Линдар слушал, затаив дыхание, украдкой подметив, что Айлонви тоже напряжённо ловила каждое слово дварфа. Последняя фраза удивила его.
– Так значит, даже во времена Ордена у Энферии были короли?
– Ну, как мы узнали по летописям, так и было. Формально структура власти Энферии не менялась. Единый Орден подчинялся лорду- или леди-властителям… королю или королеве, коли вам так привычнее. Но только формально. Не любят Чёрные могучих владык, сами понимаете.
– Наше восстание ведь далеко не единственное в истории, – добавила Иргейл. – Орден стёр упоминания о других в официальных источниках, но не сумел стереть последнего, недавнего. Оно живо в памяти людей… особенно в нашей.
– Да, восстание лорда Иддрайга многому нас научило, – кивнул Гвинбир.
Оборотень уже жалел, что несколько пренебрежительно отнёсся к походу в Библиотеку Храма. Чтиво его никогда особо не увлекало – он предпочитал теории практику. Но сколько всего полезного он мог бы узнать, если б не поленился прочесть!
– Что произошло тогда? – спросил он одновременно с Айлонви.
– Основателем последней династии был Эйлад Иддрайг, лорд-чародей – могучий волшебник и талантливый политик. Его власть казалась нерушимой. Лорд-властитель Эйлад умел подбирать ключи к сердцам. Видите ли, его род считался верным Ордену, но, как оказалось, лишь до тех пор, пока последний лорд не разочаровался во власти Чёрных. У Иддрайга было много сторонников, таких же, как он – сильных, влиятельных людей, верных Энферии, но по тем или иным причинам не принимавших многовековой орденский уклад. Служители Богини за столько веков слишком привыкли к тому, что их власть была неоспорима, и не ожидали, что кто-нибудь посмеет бросить им вызов… Что ж, они ошиблись. Эйлад Иддрайг долго готовился к тому, чтобы нанести удар изнутри. В итоге он пришёл к власти, но не с помощью длительной кровопролитной войны, подобной нашей, а с помощью тонкого политического переворота… Когда Эйлад Иддрайг стал лордом-властителем, он действительно подарил народу надежду на совсем другую жизнь. Он сохранил в стране процветание, но уже при других законах. Это был новый золотой век Энферии… пусть краткий, но он всё же был.
В тот момент Линдар увидел, как Иргейл слабо улыбнулась. Она как будто увидела вдруг, как могла бы сложиться жизнь её и её супруга, если бы Иддрайг по-прежнему занимал трон.
– Верховные Жрецы и Жрицы Единого Ордена были прилюдно казнены, а оставшиеся в живых после переворота Чёрные – изгнаны из страны, – продолжал Гвинбир. – Казалось, пришло время, когда Богиня действительно могла быть свергнута!.. Но Эйлад Иддрайг погиб при странных трагических обстоятельствах. И тогда представители его окружения один за другим довольно быстро пали жертвами интриг и собственной жажды власти, перегрызлись между собой, ибо неясно было, кто должен наследовать трон Энферии после несравненного Иддрайга. Его дочь была слишком юна, и за место регента при ней шла жестокая борьба, – дварф снова понизил голос, словно боялся привлечь чьё-то нежелательное внимание. – В итоге власть в свои руки взяла та, кого мы зовём Демонической Королевой. Личность супруги Эйлада окружена слухами и загадками. Говорят, после его смерти она обезумела от горя. И хотя на несколько лет ей удалось успокоить смуту в стране, её тирания была едва ли не более жестокой, чем правление Единого Ордена. В конечном итоге её свергли оставшиеся в живых Чёрные, и больше её никто не видел. Их народ чествовал, как освободителей…
– Своих палачей – как освободителей… – тихим эхом повторила Иргейл.
– Так пала династия Иддрайг, – торжественно закончил Гвинбир. – Энферия вновь стала принадлежать Богине почти безраздельно... я говорю почти, потому что мы ещё сражаемся.
