– Так, – мрачно согласился Ант.
– То есть вы окончательно убедились, что во дворце в ближнем круге есть пособник южан и чужаков.
– Ева, вы так же, как Маркас, служили в какой-то специальной военной организации?
Марк уже открыто ухмылялся, глядя на недоумевающего Анта.
«Если это, действительно, Мирон, то, конечно, он знает меня как облупленную».
– Ваше Величество, я просто иногда умею думать, к сожалению, не всегда, и, к сожалению, не всегда правильно.
От моего обращения Анта подбросило на диване.
– Как? – он строго глянул на Маркаса, который закрыв лицо ладонями, бессовестно ржал.
– Ну вы сами сказали, что попаданец – побратим нынешнего короля. Марк – попаданец, и я вижу, что вы с ним очень близки: вы даже словами не всегда пользуетесь, хватает жестов, намеков и взглядов. Я думаю, что вы побратимы. Значит, вы, Антамар, – король этого королевства.
– А, может, Марк не тот попаданец?
– А у вас их здесь так много? И именно с Земли? – язвительно поинтересовалась я.
– Хорошо. И что дальше?
– Дальше? Вы во мне не заинтересованы, в отличие от Маркаса, да и это не факт. Значит, вам нужна моя квартира. Не думаю, что вы как черные риелторы интересуетесь ею с позиций рыночной стоимости. А вот что это значит, я понять не могу. И надеюсь, вы меня просветите.
Я заметила, что Марк перестал смеяться и стал очень серьезным.
– Ева, ты мне нужна, нам нужна. И это факт. Прошу. Не спеши с выводами. Не обесценивай свою важность для меня и мою потребность в тебе.
– Окей, - – я подняла перед собой ладони, – мое время еще не настало. Так зачем вам моя квартира?
Ант мрачно переводил взгляд с Маркаса на меня и обратно.
– Я могу продолжать рассказ? Вы же хотели ВСЕ – он выделил интонацией – знать.
– Простите, постараюсь вас не перебивать. Просто я с возрастом стала рассеянной, и не могу ВСЕ – я тоже выделила интонацией – удержать в голове, спрашиваю сразу, потому что боюсь забыть и потерять мысль.
– Однако то, что нужно, вы запомнили, и хорошо уловили суть, – проворчал Ант. – В общем, после смерти отца-короля террор не совсем, но почти сошел на нет. Мы с моим родным братом Эдором приняли правление, но затишье не обнадеживало, мы ждали заговора, восстания или чего-то в этом роде. И мы пытались разведывать, что происходит у южан, откуда идут чужаки.
Ант рассказывал, закрыв глаза и закинув руки за голову.
– Наконец, появилась информация о межмировом портале у южан. В принципе, мы и не сомневались, что портал есть, а тут получили указание на определенное место. Мы предполагали, что это может быть ловушкой, обманкой, но все равно брат решил идти сам.
Он выдохнул и трудно сглотнул.
– К этому времени Маркас уже больше двадцати лет был с нами. И мы могли ему довериться, и доверяли больше, чем кому-либо еще. Он хотел идти вместо Эдора, но у него до сих пор напряженные отношения с магией, а брат был очень сильным магом. Я тоже хотел идти вместо него, но, в основном, я занимался делами королевства, у Эдора не было способностей в этом плане. И мне и Маркасу пришлось уступить ему.
– Он ушел с двумя доверенными людьми, тоже отличными магами. Мы связь держали два дня, а потом они пропали.
«Это какая-то глупость. Почему нельзя было послать кого-то другого. Хотя… в атмосфере недоверия, может не быть выбора» – подумала я, но не стала отвлекаться, чтобы не пропустить что-нибудь важное.
– Я знал, что брат жив, только связаться с ним не получалось. Вы, Ева, не сможете представить, что значит отсутствие связи в таком союзе, как у нас с братом, или теперь с Маркасом. Как говорят у вас на Земле, срывает крышу. Делает человека несколько сумасшедшим.
Марк согласно кивнул. Ант продолжил.
