаться, что запасы порошка для приготовления этого освежающего и тонизирующего напитка покажут дно задолго до космопорта.
Сказать по правде, возвращаться и не хотелось. Возвратиться с поражением – что может быть хуже? Разве что не возвратиться вовсе. Только это и удерживало Мрланка от необдуманных саморазрушительных поступков. Он знал свой долг. Он не вправе рисковать сотней подчинённых и последним кораблём. Из-за несоответствия долга и желаний безумно хотелось свернуть кому-нибудь шею, вот только кому? С кетреййи так поступать нельзя, шитанн не позволят, а врагов поблизости не видать.
Девочка с «Райской звезды» оказалась бальзамом на сердце. Тёплая, послушная, а что немного грустная – так ему и самому не до веселья. Он не спрашивал, отчего она грустит: может, потеряла кого-то из близких на погибшем корабле, а может, ей нежности не хватает. Какая разница? Скоро их дороги разойдутся. И об этом он тоже жалел.
Путь до Рая продлился восемь дней. На исходе седьмого Мрланк вызвал к себе всех кетреййи, спасённых Гржельчиком, и сообщил им свое решение относительно их будущего.
– Вы оба, – он ткнул пальцем в Анцелла и Асста, чтобы не случилось недопонимания, – остаётесь на моём корабле. Мне нужны рабочие. Вы уже поставлены на довольствие, документы для вас приготовлены. – С Селдхреди проще всего: они из его клана, и он имеет полное право ими распоряжаться. – Ты, Стейрр, – он указал на темнокожего Фййка с сорока восемью золотыми косичками, – волен выбирать. Остаёшься на «Молнии» вместе с приятелями, ищешь работу в агентстве космопорта или возвращаешься в свой клан. Я буду рад взять тебя, но если ты не хочешь – иди.
– Ну-у, я с вами, – сказал Стейрр, потеребив косички. – А вы можете записать меня в бойцы? Я вообще-то безопасником был на «Звезде», а не рабочим.
– Отлично, – кивнул Мрланк. – Отправишься к командиру десанта, он на тебя посмотрит.
– А я? – робко пискнула Эйзза.
Он криво улыбнулся.
– Ты отправляешься домой либо ищешь шитанн из своего клана и просишь устроить свою жизнь.
– Но я тоже хочу остаться здесь!
Мрланк слегка удивился её горячности.
– Эйзза, женщине нечего делать на военном корабле.
– Как это нечего? – воскликнула она. – Разве у вас нет младшего персонала? Кто-то же должен готовить еду, производить уборку, ухаживать за больными. Я всё умею!
– Я знаю, – произнёс он по возможности мягко.
Он не привык говорить иным тоном, кроме капитанского, каким отдают приказания, но очень постарался. Девочка в самом деле была трудолюбивой. Могла бы торчать в его каюте и зализывать душевные раны, но нет, тут же нашла себе дело – готовить реттихи и разносить навигаторам. Будь она мужчиной, он бы, не сомневаясь, предложил ей место на «Молнии». С другой стороны, будь она мужчиной, спать с ней было бы вовсе не так приятно.
– Хирра Мрланк, я хочу работать в космосе, – умоляюще проговорила Эйзза. – Очень-очень.
Раньше она об этом не задумывалась. А если и думала, то наоборот: на что ей этот космос? Дома привычно, нехлопотно и хорошо, дома она всех знает… А теперь, помотавшись по космосу туда-сюда, походив по чужим планетам, она не мыслила себе другой жизни. Домой? В световых прыжках прошли мимо целые десятилетия, все, кого она знала, умерли. Умер тот паренёк, которого она в девичьих снах воображала своим будущим мужем. В её доме живут незнакомые люди. Родная кровь: племянники, племянницы, их дети, – но она никогда их не видела.
– Обратись в агентство, – скрипнул Мрланк. – Скорее всего, тебе помогут устроиться на какой-нибудь каботажник.
В подрёберье опять заныло. Пусть бы она осталась, раз так хочет. Почему это не в его власти?
– Не хочу на каботажник. – Эйзза подошла и схватила его за руку, в больших глазах блондиночки стояли слёзы, голос дрожал. – Вы ведь без меня совсем пропадёте!
Мрланк застонал сквозь зубы. Может, и пропадёт. Прижмёшь к себе девчонку, словно ребёнок мягкую игрушку – и боль отступает, и кошмары не мучают. Как без неё?
