Гротенберг. Город проклятых и город Божеств, которых остальной мир либо забыл, либо не знает ни о бессмертных повелителях, ни об этом славном месте вовсе. Старинная крепость, тонущая в облаках, чьи зубчатые стены, кажется, подпирают небо. Город, прячущийся в горном ущелье, чьи многочисленные домики облепили горные склоны. Независимый, но тщательно забываемый, явно, не по своей воле. От того ли, что в нём, скрываясь за прочными каменными стенами, затаилось зло? Оно – это Зло, открыло свои глаза, и неустанно наполняет всех тех, до кого дотягивает руки, оно наполняет их уши песней, музыкой столь прекрасной, что одурманенные ей люди пляшут под флейту лиха, как крысы, и их души спят, пока проклятое тело исполняет волю зла
Город Китгорф, столица королевства Торок
— Да ты гонишь!
Громко хлопнув кулаком по столу, и покатываясь от хохота, крикнул грузный мужчина перекрыв своим весельем все разговоры и пьяные выкрики. В таверне сегодня было и впрямь шумно. Заезжие купцы праздновали удачную сделку. А освободившимся от докуки наёмникам и в былые времена особого повода не было нужно. То ли дело теперь! Успешно сорванное покушение на жизнь клиента — всегда отличная прибавка пары золотых в твой кошелёк, а это повод отметить.
— Честно! Дурношлепотрясы набежали на родную деревеньку, и съели всех крыс, закусив разбойниками, которые только собрались к нам забраться, а староста, отец мой, им выписал по грамоте, пришлось награждать собственноручно. — С совершенно серьёзным лицом проговорил один из наёмников. Он, как хозяин положения, расположился очень своевольно и широко. — А потом пришли колдуны из Готолии и всех их забрали. За их неимоверный ум и развитие. Сказали — ещё чуть-чуть, и смогут разговаривать. А я подружился с одним из них, и сбежал.
Таких историй он рассказал уже неимоверное множество. Даром что большая часть земель королевства всё ещё доподлинно не изучили — холмы и горы по одну сторону, и болотистые леса с другой мешали всяким первопроходцам их исследовать. Само собой, никаких «друношлепотрясов» не существовало, но кого это волновало, если ты называешь своей родиной деревеньки из темных земель?
Тут, собираясь продолжить свой рассказ, с досадой сказочник понял, что его кружка с медовым вином опустела, и поднялся, чтобы проковылять к стойке — только сейчас он почувствовал, что изрядно перебрал уже, и еле стоит на ногах — а вечер только начался. Подвалил к стойке, потому как... все подавальщики вообще-то старались обходить их столик стороной, а вот хозяин их любил. Как раз оттого, что при должной удаче, и отличных историях, в таверну набивалась уйма народа.
Стоило, однако, здраво оценить свои силы. Если до бара он и добрался, хватаясь за крышки столов, то вот обратно, да ещё с полной тарой, ему не дойти!
— Эй, господин… — как там тебя? — хозяин… — обратился он к хлопотавшему на другом конце длинного стола хозяину заведения, удостоившись хмурого, а не заискивающего, как ранее, взгляда. — Ты приказал бы своему парню подать ещё… — тут он взялся прикидывать сколько спиртного сможет осилить. Только голова работала туго и он поскромничал. — Кувшинчик или два… к нашему столу?
И, как бы закрепляя свои слова, бросил на столешницу пригоршню монет. Платящим клиентам не отказывают. Хозяин бросил что-то невнятное пробегавшему мимо мальчишке с подносом. Тот круто развернулся и, оставив пустую посуду, скрылся в подсобке.
Удовлетворённо кивнув самому себе, мужчина вернулся на место. Тут, ожидая подавальщика, его слух зацепило знакомое, даже не отдельное слово, а название.
— Король опять делегацию в Гротенберг посылает. Ему что, прошлых трёх вооружённых до зубов отрядов не хватило что ли? Гиблое место! Ни черта не вернутся, сгинут. — Негодовал мужчина, совершенно не беспокоясь, что их может кто-то услышать. Он рявкнул какое-то ругательство, и хлопнул рукой по столу.
