У Сарнияра не повернулся язык сообщить Гюльфем, что весь этот срок, вплоть до развода ей придётся провести в доме мужа.
- Боюсь, как бы всевышний не воспротивился этому... - пробормотал он, уставив глаза в тарелку с остатками еды.
Гюльфем взяла его руку в свои ладони и прижала к своей бурно вздымавшейся груди.
- Боже мой! - всхлипнула она. - Чувствуете, как бьётся моё сердце, предвещая разлуку? Не иначе, как ваш батюшка узнал о нас и велел вам избавиться от меня. А если ещё и нет, вы ведь не сможете прятать меня от него так долго! Ах, зачем вы подписали мне вольную? Зачем отдали меня в жёны Сун Янгу? Лучше бы я оставалась вашей рабыней!
Сарнияр погладил её грудь лёгким движением пальцев.
- Женское сердце трудно обмануть, - заметил он. - Нам действительно придётся расстаться на время, но это и к лучшему, раз мы не можем пока пожениться. И мой отец тут совсем ни при чём. Просто мне нужно уехать из страны.
- Опять?! - воскликнула она. - Вы возвращаетесь в Алиф?
- Нет, Гюль. Я еду в Индию за убийцей моей жены и детей. Аллах позволил мне узнать, кто он, теперь осталось лишь его изловить. По всем приметам, он сбежал в Голконду, а путь туда не близок. Скорее всего, я вернусь как раз к тому моменту, когда ты разведёшься с Сун Янгом, и мы сразу же сыграем свадьбу, какой ещё не видел мир. Прости, что не разделяю твою скорбь по поводу несостоявшегося развода в полной мере. Просто мои мысли сейчас заняты другим. Я думаю о том, как настигну Камала. Я раздавлю его как цыплёнка жерновами моего гнева.
Гюльфем вздрогнула.
- Как вы сказали - Камал? Силы небесные! Неужели убийца тот самый юноша, которого Сун Янг лечил «живой водой»?
- Да, душенька, он самый. Я причинил ему в прошлом немало зла, отнял у него семью и будущность, разлучил его с моей сестрой, в которую он был влюблён с малолетства.
Глаза Гюльфем наполнились слезами.
- Боже праведный! Теперь я всё поняла. Он приходил к Сун Янгу за ядом для крыс в тот самый день, когда в лавку приезжал Мансур. Если бы я знала раньше, что он вам враг, глаз бы с него не спустила.
- Но ты не могла этого знать, моя горлинка.
- Зато Сун Янг всё знал и не должен был допустить этой трагедии. Это он изобличил Камала?
Сарнияр с нежностью привлёк к себе Гюльфем.
- Неважно, кто вывел его на чистую воду, главное, что с тебя сняты все подозрения, душенька. Я теперь сгораю от стыда за то, что сомневался в тебе. Только моя любовь спасла тебя от незаслуженного наказания. Но согласись, мы не сможем быть счастливы, пока я не отомщу тому, по чьей вине ты чуть не погибла.
- Найдите этого змеёныша, - воскликнула Гюльфем, - и прежде, чем его казнят, скажите ему, что я проклинаю его за то, что он сотворил с вами, с вашей семьёй и со мной. Скажите, что я до конца своих дней буду проклинать того, кто заставил вас усомниться во мне.
- Мой ангел, - умилился царевич до слёз, - с такими напутствиями я нагоню убийцу в два счёта. А потом вернусь, и ничто уже не сможет омрачить нашего счастья.
Он принялся целовать её с таким жаром, что её губы запылали от его поцелуев. Его руки ласкали тело Гюльфем сначала через лёгкую ткань, затем забрались под её ночную сорочку. Она стянула с него шаровары, после чего взяла со столика плошку с вареньем из розовых лепестков и щедро обмазала им его мужской орган. Стоя коленями на полу, она слизывала с него варенье языком, а он, просунув руку между её бедёр, нежно разминал бутон её чувственности.
Слизав с него всё до последней капли, Гюльфем промочила горло вином и сказала:
- А теперь сделайте то же самое для меня, мой возлюбленный.
- С большой охотой, любимая, - улыбнулся Сарнияр.
