— Славик, я понял, ты всегда на мои вопросы, типа: «Где, брат, ты этому научился, где ты это узнал?», будешь отвечать: «В а-ар-р-мии».
Еще долго в тот вечер он подкалывал меня, когда я слишком увлекался в попытках показать всем, что чего-то понимаю и умею в этой жизни. Хочу признаться, что надо мной впервые так много и остро шутили. Рита тоже искренне веселилась. На следующий день она сказала мне, что никогда не видела такого, когда бы я становился всеобщим посмешищем, хотя все это и было беззлобно и безобидно. Я строго-настрого дал ей понять, чтобы то, чему она вчера стала свидетелем, ни в коем случае не должно было дойти до моих друзей, среди которых мой авторитет в подобном случае мог бы пошатнуться. Рита пообещала мне так и поступить, но при этом издевательски хихикая надо мной.
Через месяц должна была состояться наша свадьба. Мои родители предложили нам пожить у них, но мы решили первое время пожить на съемной квартире. Понятное дело, с оплатой ее нам бы помогали наши родители, Ритины и мои. Мы еще учились в институте, поэтому не могли самостоятельно распоряжаться своими средствами, тем более что их и не было. В дальнейшем, когда стали бы работать, мы планировали взять ипотеку и обзавестись собственным жильем, а на первых порах просто приняли великодушное предложение наших родственников.
Рита была в курсе моих пагубных увлечений. Конечно, здесь она не поддерживала меня. Просто мирилась с этим, получив от меня уверения, что вся эта дрянь — временное явление, желание перебеситься перед полноценной семейной жизнью. Ее любовь ко мне заставляла верить мне безоговорочно. Я же подвел ее.
Поженившись, мы переехали в новое временное жилье. Заводить детей, пока учились, мы не планировали. Хотели хоть как-то встать на ноги, а уж затем…
Сон овладел мной, и я спал без сновидений, чуть было не проспав, еле-еле услышав утром звук будильника.
Работа полностью занимала мое время. Странные звонки от несуществующего абонента больше не повторялись, и я почти забыл о них. Рита по телефону посвятила меня в составленные ею планы на период моего возвращения домой, и я с легкой грустью понял, что отдыха мне видать. Что ж, отдохнем вместе в наш отпуск, который мы запланировали следующим летом. Съездим на море, покупаемся, позагораем. Проведем больше времени вместе.
Времени на воспоминания почти не было. Уставал так, что практически моментально засыпал, стоило вечером голове склониться на подушку. Лишь еще один раз, за два дня до отъезда домой, я позволил себе перед сном прикоснуться к струнам памяти, озвучивая ноты былого.
Прошел год после моей свадьбы. Рита закончила институт и подыскивала себе подходящую работу. У нее передо мной было преимущество по времени, как раз такое, какое я потратил, отдавая дань отчизне в рядах вооруженных сил. Мне же предстояло проучиться еще два года, прежде чем начать работать и попытаться обзавестись собственным жильем.
Настоящей тяги к наркотикам, такой, чтобы с ломкой или другими ее клиническими проявлениями, я еще не испытывал, но стал замечать, что не желаю напрочь прекратить употребление отравы, в каком бы виде она не присутствовала в моей жизни. Все это всегда происходило в моем самом близком окружении, с друзьями. Теперь я всячески старался скрывать свою слабость от жены, поскольку клятвенно обещал ей избавиться от пагубных пристрастий. Между употреблением того или иного запрещенного средства и появлением на глаза супруги я старался как можно дольше не приходить домой, чтобы сильнее загасить внешнее проявление воздействия этих самых средств. Получалось, но не очень хорошо. Рита все чаще и чаще уличала меня во лжи, но все так же прощала меня за мои «невинные» проступки. Средств на приобретение препаратов катастрофически не хватало, а устраивать «шалости» хотелось все чаще и чаще. И тут мне выпал шанс подзаработать.
