Изба вскоре сгорела дотла, но Беломил построил новую — всем на загляденье. Бросил он торговлю и сделался простым рыбаком. С его языка не сходили песни, шутки, прибаутки и басни. Счастлив был Беломил расстаться со своей семьёй, которая внушала ему безотчётный ужас. После Беломил сделал своей суложью внучку покойного старосты Цвету. Раньше была богата семья старосты, да всё переменилось в одно мгновение. Хвори, разорение, смерти преследовали эту семью, как злые коршуны - белую лебёдушку. Одна осталась Цвета, как былинка в поле. Но недолго её лёгкие ноги ступали по земле, а голос звенел в избе Беломила. Увяла его нежная подруга от незнаемой хвори, как цветок от летнего зноя.
Эту историю Чистозвана узнала по частям, которые постепенно сложила в единую мозаику. Весенка, Беломил и Олень не произнесли ни единого лживого слова. Однако они знали далеко не всё. Но одного этого хватило девочке, чтобы относиться к бабке Величане и стрыю Угольку со всей настороженностью.
========== Сказка о доброй мачехе ==========
Этот жаркий день в месяце червене надолго врезался в детскую память Чистозваны. Тогда ей уже минуло семь зим и она понимала довольно многое. Бабка Величана каждый солнцеворот посещала родную весь, хотя теперь вместе с младшим сыном переехала в Златокаменск. Хитёр да удачлив был Уголёк, сумел возвыситься несказанно. Был он простым знахарем в веси Локсти. Хотя прост стрый Чистозваны никогда не был. Казалось, что он заключил договор с самой Мареной и способен выцарапать больного из её цепких когтей. Конечно, ради бедняка, который может отблагодарить только творогом, яйцами да пирогами, хитроумный Уголёк стараться не будет. Приготовит отвар целительный да прочтёт заговоры, отгоняющие недуги и злых духов. Но если больной попадётся тороватый, то Уголёк станет радеть о его исцелении как о своём собственном. Многих безнадёжных больных корыстолюбивый знахарь исцелял, имея с этого солидный барыш. Бедняков он лечил по обязанности, богатых — по призванию своей души. Слава о знахаре дошла до самого Златокаменска. Сильно тогда недомогал боярин Сушко. Страшные хрипы разрывали его могучую грудь. Казалось хитрому княжескому прихлебателю, что проклял его искалеченный гусляр, чьё лицо иногда являлось боярину в кошмарных снах. Тогда и начались у того приступы паники и удушья. Ни славянские целители, ни заморские лекари не могли побороть эту немочь телесную. Но один челядинец случайно обмолвился про деревенского лекаря, который, кажись, с нечистой силой знается, но может сотворить чудо. Мало кто хочет расставаться с жизнью. Род людской всегда страшится неизведанного. А что может быть ужаснее, чем переход из Яви в Навь. К тому же у боярина совесть нечиста, планов нереализованных полно, да и все благостыни судьбы перед смертью острее ощущаются. Никогда не казалась Сушко заря такой яркой, наложницы — такими прекрасными, а яства — такими сладкими. Только рака смерть красит. Известие о знахаре из мокшанской веси стало для Сушко той веткой лозы, за которую хватается утопающий.
Справился со своей задачей Уголёк. Благодарил его боярин сердечно, просил остаться в своих хоромах, щедр был на посулы, однако, достойный сын Величаны разбирался не только в людских телах, но и угадывал малейшие движения души. Не исключением стал и боярин Сушко, полагающий себя великим разумником, но не подозревающий, что его стремления и помыслы ясны мокшанскому чародею, как светлый день. Знал Уголёк, что благодарность является одной из самых редких добродетелей для обитателей срединного мира. Если мщение должно быть продуманным и отложенным, то благодарность — это такое яство, которое надо есть только, когда достанешь из печки человеческой души. Уголёк униженно благодарил боярина, но стать его личным лекарем отказался, сославшись на то, что в Златокаменске полно болящих и он хочет быть полезным всем страждущим. В глубине души Сушко ощутил облегчение. Лучше один раз по-княжески вознаградить человека, чем носить вечный хомут на своей шее.
