Царевич заскрежетал зубами. По его резко очерченным скулам пробежали желваки.
- Где его останки? - спросил он. - Я хочу похоронить своего сына в семейной усыпальнице.
Гюльфем перестала плакать и машинально отстранила от себя царевича.
- Где его останки, Гюль? - повторил Сарнияр.
- Простите, - пролепетала она, - я решила, раз уж так случилось, тайком похоронить дитя.
- Без поминального намаза? - вскинулся он. - Кому ты это поручила, Гюль?
- Ну, и стерва же ты, - шепнула Ферида, склонившись к уху Гюльфем, - вывернулась из-под удара, как гадюка.
- Умоляю, Ферида, - прошептала в ответ Гюльфем, - клянусь, я сделаю всё, чтобы вернуть тебе его приязнь, только скажи ему, что это ты похоронила младенца.
- Нет уж, дудки, - испугалась Ферида, - не впутывай меня в свои греховные делишки.
В это мгновение дверь распахнулась. В комнату влетел пулей запыхавшийся Сун Янг.
- Я всё спалил в печи, Гюль, - радостно возвестил он, не сразу заметив стоявших за пологом кровати гостей. - Так будет лучше, никаких следов, всё шито-крыто...
Сарнияр резко отдёрнул полог, и китаец в ужасе замер, словно увидел голову Горгоны. Его успевшая отрасти за несколько месяцев, клочкастая чёрная борода встала дыбом, а бычий пузырь со льдом, который он принёс для Гюльфем, выпал из его онемевших рук.
- Ты... спалил в печи моего сына? - тихо произнёс Сарнияр, наливаясь гневом.
Китаец повалился на колени в полной уверенности, что ему уже всё известно. Его раскосые глаза скользнули по злорадно скалившей зубы Фериде, затем переместились на залитое слезами личико Гюльфем. «Конец всему, мы пропали, - решил он. - Эта рыжеволосая женщина, по-видимому, разоблачила нас. Но что за знаки подаёт мне Гюль? Хочет, чтобы я взял всю вину на себя? Что ж, так и сделаю, всё равно мне не выйти сухим из воды».
- Гюльфем ни в чём не повинна, сахиб, - молвил он, склонив косматую голову. - Это я уговорил её избавиться от плода. Рождение этого младенца нанесло бы слишком тяжёлый удар здоровью вашей жены. Мне пришлось взять на себя этот грех ради той, за чью жизнь я бьюсь уже несколько месяцев.
Гюльфем, в отчаянии из-за того, что он неверно разгадал её знак, заломила руки, а Ферида так откровенно наслаждалась этой сценой, что на неё было противно смотреть.
До царевича не сразу дошёл смысл сказанного Сун Янгом, и он переспросил:
- Ты... уговорил Гюльфем избавиться от плода моей любви?
- Воистину это так, да простит меня бог.
Сарнияр в ярости схватил его за грудки и прижал к стене.
- Уничтожу, сотру в порошок, изжарю живьём на огне! Окаянный иблис (прим. автора: одно из имён дьявола в исламе)! Будь проклят тот час, когда я привёз тебя в свой дом!
Глаза его метали такие молнии, что Гюльфем в страхе зарылась в подушки, и даже Ферида сочла за благо укрыться от его гнева. Она спряталась за сундуком и оттуда следила за ним, как испуганный зверёк следит за хищником из своей норки.
Отвесив китайцу с полдюжины крепких затрещин, царевич оттащил его к порогу и крикнул в распахнутую дверь:
- Эй, стражу сюда!
Сун Янг попробовал вырваться, но Сарнияр сильным ударом сбил его с ног.
- Для начала тебя оскопят, - прорычал он, нависая над ним, как гигантская глыба, - за то, что ты, не будучи ни старцем, ни евнухом, осмелился принять роды, прикасаясь руками к сокровенным женским местам. Ну, а затем я предоставлю тебе на выбор любой вид казни: либо удушение, либо отсечение твоей безрассудной головы.
- Нет!!! - пронзительно завизжала Гюльфем, вынырнув из-под горы подушек.
Сарнияр устремил на неё наливающиеся кровью глаза.
- Не вмешивайся, Гюль, - сурово приказал он, - пусть правосудие свершится.
