подобно бурной горной реке, вырывающейся из скал после ливня, потрясло её до глубины души. Эта сила рождалась где-то в недрах земли, поднимаясь вверх через её пальцы, и одновременно изливалась из её собственных рук, как будто Алия стала мостом между подземным и небесным миром. Её тело вибрировало от этого потока — каждый мускул напрягался, а вены пульсировали, словно по ним текла раскалённая лава. С каждой каплей высвобождаемой ею энергии земля отвечала дрожью, сначала лёгкой, как отдалённый гром, а потом всё сильнее, превращаясь в настоящую бурю. Казалось, что корни деревьев под ней трескаются, а камни под ногами сдвигаются, словно мир вот-вот расколется надвое.
Со всех сторон до слуха Алии донеслись испуганные крики — пронзительные, отчаянные вопли людей, которые в панике разбегались. Она слышала, как кто-то кричал: «Что это? Бежим!» — и эхо разносило детский плач, смешанный с топотом ног и треском ломающихся веток. Алия представила, как толпа, окружавшая алтарь, теперь превращается в хаотичную массу тел, спотыкающихся и падающих в пыль. Её сердце сжалось от смеси вины и решимости: она знала, что это неизбежно, но каждый крик резал её, как ножом.
В глубине души Алия понимала, что её собственных сил недостаточно, чтобы разрушить алтарь до основания — этот древний монолит, высеченный из чёрного камня и пропитанный тьмой, который стоял перед ней как символ зла. Её энергия была сильной, но ограниченной, как пламя свечи во время бури. И вот, в этот момент наибольшей уязвимости, самой большой неожиданностью стало лёгкое, но твёрдое прикосновение к её плечам. Это была та самая ведьма — женщина с седыми прядями в волосах, одетая в потрёпанный плащ, чьи глаза горели фанатичным огнём. Алия почувствовала её ладони, сухие и тёплые, как будто они принадлежали кому-то, кто прожил века. Женщина, не жалея ни себя, ни своего дара, начала вливать в Алию свои силы, словно открыла шлюзы невидимого резервуара. Это было похоже на удар волны: энергия ведьмы, древняя и дикая, смешалась с её собственной, наполняя каждую клеточку тела девушки. Алия ощутила прилив силы, который почти ослепил её — её руки задрожали, а в голове промелькнули обрывки воспоминаний ведьмы, полные боли и триумфа.
Невидимые волны, порождённые их объединённой силой, сотрясали землю с новой яростью, заставляя воздух вибрировать и разрывая тишину на части. Вокруг началась неразбериха, какой Алия ещё никогда не видела: деревья раскачивались, как в шторм, камни вылетали из-под земли, а алтарь начал трескаться, испуская клубы чёрного дыма. Люди падали, сбивая друг друга с ног, а в небе мелькали тени, словно сами духи восстали против этого хаоса. Алия старалась не отвлекаться, крепко зажмурив глаза и сосредоточившись на цели. Её мысли были ясны, как никогда: «Если не искоренить эту заразу сейчас, потом будет поздно. Это зло пустит корни глубже, и никто не сможет его остановить». Стиснув зубы, она направила всю свою волю в этот поток энергии, чувствуя, как алтарь поддаётся, крошится и рушится под натиском их совместной мощи. В этот миг Алия поняла, что они — не просто две женщины, а часть чего-то большего, битвы между светом и тьмой.
Тень скользнула на поляну, словно хищный зверь, в тот самый миг, когда Влад рухнул на землю, сраженный неведомой силой. Женщина, закутанная в плащ, словно сотканный из ночной мглы, прищурилась, осматривая поле битвы. Тихий свист сорвался с её губ, едва различимый на фоне ветра, колышущего окровавленную траву. Вокруг, куда ни глянь, простиралось море искорёженного металла, разорванной плоти и сломанных судеб. Искалеченные тела мужчин и женщин, воинов и магов, устилали землю, словно брошенные куклы.
