- А ты злой и привереда. Принцесс на вас не напасёшься. Касательно невинности: разве девушка не имеет права на ошибку?
- Да какое мне дело, пусть имеет. Просто девушка – это цветок, я не люблю донюхивать за другими или доедать кем-то сорванное яблоко. Пользованная девушка – это б/у. А нетронутая – это звезда. Именно при её свете совершаются подвиги.
- Теперь ясно. Представь себе, я тоже не девственница, хорошо хоть не склонная к полноте. Если уж откровенничать. Некогда у меня был друг. Ну как друг – возлюбленный, как у взрослых. Сидели за одной партой, сначала случайно касались руками, потом пошло-поехало. В приличном смысле: потискаться, поцеловаться. После школы планировали пожениться. Он уехал поступать в Ленинград, в мореходку. Встречались на каникулах. Как-то раз не приехал. Оказалось, нашёл другую и бракосочетался. А я сделала аборт. Ещё врачи сказали, что детей больше иметь не смогу.
- Очень печально, правда. Прости, что задел за живое. Но слезами здесь не поможешь. На-ка платок. И пойдём внутрь. Там хотя бы весело.
- А про предтечу счастья сам написал?
- Да, вот этими безмозолистыми руками. Это был тот случай, когда не все стихи ведут к «хи-хи».
- Правильный случай.
Время ковыляло к ночи, и у соседних столиков завязались драки. Приехала милиция. Пора и молодожёнам на бок. Полные удовольствия и бессвязного бормотания, родственники отправились в гостиницу при заводе, а Козьма - провожать всё ту же Василису. Там на раскладушке в коридоре его и сморило после фразы: «Я видел, над трупом склонилась луна, и мёртвые губы шепнули: вина!».
«Дружба - весьма обязывающая вещь и относиться к ней следует с осторожностью. Она предполагает жертву во имя себя, причём не всегда оправданную.
Был у тебя друг. И между вами встали деньги.
Был у тебя друг. И между вами встала женщина.
Был у тебя друг. И между вами встало расстояние. Переписываетесь, и это всё, что вас связывает. А что будет потом, когда оно исчезнет - неизвестно, ведь все меняются в идеях, делах и потребностях. Да и не нуждается сильный в дружбе, он и сам может дойти куда угодно. Вообще незачем называться другом, чтобы вовремя и бескорыстно подставить плечо. Будь человеком, и у тебя всё получится», - Козьма достал из тумбочки письма Фрола.
…….
Привет тебе из «Солнечного Забайкалья»!
Я в армии, строю крупнопанельный дом с шести вечера до шести утра.
Бригада наша из 8 человек: 3 дембеля, 2 полугодичника и 3 молодых. Гражданских во вторую смену нет. Работаем без страховочных поясов и касок, хотя их с избытком - в подсобке лежат. Тут не до техники безопасности. Точнее, техника безопасности - это твои глаза, твоё проворство. В общем, работа, как работа. Только, если что не так сделал, не словом единым будешь наказан. Воспитание здесь дореволюционное, как подмастерьев - оплеухой.
А в роте (мы это слово особенно не любим) как же? Всё тяжёлое, грязное - на нас, «молодых». Уборка, стирка, подшивание, точение, чистка сапогов. Полугодичники за нами присматривают, остальные - годичники и дембеля - отдыхают. Как про тюрьму или концлагерь, читал? Протестовать - это риск для здоровья, для жизни. Сломанные рёбра, челюсти, отбитые почки - обычное дело, и не узнает никто. Да и провинности никакой не надо, бьют и «за просто так». Бывает, бежишь, «летишь мухой» по роте, а тебе «стой!», бац-бац, и ты отползаешь. У всех «молодых» левосторонний флюс - потому, что «старики» - правши. Хотя физическая грубость не обязательна, могут и морально затравить.
Что меня поразило? Кроме того, что пьют одеколон, курят коноплю, потребляют ещё «колёса» - какие-то таблетки, с которых кайф. И нюхают лак. А то, что собачину едят - это не в счёт.
А так ребята хорошие, любят гитару. И время бежит быстро.
