В тот миг, когда Ян исчез в провале, весь мир словно сжался до точки. Ворон, тот, что выстроил Область Тумана, повернул к нему голову — без эмоций. Спокойно. Почти... жалея.
Макс вскрикнул, не помня себя — его туманная броня треснула, как стекло под набатом. Он метнулся вперёд, но не успел — только ухватил воздух, опалённый недавним присутствием Яна.
Паша стоял как камень. Губы приоткрыты. Руки дрожали. Он смотрел в пустоту, куда упал его друг, и не мог пошевелиться. Не мог дышать. Мир вокруг замер, будто ждал его крика.
Он не крикнул.
Только прошептал:
— Нет…
И в этот миг Ворон шагнул к ним.
Макс развернулся. Его броня вспыхнула снова — на последних каплях воли. Он больше не думал о боли. Ни о чём. Только о том, что этот не пройдёт дальше.
Ворон взмахнул рукой, и пространство дрогнуло, как ткань под лезвием. Макс прыгнул — телепортировался в скачке, используя теневую копию, что носил в себе ещё с тех боёв. Он появился за спиной врага и ударил.
Ворон отклонился на миллиметр. Лезвие сорвало капюшон. Под ним — лицо. Без возраста. Без эмоций. Только глаза. Как дыры в ткани мира.
Макс закричал, вложив всё в следующий удар. Молния рванула по его венам, и броня — засияла, как закат в бурю. Он врезался в Ворона всем телом.
Грохот.
Пламя.
Свет и тьма сплелись в узел.
А потом — тишина.
Ворон лежал. Макс — тоже. Он не мог подняться. Дышал кровью. Грудь хрипела.
Паша упал на колени.
Он не чувствовал ног. Он не понимал, что делать. Только смотрел в точку, где исчез Ян, и повторял про себя:
Я же должен был... Я рядом... Почему?.. Почему я ничего не сделал?..
Слёзы текли по щекам. Он не замечал.
Он вздрогнул только тогда, когда Макс с трудом поднял голову и прохрипел:
— Паша… живой?..
Паша кивнул. Слишком медленно.
Макс закрыл глаза:
— Тогда слушай... ты должен встать. За него. За нас всех.
И потерял сознание.
А Паша... смотрел в пустоту.
И в его груди начало шевелиться нечто новое — не боль, не страх, не растерянность.
Ярость.
Они выбрались не сразу.
Макса пришлось тащить. Хоть он и был меньше Паши, но почти без сознания, тяжёлый как мокрая тряпка, с дыханием на грани хриплого бульканья. Паша не помнил, как поднимал его, как волок по искорёженным коридорам, как прорывался через догорающий хаос — остатки подземелья, чужого мира, искажённой реальности, в которую их втянул разлом.
Он просто шёл. Руки сами цепляли, ноги — сами шли. В голове стояло только одно:
Ян. Ян упал. Ян исчез.
Путь обратно был путаным, как сон. Трещины между мирами дышали, сужались, и Паша едва успел проскользнуть в одну из них, неся Макса на себе. Где-то там, за спиной, всё рушилось. Гасло. Стиралось.
Они добрались до переходного отсека — природной расселины, где мерцал туман. Паша осторожно опустил Макса рядом с каменной стеной, стараясь не задеть острые обломки под ногами. Воздух здесь был чуть чище, тише, словно само пространство давало передышку перед следующим ударом.
Паша приложил ладонь к груди Макса, дрожащими пальцами вызвав остатки тумана. Он не знал, как это работает. Не был целителем. Но сила — откликнулась. Едва-едва. Пробежала тонкой нитью сквозь пальцы, вспыхнула на секунду мягким светом — и Макс закашлялся, вдохнув тяжело, как после воды в лёгких.
Паша отвернулся.
Он не мог больше смотреть. Всё внутри дрожало. Руки были в чьей-то крови. Его, Макса, Яна? Он не знал. Он не хотел знать.
Он просто сел у стены и уставился в пол.
Макс пришёл в себя ночью. Очнулся с кашлем, приподнялся на локтях. Первое, что сказал:
— Ян…
— Он исчез, — глухо сказал Паша, не поднимая взгляда. — И никто не успел его вытащить.
Макс молчал. Лицо его оставалось каменным. Ни слёз, ни тени сожаления — лишь короткое, сдержанное:
— Вороны, — сказал Макс, глядя в туман. — Они ослеплены своей силой. И своим покровителем. Но я убью каждого из них.
— Нет, — Паша поднялся. Его голос был твёрд. — Мы убьём. Искореним эту мразь.