– Вам без женщины нельзя, – говорила Эйзза, вторя его мыслям и всхлипывая, и руку не отпускала. – Мужчина вас не спасёт, склад у вас не такой.
На первый порах хирра Мрланк её напугал. Резкий, неласковый, в глазах – холод. Потом она догадалась, что это смерть, и страх сменился жалостью. Шитанн не справился с какой-то бедой, и гармония в его душе разрушилась. Если её не восстановить, он умрёт. Шитанн такие хрупкие… Эйззе не хотелось, чтобы хирра Мрланк умер, но что она может сделать, если он сам её прогоняет?
Твёрдости Мрланку не хватило, и он пошёл на сделку с собой.
– Я не могу зачислить тебя в команду на свой страх и риск, – выдавил он. – Приноси разрешение служить в военном флоте, подписанное представителем клана Ихстл – тогда подумаем.
Эйзза распахнула глаза:
– А кто же мне подпишет такое разрешение?
Мрланк вздохнул.
– Не знаю. Но без разрешения не возьму.
Салима никогда не торопилась, но день её был насыщен. Один за другим входили в её кабинет и выходили посетители, принося то хорошие, то дурные вести, унося с собой инструкции. Чай непоправимо остыл, она улыбнулась секретарше и попросила заменить. За окном шумел большой город. Вертолёты с включёнными габаритными огнями мотались меж небоскрёбами туда-сюда, по многоуровневым развязкам носились электромобили. Надёжное бронестекло не пропустило бы ни звука, но Салима любила держать окно открытым. Начальник охраны пенял ей за легкомыслие. Он не хотел понимать, что кондиционер не сравнится со свежим воздухом.
Не успел выйти австралийский уполномоченный, доложив о том, что степные пожары локализованы и более не представляют опасности, как в кабинет просочился юркий старичок небольшого роста, кругленький, улыбчивый, с коротким венчиком редких седых волос вокруг лысой макушки. Добрый безобидный дедушка, такого легко представить с удочкой на берегу или с толпой внуков в парке. Красный нос и весёлые глазки выдавали, что дедушке не чужды те порочные радости жизни, которые не теряют актуальности к пенсионному возрасту. В общем, никто бы на этого старичка дважды не посмотрел даже в метро – разве что место бы уступили, – не будь на нём тёмно-синего мундира космических сил с платиновой звездой на рукаве. Мундир украшали ряды орденских планок, занимающие такую площадь, что, реши дедуля надеть ордена, небольшой поверхности его груди не хватило бы для их размещения. С момента рождения деда прошло лет двести. Немалую часть этого времени он потерял в световых прыжках многочисленных экспедиций и рейдов, но и собственный, биологический возраст главнокомандующего космическим флотом Земли перевалил за сотенный юбилей. Свой пост он занимал уже более двадцати пяти лет, оставив полёты, чтобы не выпадать из времени, но в последние годы, с появлением ГС-кораблей, порой позволял себе вспомнить молодость, выйдя в патруль.
Однако не в этот раз. Ларс Максимилиансен даже немного огорчался, что ему самому не выпало стать ни участником, ни свидетелем происшествия с «Ийоном Тихим».
– Добрый день, господин Максимилиансен, – вежливо промолвила Салима.
Дедуля картинно застонал.
– Салима, то, что у вас хватает терпения произнести мою фамилию до конца, делает вам честь. Но у меня, старика, давно не осталось терпения дослушивать, пока её произнесут. Мы же договаривались звать друг друга по имени!
Салима засмеялась. Ей нравилось безобидно поддевать старичка. Очень уж забавно он реагировал. Брат был бы недоволен. Сказал бы: ведёшь себя, как девчонка.
Но, как бы ни был забавен Ларс Максимилиансен, именно он возглавлял те силы, которые заставляли считаться с Землёй куда более развитые цивилизации, экономящие на флоте.
– Докладывайте, Ларс, – предложила Салима, пододвигая ему принесённый секретаршей поднос.
Дедушка не пил чай: мол, тонуса недодаёт. На подносе дымились две чашечки кофе. К ним прилагалась бутылка дорогого коньяка. Кофе без коньяка – деньги на ветер, говаривал орденоносный адмирал. Он плеснул коньяк в чашку на глаз: рука была тверда, и он никогда не ошибался в дозе, – продегустировал кофе и сообщил:
– «Ийон Тихий» вернулся из патрулирования.
