Жемчужина Индии

- Умоляю вас, - сказала она, - перестаньте говорить такие пошлости.
       - Пошлости? - эхом отозвался Сарнияр. - Я признаюсь своей жене в любви и своём желании обладать ею, а ты называешь это пошлостью? Почему я должен молчать о своих чувствах, если люблю тебя и желаю так, как не любил и не желал никого во всей вселенной?
       - Так уж и никого? - не поверила она.
       - Я любил двух женщин, но одну из них скорее с нежностью, чем со страстью, а другую больше вожделел, чем любил.
       Асара заинтригованно посмотрела на мужа.
       - Вы хотите сказать, что в одном случае была любовь без страсти, а в другом - страсть без любви?
       - Я хочу сказать, что не было для меня предмета более желанного. Ни одна из женщин не обладала такими сокрушительными чарами, и ни в одной женской головке не вмещалось столько неженского ума. Не было ничего соблазнительнее твоего тела, побеждающего сумрак своей белизной. И божественно-прекрасного лица с искусительной улыбкой. Каждая чёрточка на нём - капкан, даже ямочка на подбородке. И губы, алчущие пылких поцелуев, и глаза, такие нежные, такие молящие. Но не моли меня понапрасну о пощаде, Асара, потому что я буду неумолим. Ты создана для любви - для моей любви - и я буду любить тебя снова и снова, до потери сил!
       Он принялся с жаром целовать жену, затрепетавшую, как пойманная рыбка, в его руках. Лаская ещё не тронутые им участки её тела, он всё же помнил о том, что она совсем неопытна и по-девичьи стыдлива, и до поры обходил стороной самые потаённые из них. Она лежала в его объятиях, то напружиниваясь, то снова расслабляясь под его искусными руками, ещё не отдававшая ласки, но уже чувствительная к ним. Ему хотелось постепенно вести её к пику наслаждения, чтобы она испытала прилив неизведанных желаний, но он не мог долго сдерживать себя, когда всё его естество представляло собой одно сплошное вожделение, и вошёл в неё, на этот раз без видимых усилий.
       Она с трудом перенесла его нескончаемые скачкообразные движения, напомнившие ей какую-то дьявольскую пляску. Когда всё было кончено, и он переместился набок, она отвернулась к стене, втайне надеясь, что теперь-то уж он оставит её в покое и даст ей, наконец, вздремнуть.
       Но вопреки её упованиям Сарнияр повернул её к себе за подбородок. Попытавшись найти что-то в её глазах и ничего не найдя, он сказал с самодовольной улыбкой:
       - Признайся, дорогая, что на этот раз всё прошло для тебя почти безболезненно и даже немного приятно.
       - Что может быть приятного в том, чтобы выносить такую мерзость? - возмущённо возразила Асара. - Я еле дождалась, когда всё закончится. К тому же, ваши звериные вопли напугали меня.
       - Понятно, - разочарованно протянул он. - Тебе, как всем новичкам, пришлась по вкусу лишь прелюдия любви. Ну, ничего, дорогая, это дело времени. Ещё до утра я научу тебя получать удовольствие от любовного акта.
       - Как? - вскрикнула она. - Это ещё не конец?
       - Нет, это только начало! Я же предупреждал, что буду любить тебя до потери сил.
       - Но у МЕНЯ больше нет сил! Послушайтесь доброго совета - идите к себе, а не то...
       - Не то - что? - ухмыльнулся Сарнияр, подсунув под неё руку с явным намерением снова подмять её под себя.
       - Не то я за себя не ручаюсь. Как только вы заснёте, я зарежу вас ножом. Лучше остаться ранней вдовой, чем позволить вам заездить меня до полусмерти.
       Он резко высвободил из-под неё руку. Асара инстинктивно прикрыла лицо скрещенными руками и пролепетала, глядя на него через просветы между пальцами:
       - Вы... хотите ударить меня?
       - Нет, - ответил он с неприятной усмешкой. - Я не бью женщин. Ну, разве что шёлковой плёткой по ягодицам для своего развлечения. У нас ещё будет время для подобных утех. Сейчас меня волнует иное. С чего ты взяла, что я собираюсь спать?
       - Не можете же вы...
       - Могу. Ты много чего прослышала про меня, Асара, в частности, от моего брата. Неужели он, стремясь уронить меня в твоих глазах, забыл рассказать о том, какой я неутомимый любовник?
       - Но... - растерялась Асара, - вы ведь уже не так молоды. Вам бы следовало поберечь себя.
       - Спасибо за заботу, милая жёнушка, - засмеялся Сарнияр. - Возраст - понятие относительное. Тебе я кажусь не таким молодым, потому что ты сама ещё совсем ребёнок. Другие нашли бы, что я в полном соку. Пожалуй, сейчас во мне его даже больше, чем в юности, поскольку, в конечном счёте, всё зависит от того, какая женщина рядом. А я тут битый час разорялся о том, как магнетически ты действуешь на меня. Так что мне не составит особого труда исполнить своё обещание.
