– Я слуга графа Лион и представляю здесь его волю. Если вы сдадитесь, вас пощадят, если нет, я отдам приказ, и вас расстреляют из арбалетов. Всех.
Как в подтверждение его слов несколько арбалетчиков выдвинулись из-за спины и выставили вперёд заряженные арбалеты. Алдор поднял руку. Видно, бергские люди уже признали верховенство говорившего, он уже стал у них лидером, и все они посмотрели на него, ожидая его решения.
– Вы, и правда, никого не убьёте? – спросил.
– Правда. У вас нет оснований мне не верить. Я даю вам слово.
И тогда он первым бросил меч, за ним и остальные начали бросать мечи и кинжалы. Алдор улыбался. Ну, вот, и хорошо. Хоть кто-то подумал трезво. Значит, маркграфа нет и в этой башне. Проклятье! Куда он запропастился? Сначала говорили, он на башне святого Вита, взяли её, потом кто-то вспомнил, что он перешёл на Западную. Взяли и её, и вот результат! Проклятый маркграф, сколько можно бегать?
– Милорд! Милорд! Помогите милорду! – загалдели сдавшиеся в плен бергские солдаты, столпились.
– Что? – нахмурился Алдор, вытягиваясь в струну.
Он там? Он, оказывается, там?
Подошёл и обомлел. В самом деле, он был здесь. Тот самый парень, что разговаривал с ним, потерял сознание от потери крови, и вокруг него возились солдаты, уже сложившие оружие, пытались привести в чувство.
– Милорд? Милорд? – звали его.
– Это – маркграф? – спросил Алдор, не веря глазам.
– Да, господин, его ранило ещё вчера, он потерял много крови. Ему нужен врач.
Алдор, еле сдерживая растерянность, сбросил с головы кольчужный капюшон. Всё просто. Поэтому он и без соответствующих доспехов, ему делали перевязку, поэтому он и принял его за простого солдата, даже не за сержанта. Маркграф!
Ну и как его убить сейчас? Безоружного. Без сознания. После данного слова. На глазах у всех. Проклятый маркграф!
– Ну и что вы возитесь?! – закричал. – Несите его вниз!
Пнул попавший под ногу кусочек камня. Проклятье! Неужели Бог на его стороне, неужели Он защищает этого сопляка?
* * * * *
– Как он? – Граф Доранн смотрел в лицо врача – монаха из местного госпиталя. – Мне нужно поговорить с ним.
– Милорд, сейчас это не получится. Маркграф ранен в грудь, потерял много крови, видно, ему сделали неудачную перевязку. Я напоил его тёплым вином с мёдом и травами, очистил рану, заменил повязку. Сейчас он спит и будет спать долго. Ему надо набираться сил.
– Мне надо поговорить с ним, – с нажимом, отделяя каждое слово, повторил граф бестолковому монаху.
– Вряд ли он даже будет понимать хоть что-то, дайте ему хотя бы день, милорд.
– Можно подумать, всё настолько серьёзно.
– Серьёзно, господин. Протянули бы ещё один день и... – Многозначительно пожал плечами. – Сейчас только покой и сон, и маркграф восстановится.
Граф посмотрел на одного из слуг и приказал, кивнув на монаха:
– Уберите его отсюда. – Когда монаха увели, граф добавил: – Что за бестолковый дурак. Надо поручить всё проверить нашему врачу.
Алдор стоял у двери на месте охраны и ответил:
– Вряд ли, милорд, он скажет что-то другое. Маркграф, и правда, плох, когда я его видел, он потерял сознание и долго не приходил в себя. Тем более, у наших врачей сейчас хватает работы. День можно и подождать, я думаю.
Граф долго смотрел ему в лицо изучающим взглядом. «Интересно, с каких это пор все стали интересоваться твоим мнением? Обычно всегда ты держал его при себе. Возомнил себя ровней, раз твой совет помог взять замок? Ну-ну...»
– Ладно, подождём до завтра. Где его разместили?
– Маленькая комната в башне, я выставил охрану.
– Хорошо. Когда ему станет лучше, ему самое место в одной из камер местной тюрьмы. Незачем держать его на свободе, тут много местных.
