И он молится, искренне, истово, пылко, как не молился до этого никогда в жизни, и картинка в его голове вдруг неожиданно сменяется другой: он снова видит мать, но уже радостной и улыбающейся. Такой он её не видел никогда. Она тянет к нему руки и ласково шепчет:
- Иди ко мне, сынок! Я помогу.
Мама… Как ему хотелось, чтобы она любила его! Но Айрис Ортс, сколько Тай себя помнит, всегда была хмурой, замкнутой и отрешённой, оживляясь, лишь, когда речь заходила о боге и о молитвах. Обычно она смотрела на своего сына, как на пустое место, иногда со злостью и плохо скрываемой ненавистью. И никогда ему не улыбалась. Впрочем, она не улыбалась никому, словно эта функция напрочь отсутствовала в её организме.
Тайрон очень долго не мог понять, почему родители его не любят: мама либо старается не замечать, либо раздражается, если он пытается привлечь к себе её внимание, а отец брезгливо морщится, стоит ему оказаться где-то поблизости. Он мог бы умереть от тоски в огромном и холодном родовом замке, и никто бы из них этого не заметил. Возможно, он и умер бы без тепла и ласки, если бы не приставленная к нему нянька, да старая Нэнна, двоюродная тётка его отца.
Две эти женщины заменили ему весь мир. И неважно, что ни одной из них он не был родным по крови. Они вдохнули в него жизнь, подарили любовь, теплоту и ласку, в которых он так нуждался. Рядом с ними его маленькое сердечко оттаивало и пело от счастья.
- Почему мы не можем уйти отсюда и жить где-нибудь втроём? – Тай задавался этим вопросом чуть ли не каждый день, но всегда слышал один и тот же ответ:
- Ещё не время, мой мальчик, ещё не время!
- А когда наступит это самое время?
- Ты непременно узнаешь.
- Хочу, чтобы оно наступило быстрее, - Тайрон тяжело вздыхал и замирал, глядя в пространство перед собой. Нэнна тоже вздыхала и, обнимая, прижимала к себе худенькое детское тельце.
А потом всё внезапно изменилось. Неожиданно умерла его мать, и на следующий же после похорон день Тайрона отправили в закрытый пансион для одарённых отпрысков из родовитых семей.
Глава 18. Ледяное дыхание прошлого
Он не плакал, когда хоронили мать, не проронил и слезинки, когда отец объявил ему об отъезде в пансион, не ныл и позже, когда в элитном учебном заведении, куда его упрятал драгоценный родитель, ему до крови разбивали лицо ровесники, считавшие его не таким знатным и родовитым, как они сами. Но в момент прощания с любимой Нэнной, сердце мальчика чуть не разорвалось от боли и тоски. И он не выдержал: разрыдался у всех на глазах и просто не смог от неё оторваться.
Все эти жестокие и неприглядные подробности детства, непрошено и нежданно в мельчайших подробностях воскресли в затухающем сознании Тайрона, разрывая его сердце на части. Как будто мало ему физических страданий. Старательно спрятанные в глубинах памяти моменты ожили так ярко, как наяву, словно мстя напоследок за многолетнее забвение, стараясь побольнее ужалить слабеющего с каждой минутой мужчину.
- Закрой рот и делай, что велено, грязное отродье! – раздражённый отец, бесцеремонно отрывает его руки, намертво вцепившиеся в подол траурного платья Нэнны. Швыряет на землю и принимается метать в ребёнка жалящие огненные искры, подвластные ему, как сильному магу огня.
- С ума сошёл? Не смей его трогать! – крик Нэнны тонет в отборной ругани Нейтона Ортса. Этот день мог бы стать последним в короткой жизни маленького Тая, но его драгоценная Нэнна спасла своего любимого мальчика, закрыв собой от гнева жестокого родителя. В память об этом случае Тайрону остался уродливый шрам на левом плече, стойкая нелюбовь к чёрному цвету и огню, в любых его проявлениях, и, не менее стойкое, неумение плакать.
