— Вы не забыли меня?
— Вадим, — воскликнула Свинья. Она не умела сдерживать своих порывов и собралась прыгнуть в топь к любому. Но более разумная Арысь схватила её за руку и не дала совершить глупость.
— Выходи к нам, — попросила Чистозвана.
— Не могу. Человеческие оковы можно сломить, а я навеки прикован к этому месту.
— Позови болотника, — потребовала Чистозвана.
— Он перед вами.
— Я не понимаю...
— А тут нечего понимать. Болотники они долго не живут. Как замёрзнет болото так погибает прежний властитель. А по весне, когда топь оттает, топляки выбирают нового князя. Судьба такая у Осинки княжеской женой быть. Она ведь Святко от медвежьего князя родила, а на меня повесила. Зачем я только с ней переспал? — заплакал Вадим.
— Хорош лить слёзы. А то болото из берегов выйдет, — раздался голос Яги.
— Вы всё-таки пошли за нами, — изумилась Арысь.
— Что с вами сделаешь. Думаю: утопнут девки. А люди глупые скажут, что Баба-Яга их поела. Дурная слава — она такая.
— А вы бы, конечно, не пережили бы этих пересудов и смотней, — заметила Чистозвана.
— Жалко вас стало, девки неразумные. Он теперь владелец топи, но всё равно куксится, жалится, чем-то недоволен. Удивительно, что Лихо к нему при жизни не привязалось. Что вы в нём нашли-то?
— Можно болотника выручить?
— А зачем его выручать?
— Как зачем? — взвился Вадим. — Мне жить меньше года осталось. Как замёрзнет топь, я погибну. А топляки выберут следующей весной нового князя.
— Но пока твоё время не миновало. Радуйся жизни, власти, скоро багульник зацветёт, люди дуреют от этого аромата. Сами в топь прыгать к тебе начнут.
— Не нужны мне человеческие жертвы. Я домой хочу.
— Тебе сколько зим, добрый молодец?
— Двадцать одна.
— Ярополку семь зим минуло. Ровно в три раза тебя глуздырь младше, и то не ревёт из-за пустяков и домой не просится.
— Хороши пустяки! — возмутилась Свинья. — Ему же жить осталась половина солнцеворота, а после...— тут она сама разрыдалась.
— Слезами болотника из болота не выманишь. Топляки, похоже, совсем повредились разумом, коли выбрали такого никудышного правителя, — заметила Яга.
— А из кого было выбрать? Если вы с Величаной всех снарядили с нашей весью биться? — голос Чистозваны напоминал свист хлыста.
— Было такое, — невозмутимо произнесла Яга, — однако, какой из него болотный повелитель? Скоро все кикиморы, упыри, лягушки и топляки почувствуют слабину. И тогда будет мало весёлого. Он даже суложь свою строптивую не смог приструнить. Придётся призвать Ярополка, чтобы следил за порядком.
— Он же маленький ребятёнок, — с сочувствием произнесла Арысь.
— Маленький ребёнок перед вами. Ему не суложь нужна, а нянька. Ярополк бы при нём таким же недоразумением вырос. А теперь Ярополк — спокойный, работящий, учиться любит, в чародействе малость соображает. Вот и будет отчима, а заодно весь лес оберегать. А то на болоте безвластие начнётся. Я начинаю верить, что глупость всё же заразна.
— Так зачем тебе череп Величаны? — спросила Чистозвана.
— Он мне дорог как память об одной из моих лучших учениц.
— А остальные черепа? — спросила Свинья, всё ещё шмыгая носом.
— Ты не очень умна, дщерь Гораздова. О людях по вопросам судят больше, чем по ответам. Надо уметь не только владеть речью, но и придерживать язык. Порой люди избавляются от слишком любопытных. То же самое могу сказать и про нежить. Есть вещи, о которых лучше не думать.
Свинья раздражённо мотнула густой косой, серебристой, как сияние месяца, но слова Яги приняла к сведению. Чистозвана же вспомнила уроки Велислава в то время, когда она ещё ходила в няньках Ярополка. Вздохнула она и пригорюнилась, но старалась не выдавать своей тоски. А Вадим, как отражение луны в болоте. Видишь, но унести не можешь.
