Беды 2020 года не заканчивались его банкротством. Пожилой отец Аристарх Краскин, а после и мать Марина Краскина заразились особенно жестокой формой Ковида. Ещё вчера родители были веселые и бодрые и как могли поддерживали своего любимого Корнелиуса, а вот они лежат в палате для ковидных больных, подключенные к аппаратам ИВЛ.
Всё произошло так внезапно. Осенью 2020 года скончался от жуткой пневмонии папа, а мама умерла чуть позже - весной.
От ковида ей удалось вылечиться, но как она сама говорила, эта проклятая болезнь будто забрала девяносто процентов её здоровья. И в один из весенних деньков мама подцепила грипп и через две недели умерла.
Корнелиус только что на стену не лез от горя. Он так был привязан к своим родителям. Да, от отца ему порой доставалось за его излишнюю любовь к ярким женщинам. Тем женщинам, что пьют, будто вампиры кровь, энергию одиноких мужчин. Тем не менее Корнелиус был горделиво уверен, что именно его, а не сестру Машу родители считали будущей надеждой и опорой семьи Краскиных.
В наследство от скончавшихся отца и матери ему и сестре достался участок в тысячу квадратных метров на выезде из Челябинска. Участок хороший. Всего в десяти километрах дальше лес и небольшое озеро.
Но только как ни крути, а земля эта через дорогу соседствовала с Градским кладбищем.
Отец купил эту землю за немаленькие деньги. Инвестировал все их с мамой сбережения. В сейфе отца хранилась копия генерального плана застройки Челябинска. Однажды Аристарх Краскин подозвал Корнелиуса и показал на карту Челябинска.
Сказал: “Вот, Корнелиус, сынок - здесь находится наша земля. Некоторые смеются, что она возле Градского кладбища. Просто они ничего не понимают. Здесь у нас тысяча квадратов пригодной под застройку земли.
Согласно строительному генплану примерно в две тысячи тридцатом году часть кладбища уберут и вот здесь, Корнелус, сынок, видишь? Вот здесь. Практически на нашем участке будут строить двадцатидвухэтажный монолитный дом. Я или ты, мой сын, если я не доживу до этого времени. Ты или Маша продадите муниципалитету наш кусок земли. И цена которую вы попросите, будет в четыре раза больше, чем та, за которую я купил эту землю.
Таким образом я смогу обеспечить своих детей и своих внуков. У Марии уже есть дети, и ей эти деньги очень пригодятся. Как раз внучки будут поступать в университеты. Ну и ты, Корнелиус я надеюсь, уже набегаешься за юбками и остепенишься к тому времени. Обзаведёшься семьёй и потомством. Всё понял, сынок?”
Всё да не все. После смерти родителей, Корнелиус и Мария вступили в права наследования землей возле Градского кладбища. Маша специально по этому поводу прилетела из США. Несколько лет назад она вышла замуж за американца по имени Стивен, и получила двойное гражданство. Мария и Стивен растили двух очаровательных близняшек Викторию и Стефанию.
Маша прилетела из Америки, чтобы помочь старшему брату с похоронами родителей, да так и осталась здесь в Челябинске. Корнелиус посвятил сестру в свой бизнес план, связанный с землей отца и предложил Маше участвовать.
Они договорились не дожидаться тридцатых годов, когда землю можно будет предлагать по завышенной цене муниципалитету, а уже сейчас начать зарабатывать на земельном участке.
Может быть, деньги Марии были нужны меньше чем Корнелиусу, но с другой стороны вся эта предпринимательская история с папиной землей увлекла её тоже. Мария теперь могла не зависеть от денег американского мужа.
Что это был за бизнес? Для начала по непростой схеме придуманной, конечно же, Корнелиусом, они нашли крупную сумму денег. Мария уговорила Стивена оформить кредит с низкой процентной ставкой в американском банке.