Взбешённому Нейтону Ортсу всё равно, кто перед ним: ребёнок или старая женщина. Буркнув «сама виновата», он выдёргивает из-под сильно обгоревшей Нэнны хрупкое тельце сына и с яростью швыряет его в магическую повозку. И та без промедления отбывает из замка, на долгие пятнадцать лет унося Тайрона Ортса из родных мест.
Тай больше не хочет вспоминать, обессиленно трясёт головой и зажмуривает глаза, но воспоминания, жалящими назойливыми осами снова и снова набрасываются на него.
За все эти годы Тай не получил из дома ни весточки. Отправив отпрыска с глаз долой, отец, как будто совсем позабыл о его существовании. Других воспитанников хоть иногда навещали родственники, его – никогда. Из-за этого над ним частенько потешались сверстники, пока он не научился тумаками стирать насмешки с их лица.
Жизнь в пансионе была очень тяжёлой, но она сделала мальчика мужчиной: Тай научился защищать себя кулаком и словом. Использовать магию против сокурсников запрещалось, за это официально могли лишить части способностей, поэтому Тай выживал, используя все доступные ему методы. А их было не так уж много: пришлось развивать речевые способности и тренировать тело.
И в том, и в другом Тай преуспел настолько, что со временем превратился в эрудированного, остроумно-язвительного, хорошо сложенного и атлетически развитого молодого человека, с которым опасались ссориться даже самые дерзкие и влиятельные воспитанники пансиона.
Кроме того, жизнь в пансионе нежданно-негаданно преподнесла Таю ещё один бесценный подарок: здесь он познакомился и подружился Рэдкофом. Щуплый, но отважный мальчишка из древнего обедневшего рода, тоже частенько становился объектом травли со стороны отпрысков богатых процветающих семейств. И как-то незаметно ребята сблизились: сначала для совместной обороны против обидчиков, а потом вдруг обнаружили много интересных фактов и совпадений, в итоге выяснив, что они оказывается родственники.
Рэд происходил из одной очень близкой ветви рода Ортсов, общение с которой прекратилось ещё при деде Тайрона Ормунде Ортсе. Оказывается, была в семье тайна, о которой Тай не знал: Ариза Ортс, младшая сестра его отца, убежала из дома и вышла замуж по любви вопреки воле своих родителей за бедного, неродовитого, средних способностей мага. Её имя и сам факт существования были преданы анафеме и навсегда вычеркнуты из семейных хроник. Вот она-то впоследствии и стала матерью Рэдкофа.
Родители Рэда очень любили друг друга, но погибли при трагических обстоятельствах совсем молодыми, а его почти с младенчества воспитывала бабушка по отцовской линии. Учёба в пансионе – удовольствие не из дешёвых, но пожилая женщина, отказывая себе во всём, на ренту от наследного владения умудрилась выучить внука.
Она считала, что у него должно быть будущее. Рэд пошёл в мать, был наделён очень сильными магическими способностями, поэтому его и приняли в пансион. У двоюродных братьев обнаружилось много общего, они сдружились, чтобы больше уже никогда не расставаться. «Вместе – до конца!» - такой была их клятва, и Рэд её с честью сдержал.
Долгие годы Тай вообще ничего не знал о судьбе двух женщин, которых любил больше всего на свете. Его сердце обливалось кровью, когда он вспоминал свой отъезд, понимая, что Нэнна спасла ему жизнь, боялся, как бы она не поплатилась за это.
Как потом выяснилось, переживал он не зря: сильно покалеченная Нэнна умерла на третьи сутки после его отъезда, а няню в тот же день выгнали из замка. Отцу было настолько ненавистно любое упоминание о единственном сыне, что он поспешил поскорее избавиться от той, которая заменила ему мать.