Воительница опустила голову и хрипло проговорила:
– Трон Энферии проклят. Возможно, генерал Брейон и Лунносветная пытаются обмануть судьбу. А может, проклятие – это только легенда, которой не стоит придавать избыточного значения… Но мы помним жестокий урок Иддрайга.
– Нам удавалось отвоёвывать целые города, останавливать сотни казней. Мы по праву стали Чёрным достойным противником, внушающим страх. Но новая династия в Энферии так и не воцарилась, – печально согласился Гвинбир. – У нас говорят, что только Избранник Энферии, неподвластный ни магии наших земель, ни проклятиям нашим, ни нашей скверне, сумеет удержаться на троне.
– Я уже не знаю, чему верить, – горячо сказала Иргейл. – Как и все здесь, я по-прежнему готова последовать за Брейоном и Лунносветной хоть в бесово пламя. Но доверить наш народ Энсору?!
Да лучше уж вырвать себе горло, чем славить его!
От Линдара не укрылось, как вздрогнула Айлонви. Сам он только кивнул, не споря.
Лунносветная говорила о мертвеце, безучастном к судьбе что своей, что чужой. Ну а энферийские легенды рисовали Совершенного Владыку, единого и неразделимого со своей землёй. Боль Энферии была его мукой, а радость её – его ликованием. Древние сказания, дававшие надежду повстанцам, воспевали защитника, хранителя народа, могущего объединить людей даже сквозь власть скверны, ибо длань Богини не будет простираться над ним. Но легендам было свойственно приукрашивать действительность.
«Какой же ты на самом деле, Энсору? – подумал Линдар. – Действительно ли ты наделён исключительными талантами и необыкновенной силой духа, достойной пробуждения Рагнатерана? Или ты – тиран… а то и вовсе жалкое подобие того, что о тебе говорят?»
Ответом на этот вопрос могла стать только грядущая встреча. И потому Линдар задал другой заботивший его вопрос:
– Откуда вообще повелось, что именно Энсору стал считаться этим вашим Избранником Энферии?
Гвинбир тихо рассмеялся.
– Оо, это было чудом, достойным ушедшей эпохи Золотого Века. Дело в том, что около пяти лет произошло одно занимательное событие. Оно-то и стало живым подтверждением обещаний Лунносветной и давно почивших пророков.
«Пять лет! – эта мысль буквально обожгла оборотня. – Да ведь мы с Айлонви примерно пять лет назад и встретились… а всё в памяти перед этим как-то смутно…»
– Как это маги красиво называют, «пространство будто раскололось», – продолжал дварф. – А в Пиках Демонов – это скалы такие в окрестностях столицы – вырос огромный замок. Ни тебе взрыва магии, ни масштабного зарева портала. Он как будто всегда там стоял – раз! и всё.
– Да уж, замки просто так не вырастают… – с сомнением согласился Линдар.
Он вообще не слишком верил в такой фантастический поворот событий, но спорить с дварфом не стал.
– Вот и я о чём. И ладно б просто возник. Так окрестности этого самого замка, как потом оказалось, были настолько же недосягаемы для чужой магии, как сам Айриас. Там обитает какое-то своё самобытное волшебство. Ну а дальше уж и нам, и Чёрным пришлось как следует постараться, чтобы узнать, кто в этом замке обитает. Тот, кто назвал себя Энсору, видишь ли, и правда неподвластен чарам – ни чарам жрецов, ни чарам самой Лунносветной.
– Я и сама тогда уверовала в то, что уж теперь-то наша жизнь станет иной, – с горечью проговорила Иргейл.
Гвинбир с досадой махнул рукой.
– Чего уж, все мы уверовали. Верховная Жрица ведь приходила к нему, сама. Ну и Чёрные не отставали, своих послов направили. А результаты вы видите сами.
