- Где вещи Анны? - это Антон перевел без самодеятельности.
- Их увез синьор Разумов.
Чертыхнувшись, Глеб набрал номер Варвары.
- Варя, прилетай, как только сможешь! Без тебя никак, - глухо произнес Глеб, озадачив подругу. Ни привычного стеба, ни малейшего намека на иронию, ни снисходительной витиевато - завуалированной издевки.
- Да, конечно.
- Встретит тебя в Милане мой добровольный помощник, Антонио Скоробини.
И обращаясь к Росси, приказал:
- Вызовите сюда того, кто делал Анне назначения. Постараюсь не покалечить. Он поедет с нами, - и одарил итальянца таким взглядом, что тот едва не присел – а говорят еще что, эсперанто международный язык. Язык мимики и взглядов поистине универсальное средство общения!
Вот и стерся языковой барьер, Росси залепетал понятное всем:
- Си, синьор, си…
- И еще, я хоть и не комиссар Каттани, но место, где страдала моя девушка должно быть уничтожено. Контору закрыть, пациентов вернуть благонадежным родственникам, виллу продать. Я проверю, - и Глеб с отвращением отвел взгляд от него и вернулся к Анне. Сердце сжималось от боли - видеть ее в таком состоянии было невыносимо.
Нужно собрать вещи. Он огляделся. Предметов личного пользования практически никаких. Расческа, альбом. В ванной ничего, кроме туалетной бумаги. Где гель для умывания, зубная щетка, паста? А где мочалка, мыло, шампунь, полотенце?
- А чем она мылась? – в гневном недоумении воскликнул он.
И без перевода Росси понял, о чем идет речь. Он фальшиво заулыбался и затараторил:
- О, синьор Кабан, мы обеспечили нашим пациентам наилучший уход. Все процедуры выполнял медицинский персонал. Одноразовые туалетные принадлежности. Все стерильно. Родственники довольны.
Антон кинул взгляд на Глеба, и, понимая, что тот готов придушить разговорившегося Росси, постарался поубавить оптимистичную ноту, сказав, что большинство пациентов не может самостоятельно мыться, и поэтому разработали инструкции.
Подошел вызванный доктор, который без зазрения совести, продав душу дьяволу, методично превращал людей в безвольных марионеток. Он прочно свыкся с мыслью, что их криминальный бизнес хорошо налажен и предположить не мог, что могут возникнуть какие-то проблемы. Очевидно, он ощущал себя полубогом, потому что вошел в комнату вальяжно, свысока поглядывая на незнакомых людей. Однако по мере того, как Антон объяснял, кто они такие и что с ним сделают, его лицо отразило все цвета национального флага. Сначала он покраснел от гнева, затем позеленел от злости и под конец побелел от страха.
Росси посчитал, что все требования синьора Кабана выполнены, поэтому он, придав лицу максимум елейности, заискивающе спросил:
- Я могу еще что-то сделать для вас?
Антон перевел.
- Пусть сделает ноги отсюда, - рявкнул Штольцев.
- А мы куда теперь? – спросил Антон.
- В гостиницу без документов и в таком виде Анну мы не сможем провести. Поэтому.., - Глеб не договорил, перехватив взгляд девушки, от которого кровь прихлынула к сердцу. Захотелось снова дать волю кулакам и отходить как следует ее обидчиков. Несколько раз вдохнув - выдохнув, он бережно взял Анну на руки, забрав и ее альбом.
Сопровождаемый ледяным взглядом Штольцева, лекарь-злодей не очень охотно возглавил процессию. Дыша ему в затылок и координируя его движение, следом шел Антон. И позади них – Глеб, нежно прижимающий к себе свое сокровище.
Подойдя к машине, он распорядился посадкой.
- Антон, этот пусть садится рядом с вами. А мы с Аней сзади.
