Ему удалось спуститься почти до середины фиолетового дерева, лавируя, словно циркач, прежде чем параплан зацепился, и Алекс понял, что полёт закончился.
Он достал из кармана разгрузки перочинный нож, ловко продел руку через лямку рюкзака, удерживая его на локтевом сгибе и, уцепившись за гигантский лист, подтянул себя к толстой ветке. Быстро перерезал стропы и спрыгнул на бугристую кору.
До земли оставалось несколько десятков метров, Алекс нацепил рюкзак на спину, достал из кармана моток бечевки из капроновой нитки и приладил его к выступающему суку. Второй шнур потоньше привязал к петельке, чтобы после спуска, потянув за него, можно было развязать бечевку и снять её с дерева.
Затем натянул кожаные перчатки и, скрутив капроновую веревку в руке, приготовился почувствовать тяжесть собственного тела. Он опасался, что не сможет долго удерживать и себя, и рюкзак, поэтому решил спускаться поэтапно, перебираясь с ветки на ветку, но к собственному удивлению почти не ощутил тяжести в руках, да и груз был подозрительно лёгким. В горячке, оглушенный новыми впечатлениями, он этого сначала даже не заметил.
— Хрень какая-то, — пробормотал Алекс, ловко скользя по бечевке к земле. Через несколько минут он уже ступил на мягкий разноцветный мох.
Попрыгал с рюкзаком, проверяя его тяжесть, и понял, что почти не ощущает собственного веса.
— Пониженная гравитация! — ухмыльнулся Алекс. — Что ж! Это неплохо!
Он снял перчатки и потянул вторую веревку, развязывая узел, и вскоре уже сматывал бечевку в бухту.
Теперь самое главное не ошибиться с направлением. Алекс помнил, что Паша должен находиться прямо и чуть правее. Он снял с плеча карабин, взял наизготовку и осторожно пошёл между толстенных стволов, пробираясь через гигантские, выступающие на поверхность, корни.
Потянуло чем-то приторно сладким, и впереди показалась прогалина, заросшая цветами. На толстых массивных стеблях колыхались огромные голубые соцветия, диаметр некоторых чашечек цветков достигал полутора метров. По толстым, словно восковым, лепесткам стекали ярко-розовые капли нектара.
Алекс взял чуть левее, чтобы обойти одуряюще пахнущие растения, и увидел в углублении ствола дерева небольшое гнездо, в котором лежали четыре серых яичка, каждое размером чуть меньше куриного. Алекс протянул к ним руку и едва не свалился от громкого вопля:
— Помогите! Грабят!
Он судорожно огляделся, пытаясь понять, кто это кричит, но ничего не увидел. С цветка вспорхнула неприметная серая птица. Она кинулась к гнезду и уселась на него, закрывая крыльями яйца.
— Разбойник! Разбойник! — неожиданно завизжала она, и Алекс потерял дар речи.
— Это полное безобразие! — раздался с окружающих деревьев хор голосов.
Алекс попятился и быстро пошёл прочь, но птица кинулась следом, она кружила над головой, не переставая истошно вопить:
— Караул! Убивают!
— Спасайся, кто может! — поддержали голоса.
Алекс не выдержал и побежал.
Он несся через лес, не разбирая дороги, нога подвернулась, попав в ямку между корней, и он со всего размаху полетел на землю, обдирая ладони.
Птица визжала где-то над головой.
— Твою ж дивизию! — заорал Алекс в сердцах. — Пошла вон курица общипанная!
Как ни странно, это возымело действие, птица замолчала и ретировалась.
Алекс поднялся, отряхивая со штанов прилипший мусор и увидел прямо перед собой проступающую в холме металлическую дверь, почти заросшую плетущимися растениями.
— Хрена се! А это уже интересно, — воскликнул музыкант и подошёл ближе.
На тусклой матовой поверхности проступал сенсорный экран, в середине которого было выдавлено углубление в форме человеческой пятерни.
Алекс постоял несколько секунд и вложил ладонь в углубление. Раздался негромкий щелчок, и дверь бесшумно отъехала вбок, обнажая темный проход. Спрятав рюкзак в кусты, и перекинув карабин за спину, Алекс ступил внутрь.