Только теперь, когда Линдар узнал больше о повстанцах, тёмная интрига жрецов вдруг предстала перед ним со всей ясностью: прикрывая свои действия именем Энсору, именем долгожданного спасителя, Единый Орден медленно, но верно убивал последнюю и единственную надежду на освобождение. Каков бы ни был «Избранник» на самом деле, он являлся своего рода символов, воплощением чаяний очень многих людей. Так и Рагнатеран, бывший всего лишь изваянием, всё равно оставался символом волшебства минувшей эпохи и непременным атрибутом властителей.
И именно теперь, а не после рассказа Амилы, Линдар начинал понимать всю важность миссии, которую возложила на них Верховная Жрица. Они должны были вернуть повстанцам украденную надежду.
– Мы попробуем изменить это, Иргейл, – Линдар протянул руку и коснулся её плеча. – Не знаю, удастся ли… но мы попробуем.
Воительница чуть улыбнулась ему.
– А Джаральт верил, знаешь… верил до последнего… Я тоже попытаюсь верить, Ночной Охотник…
Большего он от неё не мог и просить...
Некоторое время они молчали. Оборотень думал об Эйладе Иддрайге, Райдане Брейоне и проклятии энферийского трона. А ещё он хотел увидеть Рагнатеран, Меч-Читающий-Сердца, и узнать, с чем же столкнулся генерал повстанцев, что решил не претендовать на трон. Впрочем, Линдар понимал, что его вряд ли допустят в святилище. Ну а уж держать разговор с самим Брейоном ему и подавно вряд ли предстоит в ближайшее время.
Линдар сожалел только о том, что Айлонви по-прежнему никак не выразила своего отношения к происходящему. Она избегала говорить об этом даже с ним, и в итоге оборотень оставил попытки и просто ждал.
* * *
Подготовка к празднику в Айриасе шла полным ходом. Урожай в этом году был богатый, как и почти всегда в земле волшебства. Говорили, что сказывалось обилие Мест Силы. Да и как иначе объяснить, что местный люд привык к щедротам природы? Впрочем, у них и кроме голода бед хватало. Айлонви думала, что если б ей был предоставлен выбор, вряд ли она бы выбрала родиться в Энферии. Очень уж всё здесь было неясное, противоречивое – чудесное и вместе с тем пугающее.
Праздник Урожая общей традицией тех королевств, где ей доводилось бывать, и Айриас не стал исключением. Улицы украшались плетёными из соломы и сезонных овощей и фруктов гирляндами и фигурами. В воздухе витал запах свежего хлеба и пирогов, ведь в неделю Праздника каждая хозяйка стремилась перещеголять остальных в кулинарном искусстве.
В каждом городе по случаю торжеств устраивалась ярмарка, а уж в Айриасе она готовилась со всем размахом. Айлонви не сомневалась, что уж где-где, а в Энферии перед людьми будут выступать не только артисты и фокусники, но и самые настоящие маги. Вот на чьё искусство хотелось бы посмотреть особенно! О чудесах, доступных энферийским чародеям, ходили легенды. Айлонви, конечно же, понимала, что вряд ли они умели вызывать драконов или заставлять небеса пылать, но вдруг хоть часть историй была правдой?
С Линдаром они почти не виделись. Оборотень пропадал где-то со своими новыми друзьями – капитаном Иргейл Дайр и мастером-оружейником Гвинбиром. Айлонви чувствовала себя очень одинокой и чужой. Конечно же, причиной было не отношение к ней других, а то, что она сама постаралась возвести барьеры покрепче, убедить себя, что здешние проблемы не должны её заботить сверх меры. Она не хотела подпадать под очарование Энферии, не хотела связывать свою судьбу с этой землёй, и с каждым днём делать это становилось всё сложнее.
