—Отвести подозрения. — Ответил Вилор.
—Уверяю вас, это был не я. Сейчас я могу лишь защитить себя только словами, но и вам нечего противопоставить.
—Ты говорил, что можешь нас переправить через горы. — Напомнил Артур.
—Нет, лишь могу помочь. Следуйте за мной.
Они шли за Тенью около десяти минут вглубь леса. Тень, в свойственной для себя манере, снова проплывал по неровной земле, даже без треска сухих веток. Артур и Вилор никак не могли разгадать тайну такой походки, а после того, как заворожённые ею несколько раз чуть не упали, то решили оставить эту тайну на потом.
Вскоре все трое вышли на опушку. В десяти шагах от них стояла большая плетённая корзина, к которой был привязан большой кусок плотной ткани или кожи — в темноте было не разглядеть материал. Рядом со всем этим возился пожилой мужчина, который завидев их, помахал им рукой, но потом снова вернулся к работе. Пока они подходили к нему, мужчина ударил камень о камень, выбив искру, и зажёг какую-то странную лампу. Они уже подошли к корзине, когда мужчина опустился с лампой на корточки к куску ткани.
—Сейчас-сейчас, дорогие. Я уже почти закончил, — он не стал оборачиваться. — Господин Тень, эта ткань просто замечательная. Я не знаю, откуда Вы её взяли, но это просто превосходно.
Как оказалось, ткань была сшита в форме шара с отверстием снизу. Она начала наполнятся воздухом. Принцип работы Вилору и Артуру не был понятен, но они не стали спрашивать.
—Господин Канц, доставит вас на ту сторону с помощью его нового изобретения. Единственный минус – это изобретение никто не испытывал, вы будете первыми.
—Надеюсь, господин Канц знает своё дело.
—Я, молодой человек, занимаюсь этим уже сорок лет. Не тратьте зря мысли на сомнения, можно же потратить их на что-нибудь полезное.
Артур запрыгнул в корзину и осмотрел её изнутри. Мешки наполненные чем-то сыпучим лежали на дне корзины и были привязаны к её бортам. Вилор начал осматривать корзину снаружи.
—Послушай Тень, — Вилор обернулся, но Тень уже исчез. — Да опять!? Я только хотел напомнить ему про извинения. Когда-нибудь я до него доберусь.
—Неужели эта штука полетит? — Проигнорировав Вилора, спросил Артур.
—Я работаю над ней уже пять лет, не называйте её «штукой». Это воздушная корзина.
—Странное название. — Перебил Вилор.
—Это название не доработано в отличие от её конструкции. Если есть идеи можете озвучить, а если нет, то попрошу не отвлекать меня.
—Как на счёт, — Вилор потёр затылок, — Воздушный шар.
—Какое-то прямолинейное название. Не приживётся.
Шар всё больше наполнялся воздухом и становился массивнее.
—На борт. Сейчас начнём взлетать. И на всякий случай попрощайтесь с землёй, возможно, мы не встретимся больше, а может встретимся но слишком резко.
Вилор и Канц засмеялись, только Артуру было не до смеха. Такой юмор он не понимал.
Все трое залезли в корзину. Канц закрепил свой фонарь на системе верёвок, которые сильно натянулись. Фонарь оказался металлическим с пламенем, которое выходило, будто бы под напором. Они оторвались от земли и Артур пошатнулся.
—Опять полёты.
Аромат всевозможных цветов наполнял сначала нос, а потом растекался по всему телу, даря ощущение лёгкости и беззаботности. Поле с одной стороны ограничивалось горами, уходящими в небеса и дальше. В остальных направлениях трава бесконечным потоком стремилась вдаль, создавая иллюзию бескрайности этого райского места.
Чужестранка осматривала всё вокруг, ища своего верного друга. Ничего не намекало на его присутствии здесь. Ни одного тёмного пятнышка в небе, ни единого звука, кроме завывания ветра. Устав искать Лапаса, Чужестранка решила прибегнуть к самому действенному способу.
—Лапас! — Вскрикнула она и снова стала смотреть в небо.
