— Может, теперь хотя бы признаешься мне, актриса погорелого театра, о чем твои мечты? — Я улыбнулась, вспомнив, как соврала мужчине.
— Дом в пригороде Питера, счастливая семья.
— Почему Петербург? — спросил он.
— Потому что в Петербурге моя жизнь. — Мы оба вспомнили нашу странную прогулку перед премьерой фильма. Улыбнулись. В карих глазах возлюбленного возник опасный блеск. — Он вспомнил, как мы с ним танцевали, как разделили кровать.
— Тогда давай вылечим твоего отца и переедем жить туда. — Хриплым голос отозвался он, и это стало причиной возникших вибраций внизу живота.
Я подняла глаза на мужчину, тая под его ласковым взглядом. Руки Димы ласкали мое лицо, а я улыбалась.
— У тебя же здесь фирма.
— Мы собирались открывать там филиал. — Его большие пальцы ласкали мои скулы, и я едва различала его слова. Дыхание замедлилось, как всегда бывало, когда этот мужчина меня целовал. — Стас предложил эту идею еще год назад, но я наотрез отказывался уезжать отсюда.
— Почему?
— Ты еще спрашиваешь, — улыбка озарила его лицо. — Мне нет места вдали от тебя, Каштаночка.
Вопреки всем моим протестам, Дима все-таки поехал со мной в родной город. Но я все-ж-таки выиграла хоть одну битву, — мы добирались на его машине. Он снова запрещал мне водить, но я и не сильно упрямилась. Панов был хорошим водителем, и одним из тех, с кем мне было комфортно ехать. Мы остановились в небольшом придорожном кафе перекусить. Это была скромная забегаловка на краю какого-то поселка, название которого я даже не запомнила.
Мы сидели за столом, когда к нам подошла женщина средних лет. На ней был белый фартук, глаза излучали добром.
— Что-нибудь еще желаете? — Спросила она Диму. Он мотнул головой в знак отрицания, — А ваша супруга?
Глаза Димы сверкнули озорством, я же закатила глаза, принимая тот факт, что каждый прохожий почему-то видел нас именно в таком статусе. Его губы изогнулись в хищной улыбке.
— Знаете, — он обратился к женщине, — мы не женаты. Но я признаюсь, — этот прохвост приложил руку к сердцу, — три раза предлагал ей выйти за меня. –Я покачала головой, пряча улыбку за чашкой чая. — Отказывает!
— Зря! — Цокнула языком женщина. — За такого мужчину нужно выходить, не раздумывая!
— Это откуда такие выводы? — Поинтересовалась я, не скрывая своего веселья.
— Так ты ж, деточка, погляди, как он смотрит на тебя! — Она указала ладонью на Панова, и тот захлопал своими ресницами. — Да и ты тоже, не уступаешь ему! А как он осторожно обходится? У меня все девчонки в окно повылазили, наблюдая за вами.
— Он просто вежливый, — отмахнулась я. Я даже не обратила на это внимание, потому что привыкла к такому отношению Димы ко мне.
— Ты тут не зазнавайся, милочка! — Я вскинула в изумлении брови. Дима уже открыто хохотал надо мной. — Он ей ножки целует, а она хвостом вертит!
— Я поняла, — краснея, я выставила ладони перед собой. — Мы пойдем.
— Вот вертихвостка! — Хмыкнула женщина.
— Что ты смеешься? — Шикнула я, когда Дима помогал надеть мне пальто. — Весело тебе? Между прочим, эта женщина меня оскорбила!
— Любимая, — Панов выровнял дыхание, взял мою сумку и повел к своей машине. — А если бы я в четвертый раз предложил тебе выйти за меня, ты согласилась бы?
Я знала ответ на этот вопрос. Но отвечать сейчас ему была не намерена, уж слишком веселились его глаза.
— Мы встречаемся пару недель, придержи коней, наездник.
— Ах вот, как ты заговорила? — Он снова рассмеялся.
— Мы еще не со всеми твоими подружками разобрались. К тому же, твоя мама — настоящий свекромонстр!
— Кто? — Он завел машину, и мы продолжили наш путь.
— Она же меня теперь на дух не переносит!
— С чего такие выводы, Каштаночка?