Один знакомый, мой и моих друзей, у которого мы часто приобретали «дурь», сделал предложение мне и одному моему другу. Суть предложения заключалась в том, чтобы съездить по указанному им адресу, взять в указанном месте некий пакет с некими вещами и перевезти его в другое место. Плевое дело. Поехать, взять, отвезти, положить. За эту никчемную работу этот знакомый обещал неплохо заплатить. А деньги мне были нужны. Друг мой наотрез отказался от данного предложения, сказав, что употребление наркотиков — это одно, а за подобные действия с ними нам может грозить уже совсем другое наказание. Я же не увидел в данном ничего такого страшного, ну, или почти ничего. Получив координаты закладки, я отправился в путь. Доехав до места назначения, я для острастки побродил вокруг минут пятнадцать и, не заметив ничего подозрительного, наконец, решился забрать посылку. Нужный пакет оказался в указанном месте. Но стоило мне его поднять, как сзади на меня набросились какие-то люди, невесть как оказавшиеся здесь, словно бы ниоткуда. Меня скрутили и отправили в полицейский участок.
И завертелось-закрутилось. Против меня возбудили уголовное дело о распространении наркотических средств. Мне реально грозил срок лишения свободы от пяти до восьми лет. Родители враз постарели, словно бы их самих лишили этих восьми лет. Бедная моя Риточка тоже как-то вся поникла, посерела лицом. Из-под нее словно бы выбили опору. Она не знала, за что взяться, как быть, как с этим жить дальше.
Родители, немного придя в себя от первоначального потрясения, решительно взялись за спасение своего непутевого ребенка. Наняли адвоката, который, впрочем, сказал им, что полностью избавиться от уголовного наказания мне не удастся, но при удачном раскладе можно будет попытаться свести до минимума мое заключение в местах лишения свободы. Главным козырем в его защите становился тот человек, что спровоцировал меня на подобные действия. От его показаний много чего значило. Но тот как сквозь землю провалился. Мой отец положил все свои усилия на поиски провокатора, но так ничего и не добился. Много позже выяснилось, что вся эта схема с поимкой распространителей наркотических средств была использована тем самым следователем, что вел мое дело. Он с помощью своего информатора, которым и был разыскиваемый нами подонок, подставлял таким вот способом дурачков, вроде меня. Организовывал закладку-выемку наркотиков, зная заранее, где и когда предотвращать преступление. Таким образом, следователь, напрямую ведя дела с некоторыми наркоторговцами, повышал процент раскрываемости дел, которые вел, в целом абсолютно не искореняя проблему. На чем, собственно, и погорел в дальнейшем, попадя под внимание органов внутреннего служебного расследования, получив немалый реальный срок лишения свободы с отбыванием в соответствующих местах.
Так или иначе, но украв у родителей несколько лет их жизни, я отправился в места, не столь отдаленные. Благодаря родителям и их усилиям мне дали срок в два года лишения свободы вместо возможных восьми. Рита переехала жить к моим маме с папой. Объеденные общим горем, они очень сблизились. Первое время ей советовали подумать о своем будущем без меня, намекая на развод, но Рита проявила себя настоящей декабристкой и верно ждала моего возвращения.
Не буду углубляться в подробности моего пребывания вне воли. Хочу лишь сказать, что это время поубавило во мне спеси и уверенности в моем знании жизни. В положенные законом сроки мне позволяли свидания с моими домашними. Было ужасно стыдно перед родными за то горе, что я им причинил своей глупостью. И если мама еще как-то держалась, то в отце я стал замечать постепенное угасание. Он стал выглядеть усталым человеком, теряющим силы от постоянных переживаний за меня. Как мужчина, он не говорил о своих мыслях вслух, но я и так все видел.
Отсидев положенный срок, я вышел на свободу, лишенный возможных перспектив в дальнейшем получить достойную работу, уважение в законопослушном обществе. Судимость несмываемым пятном красовалась на моей дальнейшей судьбе. Но что поделать? Я был сам строителем своего будущего. И в основание фундамента своей жизни я заложил недоброкачественные кирпичи.
Мне стало казаться, что я начинаю жизнь заново. Каким-то чудом я сумел восстановиться в институте, правда на заочное отделение. Устроился на невысококвалифицированную работу. Первый шаг к дальнейшему развитию был сделан, опять же благодаря помощи родителей в моем трудоустройстве через своих знакомых, через знакомых знакомых. Меня переполняло чувство благодарности к отцу и маме за их участие в моих злоключениях.
А с Ритой… С Ритой у нас начался новый медовый месяц. Мы без устали любили друг друга, отдаваясь страсти всецело и без оглядки. Через месяц она сообщила мне, что беременна.