– Нам нельзя было уходить, Айя была беременна, ее нельзя было оставлять одну. Уже глупостью было, что мы не остановили Эдора, не задержали хотя бы до разрешения от бремени Айи, только он вбил себе в голову, что сын должен родиться в безопасном королевстве. И медлить было нельзя, и оставлять Айю было нельзя, но мы переправили ее на север к Волшебным озерам и ушли. Была надежда, что мы сможем вытащить Эдора. И Айя была только «за».
– Мы с Маркасом пошли вдвоем. Видимо, нам удалось уйти скрытно, наш тайный враг думал, что мы остались на севере с Айей, и нас не ждали. Детали не важны, но мы нашли портал, и мне стало понятно, что брата нет по эту сторону, и нам пришлось зайти в тот мир, который оказался вашей Землей.
– Брата нашли в очень плохом состоянии, он был ранен, ему заблокировали магию и не оказывали целительской помощи. Обратно прорывались с боем. От портала уже на нашем Мире вернулись артефактом переноса домой. Марк практически вынес нас с братом обоих, потому что я тоже был смертельно ранен.
Марк вытянул меня своей кровью, на брата ему уже не хватило сил, он пытался, у него почти получилось, требовалась помощь целителей, но они не успели. В результате было два полумертвых тела – мы с Марком – и мертвый брат.
Айя почувствовала смерть Эдора и у нее начались преждевременные роды. Она их не пережила.
Арсан родился ослабленным. Маги и так взрослеют медленнее обычных людей, у Арсана отставание в физическом развитии, растет он еще медленнее, чем в норме. Поэтому он больше похож не на ребенка оборотней, а на эльфа – Ант замолчал.
Рассказ о том, что все умерли или почти умерли, заставил болеть сердце, я еле сдерживала слезы, но упоминание об эльфах резко переключило мое внимание. «Упс! У них тут и эльфы есть?»
– А-аа… – у меня возник порыв, как в школе, поднять руку, чтобы спросить.
Ант вопросительно вскинул бровь.
– У вас тут эльфы есть? – спросил я шепотом.
– А почему шепотом?
– Чтобы не сбить вас с мысли.
Ант хлопнул ладонями по коленям.
– Ева, вы издеваетесь?
– Простите, сама не знаю, что на меня нашло.
Что на самом деле так и было. «В меня бес Пошалить вселился что ли?» В пору хвататься за голову: я себя узнавать перестала. И это пугало. Настроение скакало непредсказуемо. Только что я едва не плакала, когда Ант рассказывал о смерти брата и жены, а тут же едва удержалась, чтобы не начать хихикать. Похоже, скоро как фрекен Бок буду радостно сетовать: «Я, кажется, сошла с ума. Ах какая досада».
– Так что насчет эльфов? – уже нормальным голосом спросила я.
На тихо улыбающегося Маркаса я старалась не смотреть.
– Эльфы, как и демоны, и некоторые другие расы, к нам иногда приходят из других миров. На Мире их нет.
– Какое облегчение!
Я испытала настоящее облегчение, но Ант смотрел на меня подозрительно, ожидая подвоха.
– И драконов двуипостасных нет?
Маркас положил руку на плечо Анта, готового опять возмутиться.
– Ева, ни драконов, ни гномов, ни орков с гоблинами на Мире нет. И прочий бестиарий весьма скромный. Крылатые единороги магически выведены очень давно. На юге за преградой встречаются существа, похожие на мантикор, так же выведенные искусственно. Все. Больше ничего такого. Во всяком случае, нам не известно.
– Ага. Успокоил. Спасибо. Честно! – я прижала руки к груди, глядя покаянно на Анта. – Антамар, пожалуйста! Что дальше?
– Дальше? – Ант потер в задумчивости лоб.
– Дело в том, что портальная магия существует, но маги-порталисты – сами по себе очень редкое явление. Унас в королевстве не было, а на юге был. У нас сокровищнице хранились очень редкие портальные артефакты: несколько для перемещений по Миру и один очень редкий, позволяющий перемещаться между мирами. Для него нужны метки прибытия. Когда мы через портал южан попали на Землю, Марк сумел отправить метку за пределы лагеря, в котором держали Эдора.
