И это потому, что мне прекрасно известно, как ты дорожишь новой должностью. Иначе запретил бы его бренд за неуважение к начальству – к государству в моём лице. Конечно же, в произошедшем нет моей вины и на меня тебе уж точно обижаться незачем!
Волнение, сковавшее мне грудь, чуть отпустило, когда я поняла, что речь идёт о репортаже, который сняли в центре независимые журналисты, а вовсе не о заговоре между ним и старым офицером. Однако колени всё ещё дрожали, сама не знаю почему – я чувствовала опасность и угрозу, исходящие от него. Хотелось, и выцарапать ему глаза за наглость и ложь, и убежать подальше. Но я играла, как и он, надев свою маску верящей и любящей женщины.
– Ты прав! Ты абсолютно прав! Я не подумала, что, приглашая представителей коммерческой прессы, могла нарушить правила учреждения.
– На всё, что происходит в государственном центре, майору нужно разрешение начальства. Частный бренд даёт ему права решать, как он использует своих собак, а всё остальное зависит от руководителя, поставленного мной… и от меня. Не забывайте об этом! – гордо сказал чиновник.
– Звучит как угроза, – скованно улыбнулась я.
– Предупреждение. Помни, родная, что справедливость, порядочность и честность – залог процветания и успеха любого дела! Как же я буду выглядеть в глазах общественности, если майор будет ослушиваться правил? Не он, а государство будет посрамлено, как плохое руководство, не знающее, что происходит в его детище.
– Это моя вина. Я просто хотела сделать хорошую рекламу, – сказала я, опуская голову.
– И тебя бы наказать за все деяния, совершённые без меня, но…, – чиновник загадочно улыбнулся и ушёл в гостиную, куда я проследовала за ним. – У меня для тебя подарок с заморских просторов, и он не может ждать!
Переступив порог комнаты, я увидела божественный стол, накрытый безукоризненно, как в лучших заведениях города: светло–бардовая скатерть из плотного льна касалась самого пола, на ней – ваза с алыми розами, а по углам горевшие свечи в высоких серебряных подсвечниках. Их свет был единственным, освещавшим эту дивную комнату, превратившуюся в ресторан. Министр продумал всё до мелочей. Нас ждали две фарфоровые тарелки с тонким золотым узором, на каждой из которых – тонко нарезанный домашний сыр, украшенный свежей зеленью, и ломтики копчёной семги с кусочками лимона. В небольшой вазочке – соус на основе сметаны и укропа. В центре стола, на серебряном подносе, стояла запечённая куриная грудка, нарезанная на порционные куски, а к ней картофельное пюре и гарнир из тушёных овощей. В плетёной корзине – ржаной и белый хлеб, нарезанный ломтиками. Из напитков – две бутылки белого вина. Уже открытые, они наполняли комнату лёгким ароматом винограда.
– Ты превзошёл сам себя! – поражённая зрелищем заметила я министру спокойным, но холодным голосом.
– Надеюсь, что тебе ещё не надоела романтика моей влюбленной души?
– Пока она искренняя!
– А разве может быть иначе? – обнял он меня и слегка закачал из стороны в сторону.
– Твой подарок мне очень мил! – старалась я успокоиться, ведь ничего больше не предвещало беды и угрозы.
– О, нет! – выпустил он меня из объятий и подвёл к столу, на краю которого лежала изысканная коробка из белого шёлка. – Вот мой истинный подарок!
Сюрприз был действительно красивым: коробка нежного кремового цвета с золотым тиснением по краям и узором в виде мельчайших завитков. На крышке – название известного парижского модного дома, написанное утончённым шрифтом. На коробке лежала лента из бархата, завязанная так идеально, что я поначалу постеснялась прикоснуться к ней.
– Это платье, сшитое специально для тебя, и дорогое колье к нему. Лучший шёлк, что будет овивать твоё прекрасное тело и великолепный рубин, что будет украшать твою грудь! – сказал министр, глядя мне в глаза и улыбаясь. – Париж... их лучшие модные бутики! Уверен, ты будешь великолепна в этом одеянии на предстоящим корпоративе.
