Ферида закрыла глаза, подавляя сладострастный вздох.
- Мне, определённо, нужно родить ему сына, чтобы он зауважал меня, - произнесла она так тихо, что царевич ничего не расслышал.
Воротившись домой, Ферида застала мужа в том состоянии, которое военные характеризуют двумя словами - на взводе. Это удивило её. Обычно он бывал спокойным как удав; мог рта не раскрыть за весь день. Недаром при дворе его прозвали молчальником. Но сейчас, казалось, он был готов обрушить на неё весь свой словарный запас, исключая бранные слова, употреблять которые ему не позволяла его богобоязненность.
- Где тебя носит? - вопил Бехрам. - Жена обязана дома сидеть, а не слоняться по базарам день-деньской. Да ты, похоже, на рынке и не была, раз возвращаешься без покупок.
- А вот и была, - возразила Ферида, извлекая из внутреннего кармана своей верхней суконной накидки ожерелье, - в лавке ювелира Абрама. Посмотри-ка, чудесная вещица, не правда ли?
Она показала мужу украшение, но тут же спохватилась и спрятала его в зелёную малахитовую шкатулку, обитую золотыми гвоздиками, в которой хранились их семейные ценности.
- Да ей цены нет, - поражённо молвил Бехрам, немного разбиравшийся в тонкостях ювелирного дела, поскольку всё же служил при дворе.
- Ты ошибаешься, - заявила она, - бриллианты фальшивые, а изумруды, хоть и настоящие, но с дефектами. Это совсем недорогая поделка.
- И сколько ты за неё заплатила? - нахмурился Бехрам.
- Немного. Всего сто дирхемов (прим. автора: серебряная монета, составлявшая примерно одну двадцатую динара).
- Лучше бы служанку на эти деньги наняла, - проворчал мавр. - В доме порядка не стало с той поры, как ты Хариму прогнала.
- Эта дрянь стащила у меня мои любимые рубиновые серёжки.
- Харима клялась, что в глаза их не видела.
- А ты больше веришь всяким проходимкам, чем своей жене? - неожиданно расплакалась Ферида.
Бехрам с виноватым видом подсел к ней на диван, успокаивающе гладя её по плечу. Но она сердито смахнула его руку.
- Не трогай меня!
- Почему? - удивился он. - Я твой муж. Я приехал домой на побывку. Мы давно не виделись, а ты, похоже, ничуть не скучала по мне. В чём дело? Ты сама не своя сегодня. Я тебя совсем не узнаю.
Ферида прикусила губу. Снова почувствовав руку мужа на своём плече, она заставила себя повернуться к нему и обвить руками его шею, боясь, что он заподозрит неладное, если она будет вести себя с ним не так, как обычно. Бехрам тяжело задышал. Его ласки становились всё смелее и напористее. Но у Фериды после интенсивных занятий любовью с царевичем болела и ныла каждая клеточка тела. Она судорожно упёрлась руками в плечи Бехраму, отталкивая его, но он только крепче стискивал жену, не в силах оторваться от неё. В конце концов, ей пришлось уступить ему.
Утолив свою страсть, он ушёл во дворец на ночное дежурство, а Ферида с трудом доплелась до кровати и рухнула на неё с протяжным стоном, чувствуя, как всё тело наливается свинцом от усталости. «С завтрашнего дня, - решила она, - начну поить мужа отворотным зельем по рецепту Гюльфем. Как хорошо, что я его сохранила, теперь он мне самой пригодится. Не хочу невзначай забеременеть от этого слюнтяя, когда его высочество снизошёл до меня и есть шанс родить ему наследника».
Утром она ускользнула из дому ещё до возвращения мужа, разыскала в соседнем квартале скромное жилище знакомой повитухи и спросила у неё надёжное средство для зачатия.
- Мне нужно забеременеть как можно скорее, - объяснила ей Ферида, - желательно, уже сегодня.
Повитуха несказанно удивилась.
- А почему бы вам не подождать, - спросила она, - пока зачатие произойдёт естественным образом? Вы так молоды, ханум, если не сказать, юны и замуж вышли недавно.
- Не твоё дело, Гузель, - огрызнулась в ответ Ферида, - я хочу стать матерью через девять месяцев, и точка.