Наёмник почувствовал, что всякий хмель от таких заявлений голову покинул. Так, словно его окатили ледяной водой с головы до ног. Сегель почувствовал холодок струящийся по спине, и боль в руке, давно забытую боль. Конечно же, она уже давно не могла на самом деле болеть, но каждый раз вспыхивала огнём, стоило вспомнить проклятый город.
— Ему просто нельзя терять такой важный перевалочный пункт. Через Косотомею торговцы дольше идут в Титальд. — Втолковывал собеседнику второй. — Да и добыча местной живности была важна. Лучше шкуры только на севере, а до них поди доберись через сраные дебри и горы. Там же ещё и старый форпост нечисть захватила. Тьфу! — Смачно сплюнул второй, и отхлебнул виски. — А из города уже несколько месяцев ничего, никаких известий. К Ястову дню, небось, ещё несколько пошлёт бригад, если эти не вернутся хоть с какими-то вестями.
— Столько хороших людей зазря пропадает в этом забытом Всевышним городе. — Покачал головой первый, и тяжело вздохнул.
Наёмник чувствовал, что его голова кружится, а перед глазами всё размывается, только совсем не от спиртного, к горлышку которого приложился немедленно, как только два глиняных кувшинчика были выставлены перед ним. Высадил будто воду на глазах удивлённого собутыльника. И нет, это было совсем не видение и не бред, а что-то близкое предвидению. Словно сырость расползалась вокруг, серая мгла выползла из памяти и старые шрамы внезапно напомнили о себе. Его колотило, ноги ослабли и не сиди он сейчас – валяться бы ему на грязных досках пола.
— О нём ещё прадед мой говорил «город погубит всё королевство, если от него не отречься, а ещё лучше — взорвать ко всем чертям, разлить жидкий огонь с дирижаблей — ихние божки несут только бедствия». – Продолжал возмущаться первый мужчина.
Не город проклятых они вспоминают, а город мертвецов...
— Староверы. — Презрительно сплюнул второй снова. – Всевышний наказал их за…
Когда наёмника кто-то тронул за плечо, Сегель вздрогнул всем телом, отвлекаясь от чужого разговора.
— Хей, ты чего такой бледный? — Капитан привалился к стойке, и взглянул в лицо юноше.
У начальника был глубокий басистый голос, чем-то роднивший его с потомками полувеликанов. Да и размах плеч, и рост говорили о родословной всё. До того, как покинуть родной город, наёмник считал, что все чудища и сказки о великанах, эльфах и прочей нелюди — только истории, но сейчас понимал, что этот мир, для него в значительной степени непознанный, полон «сказочных» и таких реальных персонажей. Как и для большинства людей впрочем.
Сегель громко сглотнул ком в горле, и промямлил.
— Да так, видно, перебрал слегка…
Капитан тяжело выдохнул, и покачал головой, а потом крепко взял за предплечье, и поволок его на улицу. В лицо ударил холодный ветер, будто прорвавшийся откуда-то с горных вершин, слизывая пьяную одурь. Свежий влажный воздух немного успокоил, подарил надежду на лучшее. Последнее время Сегель чувствовал непонятный страх. Словно его ждёт впереди что-то ужасное. Чем дальше, тем чаще накатывала внезапная интуитивная паника.
— Спасибо Риордан. — Благодарно кивнул ему наёмник, и запрокинул голову, прислонившись к каменной стене, закрывая глаза. Глубоко вдыхая вечерний воздух, парень пытался успокоить сердцебиение. Капитан смотрел за ним с беспокойством, но не мешал. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Медленно и осторожно. Постепенно дрожь ушла, и дышать стало легче.
Только страх не ушёл. Он уполз в свою тень, готовясь снова забраться в его голову, когда ему будет нужно. Это пугало его не меньше, чем смутное воспоминание из прошлого. Он будто вновь ощущал себя подростком. Сырое тёмное помещение, и музыка... музыка? Он распахнул в миг глаза, но не услышал ничего. Доведёшь ты себя, Сегель, доведёшь... ночные смены на пользу не идут.
