– Я продала отчий дом и могу себе позволить красивую одежду и ухоженное тело!
– Ты бы о пыльной душе лучше побеспокоилась!
– Но тебе же нравится, как я выгляжу! Твоя начальница была роскошной властной женщиной, не так ли? Тебе по нраву дорогие и благоустроенные сучки? Теперь и я такая же!
В глубине сердца я по–прежнему испытывал тепло к своей подруге, не умея поверить в то, что она, действительно, была способна напакостить мне. Я питал надежду, что её детская обида и злость всё–таки пройдут, и она снова станет той, которую я искренне по–дружески любил. В память об этом чувстве я промолчал, не желая обидеть подругу, но считая, что до майора ей было очень далеко. К тому же, не всем идёт образ деловой стервозной леди, и стремиться к нему каждой просто излишне.
– Суд нам не к чему! – шепнул я ей на ухо, тайком от адвоката. – Подумай сама: я помогаю вам деньгами, трудясь в двух местах, чтобы Калеб ни в чём не нуждался! Если пройду обследования, то потеряю и эти работы, и шанс на хорошее трудоустройство в будущем! Что будет с тобой и Калебом, когда деньги с проданного дома «канут в лету»? Материнские выплаты тоже не вечны, а работать сама ты то ли отвыкла, то ли уже не желаешь! Вот и выходит, что ты сама себе могилу роешь!
– Всё это твои проблемы! – отодвинулась она от меня и громко заговорила. – Заявление из суда я забирать не стану, пока не женишься на мне!
– Ты помешана на этой идеей! Зачем тебе жить с нелюбящим мужчиной? – злобно ответил я, неприятно задетый вниманием других посетителей кафетерия.
– Но я люблю тебя, а этого хватает для моей мечты!
– Какая же это любовь? Когда любят – отпускают, чтобы любимый человек был счастлив, а ты желаешь заточить меня в клетку своей одержимости!
– Стерпится – слюбится! Калеб – твой единственный ребёнок, и я уверена, что ради него ты совладаешь со своей нелюбовью! – встала она и покинула стол.
«Блажен тот, кто верует!», – свредничал я себе под нос и попросил совместный счёт.
Послушав адвоката и отца, я не стал проходить диагностику. Суд вынес решение не в нашу пользу и, как и предполагал защитник, мне разрешили встречи с сыном исключительно под присмотром социального работника. Доказать наличие посттравматического стрессового расстройства истцу не удалось, но мой отказ от обследования расценили как «бегство с тонущего корабля». Неоднозначность ситуации привела к тому, что судебное решение ограничилось сроком действия на два года, после чего предполагалось новое слушание. Подруге же было отказано в затребованном размере алиментов, так как суд посчитал, что мои выплаты на содержание ребёнка превышают норму, рассчитываемую с зарплаты.
– Это унизительно – видеться с сыном под присмотром стражей! Как будто я заключённый или преступник! – посетовал я отцу после суда.
– Зато меньше денег придётся платить! – невозмутимо ответил он, протирая очки.
– Дело же не в деньгах! Я их для сына перевожу, а на него мне не жалко!
– Ваш папа прав! – включился в разговор адвокат. – Накажите её деньгами! Платите ровно столько, сколько суд и порешил. Как только закончатся собственные средства для проживания, она сама отречётся от повторного слушания. Тем более, что Ваше общение с Калебом работники соц. служб опишут как адекватное и следующее заседание суда, если такое состоится, закончится отменой ограничения.
– Не по–мужски это как–то! – сморщился я, ощущая душевный дискомфорт.
– А насколько это по–женски, из личных претензий к мужчине лишать ребёнка общения с отцом в здоровой обстановке? – задал вопрос адвокат и убедил меня в верности решения.
Вернувшийся домой тем днём, я чувствовал сильную усталость, но перед тем, как лечь в постель, решил проверить электронный ящик. Тогда–то я и обнаружил письмо от Рароши с просьбой найти её поскорей!