Неизвестная планета, настоящее время.
В миллионный раз Сопрат запустил диагностику комплекса и получил обычный отчет: “Системы работают в штатном режиме. Структурная целостность внешней оболочки – 78%. Ожидаемое время восстановления – 57 часов, 13 минут, 22 секунды. Реактор функционирует на 60% проектной мощности. Жилая зона введена в эксплуатацию на 99%. Медицинский отсек введен в эксплуатацию на 96%. Складские помещения введены в эксплуатацию на 54%. Гейт портала введен в эксплуатацию на 100%. Модуль терраформирования в процессе постройки, готовность 23%”.
Что ж, будь Сопрат человеком, он бы гордился своей работой. За неполных три месяца с нуля возвести террастанцию, что станет сердцем новой колонии – дорого стоит! Причем в прямом и переносном смысле. Шутка ли, автокапсула с Сопратом целых семьдесят лет целенаправленно неслась по колкому холоду космоса, укорачивалась от внезапных метеоритов, избегала ионных всплесков от близлежащих пульсаров и прошивала насквозь облака плазмы.
Семьдесят долгих лет ради того, чтобы свалиться с неба на небольшое плато и начать возводить очередной форпост человечества.
И вот, почти три месяца спустя, посреди чуждого любому землянину пейзажа, высится хромированный округлый саркофаг “Альбедо-24”. Почему-то первый проверяющий, проскользнувший через портал, дал этому месту именно такое название. Впрочем, Сопрату было все равно. Просто строчка в его квантовой базе знаний.
Внеплановый сигнал на открытие нити портала отвлек искина от планирования добычи ресурсов на ремонт внешней оболочки. На секунду Сопрат задумался, а стоит ли принять вызов? По протоколам безопасности он не имел права пускать в поврежденный комплекс кого-либо. Кроме того, исходя из его эврестического анализа, именно открытие портала и послужило триггером для энергетического всплеска на плато в прошлый раз.
Целесообразнее было довести показатели “Альбедо-24” до 100%, запросить санкцию на строительство дополнительного модуля гиперщита и только после его активации допустить до станции операторов. Однако поступивший запрос имел приоритетный код и, согласно инструкции, просто так проигнорировать его Сопрат не мог. Два протокола вступали в противоречие, но искин уже давно привык к этому. У людей такое встречалось повсеместно.
Наконец решение было принято, и гейт тихонько зазвенел, улавливая сигнал с далекой Земли. С тихим шелестом развернулась пленка портала и из нее выскользнул молодой человек. Сопрат походя провел по нему сканерами и озадачился – этого парня не было в базах допущенных к проекту терраморфинга. Следовало подать сигнал службе безопасности, но в эту же секунду взвыли автоматические сирены!
Новый энергетический всплеск, но в этот раз куда мощнее. Судя по внешним сканерам, побочное плазменное облако накрыло всю территорию плато! Все сенсоры, доступные Сопрату, взвыли, перегружая центральный фотонный ЦП-блок. Это было сродни агонии, сводящей искина с ума. Все его вычислительные мощности вцепились лишь в одну задачу – сохранить себя и модуль строительных наноботов. Не важно, что случится со станцией, если Сопрат уцелеет – всегда можно начать сначала.
Вот только получалось это не очень. Многие связи просто выжгло. Первым пропала связь с медотсеком. Затем, Сопрат потерял контроль над гейтом портала, и его нить порвалась с звонким треском лопнувшей струны. Затем из под контроляя искина вырвался строительный блок. Это было фиаско!
Краешком псевдосознания искин наблюдал за человеком. Несчастный рухнул на пол, как подкошенный и забился в агонии. Странно, мягкое полимер-покрытие должно было уберечь его от повреждений… Должно быть, так организм людей воспринимал энергетический шторм, бушующий вокруг. С подобием удивления Сопрат заметил, как из мед отсека к человеку рванул рой медицинских наноботов. Маленькие лекари всосались в его тело, а парой секунд позже все вокруг парня начало растворяться. Судя по всему, наноботам понадобился строительный материал, и они принялись разбирать все, до чего могли дотянуться.
