– Мой визит официален, – уверенно отчеканил он, играя с Феоланом в «гляделки». Их любимую игру на протяжении всей жизни некроманта во дворце. – Дориан пригласил меня. В том числе моих… коллег и уважаемую графиню Понтилат.
– Да, это так, – подтвердил принц, сжимая бледную руку бывшей невесты.
– Дориан, – перевел король мрачный взгляд на ненаглядного сына. – Отправляйся в свои покои.
– Отец!
– В покои, – безапелляционно повторил король. – Бал окончен.
По залу вновь побежали шепотки. Удивленные, возмущенные, испуганные, но Феолану, казалось, не было до них никакого дела. Развернувшись и взмахнув горностаевой мантией, король размеренным шагом пересек огромный зал и скрылся за дверями в личную часть дворца, принадлежащую королевской семье. Не дав при этом никаких дальнейших инструкций ни Анне-Марии, ни Азусе, ни остальным некромантам.
– Просто взял и ушел, – прокомментировал пораженный поведением главного господина Эмильен.
– Мужик, конечно, не сказать, чтобы очень озабочен политикой… – высказался Марло, почесав щетину и озабоченно уставившись на Азусу. – А ты, видать, птичка еще более высокого полета, чем я думал.
– Только мне от этого ни горячо, ни холодно, – едко ответил брюнет, а принц тяжело вздохнул.
– Энн-Мэй, твои покои пустуют, – обратился Дориан к бывшей невесте. – Азусу я пристрою у себя и…
– Нет, – неожиданно громко и четко отказала графиня. После ухода короля к ней вернулась прежняя невозмутимость, грудь вновь выкатилась колесом, а глубокие синие глаза пускали громы и молнии. – Это мои слуги и отправятся они со мной. Позже я сама найду для них отдельные покои. И к тому же… – острый взгляд остановился на некроманте с орлиным носом, – …у меня есть несколько вопросов к этому человеку.
– Мое прошлое не имеет никакого отношения к нашему делу, – отрезал Азуса, но понимал, что переубедить эту женщину невозможно. Удивительно, но ему в том числе.
– Если хочешь, чтобы я доверилась вам. Вам всем, – девушка обвела всю троицу внимательным взглядом, – то придется мириться с моим любопытством. Нравится тебе то или нет. Вот от этого мне тоже ни горячо, ни холодно. Спокойной ночи, Дориан, – не глядя, махнула она рукой принцу и стремительно прошествовала в личную часть дворца.
Разумеется, некромантам ничего не оставалось, кроме как отправиться следом.
Лишь Марло светился сейчас от радости. Этой ночью он на полных правах будет делить покои с темной феей Анной-Марией. Главное – не спать, чтобы подольше насладиться близостью к прекрасной особе, но и не спалиться ни в коем случае.
Уже вышагивая по коридору к своим покоям, графиня поразилась еще одной необычной вещи. Тому, как проходившие мимо слуги расшаркивались перед одним из ее сыскных слуг. Слуга перед слугой, подумать только!
– Ваше Высочество! – ляпнула одна из девушек в белом переднике, но, поймав красноречивый взгляд Азусы, прикрыла рот ладошкой и поспешила ретироваться как можно быстрее.
– Ваше… – чуть не ляпнул еще один недотепа, но вовремя спохватился.
– А это уже ни капельки не смешно, – резко остановилась Анна-Мария и семенящий за ней Эмильен едва не врезался в госпожу. Успел притормозить. А то крику было бы… – Кто ты такой?
– Явно не коридорный разговор, – сохраняя железное терпение, ответили ей. – Поведаю вам эту историю в ваших покоях.
Опочивальня графини Понтилат располагалась по соседству с комнатой Дориана, хоть девушка и сомневалась в том, что ее покои нынче пустуют. Раз уж после смерти утратила статус невесты принца, то извольте покинуть личную королевскую часть дворца и остановитесь в гостевой. Приятная неожиданность.
Распахнув двери, знатная особа вошла в темную комнату. О свете не озаботился никто из слуг, ни одна собака, даже при том, что свидетелями возвращения госпожи стала львиная доля из них.
