Как дыхание Тумана внутри чужой головы.
Теперь вход в разлом ощущается ещё более тревожным:
они думают, что идут всемером, но между ними ползёт один, кто знает, что это может стать их последним спуском.
Шаг за шагом — и даже само ощущение шагов стало неуверенным.
Пол будто не всегда соглашался, что под ногой должна быть опора.
Иногда нога проходила чуть ниже,
иногда — наоборот, упиралась во что-то, чего не было.
Паша шёл, словно по обиде, а не по земле.
Вокруг становилось тише.
Но не той тишиной, когда всё замирает.
А тишиной, как после взрыва.
Когда звон в ушах — твой собственный голос, возвращающийся эхом изнутри черепа.
Ян шёл первым.
Уверенно.
Без оружия в руках.
Он дышал ровно — фильтр почти не шипел.
— Видите? — произнёс он негромко.
— Даже воздух нас впускает.
Значит, мы не враги. Пока.
— Или просто вкусные, — хмыкнул один из бойцов.
Но никто не смеялся.
Ян обернулся к Паше — глаза сквозь маску всё равно выдавали огонь.
— Ты чувствуешь?
— Что? — отозвался Паша, глядя по сторонам.
— Как пространство сжалось.
Мы в «глотке». Нас уже проглотили.
И теперь оно решает — переварить…
или сделать частью себя.
Один из бойцов — молчаливый, с пустыми глазами — вдруг остановился.
Он уставился в стену.
Та слегка шевельнулась.
Внутри поверхности — чей-то глаз.
Женский.
Смотрел прямо на него.
Потом — моргнул.
Потом — снова исчез.
— Тут... было... — начал он.
— Не останавливайся, — резко отрезал Ян.
— Если начнёшь смотреть — начнёшь видеть.
А видеть здесь — опасно.
Паша чувствовал, что не дышит — а фильтрует страх.
Он ловил себя на том, что вспоминает вещи, которые не вспоминал десять лет.
Как мать держала его за руку, когда он потерялся в ТЦ.
Как смотрел в глаза трупу после первой вылазки.
«Это не флешбеки.
Это вторжение.»
Он хотел сказать это Яну —
но Ян уже шёл дальше.
Словно знал, куда.
Сверху, в расщелине между слоями,
Максим в слиянии с тенью наблюдал за каждым шагом.
Один из членов группы уже «зазвенел» —
у него изменился теплоотпечаток.
Память активировалась, туман закрутился вокруг головы.
«Начинается.
Первая волна — ментальная.
Следующая будет физической.
Если Ян не сломается — он станет другим.
Если Паша не отступит — он впервые увидит, что значит быть “жертвой пробуждения”.»
Максим не двигался.
Но рука уже легла на оружие.
Он был готов.
Шаги стали медленнее.
Тяжелее.
Пространство сжималось, как мешок, в котором не хватало воздуха, но было слишком много звуков.
Паша чувствовал, как мир начал напевать ему внутри головы.
Мантру, составленную из воспоминаний, которых он не хотел.
Как отец плакал у стены.
Как Алина говорила “я не люблю тебя, просто ты был рядом”.
Как Ира спала — и он чувствовал себя подменённым.
«Это не мои мысли…
или слишком мои?»
Он потянулся к Яну.
— Ян…
ты слышишь?..
Ты чувствуешь?..
Ян обернулся.
И в этот момент всё треснуло.
Молчаливый парень с пустыми глазами застыл.
Потом — начал изгибаться.
Но не мышцами.
Костями.
Как будто скручивали внутреннее, а кожа была уже чужой одеждой.
Из его рта вырвался крик, но он звучал наоборот — вовнутрь.
Пространство вокруг него замерцало, словно искривлённый экран.
Пол под ним ушёл, стал вогнутым, как воронка, и он начал тонуть в воздухе.
— НЕ ТРОГАЙТЕ ЕГО! — крикнул Ян, бросаясь вперёд, но уже было поздно.
Раздался хруст.
И он исчез.
Без крови.
Без остатка.
Как мысль, которую забыли в середине.
— Сзади! — заорал один из бойцов.
Плоть тумана задрожала, и из трещин начали лезть тени. Пластичные, высокие.
Падшие тёмные эльфы. Их тела — гнилые, как прогорклое серебро.
На коже — вены из жидкого тумана, будто гель питающий труп.
Первую волну отбили быстро:
Ян вырос в размерах, отбросил двоих,
один из бойцов расщепил их в воздухе разрядом из капсулы.