Салима терпеливо улыбнулась:
– Отрадно, но не вижу в этом ничего такого, чтобы заставить вас прилететь в нелюбимый вами Нью-Йорк и просить встречи вне обычного графика.
– Корабль облетал границы нашего сектора и стал свидетелем тому, как возле Нлакиса эскадра Ена Пирана расстреляла несколько десятков спасательных капсул, принадлежавших экспедиционному судну Шшерского Рая «Райская звезда».
– Спасательные капсулы? – Салима нахмурилась. – Отвратительно, конечно, с гуманистической точки зрения. Но не скажу, что это меня удивляет. По вашим же собственным словам, моральный кодекс адмирала Ена оставляет простор для зверского убийства десятка-другого пленников по поводу неудачной утренней дефекации. О чём думал капитан этой «Райской звезды», когда сунулся гъдеанам в пасть?
– А вот это как раз очень интересно, – оживлённо заговорил дедуля, отставив чашку. – «Звезда» стартовала с Шшерского Рая шестнадцать лет назад, когда Ен Пиран командовал орбитальной обороной Гъде и знать не знал о Нлакисе, который, кстати, в ту пору ещё не имел собственного имени. Мирное судно вышло из светового прыжка и напоролось на эскадру гъдеан. Его экипаж был не в курсе, что идет война с Гъде. Шестнадцать лет назад всё, сами понимаете, было спокойно. – Ларс Максимилиансен слегка ухмыльнулся.
Салима поболтала в кофе ложечкой и кивнула.
– Как повёл себя капитан «Ийона Тихого»?
– Вступил в переговоры с Еном Пираном, пытаясь убедить его прекратить расстрел беззащитных капсул. Адмирал ему нахамил. Должен отметить, что капитан Гржельчик – человек удивительной выдержки. Я бы на его месте дал по гъдеанам несколько залпов. Непременно!
Салима покачала головой.
– Ларс, вы же умный человек. Вы занимаете такой пост… Уж вы-то должны разбираться, что можно и что нельзя.
– Я и разбираюсь, – фыркнул дед. – На своём посту. Я отлично понимаю, что обвинение в беспричинном нападении на корабли Гъде нужно земному флоту, как яйца стриптизёрше. Я полностью одобрил действия капитана Гржельчика. Просто в его возрасте, будучи капитаном, я бы не удержался, если бы мне наговорил гадостей какой-то гъдеанин.
Наверняка Ен Пиран считает, что это ему нахамили. Гржельчик – военный, а не дипломат, вежливым речам не обучен. Ларс – официальное лицо, почти политик, и то срываются с языка солёные словечки и сомнительные метафоры вроде той, про стриптизёршу.
– «Ийон Тихий», не вступая в вооружённое столкновение, ушёл, – продолжил старик. – Но перед этим он взял на борт пассажиров единственной капсулы, которой удалось спастись. Шесть человек. Раненый шитанн и кетреййи, одна из которых умерла по дороге от повреждений, полученных при обстреле «Звезды» гъдеанами. Капитан Гржельчик распорядился оказать шитанн медицинскую помощь.
– Он привёз его на Землю? – спросила Салима.
– Нет. – Дедок хмыкнул. – На что нам тут шитанн? Все пятеро живых пассажиров были переданы на шшерский линкор. А теперь, Салима, самое любопытное. Линкор «Райская молния» был последним из эскадры. Накануне у них состоялся бой с Еном Пираном. Все корабли, кроме «Молнии», погибли. ГС-флота у шшерцев, считайте, больше нет.
Салима мысленно улыбнулась. Всё складывается один к одному. Гъдеанин хамит. Земляне оказывают помощь шитанн, и скоро координатор Шшерского Рая об этом узнает. И будет помнить, когда задумается, что ему делать, оставшись без флота.
– Салима, – главнокомандующий покрутил чашечку в руке, – у вас будут приказания? Мы сейчас можем раздавить шитанн. Не просто выдавить их из сектора – смять орбитальную оборону и раскатать их планету в блин!
Салима подняла бровь:
– Зачем?
– Как это зачем? Отыграться за тысячу лет страха. За те реки крови, которые они выпили у наших предков.
Всё-таки военному не стать политиком. Военный – это навсегда.