– Вы правы, милорд. – Алдор согласно кивнул.
– Собери совет, я хочу обсудить дела на завтра. Нам ещё надо взять донжон. А там и дочь графа Вольдейна, уж с ней-то я побеседую.
– Хорошо, милорд, можно идти?
– Конечно. – Граф проводил своего слугу глазами. «А уж с ней-то мы точно побеседуем, и никакой папаша ей не поможет». Улыбнулся.
* * * * *
С самого утра войска Лиона пытались сломать стену донжона, крушили камни, обстреливали из луков и арбалетов защитников на башне. Через машикули на головы их летели куски камня и стрелы. Так прошёл целый день. В течение всей беспокойной ночи Вэллия спала урывками, большее время молилась. Она уже знала, что враги взяли Западную башню, но не знала, жив ли Ниард.
С рассветом лионцы вновь взялись за стену донжона. Вэллия сидела на кровати, с двух сторон от неё мальчики – сыновья барона Гердиса. Вэллия держала их за руки и пыталась успокоить, негромко читая им наизусть молитву, хотя, кого она успокаивала больше – себя или их? – ещё непонятно.
Баронессы не было, с самого утра ей было очень худо, в полумраке последней свечи она не могла терпеть и ушла из комнаты. Вэллия ждала её, с минуты на минуту она должна была вернуться.
«Всё должно обойтись. Всё будет хорошо, – раз за разом твердила она себе мысленно, – Господь не оставит нас». Анна, стараясь быть незаметной, тихо сидела в углу на сундуке и молилась. Звуки боя доносились из-за двери. Что-то кричали воины с башни. Никто не собирался сдаваться, все бились до последнего, все защищали донжон и молодую госпожу Берга.
Баронесса всё не возвращалась, но мальчики вели себя стойко, даже удивительно, ни один не спросил, где их мама.
И вот открылась дверь, в комнату ворвались вооружённые люди с факелами. Сразу же стало светло. Вэллия поднялась на ноги и обняла мальчиков, прижимая их к себе, ни дать – ни взять, как родных сыновей. Не сводила взгляда с лиц вошедших людей. Пламя факелов металось беспокойным светом по лицам, кого-то высвечивая, кого-то оставляя в тени. Какие жуткие лица, какие страшные они все. И сердце замерло в груди, перестав биться.
– Миледи? – Из лионцев выступил вперёд человек. Доспехи дорогие, может, кто из баронов, седой. – Я – барон Ард. По приказу графа Доранна вам даруется жизнь и свобода, вам и вашим сыновьям. – Вэллия нахмурилась: о чём он говорит? Каким сыновьям? – Вы можете перебраться в замок, о вас позаботятся.
– В самом деле? – тихо переспросила Вэллия, не веря своим ушам.
– Конечно, баронесса, вы можете мне верить.
Баронесса?! Он назвал её баронессой? Вэллия обомлела. Что происходит?
Тихо подошла Анна, встала рядом, Вэллия слышала её дыхание. Маркграфиня мельком глянула в лицо горничной и шепнула:
– Молчи... – Перевела взгляд на барона из лионцев и спросила: – А где госпожа?
– Маркграфиня? – переспросил барон. – Она арестована. Сейчас её проводят в тюрьму. Вряд ли ей угрожает опасность, граф Доранн благородный человек, он не воюет с женщинами и с детьми. Вам нечего бояться.
Вэллия тяжело прикрыла глаза. Безумие! Всё – сплошное безумие от начала до конца. Она выглядела всегда более величественно в своих нарядах, она внешне казалась госпожой, хозяйкой, а не гостьей, не беженкой. Её вечное следование правилам приличия сыграло с ней злую шутку. Её приняли за маркграфиню, за Вэллию! Никто из лионцев не знает Вэллии в лицо. И она для них, в своей скромной одежде, предстала, как баронесса Касла, мать этих мальчиков и жена барона Гердиса.
Что будет, если подлог раскроется? Её ждёт смерть? А баронессу? Бедная Лоран. Она ждёт ребёнка, рассталась с сыновьями, и сейчас находится в тюрьме. Почему она позволила им это сделать? Почему не объяснила, кто она? Пытается помочь? Это безумие. Стоит только кому-то из слуг проговориться, и всё...
