- Нет, не напугали.
Виолетта стояла у крыльца, не двигаясь, и мяла в руке гвоздики.
- Тогда, если я Вас не пугаю, может быть, Вы согласитесь, чтобы мы немножко погуляли… ну, или если… не хотите, тогда я Вас могу немного проводить?..
- Мне нужно домой, - сказала Виолетта.
- Вы к метро?.. Тогда можно мне с Вами?..
- Можно…
Они шли рядом. Сергей не отводил взгляд от ее профиля, а Вику, казалось, заворожил букетик, на который она пристально смотрела.
- А вас, кажется, зовут Виолетта?.. Редкое имя…
- Откуда Вы узнали?..
Она перевела на него большие – такие он видел только в новомодном японском мультике – глаза.
- Вас так называли коллеги… И на Вашем рабочем халате есть. Я плохо вижу, но эту вышивку все же разглядел.
- Да, это я сама делала, - заулыбалась Виолетта, польщенная тем, что кто-то заметил ее работу.
- Вы вышиваете?..
- Когда время свободное есть. Имя – это несложно, вот картинки всякие…
- Интересно бы было взглянуть… Вы давно работаете здесь? Я Вас раньше не видел.
- Три дня всего…
- Виолетта, - повторил Сергей для самого себя. – Вас так называть?..
- Меня все Викой зовут… Но я не Виктория. Так мама придумала… А Вас?..
- А меня придумали мама с папой вместе… Шучу. Меня называют Сергей со всеми вариациями, начиная от Сереги и заканчивая таким, что я даже произнести не могу… Кстати, можете говорить мне «ты», и я с удовольствием буду поступать так же, если позволите… То есть не сам себе буду так говорить, а Вам.
Они оказались у дверей метро, где было шумно, многолюдно и почти невозможно расслышать друг друга. Но Сергею почудилось, что она слегка улыбнулась и согласилась.
- Мне до кольца. Вам тоже? То есть тебе, - проговорил Сергей.
На платформе образовалась такая толпа, что Сергей задумался, не разобьют ли их пару. Он решил действовать на опережение.
- Вика, если ты не против, мы могли бы завтра после работы… пойти где-нибудь… погулять.
- Я не знаю точно… - они оказались в вагоне совсем рядом, прижатые к задним дверям. Вика высвободила сумочку.
- Если ты откажешься, я могу сильно расстроиться и заплакать, - сказал Сергей серьезно.
- Правда?.. – удивилась Вика.
- Лучше не проверять.
Она порозовела и заулыбалась. Согласие было получено. Они условились встретиться завтрашним вечером у гардероба.
Сергей Александрович в тот вечер чувствовал прилив эмоциональных сил. Бытовые дела делались на автомате.
Много раз в жизни его уносило при виде симпатичных девушек, и сегодня ему так хотелось побыть рядом с ней, сказать что-нибудь в эти светло-карие с кофейной дымкой глаза.
На этой волне Сергей Александрович отчего-то решил, что электробритва пришла в порядок, и снова включил ее в розетку. Свет погас.
- Откуда цветы? – подозрительно спросила мать.
- Это?.. На работе дарили… - стушевалась Виолетта, переступая через порог.
- Дарили? Тебе?..
- У одной девушки был день рождения, а ей столько букетов принесли, что она один отдала мне… Правда красивые?..
С колотящимся сердцем Вика выдала каскад вранья. Получилось убедительно. Мама согласилась с предложенной версией, и через пять минут Вика возилась с вазой на столе, улыбаясь в стенку.
Шесть лет назад Сергей не строил никаких планов на жизнь. Он был одиноким, брошенным даже родителями или, вернее, отказавшимся почти что от всех контактов с ними после переезда. Старшекурсником, претендующим на диплом с отличием.
Он не знал, кем видит себя в профессиональной жизни. До сих пор ему не удалось нигде поработать из-за своего здоровья, которое рухнуло бы сей же час, вздумай он совмещать это с учебой. На жизнь ему причиталась стипендия и деньги, вырученные от написания рефератов и курсовых для всех желающих.