Открыв дверь, он осторожно, будто хрустальную, усадил непонимающую, что происходит, девушку на сиденье. Сам обошел машину с другой стороны и сел рядом. Очередной раз поймав ее растерянный взгляд, Глеб испытывал жгучее желание свернуть шею недобровольно следовавшего с ними пассажира. Он посмотрел на свои руки, скрипнул зубами от злости и … опять неизвестно, что сделал бы дальше, но его отвлек Антон.
- Глеб Платоныч! Мы сейчас в Милан? Если в отель нам нельзя с Аней, может, поедем ко мне, мама будет рада. Хотя присутствие этого изувера ей будет не слишком приятно.
- Спасибо за приглашение! Но к нам присоединится еще Варвара, так что в вашем доме станет тесно. Мы поедем к Анне. Нужно вытрясти из этого мерзавца документы. Иначе из страны ее не вывезу. А здесь у меня связаны руки. Я так понимаю, что мама Анны нам не помощник. И я вас прошу, если вдруг что-то пойдет не так, с Варварой сопроводите Анну в Россию. Там ее мои друзья смогут защитить.
- А вы?
- Я говорю – на крайний случай. Здесь ей оставаться нельзя. Кстати, а как вам удалось так быстро склонить Росси к сотрудничеству? Я подозреваю, что вы какое - то заклинание добавили.
Антон рассмеялся.
- Нет, я просто сказал, что вы крестный отец русской мафии. И немного описал перспективы. Остальное дорисовала его фантазия.
Напряжение немного ушло, и Глеб улыбнулся: все стало на свои места.
- Неплохо получилось. Кстати, вы не хотите за бабушкой присматривать? Я вам делаю предложение – приглашаю на работу в свое агентство. У нас как раз Семеныч уходит на пенсию. Зарплата плюс премия. Никто не жалуется. А работы, к счастью, или к сожалению, предостаточно.
- Премного благодарен, Глеб Платоныч, мне очень лестно, но вынужден отказаться. Ведь мне нужно будет заново изучать все законы, получать образование. Здесь я уже профессионал, а там буду желторотым «щеглом».
Штольцев практически ничем не выдал своего удивления, лишь бровь непроизвольно изогнулась перевернутой чайкой. Ничего себе старый Акела промахнулся! При первом знакомстве этот юноша показался ему полным простофилей. А сейчас он просто ангел – спаситель! К тому же, креативный!
Чем же его можно будет отблагодарить?
Анна беспокойно заерзала, и Глеб мгновенно переключил внимание.
- Аня, что? Ты голодна? Тебе холодно?
Она тревожно посмотрела на мужчину, вызвав в нем снова бурю эмоций. Когда человек болен, огорчен, разгневан – понятно, чем ему можно помочь. Здесь же…Штольцев почувствовал, что в его душу словно какой-то штопор ввинчивается и буравит его покой, разрывая в хлам надежду на счастье.
- Не знаю, - тихо ответила она.
Глеб замер. Что Анна помнит? Что чувствует? И помнит ли она его? Сможет ли стать прежней? Господи, как же дождаться Варвару? Эти мысли вихрем носились в голове, изматывая, лишая сил.
Он повернулся к девушке и осторожно погладил по волосам, взял ее ладошку и нежно поцеловал. Видно было, что она не знала, как реагировать, но прикосновение губ мужчины на мгновение вывело ее из анабиоза. Взгляд потеплел, и некое подобие улыбки мелькнуло на губах.
- Кирилл не целовал мою руку, - словно окунувшись в омут памяти, она выбрала первое попавшееся под руку воспоминание.
- Кирилла нет. Он больше не навредит, - Глеб принялся целовать вторую ладошку.
- Он умер?
«Бедная девочка! Она не помнит, что этот проходимец хотел превратить ее в безропотный овощ»
- Его с нами нет. И не будет. Верь мне.
- Я верю,- глаза их встретились, и Глеб с отчаянной надеждой пытался поймать хотя бы крохотный отблеск той страсти, которая вспыхнула между ними еще по дороге в Кинешму. Однако она словно не узнавала его. Желание верить, надежда, тревога – но только не любовь.