Макс чуть кивнул, но ничего не сказал.
Паша сжал кулаки и сделал шаг прочь, вглубь трещины.
— Ради него, — бросил он на прощание.
И шагнул в ночь.
Один.
Но с огнём в груди.
Ян падал.
Долго. Без звука. Без времени.
Но не вниз. Вглубь. Туда, где понятия «направления» не имеют значения. Где даже мысль — чужая.
И в темноте перед ним — вспышка.
Силуэт.
Чужое лицо, будто вырезанное из света. Оно не улыбалось — лишь смотрело. Сквозь него.
Голос прошёл по коже, как наледь:
— Я скоро вернусь.
Как снег зимой, упавший с неба.
Меня не ждут. Но я вернусь.
Кем бы я ни стал.
И тьма снова забрала его.
Ян упал мягко. Но воздух здесь был вязким, как мазута. Он слипался с кожей, влезал в рот, в лёгкие, в мысли. Вокруг — ни стен, ни неба. Ни пола. Только он.
И взгляды.
Сотни. Тысячи глаз, плавающих в темноте, шевелящихся. Зрачки дрожали, как пиявки. Это не было зрение. Это было пожирание.
Он попытался встать — ноги не слушались. Тело было тяжёлым, как будто чужим. Сердце билось так, словно искало выход наружу.
Впереди — слабое сияние. Не сверху. Не снизу. Просто впереди. Слабее спички. Но оно было.
Жизнь? Смерть? Всё равно. Главное — идти.
И он пополз. Через вязь. Через шёпоты. Сквозь взгляды.
Позади него — темнота звала по имени.
Впереди — он не знал, что ждёт.
Но шагать — придётся.
И в этот момент, где-то вдалеке, в этой нефритовой бездне, кто-то закричал.
Крик был не из горла. А из самой плоти мира.
И это был сигнал.
Все твари, что обитали в бездне — с хищным взглядом, с безумным блеском во тьме — ринулись к нему. Не раздумывая. Без слов. Как единый голодный зверь.
Туман завихрился, почва задрожала, воздух наполнился искажённым звуком шагов, шорохов, ползущих масс. Ян поднял голову.
В его глазах не было ужаса.
Только безысходность.
Он понял: убежать нельзя. Спрятаться — тем более.
Он — чужак в их мире.
И они пришли за ним.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.
Макс вскрикнул, не помня себя — его туманная броня треснула, как стекло под набатом. Он метнулся вперёд, но не успел — только ухватил воздух, опалённый недавним присутствием Яна.
Паша стоял как камень. Губы приоткрыты. Руки дрожали. Он смотрел в пустоту, куда упал его друг, и не мог пошевелиться. Не мог дышать. Мир вокруг замер, будто ждал его крика.
Он не крикнул.
Только прошептал:
— Нет…
И в этот миг Ворон шагнул к ним.
Макс развернулся. Его броня вспыхнула снова — на последних каплях воли. Он больше не думал о боли. Ни о чём. Только о том, что этот не пройдёт дальше.
Ворон взмахнул рукой, и пространство дрогнуло, как ткань под лезвием. Макс прыгнул — телепортировался в скачке, используя теневую копию, что носил в себе ещё с тех боёв. Он появился за спиной врага и ударил.
Ворон отклонился на миллиметр. Лезвие сорвало капюшон. Под ним — лицо. Без возраста. Без эмоций. Только глаза. Как дыры в ткани мира.
Макс закричал, вложив всё в следующий удар. Молния рванула по его венам, и броня — засияла, как закат в бурю. Он врезался в Ворона всем телом.
Грохот.
Пламя.
Свет и тьма сплелись в узел.
А потом — тишина.
Ворон лежал. Макс — тоже. Он не мог подняться. Дышал кровью. Грудь хрипела.
Паша упал на колени.
Он не чувствовал ног. Он не понимал, что делать. Только смотрел в точку, где исчез Ян, и повторял про себя:
Я же должен был... Я рядом... Почему?.. Почему я ничего не сделал?..
Слёзы текли по щекам. Он не замечал.
Он вздрогнул только тогда, когда Макс с трудом поднял голову и прохрипел:
— Паша… живой?..
Паша кивнул. Слишком медленно.
Макс закрыл глаза:
— Тогда слушай... ты должен встать. За него. За нас всех.
И потерял сознание.
А Паша... смотрел в пустоту.
И в его груди начало шевелиться нечто новое — не боль, не страх, не растерянность.
Ярость.
Глава 25 — Тяжесть, что осталась
Они выбрались не сразу.