– Я … я сегодня, – хотела я, было, сказать, что уже купила платье на задуманный вечер, но передумала. В конце концов, лейтенант, красивый и дорогой наряд только украшает гардероб любой женщины, и никогда не бывает лишним.
– Примерь наряд и колье, – приказал мне чиновник и, сев на стул, пригубил вина. Я кивнула в послушание и ушла в спальню переодеваться.
Платье было великолепным, из белоснежного шёлка, с идеальным кроем, подчёркивающим фигуру. Тонкие бретели на плечах, драпированный пояс, струящаяся юбка – воплощение элегантности и утончённости. Я провела рукой по ткани, чувствуя её прохладную гладкость, но, испугавшись, ахнула от прикосновений министра, незаметно вошедшего в комнату. Он сделал глоток вина и поставил бокал на бюро. Подойдя ко мне уверенной походкой, он взялся за застёжку медальона, висящего на моей груди. Того самого, что подарил мне супруг и который я не снимала.
– Что ты делаешь? – придержала я рукой памятную вещь.
С холодной аккуратностью министр расстегнул замочек и снял медальон. На пару секунд задержав его в руке, он словно задумался о моей разлуке с майором. Затем его губы изогнулись в коварной ухмылке, будто он попрощался с моей любовью к мужу, заключённой в этом маленьком талисмане. Его поведение и мимика взорвали меня изнутри, и холод страха, бродивший по позвоночнику, воспламенился огнём лютой злости:
– Отдай мне вещь!
– Он слишком прост для тебя. Примерь то, что достойно! – достал министр рубиновое колье из той же коробки, в которой лежало платье.
– У некоторых вещей есть особая ценность. Иногда она важнее, чем блеск новизны.
– Ценность определяется тем, кто её дарит, не так ли? А насколько хозяин медальона ценен тебе – моей женщине, ради которой я готов на всё? На всё! Ты же умная девочка, и понимаешь, о чём я говорю! Или ты думаешь, что я не знаю о вашем визите к пожилому офицеру? – глаза чиновника стали острыми, как лезвие, чёрными, такими, как когда он находился в гневе. – Ты хочешь медальон? А я хочу тебя! Полностью, без прошлого! Пойми, Принцесса, я управляю не только государством, но и судьбами людей. Оставь былое в прошлом и не ломай свою судьбу! Да и майору её не ломай, раз он тебе так дорог! – зажал чиновник подарок моего мужа в кулак и небрежно бросил себе в карман.
Страх снова пробрал моё тело дрожью. Тон министра, его хитрый и опасный взгляд, этот вечер при свечах и его подарки – страшили меня. Разозлённый, но спокойный, сдержанный, как и обычно, – это, действительно пугало меня! Лучше бы он бесился и кричал, как тогда на свою дочь. Это хладнокровие играло на нервах куда сильней, чем выкрики и кулаки майора. Куда сильней, лейтенант!
Министр взял меня под локоть и отвёл в гостиную, где усадил за стол.
«Ты вся трясёшься! Не надо меня бояться. Я не опасен для тебя. Я справедливый и порядочный мужчина. Я спас тебя от майора, который издевался над тобой. Я поступил так из мужской чести. Способ не важен, главное – результат. Я свято в это верю и прошу тебя отведать ужина и пригубить вина».
Моя начальница потёрла плечи, точно замёрзла, и я принёс ей плед, слегка помассировав спину. Затем я снова уселся напротив и продолжил слушать.
Понимаешь, лейтенант, он действительно верил в то, что избавил меня от тирана. Чиновник даже и не понимал свою вину. Во всяком случае, он стоял за свою правду с видом Бога, никогда не сходящего с Олимпа, но считающего, что может решать за людей, как им избавляться от бед на грешной земле.
Я нервничала, не умея совладать с внутренней дрожью. Нож, которым я пыталась разделать куриную грудку, всё время слетал из трясущихся рук и со звучным скрежетом ударялся о поля тарелки.