И на эти деньги Краскины на тысяче квадратных метров наследственной земли построили шесть таунхаусных домиков и просторное двух этажное не жилое здание. В этом здании Маша открыла фото салон с комнатами для фотосессий под разные стили и интерьеры. А на первом этаже салона проходили выставки современных фотографов и художников, мастер классы и творческие встречи челябинского бомонда.
Таунхаусы и фотостудию, не мудрствуя, объединили под одной вывеской “Краскино”.
Бизнес план Корнелиуса реализовался более чем хорошо. Он полностью рассчитался с большими долгами. Мария приобрела и закрепилась в статусе успешной предпринимательницы. Таунхаусы они сдавали в помесячную аренду и все домики стабильно были заняты. Парковка возле фотоателье Маши тоже всегда была полна машин.
Сама Мария являлась очень общительной, харизматичной и красивой женщиной. В ней тоже бурлила цыганская кровь. От Марии будто исходило сияние другой, неизвестной челябинцам жизни в США. Семья Марии жила на две страны, регулярно совершая перелёты через Атлантику. За пару лет личность Марии и фотосалон “Краскино” стали магнитом, к которому тянулись все модницы и жены богатых людей Челябинска.
Всё сошлось. Даже их фамилия Краскины, как рассказывал отец, произошла от их предка цыгана, жившего в Европе в девятнадцатом веке. Предка звали Владислав. Он славился тем, что умел как никто другой, производить и смешивать краски. К Владиславу обращались все знаменитые художники того времени. Отец рассказывал детям, что Владислав и сам рисовал, но картин его, к сожалению, не сохранилось. Через века от Владислава дошла только фамилия - Краскин.
Если у тебя что-то хорошо получается и процветает, всегда найдутся завистники. Так случилось и в этот раз. Уже через пару месяцев после вступления в наследство, до Корнелиуса и Маши долетели слухи, что на Градском кладбище через дорогу от “Краскино” то тут, то там стали видеть жуткий призрак женщины в белом. И каким-то образом этот призрак стали связывать с ними.
Видимо кто-то заплатил журналюге по имени Прокофий и тот стал публиковать на городском портале мерзкие статейки, где в саркастическом тоне писал о семье Краскиных, о том, что только безумцы могли построить таунхаусы и фотоателье в такой близости от кладбища. И вдобавок шакал пера делал много туманных предположений о том, будто они подкупили городские власти, чтобы построить жилые помещения. И хуже всего были намеки Прокофия, о том, что уж не цыганская ли матушка Краскиных расхаживает по кладбищу в белом одеянии?
Корнелиус понимал, что популярность “Краскино”: посещаемость фотоателье и заполняемость таунхаусов арендаторами целиком и полностью зависит от личности его младшей сестры. Но и её возможности не безграничны, если будет этот постоянный негатив с призраком в белом.
У Корнелиуса тоже был талант, но пожалуй, немного иного рода. У него хорошо получалось придумывать идеи, схемы, но вот реализовывать их в реальности получалось плохо. То ли ума не хватало, то ли внутреннего стержня. После смерти родителей, Корнелиус будто окончательно лишился его.
В общем, иной раз ему приходилось признать, что отец был прав, когда называл его “неплохим импровизатором”, а Машу - “пчелка трудяга”.
Поздним вечером Корнелиус стоял возле большого фотопортрета на первом этаже фотостудии “Краскино”. С портрета, улыбаясь, смотрел Аристарх Краскин - их отец, умерший от ковида в мерзком 2020 году.
- Папа, мог бы гордиться тобой, - сказала, спускаясь по лестнице Мария.
Когда она была на последней ступеньке, Корнелиус галантно подал сестре руку. Женщина чуть смущенно улыбнулась.
- Не совсем привычно весь вечер расхаживать в костюме императрицы.
Мария прошуршала пышным королевским платьем. Полчаса назад закончилась фотосессия и фуршет в средневековом стиле под названием “Инфанта Маргарита”.
- Ты уже поехал? - спросила сестра.
- Да, - кивнул Корнелиус и тягостно вздохнул. - Ты же знаешь, я теперь каждый вечер или ночь устраиваю автопробег по дороге возле кладбища.