Ант перевел дух и продолжил:
– В общем после возвращения, потеряв брата и Айю, я был на грани, меня держали Маркас, вторая привязка и Арсан.
Продолжая рассказ, Ант выглядел бесстрастным, но я видела тревожные взгляды, которые на него, перестав веселиться за мой счет, бросал Марк. Так родители смотрят на детей, попавших в неприятности.
– Полгода назад мы с Марком и Арсаном воспользовались межмировым портальным артефактом и втроем перешли на Землю.
Я всегда знала, что мужчины – очень странные существа.
Как муж мог оставить беременную жену ради сомнительной идеи безопасного королевства? Как им троим – королю, соправителю и наследнику – пришло в голову оставить королевство? И, как мне кажется, не на один день.
Я этого не понимаю так же, как не понимала, почему Мирон, имея семью – жену и двоих детей – мотался по горячим точкам.
Насколько я любила Мирона, наверное, настолько же его и ненавидела, вернее ненавидела его службу и его командировки.
Когда познакомилась с ним, а потом и вышла замуж, я понимала, что предстоит жизнь с военным. И знакомство с ним в Бресте — очень далеко от Москвы — было тому свидетельством. Просто на момент знакомства и даже на момент замужества не понимала, что военный военному рознь. Я только читала и слышала, что семьи военных скитаются по гарнизонам, в общем, живут там, куда занесет мужа служба.
Как раз-таки это не пугало. У меня самой семья была абсолютно цивильная, но – как говаривал папа: «У нас семейка — жопа к лавке не примерзнет» – с детства, сколько себя помнила, мы все время куда-то переезжали.
Сначала жили в Алма-Ате. Я там и родилась. Потом в какой-то момент родители исчезли, а я осталась с бабушкой. Потом родители перевезли меня в городок среди голой, ровной, как стол, степи – «почтовый ящик» от Средмаша. Там я пошла в школу.
Потом исчезла мама, слала телеграммы, сообщая, что скоро приедет. Отец чуть ли не по потолку бегал и непонятно на что ругался: «Скоро – понятие растяжимое». Повзрослев, поняла, что так бесило отца. Действительно, когда ждешь, скоро – понятие растяжимое. Вместо очередной телеграммы появилась мама.
Родители погрузили весь наш скарб в контейнер, меня оставили дома одну – впервые – и поехали следом за машиной, которую вела почему-то постоянно пьяная казашка. Мама рассказывала, что грузовую машину по степному бездорожью, по едва видимой колее мотало так, что дверцы контейнера периодически распахивались, грозя вывалить вещи на дорогу. Отцу приходилось обгонять грузовик, рискуя засесть в солончаках, чтобы остановить пьянчужку, запереть контейнер и ехать дальше. В общем родители натерпелись, пока доехали до Фрунзе, чтобы сдать контейнер на железнодорожной станции и отправить по месту нового жительства.
Через несколько дней родители вернулись, погрузили остатки вещей в наш «Москвич», и вслед за вещами мы отправились через полстраны в Калугу.
Еще через пару лет переехали в подмосковный Пущин. Там я и закончила школу. Потом маме предложили работу в Москве. Сначала она ездила каждый день на работу из Пущина, но, ясное дело, это было утомительно. И опять вся семья перебралась. На этот раз в Москву.
Родители совершали все переезды с каким-то тихим азартом. Меня никогда не спрашивали: может, мне жаль оставлять насиженное место, школу, класс, подруг. Хотя я погрешила бы против истины, если б сказала, что жалею о предыдущем месте жительства. Моя первая и самая любимая подруга осталась в «почтовом ящике». И нельзя сказать, что я очень остро переживала разлуку, но, тем не менее, в новых местах проживания таких закадычных подруг уже не было, поэтому я переезжала в новые края с полным пофигизмом. С Ленкой я подружилась в последней школе, но сроднились мы с ней уже после окончания института, когда она попала в сложную ситуацию, и я помогла ей выбраться.