- Хочешь прилечь? Клади голову мне на колени и постарайся уснуть. Тебе нужно больше отдыхать.
Анна послушно свернулась калачиком и примостила голову на его коленях. А он почувствовал себя как на пороховой бочке. С одной стороны его желанная, любимая девушка была в критической близости, вызывая пожар желания. А с другой – она доверилась ему, как невинный ребенок. Еще и кулачок под щеку засунула. И от щемящего умиления он почувствовал, как сдавило горло. Хорошо, что больше не нужно было сейчас говорить. Он просто не смог бы.
Оставшийся путь они проделали в молчании. И только подъехав к дому Анны, Глеб аккуратно переложил ее голову на дорожную подушку и сказал:
- Заблокируйте дверь, чтобы ни этот, - он с ненавистью посмотрел на пленника, - никуда не сбежал, ни Анну никто не похитил. А я поговорю с Разумовым.
- А вы уверены, что вам помощь не понадобится?
- Это ему помощь понадобится. Медиков. Вы же обещайте, что не оставите Анну.
Глеб не стал предупреждать о своем приближении, просто перемахнул через забор и вошел в дом. Наткнувшись на экономку, он спросил, где Разумов. Та дала понять, что не понимает о чем речь и, судя по всему, пригрозила полицией.
Тут в голову Глеба пришла идея, для воплощения которой ему понадобилось поступиться со своими принципами. Ему глубоко претило использование ненормативной лексики для осуществления коммуникации. Даже в тех случаях, где активный словарный запас собеседника состоял на девяносто девять процентов из матерных слов, он все равно не опускался до нецензурщины.
Достаточно было одного взгляда, представлявшего адский коктейль ледяной вежливости и ярко выраженного жаркого желания переломать кости оппоненту, чтобы разговор приобретал нужную ему тональность.
А сейчас Глеб использовал весь вербальный арсенал строителей и портовых грузчиков: он должен был проверить свои предположения, а именно, владеет ли русским языком женщина, работающая много лет в русской семье.
Он филигранно выстроил матерную фразу, суть которой сводилась лишь к призыву сотрудничать по доброй воле.
Произнесенная нейтральным тоном, она возымела нужное воздействие. Женщина опешила, вытаращила глаза и лишь потом, спохватившись, опять повторила, что не понимает. Однако первая реакция выдала ее с потрохами. Поэтому дальше он снова перешел на литературный язык.
- Уважаемая, соберите вещи Анны, необходимые на первое время – одежду, белье. И буду вам признателен, если вы принесете также документы ее. Надеюсь, знаете, где они лежат. Уверен, захотите избежать кровопролития, которое я гарантирую, если мои пожелания не будут выполнены в кратчайшее время.
- Кирилл Владимирович уехал за Анной Викторовной. Я не знаю, где ее документы и вообще зря вы сюда пришли. Завтра они поженятся.
Штольцев испытывающе посмотрел на экономку. Не зная, что ей инкриминировать, он все равно был уверен, что она скрывает куда более серьезное прегрешение, чем владение русским языком.
- Я так понимаю, вы Анне счастья не желаете?- скорее констатировал факт, нежели спросил Штольцев. – Почему?
- Что вы себе навоображали? Да я за ней слежу с младенчества!
- Следят за преступниками или конкурентами. За что вы ненавидите Анну?
Секундной растерянности хватило, чтобы мужчина утвердился в своих подозрениях.
Но Эмма была еще той штучкой. Поняв, что прокололась, она пошла в наступление.
- Я звоню в полицию, и вас арестуют за проникновение в частные владения.
- Я думаю, новость о том, что хозяйка не против моего присутствия, вас успокоит. Единственное, она не знает, куда Разумов дел документы. Но поверьте, двое полицейских смогут перевернуть дом и найти все, что нужно. А может и больше…., -задумчиво добавил он, не имея в виду ничего конкретного. Однако тень тревоги на лице экономки еще раз подтвердила, что иногда вырвавшееся слово далеко опережает мысль.