Паша переместился и метнул нож, точно в глаз одному.
Но они не умирали. Не сразу.
Те, кто умирал, испарялся — и из их тел поднимались клубы тумана.
Остальные вдыхали этот туман, гниль прекращала течь, их мышцы наполнялись силой. Твари уже шли по стенам.
По потолку.
По самим теням.
Их движения — ломаные, но целенаправленные.
Паша пропустил удар.
Его отбросило в сторону.
Маска сбилась.
Он закашлялся, вдохнув “живой воздух”.
И в этот момент — как ток в сердце —
он услышал шёпот.
«Ты не тот, кто должен жить.
Ты — просто сосуд.
Выйди.»
Он едва не рухнул.
Но Ян схватил его.
Рывком.
Жёстко.
Почти со злостью.
— Держись!
Ты не готов умирать, пока я рядом!
Из глубины коридора, из мерцающей слюдяной трещины, вышли двое.
Не эльфы. Люди. Но… уже не совсем.
Их глаза были вытянуты, а кожа покрыта руническими насечками, пульсирующими туманом.
Одежда — как у бойцов из “Ворона”, но перевёрнута: знак гильдии стоял на спине,
а впереди — сгусток тёмного кристалла, как встроенное в грудь гнездо.
За ними ползли эльфы, но не с жадностью, а как псы при жрецах.
— Они пришли, — произнёс один, гладко, почти с уважением.
— Сосуды. Два.
Пульс устойчивый. Один — в хаосе. Второй — в спящем равновесии.
Он указал на Пашу и Яна.
— Эти двое — не пробуждённые. Но они близки.
Туман их запомнил. А значит, отдаст отклик.
Дайте мне их.
Я вплету.
— Попробуй, — рыкнул один из бойцов, но тот уже поднял руку.
Третья волна прорвалась, как нарыв. Сквозь рваные стены, дым и крики — в зал вкатились Эльфы. Не существа — ошибки. Их тела были сшиты из костей и плоти, как склеенные страхом детские рисунки: слишком длинные руки, слишком много глаз, глотки, полные шипов. Один из них ревел без звука, но от этого было только хуже — словно душа задыхалась от вида его пасти.
Ян отшатнулся. Паша рядом — выругался сквозь зубы.
— Это не учебка… — прошептал Ян.
И в этот момент один из своих — парень из соседней ячейки — выхватил из-за пояса клинок и вонзил его другому в спину. Тот захрипел, осел, а нападавший только усмехнулся.
— "За Плетение", — прохрипел он. — "Пусть гниют те, кто прячется в подземелье."
Ян отшатнулся. Паша рядом — выругался сквозь зубы.
— Это не учебка… — прошептал Ян.
И в этот момент один из своих — парень из соседней ячейки — выхватил из-за пояса клинок и вонзил его другому в спину. Тот захрипел, осел, а нападавший только усмехнулся.
— "За Плетение", — прохрипел он. — "Пусть гниют те, кто прячется в подвалах."
Паша не успел даже повернуть голову, как второй предатель уже метнул дротик в сторону девочки-целительницы. Та успела уклониться, но дрогнула, и к ней уже неслись двое эльфов.
— НЕТ! — крикнул Ян, и что-то в нём сжалось — а потом вырвалось.
Туман, словно живой, всплеснулся вокруг него. Руки — вытянулись, выросли. Он не понял, как это произошло. Но уже бил — сносил врага с ног, увеличенной ладонью размазывая его по стене. Эльф дёрнулся, хрустнул, исчез в месиве.
Он повернулся к другому — и сжал воздух. Нет. Пространство. Он коснулся его плеча — и напрягся.
Череп врага сжался, как мячик. Плеск крови — и тело повалилось. Ян отшатнулся, едва не рухнув.
— Блядь… — выдохнул он. — Я это… сделал?
— Да ты монстр, — прошипел Паша, одновременно выдергивая кусок арматуры. Один из врагов прыгнул — и Паша заменил свою руку на камень у ног врага. Эльф приземлился — и камень в его груди рванул наружу. Паша, шатаясь, откатился в сторону.
И тогда — появился он.
Макс.
Разрывая пыль и туман, как нож скатерть, он влетел в бой. Глаза — горели. Плечи — расправлены. Но главное было не в нём.
А в том, что было вокруг него.
Воздух колыхнулся. Потемнел. И как будто обвил Макса — вторая кожа, текучая, но крепкая. Броня без металла. Словно плоть реальности уступила и выпустила наружу его силу.