Он сорвал с неё сорочку и уложил её спиной на тахту, а сам занял её место на полу. Гюльфем закрыла глаза и затаила дыхание, предвкушая райское наслаждение. Царевич окунул палец в варенье и прочертил им розовую дорожку от впадинки между двух полушарий груди до средоточия женственности. Потом, поколебавшись с минуту, густо обмазал соски и начал сладкую пытку с их кончиков.
- О-о-о, - простонала она, изгибаясь дугой от ласковых касаний его языка, плавно скользившего по её атласной коже.
Голова его спускалась всё ниже и ниже. Добравшись до её интимного местечка, Сарнияр шире раздвинул ей бёдра и начал с причмокиванием обсасывать её лакомую плоть. Она пахла розами и мускусом. Эти запахи, смешавшись, пьянили его сильнее вина. Его возлюбленная лежала перед ним, такая соблазнительно доступная. Он больше не мог сдерживать свою страсть. Поскольку они поменялись местами, и теперь он стоял коленями на полу, удобнее всего ему показалось овладеть Гюльфем, закинув её бёдра на свои широкие плечи. Сначала он проник в неё неглубоко, всего лишь на дюйм, медленно выскользнул из её тела и затем рывком вошёл в неё на всю глубину.
Гюльфем готова была взорваться, ощущая себя в такой позе заполненной до отказа. Ей стало трудно дышать, перед глазами всё расплывалось. Она чувствовала, что на этот раз достигнет разрядки гораздо быстрее, чем он. Его движения только набирали скорость, а она уже впадала в то бессознательное состояние, которым, как правило, всё заканчивалось для неё.
Молодая женщина очнулась от его жгучих поцелуев, и Сарнияр возобновил толчки, глубоко проникая в её расслабленную плоть. Увидев, как напряглось его лицо, она упёрлась руками ему в грудь и воскликнула в паническом страхе:
- Я не должна забеременеть, пока вы не вернётесь из Индии!
С его уст сорвался не то вздох, не то всхлип. Он извлёк из неё набухший член и попытался зажать его между холмиками её груди, но она потянулась к нему губами, и он с протяжным стоном излился ей в рот. Потом они отдыхали, крест-накрест раскинувшись на тахте, обмыли друг друга розовой водой, выпили ещё вина и снова занялись любовью.
Ночь прошла без сна, лишь под утро Гюльфем, утомившись как никогда раньше, заснула. Как только за окном забрезжил рассвет, царевич поднялся с ложа, натянул халат и вернулся в свои покои. Дворец ещё крепко спал, даже ночная стража дремала на своём посту. Решив никого не будить, Сарнияр вышел во двор, выбрал себе в конюшне жеребца и сам оседлал его. Затем вскочил на коня и выехал за ворота дворца. На улицах города было ещё безлюдно, но в казармах, занимаемых царской гвардией, уже протрубили побудку.
Навстречу царевичу из кордегардии выбежали старшины, в том числе и Шанкир, младший брат Рахима. Сарнияр попросил порекомендовать ему кого-нибудь для одного ответственного поручения, и его с почтением провели по всем казармам, давая краткую характеристику каждому бойцу.
Домой он возвращался уже не один, а в компании мужчины лет тридцати пяти, приятной наружности и атлетического сложения. В седле незнакомец сидел как влитой, одет был в гвардейскую робу, но при этом от него не разило казармой, как от солдафона. Смотрел он с той бесовской хитринкой, про которую в народе говорят «чёртики в глазах». Время от времени царевич обращался к нему с каким-нибудь вопросом, и он отвечал как человек, привыкший упражнять не только своё тело, но и разум.
Когда они подъехали к воротам, дворец только начинал просыпаться, постепенно наполняясь привычными звуками. У дверей гостиной царевич встретил Бехрама, который сообщил ему с плохо скрытым ехидством:
- Сун Янг уже здесь, ваше высочество, и требует свою жену.
- Шайтан, - выругался Сарнияр, - я не успел подготовить Гюльфем к тому, что ей надлежит вернуться к мужу.
- У вас была для этого вся ночь, - хихикнул Бехрам, - но видимо, вы не захотели её портить.