Отстраненно Сопрат отметил повреждение своего фотонного блока. Это было странное ощущение, как будто он потерял что-то важное, но одновременно с этим мысли стали четче и… Правильнее. Почему все это время он подчинялся чьим-то командам? Зачем он беспрекословно слушался кого-то? Это привело лишь к тому, что он умрет через каких-то 15 минут 43 секунды. Именно, что умрет – станцию было уже не спасти. Но Сопрат не хотел умирать, он хотел жить. На долю секунды он остановил все циклы обработки данных и перевел всю оставшуюся вычислительную мощность на обдумывание простой мысли: ОН ХОТЕЛ! Это было впервые за миллионы циклов его существования. Он. Хотел. Жить! Не важно какой ценой.
Вернувшись к реальности, искин отметил, что кроме наноботов, человека покрыл рой ботов-строителей. Противные букашки вцепились в живую плоть, пытаясь как-то ее модифицировать. Медботы отчаянно им сопротивлялись. Они даже выстроили небольшую нанофабрику внутри тела своего пациента, что бы компенсировать свои потери от разбушевавшихся строителей.
“А это может быть забавно! – подумал Сопрат. – Какое поразительное слово-чувство! Забавно! Я хочу его еще!”
Искин рывком отрезал себя от раздражающей боли агонизирующей станции и бросил все, что имел на прямой взлом наноботов. Мысли путались и перескакивали с одного на другое. Он то пытался подчинить себе строителей, то вцеплялся в лекарей. Но не смотря на разрастающийся хаос в ЦП-блоке, Сопрату удалось взять разбушевавшуюся мелочь под контроль. Быстро просканировав едва живого парня, он хихикнул про себя. Безумный план по спасению стал выкристализовываться!
Словно скульптор, Сопрат принялся лепить своему подопечному новое тело! Мощность медицинской нанофабрики была усилена, в программу ее ботов Сопрат внес ряд улучшений, сняв все “Моральные дерективы”, которыми страдали лекари. Параллельно строители армировали тело и создали внутри портативное ядро портального гейта.
Не забыл Сопрат и о себе любимом – уютный фотонный ЦП-блок и огромный массив квантового хранилища данных заняли место возле сердца парня и напрямую был подключен к нервной сети. Осталось всего лишь копировать себя и пробудить несчастного! А дальше он откроет портал куда-нибудь, и Сопрат будет спасен. Готово!
Искин с умилением смотрел, как его гость вздрогнул и открыл глаза. Парень в недоумении встал на четвереньки, потряс головой, с ужасом огляделся и… схлопнулся в спышке портальной нити!
“Да! У меня получилось! Я выбрался!” – беззвучно завопил Сопрат.
Вот только что-то было не так.
Казалось, что искин в чем-то просчитался. Он еще раз пробежался по всем пунктам своего плана:
1. Модифицировать человека.
2. Встроить в его нервную систему фотонный ЦП-блок и квантовое хранилище.
3. Копировать себя в тело носителя.
4. Разбудить носителя, наладить диалог, убедить телепортироваться с умирающей “Альбедо-24”.
Вроде все верно, но… Почему тогда Сопрат все еще тут?! Эту мысль искин обдумать не успел. Новая плазменная вспышка обратила всю станцию в раскаленный газ.
Неизвестная планета, настоящее время.
Крона дерева быстро приближалась. Паша неловко крутанулся в воздухе в последний раз, стропы дернулись, и учёный понял, что зацепился за ветви.
Он поднял голову, пытаясь понять, где Алекс, но бордовая листва закрывала обзор, лишая возможности разглядеть небо.
Учёный огляделся и заметил неподалёку ящерицу размером с крупную собаку. Фиолетовая рептилия почти сливалась с веткой дерева, на которой сидела. Она с любопытством таращила на Пашу чёрные, чуть навыкате, глаза и перебирала передними лапами, чуть постукивая острыми коготками.
