– Может это её хобби – замки коллекционировать?
– Мне врёшь, так сама себе хоть не лги! Не забывай, что я работаю с преступностью, и опыт у меня достаточно большой! Не проведёшь!
Я почувствовала себя глупо в попытках скрыть правду:
– Она «завязала».
– Домушники сродни наркодилерам, которых я отлавливаю и сажаю. Адреналин от риска и лёгкая добыча всецело проедают их мозги. Не найдёт себе применения на гражданке, так за старое возьмётся! Я запрещаю тебе общаться с ней!
– Я буду дружить с тем, с кем захочу! Не указывай мне, как жить и что делать! Уже достаточно понарешал за меня! – взорвалась я от его командования мной, и от неверия в то, что Отвёртка настолько слаба.
– Я смотрю, тебя отец в детстве мало уму-разуму учил! Спеси хоть отбавляй, а здравого смысла недостача.
– Моему отцу на меня вообще наплевать было! Вот я и не привыкла, чтобы мной мужчина понукал! К тому же, был уже такой, и не один, да только обломались все! – пылающая от гнева, высказалась я.
– Оно и видно! Иначе язык бы покороче был!
– У меня есть право на голос!
– А у меня есть право требовать, чтоб ты была поосторожней, потому как уверен, что вскоре Отвёртка твоя попадёт в беду! И я не желаю, чтобы ты была к этому причастна! – поднял он на меня голос. – Пойми, что в академии об этом тот час же узнают, и ты вылетишь оттуда, не успев даже слова сказать в свою защиту! Да и моя репутация не меньше пострадает, ведь мы с тобой в одной упряжке.
Ничего не ответив, я стала смотреть в окно, отвернувшись от капитана, в силу возраста не понимавшая его переживаний, казавшихся мне всего лишь поводом для господства надо мной.
На следующее утро я встала пораньше. Накрыла на стол, выгладила форму своего офицера, протёрла пыль. Я помнила его слова о том, что я вчера не выполнила обязательств, которые ему дала. Испытывая стыд за эту правду, я особенно старалась ублажить капитана этим утром.
«Заинька, не надо чрезмерно угождать мне! – остановил он меня за запястье, когда я потянулась самой сделать ему утренний бутерброд. – Просто веди себя так, как подобает умной девушке: не суйся в криминал, не огрызайся на меня и помни о своих задачах в доме!».
Я понятливо кивнула в ответ, и на этом тема вчерашнего вечера была официально закрыта.
Когда любимый ушёл на работу, я набрала Отвёртке.
– Привет! Ну, как вчера, сильно тебе досталось? – спросила она.
– Да не очень! Поругал, но простил!
– Он у тебя такой серьёзный, взрослый и брутальный. С таким не забалуешь! – засмеялась она.
– Да, и он очень любит командовать мной, как малым дитём.
– Ну, для него ты и есть ребёнок, он ведь старше на двадцать лет! Кстати, ты не подумала о том, что предложение работать в центре кинологии – своего рода договор на долгосрочное партнёрство между тобой и им.
– Что ты имеешь в виду?
– Что он готов соединить с тобой свою судьбу и хочет, чтобы ты была с ним рядом, как женщина и как напарница в собственном деле. Это как предложение руки и сердца, только покрепче, словно цепь! Чтобы ты не сбежала, когда он станет совсем старичком! – снова захохотала она.
– Отвёртка, скажи мне честно, ты, ведь, точно «завязала» с воровством? – перевела я тему, ибо её преступное прошлое меня волновало гораздо сильнее на тот момент. С вечера я стояла у выбора: довериться подруге или прислушаться к словам капитана.
– Конечно, «завязала»! А что такое?
– Пообещай, что больше не вернёшься в прошлое! Не подведёшь меня!
– Подведу тебя? О чём ты?
– Мой офицер догадался, что до армии ты промышляла грабежом, и требует прервать общение с тобой.
– А ты сама что решила?
– Мне очень хочется довериться тебе! Но если оступишься, я исполню его мужской приказ.