- Верно, - добродушно согласился Сарнияр, - я подумал, что ночь не самое подходящее время для объяснений и решил перенести их на утро. Но этот нетерпеливый аптекарь своим приходом сбил меня с толку. Теперь я не в настроении объясняться, поэтому поручаю тебе, Бехрам, сообщить Гюльфем о том, что муж пришёл забрать её домой.
По толстым губам Бехрама промелькнула ехидная усмешка.
- С удовольствием исполню ваше поручение, сахиб, - ответил он.
Сарнияр с подозрением глянул на него, и мавр поспешил стереть с лица ухмылку.
- Скажи ей, - приказал царевич, - что таково предписание кадия, что закон велит ей вернуться к мужу и не покидать его дом до тех пор, пока не будет вынесено окончательное решение о разводе.
- А если она сначала захочет увидеться с вами? - спросил Бехрам.
- Скажи... э-э... что я уже уехал в Индию, но оставил здесь свои глаза и уши, как обещал. Кстати, познакомься, это Альяс.
Мавр обвёл изучающим взглядом незнакомца. Тот подмигнул ему в ответ ореховидным светло-карим глазом. Отведя его в сторону, Бехрам спросил:
- Будешь присматривать за китайцем, приятель?
- Да, - улыбнулся Альяс, показав зубы темнее жемчуга, но крепкие как слоновая кость, - и заодно освою его ремесло.
- Зачем тебе это? - удивился Бехрам.
- Сахиб велел мне прикинуться учеником аптекаря для отвода глаз. К нему в лавку ходит много покупателей, и кому-то может показаться странным, что я торчу там сутками напролёт.
Бехрам усмехнулся.
- Это неплохое прикрытие, только будь осторожен, приятель. У китайца перебывало в учениках полгорода, но он всех повыгонял.
- Почему? - заинтересовался Альяс.
- Из ревности. Сун Янг не выносит, когда заглядываются на его жену, а все его ученики грешили этим.
- Меня он не посмеет выгнать, - с уверенностью заявил Альяс, - я на жалованье не у него, а у сахиба.
- Странно, что выбор его высочества пал на тебя, - заметил Бехрам, - при том, что он хорошо разбирается в людях. У тебя на лице написано, что ты не прочь приволокнуться за хорошенькой женщиной.
Альяс заулыбался, и на его щеках появились ямочки. Улыбка очень шла его приятному лицу, а лукавый блеск в его светло-карих глазах придавал ему ещё больше привлекательности.
- Ну, что ты, приятель, женщинам необходимо говорить комплименты, а я совсем не приучен к этому. Я рубака, а не любезник. А что, жена китайца хороша собой?
Бехрам придвинулся поближе к нему и произнёс, понизив голос:
- На мой взгляд, только Жемчужина Индии превосходит её красотой.
- Ого! - тихо присвистнул Альяс. - А ты что, видел Жемчужину Индии?
- Ещё нет, но вскорости надеюсь повидать.
- А верно ли, - шепнул Альяс, - что сахиб едет в Индию, чтобы жениться на ней?
- Откуда у тебя такие сведения? - удивился Бехрам.
Альяс гордо приосанился.
- Я в большой дружбе с моим старшиной Шанкиром, а его брат Рахим ближе всех к сахибу. Он в курсе всего, что происходит в его жизни и о многом сообщает в письмах Шанкиру. Например, о том, как ему прочат в жёны Жемчужину Индии. А в последнем письме Рахим сообщил о смерти его жены-албанки. Когда сахиб сказал, что уезжает в Индию, я сразу догадался, что он едет туда за рукой принцессы.
- Готов побиться об заклад, - ответил Бехрам, - что он вернётся женатым на дочери Великого Могола и натянет своей возлюбленной нос. Посуди сам, получив в жёны девушку гораздо моложе и красивее, да ещё столь высокородную, будет ли он по-прежнему любить Гюльфем-ханум?
- Но ведь она в любом случае разведётся со своим мужем?
- Только если ты заявишь в суде, что китаец не соблюдал предписания Корана как должно. Так что всё в твоих руках, Альяс. Я думаю, тебе до смерти приелась жизнь в казарме, строжайшая муштра и скудный рацион.
