Возьмёт в заложники находящихся на рудниках землян и шшерцев, будет пытаться манипулировать нами с помощью шантажа, так что наш флот больше не посмеет подойти к Нлакису, опасаясь расправы над контингентом рудников. – Он посмотрел на Салиму и подвёл черту: – Я бы не согласился, Салима ханум.
Она пожала плечами.
– И правильно сделали бы. А теперь расскажите, как нам быть с теми отрицательными последствиями, что несёт отказ.
Горло у Каманина пересохло, но он так и не притронулся к кофе.
– То, что мы лишаемся доверия мирового сообщества – очень печально, – произнёс он после раздумья. – Полагаю, мы должны проявить добрую волю в каких-то иных аспектах, чтобы не оттолкнуть тех, кто может от нас отвернуться. Возможно, пойти на уступки в торговле…
Лицо Салимы было непроницаемо. Не поймёшь, довольна она ответом или разочарована. Сказать по правде, Каманину самому не нравились его предложения, но другие в голову не шли.
– Если Тсета будет решительно настроена на разрыв отношений, нужно постараться расстаться мирно, – продолжил он. – Пусть мы потеряем друга, лишь бы не обрести врага.
Салима покачала головой.
– Господин Каманин, вы умеете анализировать и принимать необходимые решения, что очень радует. Но мне кажется, пост куратора, вынуждающий вас быть милым для ваших и наших, вертеться и лавировать, потакать одним и угождать другим просто для того, чтобы не завершить свой путь слишком рано, мешает вам осознать одну простую истину: на всех не угодишь. В своих решениях нужно быть последовательным и понимать: что бы вы ни решили, всегда найдутся недовольные. Ваши позиции должны быть достаточно сильны, чтобы не задабривать оппонентов, роняя своё достоинство, а спокойно принять факт их существования. Земля сильна, господин Каманин, и если мы откажемся от позорного ультиматума, то потеряем в крайнем случае несколько крейсеров, но в моральном плане сделаем наш мир лишь сильнее. Никаких уступок, господин Каманин, никакого посыпания головы пеплом, никаких униженных извинений. Если кто-то перестанет нам доверять, нам от этого ни холодно, ни жарко. И на Тсете, господин Каманин, свет клином не сошёлся. У нас есть другие соседи – к примеру, Шшерский Рай, другие торговые партнёры – взять хоть Чфе Вар, который после этой войны можно будет остричь, как барашка. Тсетиане, к слову, не станут делать глупостей. Они не разорвут союз, как вы опасаетесь, потому что это было бы нелогично: они потеряют на этом больше, чем мы.
– Я думал, вы любите тсетиан, – пробормотал Каманин.
– Конечно. Как их можно не любить? Они честны и предсказуемы, и вообще симпатичны. Но я и землян люблю, знаете ли. – Она жёстко улыбнулась. – А вы представляете себе, сколько землян, моих соотечественников и единоверцев, погибло от произвола узурпаторов, пока я ждала удобного момента, чтобы вторгнуться в Эмираты и начать войну за трон? Уж куда больше, чем полтораста. Любить следует без соплей, господин Каманин. Хотите, поспорим, что тсетианский координатор того же мнения?
– Нет. – Он отрицательно мотнул головой. – Я пока не выжил из ума, чтобы с вами спорить.
– А это зря, – неожиданно сказала она. – Спорьте. В спорах не рождается истина, вопреки общему мнению, но оттачивается красноречие. Умение спорить вам очень понадобится, когда вы окажетесь на моём месте. И, как правило, это будут споры, в которых нельзя проигрывать, даже если вы неправы. Тренируйтесь на своих, чтобы не проигрывать чужим.
Она очаровательно улыбнулась. Милой, доброй улыбкой.
Телефон Йозефа Гржельчика не отвечал. Виктория Павловна тщетно названивала уже несколько часов подряд. И зачем он оставил ей этот номер как контактный, если не отвечает по нему? Что это вообще за родитель, до которого невозможно дозвониться?