Ведьмин ковен, когда-то внушавший страх своей мощью и коварством, был практически уничтожен. Но женщина знала, что уцелевшие ведьмы, загнанные в угол и ведомые жаждой мести, представляли смертельную опасность, даже действуя в одиночку. Их магия, пропитанная ненавистью и отчаянием, могла обернуться против любого, кто встанет у них на пути.
Теперь ей стало понятно, почему Князь с присущей ему предусмотрительностью отправил её в ближайший город вместе с полумёртвым таксистом. Не просто так нужно было обезопасить свидетеля. Здесь, на этой проклятой поляне, разверзся настоящий ад на земле. От густого тошнотворного смрада, исходящего от пролитой крови и тлеющих останков, кружилась голова, не давая нормально сосредоточиться на возникших проблемах. Нужно было действовать быстро, пока выжившие ведьмы не оправились от удара и не начали охоту на выживших. И прежде всего нужно было найти и защитить Влада, пока его не настигла смерть.
Тень замерла в тени деревьев, её сердце билось часто и неровно, словно предчувствуя опасность. Она быстро огляделась: густой лес окружал древнюю поляну, где тусклый лунный свет пробивался сквозь листву, отбрасывая причудливые тени. Сергея нигде не было видно — ни следа его знакомой фигуры, ни звука его шагов. Он исчез, словно растворился в воздухе, оставив Тень наедине с растущим ощущением тревоги. А вот Алия... Она стояла посреди поляны, странно склонившись над землёй, её плечи дрожали, а руки нервно копошились в траве. Казалось, девушка что-то искала или, наоборот, пыталась спрятать, но её движения были слишком неестественными, как у человека в трансе.
Позади Алии, в полумраке, Тень заметила высокую статную женщину. Она стояла неподвижно, словно статуя, высеченная из мрамора, с грациозной осанкой, говорившей о силе и уверенности. Её руки лежали на плечах Алии — не ласково, а скорее властно, как кандалы, удерживающие пленника. Женщина была поразительна: длинные волосы цвета ночного неба волнами спускались по спине, а её лицо... О, это лицо казалось ангельским, идеальным, с нежными чертами и глазами, полными загадочного света. Тень не сразу осознала угрозу, но инстинкты подсказывали, что здесь что-то не так.
Присмотревшись внимательнее, Тень почувствовала, как её собственное тело напряглось, а сердце пропустило удар. «Гончую» — так она иногда называла себя в мыслях, вспоминая свою роль охотника в тени, — внезапно подбросило на месте, словно от удара током. Это была не просто реакция на страх; это было что-то более глубокое, первобытное, как будто её инстинкты пробудили древний ужас. Ангельское лицо женщины вдруг исказилось — мягкие черты скривились в гримасе ярости и хитрости, глаза вспыхнули холодным огнём, а губы изогнулись в ядовитой усмешке. Тень увидела, как маска совершенства спадает, обнажая истинную сущность: это была не спасительница, а хищница, готовая к атаке.
В тот момент Тень почувствовала, как её сознание начинает заволакивать густой туман — он поднимался из глубин разума, словно ядовитый пар, затуманивая мысли и воспоминания. Мир вокруг расплывался, звуки сливались в монотонный гул, и в этой пелене осталось только одно кристально ясное желание. Оно пульсировало в её венах, как прилив адреналина: не дать Алие, этой наивной девушке, с помощью этой предательницы — женщины, чьё истинное лицо теперь пугало до дрожи, — разрушить тёмную святыню. Тень знала, что эта святыня — сердце тьмы, источник её силы — не должна пасть. Она сжала кулаки, борясь с туманом, и почувствовала, как в ней просыпается звериная решимость.
- Нет, — прошептала она себе, — я не позволю. Это моя битва, моя тень.
