На такого можно заглядеться будь он простым воем, а он правитель целого княжества. Князь поначалу отдавал должное красоте своей жены, но выказывал гнев, когда она пыталась вмешиваться в государственные дела. С этого-то всё и началось. Словно змея подколодная, душила Гордеславу обида горькая. Как это к её соображениям муж любый не хочет прислушиваться, а к волхву безродному за советами бегает?
Среди своих прислужниц Гордеслава особо отличала Милаву. Была она боярской дочерью, но от хазарской рабыни рождённой. Отец её Сушко пользовался особым расположением покойного князя Гостобрана, но Яронег казнил любимца жестокого отца. Однако дочь казнённого боярина обиды не выказывала, а напротив терпеливо выслушивала сетования княгини. Другие боярыни, особенно те, кто постарше, осторожно пытались поучить Гордеславу уму-разуму и покорности супругу. Их она сразу невзлюбила. Мало, кто любит, когда ему указывают на недостатки, особенно, если это делают в снисходительной манере. Избалованная Гордеслава, которую все холили и лелеяли, была очень высокого мнения о собственной персоне. А Милава никогда не перечила своей надменной хозяйке, со всем соглашалась, говорила только приятные вещи. Она же и поведала, что этот Велислав был нелюбимым сыном купца, который за какую-то провинность чуть не до смерти сына забил. Жалко стало Гордеславе волхва, но собой помыкать она никому не позволяла. Когда Велислава услали, она обрадовалась. Два медведя не живут в одной берлоге. А теперь, когда волхв рассказывал про лесные чудеса, княгиня слушала с благосклонной улыбкой. Эти рассказы помогали ей отвлечься от собственного горя. До сих пор плакала она по сыну, которого у неё забрали Боги.
Особенно сильное впечатление произвел на княгиню рассказ о том, как маленького Ярополка унесли гуси-лебеди. Поразило княгиню, что таких нерадивых матерей Род благословляет новым потомством. А следующее утро в княжеском тереме началось со скандала. Целую ночь Гордеслава не спала, размышляла о причине подобной немилости Бога Рода и надумала, что причина в том, что Яронег отказался от родства с младшим братом. Хоть и говорят, что утро вечера мудренее, но Гордеславе не очень умные идеи в её красивую голову приходят круглосуточно. Велислав говорил Яронегу, что ему надо уметь уступать жене в мелочах, а самому гнуть свою линию. Князь соглашался с доводами мудрого кудесника, однако, как он услышит про очередной каприз своей суложи, так готов за голову хвататься и за сам окоём бежать. Сделал Яронег несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, потом одним глотком осушил ковш-утицу с квасом, крепкие напитки князь боялся употреблять, потому что помнил, как был его тец невоздержан во хмелю. Была бы Гордеслава женой Гостобрана, тот бы несмотря на всю её красоту, прибил бы, как муху. Немного успокоился Яронег и сухо произнёс:
— От меня-то ты чего хочешь? Может быть, я и был несправедлив к брату, но сама должна понимать, что после драки кулаками не машут. Или ты предлагаешь двинуть рать на саму Бабу-Ягу и отобрать у неё Ярополка?
— За что тогда нас сам Род карает? Почему даже такой дряни как Осинка он подарил крепкого малыша?
— Никто не может знать волю Богов, — уже мягче произнёс Яронег, думая о чём-то своем. Мы молоды и у нас ещё будут дети.
— Я хочу поехать в весь Локсти, поклониться местным капищам, попросить прощения у Бога Рода, которого ты прогневил.
— Да езжай хоть к самой Бабе-Яге, — вспылил Яронег, — леший тебя забери.