Туманная броня.
Она не сияла. Она — двигалась. Жила. Гудела.
Макс шагнул вперёд, и земля под ним затрещала. Он прыгнул — один удар. Один. И враг отлетел, как выброшенная кукла, разваливаясь в воздухе.
Второй — подбежал. Удар. Броня вспыхнула. Защитила. Но Макс скривился, словно его выжгли изнутри.
— Твою мать… — прохрипел он. — Слишком… быстро.
Он отбил третий удар, но пошатнулся. Руки дрожали. Сила утекала с каждым вдохом.
Туманная броня пила его изнутри.
— Ян! — рявкнул он. — Назад! Ты ещё не готов!
Но было поздно.
Половина стены рухнула. И сквозь неё, в клубах тумана и пепла — вошёл он.
Одетый в чёрное. Без знаков. Без эмблем.
Только взгляд.
Как нож. Как приговор.
— Слева! — крикнул Ян.
Паша уже дёрнулся,
подменился местами с куском туманных обломков
и вспорол горло эльфу, что пытался зайти сбоку.
Тот захрипел —
и тут же распался на вязкие клубы.
Ян вдохнул этот пар.
И не остановился.
— Мы сдохнем, Ян! — заорал Паша.
— Нет, — выдохнул тот.
— Я только начал.
Он расширил тело, закрыл собой Пашу, и принял на себя один из ударов клинком тумана.
Кровь — да.
Но и ярость — тоже.
Ян вцепился в лицо нападавшему обеими руками и сдавил.
Череп затрещал, словно под прессом.
— Я не умру. Я нужен Туману. Он ведёт меня.
Понял?!
Один из эльфов бросился на Пашу — тот уклонился в полуприседе, развернулся и ударил ножом в бок, вытащил — и тут же подменился местами с трупом, что упал рядом. Эльф оглянулся — а Паша уже стоял у него за спиной и всадил нож в затылок. — Жри своё, мразь! — выдохнул он и с ноги пнул тело в стену. Еще 1 эльф вылез из неоткуда, оглушив ударом по голове Пашку, уже замахнулся для последнего удара, но Пашка словно инстинктивно поменял свой нож в руке на сердце Эльфа. В руке Паши стучало черное как смола сердце. Эльф же имея 1\2 сердец ударил в живот, Пашу что тот отлетел, сбивая один из кристаллических сталактитов.
На маске трещина.
В ушах — только звон.
Другой противник выхватил клинок и двинул на Яна.
Но Ян уже увеличил правую руку, пропустил удар — и прямо в челюсть дал кулаком с массой в десятки килограмм.
Хруст черепа был слышен всем.
— Мне не больно, — прошипел Ян.
— Я ближе к ним, чем ты думаешь…
Его глаза горели.
Он двигался между эльфами с точностью, увеличивал ноги, чтобы резко прыгнуть, уменьшался, чтобы уклониться через воздух, и возрастал снова — как ударный импульс. Так же успевал уменьшать головы врагов, что бы сам череп крошил мозги эльфов.
Он бил с наслаждением.
Слишком точно.
Словно учился.
Пока 1 из них не пырнул его кинжалом и был прижал к полу.
Эльф вгрызался пальцами в его грудь, как будто хотел вырвать что-то невидимое.
— Они... особенные. Оба.
Они носители.
Из них можно сплести обряд.
Он влетел, как выстрел.
Как ответ.
Как возмездие.
Туманная броня полыхала — фиолетовая и голубая, словно два океана решили сгореть в одном человеке.
Клинок в руке — выгнутый, дышащий.
Второй — жало, вбитое в предплечье.
Максим продолжил — без паузы, без объявления.
Одного “ворона” он пронзил насквозь, и туманное жало вспыхнуло внутри тела,
выплеснув пульс, который обрушил стены.
Второй успел отшатнуться, но клинок Макса отлетел от руки, словно брошенный разумом, врезался ему в ключицу и вышел из таза.
— Ты... ты… — зашептал один, но Макс уже был за ним, в тени.
Из тени.
Словно сам стал отголоском этой реальности.
Он выстрелил болт в лицо.
Раз — в глаз.
Второй — в рот.
Третий — в сердце.
Но враги не дремлют. Они бросились не в лоб — а по флангам.
Один телепортировался за спину и вонзил ритуальный шип в бок Максу.
Туманный щит захрипел, дрогнул — и треснул.
Его маска — отброшена. Разломана.
— Леха?! — крик Паши.
Макс не ответил.
Он только зарычал —
и начал резать.
