И всё же Катрин на прощание оглянулась и помахала рукой драконам, которые должны были стать хранителями её сада и башни. Возможно, когда-нибудь она и вернётся сюда, но теперь перед Катрин был открыт целый мир и она без всякого сожаления покидала своё временное пристанище. Дорога была трудной и извилистой. Не раз Жиль пожалел о том, что драконы остались на вершине горы. Внезапно раздался громкий женский голос.
— Здесь в горах есть люди? — спросил Арно.
— Не совсем так, — нехотя ответила Катрин, — это моя прабабушка в очередной раз устраивает разнос моему прадедушке. Не вздумайте с ней спорить. Это так же бесполезно, как тушить огонь ветками вместо воды.
При слове огонь путники поёжились. Недавняя опасность была ещё жива в их памяти. Но вот показалась горная речка, чьи воды блестели в солнечных лучах. В зарослях осоки прятался хрупкий речной дух. На своё несчастье обитатель вод имел такие же ярко-золотистые волосы как Катрин, а его супруга обладала не только зычным голосом, но и острым зрением. Она намотала на кулак золотистую прядь и наклонилась к уху супруга, продолжая кричать:
— Неужели трудно понять, что мне надоела эта скудная растительность? Я хочу, чтобы здесь выросла кувшинка.
— Но кувшинки растут только в равнинных реках, — пытался оправдаться незадачливый супруг.
— У тебя всегда находятся оправдания твоей никчёмности. Ты всё же дух, а не смертный. Неужели трудно один-единственный раз пойти жене навстречу? Я что, прошу слишком многого? Я не прошу речного жемчуга, экзотических растений, я только хочу, чтобы здесь выросла кувшинка. Даже в болоте растут цветы.
— В болоте тихие воды, — продолжал гнуть свою линию муж этой строптивой особы.
—Это ты виноват! Зачем ты сбежал сюда из Бургундии?
— Зато здесь мы сами являемся хозяевами вод и не подчиняемся никому, кроме Катрин.
— И то правда, — миролюбиво согласилась водяница, отпуская волосы своего многострадального мужа, который не преминул воспользоваться передышкой и нырнул в горный поток.
Тут же Катрин сделала знак своим спутникам и громко поприветствовала родных:
— Я пришла попрощаться. Сейчас я пускаюсь в долгий путь.
— Здесь что ли плохо жить? — удивилась прабабушка. К удивлению Арно и Жиля, это была молодая и красивая бургундка. Хрупкая Катрин напоминала рядом с ней тонкую и гибкую лозу, обвивающую ствол мощного дерева.
— Я хочу сразиться с англичанами.
— А вот это правильно, — согласилась белокурая хозяйка вод, — они явились стричь нашу страну как безропотную овечку! Ха! Как бы сами не попали под нож мясника!
Не прошло и получаса, как Леони, так звали грозную властительницу вод, потчевала гостей раковым супом, форелью и салатами. Атмосфера стала совсем непринуждённой. Жиль рассказывал о море, о своих великих предках, о мятежных Пентьеврах. Леони также поведала о семейной истории, похожей на страшное, но притягательное предание.
Когда-то злобная бабушка Леони обругала нищенку, просящую милостыню у её порога. Крестьянку не стоило за это судить излишне строго. Многие вилланы трудились в поте лица, недоедали, мёрзли. По закону крестьяне не имели права рубить деревья, им доставался только хворост. Мясо было прерогативой господского стола, а на долю пахотных людей приходились сало и потроха. В тот год бабушка Леони похоронила двух детей, умерших от болезни. Поэтому её оскорбил вид нищенки, за подол которой цеплялся целый выводок здоровых ребятишек. Крестьянка страшно обозлилась, увидев грязную протянутую ладонь. Она решила, что если Бог забрал её малюток, то и к другим людям она не проявит милосердия.
— Славно ты устроилась, — ехидно протянула женщина, — я с утра до ночи не разгибаю спину, но достаток так и не пришёл в наш дом. Почему кто-то должен кормить тебя и твоих ублюдков?