Как только она сделала несколько неуверенных шагов в сторону двух ведьм, воздух сотряс оглушительный звон тревожных колоколов. Звук эхом разнёсся по пустынному пейзажу, как грохот военных барабанов, отдаваясь в её груди и заглушая все остальные звуки. Это был призыв к хаосу, сигнал о том, что хрупкое перемирие нарушено, и теперь, казалось, сам мир затаил дыхание в ожидании.
Выжившие — женщины и мужчины, едва цеплявшиеся за жизнь после жестокого нападения Принца, — вышли из своих импровизированных укрытий. Они представляли собой жалкое зрелище: тела, покрытые глубокими ранами, конечности, искривлённые под неестественными углами, и лица, искажённые усталостью и отчаянием. Некоторые хромали на сломанных ногах, другие тащились вперёд, их одежда была порвана и испачкана засохшей кровью. Стоная от боли, они собрались вокруг Адской Псы — огромного тёмного зверя, который возвышался, словно страж из бездны. Его глаза светились потусторонним огнём, а дыхание вырывалось горячими прерывистыми вздохами, словно он тоже чувствовал надвигающуюся гибель.
В тот момент разум Шэдоу прояснился, словно буря рассеялась, обнажив суровое, неумолимое небо. Она стояла там, её пульс был ровным, а чувства обострились до предела. Эти люди, эти жалкие остатки некогда гордого сообщества, теперь ничего для неё не значили. Они были слабы, до смешного слабы — хрупки, как осенние листья на ветру. Одним движением мизинца она могла покончить с ними со всеми, мгновенно оборвать их мерцающие жизни. Эта мысль вызвала у неё холодную отстранённую улыбку. Они жались друг к другу на крошечном клочке земли рядом с ней, их глаза были широко раскрыты от ужаса, тела прижимались друг к другу в отчаянной попытке спастись. Изнеможение окутывало их, как саван; они двигались так, словно уже шли в свои могилы, толкаясь и пихая друг друга в тщетной попытке занять место чуть дальше от края катастрофы. По толпе прокатился шёпот страха — молитвы, проклятия, мольбы о пощаде, — но Тень ощутила лишь отдалённую жалость, смешанную с её собственной непреклонной силой.
Затем земля под их ногами начала дрожать. Сначала это была едва заметная вибрация, похожая на отдалённый гул приближающейся бури, но она быстро переросла в сильную дрожь, от которой застучали зубы. Земля застонала в знак протеста, словно пробуждаясь от долгого сна, чтобы обрушить на них свою ярость. С каждой секундой дрожь усиливалась, волны энергии расходились от невидимого эпицентра. Шэдоу чувствовала, как нарастает необузданная сила, отражающая хаос в её душе.
Из рук молодой ведьмы, её собственных рук, светящихся магической энергией, которую она едва могла контролировать, расползались трещины. Разломы, словно огненные вены, расползались по выжженной земле, расширяясь с пугающей скоростью и поглощая всё на своём пути. Воздух наполнился звуком раскалывающихся скал и осыпающихся камней — какофонией, заглушившей тревожные звоны. Древние сооружения, пережитки забытой эпохи, которые каким-то образом выдержали столетия забвения и конфликтов, начали разрушаться. Высокие шпили и обветшалые стены складывались, как хрупкие карточные домики, их фундаменты уступали место зияющим пустотам, открывающимся под ними. Пыль поднималась в воздух, удушая выживших и превращая происходящее в туманный кошмар. Одно за другим здания исчезали в образовавшихся пропастях, поглощаемые ненасытной землёй.
В последний душераздирающий момент неподалёку образовался ещё один огромный провал, и склеп — тот самый, в котором находился древний алтарь, — исчез в его глубинах. Земля вздыбилась, а затем рухнула вниз, с грохотом утягивая священное место во тьму. Осколки камня и фрагменты ритуальных резных изображений посыпались вниз, разлетаясь среди выживших, как жуткие конфетти. Шэдоу наблюдала за происходящим, и её сердце колотилось от смеси восторга и ужаса, ведь она знала, что это только начало.
