Он провел пальцами себе по горлу, намекая мне этим жестом на расправу. Ох, лейтенант, как же мне хотелось показать ему средний палец в ответ, но я была под присмотром старшего сержанта и не могла позволить себе такую роскошь.
Во время обеденного перерыва, Шустрый встал в очереди за мной.
– Наконец–то я вернулся и готов стереть тебя в порошок! – прошептал он мне из–за спины, да так остервенело, что я почувствовала капли его ядовитой слюны у себя на шее.
– У тебя яиц не хватит! Уверена, что твоя трусость никуда не делась! Ты только выглядишь более зрелым, но нутро человека не меняется!
– А ты у нас эксперт, да? Предательница и потаскуха! Мне тут понарассказывали, что ты и с Бугаём мутила, и с каким–то капитаном, что тебе в отцы годится. По рукам, значит, пошла?
– Пошёл ты! – обернулась я к нему, озверев от его слов. – Да кто ты такой, чтобы судить меня? Козёл и трус! И я тебе это уже говорила!
Внезапно Шустрый встал боком ко мне, загородив залу видимость своей спиной, и со всей силы бросил свой же поднос на пол. Диким шумом металла о плиточный пол и дребезгом посуды, разлетевшейся на мелкие осколки, его поступок привлёк внимание зала, затихшего в эту секунду.
– Да она буйная! Мой поднос перевернула! – закричал он во всеуслышание. – Ненормальная! Ты что творишь? Посуду казённую поразбивала!
Я оторопела, не зная, что сказать и как себя повести.
– Рядовая, на выход! – скомандовал мне, разозленный шумом и беспорядком, дежуривший сержант.
Я вышла из столовой, и была сопровождена в кабинет старшего прапорщика.
– Снова Вы, рядовая! То стадион, то кухня! Вам в очередной раз выговор за нарушение порядка и дисциплины сделать? Или может в личное дело запись внести, коли это уже не первый случай?
– Не надо, прошу Вас! – взмолилась я, понимая, что, похоже, военное дело – мой единственный шанс устроиться в жизни, а занесение в личное дело, подпортило бы мне все старания, что я вкладывала в армейское обучение и службу.
– И Вы снова забыли армейский язык!
– Прошу простить! Больше не повториться! – выпрямилась я, как и подобает солдату.
– Так мне внести Вам в запись нарушения порядка, рядовая?
– Никак нет!
Старший прапорщик немного подобрел:
– Если бы Вы не так хорошо учились и не подавали перспектив, я бы занёс Вам выговор в личное дело, да жалко терять хорошего специалиста! Наряд на кухне вне очереди! В одиночку! И чтобы наутро посуда сверкала и пол блестел! А за порчу имущества казармы, с Вашей стипендии вычисления будут!
– Так точно!
– Приказано? Исполнить!
– Есть исполнять! – я отдала командиру честь и вышла из его кабинета.
Вечером я драила полы на кухне, перемывала всю посуду вручную, ведь годы были 80–ые, и посудомоечных машин в казарме ещё не было. Я ужасно устала, а руки разъело моющим средством. Надо было перчатки одеть! – подумала я, глядя на повреждённую кожу, да только было уже поздно думать.
Внезапно дверь кухни распахнулась и навстречу мне вошли Морской котик с двумя прихвостнями и Шустрый.
– Ну, добрый вечер! – сказал он мне, ехидно ухмыляясь и постукивая битой, одолженной из комнаты отдыха, себе по руке.
Морской котик заперла дверь, не промолвив ни слова.
Я слегка отпрянула назад, понимая, что их четверо, а я одна. Бита в руках этого труса меня, конечно, напугала до дрожи внутри. Я схватила нож из шкафчика, что был неподалёку, и направила его на их бравую команду.
– Подойдёте, и я за себя не отвечаю!
Все четверо рассмеялись.
– Очень страшно! – с сарказмом «бросила» мне Морской котик.
– Что бить меня собрались? Думаете, никто не догадается, что это Вы меня покалечили?