Молодая воспитательница пребывала в истерике, помутившей разум. Поступок Хелены, с виду такой светлой, улыбчивой девочки, поверг её в шок. С подобной ситуацией Виктория Павловна столкнулась впервые, и она поразила её в самое сердце. Эмоциональная воспитательница не думала о карьере, о возможной уголовной ответственности. Она вообще сейчас не могла думать, только жалеть непутёвую Хелену и сердиться на её неуловимого папашу, а потом жалеть несчастного папашу и сердиться на чёрствую Хелену. Ну как можно было такое отмочить? И как можно, Господи Боже, столько времени подряд не брать телефон?
Отчаявшись достать отца, пока что ни сном, ни духом не ведающего о трагедии, по мобильнику, Виктория Павловна раскрыла личное дело Гржельчиковой и нашла его место работы. Космический флот. Интернет мигом выдал несколько телефонов – Управление торгово-пассажирского флота, Инженерная служба орбитального и суборбитального флота, Генштаб военного флота… Виктория Павловна начала систематический обзвон.
– Йозеф Гржельчик у вас работает?
– Нет, – коротко ответили в Инженерной службе и отключились.
– Спасибо за ваш звонок, – загнусавил автоответчик Управления торгово-пассажирского флота. – Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас. Освободившийся оператор тотчас свяжется с вами…
Он бубнил, а Виктория нервничала. Вдруг Хелена умрёт, а она так и не успеет дозвониться, и отец не сможет проститься с ней?
– Слушаю вас, – раздался наконец приятный женский голос. – Вы хотите заказать билеты?
Виктория Павловна растерялась.
– Нет… Мне не надо билетов.
– А жаль. – Женщина, кажется, искренне огорчилась. Возможно, её зарплата зависела от количества проданных билетов. Но Виктории не было до этого дела.
– Йозеф Гржельчик – ваш сотрудник?
– Минуточку, я уточню по базе. – Женщина пропала, и заиграла навязчивая музычка. Вскоре её голос послышался вновь: – Сожалею, но у нас в штате нет такого человека.
Генштаб встретил Викторию чётким военным приветствием:
– Здравия желаю, дежурный лейтенант Оразгалиев.
– Э… здравствуйте. У вас Йозеф Гржельчик работает? – задала она тот же вопрос.
– Во флоте, мадам, не работают, – назидательно произнёс лейтенант. – Во флоте служат.
– Да какая разница? – истерически воскликнула она. – Он служит у вас или нет?
– А вы, собственно, кто такая и с какой целью интересуетесь? – подозрительно спросил Оразгалиев.
Виктория досадливо охнула.
– Это из школы, где учится… училась его дочь. Я её воспитательница. Мне очень нужно поговорить с господином Гржельчиком!
– Как вас зовут? Полное имя, пожалуйста, – потребовал лейтенант. – Дата рождения, место рождения. Как давно работаете в школе? Номер школы, кстати? Как зовут директора школы? А как зовут дочь господина Гржельчика?..
Закусив губу, Виктория отбарабанила ответы на вопросы. Вояка придирчиво проверял её личность. Такие уж они… Вопросы сыпались всё новые, один за другим. В конце концов она взмолилась:
– Пожалуйста, хватит! Вы же видите, что я – это я? Время очень дорого. Вы можете соединить меня с господином Гржельчиком?
– Соединить? – переспросил лейтенант после небольшой паузы. – Никак нет. Могу лишь дать утвердительный ответ на ваш запрос: да, капитан Гржельчик у нас служит.
– Так позовите его к телефону! – вскричала воспитательница.
– К какому телефону, мадам? – увещевающе, словно к душевнобольной, обратился Оразгалиев. – От капитана Гржельчика до ближайшего телефона семнадцать световых лет. Он, знаете ли, служит на боевом корабле, а не полы в штабе моет. Придется подождать, пока он не вернётся на Землю.
– Сколько? Сколько надо ждать?
– Если не случится форсмажора – не более двух месяцев.
– Что? – Внутри у Виктории всё упало. – Два месяца?! Вы не понимаете, он нужен мне срочно!
– Боюсь, что это вы не понимаете, мадам. – Сочувствие в голове лейтенанта не убавляло ему твёрдости. – Ждите. Он непременно вернётся, и вы поговорите.
