За красивой женщиной нужен глаз да глаз. Негоже оставлять её без присмотра. А то мало ли, вдруг объявится какой-нибудь молодчик, пока я буду сидеть в своей лавке, ни сном, ни духом не ведая, что творится у меня дома.
- Хорошего же ты мнения о своей невесте, - отозвался царевич охрипшим голосом.
- Что делать, ваше высочество, не девицей её беру.
Сун Янг снова бросил взгляд на Сарнияра и заметил, как всё его лицо до корней волос затопил жгучий румянец. Юноша с досадой отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
- Прощайте, сахиб, - сказал китаец, уже стоя в дверях, - простите, если наговорил вам лишнего. Но я врач и мне иногда приходится причинять боль своим пациентам.
Уходя, Сун Янг столкнулся с мавром, который спешил к царевичу с каким-то свитком в руках. Они обменялись взглядами, полными взаимной неприязни, после чего китаец посторонился, давая Бехраму пройти, и ушёл, весело помахивая планом дома, который собирался купить в тот же день.
- Сахиб! - окликнул Бехрам, войдя в покои. - Мне сказали, что вам уже лучше, и я осмелился явиться к вам просителем. Поставьте свою подпись на этом документе.
- А что это? - спросил Сарнияр, поворачиваясь к нему.
- Брачный контракт, - застенчиво ответил Бехрам. - Я прошу у вас разрешения жениться на Зальфие.
Брови Сарнияра слегка приподнялись от удивления.
- Уже, - только и сказал он.
Бехрам скромно опустил глаза.
- Моему сыну нужна мать, ваше высочество, а мне - хозяйка в доме.
- Так... - протянул Сарнияр. - Значит, о любви говорить не приходится?
- Ну почему же, - не согласился с ним Бехрам, - Зальфия пришлась мне по душе, хотя, конечно, не могу сказать, что влюблён в неё без памяти. С некоторых пор я сторонюсь любви.
Сарнияр чуть заметно покраснел при этих словах.
- Прошу вас, - настаивал мавр, - подпишите поскорее брачный контракт. Зальфия живёт в моём доме, и это вызывает кривотолки.
- А зачем тебе брачный контракт? - недоумённо спросил царевич. - Ты хочешь, чтобы я дал твоей невесте приданое?
- Я надеюсь на эту милость, сахиб.
- Но она не принадлежит к моему двору.
- Как же? - возразил Бехрам. - Вы же наняли её кормилицей для вашего сына.
- Да, но не забывай, кем она ему приходится... Давай обойдёмся без контракта, дружок. Обвенчайся с ней потихоньку, без лишней огласки. Пусть в Алиф, куда мы скоро отправимся, все пребывают в уверенности, что Зальфия и есть родная мать твоего ребёнка. Кроме того, со смерти Фериды не прошло ещё года, так что... сам понимаешь.
Бехрам склонился до самого пола в знак покорности. В ту же минуту в комнату заглянул Масуд, карауливший за дверью.
- Ваше высочество, вам доставили послание из Алиф, - сообщил он, протягивая Сарнияру маленький свиток.
- Это от Сервиназ, - обрадовался царевич, торопливо развернул письмо и пробежал глазами. Оно содержало всего две строчки: «Возвращайся скорее, мой возлюбленный. Я беременна. Твоя Сервиназ».
Сарнияр взвёл глаза к потолку, шепча благодарственную молитву. Узнав в чём дело, охранники последовали его примеру. Опустившись на колени и сложив лодочкой ладони, они тихо повторяли вслед за ним:
- Хвала тебе, создатель, милостивый, милосердный, господь миров, царь в день Суда! Славен будь, благодетель, ведущий нас дорогой прямой, дорогой тех, кого ты облагодетельствовал - не тех, кто под гневом твоим и не заблудших! Аминь.
Телохранители поднялись с колен, и царевич приказал:
- Масуд, немедленно начинай сборы! А ты, Бехрам, ступай домой и сегодня же заверши все свои дела, потому что завтра мы отбываем чуть свет.
- Куда это ты собрался, сынок? - раздался удивлённый возглас, заставивший всех троих вздрогнуть от неожиданности.
Обратив глаза к двери, царевич увидел отца, который не спеша прошёл в комнату и сел в изножье его кровати. Сарнияр сделал нетерпеливый жест, означавший «Марш отсюда!», и оба его охранника послушно скрылись. Повисла пауза, которую царь не нарушал намеренно, а его сын потому, что не знал что сказать.
- Итак, куда ты собрался, сынок? - не дождавшись ответа, переспросил Аль-Шукрейн.
- В Алиф, батюшка, - сказал Сарнияр, чувствуя себя школьником, отвечавшим строгому учителю. - Я возвращаюсь в Алиф.