Кстати, бьют всё-таки слабо, сознание ни разу не терял.
Вообще жизнь глубоко оригинальная. У меня с собой всегда запас иголок, спичек и сигарет, хотя не курю. Крикнут: «молодой, сигарету! (спичку, иголку)», - и летишь. Попробуй иначе.
Столовая - тоже вещь интересная. «Деды» на строительном объекте мало того, что отдыхают, но и со всеми вместе обедать им западло. Нужно - хавку «с доставкой на дом», в самодельных термосах. Дуешь в столовую, где только успевай крутиться: удары со всех сторон. Воруешь с чужих столов, чтоб побольше и повкусней. Один не справился, и - 10 суток в санчасти. Что-то с животом (били в живот).
Сейчас я в увольнении - приехала мама. Могу спокойно писать письма. Отъедаюсь, отсыпаюсь в гостинице. Целых четверо с половиной суток совершенно другой жизни. Возвращаться обратно тоскливо. Магарыч за вольную ставить устал и курево покупать, и трое требуют по «чирику». Да Бог с ними, ещё заработаю. Всё это называется «обсосом», сливки снимают. Посылки приходят - такая же история. Порою самому ничего не достаётся, угоститься чуток разве что.
Несколько солдат нашего призыва, по одиночке, недавно ударилось в бега. Двоих уже поймали. Наверное, будут судить. А это дисбат, и потом - дослуживать.
Но я держусь - сам выбрал своё - и упражняюсь в скалолазании. Горы-то рядом.
Страх высоты пропал.
…….
Привет тебе!
Моя жизнь значительно облегчилась, теперь я ротный нормировщик. Днями бездельничаю: пишу, перебираю бумажки. Уборка для меня - максимум полчаса до завтрака, «деды» больше ничего не заставляют делать. Правда, сел на шею замполит. Ему - и газету рисую, и боевые листки с протоколами комсомольских собраний строчу. Но ладно, это даже хорошо. По сравнению с остальными «молодыми». Одно плохо - не досыпаю. 5-7 часов маловато, хотя удаётся днём смыться и прикорнуть где-нибудь в котельной, завернувшись в бушлат. Получаю 120 рублей в месяц - как инженер. Лафа!
Недолго осталось до новых «духов» («молодых»). Тогда можно будет и жрать в столовой от пуза и жить более-менее по-человечески, по утрам умываясь и чистя зубы - сейчас не всегда есть такая возможность. Спишь до последнего вздоха.
Кстати, до полугода едят так:
завтрак: едят - кашу (без масла, на воде, часто скверно приготовленную), хлеб; не едят - чай, масло (20 граммов), сахар (4 кусочка);
обед: едят - суп без мяса, кашу, хлеб; не едят - мясо, компот;
ужин: едят - кашу, хлеб; не едят - чай, сахар, рыбу.
То есть едят, но не «молодые».
Недавно рассказали, как здесь было раньше и как нам сейчас хорошо. Раньше здесь была настоящая зона. Били табуретками и делали педерастами. Сейчас этого нет. Остались онаша, лак, «колёса», одеколон, эликсиры, собачатина. Вымирают «люди»!
Бегут уже меньше. У нас в роте 1-2 постоянно в бегах. Их ловят, они поживут-поживут в роте и снова дёру. Судят, сажают.
Дембеля боятся - боятся бить, боятся стукачей. Посадят, а домой ой как очень хочется.
А вообще смешно и грустно. Никто из вас, бывших моих сокурсников, не видел того, что я испытал.
…….
Наше вам здрасьте и в двойном размере!
Писать особо нечего потому, что скоро свидимся.
Теперь я в столовой сажусь у раздачи. По праву сильного - не шутка: «дед», но не борзеющий, плюс нормировщик - и потому, что у меня есть ложка, накладываю себе то, что нравится. Подлетает приятель, ложки у него нет. После еды их собирают «молодые» и кладут в тумбочку дневального. Я успел схватить, а он нет. Выпаливает мне на ходу: «На двоих». Я: «Угу», - и накладываю на двоих. С другого конца стола передают чай и хлеб. Едим одной ложкой по очереди. Это ничуть не стесняет, появляется даже чувство товарищества. Гигиена здесь не отдельного человека, а коллектива. Кружки в столовой вообще не моются, как и чайники. Попили из кружек, и в конце трапезы они ставятся на край стола - на исходную позицию для следующей партии едоков.