— Всё в порядке?
— Теперь — да. — Немного помедлив, кивнул Сегель. Вдали он услышал раскаты грома. Слишком далёкого, чтобы беспокоиться о буре, но вновь поддевший ужас внутри молодого человека.
В этот раз он справился с ним сам и значительно быстрее.
— Давно спросить-то хотел тебя... так, а на самом-то ты деле откуда? — Подпирая плечом стену, и скрестив руки на груди, поинтересовался капитан. — Я уже слышал от тебя десятки историй, может даже больше, и ни одна из них мне не кажется правдивой. У тебя северный акцент, и речь мелодичнее, чем у многих, но ты никогда не рассказывал о северной стороне в своих россказнях.
— Я не вижу смысла говорить о прошлом, Дан. — Устало выдохнул парень, и качнулся по-ребячески с пятки на носок, и обратно, как бы размышляя, что сказать или сделать дальше. — За мной никто не охотится, никакая стража или злобные колдуны по мою проклятую душонку тоже уже не явятся. Хотя бы от того, что являться некому. По крайней мере... я так думаю.
— Думаешь? – сощурился командир.
Тут Сегель натянуто улыбнулся, и развёл руками.
— Не знаю. Я не помню часть своего прошлого. Только отблески и чувства, которые я разгребать не хочу, или копаться в них. Знаешь ли, многие, кто не хотят говорить о своём прошлом, хотят на самом деле делать вид, что его не было. Начать новую жизнь, и всякое такое. Поэтому давай, ты не будешь дальше расспрашивать об этом?..
Возможно, он добавил бы несколько слов о том насколько это неприятно, но гулкие удары сапог по мостовой отвлекли внимание от его персоны.
— Господин Ригод! — Окликнул кто-то Сегеля. Запыхавшийся паж бежал к ним с другой стороны улицы, и, едва не споткнувшись и не покатившись по брусчатке кубарем, остановился, шумно выдохнув. — Тут опять к вам с письмом. Уж не знаю, сколько нам ещё это терпеть, но стража его попросту не пустит в город. Сегель оглянулся на Риордана в некотором замешательстве. — Пожалуйста, — выделил паж, — ну придите к этому сумасшедшему, пока он на стену не полез.
— А почему вы его в город не пускаете?
— Да-к выглядит он как болезный! Чего недоброго чуму какую с севера принес. Вон в Готоре вспыхнула опять, нам тут эпидемии ещё не хватало. Нет, он, конечно, не чешется, и кожа вроде даже ничего, но дёрганый, и кусается, мразота! Сэру Освальду едва три пальца не откусил, когда тот его за стену волок. Выкрутился, и попытался в город прорваться. А там его копейщики то встретили. Дикий какой-то, но требовал Вас разыскать. Сказал, что если только приведём, уйдёт, а так в город пройдёт, и не остановят же.
— Жуть какая. — Покачал головой Риордан.
— А капитан стражи, значит, решился не поднимать боя. — Заключил наёмник. — Ладно, уж, веди. Посмотрим, откуда такой дотошный посыльный взялся...
На самом деле, это было уже далеко не первое послание из старого города, но обычно посыльных не задерживали у ворот. У Сегеля кольнуло сердце. Пора бы разобраться с тем, что происходит. Быть может, наконец, он прощён за прошлое? Нет, было бы просто глупо надеяться на это. Тяжесть на душе о себе напомнила снова, когда он увидел очередной чёрный конверт с посланием.
...Трактир «Обжигающее пламя». Гротенберг
Солнце уже близилось к закату, когда путник вошёл в трактир. Чистое, ухоженное здание, сейчас было полупустым. Сегель осматривался вокруг. Никого. Только пожилой хозяин натирает стойку, излишне механично, как ему показалось. Похоже, тут уже несколько дней никого не было. Наверное, неудивительно, потому как город пустовал выглядел опустевшим.