Так и сегодня, в День Силы, как его называли здесь, она пообещала себе, что не присоединится к народным гуляниям, а только посмотрит на чародейское искусство на ярмарке. Праздники всегда сближали людей, а ей не хотелось испытать эту общность, с которой, как она знала, бороться потом будет невыносимо. Вместе с тем, Айлонви ловила себя на том, что ей было бы приятно, если бы друг всё же вспомнил о ней и позвал с собой в этот день. В компании Линдара она чувствовала себя увереннее – всё-таки они не один месяц путешествовали вместе. Вот только здесь его будто подменили. Не иначе местная магия ударила ему в голову! Всем им ударила… Он уже всем сердцем готов был поддержать повстанцев, уверовать в их легенды, даже помочь эти легенды воплотить. А она что? Она уже не находила в себе сил даже пытаться остановить его. Ей пришлось примириться с мыслью, что поход к Энсору был действительно для них необходим. Но внутренне она по-прежнему боролась с тем, чтобы склониться к какой-либо из сторон восстания. Это не казалось ей правильным. Должен был быть какой-то иной способ существования…
Айлонви расчесалась и заплела свои золотисто-рыжие волосы в тугую косу вокруг головы. Она уже забыла о том, когда ей хотелось выглядеть красиво и привлечь к себе внимание – слишком долгим был путь, слишком далёкими были цели. Удобные тканые штаны и рубаха, высокие сапоги и плотная куртка из тёмной кожи – вся её одежда была добротной, подаренной повстанцами вместо её старой, поношенной. Но изысканным можно было назвать разве что узорный ремень с ножнами для новенькой сабли. Девушка провела по нему ладонью, а потом застегнула на груди, крепя ножны за спиной.
Во время праздника все, особенно женщины, надевали лучшее, что у них было, вне зависимости от того, были они крестьянками или аристократками. Ну а она… она как будто просто была готова к новому походу. У неё даже украшений никаких не было, кроме единственного кольца, которое она никогда не снимала, сколько себя помнила – с голубым топазом, едва выступавшим из серебристого металла. Это кольцо уже настолько было частью её, что она забыла про него и не задавалась вопросом, откуда оно взялось.
В дверь постучали. Айлонви с интересом обернулась, потом прошла и открыла.
– Мог бы не стучать, – заметила она с улыбкой, радуясь, что Линдар всё же пришёл за ней, а не просто отправился праздновать со своими новыми друзьями.
– Ну, вдруг ты переодевалась? Ты мне пока ещё не подала знак, что не против снова принять мои ухаживания, – усмехнулся оборотень.
Девушка с облегчением рассмеялась этой старой шутке, изрядно надоевшей ей за время их совместного путешествия. Она была так рада, что новые идеи всё же не отдалили друга от неё. Вот он был здесь, рядом, почти что прежний, без этого пугающего огня в кошачьих глазах, без той странной алчбы, которая просыпалась в его взгляде, когда он слушал рассказы Гвинбира и Иргейл Дайр.
– Хорошо выглядишь, должна заметить.
По случаю праздника он тщательно вычесал свои непослушные уже порядком отросшие волосы и даже побрился, почти гладко. Новый кожаный дублет без рукавов, кое-где украшенный серебристыми заклёпками, можно было с натяжкой назвать нарядным. Всё-таки здешние мастера умели сочетать красоту и удобство. Его пояс украшал узорный ремень с ножнами для его длинных кинжалов, похожий на тот, который подарили девушке. Льняная рубаха из-под дублета разве что не сияла непривычной белизной, но пара недель нового путешествия это быстро поправят.
Линдар давно приглядывался к такому наряду, но всё деньги жалел, а тут ему повезло с тем, как хотели им угодить хозяева. Как помнила Айлонви, отдельную его радость – да и её тоже – составляли новые сапоги, слаженные по мерке, на заказ. В таких сапогах уже и новый холодный сезон было встретить не страшно.
В целом оборотень выглядел непривычно аккуратно и даже благородно. Айлонви никогда не видела его «при параде» раньше, а теперь снова задумалась, откуда же он был родом изначально.
– Так-так, это считать зна?ком? – Линдар хитро прищурился.
– А что, доверчивые местные селянки уже кончились? – парировала она, а потом искренне призналась: – Я рада, что ты зашёл за мной.