Однако Эмильен быстро нащупал подсвечник в полумраке. Легкого огонька, сорвавшегося с пальцев, хватило, чтобы зажечь все три свечи, но и этого графине казалось недостаточно. Устроит разнос. С утра. А пока у нее есть дела поважнее.
Опочивальня оставалась именно такой, какой она ее запомнила. Пол из темного дерева, стены, покрытые бархатом цвета бордо, камин с кривящими лица горгульями и подпиравшими каминную полку. Внушительных размеров кровать с тяжелым балдахином под цвет стен… а еще рояль. Отполированный до блеска черный музыкальный инструмент был жемчужиной покоев Анны-Марии. Играть она обожала. Скользить пальцами по черно-белым клавишам, позабыв обо всех проблемах, дворцовой рутине, короле, принце и отце. Обо всех и всём, отдавшись чарующим звукам.
– Вспоминаете хоть что-нибудь? – осведомился Азуса, как только глаза графини и некромантов привыкли к полумраку помещения.
– Для начала ответь на вопрос, заданный мною прежде, – развернулась к нему девушка, качнув пышными юбками. – Кто ты такой?
Брюнет не торопился с ответом. Пересек комнату, не получив на это позволения, присел на один из двух расшитых диванчиков напротив холодного камина. Хмыкнул. Передумал сидеть в сырости и тем более спать в ней. Сгреб в охапку дрова, лежавшие рядом в корзинке, закинул их в камин.
Графиня внимательно наблюдала за каждым его шагом. Этот человек сразу показался ей каким-то… не таким. Будто камень, лежавший у него на душе, не позволяет ему вдохнуть полной грудью. Будто этот камень постоянно тянет его к земле и он сопротивляется этому натиску изо всех сил.
Яркая огненная вспышка осветила комнату, но в этот раз Азуса постарался совладать со своими силами. Ничего лишнего не поджог – удивительно. А когда дрова занялись веселым пламенем, пощелкивая, парень уселся на диванчик, широко расставив ноги, сложив пальцы в замочек перед собой и уставившись в огонь.
– И? – терпение Анны-Марии подошло к концу.
Даже Марло с Эмильеном притихли, понимая, что рассказ одногруппника обещает быть увлекательным.
– Начнем с того, что я – бастард, – не отрывая взгляда от языков пламени, произнес брюнет. – Незаконнорожденный сын короля, которому позволили слишком многое, прежде чем отнять всё.
– Так вот, почему вы с Дорианом так близки, – задумчиво протянула графиня.
– С Дорианом мы, действительно, довольно близки, но не из-за того, что отец у нас один. Скорее по той причине, что он слишком слаб для наследника престола. Я оберегал его от впутывания в дворцовые интриги, от сближения с людьми, с которыми сближаться не стоит. Когда-то я сам был наследником, и этого мне хватило с лихвой.
– Ты? – изящно изогнула бровь девушка. – Незаконнорожденный и наследник? Как-то не сходится.
– Сперва дай мне закончить. Моя мать – ведьма, выходившая короля во время неудачной охоты. За всё, что она сделала для него, он отблагодарил ее ублюдком.
– А ты не особо хорошего мнения о себе.
– Так и есть, – буркнул парень. – Мало того, что обрюхатил, так еще и во дворец притащил. Ведьмаки и ведьмы во дворце – неслыханное дело, а тем более, когда одна из такого племени приближается к королевской семье. Разумеется, рано или поздно ее устранили бы. Это и произошло. Мать отравили, виновника не нашли и дело закрыли. Кому бы хотелось пачкать руки в крови ведьмы? Тогда король, наконец-то, женился на Райноне Прауд. Вскоре и наследник престола появился на свет, однако… Дориан родился настолько болезненным ребенком, что смотреть на него было страшно. Придворные лекари утверждали, что он и до семи лет не доживет, а королева, пережив тяжелейшие роды, стала бесплодной.
– Не думала, что всё настолько плохо.