- Ищите, я не вправе рыться в хозяйских вещах. Если вам совесть позволяет это делать, то я сочувствую Анне Викторовне, - и резко развернувшись, Эмма заторопилась внутрь дома.
Глеб, ведомый интуицией, неслышно последовал за ней в надежде получить новую информацию. Однако получил лишь новую загадку.
Быстро зайдя в свою комнату, она метнулась к комоду и воровато засунула в сумку фотографии, стоявшие на нем.
«Это мы выясним потом,- подумал он, - а пока нужно заняться более насущными вопросами».
Вернувшись к машине, Глеб снова почувствовал, как душа наполняется щемящей жалостью. Анна лежала на сиденье, так же как он ее оставил. Она спала. По ее лицу пробегала беспокойная тень, словно пережитые ужасы снова прокрадывались в сознание.
- Антон, Разумов отсутствует, так что кровопролитие откладывается. А вот прилет Варвары Александровны отменить уже не в состоянии никакая сила. Так что поезжайте в аэропорт и привезите ее в целости и сохранности.
- Мне льстит, что вы такого высокого мнения обо мне и думаете, что без фотографии я смогу узнать даму среди тысяч других. Но боюсь, мне не по силам.
- А вы не бойтесь. Вы ее узнаете. Она проходит через толпу, как раскаленный нож сквозь масло. А если она некомфортно долетела, то вам захочется «Вихри враждебные веют над нами…» спеть. А, вы ж такую не знаете…Тогда ориентировка. Смоляная брюнетка с пышным бюстом и крутыми бедрами. Тем более она одна будет. Да и вообще - она одна такая. И пассажира с собой берите. Хоть наручниками его к ручке двери пристегните. От греха…
Выдав инструкцию Антону, он осторожно вынул свою спящую красавицу из машины и понес в дом, где наткнулся все на тот же фальшивый взгляд, который выражал теперь слащавую доброжелательность
- Анна Викторовна устала? А почему она в таком виде? Вы что, ее прямо из отеля выкрали?
- Комната Анны где? - без любезностей спросил Глеб.
- Я вас провожу.
С трепетом он переступил порог комнаты, в которой обитала Анна. Ведь вещи и жилье человека могут рассказать много интересного о человеке. А в мозгу Глеба горели, как пощечина, слова Разумова о том, что он ничего не знает о любимой девушке.
Но сюрприза не было. Практически спартанская обстановка, все функционально. Да и понятно - она здесь лишь ночевала. И кровать… Удивительно, но она была достаточно узкой. Как недорогих отелях. Или специально… чтоб ни у кого не возникало и мысли?!
Положив Анну, он уселся в ногах. Любуясь и охраняя.
*****
А Антон на всех парусах полетел в аэропорт. И хотя он не был подчиненным Штольцева, но все равно испытывал определенное благоговение по отношению к нему. Пока жил в Москве, он из профессионального любопытства изучил его послужной список, и интернет предоставил много информации, и сам заходил в контору к нему под видом клиента. Сотрудники говорили о своем шефе чуть ли не с придыханием. Это объяснило, почему охранять Анну попросили именно Штольцева. И Антон счел за честь поступить в его распоряжение, чтобы помочь девушке.
Сейчас миссия вроде не ахти какая сложная, но все должно быть без сучка, без задоринки.
Антон, оставив свою «лошадку» на стоянке, прошел в зону прилета. Как раз вовремя. Объявили о прибытии рейса из Москвы.
Антон немного волновался. Оплошать ой как не хотелось!
Он внимательно всматривался в людской поток, готовясь ринуться навстречу важной особе.
И настолько он увлекся ожиданием, что чуть не упустил момент. Выделяясь на фоне толпы, к нему приближалась та, которую без сомнения можно было назвать: Belladonna. Безумно красивая, словно молодая львица, она заставляла страстных итальянцев оборачиваться ей вслед.