Алия откинулась назад, когда стало ясно, что она выполнила свою работу. Каждый мускул в её теле протестовал, требуя отдыха после изнурительной битвы.
Подняв покрасневшие от усталости глаза, она уставилась на Тень и оставшихся в живых членов ковена, которые были заперты за мерцающим магическим щитом на небольшом клочке земли. Вокруг зияла пропасть, вырытая магическим взрывом, насколько хватало глаз. Её глубина была неизвестна, а поднимающийся из неё воздух отдавал серой, словно преисподняя выдохнула. Ни один человек не смог бы преодолеть её. По крайней мере, ни один нормальный человек. Алия знала, что Тень и её приспешники не были нормальными, и это знание не принесло ей ни капли облегчения. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что щит продержится достаточно долго, чтобы подкрепление успело добраться до них.
Дуновение ветра, нежное, словно прикосновение пёрышка, скользнуло по лицу Алии, заставив её невольно вздрогнуть. Отяжелевшие веки с трудом поднялись, открывая картину напряжённого противостояния. На залитой лунным светом поляне напротив израненной Гончей возвышалась мощная, внушающая трепет фигура Влада. Алия инстинктивно рванулась вперёд, желая подняться и оказать ему хоть какую-то помощь, но чьи-то сильные, цепкие руки удержали её на месте, пригвоздив к земле. Один лишь мимолетный взгляд на свое плечо, на котором покоилась крепкая ладонь, позволил ей понять, кто стоит за ее спиной и лишает ее возможности действовать.
Взгляд Алии упал на её запястье, где красовался кожаный браслет, украшенный матовыми агатами и мерцающими аметистами. Этот простой, но значимый аксессуар мгновенно воскресил в памяти далёкую поездку в Россию, трагическое путешествие с матерью, омрачённое внезапной гибелью отца. В голове всплыла картина уличной суеты, нищеты и отчаяния, запечатлённая на лице молодой цыганки, одетой в лохмотья, и беспомощного грудного ребёнка, прижатого к её груди.
Алия осторожно обернулась и подняла глаза на женщину, которая смотрела на неё с тёплой, загадочной улыбкой. В её взгляде читалась какая-то особая, непонятная Алии привязанность.
— Вижу, ты вспомнила нашу первую встречу, — раздался мягкий, бархатистый голос. В нём слышалась лёгкая хрипотца, отголосок прожитых лет и терпкий аромат утреннего костра.
- Браслет... – едва слышно, словно сквозь пелену, выдавила из себя девушка, пытаясь осознать происходящее.
Улыбка старой знакомой, несмотря на морщинистое лицо, стала ещё шире, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.
- Я специально сохранила его, детка, – прошептала она, словно делясь сокровенной тайной. – Я знала, что мы ещё встретимся. Знала, что тебе понадобится моя помощь, и этот браслет станет ниточкой, связывающей нас.
- Влад... Сергей... помоги им, — прохрипела Алия, чувствуя, как жизнь медленно покидает её тело. Голос почти не слушался, поэтому она старалась делать небольшие паузы между словами, собирая остатки сил.
- Им не нужна наша помощь, сестра, — ответила женщина, ласково проведя ладонью по её щеке. — Такие мужчины, как Князь и его потомок, способны позаботиться о себе сами. Они волки, которым не нужна стая, чтобы разорвать врага. Единственное, что мы можем для них сделать, — это забрать документы, за которыми сюда приехал Сергей.
Глаза Алии расширились от удивления. Она знала, что мужчина приехал в Румынию ненадолго, но цель его поездки оставалась для неё тайной, тщательно скрываемой под маской молчания. А вот ведьма, чьё имя никак не могло всплыть в памяти девушки, как оказалось, знала гораздо больше, чем показывала. Хитрый, лукавый блеск агатовых глаз на смуглом лице, изрезанном сетью морщин, лишь подтверждал её догадки. В этом взгляде читались тайные знания, накопленные веками, и понимание сил, неведомых простым смертным.