Ничего не произошло. Эхо отразилось от гор и всё затихло. Чужестранка почувствовала, как участилось биение сердца. Никогда ещё они с Лапасом не теряли друг друга. Боги ей свидетели — нет на этой земле существа более преданного ей. И сейчас его нет рядом.
—Лапас! — В отчаянии она снова закричала, но теперь голос её дрожал от тревоги.
Опять ничего. Чужестранка испугалась, что могло случиться самое страшное. Неужели он погиб во время… во время чего? Чужестранка попыталась вспомнить, как тут оказалась. Они с Лапасом перелетали горы. Вдруг на них налетела буря. Больше она ничего не помнила. Они могли потерять контроль и начать падать. Тело Лапаса куда тяжелее Чужестранки. Вероятность его смерти от падения куда больше, скорее всего, он… Чужестранка отогнала от себя дурные мысли.
—Лапас!
—Да хватит кричать. — На этот раз на крик был ответ.
Чужестранка обернулась на голос. За ней в нескольких шагах стоял старик с овцами. Он опирался на пастуший посох и смотрел на неё. Появление здесь человека было сюрпризом для Чужестранки, ведь буквально недавно она осматривала округу, и никаких людей с овцами тут не было.
—Ты всех овец мне перепугаешь, — голос старика был строг, но спокоен. — Зачем ты так кричишь?
—Я потеряла друга. — с комом в горле с трудом произнесла она.
—А сама ты не потерялась, девочка?
«Девочка?» — Чужестранке не сильно понравилось обращение незнакомца.
—Не злись, я уже столько прожил, что для меня ты просто младенец в яслях.
Пастух явно заметил недовольство собеседницы. Чужестранка поняла, что слишком явно стала показывать эмоции из-за пропажи Лапаса и попыталась успокоить себя.
—Я не потерялась, просто я путешествую.
—Что ты здесь делаешь? — Голос старика стал более грозным, а сам он будто бы стал чуть больше. — Ты не должна здесь быть.
Овцы начали в страхе разбегаться и блеять. Чужестранка невольно сделала шаг назад. Ветер усилился, трава зашумела. Шелест растений врезался в уши. Земля начала уходить из-под ног.
—Уходи быстро!
Чужестранка оказалась в свободном падении. Вокруг всё заволокло непроглядным туманом. Тело проняло холодом. Руки и ноги перестали слушаться. Капельки воды стали появляться вокруг и впитывались в одежду Чужестранки, заставляя чувствовать холод сильнее. Все мышцы в теле стали дрожать. Правую икру свела судорога. Пальцы на этой ноге неестественно зашевелились. Боль стала невыносимой. Чужестранка хотела закричать, но из горла вырвался только еле заметный выдох, после которого она больше не смогла вдохнуть. Боль в ноге ударила с новой силой. Пытаясь как-то уйти от боли она рефлекторно выгнула спину так сильно, что ещё чуть-чуть и могла бы достать головой до пяток.
Боль ушла также внезапно как и появилась. Затем вернулась способность дышать. Стало тепло. Снова появилась лёгкость. Чужестранка продолжала падать, но это падение было спокойнее и приятнее, она не волновалась. Она чувствовала, что бояться нечего, что всё будет хорошо.
Вдали появился яркий свет. Он стремительно приближался к Чужестранке, постепенно обретая человеческий облик. Подлетев достаточно близко, он закончил своё перевоплощение. Теперь свет приобрёл тело молодой красивой женщины, которая обняла Чужестранку.
—Всё будет хорошо, моя милая девочка, — голос был ласков и нежен, вот только звучал будто бы в голове Чужестранки. — Я тебя защищу. Тебе не всегда нужна была моя помощь, но сейчас позволь мне сделать это. Не слушай этого старика, он давно уже озабочен только пастьбой.
Чужестранка хотела спросить, кто она, но тело было по-прежнему сильно уставшим и не смогло выдать и звука.
—Не напрягайся, всё хорошо. Я та, кто хочет попросить помощи… снова. Я знаю, что ты устала, но я хочу попросить тебя помочь мне. Ты отважно сражалась за меня однажды, теперь это нужно повторить. Защити её.
Чужестранка не могла говорить и двигаться, поэтому не знала как ответить, но скоро нашла ответ.