Сергей просто надеялся, что он найдет себе тихое спокойное место, где его никто не будет трогать, и поведет там свое незаметное существование. Учеба на данный момент была для него самоцелью, ценностью самой по себе, придававшей ему чувство значимости.
Последняя госпитализация осталась в далеком прошлом, но она, казалось, напрочь сломала его. Сергей стал бояться за свое здоровье, ощущать свою ущербность. Он не мог более отключить свой разум и броситься в омут случайных приключений. Неудачная вечерника на втором курсе, после которой последовал окончательный его разлад с предками, врезалась в его память и преследовала два последних года.
Да, он ходил иногда на посиделки, улыбался, острил. Но никогда более Сергей Шлепцов не был на передовой, канула в Лету его слава «покорителя всех юбок». Если он и умудрялся закрутить с кем-то, то это было осторожнее осторожного и крайне быстро кончалось.
Больше всего времени оставалось на одиночество. Часто он чувствовал себя грустным и усталым, иногда и вовсе не мог выбраться из кровати: так не хотелось ничего делать… Но проходил день, наступал следующий, и телевизор включался на заднем фоне, и снова открывались учебники, и появлялись на кухне покупные пельмени. Надо было жить дальше: ничего другого не оставалось.
Он и сам не знал, отчего ему теперь так тоскливо и тяжело. Сердце билось без особых проблем, анализы не показывали ничего ужасного, но активность его будто ушла в бессрочный отпуск, оставив вместо себя тягостную бесконечность. И необходимость учиться. И хоть как-то подрабатывать… Не брать же деньги у родителей, с которыми он теперь не хотел иметь ничего общего, отвечая на звонки лишь только для того, чтобы они не думали, что он все-таки помер, и не заявились бы к его порогу.
Хочу - лежу, хочу - пишу чужой курсач, хочу - учу, не хочу - нет… Экзамены все равно сдам на отлично, потому что я такой, выкусите все. Такова была его философия.
На четвертом курсе специалитета Сергей наконец перестал метаться между кафедрами и избрал себе наиболее привлекательную для написания курсовой с прицелом на тему будущего диплома. В конце учебного года кто-то из сотрудников оного подразделения, в котором он теперь имел честь работать, задал ему вопрос: а не хочет ли Сергей поступить в аспирантуру?..
Он пожал плечами. А что это вообще такое и кому она может пригодиться?..
Сегодня Сергей брился, тщательно оглядывая свое лицо сквозь стекла очков, а Виолетта разыскивала самый красивый и теплый свитер. Ей казалось, что всю ночь она не спала, а бродила разумом в полудремных грезах. Она была напугана, скованна и в то же время рада. Ей пока что и хотелось, и не хотелось идти на эту прогулку одновременно. Некая помесь любопытства, предвкушения и природной застенчивости дебоширила в ее душе, не оставляя в покое.
Но он в итоге вел себя так непринужденно и тепло, что она вскоре прониклась к нему всей душой и, похоже, захотела находиться рядом больше всего на свете.
- А я в экономике ничего не понимаю, - виновато пожала плечами Вика.
- Судя по нынешнему положению дел, у нас в стране в ней вообще никто ничего не понимает, только делает вид… Кроме меня, естественно. Я понимаю, просто молчу. Жду, когда мне начнут поклоняться во имя моих знаний.
Сергей прослыл в институте слегка эксцентричным. Слова его были порой странными, а поступки – неожиданными. Окружающих могло мало удивить, что он кидается на незнакомую девушку возле дверей работы. Или пытается напасть на парту, на которой разбросаны расчески и иные предметы, отвлекающие внимание студенток от занятий.