- Их увез синьор Разумов.
Чертыхнувшись, Глеб набрал номер Варвары.
- Варя, прилетай, как только сможешь! Без тебя никак, - глухо произнес Глеб, озадачив подругу. Ни привычного стеба, ни малейшего намека на иронию, ни снисходительной витиевато - завуалированной издевки.
- Да, конечно.
- Встретит тебя в Милане мой добровольный помощник, Антонио Скоробини.
И обращаясь к Росси, приказал:
- Вызовите сюда того, кто делал Анне назначения. Постараюсь не покалечить. Он поедет с нами, - и одарил итальянца таким взглядом, что тот едва не присел – а говорят еще что, эсперанто международный язык. Язык мимики и взглядов поистине универсальное средство общения!
Вот и стерся языковой барьер, Росси залепетал понятное всем:
- Си, синьор, си…
- И еще, я хоть и не комиссар Каттани, но место, где страдала моя девушка должно быть уничтожено. Контору закрыть, пациентов вернуть благонадежным родственникам, виллу продать. Я проверю, - и Глеб с отвращением отвел взгляд от него и вернулся к Анне. Сердце сжималось от боли - видеть ее в таком состоянии было невыносимо.
Нужно собрать вещи. Он огляделся. Предметов личного пользования практически никаких. Расческа, альбом. В ванной ничего, кроме туалетной бумаги. Где гель для умывания, зубная щетка, паста? А где мочалка, мыло, шампунь, полотенце?
- А чем она мылась? – в гневном недоумении воскликнул он.
И без перевода Росси понял, о чем идет речь. Он фальшиво заулыбался и затараторил:
- О, синьор Кабан, мы обеспечили нашим пациентам наилучший уход. Все процедуры выполнял медицинский персонал. Одноразовые туалетные принадлежности. Все стерильно. Родственники довольны.
Антон кинул взгляд на Глеба, и, понимая, что тот готов придушить разговорившегося Росси, постарался поубавить оптимистичную ноту, сказав, что большинство пациентов не может самостоятельно мыться, и поэтому разработали инструкции.
Подошел вызванный доктор, который без зазрения совести, продав душу дьяволу, методично превращал людей в безвольных марионеток. Он прочно свыкся с мыслью, что их криминальный бизнес хорошо налажен и предположить не мог, что могут возникнуть какие-то проблемы. Очевидно, он ощущал себя полубогом, потому что вошел в комнату вальяжно, свысока поглядывая на незнакомых людей. Однако по мере того, как Антон объяснял, кто они такие и что с ним сделают, его лицо отразило все цвета национального флага. Сначала он покраснел от гнева, затем позеленел от злости и под конец побелел от страха.
Росси посчитал, что все требования синьора Кабана выполнены, поэтому он, придав лицу максимум елейности, заискивающе спросил:
- Я могу еще что-то сделать для вас?
Антон перевел.
- Пусть сделает ноги отсюда, - рявкнул Штольцев.
- А мы куда теперь? – спросил Антон.
- В гостиницу без документов и в таком виде Анну мы не сможем провести. Поэтому.., - Глеб не договорил, перехватив взгляд девушки, от которого кровь прихлынула к сердцу. Захотелось снова дать волю кулакам и отходить как следует ее обидчиков. Несколько раз вдохнув - выдохнув, он бережно взял Анну на руки, забрав и ее альбом.
Сопровождаемый ледяным взглядом Штольцева, лекарь-злодей не очень охотно возглавил процессию. Дыша ему в затылок и координируя его движение, следом шел Антон. И позади них – Глеб, нежно прижимающий к себе свое сокровище.
Подойдя к машине, он распорядился посадкой.
- Антон, этот пусть садится рядом с вами. А мы с Аней сзади.