С каждым ударом Макс сгорал, теряя все больше сил, раны делали свое дело, все таки он специализируется на людях, а не на искаженных и тварей из других миров.
Броня истончалась, как пепел на ветру.
Рука дрожала.
Но каждый шаг — отмерял новую смерть.
Он вгрызался во врагов, как последняя воля умирающего зверя, и каждый враг — забирал кусок его дыхания.
Ворон. Один из тех, кого Орхидея называла невозможными.
Воздух дрогнул. Пространство — погасло. Все звуки стали тише. Ян чувствовал, как что-то в нём стынет. Ворон не двигался — но уже владел всем.
— Область… — прошептал кто-то сзади. — Он активировал Область Тумана.
Это была не броня. Это был мир. Его мир. Радиус в несколько метров, где он решал, что возможно. Где туман повиновался только ему.
Макс шагнул вперёд. С усилием. Броня дёрнулась, затрещала, но держалась.
— Всех в сторону! — крикнул он. — Я задержу его!
— Ты не успеешь! — Ян сделал шаг. Он коснулся земли, она дрожала. Его глаза были мокрые — от боли, от страха. — Макс, он… он не такой как те. Он другой.
Макс усмехнулся:
— Я тоже.
Он прыгнул. Удар. Ворон — не шелохнулся. Броня треснула. Макс отлетел, катаясь по полу, оставляя за собой дымящийся след.
Ян метнулся. Он почувствовал, что может. Он дотронулся до пола, увеличил его, вытянул, чтобы закрыть проход. Ворон… посмотрел. И пол — исчез. Нет, стал зыбким. Нестабильным.
— Он искажает законы, — пробормотал Паша. — Мы в его зоне…
Ян решился. Он прыгнул, увеличив своё тело в полёте. Хотел ударить сверху. Сломать хотя бы равновесие.
Но Ворон… коснулся воздуха.
И всё сместилось.
Ян не приземлился. Он — провалился в бездну, в ту самую, что каждую ночь преследовала его во снах. Не было неба. Только падение. Сквозь пыль. Сквозь крики. Сквозь туман.
Он кричал — но звука не было. Только гул. Он бился в ушах, как набат, как зов. Мир — рвался. Пространство вокруг скручивалось, то вытягиваясь, то стираясь в дым.
Он падал — и знал, куда.
Он видел это место сотни раз. Во снах. В кошмарах. В предчувствиях. Пасть. Бездна. Холодное чрево мира, куда он неизменно летел в забытьи, снова и снова. Он узнавал каждый изгиб, каждый завиток тумана, этот оттенок серой пустоты. Он всегда падал сюда.
Мысли метались, как звери в клетке:
Неужели… это и есть моя судьба?
К этому меня вела боль? Тренировки? Шрамы?
Смерть?.. Или... что? Я не понимаю...
Он пытался замедлиться. Увеличивал своё тело — но падение становилось только больнее. Пробовал уменьшить себя до точки — но туман проникал даже туда. Он пробовал всё. И понял: он больше не в своём мире. Он падал сквозь чужую волю.
Он падал туда, где никто не должен быть.
Что-то мелькало мимо — архитектура, искорёженная, как при пожаре снов. Лестницы, ведущие в никуда. Порталы, трещины, лица — тени лиц — исчезающие в тумане.
В какой-то момент Ян почувствовал, что стоит.
Но ноги его были в пустоте. И земля под ними — не держала. Он сделал шаг вперёд — и пол выпал. И снова падение. Без дна. Без верха. Как будто он сам — стал криком.
Пока не пришло это.
Шёпот. Не слова — образы. Мысли. Но он их знал. Узнавал. Они приходили в каждом сне. И теперь — снова.
"Ты сорвался. Ты один."
"Ты не должен был быть здесь."
"Ты... нашёл трещину."
"Ты начал падение."
"Ты начал конец."
И среди этого — один голос. Особенный. Нечеловеческий, но близкий.
"Ещё немного. Потерпите. Я скоро вернусь… и положу этому конец. А до тех пор — держитесь."
Ян захрипел. Он не мог дышать, но воздух всё ещё был. Или был туман? Лёгкие горели. Глаза слезились. Он хотел жить, но всё, что чувствовал — это потерю опоры.
"Ты станешь другим."
"Ты вспомнишь."
"Ты забудешь."
Внизу — не было света. Но было что-то. Как будто его ждали.
Он падал.
И впервые за всё время — чувствовал, что это не конец, а начало.