— С того, что она сказала, что ты унижаешься, когда узнала, сколько раз ты делал мне предложение.
— Если бы ты не сбежала тогда из ресторана, — вкрадчивый голос Димы заполнил салон. — То узнала бы причину присутствия моей мамы.
— Кстати, — я вспомнила о том, кто был гостем на моем празднике. — Что вы сделали с Лукасом? Я его давно не слышала.
— Напоили, — честно признался Дима, и, увидев, мое вытянутое лицо, расхохотался. — Мы, правда, его напоили, чтобы узнать, что вас связывает. Но он оказался тем еще партизаном. Так что, Елисей вызвался его проводить до отеля, а после отправил в родную Испанию.
— И что ты успел выведать? — Я прищурилась.
— Ничего особенного. Он рассказал, как вы познакомились, потом как притворялся твоим парнем. — Дима нахмурился. — Когда он сказал, что поцеловал тебя, я чуть ли не поколотил его.
— Правда? — Я усмехнулась. — Ты, оказывается, ревнивец.
— Я ему простил это после того, как он рассказал мне, как уделал Воронова. Впрочем, — короткий взгляд в мою сторону, наполненной всепоглощающей любовью. — Мы вообще-то разговаривали о моей маме. — Я пождала губы, понимая, что определенные вещи мне никто не расскажет. — Моя мама хотела извинится перед тобой за свою вспыльчивость. Варвара уже давно числится в министерских кругах. Да, и профессиональное никогда не должно перекликаться с личным.
Мы подъезжали к Нижнему Новгороду ближе к семи часам вечера. Ехали бы быстро, я даже не заметила, как Дима ускорился на платной дороге. Я полностью доверилась мужчине. Когда двигатель перестал работать около подъезда, где я раньше жила, мне почему-то стало не по себе.
— Ты же пойдешь со мной? — Тихо спросила я.
— Я всегда буду с тобой, — легкое касание ладони Димы придали мне уверенности. — А если ты еще и позволишь мне переночевать рядом, так я вообще буду счастлив.
— Будь осторожен, в этой квартире сейчас может быть бой без правил, — попыталась пошутить я, слыша биение своего сердца. — Моя мама ненавидит отца, и позволила ему остаться только из-за его болезни и меня.
— Семейные драмы меня не пугают, — его губы коснулись моего виска, и я прикрыла глаза в наслаждении. — Особенно, когда рядом со мной ты.
Мы стояли возле входной двери, когда крики матери донеслись до наших ушей. Потом последовал лязг металлических предметов, напоминающих кастрюли, потом громкий бас отца. Мы с Димой переглянулись, и я даже успела сделать шаг в сторону выхода, но крепкая мужская ладонь меня остановила.
— Я не знал, что ты трусиха, — пожурил он меня, а после удостоился недовольным взглядом. — Ты же сама говорила, что они друг друга терпеть не могут. Чему ты удивляешься?
— Тому что мама до сих пор что-то чувствует, — прошептала я. — Разве равнодушная женщина будет так скандалить с бывшим мужем?
— Если у бывшего мужа такой же характер, как у тебя, — его губы изогнулись в улыбке, видя мое хмурое выражение лица, — то тут и до драки не далеко.
— По-твоему, у меня отвратительный характер?
— Твой характер для меня идеальный, — уклонился от ответа он, на что я лишь вымученно закатила глаза. Деваться было некуда, мы уже стояли на финише.
Панов наклонился ко мне, чтобы оставить поцелуй, но рывок входной двери и растрепанная злая белокурая женщина нас прервала.
— Таня? — Мама округленными глазами таращилась на меня и Диму. — Я думала, ты приедешь завтра.
— Мы быстро добрались, — ответила я, высматривая отца. — Там есть еще кого лечить?
Женщина впустила нас внутрь. Разувшись, мы прошли на кухню, где сидел красный, как помидор отец. Он сжимал в своих руках стакан с водой, а под его глазом было покраснение. Дима ойкнул, я с немым вопросом в глаза уставилась на мать.
— Да что с ним будет! — Махнула рукой женщина. — Мы просто в очередной раз спорили по поводу его лечения.
— А… — Я не успела договорить, папа поднялся со стула, подошел близко к нам пристально всматриваясь в моего спутника.