Так что связывая свою жизнь с Мироном, я готова была ехать хоть к черту на кулички. Но кочевать не пришлось. Мирон привез меня в Москву и поселил в своей роскошной квартире, доставшейся от деда, на Фрунзенской набережной в генеральском доме. У него часто менялось место службы. Называлось это командировками, иногда они были длительными. Только Мирон меня с собой никогда не звал.
И ненавидела эти командировки я еще и потому, что с его отъездом моя жизнь делилась надвое: на обычную дневную, когда я проживала день с детьми, со своим фрилансом, домашними делами и прочими хлопотами, и на ночную, когда мне снились командировки Мирона. Иногда это были страшные сны. Объяснить, почему мне снятся эти сны, даже себе было невозможно, поэтому я никому об этом не рассказывала. Хранила в тайне и от Мирона.
Вернувшегося Мирона я не встречала упреками: «Тебе обязательно было выходить из машины?» Или: «Какого черта ты полез на эту пальму?» Смерть Мирона я тоже видела во сне. Просто не поверила.
Весть о гибели Мирона не сразу проросла во мне. Сначала мне позвонили. Потом подъехали его сослуживцы. Я собрала на стол, угостила. Помянули. Все делала на автомате. Сама же замерла внутри. И про себя, а иногда вслух только повторяла: «Не может быть! Этого не может быть!»
Хоронили в закрытом гробу. И, как я ни уговаривала и ни убеждала, что нервы у меня крепкие, меня не послушали и увидеть его не дали.
Я даже высказала, что, может, это и не он, пока не увижу, не поверю.
- Он это, Евдокия Алексеевна. Без сомнения, это – он, голубушка, поверьте! – бубнил важный генерал, имени которого я не запомнила.
Похороны, всю официальную часть и общественные поминки я просмотрела как документальное кино. Слез не было. Говорить я не могла. Есть-пить тоже.
А потом я пришла домой, сгрузила тете Тане сумку еды, оставшейся с поминок, которую привезли вместе со мной и занесли в квартиру. Проводила ее. Это был первый раз, когда я попросила тетю Таню посидеть с детьми. Передо мной стоял вопрос, как объяснить детям, что папа больше не придет. Как это объяснить самой себе?!
Лето только начиналось, но было не по времени очень жарко. Спали мы с открытыми окнам в спальнях и открытой балконной дверью в гостиной.
Ночи были короткими и светлыми, почти как в Питере. За окнами в густом теплом воздухе захлебывались бесконечными высвистами соловьи.
И вот эти соловьиные трели пробили мою броню. Меня скрючило от боли, рванувшей в этот пролом. Слез не было. Я просто утробно, надсадно выла, уткнувшись в одну подушку и накрывшись второй, чтобы меня не услышали дети. С трудом поднялась с кровати, по стенке выбралась из спальни. Разогнуться от разрывающей боли я не могла. И не сразу поняла, что боль рвет не только душу, но и живот жжет словно раскаленным железом. А потом по ногам что-то потекло.
Удивление и шок были настолько сильными, что я даже выть перестала. Глядя на щедрые капли крови на полу, я поняла, что беременна. Мирон уехал два месяца назад, значит срок был больше девяти недель. Как-то организм меня обманул, потому что месячные приходили по срокам.
Была мысль лечь и умереть от потери крови, но мои любимые крохи… На кого я их оставлю?!
Я еле добрела до двери соседней квартиры, опять же, по стеночке, вернулась с соседкой к себе и вызвала скорую. И оставила спящих Китти и Тимку на тетю Таню.
Такое забыть невозможно.
И рассказ Анта о смерти жены в родах снова всколыхнул мою память. Я едва сдерживала слезы, а потом меня пробило на шутки. Интересно, долго ли я выдержу такие эмоциональные качели. А ситуация их раскачивает и раскачивает.
Кстати, мы так и не добрались до момента, зачем же нужна моя квартира. Ладно уж потерплю. Пусть рассказывают, как считают нужным.