Теперь вход в разлом ощущается ещё более тревожным:
они думают, что идут всемером, но между ними ползёт один, кто знает, что это может стать их последним спуском.
Шаг за шагом — и даже само ощущение шагов стало неуверенным.
Пол будто не всегда соглашался, что под ногой должна быть опора.
Иногда нога проходила чуть ниже,
иногда — наоборот, упиралась во что-то, чего не было.
Паша шёл, словно по обиде, а не по земле.
Вокруг становилось тише.
Но не той тишиной, когда всё замирает.
А тишиной, как после взрыва.
Когда звон в ушах — твой собственный голос, возвращающийся эхом изнутри черепа.
Ян шёл первым.
Уверенно.
Без оружия в руках.
Он дышал ровно — фильтр почти не шипел.
— Видите? — произнёс он негромко.
— Даже воздух нас впускает.
Значит, мы не враги. Пока.
— Или просто вкусные, — хмыкнул один из бойцов.
Но никто не смеялся.
Ян обернулся к Паше — глаза сквозь маску всё равно выдавали огонь.
— Ты чувствуешь?
— Что? — отозвался Паша, глядя по сторонам.
— Как пространство сжалось.
Мы в «глотке». Нас уже проглотили.
И теперь оно решает — переварить…
или сделать частью себя.
Один из бойцов — молчаливый, с пустыми глазами — вдруг остановился.
Он уставился в стену.
Та слегка шевельнулась.
Внутри поверхности — чей-то глаз.
Женский.
Смотрел прямо на него.
Потом — моргнул.
Потом — снова исчез.
— Тут... было... — начал он.
— Не останавливайся, — резко отрезал Ян.
— Если начнёшь смотреть — начнёшь видеть.
А видеть здесь — опасно.
Паша чувствовал, что не дышит — а фильтрует страх.
Он ловил себя на том, что вспоминает вещи, которые не вспоминал десять лет.
Как мать держала его за руку, когда он потерялся в ТЦ.
Как смотрел в глаза трупу после первой вылазки.
«Это не флешбеки.
Это вторжение.»
Он хотел сказать это Яну —
но Ян уже шёл дальше.
Словно знал, куда.
Сверху, в расщелине между слоями,
Максим в слиянии с тенью наблюдал за каждым шагом.
Один из членов группы уже «зазвенел» —
у него изменился теплоотпечаток.
Память активировалась, туман закрутился вокруг головы.
«Начинается.
Первая волна — ментальная.
Следующая будет физической.
Если Ян не сломается — он станет другим.
Если Паша не отступит — он впервые увидит, что значит быть “жертвой пробуждения”.»
Максим не двигался.
Но рука уже легла на оружие.
Он был готов.
Глава 23 — Падение первых
Шаги стали медленнее.
Тяжелее.
Пространство сжималось, как мешок, в котором не хватало воздуха, но было слишком много звуков.
Паша чувствовал, как мир начал напевать ему внутри головы.
Мантру, составленную из воспоминаний, которых он не хотел.
Как отец плакал у стены.
Как Алина говорила “я не люблю тебя, просто ты был рядом”.
Как Ира спала — и он чувствовал себя подменённым.
«Это не мои мысли…
или слишком мои?»
Он потянулся к Яну.
— Ян…
ты слышишь?..
Ты чувствуешь?..
Ян обернулся.
И в этот момент всё треснуло.
Молчаливый парень с пустыми глазами застыл.
Потом — начал изгибаться.
Но не мышцами.
Костями.
Как будто скручивали внутреннее, а кожа была уже чужой одеждой.
Из его рта вырвался крик, но он звучал наоборот — вовнутрь.
Пространство вокруг него замерцало, словно искривлённый экран.
Пол под ним ушёл, стал вогнутым, как воронка, и он начал тонуть в воздухе.
— НЕ ТРОГАЙТЕ ЕГО! — крикнул Ян, бросаясь вперёд, но уже было поздно.
Раздался хруст.
И он исчез.
Без крови.
Без остатка.
Как мысль, которую забыли в середине.
— Сзади! — заорал один из бойцов.
Плоть тумана задрожала, и из трещин начали лезть тени. Пластичные, высокие.
Падшие тёмные эльфы. Их тела — гнилые, как прогорклое серебро.
На коже — вены из жидкого тумана, будто гель питающий труп.
Первую волну отбили быстро:
Ян вырос в размерах, отбросил двоих,
один из бойцов расщепил их в воздухе разрядом из капсулы.
Паша переместился и метнул нож, точно в глаз одному.