– Так бить не обязательно до переломов! – ответил Шустрый, считая себя очень крутым. – А ещё можно вообще не бить! Ты же женщина, к тому же шлюха! Есть и другие способы проучить тебя! – он дьявольски улыбнулся, и все четверо двинулись ко мне.
Я прижалась спиной к влажной мойке, а дальше отступать было некуда. Ощущая, как влага мочит мне форму, и холод бежит по позвоночнику, я поняла, что значит страх. Это то чувство, когда тебе очень холодно. Холодно внутри!
– Простите! – прервал я майора. – Можно я закурю? – сделав большой глоток виски, я затянул самокрутку.
– Какой ты нежный, лейтенант! За меня испугался?
– Честно говоря, мне, и правда, страшно слушать дальше! – искренне признался я ей, делая глубокую затяжку.
– А я, пожалуй, кусочек шоколадки съем! – ответила она, чуть улыбаясь.
– Продолжайте! Я готов! – взволнованно затушил я бычок.
Ко мне подошли сразу три женщины. Я замахала ножом в разные стороны, отпугивая их, однако Морской котик ловко схватила меня за запястье, а её поспешница выхватила нож. Они повалили меня на пол и двое держали за руки, а третья села на грудь, придавив моё тело к полу.
– Давай, Шустрый! Твоё время мстить! – прокричала Морской котик этому жалкому трусу. Тот подошёл ко мне с битой и сказал:
– Сейчас ты за всё ответишь!
В ту минуту меня действительно охватило чувство страха. Всё такого же холодного, потного, липкого! Мне было по–настоящему страшно.
В какой–то момент, когда Шустрый уже, было, приступил к своей мести, раздался щелчок, заставившей всю бригаду мерзавцев замереть. Дверь кухни резко распахнулась, и в помещение вошёл Бугай, сопровождаемый своими прихвостнями.
– О, ещё один пострадавший от этой суки! Присоединяйся! – заулыбалась Морской котик.
– У меня сейчас ты и твоя тряпка половая, под прозвищем Шустрый, пострадавшими будете, курица тупая!
– В смысле? – искренне удивилась она.
– В смысле пошли отсюда, пока кости вашей битой вам не переломал! Увижу ещё раз возле неё, засуну обоим, куда следует, кудахтать будет нечем! Быстро свалили!
Морской котик и её приспешницы выбежали с кухни, точно их обдали кипятком. За ними поспешил и Шустрый, однако Бугай поймал его за грудки и, ударив кулаком в живот, выхватил биту из рук. Тот скукожился, не умеючи продолжить путь прочь с кухни.
«Получи!» – ударил он его деревянным орудием под колено. Тот упал на пол, издавая истошный стон, но Бугаю этого было мало, и он швырнул его сапогом к порогу.
«Пошёл отсюда, псина!» – выкрикнул он Шустрому перед тем, как двое приспешников схватили избитого под руки и выволокли с кухни. Оттуда же, из дверного проёма, показалась Отвёртка, и я сразу догадалась, что это она помогла Бугаю вскрыть дверь с обратной стороны.
– Спасибо! – крикнула я ей.
– Я догадалась, что Морской котик и Шустрый пошли к тебе, когда не нашла ни одного из них в нашем корпусе.
– Почему ты спас меня? – спросила я Бугая, который помог мне встать на ноги.
– Я может не манерный, и ревность плохо контролирую, но я любил тебя. Когда любишь, всё простишь.
Он направился к выходу, но у двери обернулся и сказал:
«Хочешь выжить, вали отсюда! Я перевожусь в морской флот. Защитить тебя будет некому!».
В полном отчаянье и пережившая сильный испуг, я горько заплакала, сев на корточки на той самой кухне. Ко мне подошла Отвёртка и обняла меня. Не зная, что сказать и чем помочь, она просто сжимала мои плечи, и я была благодарна ей.
Через время, собравшись с силами, я закончила дежурство и отправилась в спальный зал. Мне было не по себе находиться там, и всё казалось, что Морской котик нападёт среди ночи и причинит вред. Я не сомкнула глаз до самого утра.