Она сунула ей в руку золотую монетку, и та сразу сделалась сговорчивее.
- Ладненько, помогу вам, чем смогу, ханум. Когда у вас в последний раз были месячные?
Ферида наморщила лоб, вспоминая точную дату.
- Отлично, - заулыбалась повитуха, - сейчас наиболее благоприятные дни для зачатия. Возьмите эти пилюли, принимайте по две штуки перед тем, как лечь в постель со своим мужем.
- Ты хотела сказать, с отцом моего будущего ребёнка? - уточнила Ферида.
Маленькие глазки повитухи полезли на лоб от удивления.
- А разве вы не от своего мужа хотите ребёнка, ханум?
- Конечно, я просто оговорилась, - выдавила улыбку Ферида и быстро перевела разговор на другую тему. - Много ли ты зарабатываешь своим ремеслом, Гузель?
- Какое там, - вздохнула бедная женщина, - детки ведь не так часто родятся, а повитух, помимо меня, пруд пруди.
- Я буду тебе хорошо платить, - пообещала ей Ферида, - если ты мне поможешь вести домашнее хозяйство. Мой муж приводит в дом нечистых на руку мошенниц. А ты, я знаю, женщина порядочная и честная. Заодно будешь следить за тем, как протекает беременность, потому что я должна родить здорового малыша. Но если мои надежды на скорое материнство не оправдаются, я прогоню тебя, уж не взыщи.
Гузель с радостью согласилась на предложение Фериды.
- Ребёнок у вас в скором времени родится, - заверила она, - вот помяните моё слово. Эти пилюли чудодейственные.
- А они могут сотворить такое чудо, чтобы у меня родился сын? - спросила Ферида.
Повитуха с улыбкой покачала головой.
- Нет, ханум, такое чудо подвластно одному Аллаху. Молите его, чтобы он послал вам сына.
* * *
Вернувшись с ночного дежурства, Бехрам не застал жену дома и вышел из себя.
- Опять где-то шляется, ну что за женщина! Отчего ей не сидится дома, как другим жёнам? Бродит целыми днями по базару и скупает всякую дрянь вместо того, чтобы за хозяйством присматривать. И откуда у неё эта страсть к мишуре?
Он открыл шкатулку, в которой хранились украшения Фериды, достал из неё изумрудное ожерелье и повертел его в руках, любуясь блеском золота и не переливами камней.
- Однако, - протянул он, поднеся его ближе к свету, - не похоже, что это имитация брильянтов, а изумруды бракованные. Все камни чистые, без видимых изъянов, и огранка ювелирная. Впрочем, я в этом деле не специалист. Схожу-ка я к Абраму, спрошу у него, сколько в действительности моя жена заплатила ему за ожерелье.
Он завернул украшение в шейный платок Фериды, сунул его за пояс и отправился на рынок, в так называемые еврейские ряды. Разыскав лавку Абрама, он сперва заглянул в мастерскую, где трудились его подмастерья, затем проследовал в залу с выставленными на продажу всевозможными изделиями на любой вкус и кошелёк. За прилавком сидел сухопарый пожилой еврей в чёрной ермолке и чистил специальной мягкой кисточкой серебряную брошь в форме павлина.
- Аллах тебе в помощь, мастер Абрам, - дружелюбно поздоровался мавр.
- Яхве, - поправил его старичок, - наш бог зовётся Яхве, господин придворный. Чем могу служить?
Бехрам развернул платок и выложил на прилавок ожерелье.
- Вчера моя жена купила у тебя это украшение.
- Нет-нет, - затряс жиденькой бородёнкой Абрам.
- Хочешь сказать, что она приобрела эту вещицу в другом месте?
- Нет-нет, - повторил еврей, - я узнаю свою работу. Но вчера мне нездоровилось, и вместо меня покупателей обслуживал мой сын Юсуф. Именно это я и собирался сказать, если бы вы не перебили меня.
- Позови своего сына, - потребовал Бехрам.
Старый еврей покачал головой.
- Это невозможно. Юсуф уехал в Сауд-эль-Мелек, там у меня ещё одна мастерская.
- Когда он вернётся?
- Завтра к вечеру. Чего вы хотите от него, господин?
- Хочу знать, за сколько он продал моей жене ожерелье.