Но они не умирали. Не сразу.
Те, кто умирал, испарялся — и из их тел поднимались клубы тумана.
Остальные вдыхали этот туман, гниль прекращала течь, их мышцы наполнялись силой. Твари уже шли по стенам.
По потолку.
По самим теням.
Их движения — ломаные, но целенаправленные.
Паша пропустил удар.
Его отбросило в сторону.
Маска сбилась.
Он закашлялся, вдохнув “живой воздух”.
И в этот момент — как ток в сердце —
он услышал шёпот.
«Ты не тот, кто должен жить.
Ты — просто сосуд.
Выйди.»
Он едва не рухнул.
Но Ян схватил его.
Рывком.
Жёстко.
Почти со злостью.
— Держись!
Ты не готов умирать, пока я рядом!
Из глубины коридора, из мерцающей слюдяной трещины, вышли двое.
Не эльфы. Люди. Но… уже не совсем.
Их глаза были вытянуты, а кожа покрыта руническими насечками, пульсирующими туманом.
Одежда — как у бойцов из “Ворона”, но перевёрнута: знак гильдии стоял на спине,
а впереди — сгусток тёмного кристалла, как встроенное в грудь гнездо.
За ними ползли эльфы, но не с жадностью, а как псы при жрецах.
— Они пришли, — произнёс один, гладко, почти с уважением.
— Сосуды. Два.
Пульс устойчивый. Один — в хаосе. Второй — в спящем равновесии.
Он указал на Пашу и Яна.
— Эти двое — не пробуждённые. Но они близки.
Туман их запомнил. А значит, отдаст отклик.
Дайте мне их.
Я вплету.
— Попробуй, — рыкнул один из бойцов, но тот уже поднял руку.
Глава 24 — Бездна под кожей
Третья волна прорвалась, как нарыв. Сквозь рваные стены, дым и крики — в зал вкатились Эльфы. Не существа — ошибки. Их тела были сшиты из костей и плоти, как склеенные страхом детские рисунки: слишком длинные руки, слишком много глаз, глотки, полные шипов. Один из них ревел без звука, но от этого было только хуже — словно душа задыхалась от вида его пасти.
Ян отшатнулся. Паша рядом — выругался сквозь зубы.
— Это не учебка… — прошептал Ян.
И в этот момент один из своих — парень из соседней ячейки — выхватил из-за пояса клинок и вонзил его другому в спину. Тот захрипел, осел, а нападавший только усмехнулся.
— "За Плетение", — прохрипел он. — "Пусть гниют те, кто прячется в подземелье."
Ян отшатнулся. Паша рядом — выругался сквозь зубы.
— Это не учебка… — прошептал Ян.
И в этот момент один из своих — парень из соседней ячейки — выхватил из-за пояса клинок и вонзил его другому в спину. Тот захрипел, осел, а нападавший только усмехнулся.
— "За Плетение", — прохрипел он. — "Пусть гниют те, кто прячется в подвалах."
Паша не успел даже повернуть голову, как второй предатель уже метнул дротик в сторону девочки-целительницы. Та успела уклониться, но дрогнула, и к ней уже неслись двое эльфов.
— НЕТ! — крикнул Ян, и что-то в нём сжалось — а потом вырвалось.
Туман, словно живой, всплеснулся вокруг него. Руки — вытянулись, выросли. Он не понял, как это произошло. Но уже бил — сносил врага с ног, увеличенной ладонью размазывая его по стене. Эльф дёрнулся, хрустнул, исчез в месиве.
Он повернулся к другому — и сжал воздух. Нет. Пространство. Он коснулся его плеча — и напрягся.
Череп врага сжался, как мячик. Плеск крови — и тело повалилось. Ян отшатнулся, едва не рухнув.
— Блядь… — выдохнул он. — Я это… сделал?
— Да ты монстр, — прошипел Паша, одновременно выдергивая кусок арматуры. Один из врагов прыгнул — и Паша заменил свою руку на камень у ног врага. Эльф приземлился — и камень в его груди рванул наружу. Паша, шатаясь, откатился в сторону.
И тогда — появился он.
Макс.
Разрывая пыль и туман, как нож скатерть, он влетел в бой. Глаза — горели. Плечи — расправлены. Но главное было не в нём.
А в том, что было вокруг него.
Воздух колыхнулся. Потемнел. И как будто обвил Макса — вторая кожа, текучая, но крепкая. Броня без металла. Словно плоть реальности уступила и выпустила наружу его силу.