Под конец лейтенант Оразгалиев слегка покривил душой. Вернётся ли капитан Гржельчик от Нлакиса – в свете недавно вскрывшихся обстоятельств, большой вопрос.
Йозеф собрал командиров подразделений в одной из кают-компаний. Кое-кто взял с собой заместителей или просто тех, с чьим мнением считались. Майор Райт притащил Аддарекха, и вампир как бы невзначай занял место подальше от епископа. Флагман находился на связи с другими кораблями эскадры, и там тоже ждали, что скажет капитан Гржельчик.
– Из Центра сюда идёт резерв, – произнёс Йозеф, и все разговорчики стихли. – Четыре крейсера. Они будут через несколько часов в тысяче гигаметров отсюда, но вряд ли подойдут ближе. Нам рекомендовано сидеть тише воды, ниже травы, и не провоцировать врага.
Командир стрелков разочарованно эхнул.
– Что толку? – негромко проговорил Аддарекх, вроде как обращаясь к Райту, но услышали его все. – Соблюдай условия Ена Пирана, не соблюдай – он всё равно не выпустит тсетиан из лап. Надо бить.
Йозеф обозначил сдержанную улыбку.
– Безусловно, лейтенант Аддарекх, ваше мнение очень ценно. Не представляю себе, как координатор могла принять решение без его учёта.
Шитанн смутился. Йозеф знал: он и впрямь разбирается в том, о чём говорит. Ена Пирана он видел ближе, чем все без исключения присутствующие, и о том, что тот творит с попадающими ему в руки, вампиру известно не понаслышке. Но нынче Аддарекх не гость на «Ийоне» и не зарубежный советник, а офицер десанта. Субординацию никто не отменял.
– Мы принимаем ультиматум? – спросил капитан «Мефа Аганна», суровый грек, типаж которого явно конфликтовал с мундиром космофлота, требуя кожаной туники, золочёного шлема с перьями и меча со щитом.
Йозеф помедлил.
– Нет.
Он следил за реакцией своих офицеров и других капитанов. И остался доволен: никто не усомнился в правильности этого решения.
– Мы не отступим, – сказал Йозеф. – Но пока и не нападаем. Остаёмся на своих орбитах и ждём.
– Чего ждём-то? – поинтересовался капитан «Игоря Селезнёва».
– В идеале – ошибки врага.
Её может и не случиться. Тогда ожидание закончится через сутки. Крейсеры резерва подойдут ближе, ударят с тыла… По-всякому, восемь на тридцать семь – бой будет жестокий. Но лучше бы Ен Пиран допустил ошибку. Любую, неважно какую, лишь бы она позволила свалить на гъдеан вину за начало сражения. Йозеф понимал, чего хочет координатор. Она в любом случае не примет ультиматум, но предпочтёт сделать вид, что гъдеанский адмирал сам допустил вероломство. Впрочем, надежды на ошибку врага немного. Ен Пиран – тот ещё змей, но змей расчётливый.
Отступать было некуда, оставалось лишь идти вперед. Директор сказал: «Достаньте отца хоть из-под земли», – и она достанет. Только он не учёл, что есть места, откуда достать человека труднее, чем из-под земли.
Виктория Павловна нашла в интернете адрес генштаба и купила билет на самолёт в Байк-паркинг.
В городе было ветрено. Осень Ебурга совсем не походила на осень казахстанской степи. Шквальный порыв сорвал с Виктории шляпку, и она покатилась куда-то вдаль со скоростью, исключающей возможность её догнать. И как тут самолёты не сносит? Виктория успела задубеть под пронизывающим ветром, пока разыскивала генштаб космического флота. Посиневшие губы подрагивали, а зубы постукивали, когда она вступила в диалог с дежурным, остановившим её на проходной.
– Мне нужен господин Гржельчик!
Дежурный справился в компьютере.
– Его тут сейчас нет.
– Я уже знаю, но мне очень надо. Помогите мне с ним связаться. Пожалуйста! – На замерзших глазах начали оттаивать слёзы.