Проходит дежурный, раздаёт тарелки с маслом и сахаром. Тоже с нашего края, что определённо славно. Берём первые, последним, как правило, не достаётся.
Что ещё? После посещения стоматолога - 9 сеансов - строго два раза в день чищу зубы.
После завтрака иду в канцелярию делать расстановку личного состава. Полусонному бойцу - это отличная гимнастика для внимания.
Входит замполит с детским лицом. Похож на восьмиклассника-переростка. «Как дела?». «Нормально». Делаю вид, что усердно занят расстановкой. Замполит уходит строить роту. А я занимаюсь английским. Потом, как бы опаздывая из-за сложного задания, топаю не с ротой, а прямиком в штаб. Отдаю бумажку, слушаю, как за стенкой с чувством и выражением ругается комбат, и смотрю в окно. Все повылазили, все роты на плацу. Пора на развод, после комбата - нельзя.
А на «большую землю» я не вернусь. Помнишь, как мне была противна мирская суета? Хотелось даже в одиночную камеру засесть на полгодика, чтобы одни книги и съедобная пища, разумеется.
Недалеко от нас освободилось место на лавинной станции. На хребте, на высоте 1500 метров. Внизу титан и медь разведали, склон долбят, оконтуривают месторождение. Сверху надо всех остерегать от лавин. На станции всего три семьи. И я, холостой, буду.
Пиши на тот же адрес сердобольной старушки из ближайшего к нам города. Которая, дай Бог ей здоровья, всегда разрешала мне пользоваться её почтовым ящиком. Назло полковой цензуре. До возможной мимолётной встречи.
Это была трудовая повинность, а не повод для творчества. Ноги идти не желали, однако Козьма старался. В восемь ноль-ноль табельщица отметит неперевернутый номерок, и начнутся административные взыскания. Есть такой сорт людей - прирождённые табельщицы. Они борются за своё место, дающее право отслеживать других, держать их в страхе, принуждать к дружбе, чтобы те не запятнались перед хозяином. Это больше собаки, чем люди.
Зима уже внесла поправки в короткий маршрут, наплодив сугробы, обойти которые и быстро дано только избранным горнолыжникам. Потом 8-00 нависли над проходной, она так запрудилась доблестными работниками, что никакой горнолыжник не помог бы, да и борцу пришлось бы не сладко. И Козьма опоздал на две минуты.
- Пиши объяснительную, - пнул начальник отдела.
Бывает, когда нехватка интеллекта восполнятся грубой физической или административной силой. Бывает, что человек так неприятен, что даже любимую пятку ему почесать не дашь. Это жизнь.
В подразделении, так называемом секторе, значились одни женщины, и сейчас они обсуждали очередную серию мексиканского сериала. Козьма подозревал, что телесериалы предназначены для выживших из ума. Или не вжившихся в него. Однако тревожило его абсолютно другое: как бы помягче, с намёком на жалость изложить провинность? Не про сугробы же писать. Часы отстали? Всего на две минуты. Начальник вычеркнул «две минуты» и отправил Козьму сочинять приказ о лишении нарушителя дисциплины 50-ти процентов квартальной премии. Сам на себя, так чувствительней.
Лучшей отдушины, чем Тихон, не предвиделось, и Козьма пошёл в цех. Тихон на гитаре играл кое-как, а за станком – сама мощь. Ожидая пополнения своего семейства в ближайшее время.
- Уродство какое-то, честное слово. Оценивать тебя не по результату, а придёшь ли ты вовремя или уйдёшь не хуже. Хочу свободы. В газете устроиться, к примеру. И задатки есть. В «Городской хронике» могу. Пролетела килограммовая сосулька мимо - я тут как тут. «Гражданин отделался лёгким испугом. От которого и скончался». В «Экономических вестях»? Пожалуйста: «Капитал, Капитал, улыбнитесь! Ведь улыбка - это флаг Корабля». В «Литературном обзоре» не потеряюсь: «Ой, это разбуженный Герцен трезвонит. О чём-то сугубо своём». Обильно юмором что сдобрить - запросто!