Так внук самого бедного человека в веси Золотые камни стал состоятельным человеком даже по городским меркам. Слухи о чародее, исцелившем безнадёжно больного боярина, наполнили город. Новизна всегда пробуждает интерес, обжигающий любопытных, как крапива — непослушных глуздырей в березене. Куны, веверицы, медные и серебряные слитки, арабские дирхемы текли в загребущие длани Уголька, как изобильный осенний дождь. Не забыл и о своей семье удачливый мокшанин. Перевёз он в новый дом Величану и свою юную дочь Осинку. Осинка была бабушкиной любимицей. Чистозвану бабка видела редко и относилась прохладно, хотя при встречах довольно правдоподобно изображала любовь, ласку и радость. Так снег ласкает осенние цветы, чтобы вернее их заморозить. Уголёк довольно рано женился на купеческой дочке. Приданое невеста принесла богатое, но мужнина родня рассчитывала на большее. Молодая суложь Уголька умерла, рожая Осинку. Соседи зубоскалили, что не очень-то знахарь хотел спасти свою ладу, так как уже успел в ней разочароваться. Осинка была старше Чистозваны на семь зим и относилась свысока к родственникам из веси. Бабка внушила ей мысли о высоком предназначении. Осинка недоумевала, как мог её глупый дядя вернуться в весь, тогда как мог жить, где угодно. Что хорошего в постылых дубравах, в обыденной жизни, когда можно ухватить руками весь мир. Скудоумен дядя Беломил и Чистозвана такая же. Уголёк не выказывал особой привязанности к дочери, но ни в чём ей не отказывал, чтобы не осложнять свою жизнь девичьими капризами. В последнее время он занялся торговыми делами, в чём ему сопутствовала удача. Это занятие гораздо больше соответствовало природным склонностям Уголька, чем врачевание. Величана же наконец-то стала оправдывать своё имя. Она казалась счастливой и светилась довольством, как кошка, укравшая сливки. К слову, у Беломила было несколько кошек, которые обожали рыбака, уделявшего им часть своего улова. Маленькая Чистозвана уже умела удить рыбу и подкармливала своих хвостатых друзей. Горожане считали Величану глупой и недалёкой простушкой, любящей похвастаться и безбожно избаловавшей свою внучку. Односельчане по-прежнему относились с недоверием к матери Беломила. Мало кто помнил, в чём было дело, однако, настороженность осталась. Пожилая женщина всегда была спокойна, благодушна, приветливо улыбалась, но её огромные тёмные глаза, обрамлённые длинными, густыми ресницами, доходящими почти до бровей, оставались прохладными, как дыхание Морены. Такие глаза могли принадлежать восточной пери, но не дурнушке Величане. Порой природа любит пошутить не менее скоморохов.
Тогда был как раз день Купалы. Когда-то такой же праздник перевернул с ног на голову устоявшуюся жизнь Величаны. Теперь же она исправно посещала избу старшего сына в день его зачатия. Гостинцы, которые богатая бабка привозила из города вызывали смех у Оленя и Чистозваны. Один Беломил не смеялся. Ему было стыдно за жадную мать, стремившуюся прослыть гостеприимной и тороватой. В богатом доме Уголька обитало множество приживалов, которые прославляли щедрость и доброту Величаны. В действительности они жили немногим лучше цепных псов. Есть такая категория людей, которые ради сытой жизни терпят любые унижения. Сама Величана, досыта нахлебавшись в девичестве нужды, лиха и горюшка, наслаждалась чужими страданиями. Беломил не любил мать, но никому не позволял сказать о родительнице дурного. Однажды он приобрёл для дочери на ярмарке разноцветное стеклянное ожерелье, которое торговцы привезли из далёких южных земель, и соврал, что это подарок бабки Величаны. Сама же Величана дарила внучке и своим многочисленным родичкам старые, либо ненужные в хозяйстве вещи. После её отъезда Беломил и его родички отдавали эти вещи старухе Ягодке, которая потеряла всех своих близких и жила весьма бедно. Но Ягодка не унывала и не жалилась на свою Недолю. За каждый дар она благодарила, но подачек никогда не выпрашивала. Звала её переехать с собой Величана, да получила оскорбительный отказ.