Открыв дверь, он осторожно, будто хрустальную, усадил непонимающую, что происходит, девушку на сиденье. Сам обошел машину с другой стороны и сел рядом. Очередной раз поймав ее растерянный взгляд, Глеб испытывал жгучее желание свернуть шею недобровольно следовавшего с ними пассажира. Он посмотрел на свои руки, скрипнул зубами от злости и … опять неизвестно, что сделал бы дальше, но его отвлек Антон.
- Глеб Платоныч! Мы сейчас в Милан? Если в отель нам нельзя с Аней, может, поедем ко мне, мама будет рада. Хотя присутствие этого изувера ей будет не слишком приятно.
- Спасибо за приглашение! Но к нам присоединится еще Варвара, так что в вашем доме станет тесно. Мы поедем к Анне. Нужно вытрясти из этого мерзавца документы. Иначе из страны ее не вывезу. А здесь у меня связаны руки. Я так понимаю, что мама Анны нам не помощник. И я вас прошу, если вдруг что-то пойдет не так, с Варварой сопроводите Анну в Россию. Там ее мои друзья смогут защитить.
- А вы?
- Я говорю – на крайний случай. Здесь ей оставаться нельзя. Кстати, а как вам удалось так быстро склонить Росси к сотрудничеству? Я подозреваю, что вы какое - то заклинание добавили.
Антон рассмеялся.
- Нет, я просто сказал, что вы крестный отец русской мафии. И немного описал перспективы. Остальное дорисовала его фантазия.
Напряжение немного ушло, и Глеб улыбнулся: все стало на свои места.
- Неплохо получилось. Кстати, вы не хотите за бабушкой присматривать? Я вам делаю предложение – приглашаю на работу в свое агентство. У нас как раз Семеныч уходит на пенсию. Зарплата плюс премия. Никто не жалуется. А работы, к счастью, или к сожалению, предостаточно.
- Премного благодарен, Глеб Платоныч, мне очень лестно, но вынужден отказаться. Ведь мне нужно будет заново изучать все законы, получать образование. Здесь я уже профессионал, а там буду желторотым «щеглом».
Штольцев практически ничем не выдал своего удивления, лишь бровь непроизвольно изогнулась перевернутой чайкой. Ничего себе старый Акела промахнулся! При первом знакомстве этот юноша показался ему полным простофилей. А сейчас он просто ангел – спаситель! К тому же, креативный!
Чем же его можно будет отблагодарить?
Анна беспокойно заерзала, и Глеб мгновенно переключил внимание.
- Аня, что? Ты голодна? Тебе холодно?
Она тревожно посмотрела на мужчину, вызвав в нем снова бурю эмоций. Когда человек болен, огорчен, разгневан – понятно, чем ему можно помочь. Здесь же…Штольцев почувствовал, что в его душу словно какой-то штопор ввинчивается и буравит его покой, разрывая в хлам надежду на счастье.
- Не знаю, - тихо ответила она.
Глеб замер. Что Анна помнит? Что чувствует? И помнит ли она его? Сможет ли стать прежней? Господи, как же дождаться Варвару? Эти мысли вихрем носились в голове, изматывая, лишая сил.
Он повернулся к девушке и осторожно погладил по волосам, взял ее ладошку и нежно поцеловал. Видно было, что она не знала, как реагировать, но прикосновение губ мужчины на мгновение вывело ее из анабиоза. Взгляд потеплел, и некое подобие улыбки мелькнуло на губах.
- Кирилл не целовал мою руку, - словно окунувшись в омут памяти, она выбрала первое попавшееся под руку воспоминание.
- Кирилла нет. Он больше не навредит, - Глеб принялся целовать вторую ладошку.
- Он умер?
«Бедная девочка! Она не помнит, что этот проходимец хотел превратить ее в безропотный овощ»
- Его с нами нет. И не будет. Верь мне.
- Я верю,- глаза их встретились, и Глеб с отчаянной надеждой пытался поймать хотя бы крохотный отблеск той страсти, которая вспыхнула между ними еще по дороге в Кинешму. Однако она словно не узнавала его. Желание верить, надежда, тревога – но только не любовь.