«Ты Алуйнэр? Кого мне нужно защитить?» — Подумала Чужестранка.
—Всему своё время. Ты всё узнаешь, моя девочка. И… и прости меня. Из-за меня ты снова почувствуешь много боли.
Свет от образа богини стал угасать и отдаляться.
—До свидания, мне пора. Постарайся, чтобы мы увиделись попозже. Хорошо?
Свет угасал, вокруг становилось всё темнее, пока не остался один лишь мрак. Абсолютное ничего. Ни света, ни тепла, ни холода. Чужестранка не чувствовала даже своего тело. Остались только мысли, хотя даже они с трудом существовали здесь.
«Может так выглядит смерть?» — подумала Чужестранка.
Стук пестика в ступке потряс весь крохотный мир, в котором сейчас покоилась Чужестранка. Сдавленный кашель. Скрип старой деревянной мебели. Чужестранка попробовала открыть глаза. Веки с трудом, но всё-таки послушались её. Спиной к ней за столом сидела женщина. Волосы некогда чёрные, а сейчас почти все седые выдавали её преклонный возраст. Однако осанка и быстрые и чёткие движения пестиком показывали, что она всё ещё находится в хорошей физической форме.
Чужестранка хотела спросить, где находится, но вместо слов вырвался кашель. Женщина обернулась. Увидев Чужестранку в сознании, она тут же подбежала к ней с глиняной кружкой в руках. Женщина встала на колени перед кроватью, в которой лежала Чужестранка.
—Всё хорошо, здесь ты в безопасности, — торопливо проговорила она и поднесла к губам Чужестранки кружку. — Вот попей, станет легче.
Как только влага притронулась к губам, Чужестранка тут же почувствовала, что во рту и горле совсем сухо. Она стала жадно выпивать глоток за глотком. Когда поверхность рта напитался влагой, она наконец смогла почувствовать вкус напитка. Это была не вода. На вкус настолько горько, что Чужестранка начала закашливаться и выплёвывать то, что успела набрать в рот.
—Тише, тише, — успокаивала женщина. — Это лекарство, нужно потерпеть. Выпей ещё.
Чужестранка послушалась и выпила остаток отвара. Эти последние два глотка она запомнит надолго, такого отвратительного напитка она не пила за всю свою жизнь. Первый глоток был наиболее сложен — тело отказывалось принимать это в себя. Каждая попытка глотка сопровождалась сдавленным приступом рвоты. Когда наконец получилось сглотнуть отвар, Чужестранка залпом сделала второй, чтобы не заметить вкус. Но это не сработало. Хуже вкуса отвара было только его послевкусие, которое никак не хотело уходить с языка.
Как ни странно, но похоже отвар действовал. Чужестранке становилось легче, начало клонить в сон. Она из-за всех сил старалась оставаться в сознании, но веки становились тяжелее, и после очередного моргания глаза не открылись, снова погрузив Чужестранку во мрак.
Снова шум. На этот раз голоса. Один голос мужской, явно недовольный и нервный. Второй — шепчущий, уже знакомый, женский. С трудом открыв глаза, Чужестранка увидела, что перед ней в нескольких шагах стоят владельцы голосов. Мужчина был не знаком. Со своим высоким ростом он нависал над женщиной, хотя той не было дело до его роста.
—Ты не можешь просто так здесь держать всякий сброд! — Мужчина не сдерживал эмоции. — Иноверка навлечёт беду.
—Единственный сброд здесь — это ты, — женщина старалась говорить тихо, чтобы не потревожить свою гостью, но в тоже время с такой строгостью, что осадила мужчину, — И если ты ещё раз повисишь голос в этом доме, то ты и твоя треклятая секта не получит здесь помощи.
—Ты не понимаешь с кем разговариваешь, — мужчина по-прежнему не соглашался с ней, но стал весьма тише.
—Похоже, Седрик, это ты не понимаешь. Если ты помнишь, когда ты был сопливым засранцем, то прибегал ко мне со всякой мелкой царапкой в слезах, хныча, что тебя опять побили мальчишки.
—Это было давно.