– То есть вы окончательно убедились, что во дворце в ближнем круге есть пособник южан и чужаков.
– Ева, вы так же, как Маркас, служили в какой-то специальной военной организации?
Марк уже открыто ухмылялся, глядя на недоумевающего Анта.
«Если это, действительно, Мирон, то, конечно, он знает меня как облупленную».
– Ваше Величество, я просто иногда умею думать, к сожалению, не всегда, и, к сожалению, не всегда правильно.
От моего обращения Анта подбросило на диване.
– Как? – он строго глянул на Маркаса, который закрыв лицо ладонями, бессовестно ржал.
– Ну вы сами сказали, что попаданец – побратим нынешнего короля. Марк – попаданец, и я вижу, что вы с ним очень близки: вы даже словами не всегда пользуетесь, хватает жестов, намеков и взглядов. Я думаю, что вы побратимы. Значит, вы, Антамар, – король этого королевства.
– А, может, Марк не тот попаданец?
– А у вас их здесь так много? И именно с Земли? – язвительно поинтересовалась я.
– Хорошо. И что дальше?
– Дальше? Вы во мне не заинтересованы, в отличие от Маркаса, да и это не факт. Значит, вам нужна моя квартира. Не думаю, что вы как черные риелторы интересуетесь ею с позиций рыночной стоимости. А вот что это значит, я понять не могу. И надеюсь, вы меня просветите.
Я заметила, что Марк перестал смеяться и стал очень серьезным.
– Ева, ты мне нужна, нам нужна. И это факт. Прошу. Не спеши с выводами. Не обесценивай свою важность для меня и мою потребность в тебе.
– Окей, - – я подняла перед собой ладони, – мое время еще не настало. Так зачем вам моя квартира?
Ант мрачно переводил взгляд с Маркаса на меня и обратно.
– Я могу продолжать рассказ? Вы же хотели ВСЕ – он выделил интонацией – знать.
– Простите, постараюсь вас не перебивать. Просто я с возрастом стала рассеянной, и не могу ВСЕ – я тоже выделила интонацией – удержать в голове, спрашиваю сразу, потому что боюсь забыть и потерять мысль.
– Однако то, что нужно, вы запомнили, и хорошо уловили суть, – проворчал Ант. – В общем, после смерти отца-короля террор не совсем, но почти сошел на нет. Мы с моим родным братом Эдором приняли правление, но затишье не обнадеживало, мы ждали заговора, восстания или чего-то в этом роде. И мы пытались разведывать, что происходит у южан, откуда идут чужаки.
Ант рассказывал, закрыв глаза и закинув руки за голову.
– Наконец, появилась информация о межмировом портале у южан. В принципе, мы и не сомневались, что портал есть, а тут получили указание на определенное место. Мы предполагали, что это может быть ловушкой, обманкой, но все равно брат решил идти сам.
Он выдохнул и трудно сглотнул.
– К этому времени Маркас уже больше двадцати лет был с нами. И мы могли ему довериться, и доверяли больше, чем кому-либо еще. Он хотел идти вместо Эдора, но у него до сих пор напряженные отношения с магией, а брат был очень сильным магом. Я тоже хотел идти вместо него, но, в основном, я занимался делами королевства, у Эдора не было способностей в этом плане. И мне и Маркасу пришлось уступить ему.
– Он ушел с двумя доверенными людьми, тоже отличными магами. Мы связь держали два дня, а потом они пропали.
«Это какая-то глупость. Почему нельзя было послать кого-то другого. Хотя… в атмосфере недоверия, может не быть выбора» – подумала я, но не стала отвлекаться, чтобы не пропустить что-нибудь важное.
– Я знал, что брат жив, только связаться с ним не получалось. Вы, Ева, не сможете представить, что значит отсутствие связи в таком союзе, как у нас с братом, или теперь с Маркасом. Как говорят у вас на Земле, срывает крышу. Делает человека несколько сумасшедшим.
Марк согласно кивнул. Ант продолжил.