Или имеет на руке татуировку в виде языческого солнца. И это задолго до того, как тату вошли в повальную моду. Хотя демонстрировать сей шедевр, приходя в институт в футболке, он дерзнул последний раз, учась в аспирантуре, а сейчас такого уже себе не позволял…
Также про Сергея было известно, что он состоял в длительных и серьезных отношениях с научной деятельностью и в весьма кратковременных и обычно веселых – с женщинами. Сам же для себя он решил, что больше никогда не позволит одной из своих подруг попытаться убить его.
Сергей сгреб ботинком влажную пожухлую листву и улыбнулся. Дул холодный ветер, путая волосы Виолетты, ее шею крепко закрывал шарф.
- Я во многом абсолютно ничего не смыслю. Например, как включить духовку и не спалить при этом дом, - сказал он.
- Это легко, - улыбнулась Вика.
- Только не для моих сугубо теоретических навыков при полном отсутствии здравого смысла… Вообще, твоя профессия гораздо нужнее, чем моя. Ты не даешь людям умереть от голода.
- Нет, - она смеялась. – Я по выпечке специализировалась… Много разных булочек умею делать, но больше всего я люблю печь блинчики…
- Мужчины в очередь должны за тобой выстраиваться.
- Они и выстраиваются. В столовой. Пеку я только дома теперь, а на работе либо салаты мешаю, либо цифры вбиваю, - посмотрела на него Виолетта, и то ли она шутила, то ли не поняла его юмора.
- Тебе не холодно?.. Если что, ты скажи… Я не хочу быть причиной голодной смерти половины института. То есть я не хочу, чтоб ты заболела и не вышла завтра на работу.
- Я, по-моему, уже полчаса смеюсь без перерыва.
- Если ты не занята, я на выходные могу достать билеты в какой-нибудь театр… Там намного теплее. И слова послушаешь более умные, чем мои.
Два дня Виолетта приходила домой лишь поздно вечером. С робостью она придумывала, что на работе проводят какие-то чудные мероприятия. Рот не открывался сказать властной матери правду.
В пятницу Сергей принес ей розочку, которую Вике пришлось у подъезда оборвать под самый венчик и спрятать в сумочку. Мать смотрела на нее довольно пристально, но молчала. И для Вики это сейчас не было чересчур важным.
Итак, на выпускном курсе, все еще не очень понимая, чем может грозить аспирантура в будущей жизни, кроме отсрочки от армии (а таковая Сергею была не нужна) и общежития (везучему паршивцу и тут подфартило), он готовился к новым вступительным испытаниям. Озаботившись тем, что нужно начинать какие-то научные изыскания, Сергей быстро занял призовое место в конкурсе студенческих и аспирантских докладов в своем вузе. Подготовкой доклада руководил заведующий кафедрой, умудренный опытом и научными достижениями профессор Станислав Эдуардович, по прозвищу Главный.
- Сергей, как там Вас по батюшке-то? Говорят, Вы очень умный? И что, не зря говорят?.. - профессор остановил Шлепцова в коридоре. – Поедете с нами на конференцию?..
Это было такое волнение! Сергей, конечно, знал, что среди студентов он был неплох. Но знал он также, что есть оные гораздо умнее его. По правде, он никогда не думал, что сможет действительно хорошо проявить свои способности – или, проще говоря, интеллектуально выщелкнуться – вне студенческой среды. Его всегда более интересовали фантастические книги и «богема» пьяных товарищей, последняя – пока жизнь не предала его самым грязным образом.
Дорога, поезд, грозящее выступление перед большой аудиторией, да еще и с иностранными гражданами, настолько спутали его картину мира, что, едва ступив на перрон, Сережа неожиданно для себя попытался взяться за старое и спутался с первой попавшейся шумной компанией молодежи. Ее членами оказались аспиранты-философы, к которым позже примкнули правоведы, также прибывшие на «слушанья по делам науки».
Вечер в местной университетской гостинице для него прошел в душной комнате, в разговорах, из которых быстро вылиняла логика. Зато философствовать после распития неведомо откуда взявшихся бутылок с домашними заготовками начали все. Студентов философского факультета среди этой словесной вакханалии можно было распознать по нудным упоминаниям о Гегеле и Фейербахе и сентенциям о том, какой тип рассуждений похож на того или иного философа или методологически неверен.