– Так значит, даже во времена Ордена у Энферии были короли?
– Ну, как мы узнали по летописям, так и было. Формально структура власти Энферии не менялась. Единый Орден подчинялся лорду- или леди-властителям… королю или королеве, коли вам так привычнее. Но только формально. Не любят Чёрные могучих владык, сами понимаете.
– Наше восстание ведь далеко не единственное в истории, – добавила Иргейл. – Орден стёр упоминания о других в официальных источниках, но не сумел стереть последнего, недавнего. Оно живо в памяти людей… особенно в нашей.
– Да, восстание лорда Иддрайга многому нас научило, – кивнул Гвинбир.
Оборотень уже жалел, что несколько пренебрежительно отнёсся к походу в Библиотеку Храма. Чтиво его никогда особо не увлекало – он предпочитал теории практику. Но сколько всего полезного он мог бы узнать, если б не поленился прочесть!
– Что произошло тогда? – спросил он одновременно с Айлонви.
– Основателем последней династии был Эйлад Иддрайг, лорд-чародей – могучий волшебник и талантливый политик. Его власть казалась нерушимой. Лорд-властитель Эйлад умел подбирать ключи к сердцам. Видите ли, его род считался верным Ордену, но, как оказалось, лишь до тех пор, пока последний лорд не разочаровался во власти Чёрных. У Иддрайга было много сторонников, таких же, как он – сильных, влиятельных людей, верных Энферии, но по тем или иным причинам не принимавших многовековой орденский уклад. Служители Богини за столько веков слишком привыкли к тому, что их власть была неоспорима, и не ожидали, что кто-нибудь посмеет бросить им вызов… Что ж, они ошиблись. Эйлад Иддрайг долго готовился к тому, чтобы нанести удар изнутри. В итоге он пришёл к власти, но не с помощью длительной кровопролитной войны, подобной нашей, а с помощью тонкого политического переворота… Когда Эйлад Иддрайг стал лордом-властителем, он действительно подарил народу надежду на совсем другую жизнь. Он сохранил в стране процветание, но уже при других законах. Это был новый золотой век Энферии… пусть краткий, но он всё же был.
В тот момент Линдар увидел, как Иргейл слабо улыбнулась. Она как будто увидела вдруг, как могла бы сложиться жизнь её и её супруга, если бы Иддрайг по-прежнему занимал трон.
– Верховные Жрецы и Жрицы Единого Ордена были прилюдно казнены, а оставшиеся в живых после переворота Чёрные – изгнаны из страны, – продолжал Гвинбир. – Казалось, пришло время, когда Богиня действительно могла быть свергнута!.. Но Эйлад Иддрайг погиб при странных трагических обстоятельствах. И тогда представители его окружения один за другим довольно быстро пали жертвами интриг и собственной жажды власти, перегрызлись между собой, ибо неясно было, кто должен наследовать трон Энферии после несравненного Иддрайга. Его дочь была слишком юна, и за место регента при ней шла жестокая борьба, – дварф снова понизил голос, словно боялся привлечь чьё-то нежелательное внимание. – В итоге власть в свои руки взяла та, кого мы зовём Демонической Королевой. Личность супруги Эйлада окружена слухами и загадками. Говорят, после его смерти она обезумела от горя. И хотя на несколько лет ей удалось успокоить смуту в стране, её тирания была едва ли не более жестокой, чем правление Единого Ордена. В конечном итоге её свергли оставшиеся в живых Чёрные, и больше её никто не видел. Их народ чествовал, как освободителей…
– Своих палачей – как освободителей… – тихим эхом повторила Иргейл.
– Так пала династия Иддрайг, – торжественно закончил Гвинбир. – Энферия вновь стала принадлежать Богине почти безраздельно... я говорю почти, потому что мы ещё сражаемся.