— Я сам потерял равновесие. — Пояснил папа, обнимая меня. — Из-за этого и начался весь сыр-бор. А это кто с тобой?
— Дима, чай будешь? — Спросила мама, поймав на себе пару подозрительных зеленых глаз.
— И как часто вы виделись, Варвара Николаевна? — Спросила я, пытаясь отбиться от прикосновений в своей талии рук Димы.
— Он заезжал пару раз, — она пожала плечами. — Спрашивал, где живет наша бабушка. А что?
— То есть, — я развернулась лицом к любимому. — Ты и у моей мамы в гостях побывал?
— Таня, кто этот молодой человек? — Вмешался отец.
— Дмитрий Панов, — мой молодой человек. — Вздохнув, ответила я. — Мы приехали забрать тебя в Москву, папа.
— Еще чего! — Он присел на краешек стула, с которого минутой ранее вскочил, уставился на Диму во все глаза. — А, я помню тебя. Ты из того журнала. Мать же сказала, что это была желтая пресса. — Голова отца повернулась в сторону мамы, женщина лишь пожала плечами.
— Там все немного запутанно, — ответила я, толкая Панова в сторону обеденного стола. — Когда вышел тот журнал, мы с Димой не были вместе.
— А как давно вы вместе? — Любопытный голосок матери донесся до моих ушей.
— А тебе твой Димочка не успел рассказать? — Съязвила я, чувствуя толчок локтем. Я обернулась, встречаясь со смеющимися карими глазами. — Что? Ты же у меня всех обхаживаешь?
— Господи, — не стесняясь, смеялся Дима, — ну почему ты такая?
— Какая?
— Забавная, бескомпромиссная, ищешь везде какой-то подвох. — Его теплая ладонь легла на мою, и я успокоилась. Мама скрыла свою улыбку за чашкой кофе, а папа прищурился. — Если бы я сразу же пришел к тебе на порог, — тихо говорил он. — То ты бы меня вилами погнала.
— Я согласна! — Снова влезла мама.
— Варвара! — Голос отца заставил женщину умолкнуть.
— Но при этом, — я настаивала на своем. — Ты подружился с моей мамой и бабушкой.
— Это не составило особо труда, — признался он.
— Я еще в кафе видела его горящие глаза, Таня. Не ругай мужчину. А когда я бабушке рассказала о его настойчивости, то и она растаяла.
— Здесь собралась какая-то криминальная группировка. Дима и Ко! –Я взглянула на отца. — Папа, перестань упрямиться, прошу тебя. Вылечишься в Москве. Третья степень — это не конец!
— Я хочу дожить свою жизнь с дочерью, а не в стенах больницы.
Мужчина откровенно нарывался на грубость. Даже если я ему простила упущенные годы, это не означало, что я буду следовать его словам. Я выросла, и теперь сама руковожу жизнью, и, если потребуется вырубить его и насильно увезти, я это с удовольствием сделаю.
— Папа, — я прокашлялась. — Не доводи до греха.
— Давайте вы переночуете, а утром поговорите. — Мама поставила под наши носы дымящиеся кружки с чаем. — Пейте, а я пойду постелю вам.
— Моя комната свободна? — Крикнула я в прихожую. — Постели нам там. — Мама одобрительно ответила, но голос отца заставил нас замереть.
— Вы что, собрались вместе спать? В одной кровати?
— Папа, — я даже рассмеялась от такой настойчивости. — Мы взрослые люди.
— Варвара, постели гостю в зале.
— В гостиной спишь ты! — Показалась голова матери. — И тебя я точно в свою комнату не пущу!
— Тогда Таня будет спать с тобой, а Дмитрий в ее спальне. — Распорядился Анатолий, словно был здесь хозяином.
— Папа! — Шикнула я.
— Иди матери лучше помоги, — отмахнулся от меня отец. — А мы пока с Дмитрием поговорим.
Я поднялась из-за стола, бросая обреченный взгляд на мужчину. Дима коснулся губами моей ладони, даря свою ободряющую улыбку. Когда Панов так мне улыбается, все кажется несущественным.
Наши дни. Дима
Голоса женщин стихли в одной из комнат. Мой тесть сидел напротив меня и сверлил точно такими же острыми зелеными глазами, какими облагала любовь всей моей жизни. Анатолий выпрямился. Он невольно ухватился за правую грудь, слегка морщась.