– Ларс, те, кто пил у землян кровь, давно и страшно за это расплатились. Так, что шитанн до сих пор боятся нас до дрожи в коленях. А помните ли вы о том, что на планете, которую вы предлагаете раскатать в блин, живут не только шитанн? Кетреййи втрое больше, чем они-то перед вами провинились? А ба, которые и травинки не обидят?
Дедок смущённо крякнул, плеснул коньяк в пустую чашку и выпил залпом.
– А где ваше стратегическое мышление главнокомандующего, Ларс? – Салима продолжала мягкий, снисходительный разнос. – По-вашему, напасть без повода на шитанн лучше, чем на Ена Пирана? Галактическая общественность расценит это точно так же: как необоснованную агрессию, демонстрирующую наше варварство и опасность для цивилизованных миров. Цивилизованные миры объединятся, чтобы защитить себя от варварских посягательств, и попытаются раскатать нас в блин. У них не получится, но они обязательно попытаются. Нет, Ларс. Земля вступит в войну не потому, что кому-то хочется дать пинка шитанн, а только ради своей выгоды. И Земля вступит в войну так, что общественное мнение будет на её стороне.
– И как вы этого добьётесь? – поинтересовался дедуля.
– Я? – Она изобразила удивление. – Я не собираюсь ничего добиваться. Меня будут упрашивать, вот увидите. И открою вам страшную тайну, Ларс: воевать мы будем не с Шшерским Раем.
– Проклятый гъдеанин издевается! – Губы его дрожали. – Я бы пожертвовал разработками, чтобы спасти этих людей, всё равно от добытого траинита нет толку, коли его невозможно вывезти. Но как мы можем покинуть Нлакис, если у нас нет ни одного корабля, а к нам он никого не пропускает?
– Разумеется, издевается, – кивнул пожилой начальник охраны.
Он многое повидал на своём веку, и у него не дрожали ни лицо, ни руки. Но всё же старому вояке было не по себе. Ен Пиран делал то, чего человек, называющий себя цивилизованным, делать не должен – никогда, ни при каких обстоятельствах. Никакой траинит этого не стоит.
– Постарайтесь не переживать, Беррейн, – увещевающе промолвил охранник. – Вы никого бы не спасли, даже если бы нашли чудесный способ улететь с Нлакиса. Может, подарили бы им быструю смерть вместо медленной, только и всего. Я слышал, как Ен Пиран отпускает пленных. В открытый космос без скафандра, вот как.
Путешествие домой затянулось. ГС-привод был в порядке, компьютер тоже, но управление что-то закапризничало: сказались повреждения. Произвести ремонт своими силами, посреди космоса, не было никакой возможности. Мрланк даже пожалел, что поторопился распрощаться с землянами: по слухам, земляне всегда возят с собой самые экзотические запасные узлы, не считаясь с расходами на лишний груз – на всякий случай. Раз уж Гржельчик не считает его врагом, надо было попросить помощи. Но всё нужно делать вовремя: ищи теперь Гржельчика по Галактике! И «Молния» двигалась к Раю, как могла: короткими проколами с долгими остановками. Навигаторы и штурманы работали круглосуточно, поглощая неимоверное количество реттихи. Мрланк начал опасаться, что запасы порошка для приготовления этого освежающего и тонизирующего напитка покажут дно задолго до космопорта.
Сказать по правде, возвращаться и не хотелось. Возвратиться с поражением – что может быть хуже? Разве что не возвратиться вовсе. Только это и удерживало Мрланка от необдуманных саморазрушительных поступков. Он знал свой долг. Он не вправе рисковать сотней подчинённых и последним кораблём. Из-за несоответствия долга и желаний безумно хотелось свернуть кому-нибудь шею, вот только кому? С кетреййи так поступать нельзя, шитанн не позволят, а врагов поблизости не видать.
Девочка с «Райской звезды» оказалась бальзамом на сердце. Тёплая, послушная, а что немного грустная – так ему и самому не до веселья. Он не спрашивал, отчего она грустит: может, потеряла кого-то из близких на погибшем корабле, а может, ей нежности не хватает. Какая разница? Скоро их дороги разойдутся. И об этом он тоже жалел.
Путь до Рая продлился восемь дней. На исходе седьмого Мрланк вызвал к себе всех кетреййи, спасённых Гржельчиком, и сообщил им свое решение относительно их будущего.