– В чём причина такого низкого результата? – спросил меня сержант на утренней тренировке. – Вы себя плохо чувствуете, рядовая?
– Никак нет! – ответила я, как положено.
– Значит, не выкладываетесь по полной! Ещё два круга трусцой, раз лень не даёт Вам добиться лучшего!
Еле волоча ноги, я начала бежать назначенную дистанцию. Я бежала и думала, что делать. Мне было, как и прежде, некуда податься, но то, что я пережила прошлым вечером, поставило жирную точку на моём желание оставаться в этой казарме. И я решилась на серьёзный шаг, решающий в моей жизни.
После душа, когда все пошли завтракать, я отправилась к старшему прапорщику и напросилась на аудиенцию.
– Что случилось, рядовая? К чему такая настойчивость и спешка?
– Простите, но не могли бы Вы дать мне координаты капитана МВД, что находился здесь в составе комиссии на новогодние праздники.
– Зачем они Вам? – удивлённо посмотрел он на меня.
– Капитан предлагал мне обучение в академии МВД. Я бы хотела узнать у него подробности о правилах и условиях поступления. К сожалению, ни его полного имени, ни телефона я не знаю.
– А почему такая срочность? Вам служить в армии ещё полгода.
– Если у меня получится поступить в академию, я уволюсь отсюда.
– Уволитесь? Но Вы подаёте надежды и делаете успехи в армейском деле. Что не так?
– Прошу Вас, дайте мне его номер!
– Всё ясно. Наша казарма не славится порядочностью и порядком. К сожалению. Полагаю, Вас обидели сослуживцы. Назовите имена, я разберусь.
– Не нужно! Только телефон капитана.
Старший прапорщик встал с кресла и полез в бежевое бюро, стоявшее у стены. Долго перебирая папки, он, наконец, достал одну из них, и, слюнявя пальцы, пролистал бумажки, вложенные в неё. Я переминалась с ноги на ногу, ужасно нервничая и волнуясь.
– Я выпишу Вам его номер, – он снова сел за стол и накалякал едва разборчивым почерком телефонный контакт капитана. – Держите! Жаль, что Вы решили покинуть нас. Вы бы стали отличным армейским сержантом!
– Спасибо! – отдала я честь старшему прапорщику, а покинув его кабинет, бросилась к телефонному автомату, что размещался на втором этаже командирского корпуса.
Дрожащими пальцами набирала я на циферблате номер с бумажки, и сглатывала ком волнения, застрявший в горле.
– Слушаю! – ответил мне капитан уверенным тоном.
– Доброе утро! Это рядовая из казармы, где Вы проводили комиссию. Возможно, Вы помните меня.
После нескольких секунд пугающего молчания, он ответил:
– Что у Вас случилось?
– Ваше предложение насчёт академии МВД всё ещё в силе? – спросила я дрожащим голосом, чуть не расплакавшись прямо в трубку, вспоминая всё пережитое, и свои чувства к нему.
– Увольняйтесь сейчас же и приезжайте на столичный вокзал! Позвоните оттуда по прибытию. Я приеду за Вами и заберу Вас домой.
Он положил трубку, а я сжала свою в руке, зажмурив глаза и выдохнув. «Домой! Я заберу Вас домой! Увольняйтесь сейчас же!» – его слова звучали, как сладкий приказ, с надеждой на то, что у меня появится дом. Приказ, который я жаждала исполнить!
– Что ж, лейтенант, вторую часть истории ты, видимо, дослушаешь в следующий раз. Мне пора, так что я, пожалуй, пойду, а ты поспи! – майор встала из–за стола, и чуть качаясь от бессонной ночи с явным перебором виски, направилась к двери.
– Подождите! – остановил я её. – Я вызову вам такси. Какой у Вас адрес?
Схватив мобильный телефон, я вопросительно взглянул на неё.
– Я поеду в отель. Любой отель в городе.
– Отель?
– Да, отель! Не домой же мне ехать!
– Но муж будет искать Вас!