— Пока эти громкие женщины заняты, — тихим голосом произнес отец девушки, — нам стоит поговорить.
— Да, конечно. — Мои ладони сжимали чашку с горячий чаем.
Внутри было спокойно, несмотря на не самый добрый взгляд мужчины. У меня не было отца, так что я не мог знать об отцовской заботе больше, чем рассказывала мне мать. Да и отличалась эта любовь. Отцы дочерей плохо принимали тот факт, что их девочки рано или поздно улетают из гнезда.
Несмотря на то что этот мужчина на долгие годы оставил свою дочь копить ненависть к нему, я видел по его глазам, что он любил её.
— Я упустил довольно много, — признался он. — Без моего участия и вечной работы Варвары дочь превратилась в такую же железную леди, как и ее мать. — Он почесал бровь. — Я виноват перед ней, но сейчас не об этом. Моя дочь не впускает в свою жизнь мужчин — вот так просто, — Мне вспомнился Воронов. Я невольно сжал чашку до писка. — Однажды я встретил ее в Москве с ребенком. Она соврала мне, что уже замужем и у нее ребенок. — Отец усмехнулся и покачал головой. — Помню, в ярости я позвонил Варваре, начал выспрашивать о дочери, а та сказала мне: «А чего ты хотел? Твоя дочь тебя не видела пятнадцать лет, думаешь, она не найдет способ уколоть тебя?». И тут женщина была права. Мне не нужно было слушать обиженную женщину, нужно было приходить к Тане. Навещать ее и делать все, чтобы широкая улыбка девочки не спадала с ее лица. Но каждый из нас совершает ошибки. — Наши глаза с ним встретились, и я видел в них раскаяние. — Когда я узнал о своем заболевании, рассказал жене, но та решила, что она слишком молода, чтобы сидеть у койки умирающего человека. И мои ноги снова привели меня в эту квартиру, где родилась дочка.
— Послушайте, — я прочистил горло, — если вы так переживаете за жизнь своей дочери, то не сдавайтесь. Неужели вы не видите, как это ее убивает? Ваша дочка всю жизнь жила верой. Верой, в то, что вы однажды придете. Не забирайте у нее то, что заставляет держаться на ногах.
— Ты действительно три раза делал предложение моей дочке? — Спросил Анатолий, и я усмехнулся.
— Да. И все три раза я оставался ни с чем, — ответить было легко. Я умолчал о последнем внеплановом запое, где я несколько дней не жалел свою печень, зато умасливал свое горе.
— Я тоже Варваре прохода не давал, — улыбка тронула губы мужчины. Отец любимой посмотрел в дверной проход, ведущий в прихожую и с ноткой ностальгии продолжил. — Задаривал цветами, вел себя, как последний идиот, пел под окнами серенады и каждый раз, как наши пути пересекались, предлагал ей выйти за меня. Она отказывала.
— Потому что ты был настоящим клоуном! — Крик женщины из прихожей заставил меня усмехнутся. Я обернулся, поймав в свой капкан любопытные зеленые глаза. Она улыбалась, а я едва ли не кричал от собственного счастья.
— Вот именно! — Хохоча добавила Таня.
— Вы что, подслушиваете? — Прищурился Анатолий, приструнив женщин беззлобно.
— Вы громко разговариваете, — фыркнула Варвара и скрылась в своей спальне. Таня послала мне воздушный поцелуй и убежала в след за матерью.
— Таня внешне похожа на вас, но характером на Варвару, — сказал я.
— Эта девочка вылитая мать, — тесть опустил глаза, скрывая своих смеющихся чертиков. — Правда, определенное мое упрямство в ней тоже присутствует. — Его улыбка пропала. — Я сильно любил эту женщину, но даже такая любовь не уберегла меня от проступка. Я оступился. И теперь я знаю, что она никогда не примет меня обратно. Я с этим смирился.
— Анатолий Александрович, — вся легкость пропала из нашего разговора. Отец девушки опасался, что я смогу так же оставить его дочурку с ребенком на руках. — Я люблю вашу дочь. И ваши опасения бессмысленные. Я делал ей предложения три раза. Первый раз, когда она была разбита. Второй раз, чтобы обезопасить ее от того, кто уже причинял ей боль, а в третий раз сходя с ума от счастья.