– И позвонил мне? – улыбнулся бывший сокамерник, внимательно дослушав мой рассказ.
– Да! – похлопал я его по плечу. – И ты великодушно предложил мне погостить у вас!
– К слову! У моей любимой трёхнедельный отпуск начинается. Вот мы как раз и поедем в Тверь на знакомство с моими родными. А потом на юг России к её матери деньков на десять съездим. Вот тебе ключи, как я и обещал. Нам троим тут было бы тесно, а для одного – хоромы! Заодно присмотришь за нашими цветами! – протянул он мне связку ключей.
– Неудобно мне как–то! Может, всё же небольшую плату внесу?
– Ты мне жизнь спас! Ни о какой плате и слышать не хочу!
Денег с собой у меня, и правда, было впритык. Перед приездом в Москву, я выслал приличную сумму родственникам на Южном Кавказе. Несмотря на то, что сестра загорелась идеей переехать в Скандинавию, я настоял на том, чтобы выждать ещё какое–то время, ведь теперь у меня не было стабильного заработка, и я не смог бы поддержать её финансово, случилось что–то непредвиденное. Списание на алименты, съёмная квартира, расходы на личные нужды… В кармане оставалась четверть от того, что я успел отложить с аджилити. Этой суммы мне должно было хватить на пропитание в Москве в течение ближайших недель, и я был бесконечно благодарен другу, предложившему мне остаться это время у него.
«Спасибо, брат!» – взял я ключи со стола и крепко сжал их в ладони, надеясь, что поиски Рароши увенчаются успехом.
Глава 20. Иголка в стоге сена
«Когда у тебя есть вечность, ты можешь просмотреть каждую соломинку в стоге сена, одну за другой, пока не найдешь иголку», - писала Стефани Майер. А что же делать, когда вечности нет?
***
Перед отъездом бывший сокамерник оставил мне длинный список ценных указаний и инструкций по тому, как жить и вести себя в Москве: не попадаться на уловки цыган, не есть беляши на вокзале, следить за сумкой, не соглашаться на авантюры, предложенные на улице, не одалживать никому и копейки.
– Понял, понял! – улыбаясь, ответил я, почувствовав себя подростком, обучаемым родителем.
– И за цветами не забудь приглядывать! – показал он пальцем на растения в больших напольных горшках. – Напоминаю, что справа замиокулькас – его не надо часто поливать, а слева – фикус, любящий влагу! Не перепутай!
– Лучше бы завели собаку! С ней было бы проще! – тяжело вздохнул я, ощущая груз ответственности, что друг возложил мне на плечи.
– Уверен, что ты справишься! Если что, звони! – похлопал он меня по плечу. – О, чуть не забыл зарядное устройство для мобилки! – наспех разувшись, побежал он в комнату.
– Послушай, – прошептал я женщине друга, уже давно готовой к выходу из дома, – как зовут жениха моей Рароши? Найду его компанию в справочнике!
Приподнявшись на цыпочках к моему уху, она назвала несложное имя, а затем прислонила указательный палец к своим губам, заключая в тайну этот короткий диалог. Понятливо я кивнул в ответ.
Втроём мы спустили вниз чемоданы и сумки, приютивших меня друзей. Как и было принято в восточных семьях, мой товарищ набрал с собой продуктов из столицы и кастрюль с традиционной русской едой для родителей, которые должны были отведать стряпни будущей невестки, и ознакомится с московской пищевой промышленностью.
«Удачи!», – помахал я им, отъехавшим от дома на частном такси, после чего поднялся в квартиру к привередливому замиокулькасу с неприхотливым фикусом.
Налив себе чая, уселся за кухонный стол. «Итак! Москва, – открыл я огромную карту городу. – Мда, и где же мне тебя искать Рарошенька? Столица–то огромная!». Долго вглядываясь в необъятные просторы начертанных на бумаге линий, я всё больше осознавал, что ищу иголку в стоге сена. Откинувшись на спинку стула, крепко зажмурился, и, проведя в размышлениях несколько секунд, решительно встал из–за стола. «Ну что ж, глобальная сеть мне в помощь!», – решил я, не теряя времени, отправиться в интернет–кафе, подсказанное женщиной друга.