– Как? – вздохнул дежурный. – Там телефон не работает, дамочка.
– Ну, пошлите ему радиограмму. – Виктория всхлипнула.
– Во имя Аллаха, какая радиограмма? – Он схватился за голову. – Радиосигнал дойдёт до точки через семнадцать лет, когда вашего капитана Гржельчика там давно не будет. Или он будет там снова, в двадцать пятый раз… Вы что, не понимаете?
– Но как-то же вы связываетесь с кораблями. – Она смотрела умоляюще.
– О чём вы? Квантовая связь знаете сколько стоит?
– У него дочка умирает! – вновь зарыдала Виктория. – Имейте же сострадание!
Дежурный тихо выругался.
– Я позову начальника.
Начальником оказался черноусый майор, который спустя полчаса увещеваний отправил её к подполковнику, а тот – к полковнику.
– Да вы, матушка, – обращение седого, как лунь, мужчины к молоденькой воспитательнице звучало странновато, – вообще представляете, о чём просите? Там – противостояние с врагом. А вы тут со своими слезами и своей дочкой…
– Это не моя дочка. – Нечеловеческим усилием Виктория подавила слёзы. – Это его дочка! Помогите, пожалуйста! Я не буду отвлекать его от боя. – Если бы она знала, что такое бой, вряд ли сказала бы так, но она не знала и обещала искренне. – Мне надо просто рассказать ему о том, что случилось. Он имеет право знать. И он должен знать!
У полковника Собакина не было ни дочек, ни сыновей. Поэтому он не очень твёрдо себе представлял, как принято поступать, если с дочерью стряслась беда. Может, и так, как говорит эта баба. И он не мог поставить себя на место Гржельчика, не мог предсказать, как тот отреагирует на известие. Кабы мог – наверное, прогнал бы заплаканную просительницу, вежливо отговорясь временными техническими неполадками со связью. Но самое плохое – над ним не имелось никого, на чьи плечи можно было бы переложить решение. Генералы заперлись вместе с главнокомандующим и готовы были убить каждого, кто посмеет нарушить секретность их совещания. Полковник озабоченно потёр лоб и сдался.
– Хорошо. Три минуты связи. Это максимум, что я могу позволить.
– Спасибо! – благодарно воскликнула Виктория.
Она бы расцеловала этого замечательного человека, если бы он предусмотрительно не остановил её вытянутой рукой.
– Спокойно, матушка, – решительно приказал он, и командирский тон подействовал: Виктория собралась, перестала судорожно всхлипывать, истерически смеяться и нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Может, зря я это делаю, мелькнула здравая мысль у старика. Но женщина была так простодушна в своей настойчивости, и слёзы текли так красноречиво… Ну, как ей отказать? – Ждите в коридоре.
Выдержав паузу, пока женщина выходила из кабинета и закрывала за собой дверь, полковник Собакин ругнулся под нос и набрал номер.
– Натхармапутра? Тут одной курице позарез нужен капитан Гржельчик. Проще сделать, как она хочет, чем объяснить, почему это невозможно. Вроде бы он – отец её больной дочки, или что-то в этом роде. Небось, денег будет просить. Дай ква-связь с «Ийоном Тихим», пусть Гржельчик сам со своей бабой разбирается.
Ен Пиран не спеша жевал южный фрукт и лениво любовался на крейсеры на экранах обзора. Вот они, как на ладони, четыре штуки. Четыре смертельные махины, беспомощные, как гигантский хищник, заманенный в яму первобытными дикарями. Вроде и когти при нём, и зубы, а окружающие человечки слабы и мягки, но попробуй вылези. Земная эскадра попала в яму. Не в прямом и физическом смысле, конечно. Не будь одного маленького нюанса, греховодники могли бы вступить в бой и, чем судьба не шутит, даже нанести существенный ущерб. Но они не посмеют. Стены этой ямы построены из мыслей, однако они куда крепче бетонных. Ен Пиран читал эти мысли, словно был телепатом. Если мы шевельнёмся, думают земляне, «БМ-65» конец. Мы не можем рисковать мирными гражданами. Во-первых, это противоречит идеалам гуманизма. – Ен Пиран прямо-таки видел наяву, как эту фразу со скорбно-слащавой улыбкой произносит какой-нибудь хант из Совета координаторов.