Позже они сидели в избушке, и Баба-Яга давала им наставления.
— Болотных жителей, словно мор выкосил. Велислав твой, а затем и Олень постарался. Только кто вспомнит о них. Обо мне до сих пор небылицы рассказывают. Да что теперь судить-рядить, кто виноват? Величана мстила, я устала от жизни, люди боролись за свою жизнь и за жизни своих близких. У каждого из нас своя правда.
— Но теперь-то я понимаю, что моя беда — не беда. Мне найти преемника срок не поджимает. А вот Вадиму осталось жить до прихода Марены-Зимы.
Свинья хотела что-то сказать, но тут же прикрыла рот ладошкой. Но её взгляд, направленный на Бабу-Ягу был весьма красноречивым и обладал силой разящего клинка. Чистозвана же старалась не смотреть на подругу, в глубине души чувствуя себя предательницей. Они вместе шли за Вадимом, но в последний момент Чистозвана проявила себялюбие. Ведь Олень навсегда останется с ней, будет её опорой и поддержкой, пока Марена не разлучит их. А что Вадим? Он вернётся к Осинке ради Святко или будет продолжать морочить голову Свинье. Чистозване от этого не жарко и не холодно. И всё же сердце сжалось, когда сегодня она узнала в хвостатом, длинноруком чудище своего товарища по детским забавам, первого возлюбленного и предателя. Почему-то перед глазами стояла картина, как Вадим сплёл ей на праздник венок из веток ивы и, смущаясь, вручил Чистозване свой скромный дар, а после убежал. Вспоминала она и букеты из осенних листьев, которые Вадим любил делать для неё. А теперь эти листья станут узором на его погребальном саване, сотканном из вьюги, пурги и бурана. Сначала опадут листья берёзок низкорослых, потом Вадим почувствует ледяное дыхание Сиверга, а после он умрёт. На этот раз спасти его будет невозможно. Даже приговорённый головник, сидящий в порубе, может надеяться на княжеское милосердие. Но гончар, ставший болотником проживёт не дольше, чем ночной мотылёк. На всю жизнь Вадим остался малым ребёнком. Вот и суждено ему, как мотылку сгореть в пламени чужих страстей. Что за Недоля у сыновей Премилы? Оба потонули и стали водными хозяевами. Только Вадиму повезло меньше. Всё началось с того, что Святогнев утонул, а закончится, когда Зима-Марена скуёт ледяной гроб для его младшего брата. Даже праха не останется от робкого и боязливого мальчика, который так боялся духов, но сам стал нежитью. Запутанную пряжу создали суденицы для Чистозваны и сыновей старосты.
Теперь же она боялась встретить взгляд голубых, как озёрная вода, глаз Свиньи, исполненный неподдельного страдания. Подвела её Чистозвана. Сманила за собой в лес, полный опасностей и чудищ. Оторвала от родичей. Ещё неизвестно, что там Синеслава выкинет. Чистозвана рассматривала бревенчатые стены, дубовый стол, покрытый полотняной крашеной скатертью, огромную печь-каменку, слюдяные окошечки, которые могли сделать честь боярскому терему. Затем её взор переместился на фигурки людей, птиц, зверей, вырезанные из дерева. Чистозвана поразилась необычайному дару неведомого мастера. Эти фигурки казались воплощением жизни, застывшей в дереве. Особый интерес Чистозваны вызвало изображение самой Яги. Похожа немного она была на хозяйку избушки на курьих ножках. Другое выражение лица, отсутствие морщин, нежный изгиб губ, брови не нахмурены. А за руки молодая Яга держала двух мальчиков, которые доверчиво улыбались лесной чародейке. А одета она была в обычную рубаху и поневу, только в ушах у изваяния были какие-то причудливые серьги. Чистозвана таких не видела никогда. Созерцание диковинных изваяний и статуэток прервал голос Бабы-Яги.
— О чём задумалась, славница?
— О том, что людям надо заниматься только тем, к чему душа лежит.
— Ты только сейчас это поняла? — недоверчиво прищурилась колдунья.
— Я это начала постигать с раннего детства. Я же не имела наклонности к рукоделию.