- Хочешь прилечь? Клади голову мне на колени и постарайся уснуть. Тебе нужно больше отдыхать.
Анна послушно свернулась калачиком и примостила голову на его коленях. А он почувствовал себя как на пороховой бочке. С одной стороны его желанная, любимая девушка была в критической близости, вызывая пожар желания. А с другой – она доверилась ему, как невинный ребенок. Еще и кулачок под щеку засунула. И от щемящего умиления он почувствовал, как сдавило горло. Хорошо, что больше не нужно было сейчас говорить. Он просто не смог бы.
Оставшийся путь они проделали в молчании. И только подъехав к дому Анны, Глеб аккуратно переложил ее голову на дорожную подушку и сказал:
- Заблокируйте дверь, чтобы ни этот, - он с ненавистью посмотрел на пленника, - никуда не сбежал, ни Анну никто не похитил. А я поговорю с Разумовым.
- А вы уверены, что вам помощь не понадобится?
- Это ему помощь понадобится. Медиков. Вы же обещайте, что не оставите Анну.
ГЛАВА 22
Глеб не стал предупреждать о своем приближении, просто перемахнул через забор и вошел в дом. Наткнувшись на экономку, он спросил, где Разумов. Та дала понять, что не понимает о чем речь и, судя по всему, пригрозила полицией.
Тут в голову Глеба пришла идея, для воплощения которой ему понадобилось поступиться со своими принципами. Ему глубоко претило использование ненормативной лексики для осуществления коммуникации. Даже в тех случаях, где активный словарный запас собеседника состоял на девяносто девять процентов из матерных слов, он все равно не опускался до нецензурщины.
Достаточно было одного взгляда, представлявшего адский коктейль ледяной вежливости и ярко выраженного жаркого желания переломать кости оппоненту, чтобы разговор приобретал нужную ему тональность.
А сейчас Глеб использовал весь вербальный арсенал строителей и портовых грузчиков: он должен был проверить свои предположения, а именно, владеет ли русским языком женщина, работающая много лет в русской семье.
Он филигранно выстроил матерную фразу, суть которой сводилась лишь к призыву сотрудничать по доброй воле.
Произнесенная нейтральным тоном, она возымела нужное воздействие. Женщина опешила, вытаращила глаза и лишь потом, спохватившись, опять повторила, что не понимает. Однако первая реакция выдала ее с потрохами. Поэтому дальше он снова перешел на литературный язык.
- Уважаемая, соберите вещи Анны, необходимые на первое время – одежду, белье. И буду вам признателен, если вы принесете также документы ее. Надеюсь, знаете, где они лежат. Уверен, захотите избежать кровопролития, которое я гарантирую, если мои пожелания не будут выполнены в кратчайшее время.
- Кирилл Владимирович уехал за Анной Викторовной. Я не знаю, где ее документы и вообще зря вы сюда пришли. Завтра они поженятся.
Штольцев испытывающе посмотрел на экономку. Не зная, что ей инкриминировать, он все равно был уверен, что она скрывает куда более серьезное прегрешение, чем владение русским языком.
- Я так понимаю, вы Анне счастья не желаете?- скорее констатировал факт, нежели спросил Штольцев. – Почему?
- Что вы себе навоображали? Да я за ней слежу с младенчества!
- Следят за преступниками или конкурентами. За что вы ненавидите Анну?
Секундной растерянности хватило, чтобы мужчина утвердился в своих подозрениях.
Но Эмма была еще той штучкой. Поняв, что прокололась, она пошла в наступление.
- Я звоню в полицию, и вас арестуют за проникновение в частные владения.
- Я думаю, новость о том, что хозяйка не против моего присутствия, вас успокоит. Единственное, она не знает, куда Разумов дел документы. Но поверьте, двое полицейских смогут перевернуть дом и найти все, что нужно. А может и больше…., -задумчиво добавил он, не имея в виду ничего конкретного. Однако тень тревоги на лице экономки еще раз подтвердила, что иногда вырвавшееся слово далеко опережает мысль.