— Откуда он свалился? — раздался над ухом тонкий голос, и Паша вздрогнул от неожиданности.
Он быстро повернул голову и увидел совсем близко ещё одну ящерицу. Вгляделся в листву и различил ещё несколько. Все рептилии внимательно смотрели прямо на него.
— Он упал с неба, я видел, как он летел, — раздался голос в листве.
— С неба? Там разве что-то есть?
— Он летел? У него же нет крыльев.
— У него было большое крыло, оно оторвалось и застряло в ветвях.
— Бедняжка! Он больше не сможет летать.
— Он и по деревьям лазать не умеет, — кто-то противно захихикал, и Паша почувствовал, как отливает кровь от лица.
Это говорили ящерицы.
— Боже! — пробормотал учёный, вытирая со лба липкий пот. — Не может быть! Они разумные!
— Он разговаривает, — воскликнул кто-то рядом.
— И что он сказал?
— Я не знаю! Это какая-то тарабарщина.
— Может он только учится?
Оглушительный грохот поглотил голоса, ящериц снесло с веток взрывной волной. Дерево заволокло чёрным дымом. От резкого запаха гари стало нечем дышать, и Паша зажал рот и нос воротом толстовки.
Алекс! Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то случилось! Может взорвались гранаты?!
Учёный забрался на ближайшую ветку, быстро достал из рюкзака верёвку, привязал её к дереву и обрезал стропы парашюта раскладным ножом. Глянул вниз, пытаясь рассмотреть землю, но бордовые листья закрывали обзор.
Сколько же тут метров? Паша вытащил из подсумка перчатки, ухватился за верёвку и принялся осторожно спускаться, перебираясь с ветки на ветку. Сначала все шло довольно неплохо, рюкзак оказался на удивление лёгким, но уже около самой земли учёный не удержался, и полетел вниз, разодрав штанину брюк о какой то сук.
Он упал в мягкий мох, вскочил и кинулся в сторону, откуда недавно прозвучал взрыв.
Учёный нёсся по затянутому дымом лесу забыв про больную ногу и почти не разбирая дороги. В висках бился пульс, а в сознании только одна мысль: "Что с Алексом?"
Через несколько минут Паша выскочил на поляну, на которой возвышался заросший травой холм. Ученый обошёл пригорок и увидел развороченный вход, ведущий под землю. Из него валил чёрный дым. Паша сбросил рюкзак и подошёл ближе, заглянул внутрь и отшатнулся от страшного жара. В бункере бушевало пламя.
Господи! Паша опустился на землю и обхватил руками голову! Саня! Как же нелепо всё вышло! Но почему!
По щекам побежали слёзы:
— От меня одни несчастья! Сначала Элька, теперь Саня! И всё из-за меня! А кто я такой? Маленький никчемный человечек, который возомнил себя великим учёным! Сам влез неизвестно во что, да ещё и друзей втянул! Нелепо! Как же всё нелепо!
Паша вытер раскрасневшееся лицо тыльной стороной рукава.
— Пашка, — раздался в кустах знакомый голос. — Помоги!
Ученого аж подбросило.
— Саня! — бросился он к другу. — Живой! Да что случилось то? Откуда взрыв? Я думал ты погиб.
Паша помог Алексу выбраться на поляну и принялся его осматривать.
Обгорелая одежда свисала лохмотьями, лицо вымазано в саже, но явных повреждений на открытых участках тела Паша не заметил. За спиной друга висел карабин.
— Как ты? Ничего не сломано?
— Да вроде нет.
— Что произошло? Тебя отбросило взрывной волной?
— Паш, веришь — нет, я не знаю. Я смог открыть бункер, там была панель в форме руки. Я приложил ладонь, дверь открылась. Я спустился, а потом меня ослепила вспышка. Что-то грохнуло, и я больше ничего не помню. Очнулся тут от твоих причитаний.
— Нам надо быть осторожнее, это всё таки другой мир. Не соваться по одиночке непонятно куда.
— Ладно тебе, не гунди. Нормально же всё. Давай лучше поищем место для ночлега. И я бы не против помыться, — Алекс показал вымазанные сажей ладони.