Майор рассмеялась:
– Он занят очередной шлюхой, которую красиво называет «командировка». А домой я ехать не хочу, потому что мне там одиноко в холодной постели. Вызови такси до любого отеля! Там хоть люди есть!
– Знаете что, – я полез в платяной шкаф, – вот вам чистое полотенце! Примите душ и ложитесь в постель у меня дома. Я лягу на полу, на матрасе.
– Нет уж! – замахала она указательным пальцем, тем самым убеждая меня ещё больше в том, что отпускать её в подвыпившем состоянии никуда не стоит. – Я тебе сказала, что не настолько пьяна, чтобы ложиться одной в мужскую постель!
– Ванная вон там! – вывел я начальницу под локоть с кухни в коридор, и указал на дверь душевой, никак не прокомментировав её замечание.
Убедившись, что она отправилась освежиться, я расстелил себе на полу и лёг ждать её. Вскоре майор вышла из душевой и показалась в комнате.
– Ложитесь! – скомандовал я ей, указав пальцем на кровать.
Молча она забралась в постель и почти сразу же уснула, а я ещё долго думал обо всём рассказанном ею. Приподнявшись с пола к кровати, я укрыл её одеялом и убрал с личика золотистые кольца волос. Я провёл пальцами по её щеке и поцеловал со всей нежностью и долей жалости в лоб.
– Лейтенант, мне страшно! – вдруг проговорила она сквозь сон. – Ляг рядом, дорогой!
Я забрался на кровать и, еле уместившись, лёг позади майора, крепко прижав её, лежащую на боку к себе.
– Мне ещё никогда не было так спокойно! – повернулась она ко мне лицом и «зарылась» в мои объятья.
– Спите. Я рядом! – ответил я и тоже уснул.
Проснувшись, я не обнаружил бывшую начальницу в постели, зато с кухни навязчиво тянуло ароматной выпечкой и кофе. Я встал и, приведя себя в порядок в ванной комнате, зашёл на кухню.
– Добрый день, дорогой! Я тут похозяйничать решила. Надеюсь, ты не против!
– Вовсе нет! Я просто удивлён видеть вас за плитой.
– Боже! Это какого же ты обо мне мнения, лейтенант?
– Ну, на хозяюшку вы не очень–то похожи. Только что в прошлом, из Ваших рассказов! – честно признался я.
– А на кого похожа?
– На деловую женщину.
– А деловые женщины, по–твоему, готовить не умеют? – легонько ухмыльнулась она. – Какой же ты юный и смешной! Может, ты считаешь, что это мой муж, приверженец традиционных гендерных ролей, готовит нам дома романтический ужин и плотный обед? – майор душевно рассмеялась. – Садись! Положу тебе свежеиспечённых блинов! Хоть поешь по–человечески и по–мужски! Ты же у нас несчастный! Сохнешь по призрачной девице–мечте, и женщин в дом не водишь. Готовить тебе некому…
Я улыбнулся её доброй насмешке.
– Я, кстати, узнала, что ты сладкоежка, по 2–х литровой банке клубничного варенья, что стоит в холодильнике! Вот, отложила немного к завтраку! – она поставила пиалу с наложенным в неё сладким лакомством на стол.
– Очень вкусно! – искренне восхитился я, отведав блинов.
– Была бы я лет на 20 моложе, отбила бы тебя у твоей платонической любви и сделала любовью плотской. Как думаешь, получилось бы?
Я улыбнулся в ответ, боясь признаться сам себе, что у майора были на это все шансы.
– Так что? Готов продолжить слушать мой рассказ?
Я кивнул, не отрываясь от вкусной трапезы.
Написав заявление об увольнение и, оставив его в регистратуре, я отправилась на обед, в надежде, что это последний раз, когда я нахожусь в армейской столовой. Во всяком случае, в качестве рядового.
Ко мне подсела Отвёртка:
– Ну, как ты?
– Я покидаю казарму. Уеду, как только получу добро с регистратуры. Тебе надо подумать, как быть дальше. Прости, но оставаться здесь я больше не могу, и нашей команде придётся распасться.