Она пожала плечами.
– И правильно сделали бы. А теперь расскажите, как нам быть с теми отрицательными последствиями, что несёт отказ.
Горло у Каманина пересохло, но он так и не притронулся к кофе.
– То, что мы лишаемся доверия мирового сообщества – очень печально, – произнёс он после раздумья. – Полагаю, мы должны проявить добрую волю в каких-то иных аспектах, чтобы не оттолкнуть тех, кто может от нас отвернуться. Возможно, пойти на уступки в торговле…
Лицо Салимы было непроницаемо. Не поймёшь, довольна она ответом или разочарована. Сказать по правде, Каманину самому не нравились его предложения, но другие в голову не шли.
– Если Тсета будет решительно настроена на разрыв отношений, нужно постараться расстаться мирно, – продолжил он. – Пусть мы потеряем друга, лишь бы не обрести врага.
Салима покачала головой.
– Господин Каманин, вы умеете анализировать и принимать необходимые решения, что очень радует. Но мне кажется, пост куратора, вынуждающий вас быть милым для ваших и наших, вертеться и лавировать, потакать одним и угождать другим просто для того, чтобы не завершить свой путь слишком рано, мешает вам осознать одну простую истину: на всех не угодишь. В своих решениях нужно быть последовательным и понимать: что бы вы ни решили, всегда найдутся недовольные. Ваши позиции должны быть достаточно сильны, чтобы не задабривать оппонентов, роняя своё достоинство, а спокойно принять факт их существования. Земля сильна, господин Каманин, и если мы откажемся от позорного ультиматума, то потеряем в крайнем случае несколько крейсеров, но в моральном плане сделаем наш мир лишь сильнее. Никаких уступок, господин Каманин, никакого посыпания головы пеплом, никаких униженных извинений. Если кто-то перестанет нам доверять, нам от этого ни холодно, ни жарко. И на Тсете, господин Каманин, свет клином не сошёлся. У нас есть другие соседи – к примеру, Шшерский Рай, другие торговые партнёры – взять хоть Чфе Вар, который после этой войны можно будет остричь, как барашка. Тсетиане, к слову, не станут делать глупостей. Они не разорвут союз, как вы опасаетесь, потому что это было бы нелогично: они потеряют на этом больше, чем мы.
– Я думал, вы любите тсетиан, – пробормотал Каманин.
– Конечно. Как их можно не любить? Они честны и предсказуемы, и вообще симпатичны. Но я и землян люблю, знаете ли. – Она жёстко улыбнулась. – А вы представляете себе, сколько землян, моих соотечественников и единоверцев, погибло от произвола узурпаторов, пока я ждала удобного момента, чтобы вторгнуться в Эмираты и начать войну за трон? Уж куда больше, чем полтораста. Любить следует без соплей, господин Каманин. Хотите, поспорим, что тсетианский координатор того же мнения?
– Нет. – Он отрицательно мотнул головой. – Я пока не выжил из ума, чтобы с вами спорить.
– А это зря, – неожиданно сказала она. – Спорьте. В спорах не рождается истина, вопреки общему мнению, но оттачивается красноречие. Умение спорить вам очень понадобится, когда вы окажетесь на моём месте. И, как правило, это будут споры, в которых нельзя проигрывать, даже если вы неправы. Тренируйтесь на своих, чтобы не проигрывать чужим.
Она очаровательно улыбнулась. Милой, доброй улыбкой.
Телефон Йозефа Гржельчика не отвечал. Виктория Павловна тщетно названивала уже несколько часов подряд. И зачем он оставил ей этот номер как контактный, если не отвечает по нему? Что это вообще за родитель, до которого невозможно дозвониться?