- Так и я могу. «Коль не был я в прежние годы отцом, повсюду хрустящим скакал огурцом».
- А ещё «Доску объявлений» открою. «Меняю камень преткновения на яблоко раздора».
- «Меняю палку о двух концах на конец о двух палках», - Тихон от смеха уронил стальную болванку себе на ногу.
- Так тебе и надо. В смысле - на здоровье. А ведь ты нонче на голодном пайке, с женой-то не балуешься?
- Не ехидничай. Потом злее буду. Или нет?
На том и расстались.
«Жил-был мальчик. И он рос, что не удивительно.
Однажды он купил билет на самолёт и поднялся по трапу. Конечно, не Бог весть какой подвиг, если забыть о его паническом страхе высоты. Даже в гости взрослый мальчик ходил только к тем, кто жил исключительно на первом этаже или - что значительно симпатичней! - в цокольных помещениях. Однако в таких местах да ещё вдали от метро дворянское сословие не селилось, потому не водилось у юноши друзей. И подруг тоже, не считая дворничихи, поющей громко и со вкусом о Родине в пять часов утра. И к семи утра он уже не сомневался, что Родина широка и могуча, правда, начинается она не с картинки в букваре, а с самой дворничихи, а лучше бы с кирпича, который как следует упал бы ей на голову.
И тогда побежал, побежал почти мужчина, и взял билет на самолёт, и поднялся по трапу.
А через полчаса ворвались билетёрша с дружинником и с криком: «Чего расселся! Не положено находиться столько!» - как бы деликатно попросила выйти его из выставочного экспоната. И он действительно вышел, загруженный мыслью, что как ни стремись в небо, а любить надо землю - гнездо своё.
И с тех пор будущего избирателя напрочь сковала умиротворённость.
Таким и запомнил его вахтёр на выходе с выставки достижений народного хозяйства... Ну, ты меня понимаешь...»
Тихон-младший, точная копия старшего, за исключением большой головы, шевельнулся в кроватке и издал некий звук, который при случае можно было трактовать и как одобрение.
- Кончай гвоздать фигню в ребёнка, - сказал Тихон, убирая пустую бутылку из-под водки со стола и доставая новую.
- А у него недержание, словесный понос, - добавила Анфиса. – Кстати, Василиса скоро замуж выходит.
А это-то к чему? Козьма старательно изобразил безразличие. Но потом подумал, что так не интересно.
- Ах, нет, ничего не случилось. Ты просто убила меня! - Он вцепился в свои лохмы, свалился со стула и стал кататься по полу. Недолго: один раз туда и ровно столько же обратно. Бодро встал, отряхнулся и раскланялся, медленно пятясь к двери.
- Всё паясничаешь? Считаешь, небось, что лучше казаться глупее и тем как бы обмануть, принизить планку, чтобы потом эффект от замечательных качеств выглядел ошеломляющим? Слыхали. Только терпение-то человека не беспредельно, в отличие от доверчивости. Человеческие отношения просты. Это как не столько вкусная, сколько здоровая пища. Не надо острого, острое - на любителя. А не на женителя. А то получится «положительным образом на отрицательный результат».
Козьма с уважением посмотрел на друга, повесил только что снятое пальто обратно на гвоздь и снова подсел к столу.
- Но кой-кому настало время брызнуть прочь... Второй вариант: «Ничего не ответила рыбка, только на ... немножко послала».
- Такая реклама посыльного агентства «А пошёл ты...»: «Позвоните нам сейчас, и вы уже в пути!».
- Что-то у меня в одно ухо влетает, а в другое – никак. У вас с Василисой отношениям капут? - присоединилась к «по чуть-чуть» заражённая угрюмым юмором Анфиса. У неё молока не было, а молочной смеси, которую с ближайшей детской кухни муж исправно таскал спозаранку, было всё равно, квасит мама или нет. Козьма решил сдвинуть тему.