- Нет, - твёрдо повторила она, - вы не сделаете этого, не лишите госпожу спасителя!
- Ошибаешься, Гюль, сделаю, - возразил он, - так велят мне хадисы (прим. автора: пересказы деяний и изречений пророка Магомета): око за око, кровь за кровь.
- Тогда пролейте мою кровь, - потребовала Гюльфем, - потому что это я упросила Сун Янга убить плод, а он в своём великодушии принял мою вину на себя.
В комнате повисла гробовая тишина; было слышно, как журчит вода, переливаясь из мраморного фонтана за окном.
Сарнияр в два прыжка оказался у постели Гюльфем и схватил её за плечи.
- Это правда, Гюль? - спросил он, пристально вглядываясь в её бледное измученное лицо. - Ты сама захотела избавиться от плода моей любви к тебе, ниспосланного нам Аллахом?
Гюльфем кивнула, отвернув голову, чтобы не видеть его налитых кровью глаз.
- Это всё ради госпожи, - пролепетала она, - ради её спасения.
Сарнияр почувствовал такую тяжесть в груди, как будто его сердце превратилось в камень.
- Будь ты проклята, изуверка, за то, что принесла невинное дитя в жертву своей патологической любви к этой женщине. Я оставляю тебя на суд Аллаха, пусть он решает, покарать тебя или простить.
Покидая комнату Гюльфем, он приметил Фериду, круглая попка которой торчала над сундуком. Сарнияр сгрёб её в охапку и небрежно вытолкнул в коридор.
- В мои покои, живо! - приказал он. - Надеюсь, ты не откажешь в утешении своему бывшему хозяину?
- Никогда! - горячо откликнулась Ферида, забыв на радостях, что дома её ждёт истосковавшийся в разлуке муж.
Оставшись вдвоём, Гюльфем и Сун Янг услышали приказ царевича, обращённый к страже:
- Разойдитесь по своим постам, здесь вы уже не нужны.
- Слава Аллаху, - вздохнула с некоторым облегчением Гюльфем, - наказание вам больше не грозит. Его высочество внял моим увещеваниям.
- Кто была эта женщина, Гюль? - спросил Сун Янг, поднимаясь на ноги.
- Та самая Ферида, про которую я вам рассказывала.
- Жена его телохранителя? Занятно! Похоже, что он использует её как отдушину уже не в первый раз. Может, нам стоит предупредить Бехрама по-дружески?
- О чём? - безучастно спросила Гюльфем.
- Ты не слышала? - удивился Сун Янг. - Его высочество позвал её в свои покои, и она с радостью согласилась.
- Умоляю вас, - воскликнула Гюльфем, - не вмешивайтесь в это! Вы только что избежали гнева господина, зачем снова навлекать его на себя из-за такой ерунды?
- Не похоже, что для тебя это ерунда, Гюль, - ревниво отметил китаец. - Вот уже сколько времени ты сидишь, словно в воду опущенная.
- Поверьте, не из-за этого, - всхлипнула она, вытирая слёзы, неудержимо катившиеся из глаз.
Сун Янг поднял с пола пузырь со льдом и заботливо подсунул ей под простыню.
- А из-за чего же тогда? - пытливо спросил он. - Из-за проклятия его высочества? Зачем ты призналась во всём, если это так угнетает тебя?
- Я не могла допустить вашей казни. Если вы умрёте, госпожа тоже умрёт. Никто, кроме вас, не сможет поддерживать в ней жизнь.
- И в этом вся причина? - разочарованно протянул он. - Это всё, что ты чувствуешь ко мне - благодарность, и только?
Гюльфем ничего не ответила, и Сун Янг придвинулся к ней поближе.
- Я думал, ты была вынуждена принять его любовь, ибо нелегко противостоять человеку, наделённому всей полнотой власти. Но теперь вижу, что это не так. Ты любишь его вопреки всему - своей воле, желанию и здравому смыслу. Забудь его, Гюль, изгони из своего сердца. Всё равно того, что случилось, он никогда тебе не простит. А ты даже не подозреваешь, каким жестоким он может быть. Я скажу тебе кое-что, чтобы легче было вырвать его из сердца. Он обманул тебя, пообещав найти меня в любом уголке земли. Когда мы встретились в Аль-Акик, я носил другое имя, но он посчитал меня подходящим актёром на роль Сун Янга - единственного человека на свете, который мог убедить тебя в том, что конец его жены уже близок.
