— Заткнись! Не смей даже думать о нём! Если бы не Король, ты бы уже лежал в земле вместе со всей твоей жалкой семьёй, мерзкий перерождённый.
В ушах зазвенело, и Шарлотта, превозмогая боль, прикрыла уши ладонями. Слёзы не переставая текли, и девушка, не стесняясь, громко рыдала, периодически всхлипывая. Она обещала себе…Клялась. И так легко расклеилась в патовой ситуации, в которой нужно быть холодной и собранной. А не жалкой тряпкой, что даже не может заглянуть своему страху в глаза. Она не понимала конкретную причину своей истерики. Бояться смерти она привыкла. Но сейчас не мление перед расставанием с жизнью душило её и вытягивало слёзы. Нет. Что-то иное проникло под её кожу и теперь управляло чувствами как заблагорассудится.
— Вы можете кидаться друг на друга как псы и дальше, а мы пока с Томасом разделим девчонку на двоих, если вы не против, конечно же.
К этому моменту у Шарлотты получилось стабилизировать дыхание, хоть оно и было рваным и хриплым. Теперь девушка подняла голову, вглядываясь в хитрые, голубые глаза. Роуз несомненно уважали. То, как она держалась, указывало на её высокое положение. Даже Шарлотта, дрожа от ужаса, не смела оторвать свой взгляд от высокой и статной фигуры. Люди твердили, что каждый вампир имеет свою собственную способность, позволяющую ему управлять умами людей. Словно каждый вампир имеет свой собственный, врождённый механизм охоты. Дабы было легче привлечь к себе ничего не подозревающую жертву. Эта теория давно обрела плоть и кровь и стала реальностью. И действительно, все эти монстры, несмотря на свою внешнюю схожесть, сидящие здесь, отличались восприятием, которое складывалось от одного лишь взгляда на них. В этом они схожи на людей. Индивидуальные и неповторимые.
— Хватит нести чушь. Кладите её на стол. Давно мы не накрывали шведский стол, да, господа?
Со всех сторон послышалось улюлюканье и одобрительные возгласы. Шарлотту вновь затошнило. Вопить и вырываться бесполезно, но сдержать отчаянный крик, что с хрипом вырвался из горла, она не смогла. Лицо опухло и покраснело от слёз, а вокруг все лишь хохотали от её немощного, жалкого вида. Шарлотте казалось, что всё происходящее – лишь сон. Кошмар, такой реальный и мучительный. В голове мелькала мысль, что сейчас ад исчезнет и девушка проснётся на дереве, в окружении дружелюбно настроенных мудрых деревьев. Она то закрывала, то открывала глаза в попытке сбежать из реальности, чтобы не было так страшно. И вернуться обратно, в надежде увидеть зелёную листву.
Шарлотту грубо закинули на стол и потащили за руки, протаскивая через столовые приборы, вонзающиеся в её тело. Бокалы, наполненные вином, опрокидывались на одежду, и холод, просочившийся в глубины сознания, вызывал сильнейшую дрожь предвкушения боли. Свинья, над которой заносят топор, испытывает ли те же чувства беспомощности и глупой надежды?
И внезапно все звуки стихли. Предсмертную, гробовую тишину нарушил громкий скрип давно несмазанных петель. Некто вошёл в зал. Девушка хотела было открыть глаза и узнать, что же всё-таки произошло, но страх сковал тело, и ей оставалось лишь трястись и беззвучно рыдать.
— Принц! Наконец, Вы пришли! Роуз и Томас отыскали эту беглянку в покоях на втором этаже. Мы с братьями решили устроить скудный пир в честь вчерашних радостных событий. Ждём только Вас!
Рядом с ней заговорил один из вампиров, столь возбуждённо и предвкушающе, что у Шарлотты зазвенело в ушах. Её замутило, и, с трудом повернув голову, её вырвало на белоснежную скатерть. Веки с трудом разлепились, и она вымученно огляделась: вокруг находилось множество тарелок с разнообразными мясными вырезками, политыми алым соусом. От осознания, что это было за мясо, и как именно девушка лежала в центре всего этого, словно главное блюдо, она резко подняла туловище, но тут её резко схватили и с силой придавили к столу. Удивительно, но её не стали привязывать или же прибивать к столу толстыми саморезами. А ведь судя по искажённым от мук, разлагающимся трупам в вонючих подворотнях, такое явление – не редкость.