Тайрон Ортс с нетерпением ждал окончания пансиона и возвращения домой. После всего пережитого он, как будто, потерял чувствительность, а в душе его навсегда поселилась чёрная сосущая пустота. Ему было что предъявить отцу, и Тай морально готовился к длительному суровому противостоянию характеров, но реальность разочаровала: соперничать оказалось не с кем. Жизнь, заложив крутой вираж, спутала все его планы, перевернув их с ног на голову. О, если бы он знал тогда, чем всё это обернётся, и какие тайны ему суждено будет узнать!
Через пятнадцать лет из закрытого пансиона в родовой замок Ортсов прибыл жёсткий, выдержанный, умный, хладнокровный сильный молодой маг. В родовое гнездо Тай вернулся полноправным хозяином на три недели раньше положенного срока.
Его отец, владеющий не совсем легальной магией даудов, в поисках редкого растения для особо сложного запрещённого снадобья взобрался на Мёртвую гору, чья проклятая слава отпугивала самых отчаянных смельчаков, сорвался со скалы и, не приходя в сознание, умер на вторые сутки после происшествия.
Тайрону разрешили досрочно сдать выпускные экзамены, чтобы отправиться домой для предания тела отца земле и вступления в наследство. И ещё до того, как за похоронной процессией сомкнулись двери родовой усыпальницы Ортсов, Тайрон отыскал в ближайшей деревне свою няню и вернул её в замок. Вместе с ней прибыло и последнее письмо его любимой Нэнны. Ах, почему же он раньше не узнал всё то, что в нём написано!
Тайрон раздражённо замычал, пытаясь избавится от кошмарных видений, и из последних сил мысленно взмолился, обращаясь сам точно не зная к кому: «Спаси меня, прошу! Спаси!». В ответ на эти мольбы в его воспалённом мозгу снова возник образ строгой и неласковой матери, которая загадочно улыбается и тянет к нему руки.
Он отрицательно замотал головой, отчаянно сопротивляясь приближающейся смерти и душно-непривычным материнским объятиям. Новая порция боли обожгла тело, глаза залило кровью вперемешку с потом, дыхание застопорилось, и последнее, что Тай ощутил, прежде чем сознание покинуло его, как к лицу прикасаются прохладные женские руки. Мать всё-таки нашла его, достала даже из царства тьмы. Наверное, он снова не выучил урок и теперь идёт к ней.
Глава 19. Непредсказуемые последствия сильного гнева
Ксения с трудом сдерживалась пока Тайрон не отошёл на безопасное расстояние. Её душили рыдания, а при нём нельзя было показывать свою слабость, он и так считает её ничтожеством.
Хотелось реветь в голос, извещая о своих горестях весь мир. Ксения снова оказалась негодной: ни к большим испытаниям, ни к значительным переменам в себе, ни к бонусу в виде чужой магии. И она опять, как когда-то давно в школе, ещё до знакомства с Даной, почувствовала себя слабой и никчемной.
Он тоже считает её такой: она поняла это по его глазам, жестам, мимике, даже по интонации голоса. Вот и сейчас, он ушёл, потому что она его в очередной раз разочаровала. Столько усилий, и всё – зря. Она не может овладеть его магией, наверное, потому что не достойна, не заслуживает, слаба.
Её уже тошнит от самой себя, она самой себе противна. Размазня! Ей никогда не стать другой, не повзрослеть, не измениться. Она обречена на неудачи, только и может, искать опору в ком-то другом, не в себе.
Кричать нельзя, а так хочется! Она бы выла, царапалась и кусалась, потому что не видит выхода, но и не может больше мириться с существующим положением вещей, выносить его презрительное хмыканье и косые взгляды. Ей нужно выплеснуть всю эту горечь, иначе она ею захлебнётся.
Не имея возможности полноценно порыдать, Ксения кривила губы, хмурилась и и отчаянно пыталась сдержать рвущиеся из горла всхлипы. Напрасно.... Слёзы заструились бесконечным потоком, заливая глаза и ещё сильнее раздражая, без того уже воспалённую кожу лица. Рыдания спазмом сдавили горло, перекрывая доступ воздуха в организм. Кажется, ещё немного и она задохнётся или расплавится от ярости, бушующей внутри.