- Зачем? - повысил голос царь. - Ведь ты помирился с Великим Турком. Не делай удивлённое лицо. Я знаю, что война закончилась, хоть ты и не подумал мне об этом сказать. И, в таком случае, где твоё место теперь, когда твоя жена умерла?
- В Голконде, - пожал плечами царевич.
- Вот именно. Так зачем же ты посылаешь вместо себя Зигфара, у которого ещё ветер в голове гуляет?
- Я вижу, отец, вы уже обо всём осведомлены. Наверное, учинили моему брату такой же суровый допрос, какой теперь учиняете мне. Я отвечу вам, раз уж мы решили вести разговор начистоту. Я еду в Алиф служить султану Мюраду, оставляя Голконду в надёжных руках, так как Зигфар - в чём у меня нет сомнений - приложит все свои способности, старания и силы, чтобы не упасть в глазах Великого Могола, чьим зятем он надеется стать.
Аль-Шукрейн демонстративно схватился рукой за сердце.
- Вот оно что, - молвил он упавшим голосом. - Ты намеренно послал туда своего брата, чтобы он женился на дочери Акбара вместо тебя.
- Объясните мне, отец, - еле сдерживаясь, спросил Сарнияр, - почему вы так страстно желаете моего брака с принцессой Раминан?
Аль-Шукрейн посмотрел на сына взглядом оракула, проникающим сквозь него, провидя судьбу.
- Голконда - источник нашего богатства и процветания, - сказал он, - а ты вверил её этому сосунку, которому не хватит ни сил, ни ума отстоять её в случае чего. Помимо того, что он юн и неопытен, он ещё так влюблён в дочь Великого Могола, что станет послушным воском в его руках. Акбар не упустит случая присоединить Голконду к своей империи. Он уступил её нам, но не перестал мечтать о ней. Не забывай, он всё-таки потомок великих завоевателей. Не кажется ли тебе, что лучше не будить в нём агрессора, посылая в Голконду Зигфара?
- И какой же выход вы предлагаете? - ответил вопросом на вопрос Сарнияр.
- Ты должен жениться на принцессе, чтобы умиротворить Акбара.
- Это невозможно, - заявил царевич, поднимаясь с кровати.
- Почему, раз ты теперь свободен? - воскликнул Аль-Шукрейн.
- Я надеялся, что вы не спросите меня об этом, пока не пройдёт года со смерти Лейлы. Но раз уж пошёл такой разговор, я отвечу вам. Мой брак с дочерью Акбара невозможен, поскольку я уже женат на дочери турецкого паши. Что до источника нашего процветания, то моя служба на благо Османской империи будет не меньше способствовать его сохранению, чем союз с принцессой Раминан и моё присутствие в Голконде. А теперь с вашего позволения, батюшка, я хотел бы начать собираться в путь.
Пока Сарнияр говорил, Аль-Шукрейн оставался спокойным, ничем не выдавая своих чувств, и только на губах его дрожала вымученная улыбка. Но сообщение о том, что сын снова женился, не испросив ни его согласия, ни благословения, словно громом поразило царя. С трудом дождавшись окончания его тирады, он в гневе воскликнул:
- Ты совсем не чтишь наши обычаи! Жениться, когда и трёх месяцев не прошло после смерти княжны - просто верх неприличия. Скажи на милость, как нам ждать от подданных уважения к традициям, когда мы сами их не уважаем?
- Я был вынужден жениться, отец, - прервал его Сарнияр.
- Что значит - вынужден? Ты что же, обесчестил эту женщину?
- За кого вы меня принимаете? - вскипел царевич. - По-вашему, от меня всего можно ждать, любой подлости? Хотя она была моей пленницей, я пальцем её не тронул до самой свадьбы.
- Тогда почему ты на ней женился?
- Этим браком я скрепил своё примирение с турками.
- Это другое дело, - смягчился государь. - Но теперь, когда ваш союз сыграл свою роль, с ним можно покончить на том основании, что он противоречит нашим традициям. Я берусь это уладить, сынок.
- Нет, отец, - возразил Сарнияр, - ни о каком расторжении брака не может быть и речи, потому что моя жена ждёт от меня ребёнка. Ребёнка, который, возможно, будет править Румайлой. У нас в семье чаще родятся мужчины.
Аль-Шукрейн сгорбился под тяжестью нового удара.
- Значит, теперь о твоей свадьбе с дочерью Могола можно забыть, - пробормотал он, - хотя нам важнее укрепиться в Индии, чем здесь, потому что не Румайла нас кормит.
- Вы слишком утилитарны, отец. Где же ваш патриотизм? Румайла - наша родина, земля наших предков.