- Не то слово, - кивнул Альяс. - У меня была москательная лавка, но я разорился в прах и пошёл служить в гвардию от безденежья.
- Что ж, у тебя появилась возможность прибрать к рукам жену Сун Янга и в придачу к ней лавку, ибо она была дана этой женщине в приданое и будет возвращена ей после развода. Воспользуйся отъездом сахиба и расположи к себе жену китайца. При твоём обаянии это совсем несложно.
Глаза Альяса загорелись; каждое слово искусителя западало ему в душу. Он собрался что-то ответить, но в эту минуту его позвал царевич, и он поспешил на зов, оставив Бехрама одного.
- Отлично, - хохотнул мавр, возбуждённо потирая ладони, - её песенка спета. Теперь этот хлыщ ей проходу не даст. Она, конечно же, уступит его домогательствам и тем подпишет себе смертный приговор. Сахиб не потерпит, чтобы ему наставляли рога. Проклятая ведьма заплатит мне сполна за смерть моего сына, обеих жён и ребёнка, который не увидел свет из-за неё. Никто не заставит меня поверить, будто яд в каштаны подсыпала другая рука, а Ферида сама удавилась в темнице! С каким наслаждением я сообщу этой сучке, что ей надлежит покинуть дворец и вернуться к мужу. Если бы она осталась здесь, мне пришлось бы уйти со службы, потому что невмоготу мне жить с ней под одной крышей.
Посвистывая от радости, Бехрам свернул в галерею, отделяющую мужскую половину дворца от женской.
- Позовите Гюльфем-ханум, - попросил он одну из прислужниц. - Его высочество поручил мне передать ей кое-что важное.
Тем временем Сарнияр вошёл в гостиную и поздоровался с Сун Янгом.
- Что за спешка, кафир? Отчего ты примчался ни свет ни заря? Не даёшь своей жене отоспаться...
Желтоватое лицо китайца позеленело от злости.
- Чем же она занималась всю ночь, хотел бы я знать?
- Не твоего ума дело, косоглазый бабуин, - не сдержал гнева Сарнияр. - Я поклялся на священном Коране, что верну тебе жену и свою клятву сдержу.
- Боюсь, как бы всевышний не воспротивился этому... - пробормотал он, уставив глаза в тарелку с остатками еды.
Гюльфем взяла его руку в свои ладони и прижала к своей бурно вздымавшейся груди.
- Боже мой! - всхлипнула она. - Чувствуете, как бьётся моё сердце, предвещая разлуку? Не иначе, как ваш батюшка узнал о нас и велел вам избавиться от меня. А если ещё и нет, вы ведь не сможете прятать меня от него так долго! Ах, зачем вы подписали мне вольную? Зачем отдали меня в жёны Сун Янгу? Лучше бы я оставалась вашей рабыней!
Сарнияр погладил её грудь лёгким движением пальцев.
- Женское сердце трудно обмануть, - заметил он. - Нам действительно придётся расстаться на время, но это и к лучшему, раз мы не можем пока пожениться. И мой отец тут совсем ни при чём. Просто мне нужно уехать из страны.
- Опять?! - воскликнула она. - Вы возвращаетесь в Алиф?
- Нет, Гюль. Я еду в Индию за убийцей моей жены и детей. Аллах позволил мне узнать, кто он, теперь осталось лишь его изловить. По всем приметам, он сбежал в Голконду, а путь туда не близок. Скорее всего, я вернусь как раз к тому моменту, когда ты разведёшься с Сун Янгом, и мы сразу же сыграем свадьбу, какой ещё не видел мир. Прости, что не разделяю твою скорбь по поводу несостоявшегося развода в полной мере. Просто мои мысли сейчас заняты другим. Я думаю о том, как настигну Камала. Я раздавлю его как цыплёнка жерновами моего гнева.
Гюльфем вздрогнула.
- Как вы сказали - Камал? Силы небесные! Неужели убийца тот самый юноша, которого Сун Янг лечил «живой водой»?
- Да, душенька, он самый. Я причинил ему в прошлом немало зла, отнял у него семью и будущность, разлучил его с моей сестрой, в которую он был влюблён с малолетства.
Глаза Гюльфем наполнились слезами.