– Даже хуже. Королю пришлось признать меня, как своего законного сына. Сделать сына ведьмы наследником, да к тому же с передавшимся даром. Ведьмак с короной на голове – смешно, учитывая, что Готтьеры десятилетиями хвалились чистотой своей крови. Кто-то воспринял это известие спокойно. Я старался хорошо исполнять отведенную мне роль, пусть и не желал этого. Но были и те, кто воспринял новость в штыки. Именно эти люди не давали мне житья во дворце. Тем не менее, я терпел. И, к вашему сведению, Анна-Мария, первым вашим женихом был не принц Дориан, а я.
Девушка поджала губы. Поджала, дабы не открыть рот и не разразиться неуместными проклятьями. Ладно коварный принц, но ведьмак… Отец бы не позволил! Отец бы запретил!
– Время шло и принц, о чудо, начал идти на поправку, – продолжал Азуса. – Белый как полотно, но полный амбиций, он день за днем боролся с недугами. Пять лет назад Дориан выздоровел окончательно. Что же произошло с ведьмаком-наследником? Всё очень просто. В один день я был лишен всех привилегий. Родство с королем перечеркнули жирной полосой в семейном реестре, а меня самого спихнули в ведьмачью академию. Чтобы не отсвечивал и не оставался грязным пятном на репутации Готтьеров. Вот так, уважаемая графиня Понтилат, запросто можно вертеть судьбами людей, если в руках твоих непомерная власть. Думаете, я до сих пор держу на отца страшную обиду? Нет. Покидая эти стены, я вздохнул с облегчением, зная, что долгожданная свобода совсем близка.
– Пять лет… – прошептала Анна-Мария, морща лоб и наворачивая круги по комнате. – Пять лет… Получается, ты всё еще ученик академии? А вы все? – она кинула взгляд на Марло с Эмильеном и те не сумели удержаться от утвердительных кивков под ледяным взглядом графини. – Что же это значит?
– Вы мыслите правильно, – подтвердил Азуса, оторвавшись от объятых пламенем поленьев и встретившись взглядом с девушкой. – Никакая мы не команда сыскной службы. Мы – выпускники факультета некромантии, и борьба с вашей предсмертной амнезией – наша дипломная работа. Для того академией и было дано разрешение на ваше воскрешение, для того мы вас воскресили и для того же обязаны выяснить все обстоятельства вашей смерти.
– Вот дура-а-ак… – хлопнул Марло себя по лбу, а Эмильен испуганно захлопал глазами, переводя взгляд то на одного участника назревшего конфликта, то на другого.
Руки графини затряслись, губы скривились, жилка нервно забилась под левым глазом.
Она – уважаемая графиня Понтилат, род которой восходил аж к королям прошлого, бывшая невеста принца, одна из первых при дворе, блестящий политический стратег, пианист-виртуоз… А еще – чья-то дипломная работа.
Азуса готов был стерпеть удар, готовый обрушиться на него. Удар негодования, ярости, отчаяния – чего угодно. Некромант не хотел больше врать. Рассказал бы обо всем позже – вышло бы еще хуже. Да и Анну-Марию после разыгравшейся в парадном зале сцены ему стало немного… жаль? Возможно ли это, учитывая ее скверный характер?
Графиня не торопилась с ответом. Навернула еще один круг по комнате, сцепив пальцы до побелевших костяшек, еще раз обвела троицу некромантов взглядом, в котором смесь самых разнообразных эмоций мешала выявить главную из них…
– Вон, – тихо произнесла она. Голос ее не дрогнул, но сама Анна-Мария дрожала, как осиновый листочек на холодном осеннем ветру. – Вон. Прошу вас, подите… вон.
Ни одного намека на слезы, но тоска, глубокая тоска, смешанная с растерянностью, пролегли на лице знатной особы, которая не так давно отчаянно рвалась во дворец – в свой дом. А дом ли?
Повторять больше не требовалось. Даже Марло решил войти в положение, взял Эмильена за шкирку и потащил к выходу. Азуса, поднявшись с диванчика, перед уходом аккуратно взял девушку за плечи.
– Если понадобимся, будем в комнате Дориана. Не сидите долго. Время позднее.