Гордеслава застыла, как каменное изваяние. Редко когда Яронег позволял быть себе грубым, как дикий кочевник. А уж сказать жене такое перед Огнём-Сварожичем! Даже тёмные пахотные люди не ругались, когда в избе горел огонь. Беду неминучую так можно накликать. Ещё в детстве слышала Гордеслава историю про то, как мать прогневалась на шебутного сыночка и в сердцах отослала его к лешаку, который забрал мальца. Как не рыдала мать, как не казнила себя, ребёнка вернуть не смогла. Но тут Гордеслава решила из вредности поехать в весь Локсти, чтобы показать мужу, что никакая нежить не страшна ей. Дождалась княгиня, когда кудесник Велислав отбудет на капище Перуна и поехала в весь Локсти. Не хотела Гордеслава показывать своё горе человеку, которого полагала супротивником. Яронег при всех вышел проводить жену, с трудом скрывая радость. Хоть отдохнёт от своей суложи перечливой. А там остынет он и заделает своей княгине мальца, чтобы шибко не кручинилась о потере своего первенца. Как женщина-то она князя очень привлекала. Вот если бы ещё была немой, то цены бы ей не было. Неудивительно, что князь Творислав поседел, как лунь, с такой дочуркой. Ещё нет ничего поразительного в том, что красивая княжна так и не вышла замуж до двадцати лет. И ведь, как полагалось по покону, разула Яронега в первую брачную ночь, выражая свою покорность. Но похоже живой и порывистой княгине не ведомо значение этого слова. Вот Милава другое дело. Жаль, что он не может взять её даже в меньшицы, хотя она носит его будущее дитя. Яронег безрадостно усмехнулся, представив, какой скандал в этом случае устроит ревнивая Гордеслава, хотя они с Милавой неплохо поладили. Но одно дело ладить, а другое делиться своим супругом. У многих князей в тереме живёт несколько жён и наложниц. И ничего относительно дружно живут, никто никого не порешил.
По дороге Гордеслава, чтобы отвлечься от мрачных и тяготивших её дум, завела разговор с дружинниками о старом князе Гостобране и его суложи Осинке. До этого история о жестоком и сладострастном князе хоть и была необычной, но не особо завладевала вниманием юной княгини. Знала она, что он приказал гусляра покалечить, который бывал в Златокаменске наездами, поэтому княгиня не имела ничего против музыканта. Гордеслава же хотела всецело владеть помыслами своего мужа любого и не понимала, почему он советуется не с суложью своей милой, не с нарочитыми мужьями, а с низкородным кудесником. А теперь оказалось, что родичи предыдущей княгини отравили мать Яронега. Гордеславе захотелось вернуться и попросить прощения у мужа, но врождённое упрямство победило благие намерения. В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы посетить часть своих владений. Молодая женщина вспомнила как её отец рассказывал, что во многих весях живут те же финно-угорские племена, что населяют Муром. Куда бы жизнь не заносила человека, ему всегда приятно напоминание о родных местах. Как говорит Усыня: "На чужой сторонушке рад своей воронушке". Ещё Творислав как-то обронил, что в этих местах некогда жила одна его лада, которая вроде родила ему дочь. Это было ещё до замужества князя Муромского. Кто знает, может Гордеслава найдёт своих новых родичей? Хотя лучше бы ей самой родить ребёночка. Самое страшное прослыть бесплодной женщиной, как, например, уступчивая теремная девка Купава. Многие витязи её любили и ярили, но никто не назвал своей суложью, потому что бесплодная жена никому не нужна.
Староста веси Локсти встречал княгиню хлебом да солью. На столе было тетерева, сваренные в молоке, сыта медвяная, гречневая каша с коровьим маслом и маринованными грибами, пироги с капустой , кулебяка с яблоками. Особенно растрогалась княгиня, когда подали луковую уху с морковью и булочки с творогом, которые она так любила в родном Муроме.
А потом она завела разговор об интересующем её предмете. Староста Паруш заметил, что после отъезда Величаны вся весь возрадовалась. Зато в Золотых камнях теперь весело. Ведь Осинка, ещё живя в этой веси, умудрилась отбить жениха у дочери своего стрыя.
— И Род не прогневался на эту, — тут Гордеслава, грязно выругалась, немало удивив старосту.