- Пустынная, бесплодная земля, - горестно вздохнул Аль-Шукрейн.
- Хорошего же ты мнения о своей невесте, - отозвался царевич охрипшим голосом.
- Что делать, ваше высочество, не девицей её беру.
Сун Янг снова бросил взгляд на Сарнияра и заметил, как всё его лицо до корней волос затопил жгучий румянец. Юноша с досадой отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
- Прощайте, сахиб, - сказал китаец, уже стоя в дверях, - простите, если наговорил вам лишнего. Но я врач и мне иногда приходится причинять боль своим пациентам.
Прода от 29.06.2022, 15:49
Уходя, Сун Янг столкнулся с мавром, который спешил к царевичу с каким-то свитком в руках. Они обменялись взглядами, полными взаимной неприязни, после чего китаец посторонился, давая Бехраму пройти, и ушёл, весело помахивая планом дома, который собирался купить в тот же день.
- Сахиб! - окликнул Бехрам, войдя в покои. - Мне сказали, что вам уже лучше, и я осмелился явиться к вам просителем. Поставьте свою подпись на этом документе.
- А что это? - спросил Сарнияр, поворачиваясь к нему.
- Брачный контракт, - застенчиво ответил Бехрам. - Я прошу у вас разрешения жениться на Зальфие.
Брови Сарнияра слегка приподнялись от удивления.
- Уже, - только и сказал он.
Бехрам скромно опустил глаза.
- Моему сыну нужна мать, ваше высочество, а мне - хозяйка в доме.
- Так... - протянул Сарнияр. - Значит, о любви говорить не приходится?
- Ну почему же, - не согласился с ним Бехрам, - Зальфия пришлась мне по душе, хотя, конечно, не могу сказать, что влюблён в неё без памяти. С некоторых пор я сторонюсь любви.
Сарнияр чуть заметно покраснел при этих словах.
- Прошу вас, - настаивал мавр, - подпишите поскорее брачный контракт. Зальфия живёт в моём доме, и это вызывает кривотолки.
- А зачем тебе брачный контракт? - недоумённо спросил царевич. - Ты хочешь, чтобы я дал твоей невесте приданое?
- Я надеюсь на эту милость, сахиб.
- Но она не принадлежит к моему двору.
- Как же? - возразил Бехрам. - Вы же наняли её кормилицей для вашего сына.
- Да, но не забывай, кем она ему приходится... Давай обойдёмся без контракта, дружок. Обвенчайся с ней потихоньку, без лишней огласки. Пусть в Алиф, куда мы скоро отправимся, все пребывают в уверенности, что Зальфия и есть родная мать твоего ребёнка. Кроме того, со смерти Фериды не прошло ещё года, так что... сам понимаешь.
Бехрам склонился до самого пола в знак покорности. В ту же минуту в комнату заглянул Масуд, карауливший за дверью.
- Ваше высочество, вам доставили послание из Алиф, - сообщил он, протягивая Сарнияру маленький свиток.
- Это от Сервиназ, - обрадовался царевич, торопливо развернул письмо и пробежал глазами. Оно содержало всего две строчки: «Возвращайся скорее, мой возлюбленный. Я беременна. Твоя Сервиназ».
Сарнияр взвёл глаза к потолку, шепча благодарственную молитву. Узнав в чём дело, охранники последовали его примеру. Опустившись на колени и сложив лодочкой ладони, они тихо повторяли вслед за ним:
- Хвала тебе, создатель, милостивый, милосердный, господь миров, царь в день Суда! Славен будь, благодетель, ведущий нас дорогой прямой, дорогой тех, кого ты облагодетельствовал - не тех, кто под гневом твоим и не заблудших! Аминь.
Телохранители поднялись с колен, и царевич приказал:
- Масуд, немедленно начинай сборы! А ты, Бехрам, ступай домой и сегодня же заверши все свои дела, потому что завтра мы отбываем чуть свет.
- Куда это ты собрался, сынок? - раздался удивлённый возглас, заставивший всех троих вздрогнуть от неожиданности.
Обратив глаза к двери, царевич увидел отца, который не спеша прошёл в комнату и сел в изножье его кровати. Сарнияр сделал нетерпеливый жест, означавший «Марш отсюда!», и оба его охранника послушно скрылись. Повисла пауза, которую царь не нарушал намеренно, а его сын потому, что не знал что сказать.
- Итак, куда ты собрался, сынок? - не дождавшись ответа, переспросил Аль-Шукрейн.
- В Алиф, батюшка, - сказал Сарнияр, чувствуя себя школьником, отвечавшим строгому учителю. - Я возвращаюсь в Алиф.