– Откуда ты узнала, что полковник и я сговорились, чтобы устранить майора и, чтобы ты досталась мне? – спросил он меня за столом.
– Просто интуиция. Она редко меня подводит.
Чиновник долго смотрел на меня, а затем усмехнулся:
– Интуиция – опасная вещь, дорогая. Особенно для такой женщины, как ты. Ей легко можно навлечь на себя неприятность… если лезть, куда не стоит.
– Возможно, – ответила я, задетая угрозой. – Но знаешь, что ещё опасно? Недооценивать других.
– Кого? Твоего супруга, который сидит мне костью в горле? Я - министр МВД, а он просто майор! Мне нечего его бояться, а вот ему стоит опасаться меня.
– Может побоишься кары Божьей? – тихо спросила я. – Разлука с ним не была моим выбором, ты понимаешь? Я не оставляла своего мужчину! Он выгнал меня из–за подставы, устроенной вами с полковником. И это мучало меня всё это время. Я должна была доказать супругу, что не спала с тобой, будучи его женой. Но правда, узнанная мной о тебе, ужаснула меня! Я до сих пор отказываюсь верить, что ты способен на такое: разлучить супругов, ради того, чтобы сделать женщину своей любовницей.
– Ты не так всё поняла! Ты была ни при чём! Дело касалось только меня и майора. Но вот, что бывает, когда хрупкие девушки суют свой маленький носик в мужские разборки! Они пугаются!
– Дело касалось меня! Майор – мой мужчина! Я – его жена!
– Драгоценная моя, ты сидишь в моей квартире, уж что скрывать, раз моя дочь проболталась тебе! Ты ездишь в моей машине, на тебе дорогое колье из настоящих рубинов и нежно–белое платье, подчеркивающее твою хрупкость. Ещё ты работаешь в центре, который в моих государственных руках. Я – твой мужчина, и не прилично задаваться вопросами из прошлого, когда на карту поставлено столь многое!
– Ты сам всё время мне твердил о порядочности и справедливости. По–твоему, упрекать меня в благах и угрожать отнять их - это поступок достойный такого галантного господина, как ты?
Чиновник пополнил бокалы вином:
– Закроем тему! Ты тоже поступила некрасиво, выясняя эту свою правду за моей спиной! Но я не хочу портить прекрасный вечер в честь моего возвращения и воссоединения с тобой! На этот раз, надеюсь на последний, я тебя прощаю за недозволенное любопытство и недоверие мне!
– Недоверие? – возмутилась я.
– Недоверие! – закричал он внезапно и громко, так, что стекло на бокалах содрогнулось. – Твой поход к полковнику неуважение ко мне и признак неверия! Или нелюбви! И мне это не нравится! Любовь должна быть взаимной! Мужчина сам вершит свою судьбу! Я поднялся с низов, и я всегда получал, что хотел! Раз майор тебя потерял, а я получил, значит, я более сильный самец! Как его знаменитый ретривер! Герой, возвращающийся отдохнуть с пограничной службы на новогодние праздники! Честь всему центру! Гори они все в аду вместе с твоим супругом! А ты смирись со своей судьбой! - со злостью и сарказмом заявил министр.
Я вздрогнула и на миг закрыла глаза.
Утерев рот тканевой салфеткой и поправивши позу на стуле, министр снова одел маску спокойствия.
– Я не медальон, чтобы меня приобретать! И я не стану смиряться с судьбой, когда меня решать впихнуть в карман. Я – женщина и требую уважения к собственному мнению и желанию! – сказала я из остатка смелости.
– Женщина! Да! – негромко, но раздражённо сказал чиновник и подошёл ко мне, а затем резко поднял со стула и наклонил на стол, да так резко, что я едва успела удержаться руками о его края, чтобы не плюхнуться лицом в приготовленные яства.