Воительница опустила голову и хрипло проговорила:
– Трон Энферии проклят. Возможно, генерал Брейон и Лунносветная пытаются обмануть судьбу. А может, проклятие – это только легенда, которой не стоит придавать избыточного значения… Но мы помним жестокий урок Иддрайга.
– Нам удавалось отвоёвывать целые города, останавливать сотни казней. Мы по праву стали Чёрным достойным противником, внушающим страх. Но новая династия в Энферии так и не воцарилась, – печально согласился Гвинбир. – У нас говорят, что только Избранник Энферии, неподвластный ни магии наших земель, ни проклятиям нашим, ни нашей скверне, сумеет удержаться на троне.
– Я уже не знаю, чему верить, – горячо сказала Иргейл. – Как и все здесь, я по-прежнему готова последовать за Брейоном и Лунносветной хоть в бесово пламя. Но доверить наш народ Энсору?!
Да лучше уж вырвать себе горло, чем славить его!
От Линдара не укрылось, как вздрогнула Айлонви. Сам он только кивнул, не споря.
Лунносветная говорила о мертвеце, безучастном к судьбе что своей, что чужой. Ну а энферийские легенды рисовали Совершенного Владыку, единого и неразделимого со своей землёй. Боль Энферии была его мукой, а радость её – его ликованием. Древние сказания, дававшие надежду повстанцам, воспевали защитника, хранителя народа, могущего объединить людей даже сквозь власть скверны, ибо длань Богини не будет простираться над ним. Но легендам было свойственно приукрашивать действительность.
«Какой же ты на самом деле, Энсору? – подумал Линдар. – Действительно ли ты наделён исключительными талантами и необыкновенной силой духа, достойной пробуждения Рагнатерана? Или ты – тиран… а то и вовсе жалкое подобие того, что о тебе говорят?»
Ответом на этот вопрос могла стать только грядущая встреча. И потому Линдар задал другой заботивший его вопрос:
– Откуда вообще повелось, что именно Энсору стал считаться этим вашим Избранником Энферии?
Гвинбир тихо рассмеялся.
– Оо, это было чудом, достойным ушедшей эпохи Золотого Века. Дело в том, что около пяти лет произошло одно занимательное событие. Оно-то и стало живым подтверждением обещаний Лунносветной и давно почивших пророков.
«Пять лет! – эта мысль буквально обожгла оборотня. – Да ведь мы с Айлонви примерно пять лет назад и встретились… а всё в памяти перед этим как-то смутно…»
– Как это маги красиво называют, «пространство будто раскололось», – продолжал дварф. – А в Пиках Демонов – это скалы такие в окрестностях столицы – вырос огромный замок. Ни тебе взрыва магии, ни масштабного зарева портала. Он как будто всегда там стоял – раз! и всё.
– Да уж, замки просто так не вырастают… – с сомнением согласился Линдар.
Он вообще не слишком верил в такой фантастический поворот событий, но спорить с дварфом не стал.
– Вот и я о чём. И ладно б просто возник. Так окрестности этого самого замка, как потом оказалось, были настолько же недосягаемы для чужой магии, как сам Айриас. Там обитает какое-то своё самобытное волшебство. Ну а дальше уж и нам, и Чёрным пришлось как следует постараться, чтобы узнать, кто в этом замке обитает. Тот, кто назвал себя Энсору, видишь ли, и правда неподвластен чарам – ни чарам жрецов, ни чарам самой Лунносветной.
– Я и сама тогда уверовала в то, что уж теперь-то наша жизнь станет иной, – с горечью проговорила Иргейл.
Гвинбир с досадой махнул рукой.
– Чего уж, все мы уверовали. Верховная Жрица ведь приходила к нему, сама. Ну и Чёрные не отставали, своих послов направили. А результаты вы видите сами.