- Не лучше ли спросить об этом у неё?
- Она говорит, что заплатила за эту вещь всего сто дирхемов.
Иссохшие губы старика растянулись в снисходительной улыбке.
- Сто дирхемов, уважаемый господин, стоит вот эта брошь, которую я смастерил для жены водоноса. А ожерелье, что у вас в руках, достойно украсить шкатулку самой царицы.
- И сколько же оно стоит? - насупился мавр.
Абрам оглядел украшение под лупой, затем взвесил его на ювелирных весах и, наконец, сказал:
- По меньшей мере, две с половиной тысячи динаров, господин.
Бехрам подскочил, как будто оса ужалила его в причинное место.
- Да за такую сумму можно купить целый дом! Моя жена совсем с ума спятила, если тратит бешеные деньги на ерунду. Я хочу её вернуть. Эй, старик, послушай, я ваши жидовские повадки знаю. Если ты оценил ожерелье в две с половиной тысячи динаров, значит, его рыночная стоимость вдвое больше.
- Нет-нет, - снова тряхнул жидкой бородкой Абрам, - хоть весь рынок обойдите, никто вам больше за него не даст.
После долгих препирательств он всё-таки согласился купить у Бехрама украшение за три тысячи динаров. Как только мавр покинул его лавку в приподнятом настроении, Абрам достал из-под прилавка кассовую книгу, нашёл в ней соответствующую запись за вчерашний день и прочёл:
- «Изумрудное ожерелье весом в пятьдесят мискалей продано за пять тысяч золотых». Ишь ты, толстогубый шайтан не ошибся. Я нажил на этой сделке две тысячи чистоганом, да простит меня Яхве. Но что это за приписка? «Продано в сафьяновом чехле, за золотое тиснение уплачено дополнительно ещё сто динаров». Гм, непонятная история. Похоже, что ожерелье предназначалось кому-то в подарок. Уж не украл ли его этот чернокожий верзила?
А Бехрам тем временем наведался к ростовщику Моисею, который не только ссужал, но и брал у людей деньги в рост. Репутация у него была незапятнанная. Его услугами пользовались многие придворные. Отдав ему три тысячи динаров на хранение, Бехрам вернулся домой и лёг спать.
Проснулся он от пронзительного визга, который, поднявшись до самой высокой ноты, резко оборвался, перейдя в глухие рыдания.
- А-а-а! А-а-а!
Бехрам привстал с кровати, щуря глаза спросонок. Ферида стояла у его изголовья, являя собой картину исступлённого негодования. В руках она держала раскрытую шкатулку, и Бехрам сразу догадался, в чём причина переполоха.
- Моё ожерелье! - стонала она, водя вокруг безумными глазами. - Моё изумрудное ожерелье пропало!
- И стоит ли поднимать такой шум из-за безделицы стоимостью в сто дирхемов? - насмешливо фыркнул Бехрам.
- Его украли, украли, - не слушая мужа, повторяла Ферида.
- Угомонись, - лениво потянулся в постели Бехрам. - Если бы в дом проник вор, унёс бы всю шкатулку, а не только это украшение.
- Но оно самое дорогое, самое бесценное, - всхлипывала Ферида, не в силах притворяться перед мужем.
- Знаю, - усмехнулся он, - ювелир Абрам оценил его в три тысячи динаров.
- Это ты украл моё ожерелье! - взвилась Ферида.
- Не украл, а обратил в деньги, - поправил жену Бехрам, - а деньги отнёс на хранение ростовщику. У него они будут сохраннее. Как я в тебе обманулся! Ты мотовка! Ещё и лгунья. Из-за тебя мы потеряли, по меньшей мере, две тысячи динаров. Это так ты бережёшь наше семейное достояние?
- Это моё достояние, - возразила Ферида. - Всё, что есть в этом доме ценного, я получила в приданое от Сарнияра Измаила.
- Не смей произносить при мне его имя! - разозлился Бехрам.
- Ты был беден как церковная мышь, пока не женился на мне, - не унималась Ферида.
- О чём теперь горько сожалею, - в сердцах выпалил Бехрам.