«Женщина! – задрал он мне платье и спустил трусы. – Ты мой трофей, полученный в битве с майором! Красивый, юный, нежный трофей! Моя! Ты больше не супруга! Забудь о нём, как о своём медальоне и смирись с судьбой! Исполняй мой приказ!», – вошёл он в меня бесцеремонно и яростно. От его злостных толчков, я подавалась вперёд, точно корабль в бурю, с одним лишь пассажиром на борту и невменяемым капитаном. Буря - вот, что я ощущала в своей душе, и думала, как выбраться из неё невредимой, а затем потопить дурного капитана. Да, слабый пол нельзя недооценивать, лейтенант! Не зря же говорят, что женщина на борту - к несчастью.
– Я не хотел быть грубым, – шепнул чиновник как насмешку, склонившись к моему уху со спины, когда закончил.
– Мне не было больно, – твёрдо ответила я со слезой обиды на глазах, желая поскорее спустить задранное платье и избавиться от присутствия насильника в квартире.
– Гордая! – убрал он член в штаны и позволил мне разогнуться.
– Не всякая физическая боль доходит до сердца.
– Твоего сердца, похоже, может коснуться только кнут супруга, – сыронизировал министр. – Ну, раз тебе пришёлся по духу грубый интим, то в следующий раз попробуем что–то новое, например, секс в попку.
– Я никогда не занималась таким и не желаю этого пробовать, тем более с жестоким тобой.
– Это я–то жестокий? Принцесса, мне даже странно, что твой неотёсанный пёс не принуждал тебя к аналу.
– Хочешь знать правду? – развернулась я к нему лицом, уже ничего не страшась. – Ты ничем не лучше моего супруга! Вы оба альфа–самцы, не берущие в расчёт мои чувства. Муж так же бесцеремонно трахнул меня на развилке в лесу, как ты только что в этой квартире, только он это сделал неосознанно – пьяным, а ты намеренно – относительно трезвым! И цель у вас была одна – поработить меня, унизить как женщину! На место моё указать! Он «собственностью» меня называл после похорон своей мамы, а ты говорил, что женщин вещью не считаешь! Только, как видно, все твои слова – враньё! Я считала тебя обходительным, интеллигентным, галантным мужчиной, а ты обычный сексуальный извращенец и самовлюбленный актёр, который за кулисами показывает настоящую натуру. Такой же, как твой адвокат! Но ты молодец: маску долго носил, и я не могла отличить её от истинного лица! Майор не такой! Он говорит в лицо всё то, что думает. В нём нет лицемерия и подлости, присущей тебе.
– Мне жаль, что ты потеряла ублюдка, который бил и унижал тебя. Ты же на это за меня обижена! – ухмыльнулся министр. – Однако вернуть тебя ему я не могу. Теперь ты моя, и я люблю тебя до умопомрачения.
– Ты любишь меня не больше, чем победный кубок: красивый, золотой, один из множества на полке достижений. Мой муж был прав, когда говорил, что я для тебя трофей, заполученный в мужском соперничестве.
– Все мужчины – охотники! Мы ценим только то, что смогли завоевать! Женщина – это дичь, которую мы страстно желаем отвоевать у всего мира. Иначе, почему ты думаешь, твой муж так изменился в поведение к тебе? Стал сговорчивым, добрым, в суде защитил? Он чувствует этот момент, когда жертва ближе к другому охотнику, и азартно желает заполучить её в свой трофейный зал. Но если я тебя отдам, то проиграю, а я не умею проигрывать, тем более в любви. Поэтому забудь о муже, дорогая! – коснулся он пальцами моего подбородка.
– А ты хорошо разбираешься в охоте! Скажи, а полковник – он тоже охотник или всё–таки твоя жертва? Не пойму одного: почему он поведал тебе о нашем с майором визите? Ведь ты мог разозлиться на то, что он открыл мне заговор.
– Со старым офицером мы давние соперники в охоте. За территорию, новый трофей, новую дичь! Когда я захотел заполучить тебя, пришлось отнять у него акции центра. За это он был зол, вот и решил воздать возмездие, поведав тебе о нашем постановочном фото.
– Тем не менее между этими двумя вашими битвами, вы как–то умудрились прийти к соглашению против нас с майором.
– Объединил общий враг – твой супруг! Полковника он оскорбил, подставил, разрушил его планы, а мне он просто мешал заполучить тебя. Он был, словно волк, голодный до наших овец. Не обижайся за «овцу»! Это я образно.