«Всемирная паутина», ещё не совершенная на тот момент, одарила меня списком всех ВУЗов Москвы, в которых юных студентов обучали журналистике и смежным с нею профессиям.
В одних учебных учреждениях мне отказывали в раскрытии информации, в других отвечали, что искомая мною девушка в журналах не числится. Частенько я тайком проникал на лекции, опрашивал студентов, выглядывал Рарошу на досках почёта и искал по имени в вывешенных экзаменационных списках. Я слонялся по главным проспектам Москвы, бродил у вокзалов, заглядывал в торговые центры, ателье, рестораны, кафе. Через неделю безрезультатного поиска, я понял, что нужно придумать что–то эффективней, ведь время поджимало, да и финансы тоже.
Признаюсь тебе, уважаемый читатель, что, привыкший к размеренному скандинавскому ритму, я не сразу влился в бешеный московский темп. Поначалу мне казалось, что я единственный в толпе, заснятый на замедленную плёнку, а мимо пролетают пешеходы, включённые на быструю прокрутку. Шум города, гул машин, забитые до «некуда» поезда метро ужасно выбивали спокойного меня из равновесия.
«Простите!», – налетал я на кого–то в подземке, толкнутый кем–то сзади.
«Давай быстрей!», – не успевал я за кассиром, бросавшим пока ещё мои продукты на конвейер, но уже начавшим обслуживать следующего клиента.
«А ты кого ждешь?», – торопили меня в валютных обменниках, пока я нервно глядел на «застывшее» табло с номерками, заметив, что за мной почему–то выстроилась живая очередь.
Однако спустя пару суток уличного стресса, я понял: в час–пик в метро не стоит находиться, чтобы не чувствовать себя «сникерсом» зажатым кирпичами; на кассе легче побросать продукты в сетку, чем аккуратно разложить по тяжести и форме, а номерки в обменниках – для красоты и ждать своего – просто бессмысленно.
Я находил приятным и невероятным то, что речь людей, плакаты, вывески – всё было на родном мне языке. Для коренного россиянина это едва ль покажется чем–то необычным, но для меня, родившегося и проживающего в странах, где господствовали иные языки, это было весьма непривычно и очень сладостно. «Что, серьёзно? Я могу говорить на русском, и не беспокоится о том, что меня не поймут?», – удивлялся я про себя раз за разом, задавая кому–то вопрос на родной речи.
Немалое впечатление на меня произвели и магазины книг, покорив своим обширным выбором литературы на любые темы. Я сразу прикупил себе пару учебников по программированию, а для сестры – самоучитель скандинавского.
Продукты питания, совсем не схожие по вкусу с теми, что были привычны для скандинавского парня, также не остались без моего внимания:
– А что это, девушка? – изучал я кисломолочные изделия в продуктовой лавочке у дома.
– Как что? Сырок! – ответила пухлая барышня у прилавка.
– Сырок? Это сыр такой? – повертел я прямоугольный пакетик в руках.
– Вы что, с другой планеты? – заливисто расхохоталась она, и пышная грудь легонько затряслась от смеха. – Это творожное лакомство с разной начинкой. Вы возьмите, да попробуйте! Такому крупному мишке как вы, должно понравиться!
– Спасибо за комплимент, красавица! – отшутился я.
– Ой, да не стоит! – махнула она рукой, ещё душевней рассмеявшись. Её смешинка попала в меня, и я заулыбался, слегка похихикивая.
«Возьму разного сорта этого творога под кодовым называнием «сырок»!», – облизнулся я, любящий вкусно поесть и потопал дальше изучать Москву.
Сегодня я собирался навестить офис компании по производству металлических изделий для домашнего хозяйства, хозяином которой являлся жених моей возлюбленной. Выписав адрес на бумажку, я, не имея особого плана и просто решивший импровизировать, отправился к своему сопернику.