Желудок опустошился, и самочувствие заметно улучшилось. Теперь Шарлотта могла направить свои оставшиеся силы не на поддержание рассудка в своём теле, а на оценивание обстановки. Руки и ноги цепко держали, придавливая к поверхности стола. Но всё внимание собравшихся здесь было приковано к неспешно приближающемуся силуэту. Девушка не могла рассмотреть лица вошедшего, лишь его тёмные одежды и высокую фигуру.
Всем своим естеством она ощущала его взгляд на себе. Пожирающий и опасный. Казалось, она вот-вот задохнётся от едкого запаха вина вперемешку с оловом. Но больше всего её дурманил аромат крови, что вызывал в ней учащённое дыхание и тахикардию. Возможно, это и есть смирение с происходящим. Разве возможно сбежать из глотки дикого зверя, сомкнувшего свою пасть?
Все эти месяцы, бесконечно долгие дни просто исчезли. Весь смысл, что был заложен в непрекращающихся перебежках с одного места на другое, растаял с капающими на стол кусочками свеч. Ради чего было всё это? Ради оттягивания своей смерти? И какой смерти? Столь глупой и наивной? Чёрт бы побрал этот холод. Чёрт бы побрал внезапно возникшую мысль об удобстве. Зачем она пошла в этот дом? Чтобы согреться? Впервые за год выспаться на мягкой перине? Какая глупость.
Наверное, ей просто хотелось окунуться в воспоминания. Так долго держаться лишь ради призрачного будущего – невозможно. Жажда рвения к свету, к уже остывшему теплу, не угасала. Шарлотта готова была разбиться о яркую лампу, лишь бы на миг вспомнить о давно утерянном. И она сделала свой выбор. И теперь остаётся лишь лежать на мёртвом дереве, глядя в сумеречный потолок, мечтая о несбывшемся.
Какой смысл оценивать происходящее вокруг, если всё уже кончено? Это лишь растягивание своих мучений. Остаётся лишь покорно размякнуть и ждать того, о чём она страшилась размышлять в звенящие от тишины ночи. Она не могла понять, почему даже сейчас страх не ушёл. Отчего надежда билась о череп, намереваясь вырваться? Отчего невысказанные слова мольбы выходили из её тела с еле заметными ручьями слёз? Предвещало ли это появление смерти? Чувствовала ли она её дыхание на своих щеках? Или это был страх уйти так рано, ещё ничего не успев? Жила ли она вообще? Или это было лишь бессмысленным скитанием в поисках самой себя и своего уютного уголка?
Шаги раздались совсем близко, и предательский всхлип вырвался из груди.
Умолять? Кричать? Или смириться с неизбежным и принять реальность за слишком реалистичный кошмар?
Шарлотта всегда считала себя сильной. Но возможно ли не проявить слабость при расставании с жизнью? Никто не знал её лучше, чем ветер, поющий в ушах, чем трава, шелестящая под твёрдым шагом, чем луна, освещающая трудный путь. Поймёт ли её смерть? Обнимет ли? Простит за все грехи и несказанные слова? Как солнце прощает за тишину от безмолвной благодарности за новый день.
Ледяная рука грубо схватила девушку за подбородок и резко развернула в противоположную сторону. Крепко зажмуренные веки задрожали от вновь подступивших слёз. Онемевшие от сильного давления на руки пальцы мелко затряслись в предвкушении агонии. Её держали со всех сторон, словно ягнёнка, перед тем как зарезать. Грудь то вздымалась, то опускалась. Прерывистые вдохи через нос сопровождались сопением. Слышали ли они всё это? И возбуждали ли эти звуки в них неистовый голод?
— Посмотри на меня.