Сергей бы обиделся на них на утро, но утро его началось слишком рано. И за час до конференции его все еще тошнило в унитаз в чужом номере.
- Держись, брат, - без стука к нему зашла одна из философичек – ее, кудрявую и крепче в пару раз Сереги, ничем было не взять – и принесла в двух кружках чай. – До обеда, главное, дотянуть, там полегчает.
- Спа-асибо… И выйди, умоляю.
Он ей явно понравился. Если бы не спекся так быстро, все могло бы быть более гедонистично… гедонистически… или как там правильно?..
Сергей пожаловался белому телефону еще раз. Он так давно не напивался в хлам, что забыл, каково это. Как же удачно настойки легли на расшатанные нервы и спазм желудка…
Только страх публичного позора и риск ударить в грязь лицом перед научруком заставили его забыть, что он мог бы слечь в больницу со своим сердцем в этой Караганде, которая так далеко от родной Москвы.
Сергей переоделся прямо в чужом номере, поскольку его сумка оставалась все это время с ним. Ведь он даже не удосужился заглянуть к себе и познакомиться с соседом.
Явив себя на конференции, он вскоре проклял тот факт, что пришел к открытию, а не хотя бы примерно к своему выступлению, которое состоялось только через три ужасных часа. Вышел он к трибуне неверными шагами, схватился за нее обеими руками и выдал речь, состоявшую из постановки научной проблемы, возможных путей ее решения и их критики, после чего сам не свой вернулся на место.
На неформальной части после мероприятия его не было: он продолжил «болеть» уже в своем номере, лежа в постели.
Как гром в коридоре послышались шаги вернувшейся академической компании, и внезапно к Сергею зашел вовсе не его сосед-аспирант. Сам Главный появился в его жизни в самый неподходящий момент.
И пока Сергей придумывал, откуда он подцепил этот «желудочный грипп», ему уже начали абсолютно серьезным тоном читать лекцию о катастрофических социальных и экономических последствиях сухого закона для страны.
- Простите, я вел себя, как свинья, не знаю, что на меня нашло, - Сергею никогда не было так стыдно.
- А я Вам говорю, что даже чувство меры должно знать свою меру, иное – удел средних людей. Я сейчас вернусь. А пока не вызывай сам себя на дуэль.
Издав неопределенный звук, профессор встал, пошел к себе в номер и принес оттуда Сергею стакан с бесспиртовой настойкой на чем-то дикорастущем. После нее горемычного студента мутило еще минут тридцать, затем он смог заснуть, не обратив внимание на то, когда вернулся сосед.
На следующий день Сергей просидел всю вторую часть конференции в нужной ему секции, а затем поучаствовал в массовом ужине. Наутро в несколько необычном, принимающем все, как дар, настроении, он поехал вместе со всеми домой.
Вообще-то конференция запомнилась не столько разнообразием докладов, сколько этим инцидентом и обилием мыслей, которые гонялись друг за другом в его голове.
- Смотрите, Сережа, - сказал ему Главный, когда на несколько минут они остались вдвоем в холле гостиницы, если таковой заслуживал это гордое название. – Примите как гипотезу, что Вы ушли утром не у себя из комнаты, а от некой А., допустим, не просто А., а А.М.
- Станислав Эдуардович… - Сергей хотя и был не против склеить девушку, но нервы и алкоголь отворотили его от пути иного грехопадения.
- Каковы следствия этой гипотезы? Либо А. не М., а самая что ни на есть С., а тогда Вы будете М., но уже в глазах других людей. Либо А. может оказаться Ш., и тогда все может стать до фиолетовой звезды. Скорее всего, ненадолго. Поэтому всегда смотрите на соотношения и знаменатели, но решайте, что Вам делать, сами. Не забывайте про целые числа. И живите себе счастливо. Конференция-то понравилась?..
Виолетта стояла у крыльца, не двигаясь, и мяла в руке гвоздики.