— Ну... Вадим этот... Сын соседнего старосты... Он с Чистозваной парой почти год ходил, а девица оказалась пустая, для семьи почти негодная.
— Пустая... Негодная...— одними губами произнесла Гордеслава, подумав о посиневшем теле своего единственного сына.
— Вы не подумайте, княгиня пресветлая, никто эту Осинку не любит. Но связывать свою судьбу надо с женщиной по хозяйству старательной и плодоносящей, как молодая яблонька. У нас знаете, как принято, если беременная женщина откушает плодов, то вовек не засохнет то дерево.
— У нас тоже есть такое поверие, — вымученно улыбнулась княгиня, но в её зеленовато-голубых глазах, похожих на речную воду, заблестели слёзы. Ощущала же себя Гордеслава засохшим деревом, годным только для хвороста.
— Там такое было, — усмехнулась дочка старосты, — моя подружка из той веси, с которой мы иногда на посиделки ходим, рассказывает, что Осинка припёрлась прямо накануне свадьбы Вадима со своей родичкой. Предъявила ему свою беременность и потребовала жениться, а та девушка отрезала ей косу и прокляла всю их семью.
— Я бы на её месте все волосы бы этой разлучнице повыдергивала. Как таких только Мать-Сыра-Земля носит?
— Её бабушка Величана, — подала голос молодая жена старосты, — такая же. Моя бабка мне рассказывала, что она любилась с Кирдяем на Купалу, а потом приходит к нему с животом, мол, не оставляй меня в беде. Не из рода, а в род пошла Осинка. Куда только Гостобран покойный смотрел, когда её в суложи брал?
Паруш чисто для острастки цыкнул на жену и дочь. Хотя он не мог нарадоваться на то, что его дочь-славница и жена молодая стали лучшими подругами, но баб иногда нужно приструнить. Дай им волю, всех обсудят. Вот даже княгинюшка от их болтовни погрустнела и поникла, как цветочек сорванный.
Уезжала княгиня Гордеслава из веси Локсти с камнем на сердце. Капище Рода она посетила, как и планировала, но впервые её голову посетила мысль о жестокости и несправедливости Богов. Как чёрное воронье неотступно кружится над мёртвым витязем, так и эта мысль преследовала Гордеславу. Как просто было быть весёлой, ласковой и приветливой со всеми в отцовском тереме. Тогда она была счастлива, уверена в своей красоте, в безмятежности завтрашнего дня. А теперь она чувствует себя пышным кустарником, который вскоре отцветёт. И снова она показала свой непокорный нрав и неуместную гордость, только озлив Яронега. Милый муж не понимает, как тяжело матери потерять своего долгожданного первенца. Мужчина, как петух, потопчет курицу, справит свои мужские потребности, а потом гордится своим отпрыском. Смотрите люди честные, какого я будущего хоробра заделал. Умрёт один ребёнок — родим другого. Не Яронег же носил девять месяцев дитя под сердцем, не он шил ему одежду, не он до последнего надеялся, что его сыночек выживет, не он кормил его своей грудью. Князь только укрыл новорожденного своей рубахой, показав, что признаёт наследника и продемонстрировал младенца народу. Может, кто-то в толпе и сглазил малыша.
Княгиня бросила прощальный взгляд на весь Локсти, подумав, что Род забрал её ребёнка, но злодейку Осинку отчего-то не покарал. Больше всех Гордеславе в этой истории было жалко малыша Ярополка и Чистозвану. Ведь мальчик не был виноват в том, что его родичи отравили мать Яронега. Чистозвана пострадала от родички, которая не постеснялась залезть в постель к чужому жениху. И ведь прошёл год, а девка так не вышла замуж, хотя по словам дочери старосты получала несколько предложений. Говорят, что она сама ходит на зверя, ловит рыбу и ездит на торги менять шкурки белок, лисиц, куниц, соболей и бобров.
Вот и верь после этого в рассказы о том, что человек один не проживёт. Яронег любит рассуждать на тему, что женщины глупее и слабее мужчин. Как бы не так? Если бы Гордеславв родилась в семье простого пахаря, то она бы и там не пропала. Верхом она ездит прекрасно, справляется одинаково хорошо с ткацким станком и с веретеном, да и охотница не из последних.