Низкий мужской голос отозвался в теле новой порцией дрожи. Солёные ручьи кипятком ошпарили покрасневшие от хватки цепких пальцев щёки. Шарлотта нутром ощущала, что её разглядывают как стейк перед тем, как на него наброситься. Она знала, что вампиры умело пользуются своей аурой опасности, исходящей от них. Вместо того чтобы отпугивать потенциальную добычу, они привлекали её своей таинственностью и неимоверной силой. Разве могла она противостоять этому?
Шарлотта моргнула несколько раз, стряхивая с ресниц мешающиеся капли, и взглянула в очи своей смерти.
Почти что вплотную над ней нависал голубоглазый вампир. Словно острый лёд, они потрошили её одним лишь взглядом. Его сильная рука до хруста сжимала подбородок, из-за чего невольно приоткрылся рот. Чёрные, как сама ночь, волосы струились по широким плечам. Он внушал страх. Не уважение, как это делала Роуз. А самый настоящий предсмертный ужас. Его лицо, словно вырезанное из белоснежного мрамора, не выражало ничего, кроме равнодушия. А губы исказились в гримасе омерзения. Будто он смотрел на товар, на мясо низшего сорта, которое ему посмели подать на украшенном кровавыми цветами блюде.
Шарлотта завороженно вглядывалась в его глаза. Казалось, будто всё перестало существовать. Лишь она. И он. В голову полезли непростительные мысли. Ей хотелось. Нет, она страстно желала быть съеденной им. Чтобы он разорвал её плоть и, медленно вкушая и наслаждаясь, пожирал, глядя, как душа покидает сосуд, любуясь бордовой жидкостью, стекающей по запястьям.
Но не это выбивало из неё дух. Не то, о чём бы она никогда не подумала. Не то, что она, хоть и на мгновение, но стала той, кого всегда ненавидела, – человеком, молящем о кончине от рук монстра. Её восхищало и поражало то, как глаза вампира медленно меняли свой цвет. Словно вино светлеет от воды, так и его зрачки окрашивались в оттенок свежей травы. Небесный сменялся зелёным, бликуя в лучах свечей.
Словно бы заметив своё преображающееся отражение в глазах добычи, мужчина отпрянул, схватившись за лицо. В миг, когда он выпустил девушку из своей хватки, он провёл по нежной коже длинный порез, что отрезвил задурманенную Шарлотту. Её руки и ноги опустились в ту же секунду, и девушка дотронулась до ноющей щеки. Все собравшиеся, что уже долгое время не проронили и звука, вдруг оживлённо заговорили. Голоса и внезапный шум выбивали из колеи, не позволяя собраться с мыслями и вникнуть в происходящее.
Согнув колени и прижав к туловищу, Шарлотта крепко прижимала ладонь к кровоточащей ране. Её поражало то, что вампиры словно не замечали запах крови или даже игнорировали его. Всё их внимание завоевал тот незнакомец с меняющимися глазами. Он что-то яростно отвечал на сыплющиеся в него вопросы. Девушка не понимала языка, на котором они говорили.
— Blake est haec puella dimidium animae tuae?
— Non vides? Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, лучше бы принёс зеркало, — вампир шипел, всё ещё прижимая ладони к лицу.
Шарлотта догадалась, что ему было больно. Она никогда не видела, чтобы эти существа испытывали нечто подобное. Она лишь слышала, что некоторые предметы могли замедлить вампиров или же на мгновение сбить с толку. Но видеть своими глазами, как мертвенно-бледный мужчина чуть ли не сгибается напополам от ощущений, казалось девушке нечто нереальным, на грани невозможного.
Том стоял рядом с ним, о чём-то расспрашивая. Возможно, они были близки, так как ни один другой вампир не решался подойти к этим двоим ближе, чем на несколько метров. Шарлотте было жутко и в большей степени оттого, что она никак не могла понять причину происходящих странностей.
Ещё один вампир, которого отправили за зеркалом, вернулся за считанные секунды. Его смуглая кожа отливала серебром, притягивая к себе всё внимание. Шарлотте потребовалось время, чтобы перестать следить за его руками, протягивающими небольшое портативное зеркальце, украшенное аметистами и витиеватыми узорами.