Когда дверь покоев за последним из некромантов закрылась, графиня всё еще продолжала смотреть в невидимую точку перед собой. Мысли ее витали где-то далеко, очень далеко от настоящего.
Неужели, при дворе она была всего лишь пешкой? Не королевой, способной передвигаться на любую клетку по вертикали, горизонтали и диагонали. Пешкой. Стоило допустить оплошность – собственную смерть, и жизнь тут же покатилась ко всем чертям. Новая жизнь. Уж не король ли подослал к ней убийцу? Или дражайший папочка? Но не может этого быть. Просто не может быть!
Руки сжались в кулаки. Ярость подступила к горлу. Горькая, невыносимая. Кричать хотелось или кого-нибудь отправить на казнь. Наблюдать за тем, как бедолага прощается с жизнью. И всё ради того, чтобы самой жизнь вновь показалась сладким медом.
Трое высоких окон в покоях Анны-Марии распахнулись одновременно, как по волшебству, впустив в комнату белые хлопья свежего снежка. Пришлось нехотя оторвать ноги от места и отправиться закрывать створки, борясь с холодным ветром, дующим в лицо.
А на улице горели яркие огни уличных фонарей. Кареты гостей спешно отъезжали от дворца, гремя колесами по каменной кладке мостовой. Разодетые, недовольные гости, наверняка, переругивались друг с другом и сетовали на скорое завершение Ноябрьского бала. С такой высоты девушке было не слышно, о чем они говорят, и даже лиц не видно, но высший свет без проблем можно было прочесть, отталкиваясь от одной только ситуации.
Не без особого труда расстегнув, стянув с себя кринолин и откинув его подальше, Анна-Мария с ногами забралась на подоконник, обняв колени руками.
Скоро все уедут. Королевский дворец погрузится в сон, а ее убийца… а ее убийца всё еще гуляет на свободе. Может, нужно было последовать совету Азусы и войти во дворец неприкаянной странницей? Уж Дориан бы однозначно пустил под своды блудную овечку, лишь бы создать видимость глупенького и наивного мальчишки. Эта простая роль непременно поможет ему, как только блондин усядется на трон своего отца. А дальше дело за малым.
Девушка поежилась. Ведь завтра прибывает отец. Кажется, сводится всё к тому, что несчастной жертве придется просить прощения за собственную смерть. Если реакция короля столь неоднозначна, то граф Понтилат и подавно рвет и мечет из-за того, что планы его нарушились. Из-за того, что невеста принца стала бывшей, а еще связалась с компанией ведьмаков. И самым главным, на которого Его Величество уже давно зуб точит.
Графиня еще долго размышляла о том, в какую паутину интриг впуталась на этот раз, хоть и привыкла выбираться из подобных мест незапачканной. Думала о родном доме, из которого уехала пять лет назад по настоянию отца и Его Величества, подписавших брачный договор между Анной-Марией и Дорианом. О бастарде Азусе, которого жизнь, грубо говоря, не пощадила. И всё из-за принца. Всё из-за него.
А когда главные часы столицы пробили полночь, разорвав ночную тишину, голова девушки с прикрытыми глазами упала на поверхность прохладного стекла.
Звон от пощечины раздался быстрее, чем Анна-Мария успела открыть рот и поприветствовать дорогого родителя. Девушка так и застыла, расширив глаза и с ужасом взирая на графа Понтилата, лицо которого не выражало ни единой эмоции. Ни гнева, ни смятения, ни тем более радости от неожиданного воссоединения семьи.
– Дрянь.
Слова его ударили еще больнее пощечины. Сколько бы девушка ни старалась сохранить хладнокровие, это не удавалось. Обнаженная обида отразилась на ее лице. А еще страх. Страх, который вымораживает внутренности и заставляет содрогаться.
– За что? – задала несчастная единственный вопрос, так и просившийся сорваться с губ.
– За то, что посмела ослушаться меня, – вкрадчиво ответил родитель.