- Тогда, если я Вас не пугаю, может быть, Вы согласитесь, чтобы мы немножко погуляли… ну, или если… не хотите, тогда я Вас могу немного проводить?..
- Мне нужно домой, - сказала Виолетта.
- Вы к метро?.. Тогда можно мне с Вами?..
- Можно…
Они шли рядом. Сергей не отводил взгляд от ее профиля, а Вику, казалось, заворожил букетик, на который она пристально смотрела.
- А вас, кажется, зовут Виолетта?.. Редкое имя…
- Откуда Вы узнали?..
Она перевела на него большие – такие он видел только в новомодном японском мультике – глаза.
- Вас так называли коллеги… И на Вашем рабочем халате есть. Я плохо вижу, но эту вышивку все же разглядел.
- Да, это я сама делала, - заулыбалась Виолетта, польщенная тем, что кто-то заметил ее работу.
- Вы вышиваете?..
- Когда время свободное есть. Имя – это несложно, вот картинки всякие…
- Интересно бы было взглянуть… Вы давно работаете здесь? Я Вас раньше не видел.
- Три дня всего…
- Виолетта, - повторил Сергей для самого себя. – Вас так называть?..
- Меня все Викой зовут… Но я не Виктория. Так мама придумала… А Вас?..
- А меня придумали мама с папой вместе… Шучу. Меня называют Сергей со всеми вариациями, начиная от Сереги и заканчивая таким, что я даже произнести не могу… Кстати, можете говорить мне «ты», и я с удовольствием буду поступать так же, если позволите… То есть не сам себе буду так говорить, а Вам.
Они оказались у дверей метро, где было шумно, многолюдно и почти невозможно расслышать друг друга. Но Сергею почудилось, что она слегка улыбнулась и согласилась.
- Мне до кольца. Вам тоже? То есть тебе, - проговорил Сергей.
На платформе образовалась такая толпа, что Сергей задумался, не разобьют ли их пару. Он решил действовать на опережение.
- Вика, если ты не против, мы могли бы завтра после работы… пойти где-нибудь… погулять.
- Я не знаю точно… - они оказались в вагоне совсем рядом, прижатые к задним дверям. Вика высвободила сумочку.
- Если ты откажешься, я могу сильно расстроиться и заплакать, - сказал Сергей серьезно.
- Правда?.. – удивилась Вика.
- Лучше не проверять.
Она порозовела и заулыбалась. Согласие было получено. Они условились встретиться завтрашним вечером у гардероба.
Сергей Александрович в тот вечер чувствовал прилив эмоциональных сил. Бытовые дела делались на автомате.
Много раз в жизни его уносило при виде симпатичных девушек, и сегодня ему так хотелось побыть рядом с ней, сказать что-нибудь в эти светло-карие с кофейной дымкой глаза.
На этой волне Сергей Александрович отчего-то решил, что электробритва пришла в порядок, и снова включил ее в розетку. Свет погас.
- Откуда цветы? – подозрительно спросила мать.
- Это?.. На работе дарили… - стушевалась Виолетта, переступая через порог.
- Дарили? Тебе?..
- У одной девушки был день рождения, а ей столько букетов принесли, что она один отдала мне… Правда красивые?..
С колотящимся сердцем Вика выдала каскад вранья. Получилось убедительно. Мама согласилась с предложенной версией, и через пять минут Вика возилась с вазой на столе, улыбаясь в стенку.
Глава 11. Навстречу счастью по ухабам
Шесть лет назад Сергей не строил никаких планов на жизнь. Он был одиноким, брошенным даже родителями или, вернее, отказавшимся почти что от всех контактов с ними после переезда. Старшекурсником, претендующим на диплом с отличием.
Он не знал, кем видит себя в профессиональной жизни. До сих пор ему не удалось нигде поработать из-за своего здоровья, которое рухнуло бы сей же час, вздумай он совмещать это с учебой. На жизнь ему причиталась стипендия и деньги, вырученные от написания рефератов и курсовых для всех желающих.
