Глава 1.Ведьма
– Господа инквизиторы едут!
Встречать высыпал весь двор эрла Коллахана, вассала Пламенейшего владыки Фаррадии. Вцепившись в прутья решетки, девушка напрасно старалась что-то рассмотреть: из маленького окошка у самой земли было видно лишь десятки ног в стоптанных сапогах и юбки служанок - понятное дело, дворня стояла в задних рядах, у самой стены. Люди галдели, как на базарной площади, не давая расслышать, как приветствуют гостей. Не было даже понятно, въехали ли они уже во двор.
Послышались шаги в коридоре. Девушка отступила от окна, в тень, прижимая к груди связанные руки и стискивая в ладони выдернутый из деревянной загородки ржавый гвоздь. Он стоил ей пары сломанных ногтей и разорванного в кровь пальца, но иного оружия здесь не нашлось. Повезло еще, что это простой подвал, а не каземат для содержания малефиков, где голые каменные стены, исчерченные печатями. Скрипнула дверь, в проеме показался охранник, его щекастая морда растянулась в улыбке.
– Слыхала, козочка? Приехали господа. Сегодня еще до вечера зажарят тебя до хрустящей корочки.
Липкий взгляд пробежался по ее едва прикрытому порваной одеждой телу. Девушка напряглась, держа руку так, чтобы жалкое оружие не было видно за запястьем. Если только этот боров попробует… Тот облизнулся, и от этого зрелища к горлу подступила тошнота.
– До вечера, – повторил охранник. – Но сейчас все заняты, господа отдохнут с дороги, еще есть время, ага?
И шагнул через порог. За его спиной маячил второй охранник, молодой, тощий, чем-то неуловимо напоминающий крысу, он постоянно боязливо оглядывался в коридор. И неожиданно схватил более смелого напарника за плечо.
Девушка замерла, не понимая, что происходит. Оба охранника уставились в коридор и попятились. Шаги, тяжелые, уверенные, а за ними еще одни, семенящие, простучали по лестнице.
– Мы тут… Сменились вот… проверяли… - залепетал жирный боров. - Ваша милость!
Он проворно отступил, согнувшись в поясном поклоне. Оттесненный жирным задом напарник пропал из виду.
– Милость тебе - очищающее Пламя, – ответил незнакомый голос. – Чего дверь нараспашку держишь?
Шаги приближались.
– Мы того… Проверить…
– Проверили? Не улетела? - спросил незнакомец насмешливо.
Девушка вздрогнула.
"Вот оно".
Сердце пропустило удар и пустилось галопом, колотясь где-то в горле. Боров-охранник попятился, пропуская в подвал старика-слугу с фонарем и молодого мужчину в черной одежде, запыленной настолько, что ткань посерела.
– Не улетела б точно, а светлый отец мог бы отдохнуть да поесть с дороги, - проворчал слуга.
Девушка потрясенно уставилась на мужчину в черном.
"Какой молодой…"
Мысль была неуместная, даже смешная. К югу от проклятого замка она видела храм. Заброшенный, наверное, еще в Раскол, с проваленной крышей. Она забралась туда, хорошо зная, что ничего важного не найдет, просто ради любопытства. Алтарь уцелел, а перед ним безмолвной каменной охраной стояли статуи семи хранителей Пламени. Тогда ее от души позабавили эти благородные воины из мрамора, Всякому разумному известно, что те люди были простой гнилозубой голытьбой, тупой и озверелой, они резали глотки женщинам и детям, и не водилось за ними таких благородных бесстрастных лиц и чеканных доспехов. Но статуи, если не знать историю, производили впечатление. Ровно как и молодой мужчина, вошедший в подземелье - он мог бы сойти за родного братца тем красивым каменным истуканам. Высокий, худой, но широкоплечий. Лицо суровое, черты тонкие. Длинные черные волосы лежали на плечах. К поясу были пристегнуты ножны с мечом и, судя по выправке, пользоваться им этот человек должен был уметь.
– Отец Эрик справится с обедом за двоих, даже не переживайте, - сказал мужчина весело. - А я предпочел бы закончить быстрее, а потом уж отдохнуть. Итак…
Он взглянул, наконец, на нее.