- Боже праведный! Теперь я всё поняла. Он приходил к Сун Янгу за ядом для крыс в тот самый день, когда в лавку приезжал Мансур. Если бы я знала раньше, что он вам враг, глаз бы с него не спустила.
- Но ты не могла этого знать, моя горлинка.
- Зато Сун Янг всё знал и не должен был допустить этой трагедии. Это он изобличил Камала?
Сарнияр с нежностью привлёк к себе Гюльфем.
- Неважно, кто вывел его на чистую воду, главное, что с тебя сняты все подозрения, душенька. Я теперь сгораю от стыда за то, что сомневался в тебе. Только моя любовь спасла тебя от незаслуженного наказания. Но согласись, мы не сможем быть счастливы, пока я не отомщу тому, по чьей вине ты чуть не погибла.
- Найдите этого змеёныша, - воскликнула Гюльфем, - и прежде, чем его казнят, скажите ему, что я проклинаю его за то, что он сотворил с вами, с вашей семьёй и со мной. Скажите, что я до конца своих дней буду проклинать того, кто заставил вас усомниться во мне.
- Мой ангел, - умилился царевич до слёз, - с такими напутствиями я нагоню убийцу в два счёта. А потом вернусь, и ничто уже не сможет омрачить нашего счастья.
Он принялся целовать её с таким жаром, что её губы запылали от его поцелуев. Его руки ласкали тело Гюльфем сначала через лёгкую ткань, затем забрались под её ночную сорочку. Она стянула с него шаровары, после чего взяла со столика плошку с вареньем из розовых лепестков и щедро обмазала им его мужской орган. Стоя коленями на полу, она слизывала с него варенье языком, а он, просунув руку между её бедёр, нежно разминал бутон её чувственности.
Слизав с него всё до последней капли, Гюльфем промочила горло вином и сказала:
- А теперь сделайте то же самое для меня, мой возлюбленный.
- С большой охотой, любимая, - улыбнулся Сарнияр.
Он сорвал с неё сорочку и уложил её спиной на тахту, а сам занял её место на полу. Гюльфем закрыла глаза и затаила дыхание, предвкушая райское наслаждение. Царевич окунул палец в варенье и прочертил им розовую дорожку от впадинки между двух полушарий груди до средоточия женственности. Потом, поколебавшись с минуту, густо обмазал соски и начал сладкую пытку с их кончиков.
- О-о-о, - простонала она, изгибаясь дугой от ласковых касаний его языка, плавно скользившего по её атласной коже.
Голова его спускалась всё ниже и ниже. Добравшись до её интимного местечка, Сарнияр шире раздвинул ей бёдра и начал с причмокиванием обсасывать её лакомую плоть. Она пахла розами и мускусом. Эти запахи, смешавшись, пьянили его сильнее вина. Его возлюбленная лежала перед ним, такая соблазнительно доступная. Он больше не мог сдерживать свою страсть. Поскольку они поменялись местами, и теперь он стоял коленями на полу, удобнее всего ему показалось овладеть Гюльфем, закинув её бёдра на свои широкие плечи. Сначала он проник в неё неглубоко, всего лишь на дюйм, медленно выскользнул из её тела и затем рывком вошёл в неё на всю глубину.
Гюльфем готова была взорваться, ощущая себя в такой позе заполненной до отказа. Ей стало трудно дышать, перед глазами всё расплывалось. Она чувствовала, что на этот раз достигнет разрядки гораздо быстрее, чем он. Его движения только набирали скорость, а она уже впадала в то бессознательное состояние, которым, как правило, всё заканчивалось для неё.
Молодая женщина очнулась от его жгучих поцелуев, и Сарнияр возобновил толчки, глубоко проникая в её расслабленную плоть. Увидев, как напряглось его лицо, она упёрлась руками ему в грудь и воскликнула в паническом страхе:
- Я не должна забеременеть, пока вы не вернётесь из Индии!
С его уст сорвался не то вздох, не то всхлип. Он извлёк из неё набухший член и попытался зажать его между холмиками её груди, но она потянулась к нему губами, и он с протяжным стоном излился ей в рот. Потом они отдыхали, крест-накрест раскинувшись на тахте, обмыли друг друга розовой водой, выпили ещё вина и снова занялись любовью.