— Наслышана.
— А мне нравится вырезать фигурки. Правда, мне никогда не подняться до высот этого мастера.
— И не надо, — нахмурилась Яга, — только человек с разбитым сердцем может выражать свою тоску через дерево, камень и металл.
— Когда же Вадим предложил мне стать его женой, то поставил простое условие: отказаться от своих занятий.
— То есть предать саму себя и переделать свою натуру,— возмутилась собеседница, — легче Тетеревиный утёс сравнять с землёй, чем изменить себя ради другого человека. Чай, слышала легенды о любви смертного и берегини. Никто из них не бывает счастлив.
— И я не была бы счастлива с Вадимом. Я всю жизнь наслаждалась свободой, а птица с подрезанным крылом никогда не забудет небесные просторы. Олень прижился в нашем доме, но всегда тосковал по прежнему мастерству своему. Но речь сейчас не об этом. Почему Синеслава и её бабка не пошли в попрошайки, если у них настоящее призвание к этому делу? Хотя у меня в голове не укладывается, как может кому-то нравиться унижение, выпрашивание, ложь? А люди, что совсем слепы, раз помогали подобным бесполезным бабам?
— Ты видела попрошаек в Златокаменске, Чистозвана?
— Я видела, — вмешалась Арысь, — злые они, голодные, нахальные, вороватые. Жалко их мне было. Такому шеляг протянешь — весь кошель выгребут.
— Именно, — ответила Яга, — не от хорошей жизни люди становятся попрошайками. А те у кого призвание к этому, напротив, богатеют. Величана та же попрошайка. Разве они с Угольком не выпрашивали богатства, драгоценности, высокие должности у старого князя, расплатившись с ним, как со змеем красной девицей? А брат Велислава? Этот парень умел только просаживать чужие денежки. Тополёна же оказалась наказана за своё бессердечие. У Синеславы же всё впереди. Никогда нельзя жалиться на свою судьбу. Иначе Лихо привяжется или съест. Выпрашивать у людей какие-то блага не очень хорошо. Но у людей своя голова на плечах должна быть. Может, веснякам нравилось то, что перед ними унижаются и благодарят за подачку. Они это делали для себя. Велислав мудр не по годам. Он сразу это просёк. А в дом вековухи ещё придёт счастье. Ты же стала счастьем Ягодки и Оленя на старости лет. А кто бы взял в свой дом Синеславу? Никому она не нужна. Ей кидали подачки, как псице бродячей, и на этом ограничивались. Твоя любовь оказалась для этих стариков чистым золотом, а помощь людей Синеславе стоит дешевле протёртой куны. Тот, кто обманывает людей — сам себя обкрадывает.
Чистозвана радостно улыбнулась. Как приятно знать, что даже проницательная лесная ведунья похвалила её любого. Сейчас она не думала о том, что рассталась с Велиславом. Она ощущала гордость за него, такого разумного, серьёзного, надёжного. Радость схлынула, как волна, едва Чистозвана посмотрела в измученные глаза Свиньи.
— Вот что, хозяюшка, ответь мне на один вопрос.
— Хоть на сотню, если они, — тут чародейка полоснула Свинью насмешливым взором, — не будут глупыми.
— А если бы я выбрала Вадима, как бы ты поступила?
— Сказала бы, что ты глупа, как полено необделанное. Но ты бы не попросила за него.
Свинья снова разрыдалась. Напрасно Арысь успокаивала сестру. Та лишь твердила одну фразу, как могучее заклинание:
— Всё, всё это было напрасно. Всё было зря. К этому я шла несколько месяцев. Как же мне теперь жить без Вадима? Лучше бы мне попасть в зубы к Клыкастой.
— А хочешь, я тебя съем? — на полном серьёзе спросила Баба-Яга.
Арысь напугалась и принялась молить лесную ведунью о снисхождении. Но похоже, что старуха просто развлекалась таким оригинальным образом. Когда колдунье надоела эта забава, она пристально поглядела в заплаканные глаза Свиньи и медленно, как будто имела дело с помешанной повела речь. Так некогда говорил Велислав с Премилой, не подозревая, что её второго сына постигнет та же участь, что и первого, причём, кудесник сыграет в этом далеко не последнюю роль.
