А над пустым пьедесталом, где когда-то стояли весы, висел в воздухе неслышный, но ощутимый всеми хохот. Хохот святого Иуды, который наконец-то получил свою цену. Не тридцать сребреников. А душу, взявшую на себя все грехи мира. Одну-единственную, никчёмную, но единственно готовую на это душу.