На самом деле он так не думал. Жена безумно нравилась ему, особенно в постели. Она была горячей штучкой, а именно такие женщины притягивают сдержанных мужчин, как огонь мотыльков. Он женился на ней безоглядно, хотя царевич и предупреждал его, что семейная жизнь с ней не будет сладкой.
- Это моя вина, - с горечью признался себе Бехрам, - что ты совсем отбилась от рук. Я был излишне мягок с тобой. Отныне ты без моего ведома даже булавки не купишь. Я сам буду выделять деньги на все твои расходы.
- Не слишком ли много ты на себя берёшь? - вскипела Ферида.
- Не слишком, - ответил Бехрам. - Приданым жены распоряжается муж, так прописано в законе. Странно, что ты не уяснила этого, пока служила княжне. На всём свете не найдётся женщины, которая была бы так лояльна к мужу, как она.
- А я снова хочу служить ей, - заявила Ферида, - тем более, если она - образец примерной жены и ты считаешь, мне есть чему у неё поучиться.
- Это ещё что за новости? - недовольно нахмурился Бехрам.
- Сегодня на площади я встретила Бесму. Помнишь эту толстушку? Она поначалу прислуживала мне, а теперь в подчинении у госпожи. Так вот, Бесма сообщила, что Гюльфем занемогла, и попросила меня временно её подменить.
- Ну, если временно, - пробурчал Бехрам, - так и быть. Но как это некстати. Мы же теперь почти не будем видеться.
- И слава Аллаху, - шепнула в сторону Ферида, - век бы не видеть твоей постной физиономии, черномазый губошлёп.
- Чего ты там бормочешь? - насторожился Бехрам.
Ферида засияла обворожительной улыбкой.
- Прошу у Аллаха скорого выздоровления Гюльфем. Ну, а пока она не поправится, я поработаю за неё. Мы ведь не можем отказать в такой малости людям, которым всем обязаны, дорогой.
- Конечно, - нехотя согласился Бехрам. - Но кто же теперь будет заниматься домом?
- Гузель, - ответила Ферида.
- Гузель? - удивился мавр. - Она же повитуха.
- И что из того? Бесма тоже раньше ходила в повитухах, а теперь заведует бельём у госпожи.
- Мне, определённо, нужно родить ему сына, чтобы он зауважал меня, - произнесла она так тихо, что царевич ничего не расслышал.
Глава 13. Изумрудное ожерелье.
Воротившись домой, Ферида застала мужа в том состоянии, которое военные характеризуют двумя словами - на взводе. Это удивило её. Обычно он бывал спокойным как удав; мог рта не раскрыть за весь день. Недаром при дворе его прозвали молчальником. Но сейчас, казалось, он был готов обрушить на неё весь свой словарный запас, исключая бранные слова, употреблять которые ему не позволяла его богобоязненность.
- Где тебя носит? - вопил Бехрам. - Жена обязана дома сидеть, а не слоняться по базарам день-деньской. Да ты, похоже, на рынке и не была, раз возвращаешься без покупок.
- А вот и была, - возразила Ферида, извлекая из внутреннего кармана своей верхней суконной накидки ожерелье, - в лавке ювелира Абрама. Посмотри-ка, чудесная вещица, не правда ли?
Она показала мужу украшение, но тут же спохватилась и спрятала его в зелёную малахитовую шкатулку, обитую золотыми гвоздиками, в которой хранились их семейные ценности.
- Да ей цены нет, - поражённо молвил Бехрам, немного разбиравшийся в тонкостях ювелирного дела, поскольку всё же служил при дворе.
- Ты ошибаешься, - заявила она, - бриллианты фальшивые, а изумруды, хоть и настоящие, но с дефектами. Это совсем недорогая поделка.
- И сколько ты за неё заплатила? - нахмурился Бехрам.
- Немного. Всего сто дирхемов (прим. автора: серебряная монета, составлявшая примерно одну двадцатую динара).
- Лучше бы служанку на эти деньги наняла, - проворчал мавр. - В доме порядка не стало с той поры, как ты Хариму прогнала.
- Эта дрянь стащила у меня мои любимые рубиновые серёжки.
- Харима клялась, что в глаза их не видела.
- А ты больше веришь всяким проходимкам, чем своей жене? - неожиданно расплакалась Ферида.