Подавив вздох, оставалось идти прямиком к мужчине. Его лицо ему казалось смутно знакомым. Странник пытался выудить образ и имя из прошлого, но воспоминания не хотели поддаваться ему. Может, много лет назад они уже встречались? Тогда где? Был ли он из какой-то банды, орудовавшей здесь, или же просто торговцем? Или так же, как сейчас, трактирщиком, и он видел его мельком, когда странник влетал в это заведение — хотя вот его он как раз не помнил — с товарищами, когда удавалось провернуть удачное дельце, чтобы пропустить по стаканчику.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания – это теперь просто размытые образы и смазанные картинки прежней жизни. Отчего-то, даже дома по пути казались ему незнакомыми, хотя времени-то прошло не так уж и много – всего-то лет пятнадцать или чуть меньше?.. Наверное, многие из прежних знакомых могли, так же как и он, куда-то переехать. А старики… старики перекочевать на кладбище. Жизнь она такая, рано или поздно имеет свойство заканчиваться.
Но размышлять о последнем исходе Сегель не хотел. Или... в его душе мелькнула глубокая подавляемая многими годами боль и печаль, но прислушиваться к ним он не хотел. Не сейчас.
— Что надо? – грубо спросил хозяин, отчего-то воровато озираясь по сторонам.
Чужаков этот город никогда не любил. А он теперь, выходит…
— Хочу снять комнату на ночь. — Блекло и безжизненно бросил Сегель, всё ещё борясь с пустотой в душе, и укладывая золотой на стойку. Лучше не забивать голову этими мыслями — от них она только начинает болеть. Трактирщик поднял на него «рыбьи» — уж настолько они были выпуклы, что сейчас, казалось, вывалятся из орбит — глаза, и сгрёб монету со стойки, бегло оценив то, что это подлинное золото.
— Вероятно, господин не осведомлён, что в эту ночь надобно затаиться, а такое «людное» — Он сдавленно «хрюкнул», оценив иронию своих слов, и взгляд прошёлся по пустому помещению, — место — первое, куда ломанутся прокажённые, стоит им понять, что тут есть кто-то из живых. В особенности, чужаки, вроде тебя, их привлекают. — Голос его был прокуренным и скрипучим, как старая обветшалая дверь. — Но вот, — на стол шумно упал ключ, и, вынув руку из-под плаща, Сегель забрал его, а следом и несколько серебряков, которые остались для сдачи. — Если вам чего понадобится для выживания, мы, быть может, и сможем договориться. Последнее время я заключаю неплохие сделки и могу предоставить хорошие скидки.
— У меня есть оружие. — Покачал головой мужчина. «Рыба» окатил его задумчивым взглядом, скользя по шинели. Сегель знал: он не выглядит внушительно. У него были чёрные вьющиеся кудри, прикрывающие голову до середины шеи. И если бы их не прижимала потёртая треуголка, то вид был бы весьма легкомысленный, ребяческий. Никто и никогда не давал парню его настоящих тридцати лет – так, максимально девятнадцать-двадцать. Это всегда заставляло незнакомцев относиться к нему с известной долей скепсиса и недоверия, что злило и заставляло добавлять себе жизненного опыта с помощью деталей, если уж доказать мастерство бойца можно было лишь оружием. Поэтому ворот его походного плаща был высоко поднят, а шарф в складках поднимался к носу — всё это прекрасно закрывало нижнюю половину лица, а другая половина представляла собой потускневшие серые большие глаза, с тёмными кругами под ними — последствия ночных кошмаров. Острые скулы только подчёркивали худобу лица.
Видимо, трактирщик не очень был впечатлён его не менее худым телосложением — это даже походный плащ не в силах был скрыть — но ничего не сказал, только хмыкнул.
— Смотрите сами, сэр» — с лёгкой издёвкой проговорил мужчина. — Да только ночью уже вам будет некому помочь.