- Зачем? - повысил голос царь. - Ведь ты помирился с Великим Турком. Не делай удивлённое лицо. Я знаю, что война закончилась, хоть ты и не подумал мне об этом сказать. И, в таком случае, где твоё место теперь, когда твоя жена умерла?
- В Голконде, - пожал плечами царевич.
- Вот именно. Так зачем же ты посылаешь вместо себя Зигфара, у которого ещё ветер в голове гуляет?
- Я вижу, отец, вы уже обо всём осведомлены. Наверное, учинили моему брату такой же суровый допрос, какой теперь учиняете мне. Я отвечу вам, раз уж мы решили вести разговор начистоту. Я еду в Алиф служить султану Мюраду, оставляя Голконду в надёжных руках, так как Зигфар - в чём у меня нет сомнений - приложит все свои способности, старания и силы, чтобы не упасть в глазах Великого Могола, чьим зятем он надеется стать.
Аль-Шукрейн демонстративно схватился рукой за сердце.
- Вот оно что, - молвил он упавшим голосом. - Ты намеренно послал туда своего брата, чтобы он женился на дочери Акбара вместо тебя.
- Объясните мне, отец, - еле сдерживаясь, спросил Сарнияр, - почему вы так страстно желаете моего брака с принцессой Раминан?
Аль-Шукрейн посмотрел на сына взглядом оракула, проникающим сквозь него, провидя судьбу.
- Голконда - источник нашего богатства и процветания, - сказал он, - а ты вверил её этому сосунку, которому не хватит ни сил, ни ума отстоять её в случае чего. Помимо того, что он юн и неопытен, он ещё так влюблён в дочь Великого Могола, что станет послушным воском в его руках. Акбар не упустит случая присоединить Голконду к своей империи. Он уступил её нам, но не перестал мечтать о ней. Не забывай, он всё-таки потомок великих завоевателей. Не кажется ли тебе, что лучше не будить в нём агрессора, посылая в Голконду Зигфара?
- И какой же выход вы предлагаете? - ответил вопросом на вопрос Сарнияр.
- Ты должен жениться на принцессе, чтобы умиротворить Акбара.
- Это невозможно, - заявил царевич, поднимаясь с кровати.
- Почему, раз ты теперь свободен? - воскликнул Аль-Шукрейн.
- Я надеялся, что вы не спросите меня об этом, пока не пройдёт года со смерти Лейлы. Но раз уж пошёл такой разговор, я отвечу вам. Мой брак с дочерью Акбара невозможен, поскольку я уже женат на дочери турецкого паши. Что до источника нашего процветания, то моя служба на благо Османской империи будет не меньше способствовать его сохранению, чем союз с принцессой Раминан и моё присутствие в Голконде. А теперь с вашего позволения, батюшка, я хотел бы начать собираться в путь.
Пока Сарнияр говорил, Аль-Шукрейн оставался спокойным, ничем не выдавая своих чувств, и только на губах его дрожала вымученная улыбка. Но сообщение о том, что сын снова женился, не испросив ни его согласия, ни благословения, словно громом поразило царя. С трудом дождавшись окончания его тирады, он в гневе воскликнул:
- Ты совсем не чтишь наши обычаи! Жениться, когда и трёх месяцев не прошло после смерти княжны - просто верх неприличия. Скажи на милость, как нам ждать от подданных уважения к традициям, когда мы сами их не уважаем?
- Я был вынужден жениться, отец, - прервал его Сарнияр.
- Что значит - вынужден? Ты что же, обесчестил эту женщину?
- За кого вы меня принимаете? - вскипел царевич. - По-вашему, от меня всего можно ждать, любой подлости? Хотя она была моей пленницей, я пальцем её не тронул до самой свадьбы.
- Тогда почему ты на ней женился?
- Этим браком я скрепил своё примирение с турками.
- Это другое дело, - смягчился государь. - Но теперь, когда ваш союз сыграл свою роль, с ним можно покончить на том основании, что он противоречит нашим традициям. Я берусь это уладить, сынок.
- Нет, отец, - возразил Сарнияр, - ни о каком расторжении брака не может быть и речи, потому что моя жена ждёт от меня ребёнка. Ребёнка, который, возможно, будет править Румайлой. У нас в семье чаще родятся мужчины.
Аль-Шукрейн сгорбился под тяжестью нового удара.
- Значит, теперь о твоей свадьбе с дочерью Могола можно забыть, - пробормотал он, - хотя нам важнее укрепиться в Индии, чем здесь, потому что не Румайла нас кормит.
- Вы слишком утилитарны, отец. Где же ваш патриотизм? Румайла - наша родина, земля наших предков.
- Пустынная, бесплодная земля, - горестно вздохнул Аль-Шукрейн.