Немолодой уже граф с проседью на висках и в камзоле из дорогой черной ткани возвышался над своей дочерью в центре со вкусом обставленного кабинета, как единственный и неповторимый хозяин ее положения.
– Да, это так, – подтвердил принц, сжимая бледную руку бывшей невесты.
– Дориан, – перевел король мрачный взгляд на ненаглядного сына. – Отправляйся в свои покои.
– Отец!
– В покои, – безапелляционно повторил король. – Бал окончен.
По залу вновь побежали шепотки. Удивленные, возмущенные, испуганные, но Феолану, казалось, не было до них никакого дела. Развернувшись и взмахнув горностаевой мантией, король размеренным шагом пересек огромный зал и скрылся за дверями в личную часть дворца, принадлежащую королевской семье. Не дав при этом никаких дальнейших инструкций ни Анне-Марии, ни Азусе, ни остальным некромантам.
– Просто взял и ушел, – прокомментировал пораженный поведением главного господина Эмильен.
– Мужик, конечно, не сказать, чтобы очень озабочен политикой… – высказался Марло, почесав щетину и озабоченно уставившись на Азусу. – А ты, видать, птичка еще более высокого полета, чем я думал.
– Только мне от этого ни горячо, ни холодно, – едко ответил брюнет, а принц тяжело вздохнул.
– Энн-Мэй, твои покои пустуют, – обратился Дориан к бывшей невесте. – Азусу я пристрою у себя и…
– Нет, – неожиданно громко и четко отказала графиня. После ухода короля к ней вернулась прежняя невозмутимость, грудь вновь выкатилась колесом, а глубокие синие глаза пускали громы и молнии. – Это мои слуги и отправятся они со мной. Позже я сама найду для них отдельные покои. И к тому же… – острый взгляд остановился на некроманте с орлиным носом, – …у меня есть несколько вопросов к этому человеку.
– Мое прошлое не имеет никакого отношения к нашему делу, – отрезал Азуса, но понимал, что переубедить эту женщину невозможно. Удивительно, но ему в том числе.
– Если хочешь, чтобы я доверилась вам. Вам всем, – девушка обвела всю троицу внимательным взглядом, – то придется мириться с моим любопытством. Нравится тебе то или нет. Вот от этого мне тоже ни горячо, ни холодно. Спокойной ночи, Дориан, – не глядя, махнула она рукой принцу и стремительно прошествовала в личную часть дворца.
Разумеется, некромантам ничего не оставалось, кроме как отправиться следом.
Лишь Марло светился сейчас от радости. Этой ночью он на полных правах будет делить покои с темной феей Анной-Марией. Главное – не спать, чтобы подольше насладиться близостью к прекрасной особе, но и не спалиться ни в коем случае.
Уже вышагивая по коридору к своим покоям, графиня поразилась еще одной необычной вещи. Тому, как проходившие мимо слуги расшаркивались перед одним из ее сыскных слуг. Слуга перед слугой, подумать только!
– Ваше Высочество! – ляпнула одна из девушек в белом переднике, но, поймав красноречивый взгляд Азусы, прикрыла рот ладошкой и поспешила ретироваться как можно быстрее.
– Ваше… – чуть не ляпнул еще один недотепа, но вовремя спохватился.
– А это уже ни капельки не смешно, – резко остановилась Анна-Мария и семенящий за ней Эмильен едва не врезался в госпожу. Успел притормозить. А то крику было бы… – Кто ты такой?
– Явно не коридорный разговор, – сохраняя железное терпение, ответили ей. – Поведаю вам эту историю в ваших покоях.
Опочивальня графини Понтилат располагалась по соседству с комнатой Дориана, хоть девушка и сомневалась в том, что ее покои нынче пустуют. Раз уж после смерти утратила статус невесты принца, то извольте покинуть личную королевскую часть дворца и остановитесь в гостевой. Приятная неожиданность.
Распахнув двери, знатная особа вошла в темную комнату. О свете не озаботился никто из слуг, ни одна собака, даже при том, что свидетелями возвращения госпожи стала львиная доля из них.