С большим трудом и болью, мужчина оторвал свои пальцы от лица и нетерпеливо схватился за принесённую для него вещь. Шарлотта не могла разглядеть его эмоций или же глаз, так как вампир был повёрнут к ней боком. Она могла лишь рассмотреть ссутуленную спину и напряжённые мышцы под облегающей тело белой блузкой.
Шарлотта была наслышана о любви этих существ к роскоши, старинным вещам и ночи. Они словно бы подсознательно стремились окружить себя вещами из своего прошлого. Некоторые носили на себе, как трофеи, останки людей того времени, когда вампиры ещё не были теми, кем они были. Иногда, слушая байки бродяг, Шарлотта ловила себя на чувство жалости. Далеко не всегда вампирами становились «избранные», но и те, кому не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте. Заслужить такое снисхождение в виде вечной жизни удавалось не многим. Да и сами вампиры брезговали превращать кого попало. Дабы не портить чистоту крови, как они утверждали сами. Шарлотта представляла юношей и девушек, что навечно застряли в несокрушимых телах. Мечтая хотя бы на миг ощутить себя человеком или ощутить забытое материнское тепло, они обставляли себя вещами, которые хоть и мимолётно, но могли даровать желанное.
Но всё это были лишь её глупые фантазии. Вампиры лишались всякой человечности и памяти о добром и прекрасном, стоило их сердцу перестать биться. Девушка убедилась в этом своими собственными глазами и ушами. И никакие ярые фанаты, прячущиеся в темноте и выпрыгивающие на путников, не смогли её переубедить.
Шарлотта завороженно наблюдала за происходящим. Страх словно бы уступил место любопытству, обманчиво прячась на подкорке сознания. Всё, что чувствовала девушка, было лишь сильным тремором в пальцах, набатом в висках и предвкушением чего-то. Близость смерти пьянила тех, у кого ещё не выработался иммунитет. Ранее незнакомое состояние побуждает человека на действия, которые в любой другой момент и не пришли бы ему в голову. Так было и с ней.
Внезапно все голоса стихли, и зал погрузился в давящую тишину. Сердце забилось быстрее в ожидании неизвестного. Мужчина резко повернулся и уставился прямо на Шарлотту. Его зелёные глаза блестели, и девушка никак не могла из-за чего: огня или же неимоверной радости. Вампир широко оскалился, обнажая белоснежные клыки. Вглядываясь в самую душу, он медленно шагал, отстукивая каблуками лакированных ботинок похоронный марш.
И тут Шарлотту словно окатило ледяной водой.
«Бежать!»
Чутьё завопило, и девушка, не обдумывая свои последующие действия ни секунды, бросилась бежать. Мыслей о бесполезности побега просто не существовало в те мгновения. Ослабшими ногами она завозила по столу, сбрасывая на пол посуду. Её зрачки, расширенные от ужаса, казалось, приводили мужчину в самый настоящий экстаз. Он шёл медленно, растягивая удовольствие охоты.
Шарлотта болезненно упала на паркет, ударившись спиной. Воздух выбило из лёгких, но это лишь подстегнуло её двигаться быстрее. Не в состоянии встать, она старалась как можно дальше отползти от приближающегося чудовища. Словно мечущееся животное, девушка глазами старалась отыскать остальных охотников, но их фигуры лишь безмолвно наблюдали, не двигая и пальцем, чтобы её догнать. Не успела Шарлотта опомниться, как за ней в мгновение ока очутился вампир. Он схватил её за плечо, резким движением поднимая и разворачивая к себе лицом. Девушка даже не успела зажмуриться, когда ледяное дыхание опалило щёки. Глаза цвета листьев дуба внимательно следили за бегающими от страха зрачками. Мужчина держал её так близко к себе, что, казалось, вот-вот, и он вцепится своими острыми клыками в глотку.
В полном непонимании происходящего, Шарлотта вовсе потеряла здравый смысл. Нечто бессознательное бушевало в ней.