— Однажды ты пожалеешь о своей чёрствости, жестокая женщина. Я бы с радостью поменялась бы с тобой уделом, но не у всех есть крыша над головой, муж, который заботится о пропитании семьи, и еда на каждый день. Так пусть твои потомки добровольно странствуют по свету и бросают своих детей. Я не требовала у тебя денег или еды. Ты была вольна кинуть мне краюшку заплесневелого хлеба или просто отказать. Но ты обратила свою брань на женщину, которая не сделала тебе ничего плохого.
Барнабе усмехнулся.
— Если бы я проклинал бы всех, кто меня бранил, то потерял бы много времени и нервов. А если бы ещё мои проклятия сбывались, то население Парижа и Бургундии заметно бы сократилось. Проклятия и дурные слова — это оружие бессильных людей.
— А может, эта нищенка была ведьмой, кто знает? — бросила Леони. — Я при этом не присутствовала. Как говорят на ярмарке, за какую цену купила, за такую и продаю.
— Это вряд ли, — вмешался Жиль, — если бы она была ведьмой, то жила бы во дворце, как Катрин.
— Ещё чего не скажи? Катрин одна из самых могущественных чародеек, — с гордостью заявила моложавая прабабушка.
— А вы тоже чародейка? А вы бессмертная? Вы молоды и красивы для прабабушки Катрин, — без обиняков заявил Жиль.
— Слишком много вопросов, — заявила Леони сонным голосом.
Жиль так и не дождался ответа на свой вопрос. Странная чета, обнявшись, положила свои головы на камни, покрытые тёмно-зелёным мхом.
— Идём. Теперь я попрощалась с родными и могу с лёгкой душой путешествовать по дорогам Франции, — с лёгкой грустью сказала Катрин.
— Возможно, стоит дождаться их пробуждения, — нерешительно сказал Жиль.
— Я не люблю душераздирающих прощаний, — призналась Катрин, — поэтому я угостила их маковым отваром и сонным заклинанием для верности.
Дальнейший путь по горным тропам прошёл в подном молчании. Но вот показались дубы, буки, ольха. Лес, который Арно никогда не мечтал увидеть, отправляясь подобно жертвенному агнцу к дочери Дьявола. Вот Арно увидел шафранно-жёлтые заросли вереска, сливающиеся с золотисто-красным закатом. Это была его Овернь, тот край, в котором Арно провёл свое детство и раннюю юность. Он благоговейно дотрагивался до каждой травинки, вдыхал аромат простых полевых цветов, омочил свои стопы в прохладной воде голубого озера. Катрин жадно наблюдала за Арно. Внезапно ей захотелось узнать, каковы на ощупь густые чёрные кудри рыцаря и прижаться к его губам в пылком поцелуе. Барнабе понимающе усмехнулся в бороду. Этот бывший обитатель Двора Чудес лучше самой Катрин понимал, что с ней творилось.
Сара была изумлена и обрадована, увидев Жиля и Арно живыми и здоровыми. А вот весть о том, что ей придётся покидать насиженное место, не осчастливила Сару. Но не всякая мать так любит своё дитя, как Сара — Катрин.
— Мало кто любит перемены, но люди быстро ко всему привыкают, поэтому я не противлюсь своей участи, но не прощаюсь с этим краем.
Сколько было радости, шума, криков, объятий, когда Арно де Монсальви явился в замок живым и невредимым. Больше всех радовались Изабелла де Монсальви, Ив и Абу-Аль-Хаир. На радостях Ив напился и даже Абу-Аль-Хаир воздал должное виноградной лозе, временно забыв о своей приверженности заветам Корана. Что самое интересное, даже во хмелю Абу-Аль-Хаир не соглашался попробовать свинины, называя её нечистым животным.
— А кто сия девица, похожая на произведение искусства? — пьяно спросил Абу-Аль-Хаир, указав своим перстом на Катрин.
— Я, знахарка. Меня зовут Катрин.
— Я обращался к моему другу, а не к тебе, — надменно отрезал целитель. — В наших землях женщины не вмешиваются в разговоры мужчин.
— А в наших землях чужеземцы не диктуют француженкам, как им жить, какие поступки совершать и что им говорить, — парировала Катрин. — Я не критикую ваши нравы, обычаи, манеру одеваться и религию. Так будьте добры отвечать тем же. Но я предпочитаю не общаться с невоспитанными людьми, пусть даже они являются моими коллегами.