Бехрам с виноватым видом подсел к ней на диван, успокаивающе гладя её по плечу. Но она сердито смахнула его руку.
- Не трогай меня!
- Почему? - удивился он. - Я твой муж. Я приехал домой на побывку. Мы давно не виделись, а ты, похоже, ничуть не скучала по мне. В чём дело? Ты сама не своя сегодня. Я тебя совсем не узнаю.
Ферида прикусила губу. Снова почувствовав руку мужа на своём плече, она заставила себя повернуться к нему и обвить руками его шею, боясь, что он заподозрит неладное, если она будет вести себя с ним не так, как обычно. Бехрам тяжело задышал. Его ласки становились всё смелее и напористее. Но у Фериды после интенсивных занятий любовью с царевичем болела и ныла каждая клеточка тела. Она судорожно упёрлась руками в плечи Бехраму, отталкивая его, но он только крепче стискивал жену, не в силах оторваться от неё. В конце концов, ей пришлось уступить ему.
Утолив свою страсть, он ушёл во дворец на ночное дежурство, а Ферида с трудом доплелась до кровати и рухнула на неё с протяжным стоном, чувствуя, как всё тело наливается свинцом от усталости. «С завтрашнего дня, - решила она, - начну поить мужа отворотным зельем по рецепту Гюльфем. Как хорошо, что я его сохранила, теперь он мне самой пригодится. Не хочу невзначай забеременеть от этого слюнтяя, когда его высочество снизошёл до меня и есть шанс родить ему наследника».
Утром она ускользнула из дому ещё до возвращения мужа, разыскала в соседнем квартале скромное жилище знакомой повитухи и спросила у неё надёжное средство для зачатия.
- Мне нужно забеременеть как можно скорее, - объяснила ей Ферида, - желательно, уже сегодня.
Повитуха несказанно удивилась.
- А почему бы вам не подождать, - спросила она, - пока зачатие произойдёт естественным образом? Вы так молоды, ханум, если не сказать, юны и замуж вышли недавно.
- Не твоё дело, Гузель, - огрызнулась в ответ Ферида, - я хочу стать матерью через девять месяцев, и точка.
Она сунула ей в руку золотую монетку, и та сразу сделалась сговорчивее.
- Ладненько, помогу вам, чем смогу, ханум. Когда у вас в последний раз были месячные?
Ферида наморщила лоб, вспоминая точную дату.
- Отлично, - заулыбалась повитуха, - сейчас наиболее благоприятные дни для зачатия. Возьмите эти пилюли, принимайте по две штуки перед тем, как лечь в постель со своим мужем.
- Ты хотела сказать, с отцом моего будущего ребёнка? - уточнила Ферида.
Маленькие глазки повитухи полезли на лоб от удивления.
- А разве вы не от своего мужа хотите ребёнка, ханум?
- Конечно, я просто оговорилась, - выдавила улыбку Ферида и быстро перевела разговор на другую тему. - Много ли ты зарабатываешь своим ремеслом, Гузель?
- Какое там, - вздохнула бедная женщина, - детки ведь не так часто родятся, а повитух, помимо меня, пруд пруди.
- Я буду тебе хорошо платить, - пообещала ей Ферида, - если ты мне поможешь вести домашнее хозяйство. Мой муж приводит в дом нечистых на руку мошенниц. А ты, я знаю, женщина порядочная и честная. Заодно будешь следить за тем, как протекает беременность, потому что я должна родить здорового малыша. Но если мои надежды на скорое материнство не оправдаются, я прогоню тебя, уж не взыщи.
Гузель с радостью согласилась на предложение Фериды.
- Ребёнок у вас в скором времени родится, - заверила она, - вот помяните моё слово. Эти пилюли чудодейственные.
- А они могут сотворить такое чудо, чтобы у меня родился сын? - спросила Ферида.
Повитуха с улыбкой покачала головой.
- Нет, ханум, такое чудо подвластно одному Аллаху. Молите его, чтобы он послал вам сына.
Прода от 09.06.2022, 16:55
* * *
Вернувшись с ночного дежурства, Бехрам не застал жену дома и вышел из себя.
- Опять где-то шляется, ну что за женщина! Отчего ей не сидится дома, как другим жёнам? Бродит целыми днями по базару и скупает всякую дрянь вместо того, чтобы за хозяйством присматривать. И откуда у неё эта страсть к мишуре?