Сегель усмехнулся про себя его словам. Потом качнулся на ботинках, думая уже уходить, мужчина повернулся к трактирщику снова.
— Но я хотел бы узнать, жив ли кто из семьи Ривголдов. Меня давно не было в этой крепости, но их судьба мне небезразлична.
Если трактирщик и удивился его словам, то в лице не изменился, разве что правая бровь дрогнула, приподнявшись.
Пролог
Город Китгорф, столица королевства Торок
— Да ты гонишь!
Громко хлопнув кулаком по столу, и покатываясь от хохота, крикнул грузный мужчина перекрыв своим весельем все разговоры и пьяные выкрики. В таверне сегодня было и впрямь шумно. Заезжие купцы праздновали удачную сделку. А освободившимся от докуки наёмникам и в былые времена особого повода не было нужно. То ли дело теперь! Успешно сорванное покушение на жизнь клиента — всегда отличная прибавка пары золотых в твой кошелёк, а это повод отметить.
— Честно! Дурношлепотрясы набежали на родную деревеньку, и съели всех крыс, закусив разбойниками, которые только собрались к нам забраться, а староста, отец мой, им выписал по грамоте, пришлось награждать собственноручно. — С совершенно серьёзным лицом проговорил один из наёмников. Он, как хозяин положения, расположился очень своевольно и широко. — А потом пришли колдуны из Готолии и всех их забрали. За их неимоверный ум и развитие. Сказали — ещё чуть-чуть, и смогут разговаривать. А я подружился с одним из них, и сбежал.
Таких историй он рассказал уже неимоверное множество. Даром что большая часть земель королевства всё ещё доподлинно не изучили — холмы и горы по одну сторону, и болотистые леса с другой мешали всяким первопроходцам их исследовать. Само собой, никаких «друношлепотрясов» не существовало, но кого это волновало, если ты называешь своей родиной деревеньки из темных земель?
Тут, собираясь продолжить свой рассказ, с досадой сказочник понял, что его кружка с медовым вином опустела, и поднялся, чтобы проковылять к стойке — только сейчас он почувствовал, что изрядно перебрал уже, и еле стоит на ногах — а вечер только начался. Подвалил к стойке, потому как... все подавальщики вообще-то старались обходить их столик стороной, а вот хозяин их любил. Как раз оттого, что при должной удаче, и отличных историях, в таверну набивалась уйма народа.
Стоило, однако, здраво оценить свои силы. Если до бара он и добрался, хватаясь за крышки столов, то вот обратно, да ещё с полной тарой, ему не дойти!
— Эй, господин… — как там тебя? — хозяин… — обратился он к хлопотавшему на другом конце длинного стола хозяину заведения, удостоившись хмурого, а не заискивающего, как ранее, взгляда. — Ты приказал бы своему парню подать ещё… — тут он взялся прикидывать сколько спиртного сможет осилить. Только голова работала туго и он поскромничал. — Кувшинчик или два… к нашему столу?
И, как бы закрепляя свои слова, бросил на столешницу пригоршню монет. Платящим клиентам не отказывают. Хозяин бросил что-то невнятное пробегавшему мимо мальчишке с подносом. Тот круто развернулся и, оставив пустую посуду, скрылся в подсобке.
Удовлетворённо кивнув самому себе, мужчина вернулся на место. Тут, ожидая подавальщика, его слух зацепило знакомое, даже не отдельное слово, а название.
— Король опять делегацию в Гротенберг посылает. Ему что, прошлых трёх вооружённых до зубов отрядов не хватило что ли? Гиблое место! Ни черта не вернутся, сгинут. — Негодовал мужчина, совершенно не беспокоясь, что их может кто-то услышать. Он рявкнул какое-то ругательство, и хлопнул рукой по столу.
Наёмник почувствовал, что всякий хмель от таких заявлений голову покинул. Так, словно его окатили ледяной водой с головы до ног. Сегель почувствовал холодок струящийся по спине, и боль в руке, давно забытую боль. Конечно же, она уже давно не могла на самом деле болеть, но каждый раз вспыхивала огнём, стоило вспомнить проклятый город.