Мы поселились с Ритой в квартире моего старшего брата, который приобрел ее, взяв ипотеку. Он собирался со своей семьей переехать в наш город поближе к нам, поэтому заранее подготовился к этому, приобретя жилье. На то время, что отводилось ему на переезд, он и позволил нам с Ритой пожить у него. Однако жизнь распорядилась таким образом, что в семье брата произошли серьезные перемены. Владик со своей женой подали на развод, и он вернулся в наши пенаты один. Надо отдать ему должное, что он, поселившись в квартире мамы и отца, позволил нам с Ритой и дальше жить у него с условием, и это вполне справедливо, что оплата за ежемесячные коммунальные услуги его квартиры падает полностью на наши плечи. Его забота — оплата ипотечных расходов и финансовое участие в доме родителей.
Вот так и жили около полугода. Небогато, но в счастливом согласии друг с другом. В животике Риты подрастала наша дочурка, и мы все с нетерпением ждали ее появления на свет, строя планы на ближайшее будущее. Родители вновь помогли мне, стараясь действовать по принципу необходимости, приобрели на свои сбережения подержанный автомобиль, который я активно использовал в своей работе экспедитором. Казалось, что еще мне было нужно, чтобы строить свою жизнь.
Однако демон, сидящий внутри, так и не отпустил меня, уцепившись острым когтем за краешек моей души. Случилось так, что я вновь встретился со своими друзьями. И вновь поддался соблазну вкусить мнимые прелести мира забвения. Наши встречи становились все более и более частыми. Я тратил все больше и больше зарабатываемых для семьи денег на различные препараты. Попробовав более тяжелые наркотики, я неосознанно начал приобретать стойкую зависимость от них.
Я начал изменяться внешне. Сильно похудел, осунулся. В моих движениях появилась нервозность, руки незаметно тряслись. Кожа стала бледной с зеленоватыми оттенками. Начались проблемы со сном, испортился аппетит. Я стал чаще простужаться, испытывал озноб даже в теплом помещении, у меня появился частый кашель, глаза стали слезиться. Я стал отчуждаться от близких мне людей. Речь моя стала невнятной, я стал часто повторять одну и ту же фразу несколько раз. В организме постоянно присутствовали болевые ощущения нездоровости. И очередное принятие наркотика теперь уже не приносило эйфорического, радостного состояния подъема, а лишь снимало на время эти самые болезненные ощущения моего организма.
Естественно, изменения в моих состоянии и поведении не могло остаться незамеченным моими близкими. Но никакие разговоры по душам мне не могли помочь. Я отстранился от всех, уверяя, что все они ошибаются насчет меня. Но кого я мог обмануть? Бедная Рита не смогла больше выносить мое поведение, плача, собрала свои вещи и вернулась в дом к своим родителям. Это, а еще осознание, что совсем скоро стану отцом, заставило меня согласиться лечь в клинику для лечения наркозависимости, подобранную моей мамой. Там я провел две недели, получая все необходимое для снятия детоксикации. Но как только мне стало полегче, я покинул лечебницу, не дожидаясь психологической помощи. Стоит ли говорить, что через неделю я вернулся к старому занятию.
С работы я вылетел. Благодаря наличию автомобиля, подзарабатывал тем, что ездил по свалкам, собирая металлолом, который сдавал на приемных пунктах. Иногда ездил на заброшенные дачные участки и приворовывал тот же металлолом, который находил там.
Брат выгнал меня из своей квартиры, когда узнал, что я задолжал обслуживающей компании, не платив полгода за коммунальные услуги, и увидев однажды, в какую свалку стала превращаться его собственность. Он благородно погасил мои долги, но ключей от своей квартиры мне больше никогда не доверял. Я вновь вернулся в дом к родителям и планомерно продолжил вытягивать из них их здоровье и рассудок. Свои же я почти потерял.
Постепенно я скатывался все глубже и глубже в яму порока. Но во мне еще остались какие-то проблески сознания, а также небольшие крохи инстинкта самосохранения. И когда я узнал, что один из моих друзей, с кем мы так «весело» проводили время, умер от передозировки наркотиком, что-то щелкнуло в моей голове, мгновенно отрезвив. Я понял, что надо остановиться, так как конец моей недолгой жизни стал не просто понятен, но и ощутимо близок. И надо признать, мне несказанно повезло.