Прода от 22.07.2022, 16:09
Ночь прошла без сна, лишь под утро Гюльфем, утомившись как никогда раньше, заснула. Как только за окном забрезжил рассвет, царевич поднялся с ложа, натянул халат и вернулся в свои покои. Дворец ещё крепко спал, даже ночная стража дремала на своём посту. Решив никого не будить, Сарнияр вышел во двор, выбрал себе в конюшне жеребца и сам оседлал его. Затем вскочил на коня и выехал за ворота дворца. На улицах города было ещё безлюдно, но в казармах, занимаемых царской гвардией, уже протрубили побудку.
Навстречу царевичу из кордегардии выбежали старшины, в том числе и Шанкир, младший брат Рахима. Сарнияр попросил порекомендовать ему кого-нибудь для одного ответственного поручения, и его с почтением провели по всем казармам, давая краткую характеристику каждому бойцу.
Домой он возвращался уже не один, а в компании мужчины лет тридцати пяти, приятной наружности и атлетического сложения. В седле незнакомец сидел как влитой, одет был в гвардейскую робу, но при этом от него не разило казармой, как от солдафона. Смотрел он с той бесовской хитринкой, про которую в народе говорят «чёртики в глазах». Время от времени царевич обращался к нему с каким-нибудь вопросом, и он отвечал как человек, привыкший упражнять не только своё тело, но и разум.
Когда они подъехали к воротам, дворец только начинал просыпаться, постепенно наполняясь привычными звуками. У дверей гостиной царевич встретил Бехрама, который сообщил ему с плохо скрытым ехидством:
- Сун Янг уже здесь, ваше высочество, и требует свою жену.
- Шайтан, - выругался Сарнияр, - я не успел подготовить Гюльфем к тому, что ей надлежит вернуться к мужу.
- У вас была для этого вся ночь, - хихикнул Бехрам, - но видимо, вы не захотели её портить.
- Верно, - добродушно согласился Сарнияр, - я подумал, что ночь не самое подходящее время для объяснений и решил перенести их на утро. Но этот нетерпеливый аптекарь своим приходом сбил меня с толку. Теперь я не в настроении объясняться, поэтому поручаю тебе, Бехрам, сообщить Гюльфем о том, что муж пришёл забрать её домой.
По толстым губам Бехрама промелькнула ехидная усмешка.
- С удовольствием исполню ваше поручение, сахиб, - ответил он.
Сарнияр с подозрением глянул на него, и мавр поспешил стереть с лица ухмылку.
- Скажи ей, - приказал царевич, - что таково предписание кадия, что закон велит ей вернуться к мужу и не покидать его дом до тех пор, пока не будет вынесено окончательное решение о разводе.
- А если она сначала захочет увидеться с вами? - спросил Бехрам.
- Скажи... э-э... что я уже уехал в Индию, но оставил здесь свои глаза и уши, как обещал. Кстати, познакомься, это Альяс.
Мавр обвёл изучающим взглядом незнакомца. Тот подмигнул ему в ответ ореховидным светло-карим глазом. Отведя его в сторону, Бехрам спросил:
- Будешь присматривать за китайцем, приятель?
- Да, - улыбнулся Альяс, показав зубы темнее жемчуга, но крепкие как слоновая кость, - и заодно освою его ремесло.
- Зачем тебе это? - удивился Бехрам.
- Сахиб велел мне прикинуться учеником аптекаря для отвода глаз. К нему в лавку ходит много покупателей, и кому-то может показаться странным, что я торчу там сутками напролёт.
Бехрам усмехнулся.
- Это неплохое прикрытие, только будь осторожен, приятель. У китайца перебывало в учениках полгорода, но он всех повыгонял.
- Почему? - заинтересовался Альяс.
- Из ревности. Сун Янг не выносит, когда заглядываются на его жену, а все его ученики грешили этим.
- Меня он не посмеет выгнать, - с уверенностью заявил Альяс, - я на жалованье не у него, а у сахиба.
- Странно, что выбор его высочества пал на тебя, - заметил Бехрам, - при том, что он хорошо разбирается в людях. У тебя на лице написано, что ты не прочь приволокнуться за хорошенькой женщиной.