Оставайся здесь, детка. Я скоро вернусь, – прошептала женщина, подмигнув ей, словно делясь секретом.
Она плавно, бесшумно, словно растворяясь в воздухе, исчезла в зарослях кустарника
Со всех сторон до слуха Алии донеслись испуганные крики — пронзительные, отчаянные вопли людей, которые в панике разбегались. Она слышала, как кто-то кричал: «Что это? Бежим!» — и эхо разносило детский плач, смешанный с топотом ног и треском ломающихся веток. Алия представила, как толпа, окружавшая алтарь, теперь превращается в хаотичную массу тел, спотыкающихся и падающих в пыль. Её сердце сжалось от смеси вины и решимости: она знала, что это неизбежно, но каждый крик резал её, как ножом.
В глубине души Алия понимала, что её собственных сил недостаточно, чтобы разрушить алтарь до основания — этот древний монолит, высеченный из чёрного камня и пропитанный тьмой, который стоял перед ней как символ зла. Её энергия была сильной, но ограниченной, как пламя свечи во время бури. И вот, в этот момент наибольшей уязвимости, самой большой неожиданностью стало лёгкое, но твёрдое прикосновение к её плечам. Это была та самая ведьма — женщина с седыми прядями в волосах, одетая в потрёпанный плащ, чьи глаза горели фанатичным огнём. Алия почувствовала её ладони, сухие и тёплые, как будто они принадлежали кому-то, кто прожил века. Женщина, не жалея ни себя, ни своего дара, начала вливать в Алию свои силы, словно открыла шлюзы невидимого резервуара. Это было похоже на удар волны: энергия ведьмы, древняя и дикая, смешалась с её собственной, наполняя каждую клеточку тела девушки. Алия ощутила прилив силы, который почти ослепил её — её руки задрожали, а в голове промелькнули обрывки воспоминаний ведьмы, полные боли и триумфа.
Невидимые волны, порождённые их объединённой силой, сотрясали землю с новой яростью, заставляя воздух вибрировать и разрывая тишину на части. Вокруг началась неразбериха, какой Алия ещё никогда не видела: деревья раскачивались, как в шторм, камни вылетали из-под земли, а алтарь начал трескаться, испуская клубы чёрного дыма. Люди падали, сбивая друг друга с ног, а в небе мелькали тени, словно сами духи восстали против этого хаоса. Алия старалась не отвлекаться, крепко зажмурив глаза и сосредоточившись на цели. Её мысли были ясны, как никогда: «Если не искоренить эту заразу сейчас, потом будет поздно. Это зло пустит корни глубже, и никто не сможет его остановить». Стиснув зубы, она направила всю свою волю в этот поток энергии, чувствуя, как алтарь поддаётся, крошится и рушится под натиском их совместной мощи. В этот миг Алия поняла, что они — не просто две женщины, а часть чего-то большего, битвы между светом и тьмой.
***
Тень скользнула на поляну, словно хищный зверь, в тот самый миг, когда Влад рухнул на землю, сраженный неведомой силой. Женщина, закутанная в плащ, словно сотканный из ночной мглы, прищурилась, осматривая поле битвы. Тихий свист сорвался с её губ, едва различимый на фоне ветра, колышущего окровавленную траву. Вокруг, куда ни глянь, простиралось море искорёженного металла, разорванной плоти и сломанных судеб. Искалеченные тела мужчин и женщин, воинов и магов, устилали землю, словно брошенные куклы.
Ведьмин ковен, когда-то внушавший страх своей мощью и коварством, был практически уничтожен. Но женщина знала, что уцелевшие ведьмы, загнанные в угол и ведомые жаждой мести, представляли смертельную опасность, даже действуя в одиночку. Их магия, пропитанная ненавистью и отчаянием, могла обернуться против любого, кто встанет у них на пути.