Несмотря на то, что с Ритой мы жили порознь, она не теряла надежды на мое возвращение в русло нормальной, добропорядочной жизни. Она, как могла, старалась бороться за мое существование. Рита настояла на том, чтобы я обратился за помощью к своему другу, с которым мы однажды вместе начинали употреблять наркотические средства, и который сумел, в конце концов, победить в себе то зло, что эти наркотики в нем поселили.
Тот человек, будучи еще более злостным приверженцем «увеселений», чем я сам, в то время, когда я отбывал уголовное наказание, с помощью сарафанного радио узнал об одной религиозной общине, готовой прийти на помощь людям, заблудившимся на их дорогах жизни. Буквально за один год община помогла ему полностью избавиться от его пороков. Он стал полноправным членом нашего общества, примерным семьянином, добрым отцом, братом и сыном. В его жизни все наладилось. Появилась хорошая работа, уверенность в завтрашнем дне. Я встретился с ним. Он рассказал обо всем, что произошло в его жизни с того самого момента, как он сделал решительный шаг в сторону собственного очищения. И я принял твердое решение попробовать пройти по этому же пути, вернуть себе имя и любовь близких моему сердцу людей.
Главным условием помощи мне было полное согласие на отказ на определенное время от всего того, к чему привык. В составе группы таких же желающих получить излечение нас вывезли в область, разрешив оставить при себе лишь самые необходимые личные вещи, в основном одежду. Никаких средств связи, никаких радио- или телеприемников, никаких игр, кроме, возможно, шахмат или шашек. Разрешалось раз в месяц свидание с близкими, но недолгое, когда бы они могли побаловать нас сладостями, типа конфет или домашнего пирога. Все время мы находились практически в отгороженном большим расстоянием от остального мира пространстве. Жили в бараке. Сами себе кашеварили из тех продуктов, которые зарабатывали многочасовым трудом. Наши старшие договаривались о предстоящей работе с немногочисленными местными жителями. И мы с утра до ночи занимались ремонтом обветшалых сооружений, рыли погреба, обрабатывали землю под предстоящие посевы, строили необходимые для здешних крестьян сооружения. Помогали всем и во всем исключительно за еду.
Еще долго в тот вечер он подкалывал меня, когда я слишком увлекался в попытках показать всем, что чего-то понимаю и умею в этой жизни. Хочу признаться, что надо мной впервые так много и остро шутили. Рита тоже искренне веселилась. На следующий день она сказала мне, что никогда не видела такого, когда бы я становился всеобщим посмешищем, хотя все это и было беззлобно и безобидно. Я строго-настрого дал ей понять, чтобы то, чему она вчера стала свидетелем, ни в коем случае не должно было дойти до моих друзей, среди которых мой авторитет в подобном случае мог бы пошатнуться. Рита пообещала мне так и поступить, но при этом издевательски хихикая надо мной.
Через месяц должна была состояться наша свадьба. Мои родители предложили нам пожить у них, но мы решили первое время пожить на съемной квартире. Понятное дело, с оплатой ее нам бы помогали наши родители, Ритины и мои. Мы еще учились в институте, поэтому не могли самостоятельно распоряжаться своими средствами, тем более что их и не было. В дальнейшем, когда стали бы работать, мы планировали взять ипотеку и обзавестись собственным жильем, а на первых порах просто приняли великодушное предложение наших родственников.
Рита была в курсе моих пагубных увлечений. Конечно, здесь она не поддерживала меня. Просто мирилась с этим, получив от меня уверения, что вся эта дрянь — временное явление, желание перебеситься перед полноценной семейной жизнью. Ее любовь ко мне заставляла верить мне безоговорочно. Я же подвел ее.
Поженившись, мы переехали в новое временное жилье. Заводить детей, пока учились, мы не планировали. Хотели хоть как-то встать на ноги, а уж затем…
Сон овладел мной, и я спал без сновидений, чуть было не проспав, еле-еле услышав утром звук будильника.
Работа полностью занимала мое время. Странные звонки от несуществующего абонента больше не повторялись, и я почти забыл о них. Рита по телефону посвятила меня в составленные ею планы на период моего возвращения домой, и я с легкой грустью понял, что отдыха мне видать. Что ж, отдохнем вместе в наш отпуск, который мы запланировали следующим летом. Съездим на море, покупаемся, позагораем. Проведем больше времени вместе.