Глава 42 - Знакомство с академией
Вот и наступил первый день моей кинологической учёбы. К академии МВД меня подвёз капитан, и перед тем, как позволить мне выйти из машины, обнял и сказал:
«Удачи тебе в обучение! Будь умницей и всё будет хорошо!».
Я улыбнулась ему и вышла из машины.
– Ты у меня красавица! – бросил он мне в вдогонку неожиданный комплимент. – Только смотри у меня, ни на кого там не поглядывай!
– У меня такой солидный офицер! Зачем мне неопытные птенцы? – рассмеявшись, я помахала ему рукой на прощание.
Все мы, курсанты, пришли на линейку красивые, одетые в форму, аккуратные и выглаженные. Выслушав приветственную речь начальника академии, мы двинулись толпой ко входу, а затем кучками по двадцать человек были направлены по аудиториям. Я уже посещала это здание в попытке сменить направление, но не присматривалась к его архитектуре, однако в этот раз я смотрела по сторонам, разглядывая каждую деталь. Помещение было внушительным и солидным, с высокими колоннами и каменными стенами. Будучи старинным и, даже, историческим, оно излучало атмосферу серьёзности и ответственности.
Аудитория так же была выдержана в строгих серо–белых тонах, с массивными столами и стульями, за которые мы и расселись. Парни и девушки с интересом разглядывали друг друга, знакомились и дружелюбно улыбались. По правую сторону от меня сидел приятный паренёк: 23–летний пехотинец, решивший из армии перейти на службу в полицию и работать с ищейками–нюхачами. Слева же, сидела весёлая и добродушная сокурсница, родившаяся в семье врачей–ветеринаров. Любящая собак, она хотела стать кинологом, тренирующим псов для разных служебных задач, а может и военным ветеринаром. Так я новых товарищей и назвала: пехотинец и ветеринар.
– А почему ты выбрала кинологию? – спросила она меня, любопытно захлопав подкрашенными ресницами.
– Мы с моим мужчиной планируем открыть свой центр кинологии, где будем натаскивать овчарок на поиск наркотиков, – неожиданно для самой себя сказала я, полная гордости за «собственное» дело.
– Ух ты! Твой парень тоже учится на кинолога? – наивно задала она, вытекающий из моего ответа, вопрос.
– Нет, он по званию капитан в МВД. Работает руководителем в оперативной группе по борьбе с наркотиками, и прекрасно умеет обращаться с собаками–нюхачами.
– Вот это да! – приподняла она в восхищении тонкие нарисованные бровки.
Начался первый ознакомительный урок, на котором педагог поведал нам о предметах, что предстояло освоить на первом же курсе: психология и поведение собак, уход и забота о питомцах, их обучение и тренировка, юридические аспекты, а также общепринятые в военном деле предметы, такие как стрельба, физическая подготовка и военная этика.
Я слушала с большим вниманием и всё усердно конспектировала. Мне нравилось находиться в большой аудитории, среди сокурсников с горящими глазами, жадными до новых знаний и званий. По окончанию урока, нас выпустили в коридор на учебный перерыв.
По обе стороны от прохода стояли столики, за которыми студенты могли перекусить и поболтать, а также поработать в группе над совместными заданиями. Рядом со мной села ветеринар и две её подруги из параллельного потока.
– На кого учитесь, девочки? – полюбопытствовала я.
– Социальная педагогика, – ответили они почти в унисон, заставив меня сглотнуть ком зависти, подступивший к самому горлу.
– Я тоже туда хотела поступать.
– И что не поступила?
– Передумала прямо перед подачей заявления, – солгала я, постеснявшись правды. – Я просто всегда хотела преподавать и учить детей или подростков.
Они посмотрели на меня, точно на чудачку:
– Но мы не учимся на учителей! Социальный педагог, хоть и работает в образовательных учреждениях, но не преподаёт, а разрешает вопросы трудной ребятни. В его обязанности входит работа с асоциальным поведением и детскими нарушениями в школьной среде.