Теперь ей стало понятно, почему Князь с присущей ему предусмотрительностью отправил её в ближайший город вместе с полумёртвым таксистом. Не просто так нужно было обезопасить свидетеля. Здесь, на этой проклятой поляне, разверзся настоящий ад на земле. От густого тошнотворного смрада, исходящего от пролитой крови и тлеющих останков, кружилась голова, не давая нормально сосредоточиться на возникших проблемах. Нужно было действовать быстро, пока выжившие ведьмы не оправились от удара и не начали охоту на выживших. И прежде всего нужно было найти и защитить Влада, пока его не настигла смерть.
Тень замерла в тени деревьев, её сердце билось часто и неровно, словно предчувствуя опасность. Она быстро огляделась: густой лес окружал древнюю поляну, где тусклый лунный свет пробивался сквозь листву, отбрасывая причудливые тени. Сергея нигде не было видно — ни следа его знакомой фигуры, ни звука его шагов. Он исчез, словно растворился в воздухе, оставив Тень наедине с растущим ощущением тревоги. А вот Алия... Она стояла посреди поляны, странно склонившись над землёй, её плечи дрожали, а руки нервно копошились в траве. Казалось, девушка что-то искала или, наоборот, пыталась спрятать, но её движения были слишком неестественными, как у человека в трансе.
Позади Алии, в полумраке, Тень заметила высокую статную женщину. Она стояла неподвижно, словно статуя, высеченная из мрамора, с грациозной осанкой, говорившей о силе и уверенности. Её руки лежали на плечах Алии — не ласково, а скорее властно, как кандалы, удерживающие пленника. Женщина была поразительна: длинные волосы цвета ночного неба волнами спускались по спине, а её лицо... О, это лицо казалось ангельским, идеальным, с нежными чертами и глазами, полными загадочного света. Тень не сразу осознала угрозу, но инстинкты подсказывали, что здесь что-то не так.
Присмотревшись внимательнее, Тень почувствовала, как её собственное тело напряглось, а сердце пропустило удар. «Гончую» — так она иногда называла себя в мыслях, вспоминая свою роль охотника в тени, — внезапно подбросило на месте, словно от удара током. Это была не просто реакция на страх; это было что-то более глубокое, первобытное, как будто её инстинкты пробудили древний ужас. Ангельское лицо женщины вдруг исказилось — мягкие черты скривились в гримасе ярости и хитрости, глаза вспыхнули холодным огнём, а губы изогнулись в ядовитой усмешке. Тень увидела, как маска совершенства спадает, обнажая истинную сущность: это была не спасительница, а хищница, готовая к атаке.
В тот момент Тень почувствовала, как её сознание начинает заволакивать густой туман — он поднимался из глубин разума, словно ядовитый пар, затуманивая мысли и воспоминания. Мир вокруг расплывался, звуки сливались в монотонный гул, и в этой пелене осталось только одно кристально ясное желание. Оно пульсировало в её венах, как прилив адреналина: не дать Алие, этой наивной девушке, с помощью этой предательницы — женщины, чьё истинное лицо теперь пугало до дрожи, — разрушить тёмную святыню. Тень знала, что эта святыня — сердце тьмы, источник её силы — не должна пасть. Она сжала кулаки, борясь с туманом, и почувствовала, как в ней просыпается звериная решимость.
- Нет, — прошептала она себе, — я не позволю. Это моя битва, моя тень.
Как только она сделала несколько неуверенных шагов в сторону двух ведьм, воздух сотряс оглушительный звон тревожных колоколов. Звук эхом разнёсся по пустынному пейзажу, как грохот военных барабанов, отдаваясь в её груди и заглушая все остальные звуки. Это был призыв к хаосу, сигнал о том, что хрупкое перемирие нарушено, и теперь, казалось, сам мир затаил дыхание в ожидании.