— Ему просто нельзя терять такой важный перевалочный пункт. Через Косотомею торговцы дольше идут в Титальд. — Втолковывал собеседнику второй. — Да и добыча местной живности была важна. Лучше шкуры только на севере, а до них поди доберись через сраные дебри и горы. Там же ещё и старый форпост нечисть захватила. Тьфу! — Смачно сплюнул второй, и отхлебнул виски. — А из города уже несколько месяцев ничего, никаких известий. К Ястову дню, небось, ещё несколько пошлёт бригад, если эти не вернутся хоть с какими-то вестями.
— Столько хороших людей зазря пропадает в этом забытом Всевышним городе. — Покачал головой первый, и тяжело вздохнул.
Наёмник чувствовал, что его голова кружится, а перед глазами всё размывается, только совсем не от спиртного, к горлышку которого приложился немедленно, как только два глиняных кувшинчика были выставлены перед ним. Высадил будто воду на глазах удивлённого собутыльника. И нет, это было совсем не видение и не бред, а что-то близкое предвидению. Словно сырость расползалась вокруг, серая мгла выползла из памяти и старые шрамы внезапно напомнили о себе. Его колотило, ноги ослабли и не сиди он сейчас – валяться бы ему на грязных досках пола.
— О нём ещё прадед мой говорил «город погубит всё королевство, если от него не отречься, а ещё лучше — взорвать ко всем чертям, разлить жидкий огонь с дирижаблей — ихние божки несут только бедствия». – Продолжал возмущаться первый мужчина.
Не город проклятых они вспоминают, а город мертвецов...
— Староверы. — Презрительно сплюнул второй снова. – Всевышний наказал их за…
Когда наёмника кто-то тронул за плечо, Сегель вздрогнул всем телом, отвлекаясь от чужого разговора.
— Хей, ты чего такой бледный? — Капитан привалился к стойке, и взглянул в лицо юноше.
У начальника был глубокий басистый голос, чем-то роднивший его с потомками полувеликанов. Да и размах плеч, и рост говорили о родословной всё. До того, как покинуть родной город, наёмник считал, что все чудища и сказки о великанах, эльфах и прочей нелюди — только истории, но сейчас понимал, что этот мир, для него в значительной степени непознанный, полон «сказочных» и таких реальных персонажей. Как и для большинства людей впрочем.
Сегель громко сглотнул ком в горле, и промямлил.
— Да так, видно, перебрал слегка…
Капитан тяжело выдохнул, и покачал головой, а потом крепко взял за предплечье, и поволок его на улицу. В лицо ударил холодный ветер, будто прорвавшийся откуда-то с горных вершин, слизывая пьяную одурь. Свежий влажный воздух немного успокоил, подарил надежду на лучшее. Последнее время Сегель чувствовал непонятный страх. Словно его ждёт впереди что-то ужасное. Чем дальше, тем чаще накатывала внезапная интуитивная паника.
— Спасибо Риордан. — Благодарно кивнул ему наёмник, и запрокинул голову, прислонившись к каменной стене, закрывая глаза. Глубоко вдыхая вечерний воздух, парень пытался успокоить сердцебиение. Капитан смотрел за ним с беспокойством, но не мешал. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Медленно и осторожно. Постепенно дрожь ушла, и дышать стало легче.
Только страх не ушёл. Он уполз в свою тень, готовясь снова забраться в его голову, когда ему будет нужно. Это пугало его не меньше, чем смутное воспоминание из прошлого. Он будто вновь ощущал себя подростком. Сырое тёмное помещение, и музыка... музыка? Он распахнул в миг глаза, но не услышал ничего. Доведёшь ты себя, Сегель, доведёшь... ночные смены на пользу не идут.
— Всё в порядке?
— Теперь — да. — Немного помедлив, кивнул Сегель. Вдали он услышал раскаты грома. Слишком далёкого, чтобы беспокоиться о буре, но вновь поддевший ужас внутри молодого человека.