Молодая воспитательница пребывала в истерике, помутившей разум. Поступок Хелены, с виду такой светлой, улыбчивой девочки, поверг её в шок. С подобной ситуацией Виктория Павловна столкнулась впервые, и она поразила её в самое сердце. Эмоциональная воспитательница не думала о карьере, о возможной уголовной ответственности. Она вообще сейчас не могла думать, только жалеть непутёвую Хелену и сердиться на её неуловимого папашу, а потом жалеть несчастного папашу и сердиться на чёрствую Хелену. Ну как можно было такое отмочить? И как можно, Господи Боже, столько времени подряд не брать телефон?
Отчаявшись достать отца, пока что ни сном, ни духом не ведающего о трагедии, по мобильнику, Виктория Павловна раскрыла личное дело Гржельчиковой и нашла его место работы. Космический флот. Интернет мигом выдал несколько телефонов – Управление торгово-пассажирского флота, Инженерная служба орбитального и суборбитального флота, Генштаб военного флота… Виктория Павловна начала систематический обзвон.
– Йозеф Гржельчик у вас работает?
– Нет, – коротко ответили в Инженерной службе и отключились.
– Спасибо за ваш звонок, – загнусавил автоответчик Управления торгово-пассажирского флота. – Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас. Освободившийся оператор тотчас свяжется с вами…
Он бубнил, а Виктория нервничала. Вдруг Хелена умрёт, а она так и не успеет дозвониться, и отец не сможет проститься с ней?
– Слушаю вас, – раздался наконец приятный женский голос. – Вы хотите заказать билеты?
Виктория Павловна растерялась.
– Нет… Мне не надо билетов.
– А жаль. – Женщина, кажется, искренне огорчилась. Возможно, её зарплата зависела от количества проданных билетов. Но Виктории не было до этого дела.
– Йозеф Гржельчик – ваш сотрудник?
– Минуточку, я уточню по базе. – Женщина пропала, и заиграла навязчивая музычка. Вскоре её голос послышался вновь: – Сожалею, но у нас в штате нет такого человека.
Генштаб встретил Викторию чётким военным приветствием:
– Здравия желаю, дежурный лейтенант Оразгалиев.
– Э… здравствуйте. У вас Йозеф Гржельчик работает? – задала она тот же вопрос.
– Во флоте, мадам, не работают, – назидательно произнёс лейтенант. – Во флоте служат.
– Да какая разница? – истерически воскликнула она. – Он служит у вас или нет?
– А вы, собственно, кто такая и с какой целью интересуетесь? – подозрительно спросил Оразгалиев.
Виктория досадливо охнула.
– Это из школы, где учится… училась его дочь. Я её воспитательница. Мне очень нужно поговорить с господином Гржельчиком!
– Как вас зовут? Полное имя, пожалуйста, – потребовал лейтенант. – Дата рождения, место рождения. Как давно работаете в школе? Номер школы, кстати? Как зовут директора школы? А как зовут дочь господина Гржельчика?..
Закусив губу, Виктория отбарабанила ответы на вопросы. Вояка придирчиво проверял её личность. Такие уж они… Вопросы сыпались всё новые, один за другим. В конце концов она взмолилась:
– Пожалуйста, хватит! Вы же видите, что я – это я? Время очень дорого. Вы можете соединить меня с господином Гржельчиком?
– Соединить? – переспросил лейтенант после небольшой паузы. – Никак нет. Могу лишь дать утвердительный ответ на ваш запрос: да, капитан Гржельчик у нас служит.
– Так позовите его к телефону! – вскричала воспитательница.
– К какому телефону, мадам? – увещевающе, словно к душевнобольной, обратился Оразгалиев. – От капитана Гржельчика до ближайшего телефона семнадцать световых лет. Он, знаете ли, служит на боевом корабле, а не полы в штабе моет. Придется подождать, пока он не вернётся на Землю.
– Сколько? Сколько надо ждать?
– Если не случится форсмажора – не более двух месяцев.
– Что? – Внутри у Виктории всё упало. – Два месяца?! Вы не понимаете, он нужен мне срочно!
– Боюсь, что это вы не понимаете, мадам. – Сочувствие в голове лейтенанта не убавляло ему твёрдости. – Ждите. Он непременно вернётся, и вы поговорите.
Под конец лейтенант Оразгалиев слегка покривил душой. Вернётся ли капитан Гржельчик от Нлакиса – в свете недавно вскрывшихся обстоятельств, большой вопрос.