— Дом в пригороде Питера, счастливая семья.
— Почему Петербург? — спросил он.
— Потому что в Петербурге моя жизнь. — Мы оба вспомнили нашу странную прогулку перед премьерой фильма. Улыбнулись. В карих глазах возлюбленного возник опасный блеск. — Он вспомнил, как мы с ним танцевали, как разделили кровать.
— Тогда давай вылечим твоего отца и переедем жить туда. — Хриплым голос отозвался он, и это стало причиной возникших вибраций внизу живота.
Я подняла глаза на мужчину, тая под его ласковым взглядом. Руки Димы ласкали мое лицо, а я улыбалась.
— У тебя же здесь фирма.
— Мы собирались открывать там филиал. — Его большие пальцы ласкали мои скулы, и я едва различала его слова. Дыхание замедлилось, как всегда бывало, когда этот мужчина меня целовал. — Стас предложил эту идею еще год назад, но я наотрез отказывался уезжать отсюда.
— Почему?
— Ты еще спрашиваешь, — улыбка озарила его лицо. — Мне нет места вдали от тебя, Каштаночка.
Вопреки всем моим протестам, Дима все-таки поехал со мной в родной город. Но я все-ж-таки выиграла хоть одну битву, — мы добирались на его машине. Он снова запрещал мне водить, но я и не сильно упрямилась. Панов был хорошим водителем, и одним из тех, с кем мне было комфортно ехать. Мы остановились в небольшом придорожном кафе перекусить. Это была скромная забегаловка на краю какого-то поселка, название которого я даже не запомнила.
Мы сидели за столом, когда к нам подошла женщина средних лет. На ней был белый фартук, глаза излучали добром.
— Что-нибудь еще желаете? — Спросила она Диму. Он мотнул головой в знак отрицания, — А ваша супруга?
Глаза Димы сверкнули озорством, я же закатила глаза, принимая тот факт, что каждый прохожий почему-то видел нас именно в таком статусе. Его губы изогнулись в хищной улыбке.
— Знаете, — он обратился к женщине, — мы не женаты. Но я признаюсь, — этот прохвост приложил руку к сердцу, — три раза предлагал ей выйти за меня. –Я покачала головой, пряча улыбку за чашкой чая. — Отказывает!
— Зря! — Цокнула языком женщина. — За такого мужчину нужно выходить, не раздумывая!
— Это откуда такие выводы? — Поинтересовалась я, не скрывая своего веселья.
— Так ты ж, деточка, погляди, как он смотрит на тебя! — Она указала ладонью на Панова, и тот захлопал своими ресницами. — Да и ты тоже, не уступаешь ему! А как он осторожно обходится? У меня все девчонки в окно повылазили, наблюдая за вами.
— Он просто вежливый, — отмахнулась я. Я даже не обратила на это внимание, потому что привыкла к такому отношению Димы ко мне.
— Ты тут не зазнавайся, милочка! — Я вскинула в изумлении брови. Дима уже открыто хохотал надо мной. — Он ей ножки целует, а она хвостом вертит!
— Я поняла, — краснея, я выставила ладони перед собой. — Мы пойдем.
— Вот вертихвостка! — Хмыкнула женщина.
— Что ты смеешься? — Шикнула я, когда Дима помогал надеть мне пальто. — Весело тебе? Между прочим, эта женщина меня оскорбила!
— Любимая, — Панов выровнял дыхание, взял мою сумку и повел к своей машине. — А если бы я в четвертый раз предложил тебе выйти за меня, ты согласилась бы?
Я знала ответ на этот вопрос. Но отвечать сейчас ему была не намерена, уж слишком веселились его глаза.
— Мы встречаемся пару недель, придержи коней, наездник.
— Ах вот, как ты заговорила? — Он снова рассмеялся.
— Мы еще не со всеми твоими подружками разобрались. К тому же, твоя мама — настоящий свекромонстр!
— Кто? — Он завел машину, и мы продолжили наш путь.
— Она же меня теперь на дух не переносит!
— С чего такие выводы, Каштаночка?
— С того, что она сказала, что ты унижаешься, когда узнала, сколько раз ты делал мне предложение.