—Что ж, я не знала, что у вашего ордена Пресвятой Рубенции есть срок давности для благодарности. Ты просто не выросший из юношества мальчишка, который раздобыл меч и щит. Даже не думай сейчас меня перебивать. Ещё каких-то три года назад твоя жена всё никак не могла разродиться. Кто ей тогда помог? Или это тоже было слишком давно? Хороший мальчик вышел тогда, и Агнес выжила. И, высшие силы, я надеюсь, что она занимается воспитанием сына, и он не вырастет похожим на своего дурака-папашу.
Чужестранка слушала эту тираду, затая дыхания от бесстрашности этой женщины, которая не побоялась возразить мужчине, который был на две головы выше её, да ещё и вооружен. Но таить дыхание долго в её состоянии было плохой идеей. В горле будто что-то треснула и она закашлялась. Кашель заставил её согнуться и упереться во что-то длинное. Как оказалось, это были её мечи. Чужестранке показалось это очень странным, ведь сейчас на ней не было никакой одежды, а мечи были при ней. Не успев обрадоваться, что мечи до сих пор у неё, она испытала острую боль, там куда дотронулась рукоятка меча. От боли захотелось закричать, но в своём состоянии она смогла только сильнее закашляться. Услышав кашель, женщина сразу же подбежала к Чужестранке и снова встала на колени. Взяв откуда-то кружку с отваром, запах которого оттолкнул Чужестранку назад.
—Всё хорошо, милая, нужно это сделать, — сказав это, женщина обернулась и обратилась к мужчине, — А теперь уходи, быстро.
По комнате раздался звук сапог, с каждым шагом отдаляющийся от них.
—Ты ещё пожалеешь. — Седрик сцедил угрозу на прощание, после чего последовал хлопок дверью.
Выпить этот отвар было нелёгким испытанием, но сейчас это было всё-таки легче, чем в первый раз. Хотя после последнего глотка был позыв к рвоте.
—Всё хорошо, — женщина улыбаясь, гладила Чужестранку по голове. — Значит организм ещё борется, раз есть силы для рвоты. И не таких на ноги ставила. А ты сильная. Столько всего пережила. Спи, моя хорошая. Сейчас можно просто уснуть, во сне всегда хорошо. Засыпай, а я отгоню все дурные сны. Они ведь тебе снятся? Пока я рядом, всё будет хорошо. Никто не потревожит.
Слова женщины действовали на Чужестранку, как колыбельная для ребёнка. С каждым словом становилось спокойнее и клонило в сон. Сон такой манящий, обещающий отдых, а не бесконечное переживание и пробуждение в холодном поту, то от шума, то от прошлого, которое преследуют её во снах. Сон не на улице или в дрянном трактире с незакрывающейся дверью. Сон, где она будет в безопасности. Мир стал отдаляться и наполнятся тьмой, но тьмой такой манящей и тёплой, что тело её принимало всё без остатка.
Тело и сознание Чужестранки были в небытие. Что-то странное, но не страшное. Было спокойно. Ничего больше не существовало. Только она. Абсолютное ничего. И теперь Чужестранка знала, что это не смерть, а просто жизнь, которую она никогда не видела. Сколько времени прошло в этом состоянии? Год, пять лет, десять, может не прошло и секунды? Ни времени, ни пространства, только Чужестранка.
Спокойствие продолжалось не долго. Вскоре в её маленький мирок стали проникать голоса извне. Сначала неразборчивые звуки, мужские и женские голоса, которые тараторили и сплетались в один клубок. Потом они стали замедляться, но по-прежнему неразборчивые. Скоро Чужестранка стала слышать слова, но смысл был ей не ясен — усталое сознание никак не хотело вспоминать перевод слов. Было сложно думать даже на родном языке.
—Госпожа Оливия, помогите. — Наконец удалось разобрать хоть что-то.
Эти просьбы сменялись так часто, что эхо от них не успевало закончится в голове Чужестранки, как тут же появлялся новый просящий голос, женский, мужской, детский и снова по кругу. «Госпожа Оливия, госпожа Оливия, госпожа Оливия. Помогите, спасите, излечите» — голоса просили и просили, не затыкаясь.