Всё же природа здесь чем-то напоминает просторы Мурома. Там только недавно начали улицы мостить да торги проводить. Вот Златокаменск — другое дело. Не город, а муравейник какой-то, в котором постоянный шум, гам, суета, крики и толкотня. Хотя это оживление всегда нравилось Гордеславе. Ей нравилось посещать разные концы города, беседовать с оружейниками, кузнецами, кожевенниками, узнавать что-то новое. Да и на торгах можно было не только купить редкие товары, но и вызнать множество новостей. Но всё же... Всё же было что-то завораживающее в первозданной и дикой красоте этой веси. Здесь берёзовые рощи гуще и белее, чем в граде. Вековые дубы шумят,словно хотят приобщить слушателей к своим тайнам. Пышные зелёные луга, которые скальд Сигурд сравнил с глазами самой Гордеславы. Итиль, который в Златокаменске встречается с Окой, родной рекой Гордеславы, протекающей и в Муроме. Здесь же Итиль выглядит просторным голубым полотном, а зелёные островки кажутся аккуратной вышивкой на серебристо-голубой глади. От берёз, вётл, лоз, топлей, растущих рядом с рекой, веет редкостным покоем. Деревья наклоняются, словно хотят полюбоваться своим отражением в водном зеркале. Здесь порхают бабочки, стрекозы, а по ночам раздаётся зловещее уханье сов. Встречаются здесь и серые цапли, которые являются настоящей грозой лягушачьего и рыбьего народа.
Гордеслава немного замечталась и очнулась только от окрика старой женщины, которую первоначально приняла за полоумную. Старуха ухватилась за повод коня княгини и повалилась на землю.
— Не вели казнить, государыня милостивая. Дозволь слово молвить. Ты такая кралюшка всем на загляденье. Но обманывает тебя твой супруг с твоей же подруженькой Милавой. Скоро она ему ребёночка родит, да таятся оба от тебя.
— Ты врёшь, старая дура, — гневно произнесла княгиня.
— Какой мне прок в этом? — заявила старуха, — одна моя внучка отбила жениха от другой, потому что та была пустая.
— О, — истерически засмеялась Гордеслава, — так вы и есть та самая Величана.
— Ваша родичка, — заметила старушка.
— Роднитесь лучше с кикиморами болотными. А вашу Осинку ещё Род и Лада покарают. Хотя они уже наказали её такой бабкой, как вы.
— Я тебе добра желаю, княгинюшка, только не вздумай руки на себя накладывать, а то твой отец пойдёт войной на наше княжество.
— Я слышала, что ваш супруг изменял вам со всеми, кто подсядет на его уд. Не могу его судить строго за это, — пустила отравленную стрелу Гордеслава. Пусть она была в бешенстве, но привыкла, чтобы последнее слово оставалось за ней. Ещё не хватало расплакаться перед вредной старухой. Тоже мне родственница нашлась! Но слёзы полились сами. Потом подоспели кмети, один даже захотел сулицу метнуть в спину удаляющейся колдуньи, но княгиня удержала его руку.
По дороге Гордеслава думала о том, что эта Величана просто-напросто вредная баба. Но червь сомнения точил ревнивую душу княгини. Вернувшись в терем, она первым делом кликнула ключницу и пошла в горницу Милавы, которая была пуста. Тогда Гордеслава осушила чашу с пивом и словно бросаясь в омут вышла во двор. У неё не было ключей от покоя мужа, да и знала княгиня, что охальники не отворят. В то время нарушение супружеской верности у славян наказывалось самым безжалостным образом. В детстве Гордеслава любила забираться на высокие деревья из озорства. Идёт, к примеру, княжеский тиун, а на его голову начнут падать яблоки или орехи. Поднимет тиун голову, чтобы обругать шалуна негаданного, но расплывётся в улыбке, узрев маленькую княжну. Взяла Гордеслава камень и полезла на дерево. Долго размышлять княгиня не стала, разбила слюдяное окошко огромным камнем и по ветке влезла в покои супруга.