Глаза светлые, и в них, на изумление, ни капли ненависти. Взгляд не задержался ни на штанах, обтягивающих бедра, ни на разорванной рубахе, едва прикрывающей грудь, а поднялся выше. Встретившись с ним глазами, девушка замерла, затаив дыхание.
– Не бойся, – сказал мужчина и чуть заметно улыбнулся. - Как тебя зовут?
Она сглотнула - в горле было сухо.
– Авила… – голос прошелестел не громче падающего в траву листа.
– Авила, я - Орвин, послушник Ордена очистительного Пламени, меня прислали из обители у Песьей пустоши.
"Еще не вступил в орден, лишь собирается".
Авила не могла понять, чего этому мужчине могло не хватать в обычной, человеческой жизни. Судя по лицу, он не из простолюдинов, значит, не бедность и голод загнали его в монастырь. Не старик, рано еще искупать постыдные грешки прошедшей жизни. Да и вряд ли женоненавистник, обделенный вниманием прекрасного пола, и желающий расквитаться за такое унижение со всеми "ведьмами" разом. И лицо у него не злое, так почему же? Впрочем, иногда самые страшные преступления совершают и те, кто выглядит вполне невинно. В монастыре не оказываются просто так.
– Знаешь, как проходит испытание?
Она качнула головой.
– Протяни руки.
Страх всколыхнулся с новой силой, но делать что-то было уже поздно. Мужчина мягко взял ее за запястье, вынул из судорожно сжатых пальцев ржавый гвоздь.
– Ты меня им заколоть собралась? – весело поинтересовался мужчина.
– Я… я…
Оправдания застряли в горле, а мужчина лишь усмехнулся. Не было похоже, что он разозлился.
Авила смотрела ему в лицо, пытаясь угадать настроение. Выглядит благодушным, но что, если это притворство?
– Не шевелись, – приказал он и зашептал что-то еле слышное и неразборчивое.
А потом мужчина за шнурок вытащил из-под ворота стеклянный шарик с пляшущим внутри лепестком Пламени. Щелкнул пальцами, и огонек раздвоился, перекинулся ему в ладонь. Авила инстинктивно дернулась, стараясь отстраниться. Мужчина удержал ее за руку - сжал пальцы, но не до боли.
– Я не сделаю тебе ничего дурного, – сказал он мягко, но верилось с трудом.
А потом протянул огонек, словно хотел положить ей в ладони.
Алая вспышка ослепила глаза. Авила охнула от неожиданности, дернулась, прижавшись к стене - отступать было некуда.
Она проморгалась и уставилась на мужчину. В воздухе между ними танцевали алые искры, чертя узор неведомой печати.
Лицо послушника ордена окаменело. Светлые серые глаза враз потемнели, как небо перед бурей, губы сжались в тонкую черту. Авила почувствовала, как в животе внутренности скручиваются в тугой ком. От ужаса ее затошнило.
– Надо же, – проговорил мужчина ровным голосом. – И в самом деле ведьма.
Глава 2.1. Судилище
"Все это дурной сон", – твердила про себя Авила.
Поверить в реальность происходящего не получалось, но и проснуться от кошмара она все не могла.
– Хоть бы дождь не полил, – сказал один из стражников, что вел ее. - А то костер придется отложить на пару дней, а то и больше.
– Да уж, дурное нынче лето, – ответил второй. – Небось, ведьмы и постарались.
Судилище решили устроить прямо во дворе замка. Посреди мощеной камнем и залитой грязью площадки установили стол и три кресла, чтобы комиссии было, где расположиться. Это место окружала охрана - люди землевладельца и громилы в черном, что приехали с инквизиторами. Вокруг толпились слуги, и в глаза бросалась их бедная, изношенная, покрытая грязью одежда. Под ногами у людей вертелись тощие собаки.
Сам эрл Коллахан, болезненного вида старик с кислым выражением лица сидел по правому краю стола, кутаясь в облезлую меховую накидку, по центру расположился гороподобный шериф, имени которого она не знала, но в лицо уже видела. Это он притащил ее сюда и бросил в подземелье. Рядом с ним восседал немолодой мужчина, худой, как жердь, в таком же черном одеянии, как и у послушника ордена. Сам послушник стоял у него за спиной, сложив руки на груди. На лице застыло равнодушие, добавляющие ему сходство с каменными истуканами. Лишь изредка он бросал на Авилу взгляд, и тогда она всей кожей ощущала его неприязнь. Словно, если бы мог, он поджег бы ее взглядом. По левому краю стола расположились два писаря со стопками пергаментных листов, и готовились писать протоколы.