—Уверяю вас, это был не я. Сейчас я могу лишь защитить себя только словами, но и вам нечего противопоставить.
—Ты говорил, что можешь нас переправить через горы. — Напомнил Артур.
—Нет, лишь могу помочь. Следуйте за мной.
Они шли за Тенью около десяти минут вглубь леса. Тень, в свойственной для себя манере, снова проплывал по неровной земле, даже без треска сухих веток. Артур и Вилор никак не могли разгадать тайну такой походки, а после того, как заворожённые ею несколько раз чуть не упали, то решили оставить эту тайну на потом.
Вскоре все трое вышли на опушку. В десяти шагах от них стояла большая плетённая корзина, к которой был привязан большой кусок плотной ткани или кожи — в темноте было не разглядеть материал. Рядом со всем этим возился пожилой мужчина, который завидев их, помахал им рукой, но потом снова вернулся к работе. Пока они подходили к нему, мужчина ударил камень о камень, выбив искру, и зажёг какую-то странную лампу. Они уже подошли к корзине, когда мужчина опустился с лампой на корточки к куску ткани.
—Сейчас-сейчас, дорогие. Я уже почти закончил, — он не стал оборачиваться. — Господин Тень, эта ткань просто замечательная. Я не знаю, откуда Вы её взяли, но это просто превосходно.
Как оказалось, ткань была сшита в форме шара с отверстием снизу. Она начала наполнятся воздухом. Принцип работы Вилору и Артуру не был понятен, но они не стали спрашивать.
—Господин Канц, доставит вас на ту сторону с помощью его нового изобретения. Единственный минус – это изобретение никто не испытывал, вы будете первыми.
—Надеюсь, господин Канц знает своё дело.
—Я, молодой человек, занимаюсь этим уже сорок лет. Не тратьте зря мысли на сомнения, можно же потратить их на что-нибудь полезное.
Артур запрыгнул в корзину и осмотрел её изнутри. Мешки наполненные чем-то сыпучим лежали на дне корзины и были привязаны к её бортам. Вилор начал осматривать корзину снаружи.
—Послушай Тень, — Вилор обернулся, но Тень уже исчез. — Да опять!? Я только хотел напомнить ему про извинения. Когда-нибудь я до него доберусь.
—Неужели эта штука полетит? — Проигнорировав Вилора, спросил Артур.
—Я работаю над ней уже пять лет, не называйте её «штукой». Это воздушная корзина.
—Странное название. — Перебил Вилор.
—Это название не доработано в отличие от её конструкции. Если есть идеи можете озвучить, а если нет, то попрошу не отвлекать меня.
—Как на счёт, — Вилор потёр затылок, — Воздушный шар.
—Какое-то прямолинейное название. Не приживётся.
Шар всё больше наполнялся воздухом и становился массивнее.
—На борт. Сейчас начнём взлетать. И на всякий случай попрощайтесь с землёй, возможно, мы не встретимся больше, а может встретимся но слишком резко.
Вилор и Канц засмеялись, только Артуру было не до смеха. Такой юмор он не понимал.
Все трое залезли в корзину. Канц закрепил свой фонарь на системе верёвок, которые сильно натянулись. Фонарь оказался металлическим с пламенем, которое выходило, будто бы под напором. Они оторвались от земли и Артур пошатнулся.
—Опять полёты.
Прода от 01.09.2025, 20:42
Глава 15. Пастухи и овцы
Аромат всевозможных цветов наполнял сначала нос, а потом растекался по всему телу, даря ощущение лёгкости и беззаботности. Поле с одной стороны ограничивалось горами, уходящими в небеса и дальше. В остальных направлениях трава бесконечным потоком стремилась вдаль, создавая иллюзию бескрайности этого райского места.
Чужестранка осматривала всё вокруг, ища своего верного друга. Ничего не намекало на его присутствии здесь. Ни одного тёмного пятнышка в небе, ни единого звука, кроме завывания ветра. Устав искать Лапаса, Чужестранка решила прибегнуть к самому действенному способу.
—Лапас! — Вскрикнула она и снова стала смотреть в небо.