Сун Янг в мельчайших подробностях изложил всё, что произошло между ними в этом городе, завершив рассказ нервными восклицаниями:
- Он загнал меня в угол своими угрозами! Мне пришлось пойти на хитрость, рискуя шкурой, чтобы исполнить свой врачебный долг!
- Это ужасно, - чуть помедлив, согласилась с ним Гюльфем, - но ваше признание не заставит меня отвернуться от него. Не так-то просто вырвать свою любовь из сердца, Сун Янг.
* * *
- Я вырву из своего сердца эту проклятую любовь! - бушевал Сарнияр. - Убить моего ребёнка! Моего первенца!
- Успокойтесь, прошу вас, - сказала Ферида, прижимаясь к его широкой груди. - Гюльфем просто ненормальная.
- О нет, она хорошо знает, что делает. Она могла бы верёвки из меня вить, если бы только пожелала.
Ферида скрипнула зубами от злости.
- А я вам говорю, что она безумна. Только безумная могла избавиться от вашего чада. Вот если бы мне на долю выпало такое счастье - родить вам наследника…
- Ты это серьёзно? - усмехнулся Сарнияр.
- Конечно. Уж я бы…
- Не надо клятв, Ферида. Я и без того верю, что ты, в отличие от Гюльфем, не упустила бы возможности возвыситься.
- А если бы я родила вам наследника, вы женились бы на мне? - спросила Ферида, затаив дыхание.
- Ты забываешь, что я всё ещё женат, - вздохнул Сарнияр.
- На женщине, чью кончину спровоцирует рождение вашего сына.
Сарнияра всего передёрнуло от её жестоких слов.
- Временами ты пугаешь меня, Ферида, - проговорил он, невольно отстраняясь от неё.
Но рыжеволосая бестия снова прильнула к нему, требуя ответа.
- Со мной вы можете быть откровенны. К чему кривить душой? Я знаю, что вы жаждете освободиться от своего ненавистного брака.
- Если и так, ты зря мечтаешь занять место моей жены, Ферида. У тебя есть муж. Он признает своим твоё дитя, от кого бы ты ни зачала.
Ферида коварно улыбнулась.
- Но ведь он черномазый, ваше высочество.
- И что из того?
- Если у меня родится темнокожий младенец, Бехрам, разумеется, признает его своим. Но если я рожу белого… надеюсь, в этом случае вы не усомнитесь в своём отцовстве?
Сарнияр на мгновение задумался, а затем ответил:
- Пожалуй, ведь белый младенец не может быть зачат от моего мавра. Ну что ж, если такой казус случится, я обещаю признать своё отцовство.
- И вы заберёте нашего сына к себе во дворец?
- Само собой! Мой сын должен получить соответствующее воспитание. Но хватит об этом, болтунья. Дети не появляются на свет от пустых разговоров. Почему на тебе до сих пор эта тряпка? Сейчас же скинь её, слышишь!
Ферида поспешно стянула через голову нижнюю сорочку.
- Замужество пошло тебе на пользу, - с одобрением отметил Сарнияр, оглядывая её совершенное тело.
- Материнство ещё больше украсит меня.
- Я сказал, довольно об этом. - Он прильнул к её груди жадным поцелуем, и Ферида замурлыкала от удовольствия.
Её руки потянулись к его члену и, приведя его в боевую готовность, направили головкой к жаждущему лону. Сарнияр рывком проник в её глубины и качался на ней, как на волнах, уносивших с каждым движением горечь и боль его разбитого сердца.
Насытившись друг другом, любовники некоторое время лежали молча. Потом Сарнияр, приподнявшись, пошарил рукой в изголовье кровати и положил на колени Фериде сафьяновый футляр с золотым тиснением. Нетерпеливо открыв его, она увидела на белой подкладке изумрудное ожерелье необычайной красоты. Каждый камешек был оправлен в чистое золото, а самый крупный изумруд грушевидной формы окружён мелкими бриллиантами.
- Какая роскошь! - ахнула Ферида. - Я даже не представляла себе, что на свете может существовать такое великолепие.
Она захлопала в ладоши, испытывая почти детский восторг.