Йозеф собрал командиров подразделений в одной из кают-компаний. Кое-кто взял с собой заместителей или просто тех, с чьим мнением считались. Майор Райт притащил Аддарекха, и вампир как бы невзначай занял место подальше от епископа. Флагман находился на связи с другими кораблями эскадры, и там тоже ждали, что скажет капитан Гржельчик.
– Из Центра сюда идёт резерв, – произнёс Йозеф, и все разговорчики стихли. – Четыре крейсера. Они будут через несколько часов в тысяче гигаметров отсюда, но вряд ли подойдут ближе. Нам рекомендовано сидеть тише воды, ниже травы, и не провоцировать врага.
Командир стрелков разочарованно эхнул.
– Что толку? – негромко проговорил Аддарекх, вроде как обращаясь к Райту, но услышали его все. – Соблюдай условия Ена Пирана, не соблюдай – он всё равно не выпустит тсетиан из лап. Надо бить.
Йозеф обозначил сдержанную улыбку.
– Безусловно, лейтенант Аддарекх, ваше мнение очень ценно. Не представляю себе, как координатор могла принять решение без его учёта.
Шитанн смутился. Йозеф знал: он и впрямь разбирается в том, о чём говорит. Ена Пирана он видел ближе, чем все без исключения присутствующие, и о том, что тот творит с попадающими ему в руки, вампиру известно не понаслышке. Но нынче Аддарекх не гость на «Ийоне» и не зарубежный советник, а офицер десанта. Субординацию никто не отменял.
– Мы принимаем ультиматум? – спросил капитан «Мефа Аганна», суровый грек, типаж которого явно конфликтовал с мундиром космофлота, требуя кожаной туники, золочёного шлема с перьями и меча со щитом.
Йозеф помедлил.
– Нет.
Он следил за реакцией своих офицеров и других капитанов. И остался доволен: никто не усомнился в правильности этого решения.
– Мы не отступим, – сказал Йозеф. – Но пока и не нападаем. Остаёмся на своих орбитах и ждём.
– Чего ждём-то? – поинтересовался капитан «Игоря Селезнёва».
– В идеале – ошибки врага.
Её может и не случиться. Тогда ожидание закончится через сутки. Крейсеры резерва подойдут ближе, ударят с тыла… По-всякому, восемь на тридцать семь – бой будет жестокий. Но лучше бы Ен Пиран допустил ошибку. Любую, неважно какую, лишь бы она позволила свалить на гъдеан вину за начало сражения. Йозеф понимал, чего хочет координатор. Она в любом случае не примет ультиматум, но предпочтёт сделать вид, что гъдеанский адмирал сам допустил вероломство. Впрочем, надежды на ошибку врага немного. Ен Пиран – тот ещё змей, но змей расчётливый.
Отступать было некуда, оставалось лишь идти вперед. Директор сказал: «Достаньте отца хоть из-под земли», – и она достанет. Только он не учёл, что есть места, откуда достать человека труднее, чем из-под земли.
Виктория Павловна нашла в интернете адрес генштаба и купила билет на самолёт в Байк-паркинг.
В городе было ветрено. Осень Ебурга совсем не походила на осень казахстанской степи. Шквальный порыв сорвал с Виктории шляпку, и она покатилась куда-то вдаль со скоростью, исключающей возможность её догнать. И как тут самолёты не сносит? Виктория успела задубеть под пронизывающим ветром, пока разыскивала генштаб космического флота. Посиневшие губы подрагивали, а зубы постукивали, когда она вступила в диалог с дежурным, остановившим её на проходной.
– Мне нужен господин Гржельчик!
Дежурный справился в компьютере.
– Его тут сейчас нет.
– Я уже знаю, но мне очень надо. Помогите мне с ним связаться. Пожалуйста! – На замерзших глазах начали оттаивать слёзы.
– Как? – вздохнул дежурный. – Там телефон не работает, дамочка.
– Ну, пошлите ему радиограмму. – Виктория всхлипнула.