Альяс заулыбался, и на его щеках появились ямочки. Улыбка очень шла его приятному лицу, а лукавый блеск в его светло-карих глазах придавал ему ещё больше привлекательности.
- Ну, что ты, приятель, женщинам необходимо говорить комплименты, а я совсем не приучен к этому. Я рубака, а не любезник. А что, жена китайца хороша собой?
Бехрам придвинулся поближе к нему и произнёс, понизив голос:
- На мой взгляд, только Жемчужина Индии превосходит её красотой.
- Ого! - тихо присвистнул Альяс. - А ты что, видел Жемчужину Индии?
- Ещё нет, но вскорости надеюсь повидать.
- А верно ли, - шепнул Альяс, - что сахиб едет в Индию, чтобы жениться на ней?
- Откуда у тебя такие сведения? - удивился Бехрам.
Альяс гордо приосанился.
- Я в большой дружбе с моим старшиной Шанкиром, а его брат Рахим ближе всех к сахибу. Он в курсе всего, что происходит в его жизни и о многом сообщает в письмах Шанкиру. Например, о том, как ему прочат в жёны Жемчужину Индии. А в последнем письме Рахим сообщил о смерти его жены-албанки. Когда сахиб сказал, что уезжает в Индию, я сразу догадался, что он едет туда за рукой принцессы.
- Готов побиться об заклад, - ответил Бехрам, - что он вернётся женатым на дочери Великого Могола и натянет своей возлюбленной нос. Посуди сам, получив в жёны девушку гораздо моложе и красивее, да ещё столь высокородную, будет ли он по-прежнему любить Гюльфем-ханум?
- Но ведь она в любом случае разведётся со своим мужем?
- Только если ты заявишь в суде, что китаец не соблюдал предписания Корана как должно. Так что всё в твоих руках, Альяс. Я думаю, тебе до смерти приелась жизнь в казарме, строжайшая муштра и скудный рацион.
- Не то слово, - кивнул Альяс. - У меня была москательная лавка, но я разорился в прах и пошёл служить в гвардию от безденежья.
- Что ж, у тебя появилась возможность прибрать к рукам жену Сун Янга и в придачу к ней лавку, ибо она была дана этой женщине в приданое и будет возвращена ей после развода. Воспользуйся отъездом сахиба и расположи к себе жену китайца. При твоём обаянии это совсем несложно.
Глаза Альяса загорелись; каждое слово искусителя западало ему в душу. Он собрался что-то ответить, но в эту минуту его позвал царевич, и он поспешил на зов, оставив Бехрама одного.
- Отлично, - хохотнул мавр, возбуждённо потирая ладони, - её песенка спета. Теперь этот хлыщ ей проходу не даст. Она, конечно же, уступит его домогательствам и тем подпишет себе смертный приговор. Сахиб не потерпит, чтобы ему наставляли рога. Проклятая ведьма заплатит мне сполна за смерть моего сына, обеих жён и ребёнка, который не увидел свет из-за неё. Никто не заставит меня поверить, будто яд в каштаны подсыпала другая рука, а Ферида сама удавилась в темнице! С каким наслаждением я сообщу этой сучке, что ей надлежит покинуть дворец и вернуться к мужу. Если бы она осталась здесь, мне пришлось бы уйти со службы, потому что невмоготу мне жить с ней под одной крышей.
Посвистывая от радости, Бехрам свернул в галерею, отделяющую мужскую половину дворца от женской.
- Позовите Гюльфем-ханум, - попросил он одну из прислужниц. - Его высочество поручил мне передать ей кое-что важное.
Тем временем Сарнияр вошёл в гостиную и поздоровался с Сун Янгом.
- Что за спешка, кафир? Отчего ты примчался ни свет ни заря? Не даёшь своей жене отоспаться...
Желтоватое лицо китайца позеленело от злости.
- Чем же она занималась всю ночь, хотел бы я знать?
- Не твоего ума дело, косоглазый бабуин, - не сдержал гнева Сарнияр. - Я поклялся на священном Коране, что верну тебе жену и свою клятву сдержу.