Во время обеденного перерыва, Шустрый встал в очереди за мной.
– Наконец–то я вернулся и готов стереть тебя в порошок! – прошептал он мне из–за спины, да так остервенело, что я почувствовала капли его ядовитой слюны у себя на шее.
– У тебя яиц не хватит! Уверена, что твоя трусость никуда не делась! Ты только выглядишь более зрелым, но нутро человека не меняется!
– А ты у нас эксперт, да? Предательница и потаскуха! Мне тут понарассказывали, что ты и с Бугаём мутила, и с каким–то капитаном, что тебе в отцы годится. По рукам, значит, пошла?
– Пошёл ты! – обернулась я к нему, озверев от его слов. – Да кто ты такой, чтобы судить меня? Козёл и трус! И я тебе это уже говорила!
Внезапно Шустрый встал боком ко мне, загородив залу видимость своей спиной, и со всей силы бросил свой же поднос на пол. Диким шумом металла о плиточный пол и дребезгом посуды, разлетевшейся на мелкие осколки, его поступок привлёк внимание зала, затихшего в эту секунду.
– Да она буйная! Мой поднос перевернула! – закричал он во всеуслышание. – Ненормальная! Ты что творишь? Посуду казённую поразбивала!
Я оторопела, не зная, что сказать и как себя повести.
– Рядовая, на выход! – скомандовал мне, разозленный шумом и беспорядком, дежуривший сержант.
Я вышла из столовой, и была сопровождена в кабинет старшего прапорщика.
– Снова Вы, рядовая! То стадион, то кухня! Вам в очередной раз выговор за нарушение порядка и дисциплины сделать? Или может в личное дело запись внести, коли это уже не первый случай?
– Не надо, прошу Вас! – взмолилась я, понимая, что, похоже, военное дело – мой единственный шанс устроиться в жизни, а занесение в личное дело, подпортило бы мне все старания, что я вкладывала в армейское обучение и службу.
– И Вы снова забыли армейский язык!
– Прошу простить! Больше не повториться! – выпрямилась я, как и подобает солдату.
– Так мне внести Вам в запись нарушения порядка, рядовая?
– Никак нет!
Старший прапорщик немного подобрел:
– Если бы Вы не так хорошо учились и не подавали перспектив, я бы занёс Вам выговор в личное дело, да жалко терять хорошего специалиста! Наряд на кухне вне очереди! В одиночку! И чтобы наутро посуда сверкала и пол блестел! А за порчу имущества казармы, с Вашей стипендии вычисления будут!
– Так точно!
– Приказано? Исполнить!
– Есть исполнять! – я отдала командиру честь и вышла из его кабинета.
Глава 34 - Холод страха
Вечером я драила полы на кухне, перемывала всю посуду вручную, ведь годы были 80–ые, и посудомоечных машин в казарме ещё не было. Я ужасно устала, а руки разъело моющим средством. Надо было перчатки одеть! – подумала я, глядя на повреждённую кожу, да только было уже поздно думать.
Внезапно дверь кухни распахнулась и навстречу мне вошли Морской котик с двумя прихвостнями и Шустрый.
– Ну, добрый вечер! – сказал он мне, ехидно ухмыляясь и постукивая битой, одолженной из комнаты отдыха, себе по руке.
Морской котик заперла дверь, не промолвив ни слова.
Я слегка отпрянула назад, понимая, что их четверо, а я одна. Бита в руках этого труса меня, конечно, напугала до дрожи внутри. Я схватила нож из шкафчика, что был неподалёку, и направила его на их бравую команду.
– Подойдёте, и я за себя не отвечаю!
Все четверо рассмеялись.
– Очень страшно! – с сарказмом «бросила» мне Морской котик.
– Что бить меня собрались? Думаете, никто не догадается, что это Вы меня покалечили?
– Так бить не обязательно до переломов! – ответил Шустрый, считая себя очень крутым. – А ещё можно вообще не бить! Ты же женщина, к тому же шлюха! Есть и другие способы проучить тебя! – он дьявольски улыбнулся, и все четверо двинулись ко мне.