Туманная броня.
Она не сияла. Она — двигалась. Жила. Гудела.
Макс шагнул вперёд, и земля под ним затрещала. Он прыгнул — один удар. Один. И враг отлетел, как выброшенная кукла, разваливаясь в воздухе.
Второй — подбежал. Удар. Броня вспыхнула. Защитила. Но Макс скривился, словно его выжгли изнутри.
— Твою мать… — прохрипел он. — Слишком… быстро.
Он отбил третий удар, но пошатнулся. Руки дрожали. Сила утекала с каждым вдохом.
Туманная броня пила его изнутри.
— Ян! — рявкнул он. — Назад! Ты ещё не готов!
Но было поздно.
Половина стены рухнула. И сквозь неё, в клубах тумана и пепла — вошёл он.
Одетый в чёрное. Без знаков. Без эмблем.
Только взгляд.
Как нож. Как приговор.
— Слева! — крикнул Ян.
Паша уже дёрнулся,
подменился местами с куском туманных обломков
и вспорол горло эльфу, что пытался зайти сбоку.
Тот захрипел —
и тут же распался на вязкие клубы.
Ян вдохнул этот пар.
И не остановился.
— Мы сдохнем, Ян! — заорал Паша.
— Нет, — выдохнул тот.
— Я только начал.
Он расширил тело, закрыл собой Пашу, и принял на себя один из ударов клинком тумана.
Кровь — да.
Но и ярость — тоже.
Ян вцепился в лицо нападавшему обеими руками и сдавил.
Череп затрещал, словно под прессом.
— Я не умру. Я нужен Туману. Он ведёт меня.
Понял?!
Один из эльфов бросился на Пашу — тот уклонился в полуприседе, развернулся и ударил ножом в бок, вытащил — и тут же подменился местами с трупом, что упал рядом. Эльф оглянулся — а Паша уже стоял у него за спиной и всадил нож в затылок. — Жри своё, мразь! — выдохнул он и с ноги пнул тело в стену. Еще 1 эльф вылез из неоткуда, оглушив ударом по голове Пашку, уже замахнулся для последнего удара, но Пашка словно инстинктивно поменял свой нож в руке на сердце Эльфа. В руке Паши стучало черное как смола сердце. Эльф же имея 1\2 сердец ударил в живот, Пашу что тот отлетел, сбивая один из кристаллических сталактитов.
На маске трещина.
В ушах — только звон.
Другой противник выхватил клинок и двинул на Яна.
Но Ян уже увеличил правую руку, пропустил удар — и прямо в челюсть дал кулаком с массой в десятки килограмм.
Хруст черепа был слышен всем.
— Мне не больно, — прошипел Ян.
— Я ближе к ним, чем ты думаешь…
Его глаза горели.
Он двигался между эльфами с точностью, увеличивал ноги, чтобы резко прыгнуть, уменьшался, чтобы уклониться через воздух, и возрастал снова — как ударный импульс. Так же успевал уменьшать головы врагов, что бы сам череп крошил мозги эльфов.
Он бил с наслаждением.
Слишком точно.
Словно учился.
Пока 1 из них не пырнул его кинжалом и был прижал к полу.
Эльф вгрызался пальцами в его грудь, как будто хотел вырвать что-то невидимое.
— Они... особенные. Оба.
Они носители.
Из них можно сплести обряд.
Он влетел, как выстрел.
Как ответ.
Как возмездие.
Туманная броня полыхала — фиолетовая и голубая, словно два океана решили сгореть в одном человеке.
Клинок в руке — выгнутый, дышащий.
Второй — жало, вбитое в предплечье.
Максим продолжил — без паузы, без объявления.
Одного “ворона” он пронзил насквозь, и туманное жало вспыхнуло внутри тела,
выплеснув пульс, который обрушил стены.
Второй успел отшатнуться, но клинок Макса отлетел от руки, словно брошенный разумом, врезался ему в ключицу и вышел из таза.
— Ты... ты… — зашептал один, но Макс уже был за ним, в тени.
Из тени.
Словно сам стал отголоском этой реальности.
Он выстрелил болт в лицо.
Раз — в глаз.
Второй — в рот.
Третий — в сердце.
Но враги не дремлют. Они бросились не в лоб — а по флангам.
Один телепортировался за спину и вонзил ритуальный шип в бок Максу.
Туманный щит захрипел, дрогнул — и треснул.
Его маска — отброшена. Разломана.
— Леха?! — крик Паши.
Макс не ответил.