Лицо Абу-Аль-Хаира стало одного цвета с его малиновым тюрбаном.
— Так вы являетесь хакимой? В жизни бы не подумал. Ну-ну. Дерзайте, — и лекарь издевательски расхохотался.
— Катрин, — вмешался Арно, — Абу-Аль-Хаир является одним из моих лучших друзей.
Но Катрин не обращала внимание на сарказм лекаря. Она смотрела на несчастную мать, волосы, которой, изрядно выбелило горе, заодно изрисовав морщинами некогда гладкое оливково-смуглое лицо. Но в тёмных глазах графини ещё теплился крохотный огонёк надежды.
На следующее утро весь замок гудел, как пчелиный улей. Молодой граф Мишель на своих ногах спустился к завтраку.
— Мама, я чертовски проголодался. Что у нас сегодня на завтрак?
Изабелла не верила своим глазам. Её возлюбленный сын, радость, гордость и смысл жизни встал на ноги. Графине казалось, что она видит сон, порождённый её больным воображением. Вот сейчас она проснётся, и Мишель станет калекой, а Арно так и останется пропавшим без вести. Мишелю пришлось четырежды повторить свой вопрос. Но что странно, он не сердился, а только глупо улыбался.
— У нас сегодня яблоко с тыквой и свинина. Если бы я знала, сынок.
— Прекрасный завтрак, — с чувством произнёс Мишель.
Все домашние очень удивились. Ведь молодой граф ненавидел тыкву, а теперь был счастлив настолько, что готов съесть всё, что угодно.
Мишель наслаждался птичьими трелями, прохладой ночи и теплом дня. Раньше он срывал цветы, чтобы ощутить их аромат, а теперь просто наклонялся к клумбам и любовался красотой растений, не притрагиваясь к ним. В итоге Катрин превратила покрывало обратно в цветы и смеясь спросила у Мишеля, какой цветок он выбрал, если бы был шмелем.
— Это трудный выбор, — сказал Мишель. — Я и так заново открываю для себя красоту окружающего мира. Никогда я не замечал, что луна имеет цвет молока, а звёзды похожи на крошечные жёлтые цветочки дрока, рассыпанные по нашей щедрой земле. И теперь я как никогда жажду прогнать английских крыс отсюда. Я дал такой обет. Пока наша армия не одержит хотя бы одну победу, я не буду держать лютню в руках и мои уста произнесут только боевой клич, но никак не слова ронделей, баллад, канцон и лэ. В своей глупости я взроптал на Бога, но я не понимал, что это испытание послано мне неспроста. Прекрасная дева исцелила меня, теперь мне подобно Бертрану Руссильонскому из новеллы Боккаччо остаётся жениться на Катрин.
Арно нахмурился, Барнабе усмехнулся, Изабелла прикусила свою тонкую губу, стремясь показать этим заносчивым простолюдинам, как она оскорблена подобной шуткой своего любимого сына. В этот же вечер Изабелла поговорила с Катрин.
— Надеюсь, вы понимаете, что простая девица, пусть и наделённая редкостной красотой, не пара графу де Монсальви, — начала Изабелла.
— Осмелюсь заметить, Ваша Светлость, что если бы не моё врачебное искусство, то никто не стал бы партией для вашего сына. И вереница предков не означает благородную душу. В чём я лишний раз убеждаюсь, глядя на вас. Вы избаловали своего старшего сына. По счастью, Мишель оказался прекрасным человеком, несмотря на все его недостатки. Он храбрый, добрый и благородный, хотя и несколько эгоистичный юноша. Но я не стремлюсь стать его женой. Я люблю вашего младшего сына.
— Не знаю, какого качества в тебе больше, — медленно проговорила Изабелла, — бесстыдства или наивности, но я не позволю Арно жениться на безродной ведьме. Я заплачу тебе золотом за лечение Мишеля и за то, чтобы ты навсегда исчезла из нашей жизни, простолюдинка.