В этот раз он справился с ним сам и значительно быстрее.
— Давно спросить-то хотел тебя... так, а на самом-то ты деле откуда? — Подпирая плечом стену, и скрестив руки на груди, поинтересовался капитан. — Я уже слышал от тебя десятки историй, может даже больше, и ни одна из них мне не кажется правдивой. У тебя северный акцент, и речь мелодичнее, чем у многих, но ты никогда не рассказывал о северной стороне в своих россказнях.
— Я не вижу смысла говорить о прошлом, Дан. — Устало выдохнул парень, и качнулся по-ребячески с пятки на носок, и обратно, как бы размышляя, что сказать или сделать дальше. — За мной никто не охотится, никакая стража или злобные колдуны по мою проклятую душонку тоже уже не явятся. Хотя бы от того, что являться некому. По крайней мере... я так думаю.
— Думаешь? – сощурился командир.
Тут Сегель натянуто улыбнулся, и развёл руками.
— Не знаю. Я не помню часть своего прошлого. Только отблески и чувства, которые я разгребать не хочу, или копаться в них. Знаешь ли, многие, кто не хотят говорить о своём прошлом, хотят на самом деле делать вид, что его не было. Начать новую жизнь, и всякое такое. Поэтому давай, ты не будешь дальше расспрашивать об этом?..
Возможно, он добавил бы несколько слов о том насколько это неприятно, но гулкие удары сапог по мостовой отвлекли внимание от его персоны.
— Господин Ригод! — Окликнул кто-то Сегеля. Запыхавшийся паж бежал к ним с другой стороны улицы, и, едва не споткнувшись и не покатившись по брусчатке кубарем, остановился, шумно выдохнув. — Тут опять к вам с письмом. Уж не знаю, сколько нам ещё это терпеть, но стража его попросту не пустит в город. Сегель оглянулся на Риордана в некотором замешательстве. — Пожалуйста, — выделил паж, — ну придите к этому сумасшедшему, пока он на стену не полез.
— А почему вы его в город не пускаете?
— Да-к выглядит он как болезный! Чего недоброго чуму какую с севера принес. Вон в Готоре вспыхнула опять, нам тут эпидемии ещё не хватало. Нет, он, конечно, не чешется, и кожа вроде даже ничего, но дёрганый, и кусается, мразота! Сэру Освальду едва три пальца не откусил, когда тот его за стену волок. Выкрутился, и попытался в город прорваться. А там его копейщики то встретили. Дикий какой-то, но требовал Вас разыскать. Сказал, что если только приведём, уйдёт, а так в город пройдёт, и не остановят же.
— Жуть какая. — Покачал головой Риордан.
— А капитан стражи, значит, решился не поднимать боя. — Заключил наёмник. — Ладно, уж, веди. Посмотрим, откуда такой дотошный посыльный взялся...
На самом деле, это было уже далеко не первое послание из старого города, но обычно посыльных не задерживали у ворот. У Сегеля кольнуло сердце. Пора бы разобраться с тем, что происходит. Быть может, наконец, он прощён за прошлое? Нет, было бы просто глупо надеяться на это. Тяжесть на душе о себе напомнила снова, когда он увидел очередной чёрный конверт с посланием.
Часть I
Глава 1 — Закат. День первый
...Трактир «Обжигающее пламя». Гротенберг
Солнце уже близилось к закату, когда путник вошёл в трактир. Чистое, ухоженное здание, сейчас было полупустым. Сегель осматривался вокруг. Никого. Только пожилой хозяин натирает стойку, излишне механично, как ему показалось. Похоже, тут уже несколько дней никого не было. Наверное, неудивительно, потому как город пустовал выглядел опустевшим.