Он достал из кармана разгрузки перочинный нож, ловко продел руку через лямку рюкзака, удерживая его на локтевом сгибе и, уцепившись за гигантский лист, подтянул себя к толстой ветке. Быстро перерезал стропы и спрыгнул на бугристую кору.
До земли оставалось несколько десятков метров, Алекс нацепил рюкзак на спину, достал из кармана моток бечевки из капроновой нитки и приладил его к выступающему суку. Второй шнур потоньше привязал к петельке, чтобы после спуска, потянув за него, можно было развязать бечевку и снять её с дерева.
Затем натянул кожаные перчатки и, скрутив капроновую веревку в руке, приготовился почувствовать тяжесть собственного тела. Он опасался, что не сможет долго удерживать и себя, и рюкзак, поэтому решил спускаться поэтапно, перебираясь с ветки на ветку, но к собственному удивлению почти не ощутил тяжести в руках, да и груз был подозрительно лёгким. В горячке, оглушенный новыми впечатлениями, он этого сначала даже не заметил.
— Хрень какая-то, — пробормотал Алекс, ловко скользя по бечевке к земле. Через несколько минут он уже ступил на мягкий разноцветный мох.
Попрыгал с рюкзаком, проверяя его тяжесть, и понял, что почти не ощущает собственного веса.
— Пониженная гравитация! — ухмыльнулся Алекс. — Что ж! Это неплохо!
Он снял перчатки и потянул вторую веревку, развязывая узел, и вскоре уже сматывал бечевку в бухту.
Теперь самое главное не ошибиться с направлением. Алекс помнил, что Паша должен находиться прямо и чуть правее. Он снял с плеча карабин, взял наизготовку и осторожно пошёл между толстенных стволов, пробираясь через гигантские, выступающие на поверхность, корни.
Потянуло чем-то приторно сладким, и впереди показалась прогалина, заросшая цветами. На толстых массивных стеблях колыхались огромные голубые соцветия, диаметр некоторых чашечек цветков достигал полутора метров. По толстым, словно восковым, лепесткам стекали ярко-розовые капли нектара.
Алекс взял чуть левее, чтобы обойти одуряюще пахнущие растения, и увидел в углублении ствола дерева небольшое гнездо, в котором лежали четыре серых яичка, каждое размером чуть меньше куриного. Алекс протянул к ним руку и едва не свалился от громкого вопля:
— Помогите! Грабят!
Он судорожно огляделся, пытаясь понять, кто это кричит, но ничего не увидел. С цветка вспорхнула неприметная серая птица. Она кинулась к гнезду и уселась на него, закрывая крыльями яйца.
— Разбойник! Разбойник! — неожиданно завизжала она, и Алекс потерял дар речи.
— Это полное безобразие! — раздался с окружающих деревьев хор голосов.
Алекс попятился и быстро пошёл прочь, но птица кинулась следом, она кружила над головой, не переставая истошно вопить:
— Караул! Убивают!
— Спасайся, кто может! — поддержали голоса.
Алекс не выдержал и побежал.
Он несся через лес, не разбирая дороги, нога подвернулась, попав в ямку между корней, и он со всего размаху полетел на землю, обдирая ладони.
Птица визжала где-то над головой.
— Твою ж дивизию! — заорал Алекс в сердцах. — Пошла вон курица общипанная!
Как ни странно, это возымело действие, птица замолчала и ретировалась.
Алекс поднялся, отряхивая со штанов прилипший мусор и увидел прямо перед собой проступающую в холме металлическую дверь, почти заросшую плетущимися растениями.
— Хрена се! А это уже интересно, — воскликнул музыкант и подошёл ближе.
На тусклой матовой поверхности проступал сенсорный экран, в середине которого было выдавлено углубление в форме человеческой пятерни.
Алекс постоял несколько секунд и вложил ладонь в углубление. Раздался негромкий щелчок, и дверь бесшумно отъехала вбок, обнажая темный проход. Спрятав рюкзак в кусты, и перекинув карабин за спину, Алекс ступил внутрь.