Он открыл шкатулку, в которой хранились украшения Фериды, достал из неё изумрудное ожерелье и повертел его в руках, любуясь блеском золота и не переливами камней.
- Однако, - протянул он, поднеся его ближе к свету, - не похоже, что это имитация брильянтов, а изумруды бракованные. Все камни чистые, без видимых изъянов, и огранка ювелирная. Впрочем, я в этом деле не специалист. Схожу-ка я к Абраму, спрошу у него, сколько в действительности моя жена заплатила ему за ожерелье.
Он завернул украшение в шейный платок Фериды, сунул его за пояс и отправился на рынок, в так называемые еврейские ряды. Разыскав лавку Абрама, он сперва заглянул в мастерскую, где трудились его подмастерья, затем проследовал в залу с выставленными на продажу всевозможными изделиями на любой вкус и кошелёк. За прилавком сидел сухопарый пожилой еврей в чёрной ермолке и чистил специальной мягкой кисточкой серебряную брошь в форме павлина.
- Аллах тебе в помощь, мастер Абрам, - дружелюбно поздоровался мавр.
- Яхве, - поправил его старичок, - наш бог зовётся Яхве, господин придворный. Чем могу служить?
Бехрам развернул платок и выложил на прилавок ожерелье.
- Вчера моя жена купила у тебя это украшение.
- Нет-нет, - затряс жиденькой бородёнкой Абрам.
- Хочешь сказать, что она приобрела эту вещицу в другом месте?
- Нет-нет, - повторил еврей, - я узнаю свою работу. Но вчера мне нездоровилось, и вместо меня покупателей обслуживал мой сын Юсуф. Именно это я и собирался сказать, если бы вы не перебили меня.
- Позови своего сына, - потребовал Бехрам.
Старый еврей покачал головой.
- Это невозможно. Юсуф уехал в Сауд-эль-Мелек, там у меня ещё одна мастерская.
- Когда он вернётся?
- Завтра к вечеру. Чего вы хотите от него, господин?
- Хочу знать, за сколько он продал моей жене ожерелье.
- Не лучше ли спросить об этом у неё?
- Она говорит, что заплатила за эту вещь всего сто дирхемов.
Иссохшие губы старика растянулись в снисходительной улыбке.
- Сто дирхемов, уважаемый господин, стоит вот эта брошь, которую я смастерил для жены водоноса. А ожерелье, что у вас в руках, достойно украсить шкатулку самой царицы.
- И сколько же оно стоит? - насупился мавр.
Абрам оглядел украшение под лупой, затем взвесил его на ювелирных весах и, наконец, сказал:
- По меньшей мере, две с половиной тысячи динаров, господин.
Бехрам подскочил, как будто оса ужалила его в причинное место.
- Да за такую сумму можно купить целый дом! Моя жена совсем с ума спятила, если тратит бешеные деньги на ерунду. Я хочу её вернуть. Эй, старик, послушай, я ваши жидовские повадки знаю. Если ты оценил ожерелье в две с половиной тысячи динаров, значит, его рыночная стоимость вдвое больше.
- Нет-нет, - снова тряхнул жидкой бородкой Абрам, - хоть весь рынок обойдите, никто вам больше за него не даст.
После долгих препирательств он всё-таки согласился купить у Бехрама украшение за три тысячи динаров. Как только мавр покинул его лавку в приподнятом настроении, Абрам достал из-под прилавка кассовую книгу, нашёл в ней соответствующую запись за вчерашний день и прочёл:
- «Изумрудное ожерелье весом в пятьдесят мискалей продано за пять тысяч золотых». Ишь ты, толстогубый шайтан не ошибся. Я нажил на этой сделке две тысячи чистоганом, да простит меня Яхве. Но что это за приписка? «Продано в сафьяновом чехле, за золотое тиснение уплачено дополнительно ещё сто динаров». Гм, непонятная история. Похоже, что ожерелье предназначалось кому-то в подарок. Уж не украл ли его этот чернокожий верзила?
А Бехрам тем временем наведался к ростовщику Моисею, который не только ссужал, но и брал у людей деньги в рост. Репутация у него была незапятнанная. Его услугами пользовались многие придворные. Отдав ему три тысячи динаров на хранение, Бехрам вернулся домой и лёг спать.