Слуги перешептывались и посмеивались. Когда стражники вывели Авилу во двор, ее встретили свист и улюлюканье. Ноги тут же утонули в грязи.
– Ривалонская шлюха! – выкрикнул кто-то.
– Чтоб ты сдохла!
"Не дождетесь!"
Зажмурившись, Авила раз за разом пыталась призвать свою сущность, коснуться внутреннего источника силы, но там словно зияла пустота.
"Я сейчас проснусь", – подумала Авила.
Но открыла глаза - и двор, и комиссия остались на месте.
Всего трое, кто собрался решить ее судьбу среди грязи и глазеющей голытьбы. Фаррадийские безродные псы, ничего не знающие о колдовстве, законах и судебном производстве.
– Попрошу случайных зрителей прикрыть рты и сохранять молчание вплоть до окончания разбирательства, - сказал инквизитор вроде бы негромко, но в закрытом дворе его голос разнесся глухо и грозно. Народ и впрямь заткнулся разом, воцарилась зловещая тишина.
– Кто выступит обвинителем?
– Я, светлейший отец.
Вперед шагнул мужчина в дорогом расшитом шелковой нитью камзоле и отороченной мехом накидке. Он мог бы по виду сойти за ровню эрлу Коллахану.
– Представься нам.
– Меня зовут Грам, я управляющий замка Грозовой скалы.
– В чем ты обвиняешь эту женщину?
– В злонамеренном колдовстве! Эта сучья тварь…
Инквизитор хлопнул ладонью по столу. Управляющий Грам, успевший распалиться так, что морда пошла красными пятнами, оборвал себя на полуслове.
– Являешься ли ты честным прихожанином святой нашей церкви Пламенеющего, сын мой?
– Да, отец! Тут, в этом дворе, каждый может подтвердить, насколько рьяно я…
Инквизитор вскинул руку, и управляющий опять замолчал.
Авила сдержала невольную усмешку.
Страх и унижение - два столпа, что поддерживают власть Пламенеющего в этих землях. Вот стоял перед ней хозяин жизни, наряженный в бархат и меха, и вот, стоило оборванцу в грязной рясе махнуть рукой раз - и он уже лепечет оправдания, а махнул ему снова - и тот заткнулся, как дрессированный пес.
– Подтверждения мне не требуются. Хочу лишь напомнить, что грязные ругательства марают твою душу.
Удивительно, как здесь заботились о чистоте собственных потрохов, но любили грязь под ногами!
– Конечно, отец. Простите меня!
– Бог простит. А ты расскажи, что случилось.
– Все началось два месяца назад…
Авила с тоской подумала, что в те поры была отсюда далеко. Очень далеко.
"А что, если сказать им, кто я?.. "
Эта мысль ее испугала.
Ни в коем случае! Одной Матери известно, как эти животные поведут себя, если поймут, кого изловили.
И что подумает и сделает мать, когда узнает?..
– … когда наутро скотник пришел в хлев, корова валялась там уже околевшая. Послали за мной, я посмотрел и ужаснулся - мерзкая скверна черной слизью сочилась из пасти бедного животного! Позвали капеллана, и он подтвердил мои ужасные догадки.
Авила огляделась. Люди стояли вокруг, как пришибленные. Никто больше не болтал и не смеялся. Но ведь это просто чушь! Какая еще скверна, какая корова?!
Среди слуг стоял человек в серой рясе, с явным интересом слушавший управляющего. Наверное, то и был капеллан. Шериф хмурился, эрл Коллахан кривил губы в злой усмешке, но неожиданно дернулся, как в судороге, и громко закашлялся.
– Я тогда так и сказал, что это происки темных сил. До границы ведь рукой подать! Это проклятые ведьмы губят нашу скотину! А может, потом и за нас возьмутся! Видите, хозяин болен! И отец Айберг может подтвердить мои слова.
Служитель в серой рясе встрепенулся, подвинулся ближе к управляющему.