Среди своих прислужниц Гордеслава особо отличала Милаву. Была она боярской дочерью, но от хазарской рабыни рождённой. Отец её Сушко пользовался особым расположением покойного князя Гостобрана, но Яронег казнил любимца жестокого отца. Однако дочь казнённого боярина обиды не выказывала, а напротив терпеливо выслушивала сетования княгини. Другие боярыни, особенно те, кто постарше, осторожно пытались поучить Гордеславу уму-разуму и покорности супругу. Их она сразу невзлюбила. Мало, кто любит, когда ему указывают на недостатки, особенно, если это делают в снисходительной манере. Избалованная Гордеслава, которую все холили и лелеяли, была очень высокого мнения о собственной персоне. А Милава никогда не перечила своей надменной хозяйке, со всем соглашалась, говорила только приятные вещи. Она же и поведала, что этот Велислав был нелюбимым сыном купца, который за какую-то провинность чуть не до смерти сына забил. Жалко стало Гордеславе волхва, но собой помыкать она никому не позволяла. Когда Велислава услали, она обрадовалась. Два медведя не живут в одной берлоге. А теперь, когда волхв рассказывал про лесные чудеса, княгиня слушала с благосклонной улыбкой. Эти рассказы помогали ей отвлечься от собственного горя. До сих пор плакала она по сыну, которого у неё забрали Боги.
Особенно сильное впечатление произвел на княгиню рассказ о том, как маленького Ярополка унесли гуси-лебеди. Поразило княгиню, что таких нерадивых матерей Род благословляет новым потомством. А следующее утро в княжеском тереме началось со скандала. Целую ночь Гордеслава не спала, размышляла о причине подобной немилости Бога Рода и надумала, что причина в том, что Яронег отказался от родства с младшим братом. Хоть и говорят, что утро вечера мудренее, но Гордеславе не очень умные идеи в её красивую голову приходят круглосуточно. Велислав говорил Яронегу, что ему надо уметь уступать жене в мелочах, а самому гнуть свою линию. Князь соглашался с доводами мудрого кудесника, однако, как он услышит про очередной каприз своей суложи, так готов за голову хвататься и за сам окоём бежать. Сделал Яронег несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, потом одним глотком осушил ковш-утицу с квасом, крепкие напитки князь боялся употреблять, потому что помнил, как был его тец невоздержан во хмелю. Была бы Гордеслава женой Гостобрана, тот бы несмотря на всю её красоту, прибил бы, как муху. Немного успокоился Яронег и сухо произнёс:
— От меня-то ты чего хочешь? Может быть, я и был несправедлив к брату, но сама должна понимать, что после драки кулаками не машут. Или ты предлагаешь двинуть рать на саму Бабу-Ягу и отобрать у неё Ярополка?
— За что тогда нас сам Род карает? Почему даже такой дряни как Осинка он подарил крепкого малыша?
— Никто не может знать волю Богов, — уже мягче произнёс Яронег, думая о чём-то своем. Мы молоды и у нас ещё будут дети.
— Я хочу поехать в весь Локсти, поклониться местным капищам, попросить прощения у Бога Рода, которого ты прогневил.
— Да езжай хоть к самой Бабе-Яге, — вспылил Яронег, — леший тебя забери.