- Теперь это великолепие твоё, - усмехнулся царевич, поглядывая на неё сквозь полуопущенные ресницы. - Кому, как не рыжеволосым женщинам, пристало носить изумруды?
- Я хочу его примерить, - капризно заявила Ферида.
Закрывая футляр, она невольно обратила внимание на его крышку и прочла вытисненную на ней золотыми буковками надпись. Улыбка на её лице мгновенно померкла.
- Вы везли его в подарок Гюльфем, - вымолвила она упавшим голосом. - Ну, конечно, и как я сразу не догадалась! Такие дорогие украшения дарятся лишь матерям наследников. Наверняка ко дню рождения сына вы поднесли бы ей изумрудную корону в дополнение к ожерелью. Только эта глупышка разочаровала вас по своему обыкновению, поэтому колье досталось мне.
По красивому личику Фериды покатились крупные, словно горошины, слёзы.
- Почему вы так безжалостны ко мне? - всхлипнула она. - Даже не потрудились переложить свой подарок в другой футляр.
- Прости, крошка, я как-то не подумал об этом, - сказал Сарнияр. - Если не хочешь, не бери его.
- Нет уж, возьму, - запротестовала Ферида, - но, естественно, без футляра. А вы пообещайте заказать лучшему ювелиру диадему в тон ожерелью, когда я рожу вам наследника.
- Сначала роди, а там посмотрим, - уклончиво ответил царевич, как обычно, не приняв всерьёз её слова. - Ты всё время забываешь, что у тебя есть муж. Что, если его семя окажется сильнее моего?
Ферида презрительно расхохоталась.
- Я даже мысли не допускаю, что этот недоумок может хоть в чём-то обскакать вас.
- Не обижай своего мужа, - попросил её Сарнияр. - Он верен мне и не заслуживает, чтобы его предавали.
- В таком случае, определитесь, кто вам нужнее, он или я.
- Пока я здесь, в Румайле, конечно, ты, моя прелесть, - осклабился царевич, запуская руку в золотистые заросли между её бедёр.
Его пальцы слегка потянули волоски на её венерином холме, причинив ей лёгкую боль. Затем подушечкой указательного пальца он принялся нежно дразнить бутон её чувственности.
- Где его останки? - спросил он. - Я хочу похоронить своего сына в семейной усыпальнице.
Гюльфем перестала плакать и машинально отстранила от себя царевича.
- Где его останки, Гюль? - повторил Сарнияр.
- Простите, - пролепетала она, - я решила, раз уж так случилось, тайком похоронить дитя.
- Без поминального намаза? - вскинулся он. - Кому ты это поручила, Гюль?
- Ну, и стерва же ты, - шепнула Ферида, склонившись к уху Гюльфем, - вывернулась из-под удара, как гадюка.
- Умоляю, Ферида, - прошептала в ответ Гюльфем, - клянусь, я сделаю всё, чтобы вернуть тебе его приязнь, только скажи ему, что это ты похоронила младенца.
- Нет уж, дудки, - испугалась Ферида, - не впутывай меня в свои греховные делишки.
В это мгновение дверь распахнулась. В комнату влетел пулей запыхавшийся Сун Янг.
- Я всё спалил в печи, Гюль, - радостно возвестил он, не сразу заметив стоявших за пологом кровати гостей. - Так будет лучше, никаких следов, всё шито-крыто...
Сарнияр резко отдёрнул полог, и китаец в ужасе замер, словно увидел голову Горгоны. Его успевшая отрасти за несколько месяцев, клочкастая чёрная борода встала дыбом, а бычий пузырь со льдом, который он принёс для Гюльфем, выпал из его онемевших рук.
- Ты... спалил в печи моего сына? - тихо произнёс Сарнияр, наливаясь гневом.
Китаец повалился на колени в полной уверенности, что ему уже всё известно. Его раскосые глаза скользнули по злорадно скалившей зубы Фериде, затем переместились на залитое слезами личико Гюльфем. «Конец всему, мы пропали, - решил он. - Эта рыжеволосая женщина, по-видимому, разоблачила нас. Но что за знаки подаёт мне Гюль? Хочет, чтобы я взял всю вину на себя? Что ж, так и сделаю, всё равно мне не выйти сухим из воды».