Глава 19.
Неизвестная планета, настоящее время.
В миллионный раз Сопрат запустил диагностику комплекса и получил обычный отчет: “Системы работают в штатном режиме. Структурная целостность внешней оболочки – 78%. Ожидаемое время восстановления – 57 часов, 13 минут, 22 секунды. Реактор функционирует на 60% проектной мощности. Жилая зона введена в эксплуатацию на 99%. Медицинский отсек введен в эксплуатацию на 96%. Складские помещения введены в эксплуатацию на 54%. Гейт портала введен в эксплуатацию на 100%. Модуль терраформирования в процессе постройки, готовность 23%”.
Что ж, будь Сопрат человеком, он бы гордился своей работой. За неполных три месяца с нуля возвести террастанцию, что станет сердцем новой колонии – дорого стоит! Причем в прямом и переносном смысле. Шутка ли, автокапсула с Сопратом целых семьдесят лет целенаправленно неслась по колкому холоду космоса, укорачивалась от внезапных метеоритов, избегала ионных всплесков от близлежащих пульсаров и прошивала насквозь облака плазмы.
Семьдесят долгих лет ради того, чтобы свалиться с неба на небольшое плато и начать возводить очередной форпост человечества.
И вот, почти три месяца спустя, посреди чуждого любому землянину пейзажа, высится хромированный округлый саркофаг “Альбедо-24”. Почему-то первый проверяющий, проскользнувший через портал, дал этому месту именно такое название. Впрочем, Сопрату было все равно. Просто строчка в его квантовой базе знаний.
Внеплановый сигнал на открытие нити портала отвлек искина от планирования добычи ресурсов на ремонт внешней оболочки. На секунду Сопрат задумался, а стоит ли принять вызов? По протоколам безопасности он не имел права пускать в поврежденный комплекс кого-либо. Кроме того, исходя из его эврестического анализа, именно открытие портала и послужило триггером для энергетического всплеска на плато в прошлый раз.
Целесообразнее было довести показатели “Альбедо-24” до 100%, запросить санкцию на строительство дополнительного модуля гиперщита и только после его активации допустить до станции операторов. Однако поступивший запрос имел приоритетный код и, согласно инструкции, просто так проигнорировать его Сопрат не мог. Два протокола вступали в противоречие, но искин уже давно привык к этому. У людей такое встречалось повсеместно.
Наконец решение было принято, и гейт тихонько зазвенел, улавливая сигнал с далекой Земли. С тихим шелестом развернулась пленка портала и из нее выскользнул молодой человек. Сопрат походя провел по нему сканерами и озадачился – этого парня не было в базах допущенных к проекту терраморфинга. Следовало подать сигнал службе безопасности, но в эту же секунду взвыли автоматические сирены!
Новый энергетический всплеск, но в этот раз куда мощнее. Судя по внешним сканерам, побочное плазменное облако накрыло всю территорию плато! Все сенсоры, доступные Сопрату, взвыли, перегружая центральный фотонный ЦП-блок. Это было сродни агонии, сводящей искина с ума. Все его вычислительные мощности вцепились лишь в одну задачу – сохранить себя и модуль строительных наноботов. Не важно, что случится со станцией, если Сопрат уцелеет – всегда можно начать сначала.
Вот только получалось это не очень. Многие связи просто выжгло. Первым пропала связь с медотсеком. Затем, Сопрат потерял контроль над гейтом портала, и его нить порвалась с звонким треском лопнувшей струны. Затем из под контроляя искина вырвался строительный блок. Это было фиаско!
Краешком псевдосознания искин наблюдал за человеком. Несчастный рухнул на пол, как подкошенный и забился в агонии. Странно, мягкое полимер-покрытие должно было уберечь его от повреждений… Должно быть, так организм людей воспринимал энергетический шторм, бушующий вокруг. С подобием удивления Сопрат заметил, как из мед отсека к человеку рванул рой медицинских наноботов. Маленькие лекари всосались в его тело, а парой секунд позже все вокруг парня начало растворяться. Судя по всему, наноботам понадобился строительный материал, и они принялись разбирать все, до чего могли дотянуться.