Сергей просто надеялся, что он найдет себе тихое спокойное место, где его никто не будет трогать, и поведет там свое незаметное существование. Учеба на данный момент была для него самоцелью, ценностью самой по себе, придававшей ему чувство значимости.
Последняя госпитализация осталась в далеком прошлом, но она, казалось, напрочь сломала его. Сергей стал бояться за свое здоровье, ощущать свою ущербность. Он не мог более отключить свой разум и броситься в омут случайных приключений. Неудачная вечерника на втором курсе, после которой последовал окончательный его разлад с предками, врезалась в его память и преследовала два последних года.
Да, он ходил иногда на посиделки, улыбался, острил. Но никогда более Сергей Шлепцов не был на передовой, канула в Лету его слава «покорителя всех юбок». Если он и умудрялся закрутить с кем-то, то это было осторожнее осторожного и крайне быстро кончалось.
Больше всего времени оставалось на одиночество. Часто он чувствовал себя грустным и усталым, иногда и вовсе не мог выбраться из кровати: так не хотелось ничего делать… Но проходил день, наступал следующий, и телевизор включался на заднем фоне, и снова открывались учебники, и появлялись на кухне покупные пельмени. Надо было жить дальше: ничего другого не оставалось.
Он и сам не знал, отчего ему теперь так тоскливо и тяжело. Сердце билось без особых проблем, анализы не показывали ничего ужасного, но активность его будто ушла в бессрочный отпуск, оставив вместо себя тягостную бесконечность. И необходимость учиться. И хоть как-то подрабатывать… Не брать же деньги у родителей, с которыми он теперь не хотел иметь ничего общего, отвечая на звонки лишь только для того, чтобы они не думали, что он все-таки помер, и не заявились бы к его порогу.
Хочу - лежу, хочу - пишу чужой курсач, хочу - учу, не хочу - нет… Экзамены все равно сдам на отлично, потому что я такой, выкусите все. Такова была его философия.
На четвертом курсе специалитета Сергей наконец перестал метаться между кафедрами и избрал себе наиболее привлекательную для написания курсовой с прицелом на тему будущего диплома. В конце учебного года кто-то из сотрудников оного подразделения, в котором он теперь имел честь работать, задал ему вопрос: а не хочет ли Сергей поступить в аспирантуру?..
Он пожал плечами. А что это вообще такое и кому она может пригодиться?..
Глава 12. Чем прыгучей шарик на рулетке, тем важнее реверанс фортуны колеса
Сегодня Сергей брился, тщательно оглядывая свое лицо сквозь стекла очков, а Виолетта разыскивала самый красивый и теплый свитер. Ей казалось, что всю ночь она не спала, а бродила разумом в полудремных грезах. Она была напугана, скованна и в то же время рада. Ей пока что и хотелось, и не хотелось идти на эту прогулку одновременно. Некая помесь любопытства, предвкушения и природной застенчивости дебоширила в ее душе, не оставляя в покое.
Но он в итоге вел себя так непринужденно и тепло, что она вскоре прониклась к нему всей душой и, похоже, захотела находиться рядом больше всего на свете.
- А я в экономике ничего не понимаю, - виновато пожала плечами Вика.
- Судя по нынешнему положению дел, у нас в стране в ней вообще никто ничего не понимает, только делает вид… Кроме меня, естественно. Я понимаю, просто молчу. Жду, когда мне начнут поклоняться во имя моих знаний.
Сергей прослыл в институте слегка эксцентричным. Слова его были порой странными, а поступки – неожиданными. Окружающих могло мало удивить, что он кидается на незнакомую девушку возле дверей работы. Или пытается напасть на парту, на которой разбросаны расчески и иные предметы, отвлекающие внимание студенток от занятий.