- Гюльфем ни в чём не повинна, сахиб, - молвил он, склонив косматую голову. - Это я уговорил её избавиться от плода. Рождение этого младенца нанесло бы слишком тяжёлый удар здоровью вашей жены. Мне пришлось взять на себя этот грех ради той, за чью жизнь я бьюсь уже несколько месяцев.
Гюльфем, в отчаянии из-за того, что он неверно разгадал её знак, заломила руки, а Ферида так откровенно наслаждалась этой сценой, что на неё было противно смотреть.
До царевича не сразу дошёл смысл сказанного Сун Янгом, и он переспросил:
- Ты... уговорил Гюльфем избавиться от плода моей любви?
- Воистину это так, да простит меня бог.
Сарнияр в ярости схватил его за грудки и прижал к стене.
- Уничтожу, сотру в порошок, изжарю живьём на огне! Окаянный иблис (прим. автора: одно из имён дьявола в исламе)! Будь проклят тот час, когда я привёз тебя в свой дом!
Глаза его метали такие молнии, что Гюльфем в страхе зарылась в подушки, и даже Ферида сочла за благо укрыться от его гнева. Она спряталась за сундуком и оттуда следила за ним, как испуганный зверёк следит за хищником из своей норки.
Отвесив китайцу с полдюжины крепких затрещин, царевич оттащил его к порогу и крикнул в распахнутую дверь:
- Эй, стражу сюда!
Сун Янг попробовал вырваться, но Сарнияр сильным ударом сбил его с ног.
- Для начала тебя оскопят, - прорычал он, нависая над ним, как гигантская глыба, - за то, что ты, не будучи ни старцем, ни евнухом, осмелился принять роды, прикасаясь руками к сокровенным женским местам. Ну, а затем я предоставлю тебе на выбор любой вид казни: либо удушение, либо отсечение твоей безрассудной головы.
- Нет!!! - пронзительно завизжала Гюльфем, вынырнув из-под горы подушек.
Сарнияр устремил на неё наливающиеся кровью глаза.
- Не вмешивайся, Гюль, - сурово приказал он, - пусть правосудие свершится.
- Нет, - твёрдо повторила она, - вы не сделаете этого, не лишите госпожу спасителя!
- Ошибаешься, Гюль, сделаю, - возразил он, - так велят мне хадисы (прим. автора: пересказы деяний и изречений пророка Магомета): око за око, кровь за кровь.
- Тогда пролейте мою кровь, - потребовала Гюльфем, - потому что это я упросила Сун Янга убить плод, а он в своём великодушии принял мою вину на себя.
В комнате повисла гробовая тишина; было слышно, как журчит вода, переливаясь из мраморного фонтана за окном.
Сарнияр в два прыжка оказался у постели Гюльфем и схватил её за плечи.
- Это правда, Гюль? - спросил он, пристально вглядываясь в её бледное измученное лицо. - Ты сама захотела избавиться от плода моей любви к тебе, ниспосланного нам Аллахом?
Гюльфем кивнула, отвернув голову, чтобы не видеть его налитых кровью глаз.
- Это всё ради госпожи, - пролепетала она, - ради её спасения.
Сарнияр почувствовал такую тяжесть в груди, как будто его сердце превратилось в камень.
- Будь ты проклята, изуверка, за то, что принесла невинное дитя в жертву своей патологической любви к этой женщине. Я оставляю тебя на суд Аллаха, пусть он решает, покарать тебя или простить.
Покидая комнату Гюльфем, он приметил Фериду, круглая попка которой торчала над сундуком. Сарнияр сгрёб её в охапку и небрежно вытолкнул в коридор.
- В мои покои, живо! - приказал он. - Надеюсь, ты не откажешь в утешении своему бывшему хозяину?
- Никогда! - горячо откликнулась Ферида, забыв на радостях, что дома её ждёт истосковавшийся в разлуке муж.
Оставшись вдвоём, Гюльфем и Сун Янг услышали приказ царевича, обращённый к страже:
- Разойдитесь по своим постам, здесь вы уже не нужны.
- Слава Аллаху, - вздохнула с некоторым облегчением Гюльфем, - наказание вам больше не грозит. Его высочество внял моим увещеваниям.
- Кто была эта женщина, Гюль? - спросил Сун Янг, поднимаясь на ноги.
- Та самая Ферида, про которую я вам рассказывала.