Выжившие — женщины и мужчины, едва цеплявшиеся за жизнь после жестокого нападения Принца, — вышли из своих импровизированных укрытий. Они представляли собой жалкое зрелище: тела, покрытые глубокими ранами, конечности, искривлённые под неестественными углами, и лица, искажённые усталостью и отчаянием. Некоторые хромали на сломанных ногах, другие тащились вперёд, их одежда была порвана и испачкана засохшей кровью. Стоная от боли, они собрались вокруг Адской Псы — огромного тёмного зверя, который возвышался, словно страж из бездны. Его глаза светились потусторонним огнём, а дыхание вырывалось горячими прерывистыми вздохами, словно он тоже чувствовал надвигающуюся гибель.
В тот момент разум Шэдоу прояснился, словно буря рассеялась, обнажив суровое, неумолимое небо. Она стояла там, её пульс был ровным, а чувства обострились до предела. Эти люди, эти жалкие остатки некогда гордого сообщества, теперь ничего для неё не значили. Они были слабы, до смешного слабы — хрупки, как осенние листья на ветру. Одним движением мизинца она могла покончить с ними со всеми, мгновенно оборвать их мерцающие жизни. Эта мысль вызвала у неё холодную отстранённую улыбку. Они жались друг к другу на крошечном клочке земли рядом с ней, их глаза были широко раскрыты от ужаса, тела прижимались друг к другу в отчаянной попытке спастись. Изнеможение окутывало их, как саван; они двигались так, словно уже шли в свои могилы, толкаясь и пихая друг друга в тщетной попытке занять место чуть дальше от края катастрофы. По толпе прокатился шёпот страха — молитвы, проклятия, мольбы о пощаде, — но Тень ощутила лишь отдалённую жалость, смешанную с её собственной непреклонной силой.
Затем земля под их ногами начала дрожать. Сначала это была едва заметная вибрация, похожая на отдалённый гул приближающейся бури, но она быстро переросла в сильную дрожь, от которой застучали зубы. Земля застонала в знак протеста, словно пробуждаясь от долгого сна, чтобы обрушить на них свою ярость. С каждой секундой дрожь усиливалась, волны энергии расходились от невидимого эпицентра. Шэдоу чувствовала, как нарастает необузданная сила, отражающая хаос в её душе.
Из рук молодой ведьмы, её собственных рук, светящихся магической энергией, которую она едва могла контролировать, расползались трещины. Разломы, словно огненные вены, расползались по выжженной земле, расширяясь с пугающей скоростью и поглощая всё на своём пути. Воздух наполнился звуком раскалывающихся скал и осыпающихся камней — какофонией, заглушившей тревожные звоны. Древние сооружения, пережитки забытой эпохи, которые каким-то образом выдержали столетия забвения и конфликтов, начали разрушаться. Высокие шпили и обветшалые стены складывались, как хрупкие карточные домики, их фундаменты уступали место зияющим пустотам, открывающимся под ними. Пыль поднималась в воздух, удушая выживших и превращая происходящее в туманный кошмар. Одно за другим здания исчезали в образовавшихся пропастях, поглощаемые ненасытной землёй.
В последний душераздирающий момент неподалёку образовался ещё один огромный провал, и склеп — тот самый, в котором находился древний алтарь, — исчез в его глубинах. Земля вздыбилась, а затем рухнула вниз, с грохотом утягивая священное место во тьму. Осколки камня и фрагменты ритуальных резных изображений посыпались вниз, разлетаясь среди выживших, как жуткие конфетти. Шэдоу наблюдала за происходящим, и её сердце колотилось от смеси восторга и ужаса, ведь она знала, что это только начало.
***
Алия откинулась назад, когда стало ясно, что она выполнила свою работу. Каждый мускул в её теле протестовал, требуя отдыха после изнурительной битвы.