– Пойдёмте, миледи. – Барон Ард пригласил её на выход. – Вам надо вернуться в замок.
Вэллия дрожащими пальцами подхватила на руки младшего Диккена и шепнула ему несколько успокаивающих слов. Анна позаботилась о старшем сыне барона. Женщины с детьми на руках прошли через коридор лионских солдат, спустились с лестницы вниз. Всю дорогу Вэллия старалась не замечать следов прошедшего боя, заставляла Диккена смотреть на себя, а не по сторонам. И может быть, так и ушла бы из донжона, если бы уже на улице, у бреши в стене не глянула на лица столпившихся лионских солдат. Один из них пристально смотрел ей в лицо, а у Вэллии чуть не отнялись ноги.
Алдор!
Она узнала его. Это Алдор. Он здесь. Наследник Бергских князей. Он её знает. Он смотрел на неё, но не говорил ни слова, не выказывал своего удивления, и Вэллия, сделав усилие, отвернулась к Диккену, шепнула:
– Всё хорошо, мой мальчик, всё будет хорошо.
А у самой дрожал голос, дрожали руки, и ноги не слушались. Анна обогнала её. Уйти. Быстрее уйти.
Алдор провожал женщин глазами. Он узнал её. Что за ребёнок у неё на руках? У неё ещё не должно было быть своих детей, да ещё таких больших! Он спросил хриплым голосом:
– Кто это?
– Баронесса Лоран из Касла, жена барона Гердиса.
– Да?!
– Граф взял её семью под покровительство. Сейчас вряд ли она опасна для него... Интересно, она знает о муже? Хотя откуда? – Это разговаривал с Алдором один из сержантов, что сейчас только что вышел из донжона с бароном Ардом. Алдор слушал его вполуха. Она здесь! Никакая она не баронесса, уж он это знал.
– А маркграфиня где? – спросил.
– Не видели? Её только что арестовали и выводили сейчас отсюда.
– Я только подошёл, я не видел.
– Милорд, её арестовали и отправили в тюрьму, это приказ самого графа.
Алдор покачал головой согласно. Он понял. Их перепутали. Их случайно перепутали, или они подстроили это сами. Никто не знает этого, кроме его самого. Только бы не проболтались слуги, и она сама молчала.
Вряд ли баронесса хоть что-то расскажет графу об осеннем похищении. Да. Если всё будет так, то это к лучшему. Он стиснул зубы. Хоть бы всё было так.
* * * * *
Их разместили в двух смежных комнатах, одна – для детей, другая – для госпожи. Анна занималась с мальчиками, кормила и укладывала спать, топила камин, стараясь не глядеть в сторону Вэллии. Вэллия же не могла найти покоя, не могла усидеть на месте.
До самого вечера она ждала, когда за ней придут, когда её арестуют, ведь не мог же этот Алдор промолчать, что узнал её, что именно она и есть маркграфиня.
Уже в сумерках она присела у камина и задумалась. Она вспоминала его, вспоминала дни, проведённые в лесу, когда её увезли из дома. Вернулись ненависть и страх, вспоминался Корвин в моменты ярости, она помнила лицо Алдора. Каким заботливым он был в Ротбурге на постоялом дворе, как старался уберечь её, больную, от холода, как укрывал ещё одним одеялом. И, наконец, его последний поцелуй.
Она вздохнула и обняла себя за плечи.
Этот поцелуй, он не давал ей сойти с ума, он был её великой тайной, когда, казалось, весь мир ополчился против неё. В дни подготовки к этой нелепой свадьбе, в мгновения ярости отца против непослушной дочери. Этот поцелуй был её жизнью.
Ей даже казалось, что она любит его, любит последнего из рода Бергских князей. Алдор...
Она шептала его имя, пробуя его на вкус. Каким он предстал перед ней сегодня. О! Они смотрели друг на друга всего мгновение, но она помнила его лицо до мелочей. Глаза, губы, подбородок, стальной блеск доспехов и кольчужных колец.
Он жив. Он жив и здоров. И он рядом.