— Если бы ты не сбежала тогда из ресторана, — вкрадчивый голос Димы заполнил салон. — То узнала бы причину присутствия моей мамы.
— Кстати, — я вспомнила о том, кто был гостем на моем празднике. — Что вы сделали с Лукасом? Я его давно не слышала.
— Напоили, — честно признался Дима, и, увидев, мое вытянутое лицо, расхохотался. — Мы, правда, его напоили, чтобы узнать, что вас связывает. Но он оказался тем еще партизаном. Так что, Елисей вызвался его проводить до отеля, а после отправил в родную Испанию.
— И что ты успел выведать? — Я прищурилась.
— Ничего особенного. Он рассказал, как вы познакомились, потом как притворялся твоим парнем. — Дима нахмурился. — Когда он сказал, что поцеловал тебя, я чуть ли не поколотил его.
— Правда? — Я усмехнулась. — Ты, оказывается, ревнивец.
— Я ему простил это после того, как он рассказал мне, как уделал Воронова. Впрочем, — короткий взгляд в мою сторону, наполненной всепоглощающей любовью. — Мы вообще-то разговаривали о моей маме. — Я пождала губы, понимая, что определенные вещи мне никто не расскажет. — Моя мама хотела извинится перед тобой за свою вспыльчивость. Варвара уже давно числится в министерских кругах. Да, и профессиональное никогда не должно перекликаться с личным.
Мы подъезжали к Нижнему Новгороду ближе к семи часам вечера. Ехали бы быстро, я даже не заметила, как Дима ускорился на платной дороге. Я полностью доверилась мужчине. Когда двигатель перестал работать около подъезда, где я раньше жила, мне почему-то стало не по себе.
— Ты же пойдешь со мной? — Тихо спросила я.
— Я всегда буду с тобой, — легкое касание ладони Димы придали мне уверенности. — А если ты еще и позволишь мне переночевать рядом, так я вообще буду счастлив.
— Будь осторожен, в этой квартире сейчас может быть бой без правил, — попыталась пошутить я, слыша биение своего сердца. — Моя мама ненавидит отца, и позволила ему остаться только из-за его болезни и меня.
— Семейные драмы меня не пугают, — его губы коснулись моего виска, и я прикрыла глаза в наслаждении. — Особенно, когда рядом со мной ты.
Мы стояли возле входной двери, когда крики матери донеслись до наших ушей. Потом последовал лязг металлических предметов, напоминающих кастрюли, потом громкий бас отца. Мы с Димой переглянулись, и я даже успела сделать шаг в сторону выхода, но крепкая мужская ладонь меня остановила.
— Я не знал, что ты трусиха, — пожурил он меня, а после удостоился недовольным взглядом. — Ты же сама говорила, что они друг друга терпеть не могут. Чему ты удивляешься?
— Тому что мама до сих пор что-то чувствует, — прошептала я. — Разве равнодушная женщина будет так скандалить с бывшим мужем?
— Если у бывшего мужа такой же характер, как у тебя, — его губы изогнулись в улыбке, видя мое хмурое выражение лица, — то тут и до драки не далеко.
— По-твоему, у меня отвратительный характер?
— Твой характер для меня идеальный, — уклонился от ответа он, на что я лишь вымученно закатила глаза. Деваться было некуда, мы уже стояли на финише.
Панов наклонился ко мне, чтобы оставить поцелуй, но рывок входной двери и растрепанная злая белокурая женщина нас прервала.
— Таня? — Мама округленными глазами таращилась на меня и Диму. — Я думала, ты приедешь завтра.
— Мы быстро добрались, — ответила я, высматривая отца. — Там есть еще кого лечить?
Женщина впустила нас внутрь. Разувшись, мы прошли на кухню, где сидел красный, как помидор отец. Он сжимал в своих руках стакан с водой, а под его глазом было покраснение. Дима ойкнул, я с немым вопросом в глаза уставилась на мать.
— Да что с ним будет! — Махнула рукой женщина. — Мы просто в очередной раз спорили по поводу его лечения.
— А… — Я не успела договорить, папа поднялся со стула, подошел близко к нам пристально всматриваясь в моего спутника.
— Я сам потерял равновесие. — Пояснил папа, обнимая меня. — Из-за этого и начался весь сыр-бор. А это кто с тобой?