Катрин снова перенеслась в тот ужасный день, когда парижане хотели её растерзать, пока не нашли более подходящую жертву. Ведь Катрин дала зарок, что не будет помогать жестоким людям, но доброе сердце снова её подвело. Кто знает, на что решилась бы Катрин, если бы в этот момент не раздался голос Арно.
— А я и не знал, какая вы сучка, матушка. Хотя даже псина не бывает такой неблагодарной. Вы даже не спросили, каково мне было ходить за Мишелем и что я пережил в лесу. Но то, как вы говорили с Катрин, не имеет никакого оправдания. Скоро мы вдвоём покинем этот замок. Мне остаётся только совершить суд. Этим я займусь завтра же. Но после ваших слов мне уже не так жалко покидать Овернь.
Изабелла Монсальви хотела попросить прощения у сына, но глядя в пылающие гневом глаза, напоминающие уголья, графиня испуганно попятилась. Катрин прильнула к плечу Арно, ища защиту от жестокости мира. Арно задумчиво перебирал золотистые локоны и думал о завтрашнем правосудии.
Прода от 01.08.2025, 10:49
Позже Катрин сама себя обвиняла в несдержанности и неумении держать себя в руках. Похоже, она унаследовала от своей прабабушки не только красоту, но и вспыльчивость вкупе с повышенной эмоциональностью. Катрин не могла молчать, когда слышала оскорбления и была жертвой несправедливости. Она искренне сочувствовала графине де Монсальви и хотела заручиться дружбой, поддержкой и уважением этой женщины. Возможно, Барнабе был прав, говоря, что любовный дурман лишает людей остатков разума. Слишком часто Катрин наблюдала и испытывала на своей шкуре потребительское отношение и неблагодарность людей, которые не помнили добра. Зачастую люди испытывают сиюминутную благодарность к своим благодетелям, но стоит тем оказаться ненужными, их отшвыривают как ненужную ветошь. Вообще у Катрин не слишком хорошо получалось ладить с женщинами. В раннем детстве Катрин побаивалась злобной и придирчивой Марион, любила Жакетту, мечтала быть похожей на Лоизу. Позже в её жизнь вошла Сара, ставшая ей одновременно матерью и старшей подругой. Катрин обходила стороной глуповатых и робких сверстниц и дружила с Ландри, который научил свою маленькую приятельницу как постоять за себя. Катрин тяжело сходилась с новыми людьми, опасаясь очередного предательства. Но теперь ей не хотелось вспоминать о былых горестях. Катрин не злилась на Изабеллу, хотя больше не строила иллюзий по поводу того, что графиня примет и полюбит её. По крайней мере, Изабелла де Монсальви говорила с ней честно и открыто. Катрин, повидавшая в своей нелёгкой жизни множество фальши и лицемерия, ценила правдивость в других людях. По крайней мере они с Изабеллой знают, что им можно ожидать друг от друга. Лучше вступать в бой с открытым забралом, чем быть гостьей на вечном маскараде. Зато благодаря резкости и неблагодарности графини, Катрин обрела надёжного и пылкого защитника в Арно и познала сладость его целомудренных объятий. Незатейливая ласка юноши и простые слова утешения взволновали Катрин больше, чем самые изощрённые любовные игры и страстные признания. Девушка всё ещё чувствовала ладони Арно, ласкающие живое золото её волос. Катрин была настолько переполнена впечатлениями, что не могла сомкнуть глаз. Вместо этого она распахнула окно и вдыхала воздух, наполненный негой, ароматом цветущего сада и предчувствием чего-то необычного. Молочно-розовый лепесток цветущей вишни упал на тонкую ладошку Катрин и был обращен в каплевидную жемчужину. Колдунья отрезала свою прядь, ставшую золотой цепочкой самой тонкой работы. Катрин злорадно усмехнулась. Пусть теперь чопорная графиня гадает, какой из её сыновей преподнёс низкородной колдунье украшение, достойное герцогини. После этого Катрин преспокойно заснула, шепча имя человека, навсегда завладевшего её помыслами.
Графиня Изабелла тоже не могла заснуть в эту ночь. Она болезненно переживала худые слова, произнесённые обычно спокойным и сдержанным Арно.