Однако Эмильен быстро нащупал подсвечник в полумраке. Легкого огонька, сорвавшегося с пальцев, хватило, чтобы зажечь все три свечи, но и этого графине казалось недостаточно. Устроит разнос. С утра. А пока у нее есть дела поважнее.
Опочивальня оставалась именно такой, какой она ее запомнила. Пол из темного дерева, стены, покрытые бархатом цвета бордо, камин с кривящими лица горгульями и подпиравшими каминную полку. Внушительных размеров кровать с тяжелым балдахином под цвет стен… а еще рояль. Отполированный до блеска черный музыкальный инструмент был жемчужиной покоев Анны-Марии. Играть она обожала. Скользить пальцами по черно-белым клавишам, позабыв обо всех проблемах, дворцовой рутине, короле, принце и отце. Обо всех и всём, отдавшись чарующим звукам.
– Вспоминаете хоть что-нибудь? – осведомился Азуса, как только глаза графини и некромантов привыкли к полумраку помещения.
– Для начала ответь на вопрос, заданный мною прежде, – развернулась к нему девушка, качнув пышными юбками. – Кто ты такой?
Брюнет не торопился с ответом. Пересек комнату, не получив на это позволения, присел на один из двух расшитых диванчиков напротив холодного камина. Хмыкнул. Передумал сидеть в сырости и тем более спать в ней. Сгреб в охапку дрова, лежавшие рядом в корзинке, закинул их в камин.
Графиня внимательно наблюдала за каждым его шагом. Этот человек сразу показался ей каким-то… не таким. Будто камень, лежавший у него на душе, не позволяет ему вдохнуть полной грудью. Будто этот камень постоянно тянет его к земле и он сопротивляется этому натиску изо всех сил.
Яркая огненная вспышка осветила комнату, но в этот раз Азуса постарался совладать со своими силами. Ничего лишнего не поджог – удивительно. А когда дрова занялись веселым пламенем, пощелкивая, парень уселся на диванчик, широко расставив ноги, сложив пальцы в замочек перед собой и уставившись в огонь.
– И? – терпение Анны-Марии подошло к концу.
Даже Марло с Эмильеном притихли, понимая, что рассказ одногруппника обещает быть увлекательным.
– Начнем с того, что я – бастард, – не отрывая взгляда от языков пламени, произнес брюнет. – Незаконнорожденный сын короля, которому позволили слишком многое, прежде чем отнять всё.
– Так вот, почему вы с Дорианом так близки, – задумчиво протянула графиня.
– С Дорианом мы, действительно, довольно близки, но не из-за того, что отец у нас один. Скорее по той причине, что он слишком слаб для наследника престола. Я оберегал его от впутывания в дворцовые интриги, от сближения с людьми, с которыми сближаться не стоит. Когда-то я сам был наследником, и этого мне хватило с лихвой.
– Ты? – изящно изогнула бровь девушка. – Незаконнорожденный и наследник? Как-то не сходится.
– Сперва дай мне закончить. Моя мать – ведьма, выходившая короля во время неудачной охоты. За всё, что она сделала для него, он отблагодарил ее ублюдком.
– А ты не особо хорошего мнения о себе.
– Так и есть, – буркнул парень. – Мало того, что обрюхатил, так еще и во дворец притащил. Ведьмаки и ведьмы во дворце – неслыханное дело, а тем более, когда одна из такого племени приближается к королевской семье. Разумеется, рано или поздно ее устранили бы. Это и произошло. Мать отравили, виновника не нашли и дело закрыли. Кому бы хотелось пачкать руки в крови ведьмы? Тогда король, наконец-то, женился на Райноне Прауд. Вскоре и наследник престола появился на свет, однако… Дориан родился настолько болезненным ребенком, что смотреть на него было страшно. Придворные лекари утверждали, что он и до семи лет не доживет, а королева, пережив тяжелейшие роды, стала бесплодной.
– Не думала, что всё настолько плохо.