Ничего не произошло. Эхо отразилось от гор и всё затихло. Чужестранка почувствовала, как участилось биение сердца. Никогда ещё они с Лапасом не теряли друг друга. Боги ей свидетели — нет на этой земле существа более преданного ей. И сейчас его нет рядом.
—Лапас! — В отчаянии она снова закричала, но теперь голос её дрожал от тревоги.
Опять ничего. Чужестранка испугалась, что могло случиться самое страшное. Неужели он погиб во время… во время чего? Чужестранка попыталась вспомнить, как тут оказалась. Они с Лапасом перелетали горы. Вдруг на них налетела буря. Больше она ничего не помнила. Они могли потерять контроль и начать падать. Тело Лапаса куда тяжелее Чужестранки. Вероятность его смерти от падения куда больше, скорее всего, он… Чужестранка отогнала от себя дурные мысли.
—Лапас!
—Да хватит кричать. — На этот раз на крик был ответ.
Чужестранка обернулась на голос. За ней в нескольких шагах стоял старик с овцами. Он опирался на пастуший посох и смотрел на неё. Появление здесь человека было сюрпризом для Чужестранки, ведь буквально недавно она осматривала округу, и никаких людей с овцами тут не было.
—Ты всех овец мне перепугаешь, — голос старика был строг, но спокоен. — Зачем ты так кричишь?
—Я потеряла друга. — с комом в горле с трудом произнесла она.
—А сама ты не потерялась, девочка?
«Девочка?» — Чужестранке не сильно понравилось обращение незнакомца.
—Не злись, я уже столько прожил, что для меня ты просто младенец в яслях.
Пастух явно заметил недовольство собеседницы. Чужестранка поняла, что слишком явно стала показывать эмоции из-за пропажи Лапаса и попыталась успокоить себя.
—Я не потерялась, просто я путешествую.
—Что ты здесь делаешь? — Голос старика стал более грозным, а сам он будто бы стал чуть больше. — Ты не должна здесь быть.
Овцы начали в страхе разбегаться и блеять. Чужестранка невольно сделала шаг назад. Ветер усилился, трава зашумела. Шелест растений врезался в уши. Земля начала уходить из-под ног.
—Уходи быстро!
Чужестранка оказалась в свободном падении. Вокруг всё заволокло непроглядным туманом. Тело проняло холодом. Руки и ноги перестали слушаться. Капельки воды стали появляться вокруг и впитывались в одежду Чужестранки, заставляя чувствовать холод сильнее. Все мышцы в теле стали дрожать. Правую икру свела судорога. Пальцы на этой ноге неестественно зашевелились. Боль стала невыносимой. Чужестранка хотела закричать, но из горла вырвался только еле заметный выдох, после которого она больше не смогла вдохнуть. Боль в ноге ударила с новой силой. Пытаясь как-то уйти от боли она рефлекторно выгнула спину так сильно, что ещё чуть-чуть и могла бы достать головой до пяток.
Боль ушла также внезапно как и появилась. Затем вернулась способность дышать. Стало тепло. Снова появилась лёгкость. Чужестранка продолжала падать, но это падение было спокойнее и приятнее, она не волновалась. Она чувствовала, что бояться нечего, что всё будет хорошо.
Вдали появился яркий свет. Он стремительно приближался к Чужестранке, постепенно обретая человеческий облик. Подлетев достаточно близко, он закончил своё перевоплощение. Теперь свет приобрёл тело молодой красивой женщины, которая обняла Чужестранку.
—Всё будет хорошо, моя милая девочка, — голос был ласков и нежен, вот только звучал будто бы в голове Чужестранки. — Я тебя защищу. Тебе не всегда нужна была моя помощь, но сейчас позволь мне сделать это. Не слушай этого старика, он давно уже озабочен только пастьбой.
Чужестранка хотела спросить, кто она, но тело было по-прежнему сильно уставшим и не смогло выдать и звука.
—Не напрягайся, всё хорошо. Я та, кто хочет попросить помощи… снова. Я знаю, что ты устала, но я хочу попросить тебя помочь мне. Ты отважно сражалась за меня однажды, теперь это нужно повторить. Защити её.
Чужестранка не могла говорить и двигаться, поэтому не знала как ответить, но скоро нашла ответ.