— Дима, чай будешь? — Спросила мама, поймав на себе пару подозрительных зеленых глаз.
— И как часто вы виделись, Варвара Николаевна? — Спросила я, пытаясь отбиться от прикосновений в своей талии рук Димы.
— Он заезжал пару раз, — она пожала плечами. — Спрашивал, где живет наша бабушка. А что?
— То есть, — я развернулась лицом к любимому. — Ты и у моей мамы в гостях побывал?
— Таня, кто этот молодой человек? — Вмешался отец.
— Дмитрий Панов, — мой молодой человек. — Вздохнув, ответила я. — Мы приехали забрать тебя в Москву, папа.
— Еще чего! — Он присел на краешек стула, с которого минутой ранее вскочил, уставился на Диму во все глаза. — А, я помню тебя. Ты из того журнала. Мать же сказала, что это была желтая пресса. — Голова отца повернулась в сторону мамы, женщина лишь пожала плечами.
— Там все немного запутанно, — ответила я, толкая Панова в сторону обеденного стола. — Когда вышел тот журнал, мы с Димой не были вместе.
— А как давно вы вместе? — Любопытный голосок матери донесся до моих ушей.
— А тебе твой Димочка не успел рассказать? — Съязвила я, чувствуя толчок локтем. Я обернулась, встречаясь со смеющимися карими глазами. — Что? Ты же у меня всех обхаживаешь?
— Господи, — не стесняясь, смеялся Дима, — ну почему ты такая?
— Какая?
— Забавная, бескомпромиссная, ищешь везде какой-то подвох. — Его теплая ладонь легла на мою, и я успокоилась. Мама скрыла свою улыбку за чашкой кофе, а папа прищурился. — Если бы я сразу же пришел к тебе на порог, — тихо говорил он. — То ты бы меня вилами погнала.
— Я согласна! — Снова влезла мама.
— Варвара! — Голос отца заставил женщину умолкнуть.
— Но при этом, — я настаивала на своем. — Ты подружился с моей мамой и бабушкой.
— Это не составило особо труда, — признался он.
— Я еще в кафе видела его горящие глаза, Таня. Не ругай мужчину. А когда я бабушке рассказала о его настойчивости, то и она растаяла.
— Здесь собралась какая-то криминальная группировка. Дима и Ко! –Я взглянула на отца. — Папа, перестань упрямиться, прошу тебя. Вылечишься в Москве. Третья степень — это не конец!
— Я хочу дожить свою жизнь с дочерью, а не в стенах больницы.
Мужчина откровенно нарывался на грубость. Даже если я ему простила упущенные годы, это не означало, что я буду следовать его словам. Я выросла, и теперь сама руковожу жизнью, и, если потребуется вырубить его и насильно увезти, я это с удовольствием сделаю.
— Папа, — я прокашлялась. — Не доводи до греха.
— Давайте вы переночуете, а утром поговорите. — Мама поставила под наши носы дымящиеся кружки с чаем. — Пейте, а я пойду постелю вам.
— Моя комната свободна? — Крикнула я в прихожую. — Постели нам там. — Мама одобрительно ответила, но голос отца заставил нас замереть.
— Вы что, собрались вместе спать? В одной кровати?
— Папа, — я даже рассмеялась от такой настойчивости. — Мы взрослые люди.
— Варвара, постели гостю в зале.
— В гостиной спишь ты! — Показалась голова матери. — И тебя я точно в свою комнату не пущу!
— Тогда Таня будет спать с тобой, а Дмитрий в ее спальне. — Распорядился Анатолий, словно был здесь хозяином.
— Папа! — Шикнула я.
— Иди матери лучше помоги, — отмахнулся от меня отец. — А мы пока с Дмитрием поговорим.
Я поднялась из-за стола, бросая обреченный взгляд на мужчину. Дима коснулся губами моей ладони, даря свою ободряющую улыбку. Когда Панов так мне улыбается, все кажется несущественным.
Глава 42
Наши дни. Дима
Голоса женщин стихли в одной из комнат. Мой тесть сидел напротив меня и сверлил точно такими же острыми зелеными глазами, какими облагала любовь всей моей жизни. Анатолий выпрямился. Он невольно ухватился за правую грудь, слегка морщась.