– Нам нельзя было уходить, Айя была беременна, ее нельзя было оставлять одну. Уже глупостью было, что мы не остановили Эдора, не задержали хотя бы до разрешения от бремени Айи, только он вбил себе в голову, что сын должен родиться в безопасном королевстве. И медлить было нельзя, и оставлять Айю было нельзя, но мы переправили ее на север к Волшебным озерам и ушли. Была надежда, что мы сможем вытащить Эдора. И Айя была только «за».
– Мы с Маркасом пошли вдвоем. Видимо, нам удалось уйти скрытно, наш тайный враг думал, что мы остались на севере с Айей, и нас не ждали. Детали не важны, но мы нашли портал, и мне стало понятно, что брата нет по эту сторону, и нам пришлось зайти в тот мир, который оказался вашей Землей.
– Брата нашли в очень плохом состоянии, он был ранен, ему заблокировали магию и не оказывали целительской помощи. Обратно прорывались с боем. От портала уже на нашем Мире вернулись артефактом переноса домой. Марк практически вынес нас с братом обоих, потому что я тоже был смертельно ранен.
Марк вытянул меня своей кровью, на брата ему уже не хватило сил, он пытался, у него почти получилось, требовалась помощь целителей, но они не успели. В результате было два полумертвых тела – мы с Марком – и мертвый брат.
Айя почувствовала смерть Эдора и у нее начались преждевременные роды. Она их не пережила.
Арсан родился ослабленным. Маги и так взрослеют медленнее обычных людей, у Арсана отставание в физическом развитии, растет он еще медленнее, чем в норме. Поэтому он больше похож не на ребенка оборотней, а на эльфа – Ант замолчал.
Рассказ о том, что все умерли или почти умерли, заставил болеть сердце, я еле сдерживала слезы, но упоминание об эльфах резко переключило мое внимание. «Упс! У них тут и эльфы есть?»
– А-аа… – у меня возник порыв, как в школе, поднять руку, чтобы спросить.
Ант вопросительно вскинул бровь.
– У вас тут эльфы есть? – спросил я шепотом.
– А почему шепотом?
– Чтобы не сбить вас с мысли.
Ант хлопнул ладонями по коленям.
– Ева, вы издеваетесь?
– Простите, сама не знаю, что на меня нашло.
Что на самом деле так и было. «В меня бес Пошалить вселился что ли?» В пору хвататься за голову: я себя узнавать перестала. И это пугало. Настроение скакало непредсказуемо. Только что я едва не плакала, когда Ант рассказывал о смерти брата и жены, а тут же едва удержалась, чтобы не начать хихикать. Похоже, скоро как фрекен Бок буду радостно сетовать: «Я, кажется, сошла с ума. Ах какая досада».
– Так что насчет эльфов? – уже нормальным голосом спросила я.
На тихо улыбающегося Маркаса я старалась не смотреть.
– Эльфы, как и демоны, и некоторые другие расы, к нам иногда приходят из других миров. На Мире их нет.
– Какое облегчение!
Я испытала настоящее облегчение, но Ант смотрел на меня подозрительно, ожидая подвоха.
– И драконов двуипостасных нет?
Маркас положил руку на плечо Анта, готового опять возмутиться.
– Ева, ни драконов, ни гномов, ни орков с гоблинами на Мире нет. И прочий бестиарий весьма скромный. Крылатые единороги магически выведены очень давно. На юге за преградой встречаются существа, похожие на мантикор, так же выведенные искусственно. Все. Больше ничего такого. Во всяком случае, нам не известно.
– Ага. Успокоил. Спасибо. Честно! – я прижала руки к груди, глядя покаянно на Анта. – Антамар, пожалуйста! Что дальше?
– Дальше? – Ант потер в задумчивости лоб.
– Дело в том, что портальная магия существует, но маги-порталисты – сами по себе очень редкое явление. Унас в королевстве не было, а на юге был. У нас сокровищнице хранились очень редкие портальные артефакты: несколько для перемещений по Миру и один очень редкий, позволяющий перемещаться между мирами. Для него нужны метки прибытия. Когда мы через портал южан попали на Землю, Марк сумел отправить метку за пределы лагеря, в котором держали Эдора.