– Вы оба, – он ткнул пальцем в Анцелла и Асста, чтобы не случилось недопонимания, – остаётесь на моём корабле. Мне нужны рабочие. Вы уже поставлены на довольствие, документы для вас приготовлены. – С Селдхреди проще всего: они из его клана, и он имеет полное право ими распоряжаться. – Ты, Стейрр, – он указал на темнокожего Фййка с сорока восемью золотыми косичками, – волен выбирать. Остаёшься на «Молнии» вместе с приятелями, ищешь работу в агентстве космопорта или возвращаешься в свой клан. Я буду рад взять тебя, но если ты не хочешь – иди.
– Ну-у, я с вами, – сказал Стейрр, потеребив косички. – А вы можете записать меня в бойцы? Я вообще-то безопасником был на «Звезде», а не рабочим.
– Отлично, – кивнул Мрланк. – Отправишься к командиру десанта, он на тебя посмотрит.
– А я? – робко пискнула Эйзза.
Он криво улыбнулся.
– Ты отправляешься домой либо ищешь шитанн из своего клана и просишь устроить свою жизнь.
– Но я тоже хочу остаться здесь!
Мрланк слегка удивился её горячности.
– Эйзза, женщине нечего делать на военном корабле.
– Как это нечего? – воскликнула она. – Разве у вас нет младшего персонала? Кто-то же должен готовить еду, производить уборку, ухаживать за больными. Я всё умею!
– Я знаю, – произнёс он по возможности мягко.
Он не привык говорить иным тоном, кроме капитанского, каким отдают приказания, но очень постарался. Девочка в самом деле была трудолюбивой. Могла бы торчать в его каюте и зализывать душевные раны, но нет, тут же нашла себе дело – готовить реттихи и разносить навигаторам. Будь она мужчиной, он бы, не сомневаясь, предложил ей место на «Молнии». С другой стороны, будь она мужчиной, спать с ней было бы вовсе не так приятно.
– Хирра Мрланк, я хочу работать в космосе, – умоляюще проговорила Эйзза. – Очень-очень.
Раньше она об этом не задумывалась. А если и думала, то наоборот: на что ей этот космос? Дома привычно, нехлопотно и хорошо, дома она всех знает… А теперь, помотавшись по космосу туда-сюда, походив по чужим планетам, она не мыслила себе другой жизни. Домой? В световых прыжках прошли мимо целые десятилетия, все, кого она знала, умерли. Умер тот паренёк, которого она в девичьих снах воображала своим будущим мужем. В её доме живут незнакомые люди. Родная кровь: племянники, племянницы, их дети, – но она никогда их не видела.
– Обратись в агентство, – скрипнул Мрланк. – Скорее всего, тебе помогут устроиться на какой-нибудь каботажник.
В подрёберье опять заныло. Пусть бы она осталась, раз так хочет. Почему это не в его власти?
– Не хочу на каботажник. – Эйзза подошла и схватила его за руку, в больших глазах блондиночки стояли слёзы, голос дрожал. – Вы ведь без меня совсем пропадёте!
Мрланк застонал сквозь зубы. Может, и пропадёт. Прижмёшь к себе девчонку, словно ребёнок мягкую игрушку – и боль отступает, и кошмары не мучают. Как без неё?
– Вам без женщины нельзя, – говорила Эйзза, вторя его мыслям и всхлипывая, и руку не отпускала. – Мужчина вас не спасёт, склад у вас не такой.
На первый порах хирра Мрланк её напугал. Резкий, неласковый, в глазах – холод. Потом она догадалась, что это смерть, и страх сменился жалостью. Шитанн не справился с какой-то бедой, и гармония в его душе разрушилась. Если её не восстановить, он умрёт. Шитанн такие хрупкие… Эйззе не хотелось, чтобы хирра Мрланк умер, но что она может сделать, если он сам её прогоняет?
Твёрдости Мрланку не хватило, и он пошёл на сделку с собой.
– Я не могу зачислить тебя в команду на свой страх и риск, – выдавил он. – Приноси разрешение служить в военном флоте, подписанное представителем клана Ихстл – тогда подумаем.
Эйзза распахнула глаза:
– А кто же мне подпишет такое разрешение?
Мрланк вздохнул.
– Не знаю. Но без разрешения не возьму.