Гордеслава застыла, как каменное изваяние. Редко когда Яронег позволял быть себе грубым, как дикий кочевник. А уж сказать жене такое перед Огнём-Сварожичем! Даже тёмные пахотные люди не ругались, когда в избе горел огонь. Беду неминучую так можно накликать. Ещё в детстве слышала Гордеслава историю про то, как мать прогневалась на шебутного сыночка и в сердцах отослала его к лешаку, который забрал мальца. Как не рыдала мать, как не казнила себя, ребёнка вернуть не смогла. Но тут Гордеслава решила из вредности поехать в весь Локсти, чтобы показать мужу, что никакая нежить не страшна ей. Дождалась княгиня, когда кудесник Велислав отбудет на капище Перуна и поехала в весь Локсти. Не хотела Гордеслава показывать своё горе человеку, которого полагала супротивником. Яронег при всех вышел проводить жену, с трудом скрывая радость. Хоть отдохнёт от своей суложи перечливой. А там остынет он и заделает своей княгине мальца, чтобы шибко не кручинилась о потере своего первенца. Как женщина-то она князя очень привлекала. Вот если бы ещё была немой, то цены бы ей не было. Неудивительно, что князь Творислав поседел, как лунь, с такой дочуркой. Ещё нет ничего поразительного в том, что красивая княжна так и не вышла замуж до двадцати лет. И ведь, как полагалось по покону, разула Яронега в первую брачную ночь, выражая свою покорность. Но похоже живой и порывистой княгине не ведомо значение этого слова. Вот Милава другое дело. Жаль, что он не может взять её даже в меньшицы, хотя она носит его будущее дитя. Яронег безрадостно усмехнулся, представив, какой скандал в этом случае устроит ревнивая Гордеслава, хотя они с Милавой неплохо поладили. Но одно дело ладить, а другое делиться своим супругом. У многих князей в тереме живёт несколько жён и наложниц. И ничего относительно дружно живут, никто никого не порешил.
По дороге Гордеслава, чтобы отвлечься от мрачных и тяготивших её дум, завела разговор с дружинниками о старом князе Гостобране и его суложи Осинке. До этого история о жестоком и сладострастном князе хоть и была необычной, но не особо завладевала вниманием юной княгини. Знала она, что он приказал гусляра покалечить, который бывал в Златокаменске наездами, поэтому княгиня не имела ничего против музыканта. Гордеслава же хотела всецело владеть помыслами своего мужа любого и не понимала, почему он советуется не с суложью своей милой, не с нарочитыми мужьями, а с низкородным кудесником. А теперь оказалось, что родичи предыдущей княгини отравили мать Яронега. Гордеславе захотелось вернуться и попросить прощения у мужа, но врождённое упрямство победило благие намерения. В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы посетить часть своих владений. Молодая женщина вспомнила как её отец рассказывал, что во многих весях живут те же финно-угорские племена, что населяют Муром. Куда бы жизнь не заносила человека, ему всегда приятно напоминание о родных местах. Как говорит Усыня: "На чужой сторонушке рад своей воронушке". Ещё Творислав как-то обронил, что в этих местах некогда жила одна его лада, которая вроде родила ему дочь. Это было ещё до замужества князя Муромского. Кто знает, может Гордеслава найдёт своих новых родичей? Хотя лучше бы ей самой родить ребёночка. Самое страшное прослыть бесплодной женщиной, как, например, уступчивая теремная девка Купава. Многие витязи её любили и ярили, но никто не назвал своей суложью, потому что бесплодная жена никому не нужна.
Староста веси Локсти встречал княгиню хлебом да солью. На столе было тетерева, сваренные в молоке, сыта медвяная, гречневая каша с коровьим маслом и маринованными грибами, пироги с капустой , кулебяка с яблоками. Особенно растрогалась княгиня, когда подали луковую уху с морковью и булочки с творогом, которые она так любила в родном Муроме.
А потом она завела разговор об интересующем её предмете. Староста Паруш заметил, что после отъезда Величаны вся весь возрадовалась. Зато в Золотых камнях теперь весело. Ведь Осинка, ещё живя в этой веси, умудрилась отбить жениха у дочери своего стрыя.
— И Род не прогневался на эту, — тут Гордеслава, грязно выругалась, немало удивив старосту.
— Ну... Вадим этот... Сын соседнего старосты... Он с Чистозваной парой почти год ходил, а девица оказалась пустая, для семьи почти негодная.
— Пустая... Негодная...— одними губами произнесла Гордеслава, подумав о посиневшем теле своего единственного сына.