Не имея возможности выплеснуть боль криком, всю мощь своего гнева Ксюша направила на работу, как никогда до того, самозабвенно молотя землю киркой. Её трясло так, что клацали зубы. И чем активнее она махала киркой, тем сильнее заводилась и не могла остановиться. Слепая ярость, беснуясь где-то глубоко внутри, безуспешно искала выхода. Разбивалась о невидимый барьер и острыми ранящими осколками осыпалась назад, превращая все внутренности Ксении в кровавую крошку.
Да, что же это с ней происходит? Ксюша металась по делянке, даже не подозревая, что где-то там, в лабиринте заброшенных штолен то же самое в эти же минуты творится и с Тайроном.
Она молотила киркой всё без разбора до той поры, пока в глазах не заплясали огоньки, и руки не разжались в изнеможении, выпуская, наконец-то, погнутый и искорёженный инструмент.
- Ничего себе слабая! - потрясённо выдохнула Ксюша, в бессилии оседая на землю и оглядывая развороченную делянку. В глазах по-прежнему плясали огоньки, не исчезая, как Ксения ни пыталась от них избавиться. Проморгалась, зажмурилась, потрясла головой и неподвижно застыла на некоторое время, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя.
Открыв глаза через какое-то время, в изумлении ахнула: вся делянка светилась огоньками, как новогодняя ёлка.
- Это что? Вот это всё… Это кто? Я? - потрясённо шептала она, прижимая к губам грязную окровавленную ладонь и даже не замечая этого. Не имея сил подняться, подползла на четвереньках к ближайшему огоньку да так и застыла над ним в удивлении.
- Так я же ничего, совсем ничего не могла сломать тут! Да как же так? - не переставая бубнила себе под нос, вглядываясь в огоньки.
Свечение пробивалось откуда-то из-под земли. Подтащив поближе кирку, немного поковырялась в грунте над светящейся точкой и выудила на свет магический кристалл. Как только вытащила его на поверхность, свечение сразу пропало.
- Что за чертовщина тут творится? - озадаченно почесала нос и принялась, теперь уже прицельно выбирая самые крупные, доставать кристаллы из-под земли. Как одержимая, откуда только силы взялись, ползала по делянке, проверяя свои предположения, и повсюду без труда находила магические кристаллы.
Увлёкшись этим, позабыла про всё на свете, и чуть было не пропустила появление патруля. Заслышав за спиной шаги надсмотрщиков, лишь на мгновение замерла от страха, а потом, вжав голову в плечи, продолжила ковырять землю, как ни в чём не бывало. Пусть попробуют доказать, что это она тут дел наворотила! Она ничего не видела, ничего не знает.
Как ни странно, патруль прошёл мимо, не обратив никакого внимания на иллюминацию. Ксения специально краем глаза следила за реакцией охранников. Они шли, без зазрения совести наступая на светящиеся точки, как будто их не существовало. Может они ничего не видят, видит только она? Ксюша бы решила, что сошла с ума, и ей всякое мерещится, но найденные кристаллы напрочь отметали это предположение. Они светятся и она их видит! Только она одна! А это что-то да значит.
На обратном пути патруль снова вёл себя как обычно: охранники посматривали по сторонам и покрикивали на пленников.
- Эй, ты! - услышала она за своей спиной и ещё сильнее сжалась от страха, но голову всё же повернула. - Где твой напарник?
- Так он кристаллы понёс, - быстро нашлась с ответом.
- Работай быстрее!
- Хорошо, я ускорюсь, - возражать охране было чревато, поэтому Ксения предпочла сделать вид, что подчиняется.
Как только патрульные исчезли за поворотом, она отбросила кирку и схватилась за горло, почему-то, ни с того, ни с сего, в груди запекло, стало нечем дышать, а сердце заныло, словно его сжали железными тисками.
- Тай! - еле слышно прошептала она. - Где ты, Тай? Что с тобой? - в эту минуту Ксения ни капли не сомневалась, что с ним приключилась беда.