«Ты Алуйнэр? Кого мне нужно защитить?» — Подумала Чужестранка.
—Всему своё время. Ты всё узнаешь, моя девочка. И… и прости меня. Из-за меня ты снова почувствуешь много боли.
Свет от образа богини стал угасать и отдаляться.
—До свидания, мне пора. Постарайся, чтобы мы увиделись попозже. Хорошо?
Свет угасал, вокруг становилось всё темнее, пока не остался один лишь мрак. Абсолютное ничего. Ни света, ни тепла, ни холода. Чужестранка не чувствовала даже своего тело. Остались только мысли, хотя даже они с трудом существовали здесь.
«Может так выглядит смерть?» — подумала Чужестранка.
Стук пестика в ступке потряс весь крохотный мир, в котором сейчас покоилась Чужестранка. Сдавленный кашель. Скрип старой деревянной мебели. Чужестранка попробовала открыть глаза. Веки с трудом, но всё-таки послушались её. Спиной к ней за столом сидела женщина. Волосы некогда чёрные, а сейчас почти все седые выдавали её преклонный возраст. Однако осанка и быстрые и чёткие движения пестиком показывали, что она всё ещё находится в хорошей физической форме.
Чужестранка хотела спросить, где находится, но вместо слов вырвался кашель. Женщина обернулась. Увидев Чужестранку в сознании, она тут же подбежала к ней с глиняной кружкой в руках. Женщина встала на колени перед кроватью, в которой лежала Чужестранка.
—Всё хорошо, здесь ты в безопасности, — торопливо проговорила она и поднесла к губам Чужестранки кружку. — Вот попей, станет легче.
Как только влага притронулась к губам, Чужестранка тут же почувствовала, что во рту и горле совсем сухо. Она стала жадно выпивать глоток за глотком. Когда поверхность рта напитался влагой, она наконец смогла почувствовать вкус напитка. Это была не вода. На вкус настолько горько, что Чужестранка начала закашливаться и выплёвывать то, что успела набрать в рот.
—Тише, тише, — успокаивала женщина. — Это лекарство, нужно потерпеть. Выпей ещё.
Чужестранка послушалась и выпила остаток отвара. Эти последние два глотка она запомнит надолго, такого отвратительного напитка она не пила за всю свою жизнь. Первый глоток был наиболее сложен — тело отказывалось принимать это в себя. Каждая попытка глотка сопровождалась сдавленным приступом рвоты. Когда наконец получилось сглотнуть отвар, Чужестранка залпом сделала второй, чтобы не заметить вкус. Но это не сработало. Хуже вкуса отвара было только его послевкусие, которое никак не хотело уходить с языка.
Как ни странно, но похоже отвар действовал. Чужестранке становилось легче, начало клонить в сон. Она из-за всех сил старалась оставаться в сознании, но веки становились тяжелее, и после очередного моргания глаза не открылись, снова погрузив Чужестранку во мрак.
Снова шум. На этот раз голоса. Один голос мужской, явно недовольный и нервный. Второй — шепчущий, уже знакомый, женский. С трудом открыв глаза, Чужестранка увидела, что перед ней в нескольких шагах стоят владельцы голосов. Мужчина был не знаком. Со своим высоким ростом он нависал над женщиной, хотя той не было дело до его роста.
—Ты не можешь просто так здесь держать всякий сброд! — Мужчина не сдерживал эмоции. — Иноверка навлечёт беду.
—Единственный сброд здесь — это ты, — женщина старалась говорить тихо, чтобы не потревожить свою гостью, но в тоже время с такой строгостью, что осадила мужчину, — И если ты ещё раз повисишь голос в этом доме, то ты и твоя треклятая секта не получит здесь помощи.
—Ты не понимаешь с кем разговариваешь, — мужчина по-прежнему не соглашался с ней, но стал весьма тише.
—Похоже, Седрик, это ты не понимаешь. Если ты помнишь, когда ты был сопливым засранцем, то прибегал ко мне со всякой мелкой царапкой в слезах, хныча, что тебя опять побили мальчишки.
—Это было давно.