Он только зарычал —
и начал резать.
С каждым ударом Макс сгорал, теряя все больше сил, раны делали свое дело, все таки он специализируется на людях, а не на искаженных и тварей из других миров.
Броня истончалась, как пепел на ветру.
Рука дрожала.
Но каждый шаг — отмерял новую смерть.
Он вгрызался во врагов, как последняя воля умирающего зверя, и каждый враг — забирал кусок его дыхания.
Ворон. Один из тех, кого Орхидея называла невозможными.
Воздух дрогнул. Пространство — погасло. Все звуки стали тише. Ян чувствовал, как что-то в нём стынет. Ворон не двигался — но уже владел всем.
— Область… — прошептал кто-то сзади. — Он активировал Область Тумана.
Это была не броня. Это был мир. Его мир. Радиус в несколько метров, где он решал, что возможно. Где туман повиновался только ему.
Макс шагнул вперёд. С усилием. Броня дёрнулась, затрещала, но держалась.
— Всех в сторону! — крикнул он. — Я задержу его!
— Ты не успеешь! — Ян сделал шаг. Он коснулся земли, она дрожала. Его глаза были мокрые — от боли, от страха. — Макс, он… он не такой как те. Он другой.
Макс усмехнулся:
— Я тоже.
Он прыгнул. Удар. Ворон — не шелохнулся. Броня треснула. Макс отлетел, катаясь по полу, оставляя за собой дымящийся след.
Ян метнулся. Он почувствовал, что может. Он дотронулся до пола, увеличил его, вытянул, чтобы закрыть проход. Ворон… посмотрел. И пол — исчез. Нет, стал зыбким. Нестабильным.
— Он искажает законы, — пробормотал Паша. — Мы в его зоне…
Ян решился. Он прыгнул, увеличив своё тело в полёте. Хотел ударить сверху. Сломать хотя бы равновесие.
Но Ворон… коснулся воздуха.
И всё сместилось.
Ян не приземлился. Он — провалился в бездну, в ту самую, что каждую ночь преследовала его во снах. Не было неба. Только падение. Сквозь пыль. Сквозь крики. Сквозь туман.
Он кричал — но звука не было. Только гул. Он бился в ушах, как набат, как зов. Мир — рвался. Пространство вокруг скручивалось, то вытягиваясь, то стираясь в дым.
Он падал — и знал, куда.
Он видел это место сотни раз. Во снах. В кошмарах. В предчувствиях. Пасть. Бездна. Холодное чрево мира, куда он неизменно летел в забытьи, снова и снова. Он узнавал каждый изгиб, каждый завиток тумана, этот оттенок серой пустоты. Он всегда падал сюда.
Мысли метались, как звери в клетке:
Неужели… это и есть моя судьба?
К этому меня вела боль? Тренировки? Шрамы?
Смерть?.. Или... что? Я не понимаю...
Он пытался замедлиться. Увеличивал своё тело — но падение становилось только больнее. Пробовал уменьшить себя до точки — но туман проникал даже туда. Он пробовал всё. И понял: он больше не в своём мире. Он падал сквозь чужую волю.
Он падал туда, где никто не должен быть.
Что-то мелькало мимо — архитектура, искорёженная, как при пожаре снов. Лестницы, ведущие в никуда. Порталы, трещины, лица — тени лиц — исчезающие в тумане.
В какой-то момент Ян почувствовал, что стоит.
Но ноги его были в пустоте. И земля под ними — не держала. Он сделал шаг вперёд — и пол выпал. И снова падение. Без дна. Без верха. Как будто он сам — стал криком.
Пока не пришло это.
Шёпот. Не слова — образы. Мысли. Но он их знал. Узнавал. Они приходили в каждом сне. И теперь — снова.
"Ты сорвался. Ты один."
"Ты не должен был быть здесь."
"Ты... нашёл трещину."
"Ты начал падение."
"Ты начал конец."
И среди этого — один голос. Особенный. Нечеловеческий, но близкий.
"Ещё немного. Потерпите. Я скоро вернусь… и положу этому конец. А до тех пор — держитесь."
Ян захрипел. Он не мог дышать, но воздух всё ещё был. Или был туман? Лёгкие горели. Глаза слезились. Он хотел жить, но всё, что чувствовал — это потерю опоры.
"Ты станешь другим."
"Ты вспомнишь."
"Ты забудешь."
Внизу — не было света. Но было что-то. Как будто его ждали.
Он падал.
И впервые за всё время — чувствовал, что это не конец, а начало.