       - Какое обещание?
       - Уже позабыла? Я обещал тебе, что у меня не будет других женщин, пока смерть не разлучит нас. Ты сама так пожелала, но теперь держись. Тебе придётся изрядно потрудиться, чтобы заменить мне гарем.
       - Боже мой, - всхлипнула Асара, сдвинув пальцы рук, чтобы муж не разглядел в просветах её слёзы, - так попасться в собственную ловушку! Вы, верно, сам сатана, как про вас говорят, потому и добиваетесь всего, чего хотите.
       Она почувствовала, как он разводит ей колени, насаживая её на себя точно цыплёнка на вертел. На этот раз он решил обойтись без прелюдии, чтобы дать ей почувствовать свою власть.
       

       Глава 18. Шакириты.

       
       Бехрам поскрёбся в дверь сначала потихоньку, словно мышь, но когда ответа не последовало, постучал громче и под конец замолотил в неё, что было сил.
       - Сахиб! - крикнул он, прижавшись ртом к замочной скважине. - Вы слышите меня? Откройте!
       - Пошёл вон, дурак! - донеслось в ответ.
       Не обратив внимания на обидное словечко, Бехрам продолжил стучать.
       - Ваше высочество! Послушайте же меня! Нам пора уносить ноги! Я прямо чувствую, как в воздухе запахло жареным.
       - Убирайся прочь! - прогремел разъярённый голос Сарнияра.
       - Куда подевалось ваше здравомыслие? - настаивал Бехрам. - Неужели до вас не доходит, чем вы рискуете, задерживаясь в этой гостинице?
       - Я ничем не рискую, - отвечал Сарнияр, - а вот ты сейчас рискуешь своей глупой башкой. Заткнись, пока я не велел тебя казнить!
       Испугавшись угрозы, Бехрам попятился назад. Отступая, он наткнулся на Франческо, который пришёл на очередной сеанс. На нём был длинный запачканный красками фартук, надетый поверх коротких камлотовых штанов и бежевой шёлковой блузы с распахнутым воротом и засученными рукавами. Под мышкой он держал деревянный ящик с инструментами для рисования.
       - Извините, сударь, - вежливо посторонился художник, - кажется, я снова не вовремя. Вот странное дело... уже третий день я прихожу в условленный час, а меня всё не пускают. Что случилось? Неужели синьоре нездоровится?
       - Напротив, - криво ухмыльнулся мавр, - просто она сейчас не в той форме, чтобы позировать вам.
       Франческо покраснел до ушей.
       - На что вы намекаете, сударь?
       - Я ни на что не намекаю, молодой человек, а говорю прямым текстом: господам нынче не до вас, они заняты важными делами.
       - Выясняют отношения, что ли?
       - Вот-вот, - прыснул со смеху мавр, - и конца этим выяснениям не видно. Ступайте, ступайте, молодой человек, придёте, когда вас позовут.
       Снедаемый тревогой, Франческо двинулся на кухню и замер в шаге от двери, заслышав звонкий голос Катерины. Скорчив недовольную мину, он уже собрался уйти, чтобы не пересекаться с ней лишний раз, но задержался, увидев своего дядюшку хлопочущим у печки. Такое происходило нечасто; на кухне и без него хватало рабочих рук. Снискав ещё в юности славу незаурядного кондитера, мессер Джованни теперь применял свой талант исключительно по большим праздникам.
       Это было зрелище, заслуживающее внимания: владелец «Путеводной звезды» вдохновенно колдовал над круглым румяным пышным пирогом, обмазывая его со всех сторон взбитыми сливками и украшая фигурками из миндального теста.
       Юноша приоткрыл рот, чтобы поинтересоваться у дяди, какой нынче праздник, но слова застыли у него на губах, когда Катерина, вздохнув, проговорила:
       - Ах, бедная девочка, сударь! Она выглядит ужасно, на неё просто больно смотреть. Личико осунулось, и такие подглазья...
       - Какие, душенька? - хихикнул толстяк, игриво ущипнув её за бок.
       Поморщившись от боли, Катерина ответила:
       - Как будто она целую вечность не спала. Её чудесные голубые глазки совсем запали от недосыпания.
       - Окажись в моих руках такая красотка, я бы тоже не давал ей сна.
       Мессер Джованни снова хотел ущипнуть служанку, но она отскочила в сторону.
       - Ах, оставьте, сударь! - возмущённо выкрикнула она, вооружившись оловянным черпаком. - Вы делаете мне больно, к тому же ещё мукой измазали. К вашему сведению, вчера Ринальдо сделал мне предложение. Я выхожу за него замуж, так что будьте любезны прекратить со мной заигрывать.
       Толстяк удивлённо приподнял седеющие мохнатые брови, а застывший в дверях Франческо вздохнул с огромным облегчением.
       «Слава богу, - подумал он, - теперь девчонка, наконец-то, успокоится и перестанет мне вредить исподтишка».