Почему её не арестовывают? Почему не приходят за ней? Он не выдаёт её! Он ничего про неё не скажет. Он, наверное, любит её. Любит!
Сердце разрывалось от переживаемых чувств. Что-то непонятное творилось в её душе. Любовь – не любовь. Страсть – не страсть. Что-то разрывало её изнутри, поднимало над всем.
Он изменился. Он совсем другой. Стал более уверенным и твёрдым. Граф Доранн обещал ему земли Берга, наверное, это греет ему душу. Каким он стал, помнит ли он её ещё? Возгордился. Конечно, кто она сейчас такая? Пленная маркграфиня, нет, баронесса. Что с ней теперь разговаривать?
Вэллия поднялась на ноги, принялась ходить туда-сюда перед камином.
– Миледи, вам надо поесть и выспаться... – Это Анна следила за метаниями госпожи.
– Я не могу сейчас есть, – шепнула в ответ.
– Я ходила на кухню, много служанок разбежалось, практически никого нет из наших, но я предупредила всех, кого видела, чтобы молчали про вас, чтоб никто не проболтался. Я даже сходила к отцу Валериану. Вам нечего бояться. Вам просто надо уйти из Берга. Когда во всём разберутся, вы будете уже далеко, у вашего отца...
– Вольности говоришь, – перебила её Вэллия, – куда я пойду сейчас, когда их тут полный замок? Мне нужны охрана и сопровождение. Граф Доранн мне всё это даст?
– Извините, миледи. – Анна виновато опустила глаза.
Вэллия сцепила пальцы и выломила руки.
– Я буду ждать. И мальчики, их нельзя бросить. Можно поговорить с отцом Валерианом, может, он сможет их устроить в госпитале... Но это всё не один день, надо ждать, когда они перестанут следить и контролировать каждый мой шаг... Они же принимают меня за баронессу, мне надо оставаться ею...
– Всё зависит от баронессы, миледи, она должна молчать, и господин...
Вэллия нахмурилась при этих словах, глянула в лицо горничной.
– Что? Ты что-нибудь знаешь про господина?
Ниард! В свете событий сегодняшнего дня она совсем забыла о нём, о своём муже, о Господи, как она могла?
– Он ранен, мне сказали на кухне по секрету. Его охраняют в Большой башне, потом, наверное, переведут в тюрьму.
– И серьёзно ранен?
Анна пожала плечами. Вэллия устало села в кресло. Она не уйдёт отсюда, пока не спасёт Ниарда. Вот, кто нужен ей, вот, кто дорог ей, вот, кого она любит. «Ниард... Я люблю тебя. Держись. Я смогу спасти тебя, даже если мне придётся просить помощи у этого Алдора».
* * * * *
Она изменилась. Ну, конечно, во-первых, она сейчас здорова, не то, что в прошлый раз, когда они виделись ещё в Ротбурге. Похорошела. Чуть поправилась, ведь те голодные дни в лесу высосали из неё последние силы, она была похожа на тень. Сейчас же совсем другое дело. А во-вторых, она теперь замужняя женщина, она маркграфиня. И пусть все её здесь приняли за баронессу Касла, Алдор-то знал правду. Как она держится, как одета. Миледи. Конечно. Госпожа. Чёрная траурная вуаль, барбет на подбородке. Она в трауре, наверное, по барону Дарлу, он же был её дядей.
И эти дети. Это, верно, дети баронессы, наследники Касла. Интересно, а помнит ли она его? Помнит ли те дни, проведённые в лесах, в скалах, в Ротбурге?
Всё складывалось удачно, так выгодно их перепутали. Выходит, Бог и на его стороне, не только оберегает маркграфа. Самое главное, чтобы она сейчас молчала, да и баронесса – тоже, если, конечно, они не сделали это всё специально.
Всё это надо как-то узнать, поговорить, а для этого надо хотя бы встретиться с ней. Как это сделать? Просто так не придёшь, её могут охранять, хотя вряд ли, сейчас не до этого. Чем может быть опасна пленная женщина с малолетними детьми? К тому же вдова. Сейчас её мысли должны быть только о детях. Так, по крайней мере, должен думать граф.
Алдор не находил покоя все эти дни, пока брали башни и донжон. Сейчас всё складывалось удачно, самое главное, чтоб оно сохранялось пока так, как есть.