- Жена его телохранителя? Занятно! Похоже, что он использует её как отдушину уже не в первый раз. Может, нам стоит предупредить Бехрама по-дружески?
- О чём? - безучастно спросила Гюльфем.
- Ты не слышала? - удивился Сун Янг. - Его высочество позвал её в свои покои, и она с радостью согласилась.
- Умоляю вас, - воскликнула Гюльфем, - не вмешивайтесь в это! Вы только что избежали гнева господина, зачем снова навлекать его на себя из-за такой ерунды?
- Не похоже, что для тебя это ерунда, Гюль, - ревниво отметил китаец. - Вот уже сколько времени ты сидишь, словно в воду опущенная.
- Поверьте, не из-за этого, - всхлипнула она, вытирая слёзы, неудержимо катившиеся из глаз.
Сун Янг поднял с пола пузырь со льдом и заботливо подсунул ей под простыню.
- А из-за чего же тогда? - пытливо спросил он. - Из-за проклятия его высочества? Зачем ты призналась во всём, если это так угнетает тебя?
- Я не могла допустить вашей казни. Если вы умрёте, госпожа тоже умрёт. Никто, кроме вас, не сможет поддерживать в ней жизнь.
- И в этом вся причина? - разочарованно протянул он. - Это всё, что ты чувствуешь ко мне - благодарность, и только?
Гюльфем ничего не ответила, и Сун Янг придвинулся к ней поближе.
- Я думал, ты была вынуждена принять его любовь, ибо нелегко противостоять человеку, наделённому всей полнотой власти. Но теперь вижу, что это не так. Ты любишь его вопреки всему - своей воле, желанию и здравому смыслу. Забудь его, Гюль, изгони из своего сердца. Всё равно того, что случилось, он никогда тебе не простит. А ты даже не подозреваешь, каким жестоким он может быть. Я скажу тебе кое-что, чтобы легче было вырвать его из сердца. Он обманул тебя, пообещав найти меня в любом уголке земли. Когда мы встретились в Аль-Акик, я носил другое имя, но он посчитал меня подходящим актёром на роль Сун Янга - единственного человека на свете, который мог убедить тебя в том, что конец его жены уже близок.
Сун Янг в мельчайших подробностях изложил всё, что произошло между ними в этом городе, завершив рассказ нервными восклицаниями:
- Он загнал меня в угол своими угрозами! Мне пришлось пойти на хитрость, рискуя шкурой, чтобы исполнить свой врачебный долг!
- Это ужасно, - чуть помедлив, согласилась с ним Гюльфем, - но ваше признание не заставит меня отвернуться от него. Не так-то просто вырвать свою любовь из сердца, Сун Янг.
Прода от 07.06.2022, 18:30
* * *
- Я вырву из своего сердца эту проклятую любовь! - бушевал Сарнияр. - Убить моего ребёнка! Моего первенца!
- Успокойтесь, прошу вас, - сказала Ферида, прижимаясь к его широкой груди. - Гюльфем просто ненормальная.
- О нет, она хорошо знает, что делает. Она могла бы верёвки из меня вить, если бы только пожелала.
Ферида скрипнула зубами от злости.
- А я вам говорю, что она безумна. Только безумная могла избавиться от вашего чада. Вот если бы мне на долю выпало такое счастье - родить вам наследника…
- Ты это серьёзно? - усмехнулся Сарнияр.
- Конечно. Уж я бы…
- Не надо клятв, Ферида. Я и без того верю, что ты, в отличие от Гюльфем, не упустила бы возможности возвыситься.
- А если бы я родила вам наследника, вы женились бы на мне? - спросила Ферида, затаив дыхание.
- Ты забываешь, что я всё ещё женат, - вздохнул Сарнияр.
- На женщине, чью кончину спровоцирует рождение вашего сына.
Сарнияра всего передёрнуло от её жестоких слов.
- Временами ты пугаешь меня, Ферида, - проговорил он, невольно отстраняясь от неё.
Но рыжеволосая бестия снова прильнула к нему, требуя ответа.
- Со мной вы можете быть откровенны. К чему кривить душой? Я знаю, что вы жаждете освободиться от своего ненавистного брака.
- Если и так, ты зря мечтаешь занять место моей жены, Ферида. У тебя есть муж. Он признает своим твоё дитя, от кого бы ты ни зачала.