Подавив вздох, оставалось идти прямиком к мужчине. Его лицо ему казалось смутно знакомым. Странник пытался выудить образ и имя из прошлого, но воспоминания не хотели поддаваться ему. Может, много лет назад они уже встречались? Тогда где? Был ли он из какой-то банды, орудовавшей здесь, или же просто торговцем? Или так же, как сейчас, трактирщиком, и он видел его мельком, когда странник влетал в это заведение — хотя вот его он как раз не помнил — с товарищами, когда удавалось провернуть удачное дельце, чтобы пропустить по стаканчику.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания – это теперь просто размытые образы и смазанные картинки прежней жизни. Отчего-то, даже дома по пути казались ему незнакомыми, хотя времени-то прошло не так уж и много – всего-то лет пятнадцать или чуть меньше?.. Наверное, многие из прежних знакомых могли, так же как и он, куда-то переехать. А старики… старики перекочевать на кладбище. Жизнь она такая, рано или поздно имеет свойство заканчиваться.
Но размышлять о последнем исходе Сегель не хотел. Или... в его душе мелькнула глубокая подавляемая многими годами боль и печаль, но прислушиваться к ним он не хотел. Не сейчас.
— Что надо? – грубо спросил хозяин, отчего-то воровато озираясь по сторонам.
Чужаков этот город никогда не любил. А он теперь, выходит…
— Хочу снять комнату на ночь. — Блекло и безжизненно бросил Сегель, всё ещё борясь с пустотой в душе, и укладывая золотой на стойку. Лучше не забивать голову этими мыслями — от них она только начинает болеть. Трактирщик поднял на него «рыбьи» — уж настолько они были выпуклы, что сейчас, казалось, вывалятся из орбит — глаза, и сгрёб монету со стойки, бегло оценив то, что это подлинное золото.
— Вероятно, господин не осведомлён, что в эту ночь надобно затаиться, а такое «людное» — Он сдавленно «хрюкнул», оценив иронию своих слов, и взгляд прошёлся по пустому помещению, — место — первое, куда ломанутся прокажённые, стоит им понять, что тут есть кто-то из живых. В особенности, чужаки, вроде тебя, их привлекают. — Голос его был прокуренным и скрипучим, как старая обветшалая дверь. — Но вот, — на стол шумно упал ключ, и, вынув руку из-под плаща, Сегель забрал его, а следом и несколько серебряков, которые остались для сдачи. — Если вам чего понадобится для выживания, мы, быть может, и сможем договориться. Последнее время я заключаю неплохие сделки и могу предоставить хорошие скидки.
— У меня есть оружие. — Покачал головой мужчина. «Рыба» окатил его задумчивым взглядом, скользя по шинели. Сегель знал: он не выглядит внушительно. У него были чёрные вьющиеся кудри, прикрывающие голову до середины шеи. И если бы их не прижимала потёртая треуголка, то вид был бы весьма легкомысленный, ребяческий. Никто и никогда не давал парню его настоящих тридцати лет – так, максимально девятнадцать-двадцать. Это всегда заставляло незнакомцев относиться к нему с известной долей скепсиса и недоверия, что злило и заставляло добавлять себе жизненного опыта с помощью деталей, если уж доказать мастерство бойца можно было лишь оружием. Поэтому ворот его походного плаща был высоко поднят, а шарф в складках поднимался к носу — всё это прекрасно закрывало нижнюю половину лица, а другая половина представляла собой потускневшие серые большие глаза, с тёмными кругами под ними — последствия ночных кошмаров. Острые скулы только подчёркивали худобу лица.
Видимо, трактирщик не очень был впечатлён его не менее худым телосложением — это даже походный плащ не в силах был скрыть — но ничего не сказал, только хмыкнул.
— Смотрите сами, сэр» — с лёгкой издёвкой проговорил мужчина. — Да только ночью уже вам будет некому помочь.
Сегель усмехнулся про себя его словам. Потом качнулся на ботинках, думая уже уходить, мужчина повернулся к трактирщику снова.
— Но я хотел бы узнать, жив ли кто из семьи Ривголдов. Меня давно не было в этой крепости, но их судьба мне небезразлична.
Если трактирщик и удивился его словам, то в лице не изменился, разве что правая бровь дрогнула, приподнявшись.