Как в подтверждение его слов несколько арбалетчиков выдвинулись из-за спины и выставили вперёд заряженные арбалеты. Алдор поднял руку. Видно, бергские люди уже признали верховенство говорившего, он уже стал у них лидером, и все они посмотрели на него, ожидая его решения.
– Вы, и правда, никого не убьёте? – спросил.
– Правда. У вас нет оснований мне не верить. Я даю вам слово.
И тогда он первым бросил меч, за ним и остальные начали бросать мечи и кинжалы. Алдор улыбался. Ну, вот, и хорошо. Хоть кто-то подумал трезво. Значит, маркграфа нет и в этой башне. Проклятье! Куда он запропастился? Сначала говорили, он на башне святого Вита, взяли её, потом кто-то вспомнил, что он перешёл на Западную. Взяли и её, и вот результат! Проклятый маркграф, сколько можно бегать?
– Милорд! Милорд! Помогите милорду! – загалдели сдавшиеся в плен бергские солдаты, столпились.
– Что? – нахмурился Алдор, вытягиваясь в струну.
Он там? Он, оказывается, там?
Подошёл и обомлел. В самом деле, он был здесь. Тот самый парень, что разговаривал с ним, потерял сознание от потери крови, и вокруг него возились солдаты, уже сложившие оружие, пытались привести в чувство.
– Милорд? Милорд? – звали его.
– Это – маркграф? – спросил Алдор, не веря глазам.
– Да, господин, его ранило ещё вчера, он потерял много крови. Ему нужен врач.
Алдор, еле сдерживая растерянность, сбросил с головы кольчужный капюшон. Всё просто. Поэтому он и без соответствующих доспехов, ему делали перевязку, поэтому он и принял его за простого солдата, даже не за сержанта. Маркграф!
Ну и как его убить сейчас? Безоружного. Без сознания. После данного слова. На глазах у всех. Проклятый маркграф!
– Ну и что вы возитесь?! – закричал. – Несите его вниз!
Пнул попавший под ногу кусочек камня. Проклятье! Неужели Бог на его стороне, неужели Он защищает этого сопляка?
* * * * *
– Как он? – Граф Доранн смотрел в лицо врача – монаха из местного госпиталя. – Мне нужно поговорить с ним.
– Милорд, сейчас это не получится. Маркграф ранен в грудь, потерял много крови, видно, ему сделали неудачную перевязку. Я напоил его тёплым вином с мёдом и травами, очистил рану, заменил повязку. Сейчас он спит и будет спать долго. Ему надо набираться сил.
– Мне надо поговорить с ним, – с нажимом, отделяя каждое слово, повторил граф бестолковому монаху.
– Вряд ли он даже будет понимать хоть что-то, дайте ему хотя бы день, милорд.
– Можно подумать, всё настолько серьёзно.
– Серьёзно, господин. Протянули бы ещё один день и... – Многозначительно пожал плечами. – Сейчас только покой и сон, и маркграф восстановится.
Граф посмотрел на одного из слуг и приказал, кивнув на монаха:
– Уберите его отсюда. – Когда монаха увели, граф добавил: – Что за бестолковый дурак. Надо поручить всё проверить нашему врачу.
Алдор стоял у двери на месте охраны и ответил:
– Вряд ли, милорд, он скажет что-то другое. Маркграф, и правда, плох, когда я его видел, он потерял сознание и долго не приходил в себя. Тем более, у наших врачей сейчас хватает работы. День можно и подождать, я думаю.
Граф долго смотрел ему в лицо изучающим взглядом. «Интересно, с каких это пор все стали интересоваться твоим мнением? Обычно всегда ты держал его при себе. Возомнил себя ровней, раз твой совет помог взять замок? Ну-ну...»
– Ладно, подождём до завтра. Где его разместили?
– Маленькая комната в башне, я выставил охрану.
– Хорошо. Когда ему станет лучше, ему самое место в одной из камер местной тюрьмы. Незачем держать его на свободе, тут много местных.
– Вы правы, милорд. – Алдор согласно кивнул.