- Вообще, девушка, наказала меня примета: мол, как встретишь Новый год...
- Да какое мне дело, пусть имеет. Просто девушка – это цветок, я не люблю донюхивать за другими или доедать кем-то сорванное яблоко. Пользованная девушка – это б/у. А нетронутая – это звезда. Именно при её свете совершаются подвиги.
- Теперь ясно. Представь себе, я тоже не девственница, хорошо хоть не склонная к полноте. Если уж откровенничать. Некогда у меня был друг. Ну как друг – возлюбленный, как у взрослых. Сидели за одной партой, сначала случайно касались руками, потом пошло-поехало. В приличном смысле: потискаться, поцеловаться. После школы планировали пожениться. Он уехал поступать в Ленинград, в мореходку. Встречались на каникулах. Как-то раз не приехал. Оказалось, нашёл другую и бракосочетался. А я сделала аборт. Ещё врачи сказали, что детей больше иметь не смогу.
- Очень печально, правда. Прости, что задел за живое. Но слезами здесь не поможешь. На-ка платок. И пойдём внутрь. Там хотя бы весело.
- А про предтечу счастья сам написал?
- Да, вот этими безмозолистыми руками. Это был тот случай, когда не все стихи ведут к «хи-хи».
- Правильный случай.
Время ковыляло к ночи, и у соседних столиков завязались драки. Приехала милиция. Пора и молодожёнам на бок. Полные удовольствия и бессвязного бормотания, родственники отправились в гостиницу при заводе, а Козьма - провожать всё ту же Василису. Там на раскладушке в коридоре его и сморило после фразы: «Я видел, над трупом склонилась луна, и мёртвые губы шепнули: вина!».
*****
«Дружба - весьма обязывающая вещь и относиться к ней следует с осторожностью. Она предполагает жертву во имя себя, причём не всегда оправданную.
Был у тебя друг. И между вами встали деньги.
Был у тебя друг. И между вами встала женщина.
Был у тебя друг. И между вами встало расстояние. Переписываетесь, и это всё, что вас связывает. А что будет потом, когда оно исчезнет - неизвестно, ведь все меняются в идеях, делах и потребностях. Да и не нуждается сильный в дружбе, он и сам может дойти куда угодно. Вообще незачем называться другом, чтобы вовремя и бескорыстно подставить плечо. Будь человеком, и у тебя всё получится», - Козьма достал из тумбочки письма Фрола.
…….
Привет тебе из «Солнечного Забайкалья»!
Я в армии, строю крупнопанельный дом с шести вечера до шести утра.
Бригада наша из 8 человек: 3 дембеля, 2 полугодичника и 3 молодых. Гражданских во вторую смену нет. Работаем без страховочных поясов и касок, хотя их с избытком - в подсобке лежат. Тут не до техники безопасности. Точнее, техника безопасности - это твои глаза, твоё проворство. В общем, работа, как работа. Только, если что не так сделал, не словом единым будешь наказан. Воспитание здесь дореволюционное, как подмастерьев - оплеухой.
А в роте (мы это слово особенно не любим) как же? Всё тяжёлое, грязное - на нас, «молодых». Уборка, стирка, подшивание, точение, чистка сапогов. Полугодичники за нами присматривают, остальные - годичники и дембеля - отдыхают. Как про тюрьму или концлагерь, читал? Протестовать - это риск для здоровья, для жизни. Сломанные рёбра, челюсти, отбитые почки - обычное дело, и не узнает никто. Да и провинности никакой не надо, бьют и «за просто так». Бывает, бежишь, «летишь мухой» по роте, а тебе «стой!», бац-бац, и ты отползаешь. У всех «молодых» левосторонний флюс - потому, что «старики» - правши. Хотя физическая грубость не обязательна, могут и морально затравить.
Что меня поразило? Кроме того, что пьют одеколон, курят коноплю, потребляют ещё «колёса» - какие-то таблетки, с которых кайф. И нюхают лак. А то, что собачину едят - это не в счёт.
А так ребята хорошие, любят гитару. И время бежит быстро.
Кстати, бьют всё-таки слабо, сознание ни разу не терял.