       - Прошу вас быть посажённым отцом на нашей свадьбе, - продолжала Катерина. - Надеюсь, вы не забыли про своё обещание?
       - Какое обещание? - сменив шутливый тон на серьёзный, осведомился хозяин.
       - Вы обещали дать мне приданое, если я соберусь замуж, - напомнила ему девушка. - Я ведь круглая сирота и мой жених тоже. Итак, когда я получу свои деньги?
       - Когда рак свистнет, - загоготал толстяк. - Пусть наш постоялец тебе заплатит. Я давно заметил, что ты служишь ему усерднее, чем мне. Это по его распоряжению ты скрывала, сколько могла, что он уже женат на своей голубоглазой невесте. Вот и ступай к нему, передай молодым мои поздравления, горячее вино с пряностями для подкрепления сил и этот свадебный пирог, который я по твоей милости готовлю с трёхдневным опозданием.
       Только теперь Франческо разглядел, что фигурки из марципана, которыми его дядя украшал свой кондитерский шедевр, изображали жениха и невесту в подвенечных уборах. Земля зашаталась у него под ногами. Ему показалось, что крыша родного дома сейчас обвалится на него. Он попытался глубже вздохнуть и не смог, как будто что-то застряло у него внутри.
       В отчаянии выбежав на улицу, чтобы отдышаться, Франческо остолбенел от изумления. Гостиница была оцеплена султанскими лучниками, а стража магараджи валялась у них в ногах, сложив перед собой оружие. Всю улицу перегородили конные латники, трубачи дудели в длинные прямые кожаные трубы, а громче их трубил небольшой слон, раскачиваясь на толстых коротких ногах. На спине его, покрытой малиновой парчовой попоной с золотой бахромой, возвышалась крохотная беседка, в которой сидела женщина ослепительной красоты с золотисто-рыжими волосами, выбившимися из-под переливчато-синего сари.
       Подойдя враскачку к крыльцу, слон, понукаемый погонщиком, присел на задние ноги. Сильные руки рабов, подхватив женщину, бережно сняли с него и поставили на крыльцо. Через несколько минут к ней присоединился невысокий поджарый мужчина, соскочив с коня. По его пышным одеждам, надменности и знакам почтения, оказываемым ему свитой, Франческо догадался, что это сам султан, приезда которого он ждал с большим нетерпением.
       - Ваше величество! - поцеловал он ему подол, преклонив колени. - Добро пожаловать! Позвольте представиться: меня зовут Франческо, я племянник хозяина этой гостиницы. Это я сообщил вам о том, что ваша дочь находится здесь.
       Акбар с нескрываемой симпатией пожал юноше руку.
       - Рад нашему знакомству, Франческо, - одарил он его приветливой улыбкой. - Твоя верность заслуживает той награды, о которой ты давно мечтаешь. Я предлагаю тебе место в моей художественной мастерской. Не сомневаюсь, что ты быстро освоишь миниатюру и добьёшься больших успехов при моём дворе.
       К его удивлению, Франческо отклонил его любезное предложение.
       - Не сочтите меня неблагодарным, ваше величество, но я недостоин столь высокой чести - состоять при вашем дворе.
       - Вот как, а отчего, позволь спросить?
       - Прежде всего, потому что не осведомил вас о том, что магараджа Голконды сочетался тайным браком с вашей дочерью.
       Акбар глубоко вздохнул.
       - Тебе бы всё равно не хватило на это времени. Гонца магараджи с копией брачного договора мы встретили на подступе к Камбею. Видно, такова воля Аллаха, ничего не поделаешь.
       - Значит, вы принимаете этот брак? - вскрикнул Франческо.
       - А что я должен сделать, по-твоему? Обезглавить магараджу, оставив мою любимую дочь вдовой? Всё, что я могу теперь - это позаботиться о её безопасности и благополучии в чужой стране. Препроводи меня и мою супругу к нашему зятю, Франческо. Где он?
       - В своих покоях, ваше величество.
       Франческо явно не хотелось вести супружескую чету наверх, но он не мог ослушаться султана. Чувствуя себя Иудой, он провёл именитых гостей до двери покоев Сарнияра Измаила. Встречавшиеся им по дороге слуги расступались в благоговейном страхе. Лишь немногие из них, собравшись с духом, выражали своё почтение как подобало.
       Оторопевший при виде султана и султанши Бехрам, не дожидаясь их приказа, заколотил в дверь изо всех сил.
       - Пошёл вон, осёл! - ответил на стук рассерженный голос.
       - Прошу прощения, ваше высочество, - залепетал мавр, - но вас хотят видеть, причём безотлагательно, ваши тесть и тёща.
       - Ваше высочество, - изумлённо повторил художник. - Вы, наверное, оговорились, милейший. Магараджу Голконды следует величать «ваша светлость».
       Бехрам покосился на него, презрительно оттопырив нижнюю губу.