Времени на воспоминания почти не было. Уставал так, что практически моментально засыпал, стоило вечером голове склониться на подушку. Лишь еще один раз, за два дня до отъезда домой, я позволил себе перед сном прикоснуться к струнам памяти, озвучивая ноты былого.
Прошел год после моей свадьбы. Рита закончила институт и подыскивала себе подходящую работу. У нее передо мной было преимущество по времени, как раз такое, какое я потратил, отдавая дань отчизне в рядах вооруженных сил. Мне же предстояло проучиться еще два года, прежде чем начать работать и попытаться обзавестись собственным жильем.
Настоящей тяги к наркотикам, такой, чтобы с ломкой или другими ее клиническими проявлениями, я еще не испытывал, но стал замечать, что не желаю напрочь прекратить употребление отравы, в каком бы виде она не присутствовала в моей жизни. Все это всегда происходило в моем самом близком окружении, с друзьями. Теперь я всячески старался скрывать свою слабость от жены, поскольку клятвенно обещал ей избавиться от пагубных пристрастий. Между употреблением того или иного запрещенного средства и появлением на глаза супруги я старался как можно дольше не приходить домой, чтобы сильнее загасить внешнее проявление воздействия этих самых средств. Получалось, но не очень хорошо. Рита все чаще и чаще уличала меня во лжи, но все так же прощала меня за мои «невинные» проступки. Средств на приобретение препаратов катастрофически не хватало, а устраивать «шалости» хотелось все чаще и чаще. И тут мне выпал шанс подзаработать.
Один знакомый, мой и моих друзей, у которого мы часто приобретали «дурь», сделал предложение мне и одному моему другу. Суть предложения заключалась в том, чтобы съездить по указанному им адресу, взять в указанном месте некий пакет с некими вещами и перевезти его в другое место. Плевое дело. Поехать, взять, отвезти, положить. За эту никчемную работу этот знакомый обещал неплохо заплатить. А деньги мне были нужны. Друг мой наотрез отказался от данного предложения, сказав, что употребление наркотиков — это одно, а за подобные действия с ними нам может грозить уже совсем другое наказание. Я же не увидел в данном ничего такого страшного, ну, или почти ничего. Получив координаты закладки, я отправился в путь. Доехав до места назначения, я для острастки побродил вокруг минут пятнадцать и, не заметив ничего подозрительного, наконец, решился забрать посылку. Нужный пакет оказался в указанном месте. Но стоило мне его поднять, как сзади на меня набросились какие-то люди, невесть как оказавшиеся здесь, словно бы ниоткуда. Меня скрутили и отправили в полицейский участок.
И завертелось-закрутилось. Против меня возбудили уголовное дело о распространении наркотических средств. Мне реально грозил срок лишения свободы от пяти до восьми лет. Родители враз постарели, словно бы их самих лишили этих восьми лет. Бедная моя Риточка тоже как-то вся поникла, посерела лицом. Из-под нее словно бы выбили опору. Она не знала, за что взяться, как быть, как с этим жить дальше.
Родители, немного придя в себя от первоначального потрясения, решительно взялись за спасение своего непутевого ребенка. Наняли адвоката, который, впрочем, сказал им, что полностью избавиться от уголовного наказания мне не удастся, но при удачном раскладе можно будет попытаться свести до минимума мое заключение в местах лишения свободы. Главным козырем в его защите становился тот человек, что спровоцировал меня на подобные действия. От его показаний много чего значило. Но тот как сквозь землю провалился. Мой отец положил все свои усилия на поиски провокатора, но так ничего и не добился. Много позже выяснилось, что вся эта схема с поимкой распространителей наркотических средств была использована тем самым следователем, что вел мое дело. Он с помощью своего информатора, которым и был разыскиваемый нами подонок, подставлял таким вот способом дурачков, вроде меня. Организовывал закладку-выемку наркотиков, зная заранее, где и когда предотвращать преступление. Таким образом, следователь, напрямую ведя дела с некоторыми наркоторговцами, повышал процент раскрываемости дел, которые вел, в целом абсолютно не искореняя проблему. На чем, собственно, и погорел в дальнейшем, попадя под внимание органов внутреннего служебного расследования, получив немалый реальный срок лишения свободы с отбыванием в соответствующих местах.