— Пока эти громкие женщины заняты, — тихим голосом произнес отец девушки, — нам стоит поговорить.
— Да, конечно. — Мои ладони сжимали чашку с горячий чаем.
Внутри было спокойно, несмотря на не самый добрый взгляд мужчины. У меня не было отца, так что я не мог знать об отцовской заботе больше, чем рассказывала мне мать. Да и отличалась эта любовь. Отцы дочерей плохо принимали тот факт, что их девочки рано или поздно улетают из гнезда.
Несмотря на то что этот мужчина на долгие годы оставил свою дочь копить ненависть к нему, я видел по его глазам, что он любил её.
— Я упустил довольно много, — признался он. — Без моего участия и вечной работы Варвары дочь превратилась в такую же железную леди, как и ее мать. — Он почесал бровь. — Я виноват перед ней, но сейчас не об этом. Моя дочь не впускает в свою жизнь мужчин — вот так просто, — Мне вспомнился Воронов. Я невольно сжал чашку до писка. — Однажды я встретил ее в Москве с ребенком. Она соврала мне, что уже замужем и у нее ребенок. — Отец усмехнулся и покачал головой. — Помню, в ярости я позвонил Варваре, начал выспрашивать о дочери, а та сказала мне: «А чего ты хотел? Твоя дочь тебя не видела пятнадцать лет, думаешь, она не найдет способ уколоть тебя?». И тут женщина была права. Мне не нужно было слушать обиженную женщину, нужно было приходить к Тане. Навещать ее и делать все, чтобы широкая улыбка девочки не спадала с ее лица. Но каждый из нас совершает ошибки. — Наши глаза с ним встретились, и я видел в них раскаяние. — Когда я узнал о своем заболевании, рассказал жене, но та решила, что она слишком молода, чтобы сидеть у койки умирающего человека. И мои ноги снова привели меня в эту квартиру, где родилась дочка.
— Послушайте, — я прочистил горло, — если вы так переживаете за жизнь своей дочери, то не сдавайтесь. Неужели вы не видите, как это ее убивает? Ваша дочка всю жизнь жила верой. Верой, в то, что вы однажды придете. Не забирайте у нее то, что заставляет держаться на ногах.
— Ты действительно три раза делал предложение моей дочке? — Спросил Анатолий, и я усмехнулся.
— Да. И все три раза я оставался ни с чем, — ответить было легко. Я умолчал о последнем внеплановом запое, где я несколько дней не жалел свою печень, зато умасливал свое горе.
— Я тоже Варваре прохода не давал, — улыбка тронула губы мужчины. Отец любимой посмотрел в дверной проход, ведущий в прихожую и с ноткой ностальгии продолжил. — Задаривал цветами, вел себя, как последний идиот, пел под окнами серенады и каждый раз, как наши пути пересекались, предлагал ей выйти за меня. Она отказывала.
— Потому что ты был настоящим клоуном! — Крик женщины из прихожей заставил меня усмехнутся. Я обернулся, поймав в свой капкан любопытные зеленые глаза. Она улыбалась, а я едва ли не кричал от собственного счастья.
— Вот именно! — Хохоча добавила Таня.
— Вы что, подслушиваете? — Прищурился Анатолий, приструнив женщин беззлобно.
— Вы громко разговариваете, — фыркнула Варвара и скрылась в своей спальне. Таня послала мне воздушный поцелуй и убежала в след за матерью.
— Таня внешне похожа на вас, но характером на Варвару, — сказал я.
— Эта девочка вылитая мать, — тесть опустил глаза, скрывая своих смеющихся чертиков. — Правда, определенное мое упрямство в ней тоже присутствует. — Его улыбка пропала. — Я сильно любил эту женщину, но даже такая любовь не уберегла меня от проступка. Я оступился. И теперь я знаю, что она никогда не примет меня обратно. Я с этим смирился.
— Анатолий Александрович, — вся легкость пропала из нашего разговора. Отец девушки опасался, что я смогу так же оставить его дочурку с ребенком на руках. — Я люблю вашу дочь. И ваши опасения бессмысленные. Я делал ей предложения три раза. Первый раз, когда она была разбита. Второй раз, чтобы обезопасить ее от того, кто уже причинял ей боль, а в третий раз сходя с ума от счастья.