- Да, знаю. Как раз хотела узнать, зачем тебе это надо? - спросила Мария.
- Меня бесят все эти публикации о призраке в белом. Все эти гаденькие намеки на маму. Тут видели, там видели.
- Теперь уже видели не только призрак, - покачала головой Мария. - Теперь ещё и бомжи.
- Что бомжи? - насторожился Корнелиус.
- Ты не читал? - удивилась Мария. - Статья твоего любимого журналиста Прокофия, которого ты чуть не прибил и тебе чуть не впаяли реальный срок. Прокофий написал, что оказывается уже как три года у нас тут рядом с кладбищем и “Краскино” находят мертвых бомжей.
- Дай догадаюсь, - недобро усмехнулся Корнелиус. - Призрак в белом убивает бомжей. А поскольку призрак в белом имеет прямое отношение к “Краскино”, то лучше бы его владельцам снести всё, что они тут понастроили за взятки и самим испариться. А всё потому, что через десять лет власти тут будут строить двадцати двухэтажный дом. Дом для хороших людей. А не этих странных полуцыган. Так?
- Именно, - Мария устало присела на диванчик. - Между прочим, бездомные люди погибли какой-то страшной смертью. Журналист не уточняет.
- Лучше бы этот Прокофий сам умер такой страшной смертью. Но разве эту тварь что-то возьмёт? Когда я бил его, чувство было такое, будто он - семижильная кукла - марионетка, заряженная ненавистью ко мне ненавистью.
- Не говори так, Корнелиус, пожалуйста. Прошу тебя. Не надо умножать негатив. Его и так много вокруг нас. Я иногда чувствую, как зло буквально сгущается над нашим “Краскино”. Знаешь, что я тогда делаю? Я будто включаю внутри себя маленький моторчик света и позитива. И наши клиенты, наши арендаторы чувствуют это и вздыхают свободнее. Да, лучше бери с меня пример, Корнелиус. Я стараюсь не думать, и уж точно не говорить ни о каком призраке. И я бы ни за что не стала по ночам колесить по дороге возле кладбища, надеясь увидеть этот проклятый призрак.
- Да. Потому что ты девочка. А я мужчина. И я твой старший брат. Уж извини, но я не такая светлая душа, как ты, Маша. И я не жалею, что набил тогда морду этому журналюге Прокофию. И теперь я буду ездить по ночам по дороге вокруг Градского кладбища, - упрямо сказал Корнелиус, незаметно любуясь своим красивым профилем в большом зеркале. - И сегодня проедусь. И завтра. И после завтра. И рано или поздно я увижу этот призрак женщины в белом, о котором все твердят. Остановлю свой “Мерседес”. Включу аварийку. Догоню этого придурка в белом и так отпинаю ему задницу, что он не сможет сидеть на ней пять. Нет десять лет он не сможет сидеть на своей пятой точке…
- Милый брат, подробности меня не интересуют, - Мария устало улыбнулась и подняла руки, будто защищаясь. - Ты правильно сказал. Ты - мужчина. Тебе решать. Как я могу давать тебе советы, ещё и не прошенные? Я только прошу тебя, Корнелиус, будь осторожней. Мы остались с тобой совсем одни. Как бы я хотела сейчас открыть душу маме, поговорить с папой. Он всегда мог успокоить нас и вселить веру в будущее. Но теперь мама и папа только на моих фотографиях.
- И в наших сердцах, - сказал Корнелиус. - Они как живые здесь. У тебя настоящий талант, Мария.
Несколько минут брат и сестра Краскины, обнявшись, смотрели на большие фотопортреты Аристарха и Марины Краскиных. Родители взирали на детей со стены галереи.
Папа улыбался, а мама смотрела серьёзно. В её глазах Корнелиусу мерещилась затаенная боль и тревога. Даже ужас. Будто уже тогда мать знала, какие испытания ждут их семью.
Ничего, - ободрял себя Корнелиус. Он уже справился с банкротством. Поднялся на новый уровень. И теперь нужно закрепиться на нем. Надо только встретить эту призрачную падлу в белом одеянии и немного попачкать кровью её белые одежды.