– Собери совет, я хочу обсудить дела на завтра. Нам ещё надо взять донжон. А там и дочь графа Вольдейна, уж с ней-то я побеседую.
– Хорошо, милорд, можно идти?
– Конечно. – Граф проводил своего слугу глазами. «А уж с ней-то мы точно побеседуем, и никакой папаша ей не поможет». Улыбнулся.
* * * * *
Глава 31
С самого утра войска Лиона пытались сломать стену донжона, крушили камни, обстреливали из луков и арбалетов защитников на башне. Через машикули на головы их летели куски камня и стрелы. Так прошёл целый день. В течение всей беспокойной ночи Вэллия спала урывками, большее время молилась. Она уже знала, что враги взяли Западную башню, но не знала, жив ли Ниард.
С рассветом лионцы вновь взялись за стену донжона. Вэллия сидела на кровати, с двух сторон от неё мальчики – сыновья барона Гердиса. Вэллия держала их за руки и пыталась успокоить, негромко читая им наизусть молитву, хотя, кого она успокаивала больше – себя или их? – ещё непонятно.
Баронессы не было, с самого утра ей было очень худо, в полумраке последней свечи она не могла терпеть и ушла из комнаты. Вэллия ждала её, с минуты на минуту она должна была вернуться.
«Всё должно обойтись. Всё будет хорошо, – раз за разом твердила она себе мысленно, – Господь не оставит нас». Анна, стараясь быть незаметной, тихо сидела в углу на сундуке и молилась. Звуки боя доносились из-за двери. Что-то кричали воины с башни. Никто не собирался сдаваться, все бились до последнего, все защищали донжон и молодую госпожу Берга.
Баронесса всё не возвращалась, но мальчики вели себя стойко, даже удивительно, ни один не спросил, где их мама.
И вот открылась дверь, в комнату ворвались вооружённые люди с факелами. Сразу же стало светло. Вэллия поднялась на ноги и обняла мальчиков, прижимая их к себе, ни дать – ни взять, как родных сыновей. Не сводила взгляда с лиц вошедших людей. Пламя факелов металось беспокойным светом по лицам, кого-то высвечивая, кого-то оставляя в тени. Какие жуткие лица, какие страшные они все. И сердце замерло в груди, перестав биться.
– Миледи? – Из лионцев выступил вперёд человек. Доспехи дорогие, может, кто из баронов, седой. – Я – барон Ард. По приказу графа Доранна вам даруется жизнь и свобода, вам и вашим сыновьям. – Вэллия нахмурилась: о чём он говорит? Каким сыновьям? – Вы можете перебраться в замок, о вас позаботятся.
– В самом деле? – тихо переспросила Вэллия, не веря своим ушам.
– Конечно, баронесса, вы можете мне верить.
Баронесса?! Он назвал её баронессой? Вэллия обомлела. Что происходит?
Тихо подошла Анна, встала рядом, Вэллия слышала её дыхание. Маркграфиня мельком глянула в лицо горничной и шепнула:
– Молчи... – Перевела взгляд на барона из лионцев и спросила: – А где госпожа?
– Маркграфиня? – переспросил барон. – Она арестована. Сейчас её проводят в тюрьму. Вряд ли ей угрожает опасность, граф Доранн благородный человек, он не воюет с женщинами и с детьми. Вам нечего бояться.
Вэллия тяжело прикрыла глаза. Безумие! Всё – сплошное безумие от начала до конца. Она выглядела всегда более величественно в своих нарядах, она внешне казалась госпожой, хозяйкой, а не гостьей, не беженкой. Её вечное следование правилам приличия сыграло с ней злую шутку. Её приняли за маркграфиню, за Вэллию! Никто из лионцев не знает Вэллии в лицо. И она для них, в своей скромной одежде, предстала, как баронесса Касла, мать этих мальчиков и жена барона Гердиса.
Что будет, если подлог раскроется? Её ждёт смерть? А баронессу? Бедная Лоран. Она ждёт ребёнка, рассталась с сыновьями, и сейчас находится в тюрьме. Почему она позволила им это сделать? Почему не объяснила, кто она? Пытается помочь? Это безумие. Стоит только кому-то из слуг проговориться, и всё...