– Во имя Аллаха, какая радиограмма? – Он схватился за голову. – Радиосигнал дойдёт до точки через семнадцать лет, когда вашего капитана Гржельчика там давно не будет. Или он будет там снова, в двадцать пятый раз… Вы что, не понимаете?
– Но как-то же вы связываетесь с кораблями. – Она смотрела умоляюще.
– О чём вы? Квантовая связь знаете сколько стоит?
– У него дочка умирает! – вновь зарыдала Виктория. – Имейте же сострадание!
Дежурный тихо выругался.
– Я позову начальника.
Начальником оказался черноусый майор, который спустя полчаса увещеваний отправил её к подполковнику, а тот – к полковнику.
– Да вы, матушка, – обращение седого, как лунь, мужчины к молоденькой воспитательнице звучало странновато, – вообще представляете, о чём просите? Там – противостояние с врагом. А вы тут со своими слезами и своей дочкой…
– Это не моя дочка. – Нечеловеческим усилием Виктория подавила слёзы. – Это его дочка! Помогите, пожалуйста! Я не буду отвлекать его от боя. – Если бы она знала, что такое бой, вряд ли сказала бы так, но она не знала и обещала искренне. – Мне надо просто рассказать ему о том, что случилось. Он имеет право знать. И он должен знать!
У полковника Собакина не было ни дочек, ни сыновей. Поэтому он не очень твёрдо себе представлял, как принято поступать, если с дочерью стряслась беда. Может, и так, как говорит эта баба. И он не мог поставить себя на место Гржельчика, не мог предсказать, как тот отреагирует на известие. Кабы мог – наверное, прогнал бы заплаканную просительницу, вежливо отговорясь временными техническими неполадками со связью. Но самое плохое – над ним не имелось никого, на чьи плечи можно было бы переложить решение. Генералы заперлись вместе с главнокомандующим и готовы были убить каждого, кто посмеет нарушить секретность их совещания. Полковник озабоченно потёр лоб и сдался.
– Хорошо. Три минуты связи. Это максимум, что я могу позволить.
– Спасибо! – благодарно воскликнула Виктория.
Она бы расцеловала этого замечательного человека, если бы он предусмотрительно не остановил её вытянутой рукой.
– Спокойно, матушка, – решительно приказал он, и командирский тон подействовал: Виктория собралась, перестала судорожно всхлипывать, истерически смеяться и нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Может, зря я это делаю, мелькнула здравая мысль у старика. Но женщина была так простодушна в своей настойчивости, и слёзы текли так красноречиво… Ну, как ей отказать? – Ждите в коридоре.
Выдержав паузу, пока женщина выходила из кабинета и закрывала за собой дверь, полковник Собакин ругнулся под нос и набрал номер.
– Натхармапутра? Тут одной курице позарез нужен капитан Гржельчик. Проще сделать, как она хочет, чем объяснить, почему это невозможно. Вроде бы он – отец её больной дочки, или что-то в этом роде. Небось, денег будет просить. Дай ква-связь с «Ийоном Тихим», пусть Гржельчик сам со своей бабой разбирается.
Ен Пиран не спеша жевал южный фрукт и лениво любовался на крейсеры на экранах обзора. Вот они, как на ладони, четыре штуки. Четыре смертельные махины, беспомощные, как гигантский хищник, заманенный в яму первобытными дикарями. Вроде и когти при нём, и зубы, а окружающие человечки слабы и мягки, но попробуй вылези. Земная эскадра попала в яму. Не в прямом и физическом смысле, конечно. Не будь одного маленького нюанса, греховодники могли бы вступить в бой и, чем судьба не шутит, даже нанести существенный ущерб. Но они не посмеют. Стены этой ямы построены из мыслей, однако они куда крепче бетонных. Ен Пиран читал эти мысли, словно был телепатом. Если мы шевельнёмся, думают земляне, «БМ-65» конец. Мы не можем рисковать мирными гражданами. Во-первых, это противоречит идеалам гуманизма. – Ен Пиран прямо-таки видел наяву, как эту фразу со скорбно-слащавой улыбкой произносит какой-нибудь хант из Совета координаторов.