Вообще жизнь глубоко оригинальная. У меня с собой всегда запас иголок, спичек и сигарет, хотя не курю. Крикнут: «молодой, сигарету! (спичку, иголку)», - и летишь. Попробуй иначе.
Столовая - тоже вещь интересная. «Деды» на строительном объекте мало того, что отдыхают, но и со всеми вместе обедать им западло. Нужно - хавку «с доставкой на дом», в самодельных термосах. Дуешь в столовую, где только успевай крутиться: удары со всех сторон. Воруешь с чужих столов, чтоб побольше и повкусней. Один не справился, и - 10 суток в санчасти. Что-то с животом (били в живот).
Сейчас я в увольнении - приехала мама. Могу спокойно писать письма. Отъедаюсь, отсыпаюсь в гостинице. Целых четверо с половиной суток совершенно другой жизни. Возвращаться обратно тоскливо. Магарыч за вольную ставить устал и курево покупать, и трое требуют по «чирику». Да Бог с ними, ещё заработаю. Всё это называется «обсосом», сливки снимают. Посылки приходят - такая же история. Порою самому ничего не достаётся, угоститься чуток разве что.
Несколько солдат нашего призыва, по одиночке, недавно ударилось в бега. Двоих уже поймали. Наверное, будут судить. А это дисбат, и потом - дослуживать.
Но я держусь - сам выбрал своё - и упражняюсь в скалолазании. Горы-то рядом.
Страх высоты пропал.
…….
Привет тебе!
Моя жизнь значительно облегчилась, теперь я ротный нормировщик. Днями бездельничаю: пишу, перебираю бумажки. Уборка для меня - максимум полчаса до завтрака, «деды» больше ничего не заставляют делать. Правда, сел на шею замполит. Ему - и газету рисую, и боевые листки с протоколами комсомольских собраний строчу. Но ладно, это даже хорошо. По сравнению с остальными «молодыми». Одно плохо - не досыпаю. 5-7 часов маловато, хотя удаётся днём смыться и прикорнуть где-нибудь в котельной, завернувшись в бушлат. Получаю 120 рублей в месяц - как инженер. Лафа!
Недолго осталось до новых «духов» («молодых»). Тогда можно будет и жрать в столовой от пуза и жить более-менее по-человечески, по утрам умываясь и чистя зубы - сейчас не всегда есть такая возможность. Спишь до последнего вздоха.
Кстати, до полугода едят так:
завтрак: едят - кашу (без масла, на воде, часто скверно приготовленную), хлеб; не едят - чай, масло (20 граммов), сахар (4 кусочка);
обед: едят - суп без мяса, кашу, хлеб; не едят - мясо, компот;
ужин: едят - кашу, хлеб; не едят - чай, сахар, рыбу.
То есть едят, но не «молодые».
Недавно рассказали, как здесь было раньше и как нам сейчас хорошо. Раньше здесь была настоящая зона. Били табуретками и делали педерастами. Сейчас этого нет. Остались онаша, лак, «колёса», одеколон, эликсиры, собачатина. Вымирают «люди»!
Бегут уже меньше. У нас в роте 1-2 постоянно в бегах. Их ловят, они поживут-поживут в роте и снова дёру. Судят, сажают.
Дембеля боятся - боятся бить, боятся стукачей. Посадят, а домой ой как очень хочется.
А вообще смешно и грустно. Никто из вас, бывших моих сокурсников, не видел того, что я испытал.
…….
Наше вам здрасьте и в двойном размере!
Писать особо нечего потому, что скоро свидимся.
Теперь я в столовой сажусь у раздачи. По праву сильного - не шутка: «дед», но не борзеющий, плюс нормировщик - и потому, что у меня есть ложка, накладываю себе то, что нравится. Подлетает приятель, ложки у него нет. После еды их собирают «молодые» и кладут в тумбочку дневального. Я успел схватить, а он нет. Выпаливает мне на ходу: «На двоих». Я: «Угу», - и накладываю на двоих. С другого конца стола передают чай и хлеб. Едим одной ложкой по очереди. Это ничуть не стесняет, появляется даже чувство товарищества. Гигиена здесь не отдельного человека, а коллектива. Кружки в столовой вообще не моются, как и чайники. Попили из кружек, и в конце трапезы они ставятся на край стола - на исходную позицию для следующей партии едоков.