Интересно, кто она, эта сволочь? - задавался вопросом Корнелиус, когда садился в свой “Мерседес”.
Хорошо было бы, если роль призрака исполняет журналист Прокофий. Одним ударом можно будет решить сразу две проблемы. Проблемы двух “П”. Призрака и публикаций в интернете.
Корнелиус вырулил от “Краскино” на главную дорогу и медленно покатил в сторону Градского кладбища. Часы показывали половину двенадцатого ночи. Накрапывал мелкий дождь и яркий свет фар высвечивал падающие капельки. Над кладбищем висела полная луна и было светло как зимним вечером.
Жить Корнелиусу оставалось меньше часа.
…Жить Корнелиусу оставалось меньше часа.
Но он, конечно же, не мог этого предвидеть, как и все обычные люди с фамилией отличной от Нострадамус.
Корнелиус включил музыку на флешке автомагнитолы. Заиграла расслабляющая адаптированная под современный лад мелодия Шопена. Грустная мелодия. Корнелиус вдруг почувствовал себя неуютно в просторном салоне “Мерседеса”. Задумался почему, и понял, что последние недели две только и делал, что слушал фортепианные мелодии. В современной обработке и без, какая разница? Главное, что все они были грустные и печальные… Похоронные? Да, именно.
Но раньше он никогда такую музыку не слушал.
Корнелиус стал плавно притормаживать и “Мерседес” теперь еле плелся возле обочины. Шуршали шипы на резине, которую скоро нужно было менять на летнюю.
Метров через триста начинались кладбищенские павильоны, где днем продавали искусственные цветы и принимали заказы на изготовление оградок и памятников.
- Кажется, не менять мне резину в этом году, - сказал Корнелиус и надавил на педаль тормоза.
Машина остановилась. Как и его мысли тоже.
В груди появился беспричинный и от этого противный холодок. Чувство походило на сквозняк от открытого окна на чердаке, ключей к которому у тебя нет. Откуда-то несет холодом, и ты ничего с этим не можешь поделать.
Корнелиус стал поочередно напрягать мышцы: руки, грудь, живот, ноги. Где-то он вычитал, что если сначала сильно напрячься, а после расслабиться, это поможет справиться со стрессом. А стресс у него был. Это факт. Вот какого черта он только что сам по себе, как говорящая кукла произнес фразу о том, что “не менять мне резину в этом году?”
Хватит шизофрении. Нужно ехать вперед. Завершать вечерний (ночной уже, часы показывали без нескольких минут двенадцать) кладбищенский променад и ехать на другой край города, в свою уютную холостяцкую квартиру.
Корнелиус прищурился и стал медленно поворачивать голову справа налево. Ну что призрак женщины в белом, самое время тебе объявиться.
Пустынное пространство Градского кладбища безмолвствовало и подмигивало ему желтым фонарём у входа.
Заорала кошка.
Корнелиус приоткрыл окно. Да, кошка орет. Весна же все таки за окном. А значит время котов.
В приоткрытое окно подул сильный ветер. По дороге в сторону машины покатилась пластиковая бутылка. Корнелиус закрыл окно. Еще чего доброго принесет ему ветром в лицо какую-нибудь кладбищенскую гадость. Лепесток мертвого цветка со свежей могилы, например.
Иль пыль с могилы отца и матери? Аристарх и Марина Краскины лежали примерно посредине Градского кладбища рядом с бабушкой, дедушкой и теткой.
Бутылка со звонким звуком прокатилась по дороге и скрылась под “Мерседесом”.
Корнелиус зябко поёжился и нажал на замки дверей. Да, это всего лишь бутылка из под “Добрый Кола”, но с закрытыми дверями ему стало спокойней.
Прежде чем тронуть машину с места, Корнелиус как и все водители посмотрел в левое боковое зеркало.
Пустынная дорога просматривалась насквозь до решетчатого забора владений “Краскино”.