Волнение, сковавшее мне грудь, чуть отпустило, когда я поняла, что речь идёт о репортаже, который сняли в центре независимые журналисты, а вовсе не о заговоре между ним и старым офицером. Однако колени всё ещё дрожали, сама не знаю почему – я чувствовала опасность и угрозу, исходящие от него. Хотелось, и выцарапать ему глаза за наглость и ложь, и убежать подальше. Но я играла, как и он, надев свою маску верящей и любящей женщины.
– Ты прав! Ты абсолютно прав! Я не подумала, что, приглашая представителей коммерческой прессы, могла нарушить правила учреждения.
– На всё, что происходит в государственном центре, майору нужно разрешение начальства. Частный бренд даёт ему права решать, как он использует своих собак, а всё остальное зависит от руководителя, поставленного мной… и от меня. Не забывайте об этом! – гордо сказал чиновник.
– Звучит как угроза, – скованно улыбнулась я.
– Предупреждение. Помни, родная, что справедливость, порядочность и честность – залог процветания и успеха любого дела! Как же я буду выглядеть в глазах общественности, если майор будет ослушиваться правил? Не он, а государство будет посрамлено, как плохое руководство, не знающее, что происходит в его детище.
– Это моя вина. Я просто хотела сделать хорошую рекламу, – сказала я, опуская голову.
– И тебя бы наказать за все деяния, совершённые без меня, но…, – чиновник загадочно улыбнулся и ушёл в гостиную, куда я проследовала за ним. – У меня для тебя подарок с заморских просторов, и он не может ждать!
Переступив порог комнаты, я увидела божественный стол, накрытый безукоризненно, как в лучших заведениях города: светло–бардовая скатерть из плотного льна касалась самого пола, на ней – ваза с алыми розами, а по углам горевшие свечи в высоких серебряных подсвечниках. Их свет был единственным, освещавшим эту дивную комнату, превратившуюся в ресторан. Министр продумал всё до мелочей. Нас ждали две фарфоровые тарелки с тонким золотым узором, на каждой из которых – тонко нарезанный домашний сыр, украшенный свежей зеленью, и ломтики копчёной семги с кусочками лимона. В небольшой вазочке – соус на основе сметаны и укропа. В центре стола, на серебряном подносе, стояла запечённая куриная грудка, нарезанная на порционные куски, а к ней картофельное пюре и гарнир из тушёных овощей. В плетёной корзине – ржаной и белый хлеб, нарезанный ломтиками. Из напитков – две бутылки белого вина. Уже открытые, они наполняли комнату лёгким ароматом винограда.
– Ты превзошёл сам себя! – поражённая зрелищем заметила я министру спокойным, но холодным голосом.
– Надеюсь, что тебе ещё не надоела романтика моей влюбленной души?
– Пока она искренняя!
– А разве может быть иначе? – обнял он меня и слегка закачал из стороны в сторону.
– Твой подарок мне очень мил! – старалась я успокоиться, ведь ничего больше не предвещало беды и угрозы.
– О, нет! – выпустил он меня из объятий и подвёл к столу, на краю которого лежала изысканная коробка из белого шёлка. – Вот мой истинный подарок!
Сюрприз был действительно красивым: коробка нежного кремового цвета с золотым тиснением по краям и узором в виде мельчайших завитков. На крышке – название известного парижского модного дома, написанное утончённым шрифтом. На коробке лежала лента из бархата, завязанная так идеально, что я поначалу постеснялась прикоснуться к ней.
– Это платье, сшитое специально для тебя, и дорогое колье к нему. Лучший шёлк, что будет овивать твоё прекрасное тело и великолепный рубин, что будет украшать твою грудь! – сказал министр, глядя мне в глаза и улыбаясь. – Париж... их лучшие модные бутики! Уверен, ты будешь великолепна в этом одеянии на предстоящим корпоративе.