Ант перевел дух и продолжил:
– В общем после возвращения, потеряв брата и Айю, я был на грани, меня держали Маркас, вторая привязка и Арсан.
Продолжая рассказ, Ант выглядел бесстрастным, но я видела тревожные взгляды, которые на него, перестав веселиться за мой счет, бросал Марк. Так родители смотрят на детей, попавших в неприятности.
– Полгода назад мы с Марком и Арсаном воспользовались межмировым портальным артефактом и втроем перешли на Землю.
Глава 13. Взгляд в прошлое 2. Ева. Смерть Мирона
Я всегда знала, что мужчины – очень странные существа.
Как муж мог оставить беременную жену ради сомнительной идеи безопасного королевства? Как им троим – королю, соправителю и наследнику – пришло в голову оставить королевство? И, как мне кажется, не на один день.
Я этого не понимаю так же, как не понимала, почему Мирон, имея семью – жену и двоих детей – мотался по горячим точкам.
***
Насколько я любила Мирона, наверное, настолько же его и ненавидела, вернее ненавидела его службу и его командировки.
Когда познакомилась с ним, а потом и вышла замуж, я понимала, что предстоит жизнь с военным. И знакомство с ним в Бресте — очень далеко от Москвы — было тому свидетельством. Просто на момент знакомства и даже на момент замужества не понимала, что военный военному рознь. Я только читала и слышала, что семьи военных скитаются по гарнизонам, в общем, живут там, куда занесет мужа служба.
Как раз-таки это не пугало. У меня самой семья была абсолютно цивильная, но – как говаривал папа: «У нас семейка — жопа к лавке не примерзнет» – с детства, сколько себя помнила, мы все время куда-то переезжали.
Сначала жили в Алма-Ате. Я там и родилась. Потом в какой-то момент родители исчезли, а я осталась с бабушкой. Потом родители перевезли меня в городок среди голой, ровной, как стол, степи – «почтовый ящик» от Средмаша. Там я пошла в школу.
Потом исчезла мама, слала телеграммы, сообщая, что скоро приедет. Отец чуть ли не по потолку бегал и непонятно на что ругался: «Скоро – понятие растяжимое». Повзрослев, поняла, что так бесило отца. Действительно, когда ждешь, скоро – понятие растяжимое. Вместо очередной телеграммы появилась мама.
Родители погрузили весь наш скарб в контейнер, меня оставили дома одну – впервые – и поехали следом за машиной, которую вела почему-то постоянно пьяная казашка. Мама рассказывала, что грузовую машину по степному бездорожью, по едва видимой колее мотало так, что дверцы контейнера периодически распахивались, грозя вывалить вещи на дорогу. Отцу приходилось обгонять грузовик, рискуя засесть в солончаках, чтобы остановить пьянчужку, запереть контейнер и ехать дальше. В общем родители натерпелись, пока доехали до Фрунзе, чтобы сдать контейнер на железнодорожной станции и отправить по месту нового жительства.
Через несколько дней родители вернулись, погрузили остатки вещей в наш «Москвич», и вслед за вещами мы отправились через полстраны в Калугу.
Еще через пару лет переехали в подмосковный Пущин. Там я и закончила школу. Потом маме предложили работу в Москве. Сначала она ездила каждый день на работу из Пущина, но, ясное дело, это было утомительно. И опять вся семья перебралась. На этот раз в Москву.
Родители совершали все переезды с каким-то тихим азартом. Меня никогда не спрашивали: может, мне жаль оставлять насиженное место, школу, класс, подруг. Хотя я погрешила бы против истины, если б сказала, что жалею о предыдущем месте жительства. Моя первая и самая любимая подруга осталась в «почтовом ящике». И нельзя сказать, что я очень остро переживала разлуку, но, тем не менее, в новых местах проживания таких закадычных подруг уже не было, поэтому я переезжала в новые края с полным пофигизмом. С Ленкой я подружилась в последней школе, но сроднились мы с ней уже после окончания института, когда она попала в сложную ситуацию, и я помогла ей выбраться.