На фоне решеток стояла фигура в белом. Кто-то в белом одеянии стоял спиной к дороге и через забор разглядывал здание фотосалона “Краскино”.
Всё произошло так внезапно. Осенью 2020 года скончался от жуткой пневмонии папа, а мама умерла чуть позже - весной.
От ковида ей удалось вылечиться, но как она сама говорила, эта проклятая болезнь будто забрала девяносто процентов её здоровья. И в один из весенних деньков мама подцепила грипп и через две недели умерла.
Корнелиус только что на стену не лез от горя. Он так был привязан к своим родителям. Да, от отца ему порой доставалось за его излишнюю любовь к ярким женщинам. Тем женщинам, что пьют, будто вампиры кровь, энергию одиноких мужчин. Тем не менее Корнелиус был горделиво уверен, что именно его, а не сестру Машу родители считали будущей надеждой и опорой семьи Краскиных.
В наследство от скончавшихся отца и матери ему и сестре достался участок в тысячу квадратных метров на выезде из Челябинска. Участок хороший. Всего в десяти километрах дальше лес и небольшое озеро.
Но только как ни крути, а земля эта через дорогу соседствовала с Градским кладбищем.
Отец купил эту землю за немаленькие деньги. Инвестировал все их с мамой сбережения. В сейфе отца хранилась копия генерального плана застройки Челябинска. Однажды Аристарх Краскин подозвал Корнелиуса и показал на карту Челябинска.
Сказал: “Вот, Корнелиус, сынок - здесь находится наша земля. Некоторые смеются, что она возле Градского кладбища. Просто они ничего не понимают. Здесь у нас тысяча квадратов пригодной под застройку земли.
Согласно строительному генплану примерно в две тысячи тридцатом году часть кладбища уберут и вот здесь, Корнелус, сынок, видишь? Вот здесь. Практически на нашем участке будут строить двадцатидвухэтажный монолитный дом. Я или ты, мой сын, если я не доживу до этого времени. Ты или Маша продадите муниципалитету наш кусок земли. И цена которую вы попросите, будет в четыре раза больше, чем та, за которую я купил эту землю.
Таким образом я смогу обеспечить своих детей и своих внуков. У Марии уже есть дети, и ей эти деньги очень пригодятся. Как раз внучки будут поступать в университеты. Ну и ты, Корнелиус я надеюсь, уже набегаешься за юбками и остепенишься к тому времени. Обзаведёшься семьёй и потомством. Всё понял, сынок?”
Всё да не все. После смерти родителей, Корнелиус и Мария вступили в права наследования землей возле Градского кладбища. Маша специально по этому поводу прилетела из США. Несколько лет назад она вышла замуж за американца по имени Стивен, и получила двойное гражданство. Мария и Стивен растили двух очаровательных близняшек Викторию и Стефанию.
Маша прилетела из Америки, чтобы помочь старшему брату с похоронами родителей, да так и осталась здесь в Челябинске. Корнелиус посвятил сестру в свой бизнес план, связанный с землей отца и предложил Маше участвовать.
Они договорились не дожидаться тридцатых годов, когда землю можно будет предлагать по завышенной цене муниципалитету, а уже сейчас начать зарабатывать на земельном участке.
Может быть, деньги Марии были нужны меньше чем Корнелиусу, но с другой стороны вся эта предпринимательская история с папиной землей увлекла её тоже. Мария теперь могла не зависеть от денег американского мужа.
Что это был за бизнес? Для начала по непростой схеме придуманной, конечно же, Корнелиусом, они нашли крупную сумму денег. Мария уговорила Стивена оформить кредит с низкой процентной ставкой в американском банке.
И на эти деньги Краскины на тысяче квадратных метров наследственной земли построили шесть таунхаусных домиков и просторное двух этажное не жилое здание. В этом здании Маша открыла фото салон с комнатами для фотосессий под разные стили и интерьеры. А на первом этаже салона проходили выставки современных фотографов и художников, мастер классы и творческие встречи челябинского бомонда.