– Я … я сегодня, – хотела я, было, сказать, что уже купила платье на задуманный вечер, но передумала. В конце концов, лейтенант, красивый и дорогой наряд только украшает гардероб любой женщины, и никогда не бывает лишним.
– Примерь наряд и колье, – приказал мне чиновник и, сев на стул, пригубил вина. Я кивнула в послушание и ушла в спальню переодеваться.
Платье было великолепным, из белоснежного шёлка, с идеальным кроем, подчёркивающим фигуру. Тонкие бретели на плечах, драпированный пояс, струящаяся юбка – воплощение элегантности и утончённости. Я провела рукой по ткани, чувствуя её прохладную гладкость, но, испугавшись, ахнула от прикосновений министра, незаметно вошедшего в комнату. Он сделал глоток вина и поставил бокал на бюро. Подойдя ко мне уверенной походкой, он взялся за застёжку медальона, висящего на моей груди. Того самого, что подарил мне супруг и который я не снимала.
– Что ты делаешь? – придержала я рукой памятную вещь.
С холодной аккуратностью министр расстегнул замочек и снял медальон. На пару секунд задержав его в руке, он словно задумался о моей разлуке с майором. Затем его губы изогнулись в коварной ухмылке, будто он попрощался с моей любовью к мужу, заключённой в этом маленьком талисмане. Его поведение и мимика взорвали меня изнутри, и холод страха, бродивший по позвоночнику, воспламенился огнём лютой злости:
– Отдай мне вещь!
– Он слишком прост для тебя. Примерь то, что достойно! – достал министр рубиновое колье из той же коробки, в которой лежало платье.
– У некоторых вещей есть особая ценность. Иногда она важнее, чем блеск новизны.
– Ценность определяется тем, кто её дарит, не так ли? А насколько хозяин медальона ценен тебе – моей женщине, ради которой я готов на всё? На всё! Ты же умная девочка, и понимаешь, о чём я говорю! Или ты думаешь, что я не знаю о вашем визите к пожилому офицеру? – глаза чиновника стали острыми, как лезвие, чёрными, такими, как когда он находился в гневе. – Ты хочешь медальон? А я хочу тебя! Полностью, без прошлого! Пойми, Принцесса, я управляю не только государством, но и судьбами людей. Оставь былое в прошлом и не ломай свою судьбу! Да и майору её не ломай, раз он тебе так дорог! – зажал чиновник подарок моего мужа в кулак и небрежно бросил себе в карман.
Страх снова пробрал моё тело дрожью. Тон министра, его хитрый и опасный взгляд, этот вечер при свечах и его подарки – страшили меня. Разозлённый, но спокойный, сдержанный, как и обычно, – это, действительно пугало меня! Лучше бы он бесился и кричал, как тогда на свою дочь. Это хладнокровие играло на нервах куда сильней, чем выкрики и кулаки майора. Куда сильней, лейтенант!
Министр взял меня под локоть и отвёл в гостиную, где усадил за стол.
«Ты вся трясёшься! Не надо меня бояться. Я не опасен для тебя. Я справедливый и порядочный мужчина. Я спас тебя от майора, который издевался над тобой. Я поступил так из мужской чести. Способ не важен, главное – результат. Я свято в это верю и прошу тебя отведать ужина и пригубить вина».
Моя начальница потёрла плечи, точно замёрзла, и я принёс ей плед, слегка помассировав спину. Затем я снова уселся напротив и продолжил слушать.
Понимаешь, лейтенант, он действительно верил в то, что избавил меня от тирана. Чиновник даже и не понимал свою вину. Во всяком случае, он стоял за свою правду с видом Бога, никогда не сходящего с Олимпа, но считающего, что может решать за людей, как им избавляться от бед на грешной земле.
Я нервничала, не умея совладать с внутренней дрожью. Нож, которым я пыталась разделать куриную грудку, всё время слетал из трясущихся рук и со звучным скрежетом ударялся о поля тарелки.
– Откуда ты узнала, что полковник и я сговорились, чтобы устранить майора и, чтобы ты досталась мне? – спросил он меня за столом.
– Просто интуиция. Она редко меня подводит.