— Здесь я хоть бедна, да сама себе хозяйка. Там же буду немногим лучше рабыни. Высоко ты взлетела, Величана, а счастья даже на арабские дирхемы не накупишь. Где человек родился там, и пригодился. Всякий кулик своё болото хвалит. Чужая сторонушка не мёдом полита, а слезами залита.
— Немного мудрости в тебе, Ягодка, повторять чужие умные мысли. Я же тебя не в Царьград и даже не в Киев зову, а в Златокаменск.
— То мысли ещё наших пращуров. Нет ничего плохого в том, чтобы учиться чужой мудрости. Слишком я стара, чтобы житьё менять на старости лет. За приглашение благодарствую, но желаю умереть у родного очага.
— Что же, — примирительно произнесла Величана, — за спрос не бьют в нос, — но выражение её лица свидетельствовало о том, что однажды она попомнит своё унижение этой настырной старухе, которую хотела облагодетельствовать.
В этот раз она подарила внучке красивую прялку, расписанную диковинными узорами, чем вызвала всеобщее изумление. Обычно у неё ледышки в стужу не выпросишь, а тут такой великолепный дар. Олень почтительно приветствовал мать Беломила. На тонких губах Величаны зазмеилась улыбка удовлетворённого самолюбия и торжества. Ранее гусляр, возвышенный самим князем и обласканный Долей, и не посмотрел бы в сторону замухрышки Величаны, а теперь любезно раскланивается. Если бы в скромную избу Негомила прилетела бы сама вещая птица Гамаюн и пропела бы об этом его старшей дщери, то и тогда Величана бы не поверила. Переменчиво счастье. Любо было Величане видеть унижение былого княжеского любимца. Этим она врачевала свою израненную гордость. Теперь этот гусляр живёт из милости в избе её первенца и пестует его дочь. Это ли не знак того, что Боги наконец-то стали благосклонны к Величане, отринув прочих своих баловней?
После того, как Чистозвана попотчевала бабку нехитрой снедью, завязался разговор о житье в Златокаменске. Стряпать Чистозвана с малолетства была мастерица, но предпочтение отдавала ухе, варёному гороху и малиновому варенью. А вот прясть, ткать и вышивать у неё получалось значительно хуже. Сердобольная Весенка обучала девочку женским работам, добродушно ворча при этом, что лучше бы Беломил привёл в дом суложь новую хотя бы для того, чтобы обучила девчонку вести хозяйство. Руки Чистозваны с малолетства были привычны к неводу, удочке, луку и топорику, но не к прялке да игле. Вот бабка и решила намекнуть внучке, что пора браться за женскую работу.
Олень же осмелился спросить, когда закончится княжеская вражда.
— Видно, что переживаешь ты по этому поводу, человече, — ехидно усмехнулась Величана, — сам знаешь, наверное, князья дерутся, а простые люди без руки остаются.
Олень не высказал обиды, но Чистозвана тут же позабыла его слова о том, что страстями нужно управлять. Гнев за человека, заменившего ей родного дедушку, душил как удавка, которую непременно нужно сбросить.
— Недобрая ты, бабка Величана. Вот никто тебя и не любит.