— Вы не подумайте, княгиня пресветлая, никто эту Осинку не любит. Но связывать свою судьбу надо с женщиной по хозяйству старательной и плодоносящей, как молодая яблонька. У нас знаете, как принято, если беременная женщина откушает плодов, то вовек не засохнет то дерево.
— У нас тоже есть такое поверие, — вымученно улыбнулась княгиня, но в её зеленовато-голубых глазах, похожих на речную воду, заблестели слёзы. Ощущала же себя Гордеслава засохшим деревом, годным только для хвороста.
— Там такое было, — усмехнулась дочка старосты, — моя подружка из той веси, с которой мы иногда на посиделки ходим, рассказывает, что Осинка припёрлась прямо накануне свадьбы Вадима со своей родичкой. Предъявила ему свою беременность и потребовала жениться, а та девушка отрезала ей косу и прокляла всю их семью.
— Я бы на её месте все волосы бы этой разлучнице повыдергивала. Как таких только Мать-Сыра-Земля носит?
— Её бабушка Величана, — подала голос молодая жена старосты, — такая же. Моя бабка мне рассказывала, что она любилась с Кирдяем на Купалу, а потом приходит к нему с животом, мол, не оставляй меня в беде. Не из рода, а в род пошла Осинка. Куда только Гостобран покойный смотрел, когда её в суложи брал?
Паруш чисто для острастки цыкнул на жену и дочь. Хотя он не мог нарадоваться на то, что его дочь-славница и жена молодая стали лучшими подругами, но баб иногда нужно приструнить. Дай им волю, всех обсудят. Вот даже княгинюшка от их болтовни погрустнела и поникла, как цветочек сорванный.
Уезжала княгиня Гордеслава из веси Локсти с камнем на сердце. Капище Рода она посетила, как и планировала, но впервые её голову посетила мысль о жестокости и несправедливости Богов. Как чёрное воронье неотступно кружится над мёртвым витязем, так и эта мысль преследовала Гордеславу. Как просто было быть весёлой, ласковой и приветливой со всеми в отцовском тереме. Тогда она была счастлива, уверена в своей красоте, в безмятежности завтрашнего дня. А теперь она чувствует себя пышным кустарником, который вскоре отцветёт. И снова она показала свой непокорный нрав и неуместную гордость, только озлив Яронега. Милый муж не понимает, как тяжело матери потерять своего долгожданного первенца. Мужчина, как петух, потопчет курицу, справит свои мужские потребности, а потом гордится своим отпрыском. Смотрите люди честные, какого я будущего хоробра заделал. Умрёт один ребёнок — родим другого. Не Яронег же носил девять месяцев дитя под сердцем, не он шил ему одежду, не он до последнего надеялся, что его сыночек выживет, не он кормил его своей грудью. Князь только укрыл новорожденного своей рубахой, показав, что признаёт наследника и продемонстрировал младенца народу. Может, кто-то в толпе и сглазил малыша.
Княгиня бросила прощальный взгляд на весь Локсти, подумав, что Род забрал её ребёнка, но злодейку Осинку отчего-то не покарал. Больше всех Гордеславе в этой истории было жалко малыша Ярополка и Чистозвану. Ведь мальчик не был виноват в том, что его родичи отравили мать Яронега. Чистозвана пострадала от родички, которая не постеснялась залезть в постель к чужому жениху. И ведь прошёл год, а девка так не вышла замуж, хотя по словам дочери старосты получала несколько предложений. Говорят, что она сама ходит на зверя, ловит рыбу и ездит на торги менять шкурки белок, лисиц, куниц, соболей и бобров.
Вот и верь после этого в рассказы о том, что человек один не проживёт. Яронег любит рассуждать на тему, что женщины глупее и слабее мужчин. Как бы не так? Если бы Гордеславв родилась в семье простого пахаря, то она бы и там не пропала. Верхом она ездит прекрасно, справляется одинаково хорошо с ткацким станком и с веретеном, да и охотница не из последних.