Так или иначе, но украв у родителей несколько лет их жизни, я отправился в места, не столь отдаленные. Благодаря родителям и их усилиям мне дали срок в два года лишения свободы вместо возможных восьми. Рита переехала жить к моим маме с папой. Объеденные общим горем, они очень сблизились. Первое время ей советовали подумать о своем будущем без меня, намекая на развод, но Рита проявила себя настоящей декабристкой и верно ждала моего возвращения.
Не буду углубляться в подробности моего пребывания вне воли. Хочу лишь сказать, что это время поубавило во мне спеси и уверенности в моем знании жизни. В положенные законом сроки мне позволяли свидания с моими домашними. Было ужасно стыдно перед родными за то горе, что я им причинил своей глупостью. И если мама еще как-то держалась, то в отце я стал замечать постепенное угасание. Он стал выглядеть усталым человеком, теряющим силы от постоянных переживаний за меня. Как мужчина, он не говорил о своих мыслях вслух, но я и так все видел.
Отсидев положенный срок, я вышел на свободу, лишенный возможных перспектив в дальнейшем получить достойную работу, уважение в законопослушном обществе. Судимость несмываемым пятном красовалась на моей дальнейшей судьбе. Но что поделать? Я был сам строителем своего будущего. И в основание фундамента своей жизни я заложил недоброкачественные кирпичи.
Мне стало казаться, что я начинаю жизнь заново. Каким-то чудом я сумел восстановиться в институте, правда на заочное отделение. Устроился на невысококвалифицированную работу. Первый шаг к дальнейшему развитию был сделан, опять же благодаря помощи родителей в моем трудоустройстве через своих знакомых, через знакомых знакомых. Меня переполняло чувство благодарности к отцу и маме за их участие в моих злоключениях.
А с Ритой… С Ритой у нас начался новый медовый месяц. Мы без устали любили друг друга, отдаваясь страсти всецело и без оглядки. Через месяц она сообщила мне, что беременна.
Мы поселились с Ритой в квартире моего старшего брата, который приобрел ее, взяв ипотеку. Он собирался со своей семьей переехать в наш город поближе к нам, поэтому заранее подготовился к этому, приобретя жилье. На то время, что отводилось ему на переезд, он и позволил нам с Ритой пожить у него. Однако жизнь распорядилась таким образом, что в семье брата произошли серьезные перемены. Владик со своей женой подали на развод, и он вернулся в наши пенаты один. Надо отдать ему должное, что он, поселившись в квартире мамы и отца, позволил нам с Ритой и дальше жить у него с условием, и это вполне справедливо, что оплата за ежемесячные коммунальные услуги его квартиры падает полностью на наши плечи. Его забота — оплата ипотечных расходов и финансовое участие в доме родителей.
Вот так и жили около полугода. Небогато, но в счастливом согласии друг с другом. В животике Риты подрастала наша дочурка, и мы все с нетерпением ждали ее появления на свет, строя планы на ближайшее будущее. Родители вновь помогли мне, стараясь действовать по принципу необходимости, приобрели на свои сбережения подержанный автомобиль, который я активно использовал в своей работе экспедитором. Казалось, что еще мне было нужно, чтобы строить свою жизнь.
Однако демон, сидящий внутри, так и не отпустил меня, уцепившись острым когтем за краешек моей души. Случилось так, что я вновь встретился со своими друзьями. И вновь поддался соблазну вкусить мнимые прелести мира забвения. Наши встречи становились все более и более частыми. Я тратил все больше и больше зарабатываемых для семьи денег на различные препараты. Попробовав более тяжелые наркотики, я неосознанно начал приобретать стойкую зависимость от них.
Я начал изменяться внешне. Сильно похудел, осунулся. В моих движениях появилась нервозность, руки незаметно тряслись. Кожа стала бледной с зеленоватыми оттенками. Начались проблемы со сном, испортился аппетит. Я стал чаще простужаться, испытывал озноб даже в теплом помещении, у меня появился частый кашель, глаза стали слезиться. Я стал отчуждаться от близких мне людей. Речь моя стала невнятной, я стал часто повторять одну и ту же фразу несколько раз. В организме постоянно присутствовали болевые ощущения нездоровости. И очередное принятие наркотика теперь уже не приносило эйфорического, радостного состояния подъема, а лишь снимало на время эти самые болезненные ощущения моего организма.