— А что мне любовь этих жалких людей? — спокойно проговорила Величана. — На каждый роток не накинешь платок. Они так и остались копаться в земле, а у моего сына в славном граде Златокаменске есть свои хоромы. А что касается доброты… Запомни, лапушка моя, доброта — это самое худшее человеческое качество, которое только может встретиться. За него люди платят злом и неблагодарностью. Нужно развивать в себе ум, ловкость и способности к выживанию. Тех, кто делает добрые дела, окружающие только используют. Конь везёт человека, пёс сидит на привязи, а волки и медведи живут сами по себе. А помнят ли люди добро, которое им сделали лошади и собаки? Так и человек должен думать только о себе. Зачем думать о других? Я же сказала Оленю правду. Он из-за своей дурости потерял очень многое, но теперь кормится добротой моего сыночка. Ну и вознаградили Боги Беломила за его доброту? Как был рыбаком, так и остался. А мы с Угольком не думали о других, но сумели возвыситься. И уж мы-то не упустим нашу удачу.
— Так что насчёт войны? — попытался перевести тему на интересующий его предмет Олень.
— Что было две зимы назад, то и посейчас. Наш князь всё кормит народ обещаниями, а в закромах у простого люда пусто. За любую работу берутся мужики, лишь бы прокормить семейство. Попасть к моему сыночку в работники все стремятся. Однако, мы не поклонники распятого Бога, чтобы задаром людей кормить. Хотя у ромеев поди то же самое. На словах-то все щедры да добры. Но зато мы не бедствуем. Всё у нас хорошо. Слуги иной боярыне такого почёта не оказывают, как мне и моей Осинке.
— А какими обещаниями князь кормит людей? — наивно спросила Чистозвана.
— Известно какими. Говорит, что, мол, потерпите несколько месяцев — и одолеем врагов, а голова Творислава будет красоваться на колу. Никто уже не верит, но народ помалкивает и правильно делает. У кого щи с мясом в котелке варятся, тот жизнью и доволен. Бедняки же озабочены пропитанием, им не до княжеских дел. Бояре тож за свои шкуры трясутся. Один смельчак заикнулся о мире, так князь ему бороду подпалил да навеки осрамил.
— Да, — задумчиво сказал Олень, — похвальные слова самые гнилые. Лучше бы князья замирились и вместе бы пошли войной на кочевников.
— Всякое может случиться, — туманно ответила Величана, — кто может предсказать волю Перуна. Хотя есть один молодой волхв. Люди называют его Велислав. Дружен Велислав с молодым княжичем Яронегом. Гадал кудесник по расположению звёзд, по жертвенной крови, по внутренностям животных, что пока жив Гостобран, не видать нам мира, как своих ушей. Прислушивается и народ к Велиславу. Был бы он более знатного рода и не был бы волхвом, мог бы возмутить людей, да сам сесть на княжеский стол. Умеет он зажечь народный гнев и повести за собой неразумное стадо, как пастух ведёт коров.
Подобная многословность не была присуща Величане. Но в родной веси она наслаждалась своей значимостью. Кто ещё знает столько новостей и секретов, которые касаются самих князей. В Златокаменске за такие речи могли и на кол посадить. Слово серебро, а молчание золото. Но перед Оленем и внучкой, забывшей былую гневную вспышку, и зачарованно внимающей бабушкиным рассказам, Величана не таилась. Под конец, когда Беломил воротился с промысла, Величана попросила бывшего гусляра потешить их сказкой али баснью. Глазки Чистозваны почти слипались. Она была переполнена различными впечатлениями. Рассказы бабки о ссорах князьях и младом, но мудром волхве воспринимались как древнее сказание. Если бы птица Гамаюн, по словам бабки Величаны, посетила бы скромную избу рыбака и рассказала бы Чистозване о том, какую роль она сыграет в дальнейшей судьбе княжества, то девочка восприняла бы это как морок. Но когда Олень начал рассказывать, то дрёма покинула Чистозвану. Бывший княжеский потешник знал много преданий, легенд и древних сказаний.