Главный вход в здание был на домофоне, но на мою удачу двери распахнулись, и одетые в рабочую форму мужчины, провезли мимо меня огромные пластиковые баки. По указателям у лифта, я поднялся на третий этаж и вышел к просторной приёмной. Из–за высокой стойки администратора на меня взглянули женские глаза с весьма обширным тёмным макияжем.
– Здравствуйте, девушка! Мне бы с вашим начальством повидаться! – сказал я, подделывая скандинавский акцент.
– А Вы по какому вопросу? – встала со стула милая особа, больше похожая на модель для мужских журналов, чем на ответственную секретаршу.
– Мой отец занимается металлопромышленностью в Скандинавии. Услышав о женитьбе Вашего шефа, он послал меня сюда с особо–выгодным предложением на отличных условиях заграничного сотрудничества. Такой вот сюрприз на грядущую свадьбу молодому хозяину! А папа, поверьте, не щедр на подарки!
– Как это мило с Вашей стороны! – «процедила» куколка сквозь полные губы и сложила ладошки в молельной позе, точно моё предложение было для неё. Хотя, похоже, что косвенно так оно и было, ведь девица однозначно питалась тут не только за счёт работы. «Кто бы рассуждал!», – поругал я сам себя, вспомнил свои рабочие будни при начальнице.
– Ну что, можно его увидеть? – переспросил я.
– Так хозяина нет! Он Вам что, на сегодня назначил?
– Нет, нет! Я проездом в Москве и решил без записи заглянуть к будущему партнёру нашей семьи.
– Ясно. К сожалению, он к свадьбе готовится в Париже.
– Они с невестой улетели?
– Нет, у него мальчишник там! – ревностно проговорила она и надула румяные щёчки.
– То есть, невеста здесь, в Москве?
– Думаю, да.
– А Вы не знаете, как с ней связаться? Мне уезжать через пару дней! Хоть ей бы передал поздравления со свадьбой!
– Её номера я не знаю, – всё ещё злясь на строптивого шефа, пробурчала секретарша.
– А адреса?
– Точного – нет, но он снял ей квартиру в Замоскворечье. Хотя мне обещал! – обиженно выдала она, но быстро опомнилась. – У нас просто шеф заботливый! Я на работу из далёкого Измайлово добираюсь и часто опаздываю. Вот он и обещал помочь, но не сложилось!
– Ну, ещё сложится! – поддержал я вконец опечалившуюся секретаршу и в благодарность оставил на её стойке клубничный сырок, который посчитал самым вкусным и носил с собой в качестве перекуса.
Придя домой, я вновь раскрыл огромную карту. «Ну, что же, поиски сократились до одного района. Он, конечно, не крохотный, но там я её точно найду!», – довольный я улёгся спать.
До свадьбы Рароши оставалось десять дней, но полный романтики и надежды, я шагал по улицам Замоскворечья, вглядываясь в окна квартир и в стёкла машин, представляя, как она удивится, увидев меня идущим снаружи, и как её девичье сердце взволнованно забьётся счастьем. Фантазируя об этом сладостном моменте, я держал военную осанку и, фасонисто не застегнув летнее пальто, позволял лёгкому ветру развивать его борта. Мои шаги были решительны и широки, и, глядя себе под ноги, я сам любовался начищенной обувью и идеально отглаженными стрелками на брюках. Элегантная мужская стрижка, одеколон и бритое лицо добавляли мне веры в собственные силы, и я чуял запах удачи. Он вёл меня к заветной встрече, вот только встреча никак не соглашалась состояться.
Ещё несколько дней я мотался по дворам всё того же района, поджидая Рарошу в магазинах, парках, на станциях метро, автобусных остановках, салонах красоты. «Ну, где–то же она должна появиться! Не сидит же девчонка дома денно и нощно!», – не отпускали мысли, лишившие меня сна.