Так что связывая свою жизнь с Мироном, я готова была ехать хоть к черту на кулички. Но кочевать не пришлось. Мирон привез меня в Москву и поселил в своей роскошной квартире, доставшейся от деда, на Фрунзенской набережной в генеральском доме. У него часто менялось место службы. Называлось это командировками, иногда они были длительными. Только Мирон меня с собой никогда не звал.
И ненавидела эти командировки я еще и потому, что с его отъездом моя жизнь делилась надвое: на обычную дневную, когда я проживала день с детьми, со своим фрилансом, домашними делами и прочими хлопотами, и на ночную, когда мне снились командировки Мирона. Иногда это были страшные сны. Объяснить, почему мне снятся эти сны, даже себе было невозможно, поэтому я никому об этом не рассказывала. Хранила в тайне и от Мирона.
Вернувшегося Мирона я не встречала упреками: «Тебе обязательно было выходить из машины?» Или: «Какого черта ты полез на эту пальму?» Смерть Мирона я тоже видела во сне. Просто не поверила.
***
Весть о гибели Мирона не сразу проросла во мне. Сначала мне позвонили. Потом подъехали его сослуживцы. Я собрала на стол, угостила. Помянули. Все делала на автомате. Сама же замерла внутри. И про себя, а иногда вслух только повторяла: «Не может быть! Этого не может быть!»
Хоронили в закрытом гробу. И, как я ни уговаривала и ни убеждала, что нервы у меня крепкие, меня не послушали и увидеть его не дали.
Я даже высказала, что, может, это и не он, пока не увижу, не поверю.
- Он это, Евдокия Алексеевна. Без сомнения, это – он, голубушка, поверьте! – бубнил важный генерал, имени которого я не запомнила.
Похороны, всю официальную часть и общественные поминки я просмотрела как документальное кино. Слез не было. Говорить я не могла. Есть-пить тоже.
А потом я пришла домой, сгрузила тете Тане сумку еды, оставшейся с поминок, которую привезли вместе со мной и занесли в квартиру. Проводила ее. Это был первый раз, когда я попросила тетю Таню посидеть с детьми. Передо мной стоял вопрос, как объяснить детям, что папа больше не придет. Как это объяснить самой себе?!
Лето только начиналось, но было не по времени очень жарко. Спали мы с открытыми окнам в спальнях и открытой балконной дверью в гостиной.
Ночи были короткими и светлыми, почти как в Питере. За окнами в густом теплом воздухе захлебывались бесконечными высвистами соловьи.
И вот эти соловьиные трели пробили мою броню. Меня скрючило от боли, рванувшей в этот пролом. Слез не было. Я просто утробно, надсадно выла, уткнувшись в одну подушку и накрывшись второй, чтобы меня не услышали дети. С трудом поднялась с кровати, по стенке выбралась из спальни. Разогнуться от разрывающей боли я не могла. И не сразу поняла, что боль рвет не только душу, но и живот жжет словно раскаленным железом. А потом по ногам что-то потекло.
Удивление и шок были настолько сильными, что я даже выть перестала. Глядя на щедрые капли крови на полу, я поняла, что беременна. Мирон уехал два месяца назад, значит срок был больше девяти недель. Как-то организм меня обманул, потому что месячные приходили по срокам.
Была мысль лечь и умереть от потери крови, но мои любимые крохи… На кого я их оставлю?!
Я еле добрела до двери соседней квартиры, опять же, по стеночке, вернулась с соседкой к себе и вызвала скорую. И оставила спящих Китти и Тимку на тетю Таню.
***
Такое забыть невозможно.
И рассказ Анта о смерти жены в родах снова всколыхнул мою память. Я едва сдерживала слезы, а потом меня пробило на шутки. Интересно, долго ли я выдержу такие эмоциональные качели. А ситуация их раскачивает и раскачивает.
Кстати, мы так и не добрались до момента, зачем же нужна моя квартира. Ладно уж потерплю. Пусть рассказывают, как считают нужным.