Чиновник долго смотрел на меня, а затем усмехнулся:
– Интуиция – опасная вещь, дорогая. Особенно для такой женщины, как ты. Ей легко можно навлечь на себя неприятность… если лезть, куда не стоит.
– Возможно, – ответила я, задетая угрозой. – Но знаешь, что ещё опасно? Недооценивать других.
– Кого? Твоего супруга, который сидит мне костью в горле? Я - министр МВД, а он просто майор! Мне нечего его бояться, а вот ему стоит опасаться меня.
– Может побоишься кары Божьей? – тихо спросила я. – Разлука с ним не была моим выбором, ты понимаешь? Я не оставляла своего мужчину! Он выгнал меня из–за подставы, устроенной вами с полковником. И это мучало меня всё это время. Я должна была доказать супругу, что не спала с тобой, будучи его женой. Но правда, узнанная мной о тебе, ужаснула меня! Я до сих пор отказываюсь верить, что ты способен на такое: разлучить супругов, ради того, чтобы сделать женщину своей любовницей.
– Ты не так всё поняла! Ты была ни при чём! Дело касалось только меня и майора. Но вот, что бывает, когда хрупкие девушки суют свой маленький носик в мужские разборки! Они пугаются!
– Дело касалось меня! Майор – мой мужчина! Я – его жена!
– Драгоценная моя, ты сидишь в моей квартире, уж что скрывать, раз моя дочь проболталась тебе! Ты ездишь в моей машине, на тебе дорогое колье из настоящих рубинов и нежно–белое платье, подчеркивающее твою хрупкость. Ещё ты работаешь в центре, который в моих государственных руках. Я – твой мужчина, и не прилично задаваться вопросами из прошлого, когда на карту поставлено столь многое!
– Ты сам всё время мне твердил о порядочности и справедливости. По–твоему, упрекать меня в благах и угрожать отнять их - это поступок достойный такого галантного господина, как ты?
Чиновник пополнил бокалы вином:
– Закроем тему! Ты тоже поступила некрасиво, выясняя эту свою правду за моей спиной! Но я не хочу портить прекрасный вечер в честь моего возвращения и воссоединения с тобой! На этот раз, надеюсь на последний, я тебя прощаю за недозволенное любопытство и недоверие мне!
– Недоверие? – возмутилась я.
– Недоверие! – закричал он внезапно и громко, так, что стекло на бокалах содрогнулось. – Твой поход к полковнику неуважение ко мне и признак неверия! Или нелюбви! И мне это не нравится! Любовь должна быть взаимной! Мужчина сам вершит свою судьбу! Я поднялся с низов, и я всегда получал, что хотел! Раз майор тебя потерял, а я получил, значит, я более сильный самец! Как его знаменитый ретривер! Герой, возвращающийся отдохнуть с пограничной службы на новогодние праздники! Честь всему центру! Гори они все в аду вместе с твоим супругом! А ты смирись со своей судьбой! - со злостью и сарказмом заявил министр.
Я вздрогнула и на миг закрыла глаза.
Утерев рот тканевой салфеткой и поправивши позу на стуле, министр снова одел маску спокойствия.
– Я не медальон, чтобы меня приобретать! И я не стану смиряться с судьбой, когда меня решать впихнуть в карман. Я – женщина и требую уважения к собственному мнению и желанию! – сказала я из остатка смелости.
– Женщина! Да! – негромко, но раздражённо сказал чиновник и подошёл ко мне, а затем резко поднял со стула и наклонил на стол, да так резко, что я едва успела удержаться руками о его края, чтобы не плюхнуться лицом в приготовленные яства.
«Женщина! – задрал он мне платье и спустил трусы. – Ты мой трофей, полученный в битве с майором! Красивый, юный, нежный трофей! Моя! Ты больше не супруга! Забудь о нём, как о своём медальоне и смирись с судьбой! Исполняй мой приказ!», – вошёл он в меня бесцеремонно и яростно. От его злостных толчков, я подавалась вперёд, точно корабль в бурю, с одним лишь пассажиром на борту и невменяемым капитаном. Буря - вот, что я ощущала в своей душе, и думала, как выбраться из неё невредимой, а затем потопить дурного капитана. Да, слабый пол нельзя недооценивать, лейтенант! Не зря же говорят, что женщина на борту - к несчастью.