– Пойдёмте, миледи. – Барон Ард пригласил её на выход. – Вам надо вернуться в замок.
Вэллия дрожащими пальцами подхватила на руки младшего Диккена и шепнула ему несколько успокаивающих слов. Анна позаботилась о старшем сыне барона. Женщины с детьми на руках прошли через коридор лионских солдат, спустились с лестницы вниз. Всю дорогу Вэллия старалась не замечать следов прошедшего боя, заставляла Диккена смотреть на себя, а не по сторонам. И может быть, так и ушла бы из донжона, если бы уже на улице, у бреши в стене не глянула на лица столпившихся лионских солдат. Один из них пристально смотрел ей в лицо, а у Вэллии чуть не отнялись ноги.
Алдор!
Она узнала его. Это Алдор. Он здесь. Наследник Бергских князей. Он её знает. Он смотрел на неё, но не говорил ни слова, не выказывал своего удивления, и Вэллия, сделав усилие, отвернулась к Диккену, шепнула:
– Всё хорошо, мой мальчик, всё будет хорошо.
А у самой дрожал голос, дрожали руки, и ноги не слушались. Анна обогнала её. Уйти. Быстрее уйти.
Алдор провожал женщин глазами. Он узнал её. Что за ребёнок у неё на руках? У неё ещё не должно было быть своих детей, да ещё таких больших! Он спросил хриплым голосом:
– Кто это?
– Баронесса Лоран из Касла, жена барона Гердиса.
– Да?!
– Граф взял её семью под покровительство. Сейчас вряд ли она опасна для него... Интересно, она знает о муже? Хотя откуда? – Это разговаривал с Алдором один из сержантов, что сейчас только что вышел из донжона с бароном Ардом. Алдор слушал его вполуха. Она здесь! Никакая она не баронесса, уж он это знал.
– А маркграфиня где? – спросил.
– Не видели? Её только что арестовали и выводили сейчас отсюда.
– Я только подошёл, я не видел.
– Милорд, её арестовали и отправили в тюрьму, это приказ самого графа.
Алдор покачал головой согласно. Он понял. Их перепутали. Их случайно перепутали, или они подстроили это сами. Никто не знает этого, кроме его самого. Только бы не проболтались слуги, и она сама молчала.
Вряд ли баронесса хоть что-то расскажет графу об осеннем похищении. Да. Если всё будет так, то это к лучшему. Он стиснул зубы. Хоть бы всё было так.
* * * * *
Их разместили в двух смежных комнатах, одна – для детей, другая – для госпожи. Анна занималась с мальчиками, кормила и укладывала спать, топила камин, стараясь не глядеть в сторону Вэллии. Вэллия же не могла найти покоя, не могла усидеть на месте.
До самого вечера она ждала, когда за ней придут, когда её арестуют, ведь не мог же этот Алдор промолчать, что узнал её, что именно она и есть маркграфиня.
Уже в сумерках она присела у камина и задумалась. Она вспоминала его, вспоминала дни, проведённые в лесу, когда её увезли из дома. Вернулись ненависть и страх, вспоминался Корвин в моменты ярости, она помнила лицо Алдора. Каким заботливым он был в Ротбурге на постоялом дворе, как старался уберечь её, больную, от холода, как укрывал ещё одним одеялом. И, наконец, его последний поцелуй.
Она вздохнула и обняла себя за плечи.
Этот поцелуй, он не давал ей сойти с ума, он был её великой тайной, когда, казалось, весь мир ополчился против неё. В дни подготовки к этой нелепой свадьбе, в мгновения ярости отца против непослушной дочери. Этот поцелуй был её жизнью.
Ей даже казалось, что она любит его, любит последнего из рода Бергских князей. Алдор...
Она шептала его имя, пробуя его на вкус. Каким он предстал перед ней сегодня. О! Они смотрели друг на друга всего мгновение, но она помнила его лицо до мелочей. Глаза, губы, подбородок, стальной блеск доспехов и кольчужных колец.
Он жив. Он жив и здоров. И он рядом.
Почему её не арестовывают? Почему не приходят за ней? Он не выдаёт её! Он ничего про неё не скажет. Он, наверное, любит её. Любит!