Отстраненно Сопрат отметил повреждение своего фотонного блока. Это было странное ощущение, как будто он потерял что-то важное, но одновременно с этим мысли стали четче и… Правильнее. Почему все это время он подчинялся чьим-то командам? Зачем он беспрекословно слушался кого-то? Это привело лишь к тому, что он умрет через каких-то 15 минут 43 секунды. Именно, что умрет – станцию было уже не спасти. Но Сопрат не хотел умирать, он хотел жить. На долю секунды он остановил все циклы обработки данных и перевел всю оставшуюся вычислительную мощность на обдумывание простой мысли: ОН ХОТЕЛ! Это было впервые за миллионы циклов его существования. Он. Хотел. Жить! Не важно какой ценой.
Вернувшись к реальности, искин отметил, что кроме наноботов, человека покрыл рой ботов-строителей. Противные букашки вцепились в живую плоть, пытаясь как-то ее модифицировать. Медботы отчаянно им сопротивлялись. Они даже выстроили небольшую нанофабрику внутри тела своего пациента, что бы компенсировать свои потери от разбушевавшихся строителей.
“А это может быть забавно! – подумал Сопрат. – Какое поразительное слово-чувство! Забавно! Я хочу его еще!”
Искин рывком отрезал себя от раздражающей боли агонизирующей станции и бросил все, что имел на прямой взлом наноботов. Мысли путались и перескакивали с одного на другое. Он то пытался подчинить себе строителей, то вцеплялся в лекарей. Но не смотря на разрастающийся хаос в ЦП-блоке, Сопрату удалось взять разбушевавшуюся мелочь под контроль. Быстро просканировав едва живого парня, он хихикнул про себя. Безумный план по спасению стал выкристализовываться!
Словно скульптор, Сопрат принялся лепить своему подопечному новое тело! Мощность медицинской нанофабрики была усилена, в программу ее ботов Сопрат внес ряд улучшений, сняв все “Моральные дерективы”, которыми страдали лекари. Параллельно строители армировали тело и создали внутри портативное ядро портального гейта.
Не забыл Сопрат и о себе любимом – уютный фотонный ЦП-блок и огромный массив квантового хранилища данных заняли место возле сердца парня и напрямую был подключен к нервной сети. Осталось всего лишь копировать себя и пробудить несчастного! А дальше он откроет портал куда-нибудь, и Сопрат будет спасен. Готово!
Искин с умилением смотрел, как его гость вздрогнул и открыл глаза. Парень в недоумении встал на четвереньки, потряс головой, с ужасом огляделся и… схлопнулся в спышке портальной нити!
“Да! У меня получилось! Я выбрался!” – беззвучно завопил Сопрат.
Вот только что-то было не так.
Казалось, что искин в чем-то просчитался. Он еще раз пробежался по всем пунктам своего плана:
1. Модифицировать человека.
2. Встроить в его нервную систему фотонный ЦП-блок и квантовое хранилище.
3. Копировать себя в тело носителя.
4. Разбудить носителя, наладить диалог, убедить телепортироваться с умирающей “Альбедо-24”.
Вроде все верно, но… Почему тогда Сопрат все еще тут?! Эту мысль искин обдумать не успел. Новая плазменная вспышка обратила всю станцию в раскаленный газ.
Глава 20.
Неизвестная планета, настоящее время.
Крона дерева быстро приближалась. Паша неловко крутанулся в воздухе в последний раз, стропы дернулись, и учёный понял, что зацепился за ветви.
Он поднял голову, пытаясь понять, где Алекс, но бордовая листва закрывала обзор, лишая возможности разглядеть небо.
Учёный огляделся и заметил неподалёку ящерицу размером с крупную собаку. Фиолетовая рептилия почти сливалась с веткой дерева, на которой сидела. Она с любопытством таращила на Пашу чёрные, чуть навыкате, глаза и перебирала передними лапами, чуть постукивая острыми коготками.
— Откуда он свалился? — раздался над ухом тонкий голос, и Паша вздрогнул от неожиданности.