Макса пришлось тащить. Хоть он и был меньше Паши, но почти без сознания, тяжёлый как мокрая тряпка, с дыханием на грани хриплого бульканья. Паша не помнил, как поднимал его, как волок по искорёженным коридорам, как прорывался через догорающий хаос — остатки подземелья, чужого мира, искажённой реальности, в которую их втянул разлом.
Он просто шёл. Руки сами цепляли, ноги — сами шли. В голове стояло только одно:
Ян. Ян упал. Ян исчез.
Путь обратно был путаным, как сон. Трещины между мирами дышали, сужались, и Паша едва успел проскользнуть в одну из них, неся Макса на себе. Где-то там, за спиной, всё рушилось. Гасло. Стиралось.
Они добрались до переходного отсека — природной расселины, где мерцал туман. Паша осторожно опустил Макса рядом с каменной стеной, стараясь не задеть острые обломки под ногами. Воздух здесь был чуть чище, тише, словно само пространство давало передышку перед следующим ударом.
Паша приложил ладонь к груди Макса, дрожащими пальцами вызвав остатки тумана. Он не знал, как это работает. Не был целителем. Но сила — откликнулась. Едва-едва. Пробежала тонкой нитью сквозь пальцы, вспыхнула на секунду мягким светом — и Макс закашлялся, вдохнув тяжело, как после воды в лёгких.
Паша отвернулся.
Он не мог больше смотреть. Всё внутри дрожало. Руки были в чьей-то крови. Его, Макса, Яна? Он не знал. Он не хотел знать.
Он просто сел у стены и уставился в пол.
Макс пришёл в себя ночью. Очнулся с кашлем, приподнялся на локтях. Первое, что сказал:
— Ян…
— Он исчез, — глухо сказал Паша, не поднимая взгляда. — И никто не успел его вытащить.
Макс молчал. Лицо его оставалось каменным. Ни слёз, ни тени сожаления — лишь короткое, сдержанное:
— Вороны, — сказал Макс, глядя в туман. — Они ослеплены своей силой. И своим покровителем. Но я убью каждого из них.
— Нет, — Паша поднялся. Его голос был твёрд. — Мы убьём. Искореним эту мразь.
Макс чуть кивнул, но ничего не сказал.
Паша сжал кулаки и сделал шаг прочь, вглубь трещины.
— Ради него, — бросил он на прощание.
И шагнул в ночь.
Один.
Но с огнём в груди.
Ян падал.
Долго. Без звука. Без времени.
Но не вниз. Вглубь. Туда, где понятия «направления» не имеют значения. Где даже мысль — чужая.
И в темноте перед ним — вспышка.
Силуэт.
Чужое лицо, будто вырезанное из света. Оно не улыбалось — лишь смотрело. Сквозь него.
Голос прошёл по коже, как наледь:
— Я скоро вернусь.
Как снег зимой, упавший с неба.
Меня не ждут. Но я вернусь.
Кем бы я ни стал.
И тьма снова забрала его.
Ян упал мягко. Но воздух здесь был вязким, как мазута. Он слипался с кожей, влезал в рот, в лёгкие, в мысли. Вокруг — ни стен, ни неба. Ни пола. Только он.
И взгляды.
Сотни. Тысячи глаз, плавающих в темноте, шевелящихся. Зрачки дрожали, как пиявки. Это не было зрение. Это было пожирание.
Он попытался встать — ноги не слушались. Тело было тяжёлым, как будто чужим. Сердце билось так, словно искало выход наружу.
Впереди — слабое сияние. Не сверху. Не снизу. Просто впереди. Слабее спички. Но оно было.
Жизнь? Смерть? Всё равно. Главное — идти.
И он пополз. Через вязь. Через шёпоты. Сквозь взгляды.
Позади него — темнота звала по имени.
Впереди — он не знал, что ждёт.
Но шагать — придётся.
И в этот момент, где-то вдалеке, в этой нефритовой бездне, кто-то закричал.
Крик был не из горла. А из самой плоти мира.
И это был сигнал.
Все твари, что обитали в бездне — с хищным взглядом, с безумным блеском во тьме — ринулись к нему. Не раздумывая. Без слов. Как единый голодный зверь.
Туман завихрился, почва задрожала, воздух наполнился искажённым звуком шагов, шорохов, ползущих масс. Ян поднял голову.
В его глазах не было ужаса.
Только безысходность.
Он понял: убежать нельзя. Спрятаться — тем более.
Он — чужак в их мире.
И они пришли за ним.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.