Глава 5. Охотник и жертва
– Я не хотел быть грубым, – шепнул чиновник как насмешку, склонившись к моему уху со спины, когда закончил.
– Мне не было больно, – твёрдо ответила я со слезой обиды на глазах, желая поскорее спустить задранное платье и избавиться от присутствия насильника в квартире.
– Гордая! – убрал он член в штаны и позволил мне разогнуться.
– Не всякая физическая боль доходит до сердца.
– Твоего сердца, похоже, может коснуться только кнут супруга, – сыронизировал министр. – Ну, раз тебе пришёлся по духу грубый интим, то в следующий раз попробуем что–то новое, например, секс в попку.
– Я никогда не занималась таким и не желаю этого пробовать, тем более с жестоким тобой.
– Это я–то жестокий? Принцесса, мне даже странно, что твой неотёсанный пёс не принуждал тебя к аналу.
– Хочешь знать правду? – развернулась я к нему лицом, уже ничего не страшась. – Ты ничем не лучше моего супруга! Вы оба альфа–самцы, не берущие в расчёт мои чувства. Муж так же бесцеремонно трахнул меня на развилке в лесу, как ты только что в этой квартире, только он это сделал неосознанно – пьяным, а ты намеренно – относительно трезвым! И цель у вас была одна – поработить меня, унизить как женщину! На место моё указать! Он «собственностью» меня называл после похорон своей мамы, а ты говорил, что женщин вещью не считаешь! Только, как видно, все твои слова – враньё! Я считала тебя обходительным, интеллигентным, галантным мужчиной, а ты обычный сексуальный извращенец и самовлюбленный актёр, который за кулисами показывает настоящую натуру. Такой же, как твой адвокат! Но ты молодец: маску долго носил, и я не могла отличить её от истинного лица! Майор не такой! Он говорит в лицо всё то, что думает. В нём нет лицемерия и подлости, присущей тебе.
– Мне жаль, что ты потеряла ублюдка, который бил и унижал тебя. Ты же на это за меня обижена! – ухмыльнулся министр. – Однако вернуть тебя ему я не могу. Теперь ты моя, и я люблю тебя до умопомрачения.
– Ты любишь меня не больше, чем победный кубок: красивый, золотой, один из множества на полке достижений. Мой муж был прав, когда говорил, что я для тебя трофей, заполученный в мужском соперничестве.
– Все мужчины – охотники! Мы ценим только то, что смогли завоевать! Женщина – это дичь, которую мы страстно желаем отвоевать у всего мира. Иначе, почему ты думаешь, твой муж так изменился в поведение к тебе? Стал сговорчивым, добрым, в суде защитил? Он чувствует этот момент, когда жертва ближе к другому охотнику, и азартно желает заполучить её в свой трофейный зал. Но если я тебя отдам, то проиграю, а я не умею проигрывать, тем более в любви. Поэтому забудь о муже, дорогая! – коснулся он пальцами моего подбородка.
– А ты хорошо разбираешься в охоте! Скажи, а полковник – он тоже охотник или всё–таки твоя жертва? Не пойму одного: почему он поведал тебе о нашем с майором визите? Ведь ты мог разозлиться на то, что он открыл мне заговор.
– Со старым офицером мы давние соперники в охоте. За территорию, новый трофей, новую дичь! Когда я захотел заполучить тебя, пришлось отнять у него акции центра. За это он был зол, вот и решил воздать возмездие, поведав тебе о нашем постановочном фото.
– Тем не менее между этими двумя вашими битвами, вы как–то умудрились прийти к соглашению против нас с майором.
– Объединил общий враг – твой супруг! Полковника он оскорбил, подставил, разрушил его планы, а мне он просто мешал заполучить тебя. Он был, словно волк, голодный до наших овец. Не обижайся за «овцу»! Это я образно.