Таунхаусы и фотостудию, не мудрствуя, объединили под одной вывеской “Краскино”.
Бизнес план Корнелиуса реализовался более чем хорошо. Он полностью рассчитался с большими долгами. Мария приобрела и закрепилась в статусе успешной предпринимательницы. Таунхаусы они сдавали в помесячную аренду и все домики стабильно были заняты. Парковка возле фотоателье Маши тоже всегда была полна машин.
Сама Мария являлась очень общительной, харизматичной и красивой женщиной. В ней тоже бурлила цыганская кровь. От Марии будто исходило сияние другой, неизвестной челябинцам жизни в США. Семья Марии жила на две страны, регулярно совершая перелёты через Атлантику. За пару лет личность Марии и фотосалон “Краскино” стали магнитом, к которому тянулись все модницы и жены богатых людей Челябинска.
Всё сошлось. Даже их фамилия Краскины, как рассказывал отец, произошла от их предка цыгана, жившего в Европе в девятнадцатом веке. Предка звали Владислав. Он славился тем, что умел как никто другой, производить и смешивать краски. К Владиславу обращались все знаменитые художники того времени. Отец рассказывал детям, что Владислав и сам рисовал, но картин его, к сожалению, не сохранилось. Через века от Владислава дошла только фамилия - Краскин.
Если у тебя что-то хорошо получается и процветает, всегда найдутся завистники. Так случилось и в этот раз. Уже через пару месяцев после вступления в наследство, до Корнелиуса и Маши долетели слухи, что на Градском кладбище через дорогу от “Краскино” то тут, то там стали видеть жуткий призрак женщины в белом. И каким-то образом этот призрак стали связывать с ними.
Видимо кто-то заплатил журналюге по имени Прокофий и тот стал публиковать на городском портале мерзкие статейки, где в саркастическом тоне писал о семье Краскиных, о том, что только безумцы могли построить таунхаусы и фотоателье в такой близости от кладбища. И вдобавок шакал пера делал много туманных предположений о том, будто они подкупили городские власти, чтобы построить жилые помещения. И хуже всего были намеки Прокофия, о том, что уж не цыганская ли матушка Краскиных расхаживает по кладбищу в белом одеянии?
Корнелиус понимал, что популярность “Краскино”: посещаемость фотоателье и заполняемость таунхаусов арендаторами целиком и полностью зависит от личности его младшей сестры. Но и её возможности не безграничны, если будет этот постоянный негатив с призраком в белом.
У Корнелиуса тоже был талант, но пожалуй, немного иного рода. У него хорошо получалось придумывать идеи, схемы, но вот реализовывать их в реальности получалось плохо. То ли ума не хватало, то ли внутреннего стержня. После смерти родителей, Корнелиус будто окончательно лишился его.
В общем, иной раз ему приходилось признать, что отец был прав, когда называл его “неплохим импровизатором”, а Машу - “пчелка трудяга”.
Поздним вечером Корнелиус стоял возле большого фотопортрета на первом этаже фотостудии “Краскино”. С портрета, улыбаясь, смотрел Аристарх Краскин - их отец, умерший от ковида в мерзком 2020 году.
- Папа, мог бы гордиться тобой, - сказала, спускаясь по лестнице Мария.
Когда она была на последней ступеньке, Корнелиус галантно подал сестре руку. Женщина чуть смущенно улыбнулась.
- Не совсем привычно весь вечер расхаживать в костюме императрицы.
Мария прошуршала пышным королевским платьем. Полчаса назад закончилась фотосессия и фуршет в средневековом стиле под названием “Инфанта Маргарита”.
- Ты уже поехал? - спросила сестра.
- Да, - кивнул Корнелиус и тягостно вздохнул. - Ты же знаешь, я теперь каждый вечер или ночь устраиваю автопробег по дороге возле кладбища.
- Да, знаю. Как раз хотела узнать, зачем тебе это надо? - спросила Мария.
- Меня бесят все эти публикации о призраке в белом. Все эти гаденькие намеки на маму. Тут видели, там видели.