Салима никогда не торопилась, но день её был насыщен. Один за другим входили в её кабинет и выходили посетители, принося то хорошие, то дурные вести, унося с собой инструкции. Чай непоправимо остыл, она улыбнулась секретарше и попросила заменить. За окном шумел большой город. Вертолёты с включёнными габаритными огнями мотались меж небоскрёбами туда-сюда, по многоуровневым развязкам носились электромобили. Надёжное бронестекло не пропустило бы ни звука, но Салима любила держать окно открытым. Начальник охраны пенял ей за легкомыслие. Он не хотел понимать, что кондиционер не сравнится со свежим воздухом.
Не успел выйти австралийский уполномоченный, доложив о том, что степные пожары локализованы и более не представляют опасности, как в кабинет просочился юркий старичок небольшого роста, кругленький, улыбчивый, с коротким венчиком редких седых волос вокруг лысой макушки. Добрый безобидный дедушка, такого легко представить с удочкой на берегу или с толпой внуков в парке. Красный нос и весёлые глазки выдавали, что дедушке не чужды те порочные радости жизни, которые не теряют актуальности к пенсионному возрасту. В общем, никто бы на этого старичка дважды не посмотрел даже в метро – разве что место бы уступили, – не будь на нём тёмно-синего мундира космических сил с платиновой звездой на рукаве. Мундир украшали ряды орденских планок, занимающие такую площадь, что, реши дедуля надеть ордена, небольшой поверхности его груди не хватило бы для их размещения. С момента рождения деда прошло лет двести. Немалую часть этого времени он потерял в световых прыжках многочисленных экспедиций и рейдов, но и собственный, биологический возраст главнокомандующего космическим флотом Земли перевалил за сотенный юбилей. Свой пост он занимал уже более двадцати пяти лет, оставив полёты, чтобы не выпадать из времени, но в последние годы, с появлением ГС-кораблей, порой позволял себе вспомнить молодость, выйдя в патруль.
Однако не в этот раз. Ларс Максимилиансен даже немного огорчался, что ему самому не выпало стать ни участником, ни свидетелем происшествия с «Ийоном Тихим».
– Добрый день, господин Максимилиансен, – вежливо промолвила Салима.
Дедуля картинно застонал.
– Салима, то, что у вас хватает терпения произнести мою фамилию до конца, делает вам честь. Но у меня, старика, давно не осталось терпения дослушивать, пока её произнесут. Мы же договаривались звать друг друга по имени!
Салима засмеялась. Ей нравилось безобидно поддевать старичка. Очень уж забавно он реагировал. Брат был бы недоволен. Сказал бы: ведёшь себя, как девчонка.
Но, как бы ни был забавен Ларс Максимилиансен, именно он возглавлял те силы, которые заставляли считаться с Землёй куда более развитые цивилизации, экономящие на флоте.
– Докладывайте, Ларс, – предложила Салима, пододвигая ему принесённый секретаршей поднос.
Дедушка не пил чай: мол, тонуса недодаёт. На подносе дымились две чашечки кофе. К ним прилагалась бутылка дорогого коньяка. Кофе без коньяка – деньги на ветер, говаривал орденоносный адмирал. Он плеснул коньяк в чашку на глаз: рука была тверда, и он никогда не ошибался в дозе, – продегустировал кофе и сообщил:
– «Ийон Тихий» вернулся из патрулирования.
Салима терпеливо улыбнулась:
– Отрадно, но не вижу в этом ничего такого, чтобы заставить вас прилететь в нелюбимый вами Нью-Йорк и просить встречи вне обычного графика.
– Корабль облетал границы нашего сектора и стал свидетелем тому, как возле Нлакиса эскадра Ена Пирана расстреляла несколько десятков спасательных капсул, принадлежавших экспедиционному судну Шшерского Рая «Райская звезда».
– Спасательные капсулы? – Салима нахмурилась. – Отвратительно, конечно, с гуманистической точки зрения. Но не скажу, что это меня удивляет. По вашим же собственным словам, моральный кодекс адмирала Ена оставляет простор для зверского убийства десятка-другого пленников по поводу неудачной утренней дефекации. О чём думал капитан этой «Райской звезды», когда сунулся гъдеанам в пасть?
– А вот это как раз очень интересно, – оживлённо заговорил дедуля, отставив чашку. – «Звезда» стартовала с Шшерского Рая шестнадцать лет назад, когда Ен Пиран командовал орбитальной обороной Гъде и знать не знал о Нлакисе, который, кстати, в ту пору ещё не имел собственного имени. Мирное судно вышло из светового прыжка и напоролось на эскадру гъдеан. Его экипаж был не в курсе, что идет война с Гъде. Шестнадцать лет назад всё, сами понимаете, было спокойно. – Ларс Максимилиансен слегка ухмыльнулся.