— Ты считаешь, славница, что твой путь был напрасным? Твоя сестра сбросила оборотневы оковы и вернётся к мужу любому и дитю малому. Хотела бы я быть на её месте, — погрустнела Яга, но тут же овладела собой и продолжила ровным тоном, — Чистозвана вернула Оленя. Людмила же и Ясна будут весьма рады приветствию Величаны. Такой их исполох возьмёт, что живы, возможно, не останутся. Вы обе будете жить по-прежнему. Это, если не считать того, что вы съели мешок крупы, а накопили несколько мешков мудрости и опыта. Хотя к тебе, дщерь Гораздова, опыт пришёл, а мудрость, как птаха перелётная улетела за моря полуденные. Вы многое повидали. Путешествовали в компании духа, видели дщерь Лиха Одноглазого, со мной почти за руку посестрились. Женихом Чистозваны стал сам Кощей. Вы успели подружиться за время пути, вашими должниками стали вороны-чародеи.
При упоминании о воронах Свинья вспомнила о живой и мёртвой воде и закрыла лицо руками. Чёрный кот и домашние птицы Яги укоризненно смотрели на плачущую гостью, соглашаясь с хозяйкой, что от добра добра не ищут. Ярополк же смотрел с сочувствием. Глаза у него были карие, как у Осинки и Величаны, но больше он ничем не напоминал родню Чистозваны. Взгляд же у мальчика был не по-детски умным и словно оценивающим. Такие глаза странно гляделись на детском лице. Казалось, что иконописец хотел написать лик Святого, но, изобразив глаза, передумал и отдал свою работу мастеру, расписывающему посуду, который нарисовал румяного, пригожего младенца, позабыв закрасить предыдущую работу. Таким же диссонансом смотрелись красивые бархатные глаза Величаны на невзрачном худеньком личике. Теперь эти глаза никогда не откроются. Нынче есть только глазницы черепа, светящиеся алым, как кровь светом. Нет больше Величаны, которая родилась в бедняцкой хижине, но сыграла свою роковую роль во вражде двух княжеств. Она не умела обуздывать свои страсти, приведшие её к гибели. Другие в её возрасте умирают в своей постели или в лесу, куда их относят немилосердные родственники. Но Величана, как тот круглый пирожок из кощуны, что умудрился уйти от всех врагов, кроме лиса. Она умудрилась обмануть Лихо Одноглазое и его дочерей, задружиться с самой Бабой-Ягой, отомстить родному отцу, выбраться из нищеты, стать родичкой самого правителя, избежать мести молодого князя. Но Велислав сыграл роль лиса из кощуны, хотя он всегда был хитрее византийских патрикиев.
Чистозвана порывисто вскочила из-за стола. Опять, леший её подери, она вспоминает о кудеснике. О чём не подумает девица, образ Велислава возникает перед глазами. Добился всё же своего хитрый оборотень. Но сейчас надо думать о Вадиме. Он, точно локоть, совсем близко, а не ухватишь зубами.
— Помоги нам, — просто сказала Чистозвана Бабе-Яге. Так она могла бы говорить с Ягодкой или Весенкой.
— А почему я должна тебе помогать, славница? Вроде ничего доброго ты мне не сделала. А по счётам я тебе уже заплатила. Не веришь — сама посмотри.
Произнеся эти слова ведьма протянула Чистозване огромное серебряное блюдо, в которое можно было глядеться как в зеркало. Блюдо было украшено затейливыми узорами, изображающими рыбок, плавающих в море, и птиц, клюющих кисти винограда. Ярополк ловким броском кинул в середину блюда круглое красное яблоко. Сочный плод сам покатился по ровной поверхности. Яга запела слова заговора.
— Яблоко ты прокатись,
Блюдо, на нас не сердись.
Повидать хочу воскресшего певца,
Что не сходит с деревянного крыльца.
Яблоко, послушное воле всемогущей чародейки, покатилось по блюду, чья поверхность на мгновение заколебалась и отразило знакомую мощную фигуру гусляра, который, в самом деле, сидел на крылечке избы Чистозваны и гладил здоровой рукой жалобно мяукающего Дождика.