Или имеет на руке татуировку в виде языческого солнца. И это задолго до того, как тату вошли в повальную моду. Хотя демонстрировать сей шедевр, приходя в институт в футболке, он дерзнул последний раз, учась в аспирантуре, а сейчас такого уже себе не позволял…
Также про Сергея было известно, что он состоял в длительных и серьезных отношениях с научной деятельностью и в весьма кратковременных и обычно веселых – с женщинами. Сам же для себя он решил, что больше никогда не позволит одной из своих подруг попытаться убить его.
Сергей сгреб ботинком влажную пожухлую листву и улыбнулся. Дул холодный ветер, путая волосы Виолетты, ее шею крепко закрывал шарф.
- Я во многом абсолютно ничего не смыслю. Например, как включить духовку и не спалить при этом дом, - сказал он.
- Это легко, - улыбнулась Вика.
- Только не для моих сугубо теоретических навыков при полном отсутствии здравого смысла… Вообще, твоя профессия гораздо нужнее, чем моя. Ты не даешь людям умереть от голода.
- Нет, - она смеялась. – Я по выпечке специализировалась… Много разных булочек умею делать, но больше всего я люблю печь блинчики…
- Мужчины в очередь должны за тобой выстраиваться.
- Они и выстраиваются. В столовой. Пеку я только дома теперь, а на работе либо салаты мешаю, либо цифры вбиваю, - посмотрела на него Виолетта, и то ли она шутила, то ли не поняла его юмора.
- Тебе не холодно?.. Если что, ты скажи… Я не хочу быть причиной голодной смерти половины института. То есть я не хочу, чтоб ты заболела и не вышла завтра на работу.
- Я, по-моему, уже полчаса смеюсь без перерыва.
- Если ты не занята, я на выходные могу достать билеты в какой-нибудь театр… Там намного теплее. И слова послушаешь более умные, чем мои.
Два дня Виолетта приходила домой лишь поздно вечером. С робостью она придумывала, что на работе проводят какие-то чудные мероприятия. Рот не открывался сказать властной матери правду.
В пятницу Сергей принес ей розочку, которую Вике пришлось у подъезда оборвать под самый венчик и спрятать в сумочку. Мать смотрела на нее довольно пристально, но молчала. И для Вики это сейчас не было чересчур важным.
Итак, на выпускном курсе, все еще не очень понимая, чем может грозить аспирантура в будущей жизни, кроме отсрочки от армии (а таковая Сергею была не нужна) и общежития (везучему паршивцу и тут подфартило), он готовился к новым вступительным испытаниям. Озаботившись тем, что нужно начинать какие-то научные изыскания, Сергей быстро занял призовое место в конкурсе студенческих и аспирантских докладов в своем вузе. Подготовкой доклада руководил заведующий кафедрой, умудренный опытом и научными достижениями профессор Станислав Эдуардович, по прозвищу Главный.
- Сергей, как там Вас по батюшке-то? Говорят, Вы очень умный? И что, не зря говорят?.. - профессор остановил Шлепцова в коридоре. – Поедете с нами на конференцию?..
Это было такое волнение! Сергей, конечно, знал, что среди студентов он был неплох. Но знал он также, что есть оные гораздо умнее его. По правде, он никогда не думал, что сможет действительно хорошо проявить свои способности – или, проще говоря, интеллектуально выщелкнуться – вне студенческой среды. Его всегда более интересовали фантастические книги и «богема» пьяных товарищей, последняя – пока жизнь не предала его самым грязным образом.
Дорога, поезд, грозящее выступление перед большой аудиторией, да еще и с иностранными гражданами, настолько спутали его картину мира, что, едва ступив на перрон, Сережа неожиданно для себя попытался взяться за старое и спутался с первой попавшейся шумной компанией молодежи. Ее членами оказались аспиранты-философы, к которым позже примкнули правоведы, также прибывшие на «слушанья по делам науки».
Вечер в местной университетской гостинице для него прошел в душной комнате, в разговорах, из которых быстро вылиняла логика. Зато философствовать после распития неведомо откуда взявшихся бутылок с домашними заготовками начали все. Студентов философского факультета среди этой словесной вакханалии можно было распознать по нудным упоминаниям о Гегеле и Фейербахе и сентенциям о том, какой тип рассуждений похож на того или иного философа или методологически неверен.