Почувствовав себя невежественной дурой, я глупо ухмыльнулась, сказав:
– Поэтому и передумала, когда узнала, что там преподавать не надо! Зато кинологи – почти учителя, приучающие собак к командам.
Все девчонки понимающе закивали головой, а я была рада тому, что находчиво выкрутилась из положения непросвещенности.
«Вы только посмотрите! – шепнула одна из курсанток, опёршись локтями о стол. – Идёт молодой красавчик–криминалист. Доцент, преподающий здесь второй год! Обратите внимание, какая аппетитная у него попка!».
Все вчетвером мы захихикали вслед юному педагогу, обладателю, и впрямь, отличной мужской фигуры.
«Зато за ним вон стерва волочится!» – злобно шепнула вторая студентка. Я обернулась и, к неприятному удивлению, вдалеке заметила ту самую средневозрастную подвыпившую даму, так нагло пристававшую к моему капитану на юбилее подполковника. Только сейчас она была трезва, и, задрав нос, надменно топала по коридору на невысоких каблуках. Она заметила меня и ядовито ухмыльнулась. Я повернулась обратно к девчонкам:
– Она что, здесь преподаёт?
– Она майор МВД, по специальности – юрист. В академии ведёт юриспруденцию, в том числе и у нас в группе, и следующая «пара» как раз её! – пояснила мне ветеринар.
– Все знают, что она змея подколодная, выбирающая себе фаворитов, и записывающая в чёрный список студентов, не угодивших ей, – добавила другая курсантка.
– Это как? В чёрный список?
– Занижает оценки, унижает, срезает с экзаменов. – Вредит, как только может! – прозвучал огорчающий ответ.
В этот момент юрист поравнялась с нашим столом и, взглянув на меня сказала:
– О, пришла на первый семинар, милочка?! Ну, здравствуй! А в скромной академической форме ты не так похожа на красивую марионетку для взрослого дяди. Хотя, ты у него скорее перчаточная кукла, ну, знаешь такая…, какую натягивают! – с язвительной улыбкой бросила мне змея. – Ты капитану–кукловоду передай, что он мне задолжал конфетки, а за что, он знает сам.
Шмыгнув носом, она пошла дальше по коридору, оставив меня растоптанную и униженную сидеть за столом, стыдливо опустив глаза от удивлённых взглядов сокурсников. Конечно, я сразу заподозрила, что конфеты капитан пообещал ей за моё поступление в сентябре, раз она входила в приёмную комиссию.
«Ты с ней знакома?» – спросила меня ветеринар.
Не выдержав позора, который навлекла на меня эта женщина, я побежала в уборную. Мне всё казалось, что кто–то уже вовсю шептался о том, что я любовница офицера, поступившая на учёбу за интимную близость.
Забежав в кабинку, я горько заплакала. Мне было обидно за то, что меня назвали куклой, какой–то шлюхой, что не способна и сама поступить, благодаря собственному уму, способностям и таланту. И кто бы мог подумать? Шалава с юбилея подполковника, которую так обхаживал капитан теперь мой педагог! «Неужели он мог так поступить со мной? Попросить эту бабу, убедить остальных членов комиссии взять меня на учёбу?» – задавалась я вопросом и рыдала.
В дверь кабинки кто–то постучал.
«Сейчас! Сейчас!» – крикнула я, стирая слёзы с лица. Открыв дверцу, я увидела ветеринара, грустно смотрящую на меня.
– Ну как ты? – спросила она.
– Извини, мне нечего сказать в свою защиту, и я никак не могу прокомментировать слова юриста! – сразу расставила я точки над «и».
– Да и не надо ничего мне объяснять! Все знают, что она придира, дрянь и стерва! Никто и не подумает тебя гнобить! Пошли! Сейчас начнётся её юриспруденция, и всем было приказано вернуться в аудиторию. А что приказано, нам надлежит исполнять! – приобняв меня за талию, она вывела нас из уборной в коридор.