— Было это во времена стародавние. Тогда река Итиль ещё была морем. Жила в то время девушка, которую называли Красава. Стала она суложью вдовца, да полюбила его детушек, как своих. Но беда большая приключилась. Пошли её пасынки в лес грибы да ягоды собирать, да не вернулись. Тогда Красава пошла за ними в тёмный лес. Долго ли коротко ли она шла, но повстречала лешего.
Эту историю Чистозвана узнала по частям, которые постепенно сложила в единую мозаику. Весенка, Беломил и Олень не произнесли ни единого лживого слова. Однако они знали далеко не всё. Но одного этого хватило девочке, чтобы относиться к бабке Величане и стрыю Угольку со всей настороженностью.
========== Сказка о доброй мачехе ==========
Этот жаркий день в месяце червене надолго врезался в детскую память Чистозваны. Тогда ей уже минуло семь зим и она понимала довольно многое. Бабка Величана каждый солнцеворот посещала родную весь, хотя теперь вместе с младшим сыном переехала в Златокаменск. Хитёр да удачлив был Уголёк, сумел возвыситься несказанно. Был он простым знахарем в веси Локсти. Хотя прост стрый Чистозваны никогда не был. Казалось, что он заключил договор с самой Мареной и способен выцарапать больного из её цепких когтей. Конечно, ради бедняка, который может отблагодарить только творогом, яйцами да пирогами, хитроумный Уголёк стараться не будет. Приготовит отвар целительный да прочтёт заговоры, отгоняющие недуги и злых духов. Но если больной попадётся тороватый, то Уголёк станет радеть о его исцелении как о своём собственном. Многих безнадёжных больных корыстолюбивый знахарь исцелял, имея с этого солидный барыш. Бедняков он лечил по обязанности, богатых — по призванию своей души. Слава о знахаре дошла до самого Златокаменска. Сильно тогда недомогал боярин Сушко. Страшные хрипы разрывали его могучую грудь. Казалось хитрому княжескому прихлебателю, что проклял его искалеченный гусляр, чьё лицо иногда являлось боярину в кошмарных снах. Тогда и начались у того приступы паники и удушья. Ни славянские целители, ни заморские лекари не могли побороть эту немочь телесную. Но один челядинец случайно обмолвился про деревенского лекаря, который, кажись, с нечистой силой знается, но может сотворить чудо. Мало кто хочет расставаться с жизнью. Род людской всегда страшится неизведанного. А что может быть ужаснее, чем переход из Яви в Навь. К тому же у боярина совесть нечиста, планов нереализованных полно, да и все благостыни судьбы перед смертью острее ощущаются. Никогда не казалась Сушко заря такой яркой, наложницы — такими прекрасными, а яства — такими сладкими. Только рака смерть красит. Известие о знахаре из мокшанской веси стало для Сушко той веткой лозы, за которую хватается утопающий.
Справился со своей задачей Уголёк. Благодарил его боярин сердечно, просил остаться в своих хоромах, щедр был на посулы, однако, достойный сын Величаны разбирался не только в людских телах, но и угадывал малейшие движения души. Не исключением стал и боярин Сушко, полагающий себя великим разумником, но не подозревающий, что его стремления и помыслы ясны мокшанскому чародею, как светлый день. Знал Уголёк, что благодарность является одной из самых редких добродетелей для обитателей срединного мира. Если мщение должно быть продуманным и отложенным, то благодарность — это такое яство, которое надо есть только, когда достанешь из печки человеческой души. Уголёк униженно благодарил боярина, но стать его личным лекарем отказался, сославшись на то, что в Златокаменске полно болящих и он хочет быть полезным всем страждущим. В глубине души Сушко ощутил облегчение. Лучше один раз по-княжески вознаградить человека, чем носить вечный хомут на своей шее.