Всё же природа здесь чем-то напоминает просторы Мурома. Там только недавно начали улицы мостить да торги проводить. Вот Златокаменск — другое дело. Не город, а муравейник какой-то, в котором постоянный шум, гам, суета, крики и толкотня. Хотя это оживление всегда нравилось Гордеславе. Ей нравилось посещать разные концы города, беседовать с оружейниками, кузнецами, кожевенниками, узнавать что-то новое. Да и на торгах можно было не только купить редкие товары, но и вызнать множество новостей. Но всё же... Всё же было что-то завораживающее в первозданной и дикой красоте этой веси. Здесь берёзовые рощи гуще и белее, чем в граде. Вековые дубы шумят,словно хотят приобщить слушателей к своим тайнам. Пышные зелёные луга, которые скальд Сигурд сравнил с глазами самой Гордеславы. Итиль, который в Златокаменске встречается с Окой, родной рекой Гордеславы, протекающей и в Муроме. Здесь же Итиль выглядит просторным голубым полотном, а зелёные островки кажутся аккуратной вышивкой на серебристо-голубой глади. От берёз, вётл, лоз, топлей, растущих рядом с рекой, веет редкостным покоем. Деревья наклоняются, словно хотят полюбоваться своим отражением в водном зеркале. Здесь порхают бабочки, стрекозы, а по ночам раздаётся зловещее уханье сов. Встречаются здесь и серые цапли, которые являются настоящей грозой лягушачьего и рыбьего народа.
Гордеслава немного замечталась и очнулась только от окрика старой женщины, которую первоначально приняла за полоумную. Старуха ухватилась за повод коня княгини и повалилась на землю.
— Не вели казнить, государыня милостивая. Дозволь слово молвить. Ты такая кралюшка всем на загляденье. Но обманывает тебя твой супруг с твоей же подруженькой Милавой. Скоро она ему ребёночка родит, да таятся оба от тебя.
— Ты врёшь, старая дура, — гневно произнесла княгиня.
— Какой мне прок в этом? — заявила старуха, — одна моя внучка отбила жениха от другой, потому что та была пустая.
— О, — истерически засмеялась Гордеслава, — так вы и есть та самая Величана.
— Ваша родичка, — заметила старушка.
— Роднитесь лучше с кикиморами болотными. А вашу Осинку ещё Род и Лада покарают. Хотя они уже наказали её такой бабкой, как вы.
— Я тебе добра желаю, княгинюшка, только не вздумай руки на себя накладывать, а то твой отец пойдёт войной на наше княжество.
— Я слышала, что ваш супруг изменял вам со всеми, кто подсядет на его уд. Не могу его судить строго за это, — пустила отравленную стрелу Гордеслава. Пусть она была в бешенстве, но привыкла, чтобы последнее слово оставалось за ней. Ещё не хватало расплакаться перед вредной старухой. Тоже мне родственница нашлась! Но слёзы полились сами. Потом подоспели кмети, один даже захотел сулицу метнуть в спину удаляющейся колдуньи, но княгиня удержала его руку.
По дороге Гордеслава думала о том, что эта Величана просто-напросто вредная баба. Но червь сомнения точил ревнивую душу княгини. Вернувшись в терем, она первым делом кликнула ключницу и пошла в горницу Милавы, которая была пуста. Тогда Гордеслава осушила чашу с пивом и словно бросаясь в омут вышла во двор. У неё не было ключей от покоя мужа, да и знала княгиня, что охальники не отворят. В то время нарушение супружеской верности у славян наказывалось самым безжалостным образом. В детстве Гордеслава любила забираться на высокие деревья из озорства. Идёт, к примеру, княжеский тиун, а на его голову начнут падать яблоки или орехи. Поднимет тиун голову, чтобы обругать шалуна негаданного, но расплывётся в улыбке, узрев маленькую княжну. Взяла Гордеслава камень и полезла на дерево. Долго размышлять княгиня не стала, разбила слюдяное окошко огромным камнем и по ветке влезла в покои супруга.