Только теперь, когда Линдар узнал больше о повстанцах, тёмная интрига жрецов вдруг предстала перед ним со всей ясностью: прикрывая свои действия именем Энсору, именем долгожданного спасителя, Единый Орден медленно, но верно убивал последнюю и единственную надежду на освобождение. Каков бы ни был «Избранник» на самом деле, он являлся своего рода символов, воплощением чаяний очень многих людей. Так и Рагнатеран, бывший всего лишь изваянием, всё равно оставался символом волшебства минувшей эпохи и непременным атрибутом властителей.
И именно теперь, а не после рассказа Амилы, Линдар начинал понимать всю важность миссии, которую возложила на них Верховная Жрица. Они должны были вернуть повстанцам украденную надежду.
– Мы попробуем изменить это, Иргейл, – Линдар протянул руку и коснулся её плеча. – Не знаю, удастся ли… но мы попробуем.
Воительница чуть улыбнулась ему.
– А Джаральт верил, знаешь… верил до последнего… Я тоже попытаюсь верить, Ночной Охотник…
Большего он от неё не мог и просить...
Некоторое время они молчали. Оборотень думал об Эйладе Иддрайге, Райдане Брейоне и проклятии энферийского трона. А ещё он хотел увидеть Рагнатеран, Меч-Читающий-Сердца, и узнать, с чем же столкнулся генерал повстанцев, что решил не претендовать на трон. Впрочем, Линдар понимал, что его вряд ли допустят в святилище. Ну а уж держать разговор с самим Брейоном ему и подавно вряд ли предстоит в ближайшее время.
Линдар сожалел только о том, что Айлонви по-прежнему никак не выразила своего отношения к происходящему. Она избегала говорить об этом даже с ним, и в итоге оборотень оставил попытки и просто ждал.
Прода от 17.01.2019, 09:48
* * *
Подготовка к празднику в Айриасе шла полным ходом. Урожай в этом году был богатый, как и почти всегда в земле волшебства. Говорили, что сказывалось обилие Мест Силы. Да и как иначе объяснить, что местный люд привык к щедротам природы? Впрочем, у них и кроме голода бед хватало. Айлонви думала, что если б ей был предоставлен выбор, вряд ли она бы выбрала родиться в Энферии. Очень уж всё здесь было неясное, противоречивое – чудесное и вместе с тем пугающее.
Праздник Урожая общей традицией тех королевств, где ей доводилось бывать, и Айриас не стал исключением. Улицы украшались плетёными из соломы и сезонных овощей и фруктов гирляндами и фигурами. В воздухе витал запах свежего хлеба и пирогов, ведь в неделю Праздника каждая хозяйка стремилась перещеголять остальных в кулинарном искусстве.
В каждом городе по случаю торжеств устраивалась ярмарка, а уж в Айриасе она готовилась со всем размахом. Айлонви не сомневалась, что уж где-где, а в Энферии перед людьми будут выступать не только артисты и фокусники, но и самые настоящие маги. Вот на чьё искусство хотелось бы посмотреть особенно! О чудесах, доступных энферийским чародеям, ходили легенды. Айлонви, конечно же, понимала, что вряд ли они умели вызывать драконов или заставлять небеса пылать, но вдруг хоть часть историй была правдой?
С Линдаром они почти не виделись. Оборотень пропадал где-то со своими новыми друзьями – капитаном Иргейл Дайр и мастером-оружейником Гвинбиром. Айлонви чувствовала себя очень одинокой и чужой. Конечно же, причиной было не отношение к ней других, а то, что она сама постаралась возвести барьеры покрепче, убедить себя, что здешние проблемы не должны её заботить сверх меры. Она не хотела подпадать под очарование Энферии, не хотела связывать свою судьбу с этой землёй, и с каждым днём делать это становилось всё сложнее.