Так внук самого бедного человека в веси Золотые камни стал состоятельным человеком даже по городским меркам. Слухи о чародее, исцелившем безнадёжно больного боярина, наполнили город. Новизна всегда пробуждает интерес, обжигающий любопытных, как крапива — непослушных глуздырей в березене. Куны, веверицы, медные и серебряные слитки, арабские дирхемы текли в загребущие длани Уголька, как изобильный осенний дождь. Не забыл и о своей семье удачливый мокшанин. Перевёз он в новый дом Величану и свою юную дочь Осинку. Осинка была бабушкиной любимицей. Чистозвану бабка видела редко и относилась прохладно, хотя при встречах довольно правдоподобно изображала любовь, ласку и радость. Так снег ласкает осенние цветы, чтобы вернее их заморозить. Уголёк довольно рано женился на купеческой дочке. Приданое невеста принесла богатое, но мужнина родня рассчитывала на большее. Молодая суложь Уголька умерла, рожая Осинку. Соседи зубоскалили, что не очень-то знахарь хотел спасти свою ладу, так как уже успел в ней разочароваться. Осинка была старше Чистозваны на семь зим и относилась свысока к родственникам из веси. Бабка внушила ей мысли о высоком предназначении. Осинка недоумевала, как мог её глупый дядя вернуться в весь, тогда как мог жить, где угодно. Что хорошего в постылых дубравах, в обыденной жизни, когда можно ухватить руками весь мир. Скудоумен дядя Беломил и Чистозвана такая же. Уголёк не выказывал особой привязанности к дочери, но ни в чём ей не отказывал, чтобы не осложнять свою жизнь девичьими капризами. В последнее время он занялся торговыми делами, в чём ему сопутствовала удача. Это занятие гораздо больше соответствовало природным склонностям Уголька, чем врачевание. Величана же наконец-то стала оправдывать своё имя. Она казалась счастливой и светилась довольством, как кошка, укравшая сливки. К слову, у Беломила было несколько кошек, которые обожали рыбака, уделявшего им часть своего улова. Маленькая Чистозвана уже умела удить рыбу и подкармливала своих хвостатых друзей. Горожане считали Величану глупой и недалёкой простушкой, любящей похвастаться и безбожно избаловавшей свою внучку. Односельчане по-прежнему относились с недоверием к матери Беломила. Мало кто помнил, в чём было дело, однако, настороженность осталась. Пожилая женщина всегда была спокойна, благодушна, приветливо улыбалась, но её огромные тёмные глаза, обрамлённые длинными, густыми ресницами, доходящими почти до бровей, оставались прохладными, как дыхание Морены. Такие глаза могли принадлежать восточной пери, но не дурнушке Величане. Порой природа любит пошутить не менее скоморохов.
Тогда был как раз день Купалы. Когда-то такой же праздник перевернул с ног на голову устоявшуюся жизнь Величаны. Теперь же она исправно посещала избу старшего сына в день его зачатия. Гостинцы, которые богатая бабка привозила из города вызывали смех у Оленя и Чистозваны. Один Беломил не смеялся. Ему было стыдно за жадную мать, стремившуюся прослыть гостеприимной и тороватой. В богатом доме Уголька обитало множество приживалов, которые прославляли щедрость и доброту Величаны. В действительности они жили немногим лучше цепных псов. Есть такая категория людей, которые ради сытой жизни терпят любые унижения. Сама Величана, досыта нахлебавшись в девичестве нужды, лиха и горюшка, наслаждалась чужими страданиями. Беломил не любил мать, но никому не позволял сказать о родительнице дурного. Однажды он приобрёл для дочери на ярмарке разноцветное стеклянное ожерелье, которое торговцы привезли из далёких южных земель, и соврал, что это подарок бабки Величаны. Сама же Величана дарила внучке и своим многочисленным родичкам старые, либо ненужные в хозяйстве вещи. После её отъезда Беломил и его родички отдавали эти вещи старухе Ягодке, которая потеряла всех своих близких и жила весьма бедно. Но Ягодка не унывала и не жалилась на свою Недолю. За каждый дар она благодарила, но подачек никогда не выпрашивала. Звала её переехать с собой Величана, да получила оскорбительный отказ.