Я прижалась спиной к влажной мойке, а дальше отступать было некуда. Ощущая, как влага мочит мне форму, и холод бежит по позвоночнику, я поняла, что значит страх. Это то чувство, когда тебе очень холодно. Холодно внутри!
– Простите! – прервал я майора. – Можно я закурю? – сделав большой глоток виски, я затянул самокрутку.
– Какой ты нежный, лейтенант! За меня испугался?
– Честно говоря, мне, и правда, страшно слушать дальше! – искренне признался я ей, делая глубокую затяжку.
– А я, пожалуй, кусочек шоколадки съем! – ответила она, чуть улыбаясь.
– Продолжайте! Я готов! – взволнованно затушил я бычок.
Ко мне подошли сразу три женщины. Я замахала ножом в разные стороны, отпугивая их, однако Морской котик ловко схватила меня за запястье, а её поспешница выхватила нож. Они повалили меня на пол и двое держали за руки, а третья села на грудь, придавив моё тело к полу.
– Давай, Шустрый! Твоё время мстить! – прокричала Морской котик этому жалкому трусу. Тот подошёл ко мне с битой и сказал:
– Сейчас ты за всё ответишь!
В ту минуту меня действительно охватило чувство страха. Всё такого же холодного, потного, липкого! Мне было по–настоящему страшно.
В какой–то момент, когда Шустрый уже, было, приступил к своей мести, раздался щелчок, заставившей всю бригаду мерзавцев замереть. Дверь кухни резко распахнулась, и в помещение вошёл Бугай, сопровождаемый своими прихвостнями.
– О, ещё один пострадавший от этой суки! Присоединяйся! – заулыбалась Морской котик.
– У меня сейчас ты и твоя тряпка половая, под прозвищем Шустрый, пострадавшими будете, курица тупая!
– В смысле? – искренне удивилась она.
– В смысле пошли отсюда, пока кости вашей битой вам не переломал! Увижу ещё раз возле неё, засуну обоим, куда следует, кудахтать будет нечем! Быстро свалили!
Морской котик и её приспешницы выбежали с кухни, точно их обдали кипятком. За ними поспешил и Шустрый, однако Бугай поймал его за грудки и, ударив кулаком в живот, выхватил биту из рук. Тот скукожился, не умеючи продолжить путь прочь с кухни.
«Получи!» – ударил он его деревянным орудием под колено. Тот упал на пол, издавая истошный стон, но Бугаю этого было мало, и он швырнул его сапогом к порогу.
«Пошёл отсюда, псина!» – выкрикнул он Шустрому перед тем, как двое приспешников схватили избитого под руки и выволокли с кухни. Оттуда же, из дверного проёма, показалась Отвёртка, и я сразу догадалась, что это она помогла Бугаю вскрыть дверь с обратной стороны.
– Спасибо! – крикнула я ей.
– Я догадалась, что Морской котик и Шустрый пошли к тебе, когда не нашла ни одного из них в нашем корпусе.
– Почему ты спас меня? – спросила я Бугая, который помог мне встать на ноги.
– Я может не манерный, и ревность плохо контролирую, но я любил тебя. Когда любишь, всё простишь.
Он направился к выходу, но у двери обернулся и сказал:
«Хочешь выжить, вали отсюда! Я перевожусь в морской флот. Защитить тебя будет некому!».
В полном отчаянье и пережившая сильный испуг, я горько заплакала, сев на корточки на той самой кухне. Ко мне подошла Отвёртка и обняла меня. Не зная, что сказать и чем помочь, она просто сжимала мои плечи, и я была благодарна ей.
Через время, собравшись с силами, я закончила дежурство и отправилась в спальный зал. Мне было не по себе находиться там, и всё казалось, что Морской котик нападёт среди ночи и причинит вред. Я не сомкнула глаз до самого утра.
– В чём причина такого низкого результата? – спросил меня сержант на утренней тренировке. – Вы себя плохо чувствуете, рядовая?