Глава 43 - Несписанный тест
– Что такое мужская любовь, лейтенант? – вдруг задала мне вопрос бывшая начальница.
– Защита, – ответил я, не задумываясь.
– А женская?
– Верность, наверное.
– А что не наоборот? Или почему же верность не может быть частью мужской любви?
– Может. Просто обычно это женщины ассоциируются с непорочностью, порождающей верность, а мужчины чаще всего – с силой, способной защитить.
– Просто мужчинам выгодно, чтобы женщины не изменяли, вот вы нам и ставите принудительное клеймо верности, а выведи его кто, так сразу шлюхой называете! Зато сами гуляете, считая, что за предоставленную защиту мы вам всё обязаны простить!
– Возможно, Вы и правы, – сомнительно прозвучал мой ответ.
– Да, я всё забываю, что ты ещё слишком юн и неопытен, чтобы в этом разбираться. Однако, несмотря на любовь к своей далёкой возлюбленной, со мной ты вступил в интимную близость. Так что не льсти себе о том, что ты другой! Вы все одинаковые! – съязвила майор, саркастично улыбаясь.
– То было пари, которое Вы проиграли.
– Только лишь пари?
Я улыбнулся, понимая, что вру сам себе, ибо моя страсть к майору была большим, чем победа в ставке на собачьих соревнованиях. Но это было в прошлом… когда я был её секретарём, а нынче я испытывал к ней нечто более глубокое, но, скорее, напоминавшее жалость, чем любовь.
– Можно я шоколад доем? – спросила она, заметно занервничав.
– Прошу Вас, угощайтесь! – пододвинул я ей оставшиеся четыре кусочка лакомства в шуршащей обёртке. – Так что там с дамочкой юристом? – спросил я, прикурив очередную самокрутку.
О, эта стерва, измывалась надо мной достаточно долго, пока я не покончила с ней, но это уже гораздо позже! А на момент первого курса я была расстроена и зла тем фактом, что она постоянно у меня на глазах, да ещё и решает мою студенческую судьбу, будучи педагогом. Капитану я не говорила ни слова, потому что не хотела скандалов с любимым, посчитав, что он сделал всё, чтобы я могла учиться, но по своему мужскому простодушию не подумал, что меня заденет её присутствие в жизни. Она же занижала мне баллы по своему предмету, бросала колкости, устраивала подставы. На зимней сессии мы писали ответы на тест по юриспруденции для кинологов. Вопросы не были сложными. Они касались прав и обязанностей, возлагаемых на владельцев собак. Должна заметить, что, несмотря на неприязнь к преподавателю, я увлекалась самим предметом и тщательно готовилась к каждому уроку, ведь я, к тому же, не могла дать ей шанса «завалить» меня.
Так вот ответы на вопросы я писала, конечно, сама, но прямо посередине теста она вдруг подняла меня и публично обвинила в списывание у пехотинца, что сидел всегда рядом со мной, да ещё и сам частенько заглядывал в мои ответы.
– Это не правда! Я отвечала сама! – опровергла я обвинение.
– Останешься после теста, и дополнительно напишешь мне о процедурах, связанных с регистрацией собак в национальных реестрах. Хоть это твоя глупая головка смогла запомнить?
– Но тест сегодня не об этом! Он о владельцах собак, а не о реестрах. Я не буду делать того, чего нет в схеме!
– Ах, раз отказываешься выполнять дополнительное задание, значит, не учила и меня на лекциях не слушала! Хотя … может ты просто не в состояние запомнить элементарное? Иногда я удивляюсь, как ты прошла на кинолога?! – бросила она мне обидную подколку.
– Прекратите меня оскорблять! Я всё это время готовилась к другим вопросам теста! Мне хотя бы время на повторение про реестры нужно!
– Всё ты врёшь! Точно также и с теми вопросами, что лежат перед тобой! Я видела, как ты списывала у соседнего студента, у пехотинца. Сейчас отправлю тебя к начальнику академии за жульничество, вылетишь отсюда с выговором! – угрожала она мне.