— Здесь я хоть бедна, да сама себе хозяйка. Там же буду немногим лучше рабыни. Высоко ты взлетела, Величана, а счастья даже на арабские дирхемы не накупишь. Где человек родился там, и пригодился. Всякий кулик своё болото хвалит. Чужая сторонушка не мёдом полита, а слезами залита.
— Немного мудрости в тебе, Ягодка, повторять чужие умные мысли. Я же тебя не в Царьград и даже не в Киев зову, а в Златокаменск.
— То мысли ещё наших пращуров. Нет ничего плохого в том, чтобы учиться чужой мудрости. Слишком я стара, чтобы житьё менять на старости лет. За приглашение благодарствую, но желаю умереть у родного очага.
— Что же, — примирительно произнесла Величана, — за спрос не бьют в нос, — но выражение её лица свидетельствовало о том, что однажды она попомнит своё унижение этой настырной старухе, которую хотела облагодетельствовать.
В этот раз она подарила внучке красивую прялку, расписанную диковинными узорами, чем вызвала всеобщее изумление. Обычно у неё ледышки в стужу не выпросишь, а тут такой великолепный дар. Олень почтительно приветствовал мать Беломила. На тонких губах Величаны зазмеилась улыбка удовлетворённого самолюбия и торжества. Ранее гусляр, возвышенный самим князем и обласканный Долей, и не посмотрел бы в сторону замухрышки Величаны, а теперь любезно раскланивается. Если бы в скромную избу Негомила прилетела бы сама вещая птица Гамаюн и пропела бы об этом его старшей дщери, то и тогда Величана бы не поверила. Переменчиво счастье. Любо было Величане видеть унижение былого княжеского любимца. Этим она врачевала свою израненную гордость. Теперь этот гусляр живёт из милости в избе её первенца и пестует его дочь. Это ли не знак того, что Боги наконец-то стали благосклонны к Величане, отринув прочих своих баловней?
После того, как Чистозвана попотчевала бабку нехитрой снедью, завязался разговор о житье в Златокаменске. Стряпать Чистозвана с малолетства была мастерица, но предпочтение отдавала ухе, варёному гороху и малиновому варенью. А вот прясть, ткать и вышивать у неё получалось значительно хуже. Сердобольная Весенка обучала девочку женским работам, добродушно ворча при этом, что лучше бы Беломил привёл в дом суложь новую хотя бы для того, чтобы обучила девчонку вести хозяйство. Руки Чистозваны с малолетства были привычны к неводу, удочке, луку и топорику, но не к прялке да игле. Вот бабка и решила намекнуть внучке, что пора браться за женскую работу.
Олень же осмелился спросить, когда закончится княжеская вражда.
— Видно, что переживаешь ты по этому поводу, человече, — ехидно усмехнулась Величана, — сам знаешь, наверное, князья дерутся, а простые люди без руки остаются.
Олень не высказал обиды, но Чистозвана тут же позабыла его слова о том, что страстями нужно управлять. Гнев за человека, заменившего ей родного дедушку, душил как удавка, которую непременно нужно сбросить.
— Недобрая ты, бабка Величана. Вот никто тебя и не любит.
— А что мне любовь этих жалких людей? — спокойно проговорила Величана. — На каждый роток не накинешь платок. Они так и остались копаться в земле, а у моего сына в славном граде Златокаменске есть свои хоромы. А что касается доброты… Запомни, лапушка моя, доброта — это самое худшее человеческое качество, которое только может встретиться. За него люди платят злом и неблагодарностью. Нужно развивать в себе ум, ловкость и способности к выживанию. Тех, кто делает добрые дела, окружающие только используют. Конь везёт человека, пёс сидит на привязи, а волки и медведи живут сами по себе. А помнят ли люди добро, которое им сделали лошади и собаки? Так и человек должен думать только о себе. Зачем думать о других? Я же сказала Оленю правду. Он из-за своей дурости потерял очень многое, но теперь кормится добротой моего сыночка. Ну и вознаградили Боги Беломила за его доброту? Как был рыбаком, так и остался. А мы с Угольком не думали о других, но сумели возвыситься. И уж мы-то не упустим нашу удачу.