Проснулся он от пронзительного визга, который, поднявшись до самой высокой ноты, резко оборвался, перейдя в глухие рыдания.
- А-а-а! А-а-а!
Бехрам привстал с кровати, щуря глаза спросонок. Ферида стояла у его изголовья, являя собой картину исступлённого негодования. В руках она держала раскрытую шкатулку, и Бехрам сразу догадался, в чём причина переполоха.
- Моё ожерелье! - стонала она, водя вокруг безумными глазами. - Моё изумрудное ожерелье пропало!
- И стоит ли поднимать такой шум из-за безделицы стоимостью в сто дирхемов? - насмешливо фыркнул Бехрам.
- Его украли, украли, - не слушая мужа, повторяла Ферида.
- Угомонись, - лениво потянулся в постели Бехрам. - Если бы в дом проник вор, унёс бы всю шкатулку, а не только это украшение.
- Но оно самое дорогое, самое бесценное, - всхлипывала Ферида, не в силах притворяться перед мужем.
- Знаю, - усмехнулся он, - ювелир Абрам оценил его в три тысячи динаров.
- Это ты украл моё ожерелье! - взвилась Ферида.
- Не украл, а обратил в деньги, - поправил жену Бехрам, - а деньги отнёс на хранение ростовщику. У него они будут сохраннее. Как я в тебе обманулся! Ты мотовка! Ещё и лгунья. Из-за тебя мы потеряли, по меньшей мере, две тысячи динаров. Это так ты бережёшь наше семейное достояние?
- Это моё достояние, - возразила Ферида. - Всё, что есть в этом доме ценного, я получила в приданое от Сарнияра Измаила.
- Не смей произносить при мне его имя! - разозлился Бехрам.
- Ты был беден как церковная мышь, пока не женился на мне, - не унималась Ферида.
- О чём теперь горько сожалею, - в сердцах выпалил Бехрам.
На самом деле он так не думал. Жена безумно нравилась ему, особенно в постели. Она была горячей штучкой, а именно такие женщины притягивают сдержанных мужчин, как огонь мотыльков. Он женился на ней безоглядно, хотя царевич и предупреждал его, что семейная жизнь с ней не будет сладкой.
- Это моя вина, - с горечью признался себе Бехрам, - что ты совсем отбилась от рук. Я был излишне мягок с тобой. Отныне ты без моего ведома даже булавки не купишь. Я сам буду выделять деньги на все твои расходы.
- Не слишком ли много ты на себя берёшь? - вскипела Ферида.
- Не слишком, - ответил Бехрам. - Приданым жены распоряжается муж, так прописано в законе. Странно, что ты не уяснила этого, пока служила княжне. На всём свете не найдётся женщины, которая была бы так лояльна к мужу, как она.
- А я снова хочу служить ей, - заявила Ферида, - тем более, если она - образец примерной жены и ты считаешь, мне есть чему у неё поучиться.
- Это ещё что за новости? - недовольно нахмурился Бехрам.
- Сегодня на площади я встретила Бесму. Помнишь эту толстушку? Она поначалу прислуживала мне, а теперь в подчинении у госпожи. Так вот, Бесма сообщила, что Гюльфем занемогла, и попросила меня временно её подменить.
- Ну, если временно, - пробурчал Бехрам, - так и быть. Но как это некстати. Мы же теперь почти не будем видеться.
- И слава Аллаху, - шепнула в сторону Ферида, - век бы не видеть твоей постной физиономии, черномазый губошлёп.
- Чего ты там бормочешь? - насторожился Бехрам.
Ферида засияла обворожительной улыбкой.
- Прошу у Аллаха скорого выздоровления Гюльфем. Ну, а пока она не поправится, я поработаю за неё. Мы ведь не можем отказать в такой малости людям, которым всем обязаны, дорогой.
- Конечно, - нехотя согласился Бехрам. - Но кто же теперь будет заниматься домом?
- Гузель, - ответила Ферида.
- Гузель? - удивился мавр. - Она же повитуха.
- И что из того? Бесма тоже раньше ходила в повитухах, а теперь заведует бельём у госпожи.