Салима поболтала в кофе ложечкой и кивнула.
– Как повёл себя капитан «Ийона Тихого»?
– Вступил в переговоры с Еном Пираном, пытаясь убедить его прекратить расстрел беззащитных капсул. Адмирал ему нахамил. Должен отметить, что капитан Гржельчик – человек удивительной выдержки. Я бы на его месте дал по гъдеанам несколько залпов. Непременно!
Салима покачала головой.
– Ларс, вы же умный человек. Вы занимаете такой пост… Уж вы-то должны разбираться, что можно и что нельзя.
– Я и разбираюсь, – фыркнул дед. – На своём посту. Я отлично понимаю, что обвинение в беспричинном нападении на корабли Гъде нужно земному флоту, как яйца стриптизёрше. Я полностью одобрил действия капитана Гржельчика. Просто в его возрасте, будучи капитаном, я бы не удержался, если бы мне наговорил гадостей какой-то гъдеанин.
Наверняка Ен Пиран считает, что это ему нахамили. Гржельчик – военный, а не дипломат, вежливым речам не обучен. Ларс – официальное лицо, почти политик, и то срываются с языка солёные словечки и сомнительные метафоры вроде той, про стриптизёршу.
– «Ийон Тихий», не вступая в вооружённое столкновение, ушёл, – продолжил старик. – Но перед этим он взял на борт пассажиров единственной капсулы, которой удалось спастись. Шесть человек. Раненый шитанн и кетреййи, одна из которых умерла по дороге от повреждений, полученных при обстреле «Звезды» гъдеанами. Капитан Гржельчик распорядился оказать шитанн медицинскую помощь.
– Он привёз его на Землю? – спросила Салима.
– Нет. – Дедок хмыкнул. – На что нам тут шитанн? Все пятеро живых пассажиров были переданы на шшерский линкор. А теперь, Салима, самое любопытное. Линкор «Райская молния» был последним из эскадры. Накануне у них состоялся бой с Еном Пираном. Все корабли, кроме «Молнии», погибли. ГС-флота у шшерцев, считайте, больше нет.
Салима мысленно улыбнулась. Всё складывается один к одному. Гъдеанин хамит. Земляне оказывают помощь шитанн, и скоро координатор Шшерского Рая об этом узнает. И будет помнить, когда задумается, что ему делать, оставшись без флота.
– Салима, – главнокомандующий покрутил чашечку в руке, – у вас будут приказания? Мы сейчас можем раздавить шитанн. Не просто выдавить их из сектора – смять орбитальную оборону и раскатать их планету в блин!
Салима подняла бровь:
– Зачем?
– Как это зачем? Отыграться за тысячу лет страха. За те реки крови, которые они выпили у наших предков.
Всё-таки военному не стать политиком. Военный – это навсегда.
– Ларс, те, кто пил у землян кровь, давно и страшно за это расплатились. Так, что шитанн до сих пор боятся нас до дрожи в коленях. А помните ли вы о том, что на планете, которую вы предлагаете раскатать в блин, живут не только шитанн? Кетреййи втрое больше, чем они-то перед вами провинились? А ба, которые и травинки не обидят?
Дедок смущённо крякнул, плеснул коньяк в пустую чашку и выпил залпом.
– А где ваше стратегическое мышление главнокомандующего, Ларс? – Салима продолжала мягкий, снисходительный разнос. – По-вашему, напасть без повода на шитанн лучше, чем на Ена Пирана? Галактическая общественность расценит это точно так же: как необоснованную агрессию, демонстрирующую наше варварство и опасность для цивилизованных миров. Цивилизованные миры объединятся, чтобы защитить себя от варварских посягательств, и попытаются раскатать нас в блин. У них не получится, но они обязательно попытаются. Нет, Ларс. Земля вступит в войну не потому, что кому-то хочется дать пинка шитанн, а только ради своей выгоды. И Земля вступит в войну так, что общественное мнение будет на её стороне.
– И как вы этого добьётесь? – поинтересовался дедуля.
– Я? – Она изобразила удивление. – Я не собираюсь ничего добиваться. Меня будут упрашивать, вот увидите. И открою вам страшную тайну, Ларс: воевать мы будем не с Шшерским Раем.