- Ищите, я не вправе рыться в хозяйских вещах. Если вам совесть позволяет это делать, то я сочувствую Анне Викторовне, - и резко развернувшись, Эмма заторопилась внутрь дома.
Глеб, ведомый интуицией, неслышно последовал за ней в надежде получить новую информацию. Однако получил лишь новую загадку.
Быстро зайдя в свою комнату, она метнулась к комоду и воровато засунула в сумку фотографии, стоявшие на нем.
«Это мы выясним потом,- подумал он, - а пока нужно заняться более насущными вопросами».
Вернувшись к машине, Глеб снова почувствовал, как душа наполняется щемящей жалостью. Анна лежала на сиденье, так же как он ее оставил. Она спала. По ее лицу пробегала беспокойная тень, словно пережитые ужасы снова прокрадывались в сознание.
- Антон, Разумов отсутствует, так что кровопролитие откладывается. А вот прилет Варвары Александровны отменить уже не в состоянии никакая сила. Так что поезжайте в аэропорт и привезите ее в целости и сохранности.
- Мне льстит, что вы такого высокого мнения обо мне и думаете, что без фотографии я смогу узнать даму среди тысяч других. Но боюсь, мне не по силам.
- А вы не бойтесь. Вы ее узнаете. Она проходит через толпу, как раскаленный нож сквозь масло. А если она некомфортно долетела, то вам захочется «Вихри враждебные веют над нами…» спеть. А, вы ж такую не знаете…Тогда ориентировка. Смоляная брюнетка с пышным бюстом и крутыми бедрами. Тем более она одна будет. Да и вообще - она одна такая. И пассажира с собой берите. Хоть наручниками его к ручке двери пристегните. От греха…
Выдав инструкцию Антону, он осторожно вынул свою спящую красавицу из машины и понес в дом, где наткнулся все на тот же фальшивый взгляд, который выражал теперь слащавую доброжелательность
- Анна Викторовна устала? А почему она в таком виде? Вы что, ее прямо из отеля выкрали?
- Комната Анны где? - без любезностей спросил Глеб.
- Я вас провожу.
С трепетом он переступил порог комнаты, в которой обитала Анна. Ведь вещи и жилье человека могут рассказать много интересного о человеке. А в мозгу Глеба горели, как пощечина, слова Разумова о том, что он ничего не знает о любимой девушке.
Но сюрприза не было. Практически спартанская обстановка, все функционально. Да и понятно - она здесь лишь ночевала. И кровать… Удивительно, но она была достаточно узкой. Как недорогих отелях. Или специально… чтоб ни у кого не возникало и мысли?!
Положив Анну, он уселся в ногах. Любуясь и охраняя.
*****
А Антон на всех парусах полетел в аэропорт. И хотя он не был подчиненным Штольцева, но все равно испытывал определенное благоговение по отношению к нему. Пока жил в Москве, он из профессионального любопытства изучил его послужной список, и интернет предоставил много информации, и сам заходил в контору к нему под видом клиента. Сотрудники говорили о своем шефе чуть ли не с придыханием. Это объяснило, почему охранять Анну попросили именно Штольцева. И Антон счел за честь поступить в его распоряжение, чтобы помочь девушке.
Сейчас миссия вроде не ахти какая сложная, но все должно быть без сучка, без задоринки.
Антон, оставив свою «лошадку» на стоянке, прошел в зону прилета. Как раз вовремя. Объявили о прибытии рейса из Москвы.
Антон немного волновался. Оплошать ой как не хотелось!
Он внимательно всматривался в людской поток, готовясь ринуться навстречу важной особе.
И настолько он увлекся ожиданием, что чуть не упустил момент. Выделяясь на фоне толпы, к нему приближалась та, которую без сомнения можно было назвать: Belladonna. Безумно красивая, словно молодая львица, она заставляла страстных итальянцев оборачиваться ей вслед.