Сердце разрывалось от переживаемых чувств. Что-то непонятное творилось в её душе. Любовь – не любовь. Страсть – не страсть. Что-то разрывало её изнутри, поднимало над всем.
Он изменился. Он совсем другой. Стал более уверенным и твёрдым. Граф Доранн обещал ему земли Берга, наверное, это греет ему душу. Каким он стал, помнит ли он её ещё? Возгордился. Конечно, кто она сейчас такая? Пленная маркграфиня, нет, баронесса. Что с ней теперь разговаривать?
Вэллия поднялась на ноги, принялась ходить туда-сюда перед камином.
– Миледи, вам надо поесть и выспаться... – Это Анна следила за метаниями госпожи.
– Я не могу сейчас есть, – шепнула в ответ.
– Я ходила на кухню, много служанок разбежалось, практически никого нет из наших, но я предупредила всех, кого видела, чтобы молчали про вас, чтоб никто не проболтался. Я даже сходила к отцу Валериану. Вам нечего бояться. Вам просто надо уйти из Берга. Когда во всём разберутся, вы будете уже далеко, у вашего отца...
– Вольности говоришь, – перебила её Вэллия, – куда я пойду сейчас, когда их тут полный замок? Мне нужны охрана и сопровождение. Граф Доранн мне всё это даст?
– Извините, миледи. – Анна виновато опустила глаза.
Вэллия сцепила пальцы и выломила руки.
– Я буду ждать. И мальчики, их нельзя бросить. Можно поговорить с отцом Валерианом, может, он сможет их устроить в госпитале... Но это всё не один день, надо ждать, когда они перестанут следить и контролировать каждый мой шаг... Они же принимают меня за баронессу, мне надо оставаться ею...
– Всё зависит от баронессы, миледи, она должна молчать, и господин...
Вэллия нахмурилась при этих словах, глянула в лицо горничной.
– Что? Ты что-нибудь знаешь про господина?
Ниард! В свете событий сегодняшнего дня она совсем забыла о нём, о своём муже, о Господи, как она могла?
– Он ранен, мне сказали на кухне по секрету. Его охраняют в Большой башне, потом, наверное, переведут в тюрьму.
– И серьёзно ранен?
Анна пожала плечами. Вэллия устало села в кресло. Она не уйдёт отсюда, пока не спасёт Ниарда. Вот, кто нужен ей, вот, кто дорог ей, вот, кого она любит. «Ниард... Я люблю тебя. Держись. Я смогу спасти тебя, даже если мне придётся просить помощи у этого Алдора».
* * * * *
Глава 32
Она изменилась. Ну, конечно, во-первых, она сейчас здорова, не то, что в прошлый раз, когда они виделись ещё в Ротбурге. Похорошела. Чуть поправилась, ведь те голодные дни в лесу высосали из неё последние силы, она была похожа на тень. Сейчас же совсем другое дело. А во-вторых, она теперь замужняя женщина, она маркграфиня. И пусть все её здесь приняли за баронессу Касла, Алдор-то знал правду. Как она держится, как одета. Миледи. Конечно. Госпожа. Чёрная траурная вуаль, барбет на подбородке. Она в трауре, наверное, по барону Дарлу, он же был её дядей.
И эти дети. Это, верно, дети баронессы, наследники Касла. Интересно, а помнит ли она его? Помнит ли те дни, проведённые в лесах, в скалах, в Ротбурге?
Всё складывалось удачно, так выгодно их перепутали. Выходит, Бог и на его стороне, не только оберегает маркграфа. Самое главное, чтобы она сейчас молчала, да и баронесса – тоже, если, конечно, они не сделали это всё специально.
Всё это надо как-то узнать, поговорить, а для этого надо хотя бы встретиться с ней. Как это сделать? Просто так не придёшь, её могут охранять, хотя вряд ли, сейчас не до этого. Чем может быть опасна пленная женщина с малолетними детьми? К тому же вдова. Сейчас её мысли должны быть только о детях. Так, по крайней мере, должен думать граф.
Алдор не находил покоя все эти дни, пока брали башни и донжон. Сейчас всё складывалось удачно, самое главное, чтоб оно сохранялось пока так, как есть.