Проходит дежурный, раздаёт тарелки с маслом и сахаром. Тоже с нашего края, что определённо славно. Берём первые, последним, как правило, не достаётся.
Что ещё? После посещения стоматолога - 9 сеансов - строго два раза в день чищу зубы.
После завтрака иду в канцелярию делать расстановку личного состава. Полусонному бойцу - это отличная гимнастика для внимания.
Входит замполит с детским лицом. Похож на восьмиклассника-переростка. «Как дела?». «Нормально». Делаю вид, что усердно занят расстановкой. Замполит уходит строить роту. А я занимаюсь английским. Потом, как бы опаздывая из-за сложного задания, топаю не с ротой, а прямиком в штаб. Отдаю бумажку, слушаю, как за стенкой с чувством и выражением ругается комбат, и смотрю в окно. Все повылазили, все роты на плацу. Пора на развод, после комбата - нельзя.
А на «большую землю» я не вернусь. Помнишь, как мне была противна мирская суета? Хотелось даже в одиночную камеру засесть на полгодика, чтобы одни книги и съедобная пища, разумеется.
Недалеко от нас освободилось место на лавинной станции. На хребте, на высоте 1500 метров. Внизу титан и медь разведали, склон долбят, оконтуривают месторождение. Сверху надо всех остерегать от лавин. На станции всего три семьи. И я, холостой, буду.
Пиши на тот же адрес сердобольной старушки из ближайшего к нам города. Которая, дай Бог ей здоровья, всегда разрешала мне пользоваться её почтовым ящиком. Назло полковой цензуре. До возможной мимолётной встречи.
*****
Это была трудовая повинность, а не повод для творчества. Ноги идти не желали, однако Козьма старался. В восемь ноль-ноль табельщица отметит неперевернутый номерок, и начнутся административные взыскания. Есть такой сорт людей - прирождённые табельщицы. Они борются за своё место, дающее право отслеживать других, держать их в страхе, принуждать к дружбе, чтобы те не запятнались перед хозяином. Это больше собаки, чем люди.
Зима уже внесла поправки в короткий маршрут, наплодив сугробы, обойти которые и быстро дано только избранным горнолыжникам. Потом 8-00 нависли над проходной, она так запрудилась доблестными работниками, что никакой горнолыжник не помог бы, да и борцу пришлось бы не сладко. И Козьма опоздал на две минуты.
- Пиши объяснительную, - пнул начальник отдела.
Бывает, когда нехватка интеллекта восполнятся грубой физической или административной силой. Бывает, что человек так неприятен, что даже любимую пятку ему почесать не дашь. Это жизнь.
В подразделении, так называемом секторе, значились одни женщины, и сейчас они обсуждали очередную серию мексиканского сериала. Козьма подозревал, что телесериалы предназначены для выживших из ума. Или не вжившихся в него. Однако тревожило его абсолютно другое: как бы помягче, с намёком на жалость изложить провинность? Не про сугробы же писать. Часы отстали? Всего на две минуты. Начальник вычеркнул «две минуты» и отправил Козьму сочинять приказ о лишении нарушителя дисциплины 50-ти процентов квартальной премии. Сам на себя, так чувствительней.
Лучшей отдушины, чем Тихон, не предвиделось, и Козьма пошёл в цех. Тихон на гитаре играл кое-как, а за станком – сама мощь. Ожидая пополнения своего семейства в ближайшее время.
- Уродство какое-то, честное слово. Оценивать тебя не по результату, а придёшь ли ты вовремя или уйдёшь не хуже. Хочу свободы. В газете устроиться, к примеру. И задатки есть. В «Городской хронике» могу. Пролетела килограммовая сосулька мимо - я тут как тут. «Гражданин отделался лёгким испугом. От которого и скончался». В «Экономических вестях»? Пожалуйста: «Капитал, Капитал, улыбнитесь! Ведь улыбка - это флаг Корабля». В «Литературном обзоре» не потеряюсь: «Ой, это разбуженный Герцен трезвонит. О чём-то сугубо своём». Обильно юмором что сдобрить - запросто!