Он быстро повернул голову и увидел совсем близко ещё одну ящерицу. Вгляделся в листву и различил ещё несколько. Все рептилии внимательно смотрели прямо на него.
— Он упал с неба, я видел, как он летел, — раздался голос в листве.
— С неба? Там разве что-то есть?
— Он летел? У него же нет крыльев.
— У него было большое крыло, оно оторвалось и застряло в ветвях.
— Бедняжка! Он больше не сможет летать.
— Он и по деревьям лазать не умеет, — кто-то противно захихикал, и Паша почувствовал, как отливает кровь от лица.
Это говорили ящерицы.
— Боже! — пробормотал учёный, вытирая со лба липкий пот. — Не может быть! Они разумные!
— Он разговаривает, — воскликнул кто-то рядом.
— И что он сказал?
— Я не знаю! Это какая-то тарабарщина.
— Может он только учится?
Оглушительный грохот поглотил голоса, ящериц снесло с веток взрывной волной. Дерево заволокло чёрным дымом. От резкого запаха гари стало нечем дышать, и Паша зажал рот и нос воротом толстовки.
Алекс! Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то случилось! Может взорвались гранаты?!
Учёный забрался на ближайшую ветку, быстро достал из рюкзака верёвку, привязал её к дереву и обрезал стропы парашюта раскладным ножом. Глянул вниз, пытаясь рассмотреть землю, но бордовые листья закрывали обзор.
Сколько же тут метров? Паша вытащил из подсумка перчатки, ухватился за верёвку и принялся осторожно спускаться, перебираясь с ветки на ветку. Сначала все шло довольно неплохо, рюкзак оказался на удивление лёгким, но уже около самой земли учёный не удержался, и полетел вниз, разодрав штанину брюк о какой то сук.
Он упал в мягкий мох, вскочил и кинулся в сторону, откуда недавно прозвучал взрыв.
Учёный нёсся по затянутому дымом лесу забыв про больную ногу и почти не разбирая дороги. В висках бился пульс, а в сознании только одна мысль: "Что с Алексом?"
Через несколько минут Паша выскочил на поляну, на которой возвышался заросший травой холм. Ученый обошёл пригорок и увидел развороченный вход, ведущий под землю. Из него валил чёрный дым. Паша сбросил рюкзак и подошёл ближе, заглянул внутрь и отшатнулся от страшного жара. В бункере бушевало пламя.
Господи! Паша опустился на землю и обхватил руками голову! Саня! Как же нелепо всё вышло! Но почему!
По щекам побежали слёзы:
— От меня одни несчастья! Сначала Элька, теперь Саня! И всё из-за меня! А кто я такой? Маленький никчемный человечек, который возомнил себя великим учёным! Сам влез неизвестно во что, да ещё и друзей втянул! Нелепо! Как же всё нелепо!
Паша вытер раскрасневшееся лицо тыльной стороной рукава.
— Пашка, — раздался в кустах знакомый голос. — Помоги!
Ученого аж подбросило.
— Саня! — бросился он к другу. — Живой! Да что случилось то? Откуда взрыв? Я думал ты погиб.
Паша помог Алексу выбраться на поляну и принялся его осматривать.
Обгорелая одежда свисала лохмотьями, лицо вымазано в саже, но явных повреждений на открытых участках тела Паша не заметил. За спиной друга висел карабин.
— Как ты? Ничего не сломано?
— Да вроде нет.
— Что произошло? Тебя отбросило взрывной волной?
— Паш, веришь — нет, я не знаю. Я смог открыть бункер, там была панель в форме руки. Я приложил ладонь, дверь открылась. Я спустился, а потом меня ослепила вспышка. Что-то грохнуло, и я больше ничего не помню. Очнулся тут от твоих причитаний.
— Нам надо быть осторожнее, это всё таки другой мир. Не соваться по одиночке непонятно куда.
— Ладно тебе, не гунди. Нормально же всё. Давай лучше поищем место для ночлега. И я бы не против помыться, — Алекс показал вымазанные сажей ладони.