Естественно, изменения в моих состоянии и поведении не могло остаться незамеченным моими близкими. Но никакие разговоры по душам мне не могли помочь. Я отстранился от всех, уверяя, что все они ошибаются насчет меня. Но кого я мог обмануть? Бедная Рита не смогла больше выносить мое поведение, плача, собрала свои вещи и вернулась в дом к своим родителям. Это, а еще осознание, что совсем скоро стану отцом, заставило меня согласиться лечь в клинику для лечения наркозависимости, подобранную моей мамой. Там я провел две недели, получая все необходимое для снятия детоксикации. Но как только мне стало полегче, я покинул лечебницу, не дожидаясь психологической помощи. Стоит ли говорить, что через неделю я вернулся к старому занятию.
С работы я вылетел. Благодаря наличию автомобиля, подзарабатывал тем, что ездил по свалкам, собирая металлолом, который сдавал на приемных пунктах. Иногда ездил на заброшенные дачные участки и приворовывал тот же металлолом, который находил там.
Брат выгнал меня из своей квартиры, когда узнал, что я задолжал обслуживающей компании, не платив полгода за коммунальные услуги, и увидев однажды, в какую свалку стала превращаться его собственность. Он благородно погасил мои долги, но ключей от своей квартиры мне больше никогда не доверял. Я вновь вернулся в дом к родителям и планомерно продолжил вытягивать из них их здоровье и рассудок. Свои же я почти потерял.
Постепенно я скатывался все глубже и глубже в яму порока. Но во мне еще остались какие-то проблески сознания, а также небольшие крохи инстинкта самосохранения. И когда я узнал, что один из моих друзей, с кем мы так «весело» проводили время, умер от передозировки наркотиком, что-то щелкнуло в моей голове, мгновенно отрезвив. Я понял, что надо остановиться, так как конец моей недолгой жизни стал не просто понятен, но и ощутимо близок. И надо признать, мне несказанно повезло.
Несмотря на то, что с Ритой мы жили порознь, она не теряла надежды на мое возвращение в русло нормальной, добропорядочной жизни. Она, как могла, старалась бороться за мое существование. Рита настояла на том, чтобы я обратился за помощью к своему другу, с которым мы однажды вместе начинали употреблять наркотические средства, и который сумел, в конце концов, победить в себе то зло, что эти наркотики в нем поселили.
Тот человек, будучи еще более злостным приверженцем «увеселений», чем я сам, в то время, когда я отбывал уголовное наказание, с помощью сарафанного радио узнал об одной религиозной общине, готовой прийти на помощь людям, заблудившимся на их дорогах жизни. Буквально за один год община помогла ему полностью избавиться от его пороков. Он стал полноправным членом нашего общества, примерным семьянином, добрым отцом, братом и сыном. В его жизни все наладилось. Появилась хорошая работа, уверенность в завтрашнем дне. Я встретился с ним. Он рассказал обо всем, что произошло в его жизни с того самого момента, как он сделал решительный шаг в сторону собственного очищения. И я принял твердое решение попробовать пройти по этому же пути, вернуть себе имя и любовь близких моему сердцу людей.
Главным условием помощи мне было полное согласие на отказ на определенное время от всего того, к чему привык. В составе группы таких же желающих получить излечение нас вывезли в область, разрешив оставить при себе лишь самые необходимые личные вещи, в основном одежду. Никаких средств связи, никаких радио- или телеприемников, никаких игр, кроме, возможно, шахмат или шашек. Разрешалось раз в месяц свидание с близкими, но недолгое, когда бы они могли побаловать нас сладостями, типа конфет или домашнего пирога. Все время мы находились практически в отгороженном большим расстоянием от остального мира пространстве. Жили в бараке. Сами себе кашеварили из тех продуктов, которые зарабатывали многочасовым трудом. Наши старшие договаривались о предстоящей работе с немногочисленными местными жителями. И мы с утра до ночи занимались ремонтом обветшалых сооружений, рыли погреба, обрабатывали землю под предстоящие посевы, строили необходимые для здешних крестьян сооружения. Помогали всем и во всем исключительно за еду.