– Никак нет! – ответила я, как положено.
– Значит, не выкладываетесь по полной! Ещё два круга трусцой, раз лень не даёт Вам добиться лучшего!
Еле волоча ноги, я начала бежать назначенную дистанцию. Я бежала и думала, что делать. Мне было, как и прежде, некуда податься, но то, что я пережила прошлым вечером, поставило жирную точку на моём желание оставаться в этой казарме. И я решилась на серьёзный шаг, решающий в моей жизни.
После душа, когда все пошли завтракать, я отправилась к старшему прапорщику и напросилась на аудиенцию.
– Что случилось, рядовая? К чему такая настойчивость и спешка?
– Простите, но не могли бы Вы дать мне координаты капитана МВД, что находился здесь в составе комиссии на новогодние праздники.
– Зачем они Вам? – удивлённо посмотрел он на меня.
– Капитан предлагал мне обучение в академии МВД. Я бы хотела узнать у него подробности о правилах и условиях поступления. К сожалению, ни его полного имени, ни телефона я не знаю.
– А почему такая срочность? Вам служить в армии ещё полгода.
– Если у меня получится поступить в академию, я уволюсь отсюда.
– Уволитесь? Но Вы подаёте надежды и делаете успехи в армейском деле. Что не так?
– Прошу Вас, дайте мне его номер!
– Всё ясно. Наша казарма не славится порядочностью и порядком. К сожалению. Полагаю, Вас обидели сослуживцы. Назовите имена, я разберусь.
– Не нужно! Только телефон капитана.
Старший прапорщик встал с кресла и полез в бежевое бюро, стоявшее у стены. Долго перебирая папки, он, наконец, достал одну из них, и, слюнявя пальцы, пролистал бумажки, вложенные в неё. Я переминалась с ноги на ногу, ужасно нервничая и волнуясь.
– Я выпишу Вам его номер, – он снова сел за стол и накалякал едва разборчивым почерком телефонный контакт капитана. – Держите! Жаль, что Вы решили покинуть нас. Вы бы стали отличным армейским сержантом!
– Спасибо! – отдала я честь старшему прапорщику, а покинув его кабинет, бросилась к телефонному автомату, что размещался на втором этаже командирского корпуса.
Дрожащими пальцами набирала я на циферблате номер с бумажки, и сглатывала ком волнения, застрявший в горле.
– Слушаю! – ответил мне капитан уверенным тоном.
– Доброе утро! Это рядовая из казармы, где Вы проводили комиссию. Возможно, Вы помните меня.
После нескольких секунд пугающего молчания, он ответил:
– Что у Вас случилось?
– Ваше предложение насчёт академии МВД всё ещё в силе? – спросила я дрожащим голосом, чуть не расплакавшись прямо в трубку, вспоминая всё пережитое, и свои чувства к нему.
– Увольняйтесь сейчас же и приезжайте на столичный вокзал! Позвоните оттуда по прибытию. Я приеду за Вами и заберу Вас домой.
Он положил трубку, а я сжала свою в руке, зажмурив глаза и выдохнув. «Домой! Я заберу Вас домой! Увольняйтесь сейчас же!» – его слова звучали, как сладкий приказ, с надеждой на то, что у меня появится дом. Приказ, который я жаждала исполнить!
Глава 35 - Прощание с казармой
– Что ж, лейтенант, вторую часть истории ты, видимо, дослушаешь в следующий раз. Мне пора, так что я, пожалуй, пойду, а ты поспи! – майор встала из–за стола, и чуть качаясь от бессонной ночи с явным перебором виски, направилась к двери.
– Подождите! – остановил я её. – Я вызову вам такси. Какой у Вас адрес?
Схватив мобильный телефон, я вопросительно взглянул на неё.
– Я поеду в отель. Любой отель в городе.
– Отель?
– Да, отель! Не домой же мне ехать!
– Но муж будет искать Вас!