– Даже хуже. Королю пришлось признать меня, как своего законного сына. Сделать сына ведьмы наследником, да к тому же с передавшимся даром. Ведьмак с короной на голове – смешно, учитывая, что Готтьеры десятилетиями хвалились чистотой своей крови. Кто-то воспринял это известие спокойно. Я старался хорошо исполнять отведенную мне роль, пусть и не желал этого. Но были и те, кто воспринял новость в штыки. Именно эти люди не давали мне житья во дворце. Тем не менее, я терпел. И, к вашему сведению, Анна-Мария, первым вашим женихом был не принц Дориан, а я.
Девушка поджала губы. Поджала, дабы не открыть рот и не разразиться неуместными проклятьями. Ладно коварный принц, но ведьмак… Отец бы не позволил! Отец бы запретил!
– Время шло и принц, о чудо, начал идти на поправку, – продолжал Азуса. – Белый как полотно, но полный амбиций, он день за днем боролся с недугами. Пять лет назад Дориан выздоровел окончательно. Что же произошло с ведьмаком-наследником? Всё очень просто. В один день я был лишен всех привилегий. Родство с королем перечеркнули жирной полосой в семейном реестре, а меня самого спихнули в ведьмачью академию. Чтобы не отсвечивал и не оставался грязным пятном на репутации Готтьеров. Вот так, уважаемая графиня Понтилат, запросто можно вертеть судьбами людей, если в руках твоих непомерная власть. Думаете, я до сих пор держу на отца страшную обиду? Нет. Покидая эти стены, я вздохнул с облегчением, зная, что долгожданная свобода совсем близка.
– Пять лет… – прошептала Анна-Мария, морща лоб и наворачивая круги по комнате. – Пять лет… Получается, ты всё еще ученик академии? А вы все? – она кинула взгляд на Марло с Эмильеном и те не сумели удержаться от утвердительных кивков под ледяным взглядом графини. – Что же это значит?
– Вы мыслите правильно, – подтвердил Азуса, оторвавшись от объятых пламенем поленьев и встретившись взглядом с девушкой. – Никакая мы не команда сыскной службы. Мы – выпускники факультета некромантии, и борьба с вашей предсмертной амнезией – наша дипломная работа. Для того академией и было дано разрешение на ваше воскрешение, для того мы вас воскресили и для того же обязаны выяснить все обстоятельства вашей смерти.
– Вот дура-а-ак… – хлопнул Марло себя по лбу, а Эмильен испуганно захлопал глазами, переводя взгляд то на одного участника назревшего конфликта, то на другого.
Руки графини затряслись, губы скривились, жилка нервно забилась под левым глазом.
Она – уважаемая графиня Понтилат, род которой восходил аж к королям прошлого, бывшая невеста принца, одна из первых при дворе, блестящий политический стратег, пианист-виртуоз… А еще – чья-то дипломная работа.
Азуса готов был стерпеть удар, готовый обрушиться на него. Удар негодования, ярости, отчаяния – чего угодно. Некромант не хотел больше врать. Рассказал бы обо всем позже – вышло бы еще хуже. Да и Анну-Марию после разыгравшейся в парадном зале сцены ему стало немного… жаль? Возможно ли это, учитывая ее скверный характер?
Графиня не торопилась с ответом. Навернула еще один круг по комнате, сцепив пальцы до побелевших костяшек, еще раз обвела троицу некромантов взглядом, в котором смесь самых разнообразных эмоций мешала выявить главную из них…
– Вон, – тихо произнесла она. Голос ее не дрогнул, но сама Анна-Мария дрожала, как осиновый листочек на холодном осеннем ветру. – Вон. Прошу вас, подите… вон.
Ни одного намека на слезы, но тоска, глубокая тоска, смешанная с растерянностью, пролегли на лице знатной особы, которая не так давно отчаянно рвалась во дворец – в свой дом. А дом ли?
Повторять больше не требовалось. Даже Марло решил войти в положение, взял Эмильена за шкирку и потащил к выходу. Азуса, поднявшись с диванчика, перед уходом аккуратно взял девушку за плечи.
– Если понадобимся, будем в комнате Дориана. Не сидите долго. Время позднее.
Когда дверь покоев за последним из некромантов закрылась, графиня всё еще продолжала смотреть в невидимую точку перед собой. Мысли ее витали где-то далеко, очень далеко от настоящего.