—Что ж, я не знала, что у вашего ордена Пресвятой Рубенции есть срок давности для благодарности. Ты просто не выросший из юношества мальчишка, который раздобыл меч и щит. Даже не думай сейчас меня перебивать. Ещё каких-то три года назад твоя жена всё никак не могла разродиться. Кто ей тогда помог? Или это тоже было слишком давно? Хороший мальчик вышел тогда, и Агнес выжила. И, высшие силы, я надеюсь, что она занимается воспитанием сына, и он не вырастет похожим на своего дурака-папашу.
Чужестранка слушала эту тираду, затая дыхания от бесстрашности этой женщины, которая не побоялась возразить мужчине, который был на две головы выше её, да ещё и вооружен. Но таить дыхание долго в её состоянии было плохой идеей. В горле будто что-то треснула и она закашлялась. Кашель заставил её согнуться и упереться во что-то длинное. Как оказалось, это были её мечи. Чужестранке показалось это очень странным, ведь сейчас на ней не было никакой одежды, а мечи были при ней. Не успев обрадоваться, что мечи до сих пор у неё, она испытала острую боль, там куда дотронулась рукоятка меча. От боли захотелось закричать, но в своём состоянии она смогла только сильнее закашляться. Услышав кашель, женщина сразу же подбежала к Чужестранке и снова встала на колени. Взяв откуда-то кружку с отваром, запах которого оттолкнул Чужестранку назад.
—Всё хорошо, милая, нужно это сделать, — сказав это, женщина обернулась и обратилась к мужчине, — А теперь уходи, быстро.
По комнате раздался звук сапог, с каждым шагом отдаляющийся от них.
—Ты ещё пожалеешь. — Седрик сцедил угрозу на прощание, после чего последовал хлопок дверью.
Выпить этот отвар было нелёгким испытанием, но сейчас это было всё-таки легче, чем в первый раз. Хотя после последнего глотка был позыв к рвоте.
—Всё хорошо, — женщина улыбаясь, гладила Чужестранку по голове. — Значит организм ещё борется, раз есть силы для рвоты. И не таких на ноги ставила. А ты сильная. Столько всего пережила. Спи, моя хорошая. Сейчас можно просто уснуть, во сне всегда хорошо. Засыпай, а я отгоню все дурные сны. Они ведь тебе снятся? Пока я рядом, всё будет хорошо. Никто не потревожит.
Слова женщины действовали на Чужестранку, как колыбельная для ребёнка. С каждым словом становилось спокойнее и клонило в сон. Сон такой манящий, обещающий отдых, а не бесконечное переживание и пробуждение в холодном поту, то от шума, то от прошлого, которое преследуют её во снах. Сон не на улице или в дрянном трактире с незакрывающейся дверью. Сон, где она будет в безопасности. Мир стал отдаляться и наполнятся тьмой, но тьмой такой манящей и тёплой, что тело её принимало всё без остатка.
Тело и сознание Чужестранки были в небытие. Что-то странное, но не страшное. Было спокойно. Ничего больше не существовало. Только она. Абсолютное ничего. И теперь Чужестранка знала, что это не смерть, а просто жизнь, которую она никогда не видела. Сколько времени прошло в этом состоянии? Год, пять лет, десять, может не прошло и секунды? Ни времени, ни пространства, только Чужестранка.
Спокойствие продолжалось не долго. Вскоре в её маленький мирок стали проникать голоса извне. Сначала неразборчивые звуки, мужские и женские голоса, которые тараторили и сплетались в один клубок. Потом они стали замедляться, но по-прежнему неразборчивые. Скоро Чужестранка стала слышать слова, но смысл был ей не ясен — усталое сознание никак не хотело вспоминать перевод слов. Было сложно думать даже на родном языке.
—Госпожа Оливия, помогите. — Наконец удалось разобрать хоть что-то.
Эти просьбы сменялись так часто, что эхо от них не успевало закончится в голове Чужестранки, как тут же появлялся новый просящий голос, женский, мужской, детский и снова по кругу. «Госпожа Оливия, госпожа Оливия, госпожа Оливия. Помогите, спасите, излечите» — голоса просили и просили, не затыкаясь.