- Теперь уже видели не только призрак, - покачала головой Мария. - Теперь ещё и бомжи.
- Что бомжи? - насторожился Корнелиус.
- Ты не читал? - удивилась Мария. - Статья твоего любимого журналиста Прокофия, которого ты чуть не прибил и тебе чуть не впаяли реальный срок. Прокофий написал, что оказывается уже как три года у нас тут рядом с кладбищем и “Краскино” находят мертвых бомжей.
- Дай догадаюсь, - недобро усмехнулся Корнелиус. - Призрак в белом убивает бомжей. А поскольку призрак в белом имеет прямое отношение к “Краскино”, то лучше бы его владельцам снести всё, что они тут понастроили за взятки и самим испариться. А всё потому, что через десять лет власти тут будут строить двадцати двухэтажный дом. Дом для хороших людей. А не этих странных полуцыган. Так?
- Именно, - Мария устало присела на диванчик. - Между прочим, бездомные люди погибли какой-то страшной смертью. Журналист не уточняет.
- Лучше бы этот Прокофий сам умер такой страшной смертью. Но разве эту тварь что-то возьмёт? Когда я бил его, чувство было такое, будто он - семижильная кукла - марионетка, заряженная ненавистью ко мне ненавистью.
- Не говори так, Корнелиус, пожалуйста. Прошу тебя. Не надо умножать негатив. Его и так много вокруг нас. Я иногда чувствую, как зло буквально сгущается над нашим “Краскино”. Знаешь, что я тогда делаю? Я будто включаю внутри себя маленький моторчик света и позитива. И наши клиенты, наши арендаторы чувствуют это и вздыхают свободнее. Да, лучше бери с меня пример, Корнелиус. Я стараюсь не думать, и уж точно не говорить ни о каком призраке. И я бы ни за что не стала по ночам колесить по дороге возле кладбища, надеясь увидеть этот проклятый призрак.
- Да. Потому что ты девочка. А я мужчина. И я твой старший брат. Уж извини, но я не такая светлая душа, как ты, Маша. И я не жалею, что набил тогда морду этому журналюге Прокофию. И теперь я буду ездить по ночам по дороге вокруг Градского кладбища, - упрямо сказал Корнелиус, незаметно любуясь своим красивым профилем в большом зеркале. - И сегодня проедусь. И завтра. И после завтра. И рано или поздно я увижу этот призрак женщины в белом, о котором все твердят. Остановлю свой “Мерседес”. Включу аварийку. Догоню этого придурка в белом и так отпинаю ему задницу, что он не сможет сидеть на ней пять. Нет десять лет он не сможет сидеть на своей пятой точке…
- Милый брат, подробности меня не интересуют, - Мария устало улыбнулась и подняла руки, будто защищаясь. - Ты правильно сказал. Ты - мужчина. Тебе решать. Как я могу давать тебе советы, ещё и не прошенные? Я только прошу тебя, Корнелиус, будь осторожней. Мы остались с тобой совсем одни. Как бы я хотела сейчас открыть душу маме, поговорить с папой. Он всегда мог успокоить нас и вселить веру в будущее. Но теперь мама и папа только на моих фотографиях.
- И в наших сердцах, - сказал Корнелиус. - Они как живые здесь. У тебя настоящий талант, Мария.
Несколько минут брат и сестра Краскины, обнявшись, смотрели на большие фотопортреты Аристарха и Марины Краскиных. Родители взирали на детей со стены галереи.
Папа улыбался, а мама смотрела серьёзно. В её глазах Корнелиусу мерещилась затаенная боль и тревога. Даже ужас. Будто уже тогда мать знала, какие испытания ждут их семью.
Ничего, - ободрял себя Корнелиус. Он уже справился с банкротством. Поднялся на новый уровень. И теперь нужно закрепиться на нем. Надо только встретить эту призрачную падлу в белом одеянии и немного попачкать кровью её белые одежды.
Интересно, кто она, эта сволочь? - задавался вопросом Корнелиус, когда садился в свой “Мерседес”.