Неужели, при дворе она была всего лишь пешкой? Не королевой, способной передвигаться на любую клетку по вертикали, горизонтали и диагонали. Пешкой. Стоило допустить оплошность – собственную смерть, и жизнь тут же покатилась ко всем чертям. Новая жизнь. Уж не король ли подослал к ней убийцу? Или дражайший папочка? Но не может этого быть. Просто не может быть!
Руки сжались в кулаки. Ярость подступила к горлу. Горькая, невыносимая. Кричать хотелось или кого-нибудь отправить на казнь. Наблюдать за тем, как бедолага прощается с жизнью. И всё ради того, чтобы самой жизнь вновь показалась сладким медом.
Трое высоких окон в покоях Анны-Марии распахнулись одновременно, как по волшебству, впустив в комнату белые хлопья свежего снежка. Пришлось нехотя оторвать ноги от места и отправиться закрывать створки, борясь с холодным ветром, дующим в лицо.
А на улице горели яркие огни уличных фонарей. Кареты гостей спешно отъезжали от дворца, гремя колесами по каменной кладке мостовой. Разодетые, недовольные гости, наверняка, переругивались друг с другом и сетовали на скорое завершение Ноябрьского бала. С такой высоты девушке было не слышно, о чем они говорят, и даже лиц не видно, но высший свет без проблем можно было прочесть, отталкиваясь от одной только ситуации.
Не без особого труда расстегнув, стянув с себя кринолин и откинув его подальше, Анна-Мария с ногами забралась на подоконник, обняв колени руками.
Скоро все уедут. Королевский дворец погрузится в сон, а ее убийца… а ее убийца всё еще гуляет на свободе. Может, нужно было последовать совету Азусы и войти во дворец неприкаянной странницей? Уж Дориан бы однозначно пустил под своды блудную овечку, лишь бы создать видимость глупенького и наивного мальчишки. Эта простая роль непременно поможет ему, как только блондин усядется на трон своего отца. А дальше дело за малым.
Девушка поежилась. Ведь завтра прибывает отец. Кажется, сводится всё к тому, что несчастной жертве придется просить прощения за собственную смерть. Если реакция короля столь неоднозначна, то граф Понтилат и подавно рвет и мечет из-за того, что планы его нарушились. Из-за того, что невеста принца стала бывшей, а еще связалась с компанией ведьмаков. И самым главным, на которого Его Величество уже давно зуб точит.
Графиня еще долго размышляла о том, в какую паутину интриг впуталась на этот раз, хоть и привыкла выбираться из подобных мест незапачканной. Думала о родном доме, из которого уехала пять лет назад по настоянию отца и Его Величества, подписавших брачный договор между Анной-Марией и Дорианом. О бастарде Азусе, которого жизнь, грубо говоря, не пощадила. И всё из-за принца. Всё из-за него.
А когда главные часы столицы пробили полночь, разорвав ночную тишину, голова девушки с прикрытыми глазами упала на поверхность прохладного стекла.
Глава 6. Сказка о Грязнавке
Звон от пощечины раздался быстрее, чем Анна-Мария успела открыть рот и поприветствовать дорогого родителя. Девушка так и застыла, расширив глаза и с ужасом взирая на графа Понтилата, лицо которого не выражало ни единой эмоции. Ни гнева, ни смятения, ни тем более радости от неожиданного воссоединения семьи.
– Дрянь.
Слова его ударили еще больнее пощечины. Сколько бы девушка ни старалась сохранить хладнокровие, это не удавалось. Обнаженная обида отразилась на ее лице. А еще страх. Страх, который вымораживает внутренности и заставляет содрогаться.
– За что? – задала несчастная единственный вопрос, так и просившийся сорваться с губ.
– За то, что посмела ослушаться меня, – вкрадчиво ответил родитель.
Немолодой уже граф с проседью на висках и в камзоле из дорогой черной ткани возвышался над своей дочерью в центре со вкусом обставленного кабинета, как единственный и неповторимый хозяин ее положения.