Подняв покрасневшие от усталости глаза, она уставилась на Тень и оставшихся в живых членов ковена, которые были заперты за мерцающим магическим щитом на небольшом клочке земли. Вокруг зияла пропасть, вырытая магическим взрывом, насколько хватало глаз. Её глубина была неизвестна, а поднимающийся из неё воздух отдавал серой, словно преисподняя выдохнула. Ни один человек не смог бы преодолеть её. По крайней мере, ни один нормальный человек. Алия знала, что Тень и её приспешники не были нормальными, и это знание не принесло ей ни капли облегчения. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что щит продержится достаточно долго, чтобы подкрепление успело добраться до них.
Дуновение ветра, нежное, словно прикосновение пёрышка, скользнуло по лицу Алии, заставив её невольно вздрогнуть. Отяжелевшие веки с трудом поднялись, открывая картину напряжённого противостояния. На залитой лунным светом поляне напротив израненной Гончей возвышалась мощная, внушающая трепет фигура Влада. Алия инстинктивно рванулась вперёд, желая подняться и оказать ему хоть какую-то помощь, но чьи-то сильные, цепкие руки удержали её на месте, пригвоздив к земле. Один лишь мимолетный взгляд на свое плечо, на котором покоилась крепкая ладонь, позволил ей понять, кто стоит за ее спиной и лишает ее возможности действовать.
Взгляд Алии упал на её запястье, где красовался кожаный браслет, украшенный матовыми агатами и мерцающими аметистами. Этот простой, но значимый аксессуар мгновенно воскресил в памяти далёкую поездку в Россию, трагическое путешествие с матерью, омрачённое внезапной гибелью отца. В голове всплыла картина уличной суеты, нищеты и отчаяния, запечатлённая на лице молодой цыганки, одетой в лохмотья, и беспомощного грудного ребёнка, прижатого к её груди.
Алия осторожно обернулась и подняла глаза на женщину, которая смотрела на неё с тёплой, загадочной улыбкой. В её взгляде читалась какая-то особая, непонятная Алии привязанность.
— Вижу, ты вспомнила нашу первую встречу, — раздался мягкий, бархатистый голос. В нём слышалась лёгкая хрипотца, отголосок прожитых лет и терпкий аромат утреннего костра.
- Браслет... – едва слышно, словно сквозь пелену, выдавила из себя девушка, пытаясь осознать происходящее.
Улыбка старой знакомой, несмотря на морщинистое лицо, стала ещё шире, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.
- Я специально сохранила его, детка, – прошептала она, словно делясь сокровенной тайной. – Я знала, что мы ещё встретимся. Знала, что тебе понадобится моя помощь, и этот браслет станет ниточкой, связывающей нас.
- Влад... Сергей... помоги им, — прохрипела Алия, чувствуя, как жизнь медленно покидает её тело. Голос почти не слушался, поэтому она старалась делать небольшие паузы между словами, собирая остатки сил.
- Им не нужна наша помощь, сестра, — ответила женщина, ласково проведя ладонью по её щеке. — Такие мужчины, как Князь и его потомок, способны позаботиться о себе сами. Они волки, которым не нужна стая, чтобы разорвать врага. Единственное, что мы можем для них сделать, — это забрать документы, за которыми сюда приехал Сергей.
Глаза Алии расширились от удивления. Она знала, что мужчина приехал в Румынию ненадолго, но цель его поездки оставалась для неё тайной, тщательно скрываемой под маской молчания. А вот ведьма, чьё имя никак не могло всплыть в памяти девушки, как оказалось, знала гораздо больше, чем показывала. Хитрый, лукавый блеск агатовых глаз на смуглом лице, изрезанном сетью морщин, лишь подтверждал её догадки. В этом взгляде читались тайные знания, накопленные веками, и понимание сил, неведомых простым смертным.
Оставайся здесь, детка. Я скоро вернусь, – прошептала женщина, подмигнув ей, словно делясь секретом.
Она плавно, бесшумно, словно растворяясь в воздухе, исчезла в зарослях кустарника