Эрл наконец откашлялся, вытер рукавом рот, размазав по подбородку темную кровь.
– Недоверие здесь сильно, брат, – заговорил капеллан. – Крестьяне ропщут. Отказываются платить подати во имя нашей Церкви. Вчера поутру, стража увидела, что сработала ловушка на южной тропе. Оказалось, что печатями прибило ведьму. Вот она по округе бродила и делала гадости!
Ловушка, вот что это, оказывается, было. Авила будто вновь почувствовала - удар, вязкая темнота. И беспомощность. Сила не откликалась, ее словно не было. Лишь распоследний ублюдок мог придумать такое.
– Орвин, – окликнул инквизитор.
– Да, отец.
Послушник, наблюдавший за всем происходящим с хмурым выражением лица, сделал шаг вперед.
– Ты проверил эту женщину? Вправду ли она ведьма?
– Да, она самая настоящая ведьма.
Толпа заворчала, вновь послышались ругательства и проклятья. Авила невольно поежилась, сделала шаг назад, но стражник толкнул ее в спину.
– На месте стой, сука!
Глава 2.2. Судилище
Послушник наклонился и, положив руку на плечо старшему, стал что-то ему говорить. Старик качнул головой и отмахнулся. Послушник нахмурился, и Авила поймала его взгляд - он посмотрел на нее с досадой. Опять опустил голову и сказал старику еще несколько слов. Тот потер лоб ладонью и сказал:
– Мы установили, что эта женщина - ведьма. Теперь следует установить, в чем она виновна. Остались ли где-то следы наведенной скверны?
Повисло молчание.
– Вы ведь еще не сожгли несчастную скотину, - сказал шериф.
Управляющий растерялся, но потом кивнул.
– Так и есть. Мы думали, потом, с этой…
И посмотрел на Авилу. Та, как ни старалась храбриться, вздрогнула.
"Нет!"
Она поняла, что чуть не крикнула вслух.
"Нет, нет, нет!"
Вновь попыталась отступить, не обращая внимания на тычки в спину. Двор закружился перед глазами в тошнотворном танце.
Послушник окинул ее тяжелым взглядом и дал знак двум воинам в черном. Те подхватили девушку под руки.
– Что ж, если туша коровы есть, тащите ее сюда.
Авила будто со стороны наблюдала за происходящим. Она то прикрывала глаза, надеясь, что это спишут на дурноту, и прислушивалась, прислушивалась, стараясь различить внутри хоть что-то. Но сосуд, хранивший силу, был теперь словно пустой кувшин. Тогда она открывала глаза и наблюдала.
Корову вытащили из хлева во двор и послушник, обнажив кинжал, залез к ней на волокуши. С таким видом, словно ему не впервой, вспорол брюхо падали и принялся копаться в зловонных вываливающихся внутренностях. Те и впрямь были странные, почернелые. Голова коровы скатилась, свесилась с волокуш, из пасти вывалился распухший, угольно-черный язык. Наблюдавшие за действом слуги на ходу вспоминали о каких-то срочных делах и спешили их выполнить подальше от двора, заполненного теперь гнилостным зловонием. Мужчина выпрямился, рассеянно оглянулся, взял протянутую одним из охранников тряпку и вытер руки.
– А теперь я хотел бы взглянуть на ваше сено.
– Что? – опешил управляющий.
Послушник тяжело вздохнул.
– Покажите мне денник и сарай.
Он кивнул одному из воинов, и вдвоем они скрылись в темном проеме, откуда выволокли корову.
– Не понимаю, чего мы ждем, – раздраженно сказал управляющий.
– Я тоже, признаться, в недоумении, – произнес эрл Коллахан. – Отец Эрик, вы приехали сюда вынести приговор ведьме, или же полюбопытствовать, хорошо ли мы ухаживаем за скотиной?
Инквизитор качнул головой, натянуто улыбнулся уголком рта.
– Милостиво прошу вас простить моего подопечного, – в голосе не слышалрсь ни капли сожаления. – Этот лишь послушник, Орвин. Он прибыл в приграничье недавно, ничего пока не понимает, но уже скоро должен будет скоро принести клятву. Желает показать мне служебное рвение, впечатление произвести. В молодости я и сам был таким…