- Так и я могу. «Коль не был я в прежние годы отцом, повсюду хрустящим скакал огурцом».
- А ещё «Доску объявлений» открою. «Меняю камень преткновения на яблоко раздора».
- «Меняю палку о двух концах на конец о двух палках», - Тихон от смеха уронил стальную болванку себе на ногу.
- Так тебе и надо. В смысле - на здоровье. А ведь ты нонче на голодном пайке, с женой-то не балуешься?
- Не ехидничай. Потом злее буду. Или нет?
На том и расстались.
*****
«Жил-был мальчик. И он рос, что не удивительно.
Однажды он купил билет на самолёт и поднялся по трапу. Конечно, не Бог весть какой подвиг, если забыть о его паническом страхе высоты. Даже в гости взрослый мальчик ходил только к тем, кто жил исключительно на первом этаже или - что значительно симпатичней! - в цокольных помещениях. Однако в таких местах да ещё вдали от метро дворянское сословие не селилось, потому не водилось у юноши друзей. И подруг тоже, не считая дворничихи, поющей громко и со вкусом о Родине в пять часов утра. И к семи утра он уже не сомневался, что Родина широка и могуча, правда, начинается она не с картинки в букваре, а с самой дворничихи, а лучше бы с кирпича, который как следует упал бы ей на голову.
И тогда побежал, побежал почти мужчина, и взял билет на самолёт, и поднялся по трапу.
А через полчаса ворвались билетёрша с дружинником и с криком: «Чего расселся! Не положено находиться столько!» - как бы деликатно попросила выйти его из выставочного экспоната. И он действительно вышел, загруженный мыслью, что как ни стремись в небо, а любить надо землю - гнездо своё.
И с тех пор будущего избирателя напрочь сковала умиротворённость.
Таким и запомнил его вахтёр на выходе с выставки достижений народного хозяйства... Ну, ты меня понимаешь...»
Тихон-младший, точная копия старшего, за исключением большой головы, шевельнулся в кроватке и издал некий звук, который при случае можно было трактовать и как одобрение.
- Кончай гвоздать фигню в ребёнка, - сказал Тихон, убирая пустую бутылку из-под водки со стола и доставая новую.
- А у него недержание, словесный понос, - добавила Анфиса. – Кстати, Василиса скоро замуж выходит.
А это-то к чему? Козьма старательно изобразил безразличие. Но потом подумал, что так не интересно.
- Ах, нет, ничего не случилось. Ты просто убила меня! - Он вцепился в свои лохмы, свалился со стула и стал кататься по полу. Недолго: один раз туда и ровно столько же обратно. Бодро встал, отряхнулся и раскланялся, медленно пятясь к двери.
- Всё паясничаешь? Считаешь, небось, что лучше казаться глупее и тем как бы обмануть, принизить планку, чтобы потом эффект от замечательных качеств выглядел ошеломляющим? Слыхали. Только терпение-то человека не беспредельно, в отличие от доверчивости. Человеческие отношения просты. Это как не столько вкусная, сколько здоровая пища. Не надо острого, острое - на любителя. А не на женителя. А то получится «положительным образом на отрицательный результат».
Козьма с уважением посмотрел на друга, повесил только что снятое пальто обратно на гвоздь и снова подсел к столу.
- Но кой-кому настало время брызнуть прочь... Второй вариант: «Ничего не ответила рыбка, только на ... немножко послала».
- Такая реклама посыльного агентства «А пошёл ты...»: «Позвоните нам сейчас, и вы уже в пути!».
- Что-то у меня в одно ухо влетает, а в другое – никак. У вас с Василисой отношениям капут? - присоединилась к «по чуть-чуть» заражённая угрюмым юмором Анфиса. У неё молока не было, а молочной смеси, которую с ближайшей детской кухни муж исправно таскал спозаранку, было всё равно, квасит мама или нет. Козьма решил сдвинуть тему.
- Вообще, девушка, наказала меня примета: мол, как встретишь Новый год...