Майор рассмеялась:
– Он занят очередной шлюхой, которую красиво называет «командировка». А домой я ехать не хочу, потому что мне там одиноко в холодной постели. Вызови такси до любого отеля! Там хоть люди есть!
– Знаете что, – я полез в платяной шкаф, – вот вам чистое полотенце! Примите душ и ложитесь в постель у меня дома. Я лягу на полу, на матрасе.
– Нет уж! – замахала она указательным пальцем, тем самым убеждая меня ещё больше в том, что отпускать её в подвыпившем состоянии никуда не стоит. – Я тебе сказала, что не настолько пьяна, чтобы ложиться одной в мужскую постель!
– Ванная вон там! – вывел я начальницу под локоть с кухни в коридор, и указал на дверь душевой, никак не прокомментировав её замечание.
Убедившись, что она отправилась освежиться, я расстелил себе на полу и лёг ждать её. Вскоре майор вышла из душевой и показалась в комнате.
– Ложитесь! – скомандовал я ей, указав пальцем на кровать.
Молча она забралась в постель и почти сразу же уснула, а я ещё долго думал обо всём рассказанном ею. Приподнявшись с пола к кровати, я укрыл её одеялом и убрал с личика золотистые кольца волос. Я провёл пальцами по её щеке и поцеловал со всей нежностью и долей жалости в лоб.
– Лейтенант, мне страшно! – вдруг проговорила она сквозь сон. – Ляг рядом, дорогой!
Я забрался на кровать и, еле уместившись, лёг позади майора, крепко прижав её, лежащую на боку к себе.
– Мне ещё никогда не было так спокойно! – повернулась она ко мне лицом и «зарылась» в мои объятья.
– Спите. Я рядом! – ответил я и тоже уснул.
Проснувшись, я не обнаружил бывшую начальницу в постели, зато с кухни навязчиво тянуло ароматной выпечкой и кофе. Я встал и, приведя себя в порядок в ванной комнате, зашёл на кухню.
– Добрый день, дорогой! Я тут похозяйничать решила. Надеюсь, ты не против!
– Вовсе нет! Я просто удивлён видеть вас за плитой.
– Боже! Это какого же ты обо мне мнения, лейтенант?
– Ну, на хозяюшку вы не очень–то похожи. Только что в прошлом, из Ваших рассказов! – честно признался я.
– А на кого похожа?
– На деловую женщину.
– А деловые женщины, по–твоему, готовить не умеют? – легонько ухмыльнулась она. – Какой же ты юный и смешной! Может, ты считаешь, что это мой муж, приверженец традиционных гендерных ролей, готовит нам дома романтический ужин и плотный обед? – майор душевно рассмеялась. – Садись! Положу тебе свежеиспечённых блинов! Хоть поешь по–человечески и по–мужски! Ты же у нас несчастный! Сохнешь по призрачной девице–мечте, и женщин в дом не водишь. Готовить тебе некому…
Я улыбнулся её доброй насмешке.
– Я, кстати, узнала, что ты сладкоежка, по 2–х литровой банке клубничного варенья, что стоит в холодильнике! Вот, отложила немного к завтраку! – она поставила пиалу с наложенным в неё сладким лакомством на стол.
– Очень вкусно! – искренне восхитился я, отведав блинов.
– Была бы я лет на 20 моложе, отбила бы тебя у твоей платонической любви и сделала любовью плотской. Как думаешь, получилось бы?
Я улыбнулся в ответ, боясь признаться сам себе, что у майора были на это все шансы.
– Так что? Готов продолжить слушать мой рассказ?
Я кивнул, не отрываясь от вкусной трапезы.
Написав заявление об увольнение и, оставив его в регистратуре, я отправилась на обед, в надежде, что это последний раз, когда я нахожусь в армейской столовой. Во всяком случае, в качестве рядового.
Ко мне подсела Отвёртка:
– Ну, как ты?
– Я покидаю казарму. Уеду, как только получу добро с регистратуры. Тебе надо подумать, как быть дальше. Прости, но оставаться здесь я больше не могу, и нашей команде придётся распасться.