Так и сегодня, в День Силы, как его называли здесь, она пообещала себе, что не присоединится к народным гуляниям, а только посмотрит на чародейское искусство на ярмарке. Праздники всегда сближали людей, а ей не хотелось испытать эту общность, с которой, как она знала, бороться потом будет невыносимо. Вместе с тем, Айлонви ловила себя на том, что ей было бы приятно, если бы друг всё же вспомнил о ней и позвал с собой в этот день. В компании Линдара она чувствовала себя увереннее – всё-таки они не один месяц путешествовали вместе. Вот только здесь его будто подменили. Не иначе местная магия ударила ему в голову! Всем им ударила… Он уже всем сердцем готов был поддержать повстанцев, уверовать в их легенды, даже помочь эти легенды воплотить. А она что? Она уже не находила в себе сил даже пытаться остановить его. Ей пришлось примириться с мыслью, что поход к Энсору был действительно для них необходим. Но внутренне она по-прежнему боролась с тем, чтобы склониться к какой-либо из сторон восстания. Это не казалось ей правильным. Должен был быть какой-то иной способ существования…
Айлонви расчесалась и заплела свои золотисто-рыжие волосы в тугую косу вокруг головы. Она уже забыла о том, когда ей хотелось выглядеть красиво и привлечь к себе внимание – слишком долгим был путь, слишком далёкими были цели. Удобные тканые штаны и рубаха, высокие сапоги и плотная куртка из тёмной кожи – вся её одежда была добротной, подаренной повстанцами вместо её старой, поношенной. Но изысканным можно было назвать разве что узорный ремень с ножнами для новенькой сабли. Девушка провела по нему ладонью, а потом застегнула на груди, крепя ножны за спиной.
Во время праздника все, особенно женщины, надевали лучшее, что у них было, вне зависимости от того, были они крестьянками или аристократками. Ну а она… она как будто просто была готова к новому походу. У неё даже украшений никаких не было, кроме единственного кольца, которое она никогда не снимала, сколько себя помнила – с голубым топазом, едва выступавшим из серебристого металла. Это кольцо уже настолько было частью её, что она забыла про него и не задавалась вопросом, откуда оно взялось.
В дверь постучали. Айлонви с интересом обернулась, потом прошла и открыла.
– Мог бы не стучать, – заметила она с улыбкой, радуясь, что Линдар всё же пришёл за ней, а не просто отправился праздновать со своими новыми друзьями.
– Ну, вдруг ты переодевалась? Ты мне пока ещё не подала знак, что не против снова принять мои ухаживания, – усмехнулся оборотень.
Девушка с облегчением рассмеялась этой старой шутке, изрядно надоевшей ей за время их совместного путешествия. Она была так рада, что новые идеи всё же не отдалили друга от неё. Вот он был здесь, рядом, почти что прежний, без этого пугающего огня в кошачьих глазах, без той странной алчбы, которая просыпалась в его взгляде, когда он слушал рассказы Гвинбира и Иргейл Дайр.
– Хорошо выглядишь, должна заметить.
По случаю праздника он тщательно вычесал свои непослушные уже порядком отросшие волосы и даже побрился, почти гладко. Новый кожаный дублет без рукавов, кое-где украшенный серебристыми заклёпками, можно было с натяжкой назвать нарядным. Всё-таки здешние мастера умели сочетать красоту и удобство. Его пояс украшал узорный ремень с ножнами для его длинных кинжалов, похожий на тот, который подарили девушке. Льняная рубаха из-под дублета разве что не сияла непривычной белизной, но пара недель нового путешествия это быстро поправят.
Линдар давно приглядывался к такому наряду, но всё деньги жалел, а тут ему повезло с тем, как хотели им угодить хозяева. Как помнила Айлонви, отдельную его радость – да и её тоже – составляли новые сапоги, слаженные по мерке, на заказ. В таких сапогах уже и новый холодный сезон было встретить не страшно.
В целом оборотень выглядел непривычно аккуратно и даже благородно. Айлонви никогда не видела его «при параде» раньше, а теперь снова задумалась, откуда же он был родом изначально.
– Так-так, это считать зна?ком? – Линдар хитро прищурился.
– А что, доверчивые местные селянки уже кончились? – парировала она, а потом искренне призналась: – Я рада, что ты зашёл за мной.