Хорошо было бы, если роль призрака исполняет журналист Прокофий. Одним ударом можно будет решить сразу две проблемы. Проблемы двух “П”. Призрака и публикаций в интернете.
Корнелиус вырулил от “Краскино” на главную дорогу и медленно покатил в сторону Градского кладбища. Часы показывали половину двенадцатого ночи. Накрапывал мелкий дождь и яркий свет фар высвечивал падающие капельки. Над кладбищем висела полная луна и было светло как зимним вечером.
Жить Корнелиусу оставалось меньше часа.
Глава 1.02 В платьице белом (продолжение)
…Жить Корнелиусу оставалось меньше часа.
Но он, конечно же, не мог этого предвидеть, как и все обычные люди с фамилией отличной от Нострадамус.
Корнелиус включил музыку на флешке автомагнитолы. Заиграла расслабляющая адаптированная под современный лад мелодия Шопена. Грустная мелодия. Корнелиус вдруг почувствовал себя неуютно в просторном салоне “Мерседеса”. Задумался почему, и понял, что последние недели две только и делал, что слушал фортепианные мелодии. В современной обработке и без, какая разница? Главное, что все они были грустные и печальные… Похоронные? Да, именно.
Но раньше он никогда такую музыку не слушал.
Корнелиус стал плавно притормаживать и “Мерседес” теперь еле плелся возле обочины. Шуршали шипы на резине, которую скоро нужно было менять на летнюю.
Метров через триста начинались кладбищенские павильоны, где днем продавали искусственные цветы и принимали заказы на изготовление оградок и памятников.
- Кажется, не менять мне резину в этом году, - сказал Корнелиус и надавил на педаль тормоза.
Машина остановилась. Как и его мысли тоже.
В груди появился беспричинный и от этого противный холодок. Чувство походило на сквозняк от открытого окна на чердаке, ключей к которому у тебя нет. Откуда-то несет холодом, и ты ничего с этим не можешь поделать.
Корнелиус стал поочередно напрягать мышцы: руки, грудь, живот, ноги. Где-то он вычитал, что если сначала сильно напрячься, а после расслабиться, это поможет справиться со стрессом. А стресс у него был. Это факт. Вот какого черта он только что сам по себе, как говорящая кукла произнес фразу о том, что “не менять мне резину в этом году?”
Хватит шизофрении. Нужно ехать вперед. Завершать вечерний (ночной уже, часы показывали без нескольких минут двенадцать) кладбищенский променад и ехать на другой край города, в свою уютную холостяцкую квартиру.
Корнелиус прищурился и стал медленно поворачивать голову справа налево. Ну что призрак женщины в белом, самое время тебе объявиться.
Пустынное пространство Градского кладбища безмолвствовало и подмигивало ему желтым фонарём у входа.
Заорала кошка.
Корнелиус приоткрыл окно. Да, кошка орет. Весна же все таки за окном. А значит время котов.
В приоткрытое окно подул сильный ветер. По дороге в сторону машины покатилась пластиковая бутылка. Корнелиус закрыл окно. Еще чего доброго принесет ему ветром в лицо какую-нибудь кладбищенскую гадость. Лепесток мертвого цветка со свежей могилы, например.
Иль пыль с могилы отца и матери? Аристарх и Марина Краскины лежали примерно посредине Градского кладбища рядом с бабушкой, дедушкой и теткой.
Бутылка со звонким звуком прокатилась по дороге и скрылась под “Мерседесом”.
Корнелиус зябко поёжился и нажал на замки дверей. Да, это всего лишь бутылка из под “Добрый Кола”, но с закрытыми дверями ему стало спокойней.
Прежде чем тронуть машину с места, Корнелиус как и все водители посмотрел в левое боковое зеркало.
Пустынная дорога просматривалась насквозь до решетчатого забора владений “Краскино”.
На фоне решеток стояла фигура в белом. Кто-то в белом одеянии стоял спиной к дороге и через забор разглядывал здание фотосалона “Краскино”.