Ферида коварно улыбнулась.
- Но ведь он черномазый, ваше высочество.
- И что из того?
- Если у меня родится темнокожий младенец, Бехрам, разумеется, признает его своим. Но если я рожу белого… надеюсь, в этом случае вы не усомнитесь в своём отцовстве?
Сарнияр на мгновение задумался, а затем ответил:
- Пожалуй, ведь белый младенец не может быть зачат от моего мавра. Ну что ж, если такой казус случится, я обещаю признать своё отцовство.
- И вы заберёте нашего сына к себе во дворец?
- Само собой! Мой сын должен получить соответствующее воспитание. Но хватит об этом, болтунья. Дети не появляются на свет от пустых разговоров. Почему на тебе до сих пор эта тряпка? Сейчас же скинь её, слышишь!
Ферида поспешно стянула через голову нижнюю сорочку.
- Замужество пошло тебе на пользу, - с одобрением отметил Сарнияр, оглядывая её совершенное тело.
- Материнство ещё больше украсит меня.
- Я сказал, довольно об этом. - Он прильнул к её груди жадным поцелуем, и Ферида замурлыкала от удовольствия.
Её руки потянулись к его члену и, приведя его в боевую готовность, направили головкой к жаждущему лону. Сарнияр рывком проник в её глубины и качался на ней, как на волнах, уносивших с каждым движением горечь и боль его разбитого сердца.
Насытившись друг другом, любовники некоторое время лежали молча. Потом Сарнияр, приподнявшись, пошарил рукой в изголовье кровати и положил на колени Фериде сафьяновый футляр с золотым тиснением. Нетерпеливо открыв его, она увидела на белой подкладке изумрудное ожерелье необычайной красоты. Каждый камешек был оправлен в чистое золото, а самый крупный изумруд грушевидной формы окружён мелкими бриллиантами.
- Какая роскошь! - ахнула Ферида. - Я даже не представляла себе, что на свете может существовать такое великолепие.
Она захлопала в ладоши, испытывая почти детский восторг.
- Теперь это великолепие твоё, - усмехнулся царевич, поглядывая на неё сквозь полуопущенные ресницы. - Кому, как не рыжеволосым женщинам, пристало носить изумруды?
- Я хочу его примерить, - капризно заявила Ферида.
Закрывая футляр, она невольно обратила внимание на его крышку и прочла вытисненную на ней золотыми буковками надпись. Улыбка на её лице мгновенно померкла.
- Вы везли его в подарок Гюльфем, - вымолвила она упавшим голосом. - Ну, конечно, и как я сразу не догадалась! Такие дорогие украшения дарятся лишь матерям наследников. Наверняка ко дню рождения сына вы поднесли бы ей изумрудную корону в дополнение к ожерелью. Только эта глупышка разочаровала вас по своему обыкновению, поэтому колье досталось мне.
По красивому личику Фериды покатились крупные, словно горошины, слёзы.
- Почему вы так безжалостны ко мне? - всхлипнула она. - Даже не потрудились переложить свой подарок в другой футляр.
- Прости, крошка, я как-то не подумал об этом, - сказал Сарнияр. - Если не хочешь, не бери его.
- Нет уж, возьму, - запротестовала Ферида, - но, естественно, без футляра. А вы пообещайте заказать лучшему ювелиру диадему в тон ожерелью, когда я рожу вам наследника.
- Сначала роди, а там посмотрим, - уклончиво ответил царевич, как обычно, не приняв всерьёз её слова. - Ты всё время забываешь, что у тебя есть муж. Что, если его семя окажется сильнее моего?
Ферида презрительно расхохоталась.
- Я даже мысли не допускаю, что этот недоумок может хоть в чём-то обскакать вас.
- Не обижай своего мужа, - попросил её Сарнияр. - Он верен мне и не заслуживает, чтобы его предавали.
- В таком случае, определитесь, кто вам нужнее, он или я.
- Пока я здесь, в Румайле, конечно, ты, моя прелесть, - осклабился царевич, запуская руку в золотистые заросли между её бедёр.
Его пальцы слегка потянули волоски на её венерином холме, причинив ей лёгкую боль. Затем подушечкой указательного пальца он принялся нежно дразнить бутон её чувственности.