Сергей бы обиделся на них на утро, но утро его началось слишком рано. И за час до конференции его все еще тошнило в унитаз в чужом номере.
- Держись, брат, - без стука к нему зашла одна из философичек – ее, кудрявую и крепче в пару раз Сереги, ничем было не взять – и принесла в двух кружках чай. – До обеда, главное, дотянуть, там полегчает.
- Спа-асибо… И выйди, умоляю.
Он ей явно понравился. Если бы не спекся так быстро, все могло бы быть более гедонистично… гедонистически… или как там правильно?..
Сергей пожаловался белому телефону еще раз. Он так давно не напивался в хлам, что забыл, каково это. Как же удачно настойки легли на расшатанные нервы и спазм желудка…
Только страх публичного позора и риск ударить в грязь лицом перед научруком заставили его забыть, что он мог бы слечь в больницу со своим сердцем в этой Караганде, которая так далеко от родной Москвы.
Сергей переоделся прямо в чужом номере, поскольку его сумка оставалась все это время с ним. Ведь он даже не удосужился заглянуть к себе и познакомиться с соседом.
Явив себя на конференции, он вскоре проклял тот факт, что пришел к открытию, а не хотя бы примерно к своему выступлению, которое состоялось только через три ужасных часа. Вышел он к трибуне неверными шагами, схватился за нее обеими руками и выдал речь, состоявшую из постановки научной проблемы, возможных путей ее решения и их критики, после чего сам не свой вернулся на место.
На неформальной части после мероприятия его не было: он продолжил «болеть» уже в своем номере, лежа в постели.
Как гром в коридоре послышались шаги вернувшейся академической компании, и внезапно к Сергею зашел вовсе не его сосед-аспирант. Сам Главный появился в его жизни в самый неподходящий момент.
И пока Сергей придумывал, откуда он подцепил этот «желудочный грипп», ему уже начали абсолютно серьезным тоном читать лекцию о катастрофических социальных и экономических последствиях сухого закона для страны.
- Простите, я вел себя, как свинья, не знаю, что на меня нашло, - Сергею никогда не было так стыдно.
- А я Вам говорю, что даже чувство меры должно знать свою меру, иное – удел средних людей. Я сейчас вернусь. А пока не вызывай сам себя на дуэль.
Издав неопределенный звук, профессор встал, пошел к себе в номер и принес оттуда Сергею стакан с бесспиртовой настойкой на чем-то дикорастущем. После нее горемычного студента мутило еще минут тридцать, затем он смог заснуть, не обратив внимание на то, когда вернулся сосед.
На следующий день Сергей просидел всю вторую часть конференции в нужной ему секции, а затем поучаствовал в массовом ужине. Наутро в несколько необычном, принимающем все, как дар, настроении, он поехал вместе со всеми домой.
Вообще-то конференция запомнилась не столько разнообразием докладов, сколько этим инцидентом и обилием мыслей, которые гонялись друг за другом в его голове.
- Смотрите, Сережа, - сказал ему Главный, когда на несколько минут они остались вдвоем в холле гостиницы, если таковой заслуживал это гордое название. – Примите как гипотезу, что Вы ушли утром не у себя из комнаты, а от некой А., допустим, не просто А., а А.М.
- Станислав Эдуардович… - Сергей хотя и был не против склеить девушку, но нервы и алкоголь отворотили его от пути иного грехопадения.
- Каковы следствия этой гипотезы? Либо А. не М., а самая что ни на есть С., а тогда Вы будете М., но уже в глазах других людей. Либо А. может оказаться Ш., и тогда все может стать до фиолетовой звезды. Скорее всего, ненадолго. Поэтому всегда смотрите на соотношения и знаменатели, но решайте, что Вам делать, сами. Не забывайте про целые числа. И живите себе счастливо. Конференция-то понравилась?..