— Так что насчёт войны? — попытался перевести тему на интересующий его предмет Олень.
— Что было две зимы назад, то и посейчас. Наш князь всё кормит народ обещаниями, а в закромах у простого люда пусто. За любую работу берутся мужики, лишь бы прокормить семейство. Попасть к моему сыночку в работники все стремятся. Однако, мы не поклонники распятого Бога, чтобы задаром людей кормить. Хотя у ромеев поди то же самое. На словах-то все щедры да добры. Но зато мы не бедствуем. Всё у нас хорошо. Слуги иной боярыне такого почёта не оказывают, как мне и моей Осинке.
— А какими обещаниями князь кормит людей? — наивно спросила Чистозвана.
— Известно какими. Говорит, что, мол, потерпите несколько месяцев — и одолеем врагов, а голова Творислава будет красоваться на колу. Никто уже не верит, но народ помалкивает и правильно делает. У кого щи с мясом в котелке варятся, тот жизнью и доволен. Бедняки же озабочены пропитанием, им не до княжеских дел. Бояре тож за свои шкуры трясутся. Один смельчак заикнулся о мире, так князь ему бороду подпалил да навеки осрамил.
— Да, — задумчиво сказал Олень, — похвальные слова самые гнилые. Лучше бы князья замирились и вместе бы пошли войной на кочевников.
— Всякое может случиться, — туманно ответила Величана, — кто может предсказать волю Перуна. Хотя есть один молодой волхв. Люди называют его Велислав. Дружен Велислав с молодым княжичем Яронегом. Гадал кудесник по расположению звёзд, по жертвенной крови, по внутренностям животных, что пока жив Гостобран, не видать нам мира, как своих ушей. Прислушивается и народ к Велиславу. Был бы он более знатного рода и не был бы волхвом, мог бы возмутить людей, да сам сесть на княжеский стол. Умеет он зажечь народный гнев и повести за собой неразумное стадо, как пастух ведёт коров.
Подобная многословность не была присуща Величане. Но в родной веси она наслаждалась своей значимостью. Кто ещё знает столько новостей и секретов, которые касаются самих князей. В Златокаменске за такие речи могли и на кол посадить. Слово серебро, а молчание золото. Но перед Оленем и внучкой, забывшей былую гневную вспышку, и зачарованно внимающей бабушкиным рассказам, Величана не таилась. Под конец, когда Беломил воротился с промысла, Величана попросила бывшего гусляра потешить их сказкой али баснью. Глазки Чистозваны почти слипались. Она была переполнена различными впечатлениями. Рассказы бабки о ссорах князьях и младом, но мудром волхве воспринимались как древнее сказание. Если бы птица Гамаюн, по словам бабки Величаны, посетила бы скромную избу рыбака и рассказала бы Чистозване о том, какую роль она сыграет в дальнейшей судьбе княжества, то девочка восприняла бы это как морок. Но когда Олень начал рассказывать, то дрёма покинула Чистозвану. Бывший княжеский потешник знал много преданий, легенд и древних сказаний.
— Было это во времена стародавние. Тогда река Итиль ещё была морем. Жила в то время девушка, которую называли Красава. Стала она суложью вдовца, да полюбила его детушек, как своих. Но беда большая приключилась. Пошли её пасынки в лес грибы да ягоды собирать, да не вернулись. Тогда Красава пошла за ними в тёмный лес. Долго ли коротко ли она шла, но повстречала лешего.
